Текст книги "Пленница медведя"

Глава 6

Я даже не поверила, когда до меня дошло, насколько просто и одновременно сложно с ним договориться. Медведю необходимо банальное – ласка, шаг навстречу, понимание, сочувствие. В общем, все то, что нужно нормальным людям. И ведь он это заслуживал. Но если ты живешь в лесу как зверь, зачем тебе дверь, которой не пользуешься?

И опять люди в выигрыше. Мы могли быть сколь угодно ублюдками, но это не обращало нас в животных. А с таких, как Сезар, спрос, выходит, больше.

А сложно, потому что он не примет ложь. Его невозможно обдурить, просто виляя хвостом без искренней привязанности. Все, на что я насмотрелась в высшем обществе людей, тут не сработает. Блестящие, роскошные искусственные ровесницы, щеголявшие своими ухажерами как породистыми собачками – тупиковая ветвь эволюции. Мне даже дышалось тут легче, но дыхание сбивалось от волнения: это так страшно – стать собой, ничего не доказывать и не за что не бороться. И оказаться несоответствующей его требованиям.

Когда Сезар вернулся с водой, я села:

– Спасибо.

– Как ты себя чувствуешь? – склонил он низко голову.

– Нормально, – пожала плечами. Но сканирующий взгляд Медведя никуда не делся. – Ты такой смешной, Сезар, – облизала губы. – Сначала говоришь, что мое мнение тебя не интересует, потом переживаешь…

– Я не переживаю, – отвел взгляд.

– Тогда залазь под одеяло и спи, чего ты паришься? Или хочешь отношений?

Он промолчал. Улегся поверх одеяла, не снимая штанов, и я не сдержала улыбки, укладываясь ему под бок. Я устала. Проще думать, что этот дикий зверь больше человек, потому что бояться его постоянно невозможно. Нужны передышки. И я решила взять ее.

Но сегодня все не кончалось.

Я проснулась, когда окончательно стемнело. Голова гудела, а когда я пошевелилась – отозвалась болью. Сезара рядом не было. Температуры у меня тоже. Надо будет узнать, есть ли у него запасное постельное, потому что я снова вся пропотела.

Подивившись своим мыслям, поползла в душ, а когда вышла – обнаружила чистые штаны и футболку.

Медведь сидел в кухне за столом с ноутбуком. В камине горел огонь, пахло кофе и едой.

– Намешаешь мне травок от головной боли? – тяжело опустилась на стул и растеклась по столу, подперев щеку рукой.

Сезар молча поднялся, и вскоре передо мной лег блистер с аспирином.

– Что так? – усмехнулась.

– Травкой догоним, – скривил уголки губ. Попустило его, что ли? – Кроме головной боли, как себя чувствуешь?

– Как в санатории, – разжевала горькую таблетку, кривясь. Но наткнувшись на требовательный взгляд, решила не умничать: – Слабость, хочется поесть, попить и развалиться перед камином.

– Еда на печке. Накладывай и дуй на диван. Чай приготовлю чуть позже – нельзя смешивать.

– Слушай, – поднялась я, – а поделиться знаниями можешь?

Я закусила губы под его внимательным взглядом. В нем отгорела недавняя нежность и растерянность, теперь он снова был диким зверем, у которого все под контролем.

– Ну, мне интересно знать все про растения – пропорции, сочетания… Люди вяло пользуются исходными свойствами, разбирают все на молекулы и лепят пилюли с четкими действиями…

– И чем это хуже? – вернул взгляд на монитор.

– Ничем, даже лучше – все под контролем, никаких побочек… – зашла с другой стороны.

– Абсолютно согласен, – не поддался на провокацию.

Я закатила глаза:

– В этом месте ты должен был возмутиться, что достаточно знать свойства растений, чтобы минимизировать побочки…

– Людям это не подходит. И они правы. Потому что только у оборотней к знанию прилагается нюх, – заявил он, не отрываясь от экрана.

– А представь, что мы с тобой вдруг сможем не только ругаться, но и спокойно поговорить на тему сбора, заготовки, пропорций и хранения… – нависла над столом рядом с ним.

Он, видимо, попрощался с идеей поработать, откинулся на спинку стула:

– И что ты хочешь знать?

– Все, – пожала плечами. – Что и для чего ты намешиваешь.

– Дана, я даже если захочу, не все смогу объяснить.

– Ну что-то же сможешь?

