Текст книги "Вот эта улица, вот этот дом....-1"

Об авторе

Приветствую будущих читателей!

Меня зовут Великанова Анна, я не являюсь профессиональным филологом или лингвистом и даже не имею педагогического образования по части литературы или русского языка… У меня медицинское образование. Но я очень люблю читать и открыто заявлять о своих впечатлениях о прочитанном на своей странице ВК. Люблю высказывать свою точку зрения, касаемо той или иной проблемы, интонационной способности и настроения автора. Никогда не осуждаю авторов, напротив я ими восхищаюсь. Мне очень полюбился жанр прозы, более выраженный в мемуарном стиле. Потому что писать нужно о том, что знаешь и хорошо понимаешь, тогда легко даётся образность. Для меня главным кумиром и гениальным примером современной прозы является Наринэ Абгарян. Автор совершенно не стесняется своей автобиографичности, пишет действительность и реальные события такими какие они есть, без прикрас. Её рассказы привлекательны своей нерушимостью образов и нелицеприятностью своей. Самобытность, естественность, самодостаточность характеров её героев, которыми она безусловно восхищается, предаёт комедийности жанру.

Описание

Вот эта улица, вот этот дом"– своего рода попытка осветить воспоминания о лучших эпизодах моего детства, рассказы о людях, выстоявшие все тяготы и потери в годы Великой Отечественной Войны, и у меня была возможность быть воспитанной именно их мироощущением, ещё нетронутым "сегодняшним" человеческим хаосом. Их образ жизни, сложившийся исторически, характерный для целого народа.

И для меня большая честь и счастье увековечить их сильные и самые добрые качества личностных образов в моем произведении.

Эти рассказы написаны с надеждой и верой в то, что среди моих современников и потомков остались люди, которые всё ещё чтят и берегут истинно важные ценности живого", нашего" менталитета, исконного Русского. Надеюсь на то, что эти рассказы, навеет читателям свои сладостные воспоминания о детстве в духе «90-х», позволят насладиться их отеческой теплотой.

Прошу прощения за дилетантство, «но я не волшебник, я только учусь!»

Первый день лета

Лето.... Год 1996 или 1997…

Для кого-то этот день наступал 1 июня, а для моей семьи лето начинало свой отсчет в последних числах мая, с момента начала каникул, ну или окончания отопительного сезона в нашем «негритянском квартале». Мама папа и моя старшая сестра сидели на узлах с вещами, плотно упакованными, в ожидании моего победного возвращения из школы. Странно, но на каком легендарном грузовом авто перевозились наши вещи и славного водителя этого великолепия, я не помню. Помню только громкое бренчание алюминиевой посуды, накрепко завязанной в одном из узлов из старой скатерти, кстати лежавшей на моем письменном столе, где я впоследствии создавала свои первые литературные веяния.

Почему же наша семья с наступлением летних месяцев переезжала на дачу, а точнее, в отчий дом моей мамы, на протяжении всей моей начальной школы, об этом расскажу позднее.

Тогда мне, девочке 8 лет, было совершенно все равно, поскольку впереди меня ожидало самое счастливое и беззаботное время, которое прерывалось холодным осенним дождем и возвращением назад в холодную квартиру

«негритянского квартала».

Девочка Аня, близкие называли меня Нюра. Право выбора имени предоставили моей старшей сестре. Она же таким образом увековечила память о нашей бабушке, потому что она была первым носителем этого имени в моём роду.

Скудненькие выцветшие на солнце тоненькие соломенного оттенка волосики, всегда стриженные под «карэ», чтобы в случае чего легче было «бекасов» вывести, обычное дело! Так мама называла вполне ожидаемый результат моей бытности на нашей «Фазенде». Тоненькая притоненькая талия, мама с сочувственным вздохом и беспокойством называла меня «щеклея». Шоколадного оттенка кожа, загар очень ровный.

