Текст книги "Невыносимый мусор. Записки военкора мусорной войны"

Общая для всех проблема – бездорожье.

– А есть в России и такие места, куда люди добираются только на вертолетах, – продолжает Артем. – Но не будешь ведь на вертолете фантики и огрызки возить? Мы рекомендовали использовать водный транспорт. Но тут кулаком по столу стучат Роспотребнадзор с природоохранной прокуратурой: «Нельзя! Баржа негерметичная, лицензию не дадим». А железнодорожный транспорт в контексте мусора у нас сейчас вообще никак не охвачен. В Европе отходы довольно часто перевозят по железной дороге, и это снижает тариф. У нас сейчас это сделать невозможно, потому что нет инфраструктуры: должны быть специальные вагоны, терминалы погрузки и так далее. Та еще задачка.

В городах-миллионниках ситуация получше. Развита экономика, и образуется много «жирных» отходов. Это значит, что в Москве, Санкт-Петербурге, Севастополе и других крупных городах есть высокий шанс решить мусорную проблему рыночным способом – если есть хорошее сырье, найдутся игроки, которые будут в нем заинтересованы. Минус только в высокой конкуренции. Чтобы откусить кусок от такого пирога, надо заранее отрастить зубы. С подобными крупными компаниями «Большой Тройке» трудно работать на старте – сложно технически упорядочить хитрые бизнес-процессы. Зато потом все идет как по маслу.

– В таких условиях работает замкнутый цикл, – объясняет Артем, – частные компании собирают отходы и везут их на свои объекты инфраструктуры рядом с городом. Эти объекты, где из мусора извлекают полезные ресурсы, они строят либо на свои деньги, либо за бюджетные средства.

В регионах поменьше ситуация другая. Чтобы оптимизировать работу с отходами, логично и выгодно объединять усилия двух, трех или даже четырех субъектов Федерации сразу. Но они почти никогда к этому не готовы морально: никто не хочет принимать на своей земле отходы соседей.

– «Они загадят нашу малую родину». А ничего, что у нас эта земля на всех одна и называется Россия? Тем более что речь идет о современных объектах, которые не портят окружающую среду, просто построить их надо нормально. Нужна системность, а ее нет, потому что люди не умеют договариваться. Как только все найдут общий язык, система заработает.

Те же и Мартын с балалайкой
Глава 7, в которой мы обозреваем театр войны и знакомимся с действующими лицами и исполнителями

Проще разобраться в теории струн, чем в тонкостях мусорной реформы в России. И проблема, как мы помним, злая, и страна не подарок: каждый держит фигу в кармане. Мусорная реформа – это тонны документов, миллиарды инвестиций и как минимум 144,5 млн участников. Многие уверены: мусорная реформа – еще один заговор узкой группы лиц в погоне за сверхбогатством. Но такой подход лично мне кажется скучным. Он оставляет за бортом большую и сложную игру, где у персонажей, как в Dungeons & Dragons, есть свой класс, раса, суперсила и мировоззрение.

Отдать отрасль бизнесу – на первый взгляд идея правильная. Но получится ли решить проблему мусора в России рыночными механизмами? К сожалению, простого ответа нет. Очень много лет для населения России вывоз мусора стоил достаточно дешево. Потому как сам был дешевым: закинули мешки в мусоровоз и отвезли на свалку.

Если включить в эту примитивную цепочку дополнительные этапы (вроде сортировки отходов на полезные и бесполезные), стоимость услуги возрастет. Даже без учета того, что места сортировки для начала нужно построить. Если денег из федерального бюджета не видать как комара в небе, местным властям нужно создавать новые мощности либо за счет собственного бюджета (а там денег, конечно, нет), либо вместе с инвестором. Последний, разумеется, не благодетель: он заинтересован вкладывать свои средства в объект, который не только вернет инвестиции, но и будет приносить прибыль. Что это значит? Это значит, что платить за мусорную реформу неизбежно будут обычные люди. Ведь это они образуют отходы. Следовательно, и привычно низкий для них тариф должен вырасти. В итоге игра в мусорную реформу превращается в перетягивание тарифного каната то в одну, то в другую сторону. Впрочем, если бы дело этим ограничивалось.

