Текст книги "Сбежать от зверя"

Глава 2

Прошла неделя.

Но ничего не поменялось.

Я все так же посещала врачей, принимала лекарства и проводила дни в одиночестве. На вопрос, когда же меня выпустят, никто не отвечал. А в один день вдруг вызвали в какой-то кабинет на нижнем этаже. Когда мне открыли двери, я вдруг почувствовала, как сердце набирает обороты, а губы сами тянутся в улыбке.

Тахир стоял у окна. Поймав мой взгляд, выпрямился… и, будто удивившись моим эмоциям, слабо улыбнулся. Но все это быстро кончилось, и я с трудом осознала, что он уже не смотрит на меня. Будто нам обоим нельзя показывать чего-то, нельзя смотреть друг на друга и вообще быть рядом. Или… нет вообще ничего такого.

За столом сидели двое незнакомых мужчин в официальном прикиде. Один поднялся навстречу, представился, предложил стул… Но я никого не хотела видеть в этой комнате, кроме Тахира. Хотелось заехать ему по морде за то, что ушел. Усталой, кстати, морде. И эта его расстегнутая на верхние пуговицы рубашка, напряженная шея, мрачный взгляд скорее отпугивали, чем притягивали. Но я вдруг почувствовала то, чего не чувствовала давно – желание взять кисти и краски…

– Марина, у нас к вам несколько вопросов. Ваши врачи сказали, что вы стабильно себя чувствуете.

Я с трудом перевела взгляд на мужчину, имя которого не запомнила.

– Какие вопросы?

– Мы не можем найти о вас никакой информации, – склонил он голову на бок и сощурился на меня. – Скажите, ваш паспорт настоящий?

– Мне нужен адвокат? – спокойно посмотрела я на него.

– Я здесь твой адвокат, – подал голос Тахир.

– Ты меня не защищаешь, – подняла я на него взгляд.

– С чего ты решила? – очаровательно оскалился он.

– Это провокационный вопрос, – указала я пальцем на допрашивающего.

– Никого тут не интересует твое прошлое ради того, чтобы причинить тебе вред. Ты – моя избранная. Здесь тебя будут только защищать. Отвечай на вопрос.

Я тяжело сглотнула и перевела взгляд на следака.

– Паспорт ненастоящий, – еле выдавила.

– С какой целью?

– Обстоятельства сложились так, что нужно было скрываться от людей, которые меня преследовали.

– Почему преследовали?

– Некий бизнесмен пообещал хорошие деньги за мои картины. Я художник. И несколько лет деньги были действительно стоящие, и все было нормально. Он продавал мои картины куда-то за границу под мужским псевдонимом. Мне отдавал такой процент, что мне и не снился. Все устраивало.

– А потом?

– Потом все зашло слишком далеко. Мне предъявляли неподъемные требования. Хотели, чтобы я рисовала как-то по-другому, копировала чей-то стиль, а потом – целые работы…

Я видела, как хмурился Тахир, сложив руки на груди.

– Вам угрожали?

– Конечно, – кивнула я. – И уголовным делом и кое-чем похуже.

– Что было потом?

– Я сбежала. Подруга Римма помогла с документами. У нее было много странных знакомств. Но жить мне было не на что. И я обратилась к ней за помощью.

– Я правильно понимаю, поэтому вы и оказались в качестве эскортницы в номере отеля?

– Шлюхи. Не экскортницы. Да.

– Кто этот твой спонсор? – спросил Тахир.

– Зачем тебе? – повела бровью спокойно. – Ты ушел.

Его взгляд вдруг так потемнел, что я едва различала его глаза за сдвинутыми бровями. Когда он еле заметно покачал головой, я перевела взгляд на настороженную физиономию допрашивающего.

– Работа у него, видите ли! – возмутилась в голос. – Если бы мне раньше кто сказал, что он будет по работе шляться семь дней в неделю, я бы его послала.

Следователи синхронно усмехнулись, а вот Тахир обещал мне взглядом такие неприятности, что лучше бы меня забрали обратно в камеру.

– Многие люди так работают, – пожал плечами следак.

– Но не в медовый же месяц? – укоризненно заметила я ослабевшим голосом. – Мог бы отпуск взять!

– Думаю, мы лучше обсудим это наедине, – отрезал Тахир.