-Солнышко любит тебя! -говорила мне мама. Положим, мою старшую сестру солнышко любило меньше. Карие глаза, тёмные брови и ресницы на фоне шоколадного оттенка, туземец, да и только! Разбитые, вымазанные бриллиантовой зеленью коленные чашечки.

Теперь о главном…

Дом моего лета.... Отчий дом моей мамы находился на «той стороне» моста, соединяющего два холма нашего славного поселка, через железнодорожную узловую станцию. Довольно далеко по моим детским меркам, поскольку для меня это было сродни переправы в другой населенный пункт.

Самым главным и последним рубежом было спустится с горы через речку и подняться в гору, которая с годами стала еще круче, размытая снегами, дождями, летами, как перед нами расстилалась наша улица! Улица маминого детства и по счастью моего. Славная "Заречка"! Замечательный разворачивается пейзаж, достойный восхищения и воспевания. Вдоль просёлочной дороги утвердились: долговязый старый вяз, крона дерева очень пышная; тополя очень величавые, плавно покачиваясь, шелестя и блестя на солнце своими листьями, встречали нас, торжествуя и ликуя. Зелёная поляна, очень сочная, насыщенная свежестью своей, расстелилась мягким пушистым ковром.

Мамин дом находился почти на середине этой улицы, с доблестным названием «ул. Ленина», если не считать, что простиралась эта улица еще далеко за теми горами, что мы преодолевали на грузовом великолепии. Но мне она и без того казалось бесконечной. Вдоль дороги стояли хозяйские дома, «свои», говоря современным языком, частные. Так и мамин домик назывался « своим», он отличался от остальных только тем, что его никогда не красили, а лишь обрабатывали бревна и доски паяльной лампой и каким то маслом, в качестве защиты от влаги и плесени. Под окнами полисадничек, обнесенный забором, возле которого стояла лавочка, хранившая память упоительных багряных вечеров, наполненных веселым громким смехом детворы, и романтизмом маминых воспоминаний. Внутри всегда было густо побелено, и только ставни и рамы на окнах были выкрашены соответственно белой и бирюзовой краской, с маленькими вкраплениями красных деревянных ромбиков. Помню любимую скрипучую зеленую калитку, с ней тоже связана забавная история, и крыльцо перед тяжелой деревянной дверью, запертой на амбарный замок, который всегда очень туго отпирался, выстояв суровость зимы. Далее были сени со ступеньками, выкрашенными желтой половой краской, почему-то весь пол в доме был выкрашен желтой краской. Последняя деревянная дверь, обитая какой-то плотной тканью, открывалась в кухню с огромной печью, которой была отделена комната, довольно просторная, на три окна, и четвертое выглядывало на «тети Манин» дом. Кухня на два окна, одно из которых так же выходило на « тети Манин» дом, на подоконнике которого я любила сидеть, болтая ногами и вести светские беседы с мамой и тетей Шурой, а другое на огромный огород с парником, в последствии теплицей, и баню, в предбаннике которой мы заряжали наш легендарный магнитофон "Panasonyc", чтобы непременно вся округа слышала модные музыкальные предпочтения прогрессивной молодежи. В кухне стоял обеденный тяжелый массивный деревянный стол с выдвижным ящичком. По одну сторону от стола стоял стул, а на противоположной стороне стояла лавка, такая же массивная, выкрашенная в желтый, мой любимый цвет. Вдоль стены стоял деревянный диван, выкрашенный в зеленый. Теперь умывальник, он был алюминиевым, с ведром для слива, отделяемый от общего убранства шторкой. Вся мебель в этом доме была эксклюзивной. Во-первых, по тому, что все, что бы то ни было, от табурета до горки с комодом, вся эта мебель была сделана руками моего деда, а во-вторых, она была неповторима! И ни у кого из нас даже в мыслях не было сменить её на что-то более современное или комфортабельное. Наверное, хотелось сохранить первозданный уют, созданный нашими предками. Мммм… туалет! Это архитектурное сооружение находилось в «ограде», рядом с заброшенной «стайкой». Моя бабушка разводила раньше гусей и коз. Так вот, та самая пресловутая «стайка» и была домом для животиных. Вдоль стены «стайки» висели «ясли», так моя мама называла полку с жердями, прибитыми к стене, в которой находилась различная садовая утварь, вроде рукавичек, лопат разного калибра, тяпок и «цапки». Дверь отпиралась с помощью щеколды, и «вуаля»– огород! Есть где разбежаться! На задках была довольно большая поляна, где мы обычно разводили костры с последующим ритуалом шашлычным.