Губернаторы

Губернатор, как шахматный король, – фигура важная, но очень уязвимая. Во имя самосохранения он должен рулить губернией не хорошо и не плохо, а как-нибудь средне. Чтобы на вопрос «Как живет губерния?» вверенные ему люди, пожимая плечами, отвечали: «Живем себе как-то, ну и слава Богу». Губернатору важно держаться этого баланса, в том числе с мусором. Если совсем ничего не делать, наживешь себе свое «Ядрово» и слетишь с должности. Если развернуть серьезные проекты, риски будут сниться в кошмарных снах. При этом с точки зрения тарифа губернатор находится между молотом и наковальней: повысить тариф – вскипит население, понизить – уйдут инвесторы. Конечно, не все губернаторы относятся к мусорной проблеме одинаково. Кто-то, закатав рукава, лезет в реформу лично, кто-то нагло саботирует нововведения в личных интересах. Большинство пока действует по принципу «тише едешь – дальше будешь». Мало кто из них понимает, что, собственно, нужно сделать, чтобы решить задачку.

Заинтересованность: компромиссная.

Региональные операторы и инвесторы

Региональный оператор – трагичная фигура мусорной реформы. И не только потому, что в стране мало кто понимает, что он такое и зачем нужен. Регоператор – это компания, которая единолично отвечает перед властями за мусорный менеджмент на своей территории. Если угодно, мусорный смотритель. Как минимум он должен наладить вывоз, обезвреживание и утилизацию отходов. Как максимум – контролировать создание новой инфраструктуры. В разных регионах такими смотрителями стали очень разные персонажи. Где-то эту роль в качестве социальной нагрузки взяли на себя крупные мусорные компании: так они смогли снизить собственные инвестиционные риски. Где-то в регоператоры пошли фирмы поменьше, но тоже опытные игроки на своей поляне. Эти не хотели терять контроль над ситуацией и ради устойчивости собственного бизнеса (в основном по транспортировке отходов) взяли на себя общее управление ситуацией. Где-то регоператора как подведомственную структуру учредила администрация. А где-то в эту сферу подались частные лица, совсем далекие от мусорного рынка, например банкиры или производители водки. В этот момент многие бизнесмены вдруг разглядели в ТКО (твердых коммунальных отходах) золотую жилу. И серьезно ошиблись.

– Многим регоператорам мы отказываем, потому что понимаем: через полгода он будет банкротом, – говорит Артем. – То есть по факту денег он хочет, а работать нет. Регоператоры видят договоры на три миллиарда рублей. Они думают, что эти 3 млрд у них уже есть, но на самом деле их нужно собрать по всем отходообразователям, а это адский труд. Потому что все, конечно, должны заключить с регоператором договор на вывоз мусора, но никаких штрафов за уклонение от такого договора пока нет. В итоге физлица еще как-то охвачены, а вот юрлица уклоняются очень часто. Они либо подбрасывают свой мусор в дворовые баки, либо заключают договоры с регоператором на очень маленький объем, а остальное по дешевке сдают серым транспортировщикам на свалку. Так что никаких 3 млрд там нет, это изначально убыточный бизнес.

Заинтересованность: осторожная.

Федеральные органы исполнительной власти

До 2016 г. за отходы не отвечало ни одно конкретное министерство страны (сейчас это Минприроды). Тем не менее за мусором с разных сторон следили и следят разные госструктуры: Росприроднадзор, природоохранная прокуратура и даже ФАС. Задача сотрудников этих ведомств – контролировать соблюдение буквы закона. Букв этих как тараканов, и одна противоречит другой. Сотрудников у этих организаций не хватает – мало платят. В итоге каждая из них чаще защищает не здравый смысл, а свое право на существование в системе. Запреты, штрафы, предупреждения мало чем помогают, но вставляют палки в колеса в тот самый момент, когда колеса вроде заскрипели и двинулись, когда все, казалось бы, договорились о плане действий.

Заинтересованность: условная.