– Если не укажете имя того, кто вас шантажировал, ваши показания могут не иметь должного веса, – заметил следак.

– Тахир говорит, что вы не собираетесь использовать все это против меня. Так зачем вам имя?

– Мы должны проверить факты. Это не собеседование, Марина. Все это влияет на срок вашей реабилитации здесь. Потому что нам важно, чтобы вы больше ничем не рисковали.

– Чем я могу рисковать?

– Состоянием психики и здоровья. Вы очень быстро пересекли границу миров. На такой случай есть протоколы, которые не нарушаются. Мы заинтересованы в крепких парах.

– То есть все ради моего блага, – скептически поморщилась я.

– Я оставлю вам визитку, – проигнорировал он сарказм. – Если надумаете что-либо добавить – позвоните.

Они попрощались и вышли. Я глянула на Тахира и, развернувшись, направилась к двери.

– Сюда иди, – вдруг прошелестело тихо сзади. Да так неприятно прошлось по нервам, что меня будто парализовало, хотя я считала себя невосприимчивой к таким требованиям. Но ему это оказалось достаточно. – Что ты творишь? – прорычал он в затылок, бесшумно перетекая от окна ко мне.

– Что ты имеешь в виду? – нахмурилась я, гневно сопя.

– Зачем ты говоришь им, что я ушел? – вкрадчиво прорычал он мне на ухо.

– А разве им надо врать? – прошептала я.

– Ну ты же врешь…

Я медленно втянула воздух, оборачиваясь.

– Что тебе надо? Ты не давал инструкций, что говорить, а что нет. – Последние слова вышли совсем тихими под его взглядом.

– Я думал, это очевидно. Откажешься от меня – окажешься под ударом.

– Ты первый ушел! – вспылила я.

– А чего ты хочешь? – зарычал вдруг он.

– Я не знаю! – попробовала пихнуть его в грудь, но он и с места не двинулся.

– Если я продолжу, то назад пути не будет. – Он прижал мою ладонь к своей груди и слегка надавил вниз, вынуждая меня влипнуть в него. – Мы – не люди. Я не смогу тебя бросить, развестись, расстаться… Если ты захочешь уйти – я не отпущу.

А я чувствовала его запах и переставала соображать.

– Врач говорит, что мне тоже не сильно хорошо без тебя, – прохрипела я, часто моргая.

– Это пройдет.

– Тахир, – мотнула я головой. – У меня никогда не было мужчины, которого бы мне так хотелось. Я ненавижу мужчин, не запоминаю их имена, они для меня – пустое место. Но ты что-то сделал…

– Я тебя укусил, – цинично отбрил он. – Это просто химия.

– Иди ты к черту! – оттолкнулась я от него и выбежала в коридор.

Внутри все горело от гнева! Я, мать его, впервые призналась мужику, что он мне нужен, а он усмехается! Ублюдок! Чтоб глаза мои его не видели! Зверюга эгоистичная! Перепало на халяву – он воспользовался и бросил!

Я так пыхтела, что даже не слышала, как кто-то шел позади. Но стоило мазнуть ключом по замку, меня схватили за горло и втолкнули в номер. Только стоило дверям закрыться с тихим щелчком, я зарядила Тахиру локтем в грудь. Он выпустил, и я бросилась в гостиную. Но догонять меня никто не спешил. Стукнули туфли о пол, зашелестела одежда…

– Что теперь не так? – усмехнулся он, останавливаясь в полумраке гостиной.

– Я уже передумала, – выпрямилась я у дивана. – Тебе нормально без меня, вон как прытко скачешь! Ты прав. Мне тоже нужно успокоиться и все забыть.

– Поздно. – И он направился медленно ко мне. – Тебя где так драться научили?

– В приюте, – подобралась я, отступая задом к стенке.

– Ты выросла в приюте? – Он стянул с себя рубашку и бросил в кресло. – Интересно. А зовут тебя Марина. Это, кажется, единственное, что было правдой в твоем рассказе.

– Плохой из тебя детектор, – насупилась я, дыша все тяжелее.

Я же хотела, чтобы он вернулся. Но никакого спокойствия не почувствовала. Наоборот.

– Ты по привычке путаешь следы, хотя сама уже не разбираешь дороги.

И это прозвучало так, что захотелось вдруг замереть и заплакать.