Отблагодарив нашего доблестного водителя за переезд, вся наша семья приступала к распаковыванию узлов и уборке в доме. Помню, как мама весила отбеленные и прокипяченные ажурные шторки на «суровой» нити, что придавало еще больше света комнате. В комнате стояли две сетчатые кровати по обе стены, и моя, детская, у печки; массивный стол у окна, рядом комод, и желтая «Горка» по истине диковинная. Если б вы видели убранство постели.... Подушки тщательно взбитые, воздушными облаками ложились друг на друга, напоминая фрегат, поверх накрывались кружевными белоснежными накидками, подушки выкладывались поверх идеально заправленных простыни под матрац и одеяла, строгим покрывалом. Но как ругалась мама, когда я нарушала это строгое безупречное убранство своими прыжками на сетчатом «батуте»!

Ну и конечно же легендарные ковры, один из которых кстати был разрисован красками, с изображением растительности, а второй «олени на водопое», дико популярный по тем временам « марка №1 в России», его бахрома служила забавой перед сном, а его плюшевое полотно, по которому водили пальчиком предаваясь сну, «антистрессом».

Теперь все готово для летнего отдыха! У кого-то это огород со всеми вытекающими, а для меня это самое, беззаботное, полное приключений и забав, время. Впереди целая жизнь! А пока, я наслаждалась всеми удобствами и комфортом дачной жизни.

Я всегда приезжала в наше поселение первой из дачной детворы, поскольку территориально, ехать мне было ближе всех. Первые дни мне приходилось немного поскучать, но потом, когда к бабушкам приезжали внучата, которые оставались преданными своим предпочтениям, касаемо отдыха, разворачивалась целая флотилия из домиков на верандах. Мальчишки доставали из гаражей свои «оттаявшие» велосипеды, собственно, девчонки тоже были счастливыми обладателями двухколесных коней. Будучи «на колесах», мы покоряли окрестности нашей «Заречки». Так и берет начало одна из моих историй.

История первая

Рыцари без страха и упрёка или чудеса Бриллиантовой зелени

Оседлав своих коней, мы решили познать прелести красот соседнего холма, счастливо открыв для себя тот факт, что на соседних холмах тоже есть «жизнь».

Речка, в честь которой был назван наш «уезд», была на столько мелкой, что мы без малейшей робости с удовольствием прогуливались по ее каменистому дну, что вдоль что против её течения. Не боясь труднопроходимых порогов или глубоководного ледяного течения её. Она была приветлива и добра к нам. Вода в ней была чистая и прозрачная, и мы без всякого труда исследовали её, отыскивая все самые разные камешки, экзотических форм и окраски. Взрослые доверяли ей свое белоснежное белье, полоская его в ней, расположившись на песчаном бережке, или закатав по колено трико, заходили в неё по щиколотки, разминали все группы мышц до пота.

Нас же очень забавляли тропинки крутых оврагов, спускающиеся вниз к этой реке. Мы носились по ним, скинув сандалии, то вверх, то вниз, мимоходом срывая землянику. Еще одной забавой был котлован, под полотном железной дороги. Там глубина нашей речки была довольно внушительной, по скольку местные мальчишки ныряли в неё с головой в поисках каких-то «сокровищ». Но мы так и не рискнули сделать тоже самое, страшась многочисленных торчащих на поверхности коряг и толстых металлических штуковин. Родители вносили свои коррективы в формировании нашей психики, внушая нам свои опасения касаемо этого пресловутого места. И мы боялись ослушаться. Но несмотря на сомнительную репутацию котлована, он все же притягивал к себе своей мистической дикой природой.