Да-да, я умею получать от мужчин то, что хочу. Папа тоже сначала упирается, потом предпочитает дать, что мне нужно, лишь бы не признаваться в том, что у нас – полное фиаско в отношениях. А так какие никакие, но они есть.

Сезар вздохнул:

– Я не умею учить других.

– Я умею. Соединим наши таланты.

Его усмешка добавила неопределенной горечи в мою вроде бы победу.

– Хорошо, соединим усилия, – улыбнулся шире. – Ты есть-то будешь?

Не стала напоминать о своей мультизадачности, покорно достала тарелку и сняла крышку с кастрюльки.

– Говядина?

– Нутрия.

Ну, где наша не пропадала? Водяными крысами я обычно не питаюсь, но пахло обалденно. Спагетти в соседней кастрюльке обещали удачу моему посвящению. Я наполнила большую тарелку – голод испытывала зверский, его утолению, пожалуй, и правда бы не помешала тишина.

– Спасибо, – оставила ненадолго Медведя в покое и удалилась к камину.

Но он в покое меня оставлять не собирался.

– А где чай? – моргнула я на два бокала, что он поставил на столик. По ним призывно пробежались блики от пламени и перескочили на бутылку.

– Сказал же – смешивать рано, – поднес он нос к пробке и прикрыл глаза. – Белое. Сто лет валяется. Но мне кажется, тебе понравится.

– Ты хочешь мне понравиться? – потянула губы, откладывая вилку.

– Нет.

И это правда.

– Ты неудобный, Медведь. Даже для своих, да?

Вино немного пузырилось, будто шампанское.

А он бросил на меня внимательный взгляд поверх бокала. И выбил воздух из груди простым вопросом:

– Зачем тебе противозачаточный имплант?

Я провела языком по зубам и опустила взгляд в тарелку. Сначала силилась ответить, но с каждым вздохом становилось понятно – не могу. А потом нагнало и больно приложило пониманием, что он может обо мне подумать. Ну правда, зачем девочке противозачаточный имплант? Замуж она собирается не по любви, спать с будущим мужем не планирует…

– Дана, – устал ждать Сезар, опускаясь передо мной на колени. – Ты не говоришь со мной о том, что между нами происходит. Вернее, говоришь, но больше пытаешься показать, что тебе все равно. Тебя принуждали? Ты боишься, что сделают снова? Или это уже сделал я?

– Ты – нет, – не задумалась даже.

Я вскинула взгляд и попала в плен его глаз. Показалось, что все мои домыслы разлетелись в пыль. Я все пытаюсь упаковать Медведя в понятное мне явление и не могу. Потому что в его глазах сейчас снова беспокойство, пусть и скрытое за холодной решимостью. Я никогда не пойму того, что понимает сейчас он.

– Тогда кто?

– Сезар… я не помню… – выдавила глухо. Готова была поклясться, что даже не слышала слов, которые слетели с губ. – Я так напилась, что наутро пришлось вызывать скорую. А через месяц делать аборт. Мне было шестнадцать.

По гладкой поверхности его взгляда не прошло ни единой ряби:

– И с тех пор у тебя никого не было, – констатировал, будто не замечая болезненность темы.

– Нет, – вспомнила, что взрослая и не должна оправдываться. – А имплант стоит по распоряжению отца.

А вот теперь взгляд Медведя дрогнул, по золотистой каемке словно разряд молнии прошелся, так она заискрила.

– Я не неудобный для своих. Просто они уважают мой выбор быть одному.

«Уважают выбор быть», – услышала я. Меня никогда не интересовало чужое мнение, но было до чертиков интересно, что понял этот представитель другого мира обо мне. Только делиться он не собирался.

А я поспешила запить горечь разговора большим глотком вина. Но, видимо, разговор не закончился. Сезар вернулся с тарелкой и уселся в кресло.

– Почему ты живешь один? – То, что он вернулся, согрело гораздо лучше вина. – Я же могу тоже задавать вопросы?

Он помолчал, прежде чем ответить:

– Мне просто нравится жить одному.

– Не скучаешь? – я вернулась к еде. Не хотелось накручивать напряжение и возвращаться к страху, который временами вызывал Сезар.

– Мать жила одна… со мной, – отвечал он непривычно спокойно, но будто на другом языке, – я привык.

– Давно ее нет?

– Пятнадцать лет.

– И ты живешь один все это время?

– Да.