Муниципальные чиновники

Типичный представитель департамента ЖКХ уездного города N – немолодой господин предпенсионного возраста на низкой зарплате. Его мотивация сделать свой честный вклад в общее дело невелика, если только он не блаженный. Муниципальный чиновник – фигура как будто мелкая, но на самом деле нужная. Без его участия сложно делать самые первые шаги.

Артем:

– Простой пример. Органы местного самоуправления обязаны вести реестр накопления контейнерных площадок: указывать, какие контейнеры есть в наличии, как часто вывозятся, есть ли ограждение и прочее. Открываем у них эти реестры на сайтах: обнять и плакать. Но формально они все исполнили, галочку поставили, бумажкой прикрылись. И так везде. Чтобы кто-то взял и ответственно подошел к вопросу, глубоко в него влез, добился внятного результата – такого нет.

Заинтересованность: низкая.

Рядовые граждане

Может быть, самая интересная категория из всех. Потому что именно мирные жители знают о мусоре меньше всего, но при этом они же – главные спонсоры всех его приключений. Этот парадокс провоцирует бесконечные скандалы, которые колышутся на поверхности новостной ленты как пена морская.

– Простому человеку все равно, где там в полях построят новый полигон, который, к слову, стоит от 600 млн до миллиарда рублей, – поясняет Артем. – Он этот полигон никогда не увидит. В его глазах реформа – это новенькие баки, которые регулярно опустошают, чистая площадка и блестящие мусоровозы. Если все так и будет, может быть, он согласится платить больше. Что в реальности? Везде по стране тариф вырос в среднем на 20 %, а картинка у подъезда никак не изменилась. Единицы компаний в стране проводят встречи с жителями, объясняют, как тратят эти деньги, проводят экскурсии на свои объекты.

Степень заинтересованности: высокая, но часто какая-то бесполезная.

Итог. Губернаторы не доверяют инвесторам. Инвесторы не доверяют губернаторам. Чиновники одних ведомств не доверяют служащим других. Рядовые граждане не доверяют никому. В чаду этих споров и конфликтов «Большая Тройка» чуть не разорилась.

– Мы сделали все ошибки, какие только можно, классические ошибки. Сначала попытки продавать электронную модель выглядели, как если бы сейчас мы рекламировали на Красной площади плащ-невидимку, – вспоминает Артем Седов. – Концепция «мы продадим субъекту электронную модель за 600 000 рублей, и они там сами разберутся, как с этим работать» себя не оправдала. Мы чуть не погибли. У нас не было административного ресурса. Если бы мы не нянчились с каждым заказчиком через боль и кровь, мы бы никогда не поднялись. А как иначе: субъект наш продукт купил, а у него все плохо. Мы же ее больше никому не сможем продать! Поэтому мы готовим чиновников к публичным слушаниям, готовим вместе с ними нормативно-правовую базу, проще говоря, давно из обычной IT-компании переквалифицировались в службу полного сопровождения. Конечно, за все это мы берем больше денег – 6‒8 млн рублей. Я видел много забавных новостей, что вся нормативно-правовая база готовится лишь для того, чтобы «Большая Тройка» зарабатывала на своих электронных моделях. Я бы с удовольствием поделился таким бизнесом!

Вместо того, чтобы просто продавать свой продукт, Артему и его команде пришлось превратиться в мусорного Вергилия и водить своих клиентов за руку по кругам бюрократического ада. Штат «Большой Тройки» в этот момент пополнился не только математиками и разработчиками, но и экологами, бывшими сотрудниками системы ЖКХ и другими специалистами, которые помогали заказчикам подтягивать компетенции до нужного уровня. Для того, чтобы использовать электронную модель, сперва надо было решить множество проблем предыдущего уровня, главная из которых – тотальный рассинхрон, подозрительность и нежелание договариваться. Артем Седов и его команда решали эту проблему ради своего собственного бизнеса и финансового благополучия. Но способность слышать друг друга и доверять другим участникам игры – это, может быть, единственная возможность решить мусорную проблему в принципе. Пока все тянут одеяло на себя и защищают лишь личный интерес, как игроки в покере, свалки останутся пейзажем, не меняющимся в России десятилетиями. Единственно верная стратегия победы в игре под названием «мусорная реформа» – это круглый стол переговоров.