Детский возраст отличается от остальных этапов развития тем, что любопытство и желание познания несомненно берут верх над чувствами страха и самосохранения. А ободряющие и горящие азартом глаза друзей развеивают все сомнения, по части безопасности. Подробное освещение вопросов науки об основах безопасности жизнедеятельности будет много позднее. Так мы, доблестные рыцари без страха и упрека, решили ощутить весь спектр эмоций, мчась без выжатой педали тормоза с горы, в ярой надежде одолеть вершину противоположной, самой крутой горы. Первая и единственная попытка ни увенчалась успехом. На пути с горы, где напрочь отказывали тормоза, предательски лежал огромный булыжник. И врезавшись передним колесом в это препятствие, велосипед сделал «двойной тулуп» в воздухе вместе со мной.

В сознание меня привели мои ноги, ударившие о землю. Помню, как я с усилием поднялась. Находясь в состоянии болевого шока, пронеслась мимо своего отца, набиравшего воды из колодца. Почувствовав резкую, парализующую сознание боль, истекая кровью из мизинца правой руки, бежала прямо к дому. Где меня встречала мама, заслышав мой жуткий рев, достав из аптечки перевязочные и анестезирующие средства. Важно отметить, что мне несказанно повезло, поскольку моя мама занимала должность медицинской сестры, к тому времени любых практик, работая в медицинском учреждении поселкового масштаба «Амбулатории». От чего по части «спасения» ей не было равных!

Отдавшись в руки моего ангела милосердия, на смену болевого шока и страха пришли чувства смирения и благодати, от счастливого исхода сего дорожно– транспортного происшествия. После меня ожидал постельный режим с дымящим чаем со спиртовым запахом бриллиантовой зелени.

История вторая

"Иж"… Ети ушу мать! Или что за бабская натура.

Мой папа был счастливым обладателем резвого транспортного трёхколесного средства со всем известным названием «Иж». Несомненно, народом провозглашенный «Марка №1 в России».

Предоставив мне почетное место «в коляске», верный голубой конь мчал нас по просёлочной и ухабистой дороге в лес. Со счастливым предвкушением поживиться дарами природы в виде грибов, мы оставили нашего «коня» на обочине, и во главе с моим папой прошагали в глубь леса. Ориентирование по пересеченной местности, что являлось разделом все той же не освещенной науки «ОБЖ» мне было не известным. В силу этого, я пренебрегая вниманием, касаемо грибов, не отрывала свой зоркий взгляд от снующей между стволами деревьев фигуры моего отца. Как вдруг мое внимание привлекла распластавшаяся пузом к солнцу тушка лягушки.

Мое неуёмное любопытство привело в действие правую ногу. И осторожно занося её над подопытной, я резко прижала её подошвой своего резинового сапога. Лягушка в мгновение испустила характерный для её среды обитания звук выжимаемой из неё болотной жижи. Мерзкое зрелище заставило меня взвизгнуть. Увы! Такова моя девичья натура!

Раздавшийся визг ребенка заставил сломя голову нестись моего отца. От чего он положил все встречающиеся на его пути ко мне стволы деревьев, дабы сократить свой путь. К счастью, все закончилось папиной пресловутой не переводимой игрой слов: «Ети ушу мать! Вас бабы!!! "

История третья

Дедушка Юзик, лошадь Наська или прелести и тяготы материнства.