Ничего особенного… просто его мир сейчас разорвало на части бомбой моего вторжения. И терпит он только потому, что думает, будто я его спасу. Я даже жевать перестала, чтобы не помешать себе осознать глубину ситуации, в которой оказалась.

– Сочувствую, – среагировала запоздало.

– Чему? – не понял он.

– Я о том, как тебе сейчас сложно терпеть меня тут, – тряхнула волосами и потянулась к бокалу, но почувствовала на себе жгучий парализующий взгляд.

Сезар смотрел на меня, сдвинув брови и сжимая зубы так, что в свете огня очерчивались, усугубляя напряжение, жесткие линии лица.

– Я не терплю тебя, – прорычал, раздувая ноздри.

– Нет? – вздернула брови.

– Нет.

Немало. Но теперь уйти захотелось еще больше.

– Есть идеи, как долго ты меня будешь «не терпеть»? – Я взялась за бокал.

– Нет.

Я отвернулась к камину, раздумывая. Домой не вернусь. Не знаю почему, но мне стало очевидно, что эти компромиссы с отцом мне больше не нужны. Как только расстанемся с Медведем, опустошу свой счет, если папаша его еще не заблокировал, и уеду в Смиртон. Плевать на судимость, что мне пришьет отец. Попробую пробиться там…

– Медведь, – встрепенулась я, – а ты можешь сделать так, чтобы мой счет больше не был подвластен отцу?

Я только тут осознала, что он все это время ввинчивался в меня непонятным взглядом.

– Могу. – Его голос прозвучал глухо.

– Было бы круто, – заставила себя улыбнуться.

Когда все закончится, начнется новая жизнь.

Он снова промолчал, отводя взгляд. А мне показалось, что я приняла правильное решение. Почему я не сделала этого раньше? Интоксикация высшим обществом? Надо было выехать в лес и глотнуть кислорода, чтобы в голове прояснилось? Похоже.

Но главным компонентом моего детокса был, безусловно, хозяин этой берлоги… что бы он там себе ни думал.

* * *

Я сжимал зубы с такой силой, что могли бы – раскрошились. От прозрения хотелось ослепнуть. Я попал настолько точно, будто сам планировал все, что привело ко мне Дану.

Чтобы доломать то, что не сломали другие.

Отец заклеймил собственного ребенка имплантом, говорящим ей только одно – не даст второго шанса заслужить его доверие, которое она не оправдала. И я теперь добиваю ее по самому тонкому – трахаю, не заботясь о беременности.

Ирония. Я зверь и не могу по-другому. Я умираю… и тащу ее за собой.

– Дана, – повернулся к ней, тяжело сглатывая. Вот и как мне сейчас это сказать? Но я как-то смог выдавить: – Давай я отвезу тебя домой…

– Нет, – снова даже не задумалась и не встрепенулась. – Но можешь меня отвезти в Деймондбон. – Она перевела на меня блестящий взгляд. – Если хочешь.

– Не хочу. Но так нельзя.

Она вдруг прыснула смехом, прикрывая губы ладонью, правда, я не смог сразу понял – плачет или смеется.

– Ты неправильный, Медведь, – просмеялась она. – Ты очень неправильный.

Я снова чувствовал, как скрежещет моя интеллектуальная система в башке, пытаясь понять ее.

– Почему? – сузил глаза. Невыносимо хотелось уже усадить ее к себе на колени, но все это снова будет значить черт-те что…

– Скажи, ты из себя строишь мудака, чтобы за тобой охоту не начали?

– Какую охоту? – прорычал.

– Ну ты посмотри на себя, Медведь! – рассмеялась она, а я покосился на ее пустой бокал и почти полную тарелку. – Ты меня кормишь, спасаешь, греешь, лечишь, но хочешь казаться козлом… Ты мужчина, Медведь. Настоящий.

– Ничего такого нет в том, что я делаю, Дана.

– Ну для тебя-то да, – протянула мне бокал. – Хочу за тебя выпить.

– Доешь сначала. – Я поднялся и обернулся на двери как раз в тот момент, когда раздался нервный стук. Дана замерла, а я медленно поставил бокал и дал ей знак молчать. То, что не услышал, как подъехала машина – странно. А фары отчетливо горели за деревьями.

– Сезар! – послышался мужской голос. – Сезар, открой!