– Да, не разбираю! Я знаю только одно: нужно бежать вперед, чтобы не нашли!

– Тебе не нужно больше бежать.

Я думала, стукну его, когда он окажется рядом. Но я только растеклась по стенке перед ним, а он подхватил меня под бедра, вынуждая схватиться за шею, и понес к дивану.

– Я не разрешала себя трогать! – вяло брыкнулась, когда он меня уложил и потянул спортивные штаны с ног.

– Ну, попробуй не разреши, – усмехнулся Тахир и вздернул меня на колени.

Я попробовала. Все, что из этого положения было возможно. Стало только хуже – я оказалась лицом в подушки и с заломленными за спину руками.

Тахир растолкал мои ноги коленом и шлепнул по заднице:

– Недотрога…

– Иди к черту!

– Я только оттуда.

И он вдруг дал свободу и провел пальцами по горящему бедру, едва касаясь.

Я замерла от этой неожиданной ласки, вцепившись беспомощно в диван. А Тахир не останавливался – поднялся ладонью к пояснице и двинул вверх, к плечам, наглаживая, как котенка. Когда меж позвонков расцвело легкое касание его губ и закололо от короткой щетины, я снова дернулась.

– Не надо, – потребовала глухо.

– Не надо было в петлю лезть, – отрезал он и подхватил на руки.

У меня дыхание в груди сперло, будто меня сбросили с высоты. Я схватилась за него в страхе, но даже когда он уложил меня на кровать, ощущение полета не прошло. А стоило ему провести губами по коже живота и прикусить немного ниже пупка – меня словно парализовало. Тело будто швырнули в горячую ванную, и согревающая волна поползла по телу, расслабляя. Все мысли о сопротивлении и злости вылетели из головы.

Я запустила пальцы в короткие волосы Тахира и выгнулась. А он навис сверху, вглядываясь мне в глаза и почти осязаемо опаляя своим вниманием. Он еще ничего не сделал, а у меня с губ сорвался униженный стон. Меня будто камнем придавило и раскатало по кровати. Я хватала воздух, пока Тахир еще позволял. А когда он склонился ниже и впился в мой рот своим, я забилась в его руках в страхе задохнуться, сдаться, довериться… Но он не давал ни спуску, ни передышек. Мне казалось, я уже и не дышала вовсе. От его поцелуя кожа взмокла, стало нестерпимо жарко даже в футболке. А он продолжал обжигать. Подбородок вспыхнул от его укусов, а когда очередь дошла до шеи, я сжала ноги, напрягаясь в странном ожидании…

…и вскрикнула, когда он прикусил, казалось бы, заживший шрам.

Мир то ли встал на паузу, то ли закрутился вокруг на скорости – не понять. Я сама притянула Тахира к своим губам и попыталась поцеловать, но вышло неумело, стыдно и нестерпимо пошло. Кажется, он даже замер, чтобы позволить это все… но быстро забрал инициативу, давая понять, что прелюдии кончились. Я всхлипнула, когда он сжал грудь, и вцепилась в его запястья…

– Перестань хватать меня за руки, – прозвучало тихой угрозой.

– Перестань трепаться…

Но Тахир не повелся на провокацию. И вскоре я извивалась, как кошка, едва сдерживаясь, чтобы не умолять трахнуть меня пожестче.

Что со мной?

Что этот мужчина сделал?

А вдруг нет никакого притяжения, и все это – пустая химия, о которой он говорит?

Хотелось собраться, проснуться и крикнуть ему, что меня все это не устраивает… Только кричать он меня заставил совсем другое.

Глаза в глаза, он вынуждал смотреть на него и открывать душу до дна, потому что тело принадлежало ему полностью. Одно движение разделяло нас, но и его не стало с моим вскриком и его очередным убийственным поцелуем. Я сжала ноги на бедрах Тахира, но могла лишь следовать его ритму и желаниям.