Дедушка Иосиф, а среди заречного населения его называли «Дедушка Юзик»– фигура очень прозаичная и колоритная. Имя это имеет старославянские корни, и означает «жизнь или жизнерадостный». Именно таким он и был, несмотря на свои года, а ведь уже тогда он был достаточно почтенного возраста, во всяком случае так нам детворе казалось. Его внешний вид заставлял нас работать, поскольку он создавал впечатление своенравного, скупого на слова, даже где-то сурового дедушку. Довольно высокий, но вместе с тем сгорбившийся; натруженная сутулость плеч, очень широкие грубые кисти рук, длинные и очень толстые фаланги, руки его казались тяжелыми, как «кувалда». На нем была серая рубаха с закатанными по локоть рукавами, и вытянутые на коленях штаны. Таким его видели все «зареченские», поскольку ремесло у него было прямо скажем не из лёгких, так как он «держал» лошадь, с прозаичной кличкой «Наська, Настасья».

Помню, как кто-то из детворы перешептывались, ведая о том, что его «Наська покусала! " Безусловно временами, она бывала и строптива и брыкаться могла, но достаточно хозяйского характерного командного звукового сигнала, подающего от вибрации губ и голосом, как она вновь становилась покорной. И несмотря на все тяготы и лишения своего ремесла, он все же любил свою опекаемую «Наську». Мы с удовольствием катались в «телеге» для перевозки сена, такая длинная деревянная конструкция на четырех колесах из множества досок с оглобленной упряжью. Часто видели, как запрягали Наську в упряжь или сбрую – это снаряжение, состоящее из ремней, каких-то «оглобель»– такие деревянные части, соединяющиеся с «телегой» и хомута. Более всего мне нравился «хомут»– такая деревянная дуга, достаточно громоздкая, тяжелая, но разрисована была каким-то причудливым узором, «украшение» для Наськи, подумала я тогда. Так что хозяйство Дедушки Юзика играло для нас ребят роль зоопарка или в какой-то степени аттракциона уличного масштаба. Кроме хозяйской любимицы Наськи была и корова «Малюта». До сих пор как будто слышу ласковый призыв бабушки Таси (жены дедушки Иосифа): «Малюта, Малюююююта!» Так, о чем это я, ах да!!! Нам ребятам увидеть в отчею лошадь несравненно красивую: статная, очень пышногривая, грациозная, событие совершенно необыкновенное. Несомненно, хозяин Иосиф гордился столь персональным достоянием и с довольной залихватской улыбкой позволял нам «погладить» ее короткостриженую «талию». Мы же восторгались ею с характерным голосовым сопровождением: «ух ты.... Вот это Наська!!!» Надо отдать должное дедушке Иосифу за его несомненную ответственность и заботу над своей подопечной.

Но это не все его питомцы… Были и такие, которые оставили «неизгладимое» впечатление, и маленький отпечаток в виде шрама на левой ягодице. Начнём с предыстории…

У дедушки Иосифа было много детей, которые все без исключения подарили ему внуков, от мала до велика. Мой материнский инстинкт уже тогда давал свои плоды, и поэтому я с удовольствием примеряла на себя роль няни для самого младшенького внука Русланчика. Ну и, собственно, в один из дней, забавляя малыша мячом, последний закатился в конуру к сторожевой собаке. Я, находясь в боевом расположении духа, и полна решимости, немедля, побежала выручать злополучный мяч. Подбежав к конуре, я с удивлением обнаружила, что собака выполняющая роль доблестного сторожили, совершенно не отозвалась на мое появление дружелюбно, а напротив была не прочь полакомится мной. Это было понятно по обильно вытекающим слюням из её огромной для моих ягодиц пасти. Обратно из конуры я выбиралась уже отчаянными рывками, хватаясь за куски какой-то травы, вырывалась из лап этой одержимой собаки, которые крепко держали меня за талию. Но услышав мои призывные вопли, даже не сигнальные слова «Помогите!!!», а попросту истошное рыдание, хозяин собаки и все, кто был поблизости тут же прибежали мне на выручку!