Дана затихла мышью в уголке дивана, а я направился к дверям. Голос был незнаком, но интонация говорила о многом. И, кажется, я знал, кто это и зачем я понадобился.

На пороге стоял мужчина. Человек. На лице – полный спектр отчаяния и решительности пойти на любые меры. Невысокий, одет удобно, оружием не пахнет.

– Дональд Минс, помнишь? – дышал он часто, вцепившись в меня взглядом.

– Проходи, – посторонился я.

– Прости, что я так, – обернулся он, едва сделав пару шагов внутрь. Дану не заметил, да и не смотрел вокруг. – Сезар, прошу, помоги… Ты не ответил на письмо, и я приехал, но дом был пуст…

Я получил его письмо месяц назад, но в силу обстоятельств мне было не до него. Суть была страшная, как и у многих подобных просьб…

– …Сезар, я заплачу любые деньги, какие скажешь… Лили уже месяц у них… – Нервы мужчины предсказуемо сдали, и он начал запинаться, пытаясь протолкнуть ком в горле. – Я сам пробовал…

Я видел тянувшийся из-под рукава футболки кривой шрам.

– …Сезар, я знаю – ты один из немногих, кто может ее вытащить…

Я стоял и смотрел на него, ожидая окончания потока отчаяния.

– Я больше не могу, – ответил спокойно.

Повисла тишина. Мужчина окаменел, округлив глаза, оглушенный моими словами, но тут от дивана шагнула Дана, и Дональд повернул к ней голову.

– Здравствуйте, – обняла она себя, замерев на границе гостиной и кухни. А я шагнул к ней, повинуясь порыву, и притянул к себе в руки, отгораживая ее от двери. Не знаю, что меня дернуло. Я не думал. Дана тоже – обхватила мои руки у себя на талии, и вжалась в меня спиной.

– Сезар, – моргнул Дональд, прохрипев. – Ну ты же должен тогда меня понять…

– Я не могу, Дональд, – повторил тверже. – Я вне игры. Больше. Мне жаль.

Мужчина отвернулся, и я видел – сломался внутри. Он еще долго не сможет ехать за рулем.

– Подожди, – окликнул его, – провожу.

Как бы ни хотелось выпускать девочку из рук, пришлось. Я наказал Дане не выходить, подхватил ружье и вышел вслед за Дональдом. Тот меня не ждал, но и уйти далеко сил у него не было. Я нагнал его у кромки леса, осматриваясь.

– Прости, Сезар, – безжизненно начал он, тяжело шагая. Тут только я обратил внимание, что хромает. – Ты не обязан.

– Мне правда жаль, – осматривался по сторонам. Ночь выдалась тихая, дождь выплакался сполна, и теперь в лесу стоял радостный треск насекомых, мешавший слышать шорохи пришельцев. Запах тоже исчез. Но я не питал иллюзий.

– У тебя своя жизнь. Надо жить, пока можно, – бормотал Дональд, не видя ничего вокруг.

Знал бы он, что моя тоже на волоске.

– Зачем так далеко машину оставил? – Я оглянулся на дом. Не хотелось отходить.

Но он не ответил. А я остановился так, чтобы и дом видеть, и его.

– Дональд! – окликнул. И мужчина обернулся. – Будь осторожен.

Я проследил, как он сел за руль, завел двигатель… но не тронулся с места. Кажется, заплакал… А я направился к дому, думая, что никогда еще окна не горели так призывно. Подумав, припустил бегом, забежал на ступеньки и толкнул двери. Дана встрепенулась на стуле, подскакивая мне навстречу, но промолчала.

– Ты все еще хочешь вина? – поставил ружье у стены.

– Можно, – кивнула она. – Ты спасаешь людей?

– Спасал. Раньше.

Я вытащил из холодильника початую бутылку и направился в гостиную. Дана последовала за мной:

– А теперь не спасаешь из-за того, что с тобой случилось?

– Да.

– А спасал от этих… волков? – кивнула она на окно, усаживаясь на свое место.

– Да, – протянул ей бокал и сдвинул брови, заметив все еще полную тарелку. – Доешь.

Но Дана замерла с бокалом, глядя на огонь и ежась, будто мерзнет.

– Они украли кого-то близкого…

– Его дочь.

– Не одна я такая дура? – повернула ко мне голову.

– Разные стечения обстоятельств, – не хотелось вдаваться в подробности.

– И… ты многих спас? – заглянула в глаза.