Чувствовала себя той, кем намеревалась стать в первую ночь с ним. Хотя вряд ли падших женщин так ласкают. Но все равно хотелось плакать. От обиды, растерянности, наслаждения и беспомощности перед Тахиром. Он слишком хорошо знал, как нужно обращаться с женщиной в постели. Не нужно быть опытной, чтобы это понимать. Я металась в агонии между его лаской и жесткостью, когда он вздергивал на колени и заставлял мое тело вибрировать от его сильных движений. Падала без сил, когда он давал передышку, остужая горящие бедра, увлажняя кожу языком и позволяя легкому сквозняку из окна следовать за его руками…

Я потеряла счет оргазмам и, кажется, сразу же отрубилась, когда он оставил меня в покое…

* * *

Марина отключилась сразу. А я лежал, оглушенный собственным голодом и желанием этот голод хоть немного ослабить. Тащить ее в душ было бы жестоко, но она пахла так, что голова снова начала проваливаться в туман.

Я кое-как заставил себя оторваться от девочки, укрыл ее и направился к пиджаку за сигаретами.

Уличные фонари стелили длинные выцветшие тени на белом полу и полосовали напряженные руки при каждом движении. Я натянул джинсы, прошел к маленькому балкону и вышел на воздух.

Хорошо тут. Парк перед глазами, запахи леса… И Марины.

Черт.

Я поспешил закурить и уперся спиной в стенку, наслаждаясь передышкой. Дым сигарет на время успокоит обостренное обоняние и даст мозгам проясниться.

Ну и что я делаю?

Сдаюсь. И беру самку себе.

В голове зазвенела пустота от осознания этой простой истины.

Я думал, Марина будет ненавидеть меня, а не заглядывать в глаза своими безднами, полными тайн, загадок и надежды, что не оставлю. А это значило только одно: зверь еще никогда так точно не выбирал. У нее вообще нет вопросов. Она будто всегда жила в моем мире. Быстро освоилась, сочинила достаточно правдивую ложь следователям и потребовала, чтобы я вернулся. Думаю, следователи поверили. Потому что тонкое дрожание вполне настоящих эмоций в ее словах слышалось четко. Но то, что Марина не договаривает, для меня не было откровением.

Только о чем она умалчивает? Как правило, люди прячут от других что-то либо очень личное, либо что-то, причиняющее боль… Но без прошлого у нас с Мариной может не быть будущего.

Будущее… Правда?

Теоретически – да. Возможно. Но только не с ней. Она ни черта не сядет на колени и не доверится. Если жила в приюте, ненавидит мужчин, да еще и никогда в постели ни с кем не была, то напрашивается вопрос: кто из нас еще дикий зверь?

Я выдохнул новую порцию дыма, и та повисла во влажном воздухе. Последние дни лета уже почти не дают тепла. Скоро начнется беспросветная мгла, дожди и сырость… Лапы будут мокнуть в лесной траве, и не только лапы.

Вспомнилось, как я приползал из леса в холодный дом и падал на диван, подолгу пялясь на кресло Полины у камина. За десять лет стало легче. Но на место потери ни черта ничего не пришло. Там так и звенело от пустоты.

Теперь ведь может все поменяться. Почему не попробовать?

Я выбросил сигарету и направился в комнату. А через пять минут уже шагал по коридорам центра к выходу на парковку…

Глава 3

Пробуждение вышло странным. Тело наполнено какой-то сахарной ватой, которая то и дело протискивалась в мозги и шептала: «Не вставай, лежи и отдыхай, пока дают». Кое-как сделав более глубокий вдох, я все же разлепила глаза и прислушалась.

Тишина.

Тахира и след простыл.

– Вот козел, – простонала я, переворачиваясь на другой бок… и напарываясь на ехидный темный взгляд мужчины.

Тахир сидел в кресле, расслаблено развалившись. В джинсах и футболке. Вроде бы одет, но вид его голых ступней на полу неожиданно наполнил грудь теплом – босиком он вряд ли просто встанет и уйдет. Успею, по крайней мере, огреть подушкой.

Его усмешка показалась усталой.

– А носки где? – вздернула я бровь.

– Промокли, – оскалился он.

– Ты бегал в носках по улице?

– Нет, ходил в обуви. Но ночью был дождь.

– Ты уходил ночью гулять? – презрительно усмехнулась я.

– Не гулять, – не придавал он значения моим насмешкам. – Что ты ешь на завтрак?

Я сглотнула, чувствуя себя под его взглядом полной дурой.

– Что приходится. Я не выбираю.

– Даже здесь? – вздернул он бровь пытливо.

– Да, – пожала плечами. – Мне как-то приносили меню, но я отказалась от выбора.