А дома меня ждал мой ангел милосердия. Мама все так же милосердно и без грани упрека и материнской брани с сочувствующим взглядом обрабатывала мою рваную «жопу». Странно, но я не помню посещения в тот день процедурного кабинета с последующими прививками от бешенства. Как не прискорбно, но мой материнский инстинкт мгновенно «притупился».

История четвертая

Вова Меньшов или кая я стала "влюбчивой"

Первый курортный, а точнее сказать, дачный роман, ознаменованный судьбоносной встречей с мальчиком благородной стати и довольно незаурядной внешности. В меру воспитан, дисциплинирован, тактичен и вежлив, не задавался, и не выказывал свою благовоспитанность. Ему, ребенку городской агломерации, надлежало придерживаться законов, продиктованных урбанистическим, эталонным обществом.

Нас объединила страсть к велосипедам. Он был внуком дачницы с соседней улицы. Его я заметила первой, и мои щеголянья мимо его домика стали наиболее регулярными, очевидными. Причем нужно было привлечь его внимание без на вящего намека. Он как истинный джентльмен не заставил себя долго ждать, взял ответственность в свои руки и полный решимости заговорил первым. Даже немного пристыдил меня за мою неотвязность, сказав, что девочке не пристало так навязываться мальчику.

Но, а дальше нас ждал бурный продолжительный «роман». С тех пор мы все делали вместе: катались по окрестностям нашей «Заречки», хохотали над всякой ерундой, заливались румянцем от учащённого сердцебиения и затаившегося дыхания, «едва соприкоснувшись рукавами».

Мама конечно же не могла не заменить эмоционально-поведенческих перемен своего «дитя», от чего ко мне привязалось её «влюбчивая ты». А я была и не против такого прозвища, тем более что состояние, называемое этим словом «влюбчивость» мне, очень нравилось. Вскоре мама взяла сию ситуацию под свой родительский контроль, несмотря на мой совсем подростковый возраст, она была чрезмерно бдительна и крайне взволнована столь стремительным развитием сего действа романтического характера. И дабы присеч искушение моего кавалера ограничила наше общение «территориально», то есть позволила «влюбляться» исключительно возле зеленой калитки на лавочке, или на качельке, в поле зрения оконного проёма. Но, а по правде сказать, наша дружба была безукоризненно чиста и невинна. Безоблачными наши отношения были до тех пор, пока не понаехали «городские» девочки. Их появление в моем «ореале» вызвало во мне бурю новых, совсем незнакомых мне эмоций, мама называла это «ревностью». Моя необузданность и нерушимость идеалов заставляли мое подсознание рефлексировать жестко. Завидев «чужака», я, совершенно не имея опыта противостоять такого рода вторжению, не умело реагировала, выказывая свою неуклюжесть и невежественность, все больше теряя свое былое самообладание и обаяние.

Чувствуя свою уязвимость, я решила всем своим видом выразить свое негодование, но не имея опыта соперничества, выбрала позицию «обделённого». И дабы наказать героя своего романа, я лишила его своего внимания, отдав предпочтение закрыться от него «за семью замками».

Надо признать то, что мой герой оказался предан мне, и с достоинством воспринял мою реакцию, ощутив чувство огромной потери и негодования, лишившись моего расположения. Вскоре нанес мне решительный визит, во время которого прямо дал понять, что мои переживания и мои метания от робости к ревности, совершенно излишние опасения. Даже был умилён моей неопытностью, назвав с улыбкой «обиженкой». Я же в этот момент невероятно торжествовала, ощутив этот сладкий вкус победы, и конечно же обретение титула единственной и неповторимой.

А понаехавшие «городские» девочки были на удивление изобретательны и невероятно жизнеспособные. Убедившись, что «мой Вова» совершенно непоколебим в своем предпочтении, они решаются на страшную месть– покалечить мое чистое ангельское лицо «пулями» из кусочков проволоки и прочего «сырья», подговорив каких-то мальчишек. Но мой Вова опередил их намерения, и предотвратил сие преступление. Даже провел воспитательную работу среди «подкупленных» мальчишек, отобрав у них орудия преступления, образумив их и пристыдив.