– Мы никогда не играем на одной стороне. Потому что мы заинтересованы в том, чтобы наш продукт заработал, а для этого нужно, чтобы чиновники и инвесторы начали друг другу доверять. Так вышло, что мы в этом процессе посредники. Чиновникам, которым иногда некогда вникать во все тонкости оптимизации, приходится нам доверять, и их мы не подводим: сидим до упора, пока все не объясним и не отладим. Они понимают, что мы их не кинем, иначе как мы будем работать на рынке дальше? Доверие инвесторов основано на другом: они проверяют наши расчеты и видят, выгодно им участвовать в проекте или нет.

То есть в итоге связующим звеном становятся математики.

Несмотря на пять лет жестоких мучений с региональными клиентами, Артем в отличие от меня, уверен, что мусорная проблема со временем решится силами рынка. Самыми надежными силами.

– Я думаю, через семь лет в России останется всего 15 регоператоров. На места мелких игроков придут крупные компании, которые смогут перетерпеть первоначальные убытки, выдержать, поработать какое-то время в минус, но зато потом иметь большой поток отходов. Этот большой поток позволит им отбирать вторичные ресурсы и зарабатывать на их переработке. Для того, чтобы ситуация изменилась, надо привыкнуть к мысли, что отрасль отходов больше не будет прежней: теперь в этом бизнесе надо очень много работать и думать головой.

…Всякая большая реформа устроена как война. Уж если мы рассказали вам о «Большой Тройке», которая оцифровывает мусорную Россию и продвигает реформу, то можно вспомнить и тройку, или троицу, Карла Клаузевица, прусского военачальника и военного теоретика. Троица Клаузевица – триединство насилия, случайности и упорядоченности – считается каноническим определением природы войны.

Итак, война – не только подлинный хамелеон, в каждом конкретном случае несколько меняющий свою природу; по своему общему облику (в отношении господствующих в ней тенденций) война представляет удивительную троицу, составленную из насилия, как первоначального своего элемента ненависти и вражды, которые следует рассматривать как слепой природный инстинкт; из игры вероятностей и случая, обращающих ее в арену свободной духовной деятельности; из подчиненности ее в качестве орудия политики, благодаря которому она подчиняется чистому рассудку.

Первая из этих трех сторон главным образом относится к народу, вторая – больше к полководцу и его армии и третья – к правительству…[27]27
  Клаузевиц К. О войне. – М.: Эксмо, 2013.


[Закрыть]

Разве не так же устроена и реформа, стоящая на эмоциональной необходимости, ненависти к старому, игре вероятностей, духовной деятельности реформаторов и политической государственной воле?

Реформа, так же как война, и затратна, и выгодна одновременно, имеет своих сторонников и противников, выгодоприобретателей и проигравших.

Бесконечная сложность любого отечественного процесса реформирования всегда заключается в том, что реформаторы мыслят глобально и смотрят на карту военных действий с высоты: «Мне сверху видно все, ты так и знай». Но оказывается, что сверху видно не все, а количество местных деталей, подробностей и особенностей скорее угнетает, чем умиляет высокого наблюдателя. «Видно все» – это скорее о тех, кто смотрит «снизу», кто досконально знает свой город, свой поселок, свой участок. Свою землю. Но дробить задачу и делиться реальной властью и силой с горизонтальной Россией, муниципалитетами и общиной, реформаторы не считают полезным.

Но безусловная польза – помимо притока денег, новых идей и общественного внимания – от реформы есть, и нам ее подсказал Артем Седов. Современные войны выигрывают за столом переговоров; именно неумение договариваться и есть главная проблема всех действующих лиц театра мусорной войны.