– Марин, постарайся начать жить так, как тебе хочется. Надо начинать выбирать.

– Зачем? – усмехнулась я. – Чтобы потом от этого отвыкать?

Он долго смотрел мне в глаза, прежде чем продолжить.

– Меня же ты выбрала. А я предупреждал, что отвыкать от меня не придется. Но ты не веришь.

Я только тряхнула волосами, усаживаясь:

– Хочу мяса. Жареный черный хлеб и колбасу какую-нибудь. И большую чашку чая с молоком и сахаром.

– Можешь, значит, – довольно усмехнулся он и поднялся с кресла. – Сейчас все будет.

Я проследила за тем, как плавно и притягательно он двигается. Потом вспомнилось, как было с ним ночью, и отвернулась, хмурясь. Это все убийственно. Весь он! Остался на ночь, завтрак требует выбрать, ходит тут босиком…

Я всегда ходила босиком в приюте. Это давало мне иллюзию свободы, потому что обувь, которая там доставалась от старших детей, мне не нравилась. Она натирала, уродовала ноги и вообще казалась каким-то унижением. И кто-то другой рядом босиком вдруг показался располагающим и заслуживающим доверия. Будто он знал все это так же хорошо, как и я.

Только быть этого не могло.

Вещей поблизости не нашлось – шкаф стоял в гостиной. И я, тихо прокравшись к открытой двери, выглянула в комнату. И забыла, что голая. Вообще обо всем забыла, открыв рот.

Вся гостиная была заставлена холстами и завалена пакетами, из которых торчали кисти и много всего для рисования. У окна стоял невозможно красивый мольберт. Когда в дверь постучали, я вздрогнула и направилась открывать как в тумане, даже не подумав чем-то прикрыться. Хорошо, что за дверью оказался Тахир с подносом.

Или нет?

– Знаешь, если ты открываешь так всем, то сейчас у тебя будут проблемы, – усмехнулся он недобро.

– Это что? – проигнорировала я угрозу, оборачиваясь ко всему этому богатству.

– Я думал, ты разберешься. – Он прошел мимо и поставил поднос на стол. А потом смерил меня таким голодным взглядом, что я быстро протрезвела. – Марин, если ты сейчас не умудришься тихо и быстро проскользнуть в душ, у тебя не будет времени ни на завтрак, ни на разбор пакетов со всем этим…

Я только тяжело сглотнула и поспешила в ванную, едва ли не прижимаясь к стеночке. И уже там под душем позволила себе насладиться оцепенением. Вода заливала глаза, но я упрямо моргала, глядя на белый кафель и пытаясь все осмыслить. У меня в гостиной – настоящий мужчина. Почему-то то, что он там какой-то не такой и глазами сверкает, вообще не имело значения. Он пытается меня чему-то учить… Ах, да! Завтрак выбирать. И еще он притащил мне кучу художественного инвентаря. Я бы никогда не смогла себе позволить все это. И даже думать об этом занятии забыла.

Но прятаться под душем смысла не имело. Тахир никуда из гостиной не денется. Я замоталась в полотенце и вышла из ванной, настороженно прислушиваясь. Тишина. Да что же этот мужик такой бесшумный? Стоило выглянуть в гостиную – снова наткнулась на его взгляд. Тахир сидел за столом с чашкой кофе и с интересом взирал на меня, будто зверька себе завел.

– Тебя совсем не слышно, – укоризненно заметила я.

– Есть такое.

– Значит, я должна научиться выбирать завтраки, а ты так и будешь играть в…

– Оборотня? – усмехнулся он. – Пожалуй. Садись есть.

– Я еще не оделась, – прошла я к шкафу и принялась перебирать скудные запасы одежды. – Так ты ночью куда-то ездил?

– Да.

– Не спалось?

– Нет.

Я натянула на себя спортивный костюм и, подумав, расстегнула кофту, выставляя напоказ обтянутую майкой грудь. Вот что я творю? Но не могу себе отказать…

– А это все мне, да? – села я за стол и подтянула к себе чашку с чаем.

Подумав, застегнула кофту под горло.

Завтрак выглядел великолепно. Тахир был прав – надо учиться пользоваться пусть и кратковременными, но благами.

– Тебе.

– А ненужное можно вернуть?