Наше с ним знакомство длилось достаточно долго, но, как это не прискорбно «не повторяется такое никогда». Следующим летом мы снова встретились, и приехал он в строго оговоренное время, чуть ли не 1 июня, не заставив меня сомневаться в его намерениях. Но от былой «влюбленности» не осталось и следа. Привязанность сменилась лишь чувством собственности, трепетность сменилась кокетством и подтруниванием. Думаю, подобные перемены во мне его разочаровывали, и даже где-то обижали. Все же моя обывательская диковатость не иссякла, в силу этого, мне были не понятны многие сигналы, подаваемые «моим Вовой».

Это было наше с ним последнее лето. По какой-то из причин он больше не приехал, его бабушка продала дом и тоже канула без вести. Странно, но почему-то мы не обменялись адресами, для сохранности нежных чувств и некой близости. Ни мне ни ему это не было нужно. Ведь мы терпеливо и с надеждой ждали наше лето.......

История пятая

Зелёная калитка или как упоительны в России вечера…

Помнится я вам обещала рассказать историю, связанную с зеленой калиткой! Так вот дело было так.... Тёплым багровым вечером сидела я на лавочке откинувшись спиной на заборчик полисадничка, наблюдая как хозяева и хозяйки ведут своих коров с тяжелым выменем домой. Рядом мама в ситцевом халатике василькового цвета. Как много тепла в этой пламенеющей от заката дали с кромкой леса.

Встречая с упоением вечерний багрянец, мирно предавались вечернему Орфею. Как вдруг мама услыхала протяжное субтотальное мычание. Казалось бы, коров гонят хозяйских домой с полным выменем, ничего необычного. Но она рывком вскочила со скамьи, схватив меня при этом за руку и потянула за собой. В мгновение мы оказались с ней за зеленой калиткой, как за рыцарским щитом. Прежде мне показалось её поведение странным, пока я сама в оба ока не увидела этот персонаж, о котором слагали легенды все передовики местной сельской молочной промышленности, дав ему кличку «Власовский».

Надо отдать ему должное! Наружность у него была, внушаемая страх и трепетанье.

Мама оказалась невероятно прозорлива в тот момент, потому что это сказочно мощное существо, напоминающее скорее буйвола, а не быка, в ту же минуту двигалось, раскачиваясь на своих копытах прямо к нашей калитке, все еще служившей щитом.

Но поняв, что она не столь надежна, в случае «набега», мама предприняла следующий шаг, а именно спрятать наши души за тяжелой массивной желтой дверью, закрывшись, наверняка, на щеколду. «Буйвол» неистовствовал, пыша жарким паром из своих могучих ноздрей. Но поняв, что как не упирайся рогами в калитку, желтую дверь все равно не одолеть, повернулся и пошагал качаясь прочь. Потом, конечно, страх отступил вместе с уходом быка, и мы с мамой отдышавшись, расхохотались, как, впрочем, всегда после перенесенного стресса.

История шестая

Бабушка Катя

Была среди моих зареченских друзей девочка, приезжавшая на лето к бабушке Кате, дом её находился на против через дорогу. Эта девочка была мне ближе всех. С ней мы вели переписку находясь в разлуке, то есть в течении учебного года, сохраняя тесную неразрывную дружескую связь.

Она была представителем того же светского городского «сословия», что и «Мой Вова». И как уже было ранее сказано, она не была исключением из благовоспитанных детей. Не смотря на некий диссонанс «сословий», мы всегда были интересны друг другу, и по-детски верны нашей дружбе.

Бабушка Катя......