Стояние под Шиесом
Глава 8, в которой мы описываем единственный в России опыт успешного мусорного противостояния и размышляем, удастся ли воспользоваться опытом этой победы

Проект назывался «Строительство экотехнопарка “Шиес”». И если есть на свете пример самого масштабного, самого беззастенчивого гринвошинга (перевод – «зеленый камуфляж» – это про маркетинговые попытки обмануть потребителя, представив ему компанию, товар или услугу как чистую и зеленую), то он перед нами. Потому что элегантным, «сколковским», московским словом «экотехнопарк» бенефициары проекта назвали огромный мусорный полигон-могильник. Строительство полигона начали в глуши. Глуше и не найдешь – в болотах, в лесах, в относительном безлюдье, вблизи железнодорожной станции Шиес Ленского района Архангельской области, недалеко от границы с Республикой Коми. Эта станция долгое время была бездействующей – один из тех глухих, заброшенных железнодорожных полустанков, которые способны волновать воображение романтического путешественника, но никак не народные массы. РЖД вновь ввела ее в эксплуатацию именно для строителей могильника, по просьбе архангельских региональных властей. И в течение целого года именно она была центром самых крупных в России антимусорных протестов.

Все началось в июне 2018 г., когда жители ближайшего к Шиесу (всего 30 км лесом и болотом) населенного пункта Урдома случайным образом обнаружили у себя под боком странную активность. К этому времени на территории станции уже появились технические строения, на площади 1 га был вырублен лес и начато строительство площадок с твердым покрытием.

Довольно быстро все 4000 жителей Урдомы, вместе с главой поселения, который не был оповещен о стройке и решил принять участие в расследовании и протесте, поняли, что именно происходит. Масштаб новостроя потрясал. Станция Шиес обрела новую жизнь, и предполагалось, что с момента начала функционирования могильника и до дня его фактического заполнения – то есть на протяжении 10‒15 лет – Шиес будет ежедневно принимать до пяти железнодорожных составов в 50 вагонов со спрессованным в брикеты московским мусором[28]28
  Брицкая Т. На Шиес прибыли вооруженные росгвардейцы. Защитники лагеря активистов ожидают штурм // Новая газета. 2019. 30 апр.; https://novayagazeta.ru/news/2019/04/30/151314-na-shies-pribyli-vooruzhennye-rosgvardeytsy-zaschitniki-lagerya-aktivistov-zhdut-shturma.


[Закрыть].

Позже шиесский протест обрастет своим особым фольклором, который будут записывать и анализировать. Его центральную идею можно сформулировать так: «Каждый маленький городок России мечтает, чтобы о нем вспомнила Москва – но не таким образом, чтобы она вдруг прилетела и насрала на голову».

Однако не только возмущение маленького поселения, которое почувствовало себя оскверненным, запустило протест. Сыграло роль и то, что строительство полигона началось без оповещения общественности и независимых экологических экспертиз, на болотах, где, согласно мировой практике, могильники сооружать нельзя из-за высокой опасности загрязнения поверхностных и подземных вод. Речь шла о возможном загрязнении бассейна реки Вычегды, впадающей в Северную Двину, которая служит основным источником пресной воды для всего российского Севера.

И на защиту болота поднялось сразу два российских региона – Архангельская область и Республика Коми, под лозунгами «Это наше болото!» и «Поморье – не помойка!».

Первые значимые демонстрации недовольства начались ближе к зиме. 2 декабря 2018 г. прошли митинги в Архангельске и Северодвинске, собравшие до 30 000 человек. Бывший сенатор от Архангельской области Константин Добрынин заявил: «Это очень много. 30 000 человек для Архангельской области – это как 700 000 для Москвы»[29]29
  Добрынин К. Почему Архангельск выступил против московского мусора // Ведомости. 2018. 10 декабря; https://www.vedomosti.ru/opinion/articles/2018/12/10/788816-arhangelsk-protiv.


[Закрыть].

3 февраля 2019 г. митинг в Архангельске собрал уже 50 000 человек. По условиям администрации города он состоялся на окраине, но демонстранты решились устроить шествие, и десятки тысяч людей в 20-градусный мороз пешком прошли город насквозь.

Возмущенных опросили: в Архангельской области 95 % граждан высказались против строительства полигона, а 25 % оказались готовы участвовать в несогласованных акциях протеста; жителями было подано свыше 60 000 подписей в администрацию президента с требованием учесть их мнение.