– Не хочу об этом, – поморщился, но спохватился, что надо бы объяснить. – Это страшно.

Я хотел ее обратно в руки. Но как получить это разрешение теперь? Она сидела на расстоянии вытянутой руки, но казалась дальше звезд. Я не имел права ее трогать и не думать о последствиях. Если мне судьба вернуться в медведя – я это сделаю. Но прежде хочется сделать что-то особенное для нее…

– Скажи, чего бы ты хотела сейчас?

Она медленно скользнула взглядом по моему лицу:

– Кофе…

– А кроме?.. – усмехнулся. – Ты точно не хочешь домой?

– Я не вернусь домой, – легко мотнула головой она. – Не хочу. Я не пойду на поводу у отца, не выйду замуж… Поняла вдруг, что мне не все равно.

Я пустился в ответное изучение. Нет, она не была пьяной. Сделала всего один глоток, а до этого совершенно точно протрезвела. Значит, у девочки появились какие-то альтернативные планы на жизнь. Стало до жути интересно какие…

– Только мне нужен мой счет, – она соблазнительно облизнулась. – Думаю, папа будет против. Ну, когда узнает, что со мной все хорошо.

– Будет тебе счет, – кивнул я.

– Ты лучший, Сезар, – улыбнулась она и подняла бокал. – За тебя!

* * *

Просыпаться под треск камина и запах завтрака начинало входить в привычку. Я открыла глаза и прикрыла снова. Меня вчера выжало досуха необходимостью смотреть куда-то в будущее, но только не в глаза Медведя, в которых все больше хотелось остаться.

Он меня отпустил. И снова сделал это так естественно, что я даже сначала не поняла, о чем он.

Но Сезар был тем, кто держал. Казалось бы, лети на все четыре стороны в новую жизнь, строй планы… Но… куда спешить?

Я радостно подскочила с кровати, сбегала в душ и, сделав вдох-выдох, чтобы хоть немного унять грохот в груди, двинулась по коридору. Мне незнакомо это чувство, растягивавшее губы в предвкушении встречи с тем самым взглядом. Я ни разу не испытывала жгучее нетерпение и опустошающий страх одновременно. То, что это – самое лучшее переживание за всю мою жизнь, не было сомнений. Плевать, как это называется. Я хотела это чувствовать так долго, как смогу.

Сезар стоял у стола, сложив руки в карманы штанов, и провожал меня пристальным взглядом. Идеально… чтобы потеряться, споткнуться и начать заикаться, как последняя дура. Что я и сделала. И споткнулась, и потерялась, когда оказалась в его руках… Рот решила вообще не открывать, когда он усадил меня на стол и прижал собой – чтобы не скатилась, наверное.

– Ты в порядке? – заглянул в глаза.

– К-коленку ударила.

Все же не привыкла я к такой заботе – пережить его приятные манипуляции с коленкой и не застонать от удовольствия стоило всех сил.

– Ты помнишь про свои обещания? – решила стряхнуть свое глупое оцепенение.

Он потянулся через стол, наклонившись так, что оказалось очень удобно в него вжаться. Ладонь медведя съехала с бедра выше, и у меня загорелись щеки. Я даже не сразу поняла, что он мне показывает на мониторе.

– Что это? – моргнула.

– Твой счет. Изолирован. – Он устроил ноут на моих коленях, а я и рада была дать взгляду передышку.

– Ух ты… так быстро, – улыбнулась натянуто. Меньше всего сейчас хотелось думать о времени, когда придется начать другую жизнь. – Спасибо большое.

– Что такое? – нахмурился он, вглядываясь в мое лицо.

– Не ожидала, – пожала плечами, понимая, что безбожно фальшивлю. – Я вообще говорила о том, чтобы ты согласился меня немного подучить… ну, с растениями…

Боже, ну почему от этого его взгляда нарушаются все мои нейронные связи в голове?

– Я помню, – он отошел от стола и направился в гостиную. А я только сейчас заметила, что за окном ясное утро, и комната непривычно залита солнцем. Потому что испытала жгучую зависть к солнечным лучам, скользнувшим по его телу, пока он шел к столу и обратно. – Это тебе…

Он протянул мне потрепанную книгу из кожи цвета малахита и с рисунком одуванчика на обложке. Цветок когда-то был объемным, но сейчас пожелтел и пошел трещинами. Я трепетно сжала книгу в пальцах, чувствуя упругое сопротивление страниц.