Это имя я всегда вспоминаю со сладостной грустью и тоской. Почему сладостно, потому что моя бабушка покинула меня очень рано. И у меня не было возможности быть изнеженной, по-стариковски, балованной. Поэтому бабушка Катя была для меня «крестной бабушкой», которая по-отечески меня жалела, и по возможности, в меру дозволенного окружала заботой, ведь была и родная полноправная внучка, которая не хотела делиться бабушкиной любовью и вниманием.

Итак бабушка Катя.... «Старушка милая моя»

Я помню её добрые голубые глаза, причудливые, морщинистые очень мягонькие щёчки. Более всего мне запомнились её морщинистые натруженные руки. Её богатые густые с проседью волосы были аккуратно убраны под ситцевый платок. На распев протяжный говор, согласно канонам светских традиций, продиктованными морально-этическими нормами, сказывался её медицинский опыт.

Совершенно неторопливые очень размеренные движения и почти всегда проницательный, временами строгий взгляд.

Забавно, но с нами она была совершенно другая, какая-то оживлённая, добродушная, но очень объективна, как будь то только с нами она могла быть самой собой.

Ласково по-отечески называла нас «козами». Все её «понаехавшие отроки» были заняты садоводством, она же хозяйничала на кухне с русской печью, занимаясь приготовлением кулинарных шедевров, вкус которых я до сих пор помню.... Дрожжевые блинчики очень пышные и вкусные, мы их сметали, не давая им остыть. Щи, совершенно необыкновенные, «зелёные» с добавлением не то щавеля, не то листьев крапивы, с мясом; наваристые да со сметанкой…. Подобной вкуснятины мне больше не приходилось вкусить. А сервировка стола какая! От вида только фаянсовых тарелок под роспись «Яблоневый цвет», в предвкушении можно было слюной изойтись.

От того любая званная трапеза была какой то особой церемонией, приобретавшая духовный смысл, единение.

Помню ужасно мохнатого, рыжего пса «Тузика», он был необыкновенно большим, с нами он вёл себя на удивление приветливо, бодро виляя своим пушистым хвостом.

Скамейка под черёмухой, где мы играли в «глухие телефончики» или «Каравеллу».

Очень привлекательной была поляна за «огородами», полна ромашек и колокольчиков. В свою очередь она так же была еще одним поводом для беспокойства и опасения наших родителей, поскольку она граничила с железнодорожным полотном. Но несмотря на родительские предостережения, всё же мы наведывались на нашу поляну.

Однажды я была приглашена погостить у бабушки Кати зимой, в дни каникул, когда её навещала внучка. Зима «заречкой» это что-то необыкновенное. Огромные снежные сугробы с человеческий рост-вот, где настоящее раздолье. Упоительные беседы с подружкой до поздней ночи при приглушённом свете, старинного ночника. Лампа очень большая, на потрясающей подставке из шпеатра. Я была словно зачарованная всем этим не обыкновением, аристократично-поэтичным убранством, навеянным стариной.

История седьмая

Победа

Так называлась ещё одна улица, которая находилась на территории «Заречки». Улица, на которой жил мой дедушка, улица детства моего папы, но не моего. Улица эта находилась на краю «заречки», довольно далеко от улицы моего детства, и одной мне было запрещено наведываться туда, только в сопровождении родителей, от того эти вылазки были чрезвычайно редкими.

По истине заповедное место. Под густыми ветвистыми деревьями ольхи и тонкоствольных берёзок, которые находились в логу, текла узенькая речушка, очень холодная почти ледяная, она не успевала прогреться, поскольку из-за густой растительности лучи солнца, как ни старались, не могли пробиться к ней.

Очень массивный бревенчатый мостик, под которым били подземные ключи, куда мой дед ходил за водой.

Дедушкин дом возвышался на пригорке, от которого вниз спускалась крутая размытая дождями и раскатанная дорожка, которая затем вела к бревенчатому мостику через речку.

Часто в этом логу, у речки проводились разнообразные народные традиционные гуляния., Одно из таких гуляний носило замысловатое название «топить берёзку», люди собирались всей улицей.