Действующий на тот период губернатор Архангельской области Игорь Орлов позволил себе неуместную откровенность, о которой журнал «Эксперт» писал так: губернатор «…заявил протестующим: “…Всякая шелупонь пытается назвать меня как-то. Москва два миллиарда дала и еще шесть даст. Я что, на дурака похож, от денег отказываться?” После этого во многих городах области появились люди с футболками, кружками, наклейками на машины и всем что под руку попадется с надписью “Сам ты шелупонь!”»[30]30
  Тихонов С. Отстояли болото // Эксперт. 2019. № 27. https://expert.ru/expert/2019/27/otstoyali-boloto/.


[Закрыть]. Массовый реактивный всплеск активности (на фоне многих других нарастающих причин, разумеется) всегда вызывает акт демонстративного неуважения. Собственно, именно символический жест унижения и увидели жители Архангельской области в поступке столицы. Москва, аккумулирующая деньги территорий, по мнению многих и многих, должна научиться делиться. То, что она начала делиться своим мусором, показалось им издевкой.

Но, как известно, победы добиваются не те протестующие, которые выходят на акции протеста, а те, которые с них не уходят. Уже в конце 2018 г. активисты поставили около стройки первый вагончик для круглосуточного дежурства, на которое вахтовым методом заступали местные жители и экологи. Однако за несколько месяцев форпост урдомцев превратился в крупный лагерь – сюда начали приезжать экоактивисты и сочувствующие энтузиасты из всех регионов и областей страны. Летом 2019 г. лагерь уже был общественным феноменом, оброс бытом и фольклором. Несмотря на жестокие задержания и спорадическое противостояние с местным ЧОПом и частями Росгвардии (не перешедшие, впрочем, в зачистку лагеря), атмосфера в нем царила, по словам участников протеста, «приподнятая, как в парижском студенческом кампусе 1968-го». Обустройством лагеря и координацией активности занимались крупные экологические организации: «Серебряная тайга», Всемирный фонд дикой природы и многие другие. На месте работали психологи, антропологи, журналисты. Накал «стояния» пришелся на начало лета 2019 г.

20 июля 2019 г. президент В. Путин дал поручение правительству Архангельской области и правительству Москвы «…обеспечить учет мнения населения Архангельской области при решении вопроса о строительстве в районе станции Шиес объектов размещения твердых коммунальных отходов». Этот день считается началом победы. А 2 июня 2020 г. – днем окончательного решения вопроса: именно тогда «правительство Архангельской области расторгло соглашение о сопровождении инвестпроекта ООО “Технопарк” по строительству экотехнопарка на станции Шиес и исключило его из числа приоритетных инвестиционных проектов региона»[31]31
  Подобедова Л., Демурина Г. Власти расторгли договор с подрядчиком мусорного полигона в Шиесе // РБК. 2020. 20 июня; https://www.rbc.ru/society/09/06/2020/5edf8c709a7947205e2415ee.


[Закрыть].

Таким образом, активное сопротивление продолжалось год, а весь кризис в совокупности занял около двух лет. Политологи и социологи, подводя итоги протестов, использовали термин «шиесская загадка», затрудняясь объяснить массовость бунта – впрочем, политология всегда затрудняется объяснить механизмы той секунды, того критического момента, когда что-то щелкает и инертное население вдруг превращается в протестную массу, способную к самоорганизации.

Что для нас значат события на заброшенном железнодорожном полустанке? Есть ли у этой истории продолжение, можно ли считать, что сформирован опыт сопротивления недобросовестной мусорной «деловой активности»? Нет, такого сказать нельзя. Предположу, что каждое следующее противостояние будет уникально и о его исходе можно только гадать – все будет зависеть от индивидуального набора обстоятельств и силовых раскладов. Единственная деталь, которую следует отметить, – все особенно яростные и оттого успешные мусорные бунты всегда включали в себя компоненту «чужого» мусора. Не своего, родного – а московского, центрального. Население боролось с обезличиванием, приравниванием себя к «человеческим отбросам». Один из популярных лозунгов Шиеса: «Я существую. Ты не заметил меня». Стояние под Шиесом по большому счету было не войной, а дуэлью – один противник стрелял в воздух, второй в итоге вынужден был отказаться от выстрела. Но кончилась эта дуэль за столом переговоров, пусть и под давлением. И это самый главный и обнадеживающий итог Шиеса.