– Какая она… – выдохнула благоговейно, осторожно переворачивая обложку.

На титульном листе рядом с едва читавшимся названием на латыни ручкой было написано «Мария Грант».

– А кто это – Мария Грант?

– Моя мать, – прозвучало бесцветно. – Бери, книга твоя.

Мы с ним уставились друг на друга в совершенной растерянности. Ни он никогда не делал таких подарков, ни я не принимала.

– Спасибо, это… неожиданно, – заикалась я. – Но… ты же не отказываешься сам мне помогать?

Черты его лица расслабились, и Сезар улыбнулся уголками рта:

– Нет.

– И начать наверняка хочешь с состава чая, которым меня вчера вырубил, – прищурилась я.

– Тебе надо было поспать, – усмехнулся он довольно. – Голодна?

– Как всегда, – проследила взглядом, как он направился к печке, и спрыгнула со стола. – А ты спал?

– Немного. Кофе или чай?

– Кофе, – уселась я за стол. – Ты решил не спать со мной?

Он медленно вытащил пакетик с молотыми зернами, поставил на стол, будто собираясь с силами.

– Мне сложно сожалеть о том, что я с тобой сделал.

– А надо?

Сезар обернулся. Взгляд его изменился до неузнаваемости, и у меня мороз прошел коже. Но я сцепила зубы и расправила спину, медленно выдыхая.

– Ты права – мы с тобой между двух зол. – Он прикрыл глаза и отвернулся. – Между твоей и моей смертью. Я не хотел сдыхать, используя тебя.

– Не драматизируй. Я выжила благодаря тебе, – медленно поднялась и направилась к нему, будто боясь спугнуть. – Как бы я ни относилась к отцу, я не хотела бы видеть его на месте вчерашнего мужчины. Поэтому перестань, пожалуйста. И не надо меня защищать – я не маленькая.

– Я не могу тебя не защищать, – проследил он за моим приближением, полуобернувшись.

– Хорошо, защищай, – пожала плечами, упираясь бедром в столешницу. – Но не решай за меня. Слишком многие этим занимаются.

– А что я решил за тебя?

– Ты решил, что будешь поить меня своим чайком, чтобы срубать на лету. Может, и себе наливал? Помогает? – И я захлопала ресницами, изображая невинный взгляд.

Сезар медленно растянул губы в соблазнительной и одновременно пугающей усмешке и сделал разделявший нас шаг.

– Не очень, – притянул к себе за шею. – Я полночи дрова рубил на заднем дворе.

Мне нравилось, как наливается голодом его взгляд, как темнеют синие глаза, прикрытые светлыми ресницами, как дышит все чаще, почти касаясь своими губами моих. А еще нравилась его сила – физическая и внутренняя. Конечно, я буду к нему тянуться, с таким не упадешь – не даст. Поэтому то, что он себе придумал – эту акцию благородного сепаратизма, позабавило. Сезар, похоже, не в курсе, что он – мужчина мечты.

– И что тебе помешало перестать спрашивать, как обещал? – смотрела на него, задрав голову. – Жалость?

– Дана… – сжимал он пальцы в моих волосах.

– Ты решил себя угробить, да? – Я не знаю как. Но я смотрела в его глаза и будто читала там все его мысли. И ему это не нравилось. – Скажи, Медведь, а тебя кто пожалеет?

И я сама привстала на носочки и коснулась его губ своими. Видела, как он прикрыл глаза, чувствовала, как ни черта не убедила, потому что, к сожалению, этот мужик сделан из высококачественного сплава – так просто не растопить. Но мне уж точно нечего терять.

– В этом месте ты должен превратиться в принца, – прошептала, касаясь его губ.

– Моя сказка – страшная, Дана. Я не хочу тебя в нее втягивать… – Смотрел таким взглядом, что втянуться хотелось очертя голову.

– Но ты же еще здесь! – возмутилась я упрямству косолапого, пихнув его кулаком в грудь. – В крайнем случае я просто пробегусь еще раз по твоему лесу с криком, и ты вернешься опять.

Сезар усмехнулся и коснулся моего лба своим, прикрыв глаза.

– Может сработать, – прошептал.

– Конечно, сработает, – выдавила, еле сглатывая ком в горле. – Прекрати киснуть. Расслабься.

Он резко втянул воздух, отстраняясь:

– Хорошая идея. С этого и начнем. Но сначала завтрак.