– Я консультировался со специалистом…

– Мне кажется, все же много лишнего, судя по количеству пакетов, – перебила я. – Не может быть столько всего нужного.

– Как тебе угодно, – снисходительно улыбнулся он. – Как себя чувствуешь?

– Как шлюха, которую драли всю ночь, – вырвалось у меня.

Взгляд Тахира резко потемнел и налился тяжестью.

– Откуда же ты знаешь, каково это? – звякнул металлом его голос.

Я смущенно покусала губы, теряясь от его жгучего внимания.

– Я не хотела тебя обидеть, – уткнулась в чашку. – Это было едва выносимо.

– Плохо?

– Нет. Просто слишком, Тахир.

– Не хочешь так больше?

– При одной мысли бросает в пот.

– Я очень голоден, – глянул он на меня исподлобья.

И мне вдруг показалось, что самое время проявить любопытство.

– А почему такой… – запнулась я, но быстро исправилась: – Почему ты один?

– Какой? – усмехнулся он, не придавая значения моей попытке исправиться.

– Ну… – начала блеять я. – Ты… такой… ну… такие не бывают голодными. Или у вас все иначе?

– Все как у людей. Кто-то утоляет голод временными связями без обязательств.

– А ты?

– Я тоже временами так делаю.

– Расскажи о себе.

Я удобно устроилась на стуле, скрестив ноги. Так у меня хоть не будет возможности ляпнуть что-то не то.

– Мне сорок пять…

– Хм… – вырвалось у меня, и даже набитый рот не помешал.

– Что?

Я поспешила сделать большой глоток чая.

– Ты не выглядишь на столько.

– Я был женат, – продолжил он, – но десять лет назад жена умерла. Есть приемный сын. Он взрослый уже, военный. И есть дочь покойной жены, которая перестала со мной общаться после смерти матери.

– То есть у тебя никого нет.

– Да, – устало кивнул он.

– Слушай, может, тебе поспать лечь?

Он только насмешливо вздернул бровь.

– Марина, давай поговорим о главном, – проигнорировал мое предложение. Наши взгляды встретились, и захотелось еще и капюшон натянуть до подбородка. – Я чувствую, что ты меня боишься.

– Не боюсь, – выпрямилась я.

– Боишься, – жестко припечатал он. – Но и отпускать не хочешь. И это не из-за метки. У тебя давно нет родителей?

– Меня бросили с рождения, – настороженно ответила я. – Я их не помню.

– Приемных не было?

– Нет.

– Нам с тобой нужно разное, – хмуро заключил он. – Тебе нужен кто-то, кто, наконец, даст защиту. Ты устала быть в этом мире одна. Мне же нужна ты. Но есть условия. Я беру тебя не как маленькую девочку за пазуху, хотя и это прилагается. Я буду защищать тебя до последнего вздоха. – Я замерла, вслушиваясь в его слова. А он продолжал: – Прежде всего я беру тебя как женщину, которая идеально мне подходит. А к этому приложится и все остальное: секс, семья, дети. Люди об этом не говорят на первых свиданиях, а оборотни не дают выбора.

– У нас скоро начнутся лекции по оборотням, – невесело усмехнулась я. – Я буду, видимо, продвинутым слушателем. – Но он не оценил моей шутки, продолжая смотреть слишком серьезно. – Ты хочешь, чтобы я решила сейчас? – хрипло вопросила я.

– Да.

– Тахир, это непросто для человека, – возмутилась я.

– Я знаю. Но нужно принять взрослое решение. – Мы снова замерли в тишине. – Марин, я знаю, что ты меня не знаешь. И знаю, что ты мне не доверяешь. А я заслуживаю твоего доверия. Я не предам, не брошу. Но наполовину быть со мной не выйдет. Только полностью.

– Ты же меня тоже не знаешь. Сказал, что вру. Тебе, всем. И все равно готов со мной жить?

– Тебе объяснят на лекциях про оборотней, – невесело усмехнулся он. – У нас немного разные приоритеты.

– Мне нужно время, – сбивчиво начала я. – Это честно! Я не могу отдать свою жизнь вот так вот сразу. И не могу давать обещаний, потому что не могу их нарушить. Мне нужно подумать.

Почему-то казалось, что с ним можно договориться. Да, взгляд его сначала будто зажегся непонятным мне огнем, но тут же угас. Внешне Тахир остался спокоен.