Текст книги "Уле-Александр и его друзья"

Уле-Александр на хозяйстве

Однажды мама Уле-Александра Тилибом-бом-бома заболела. Лоб у неё стал горячий как печка, она чихала и кашляла, так что Уле-Александр и папа в один голос велели ей целый день лежать в кровати и не вставать. Папа приготовил завтрак, накормил их, но потом ему надо было уходить на работу. На прощание он сказал Уле-Александру:

– Будь молодцом и ухаживай за мамой. Пока я не вернусь, всё хозяйство на тебе.

– Ни о чём не волнуйся, – сказал Уле-Александр. По-солдатски печатая шаг, он вошёл в кухню и надел большой белый мамин фартук.

Когда он вернулся в комнату, мама читала книгу.

– Нет, дружочек, – сказал он ласково, – так нельзя. Спрячь-ка руки под одеяло и лежи тихо.

– Так лежать очень скучно. Можно я немножко почитаю перед сном?

– Скучно, зато полезно. Так ты гораздо быстрее поправишься. Ты ведь хочешь выздороветь, вылезти из кровати и снова ходить со мной на улицу?

– Да-а, – протянула мама. – Но можно я хотя бы одну эту страничку дочитаю?

– И речи не может быть, – сказал Уле-Александр уже строго. – Пожалуйста, не заставляй меня повторять всё по сто раз. Взбить тебе подушку?

– Да, – вздохнула мама, – спасибо.

Подушка у мамы была большая, тяжёлая, взбить её оказалось непросто. Но Уле-Александр оттащил её на стол и долго колошматил изо всех сил. Потом отнёс подушку маме в кровать, и мама его похвалила.

Уле-Александр решил не отвлекаться и сразу застелить папину кровать. Он побоксировал с его подушкой, сложил пижаму и принялся за одеяло. Оказалось, оно у папы неподъёмное. «Как только он не боится класть на себя такую тяжесть, – думал Уле-Александр, – ведь раздавит». Он долго смотрел на одеяло, но вдруг его осенило. Он залез на папину кровать, схватил одеяло за угол и стал скакать и дёргать его изо всех сил – он хотел встряхнуть одеяло. Одеяло не поддавалось, зато сам он встряхнулся на пять с плюсом. Одно нехорошо – одеяло стало сползать на пол. Этого Уле-Александр не заметил: что тут заметишь, когда такое веселье? Он знай скакал себе с одеялом, пока вдруг оно не налилось тяжестью и не потащило Уле-Александра на пол, где уже лежало само. Уле-Александр охнуть не успел, как оказался внутри одеяльного клубка – он ещё сделал внутри одеяла несколько шагов, но потом упал и дальше тихо лежал.

– Сынок, ты где? – закричала мама.

Уле-Александр медленно выполз из одеяла.

– Я улитка, это мой домик, – сказал он.

– Поднимай домик на кровать скорее, а то он весь грязный станет.

Но Уле-Александру было не под силу не то что поднять – даже приподнять домик. Пришлось маме встать и помочь ему. Вместе они справились – теперь одеяло лежало на месте, а папина кровать была аккуратно застелена.

И тут же зазвонил телефон. Уле-Александр побежал взять трубку.

– Алло, – сказал он.

– Алло, – ответили ему. – Уле-Александр Тилибом-бом-бом, это ты? Это тётя Лиза, хочу поговорить с твоей мамой.

– Нельзя, – сказал Уле-Александр. – Она болеет. Ей не разрешают вставать из кровати.

– Как жалко, – огорчилась тётя Лиза. – Я думала позвать её в город. Хорошо, тогда я сама к вам попозже загляну и поговорю с ней.

– Думаю, это ей вредно, – сказал Уле-Александр.

– Послушай, это пять минут. Мне непременно надо с ней поговорить.

– Нет, ей сегодня лишний шум ни к чему. Приходи в другой день, будем тебе очень рады, – сказал Уле-Александр и повесил трубку.

Вошёл в комнату и остолбенел. Только представьте себе – мама сидела в кровати и вязала!

– Похоже, ты сегодня плохо понимаешь мои слова. Если ты не будешь слушаться, ты никогда не поправишься. Ну-ка быстро ложись, а я тебе песенку спою.

– Уле-Александр, ты слишком строг со мной, – вздохнула мама.

– А что поделаешь – приходится. Я тебя за время болезни вконец избаловал. Ты по-хорошему уже не понимаешь. А я хочу, чтобы ты поправилась.

– Ладно-ладно, ложусь. А кто это звонил?

– Это была тётя Лиза. Я сказал, что сегодня ей нельзя приходить, потому что шум и возня тебе вредны.

– Ой, Уле-Александр, она ж теперь обидится. Как ты мог ей такое сказать?

– Я только повторил всё, что ты мне говоришь, когда я болею, – объяснил Уле-Александр. – Но не волнуйся – я понимаю, что ты упрямишься просто из-за болезни. Теперь ложись на бочок, я спою тебе песенку, и ты заснёшь. А проснёшься уже здоровенькая.

Он бережно потрепал маму по волосам и запел:

 
– Баю-баюшки-баю,
Баю мамочку мою.
Вот прекрасная картина –
Мама слушается сына.
Будешь кушать, будешь спать
И поправишься опять.
Я зеваю-распеваю:
Бай, мамуля, баю-баю…
 

Вы не поверите, но, когда Уле-Александр пропел песенку девятнадцатый раз, мама уснула. Он и сам чуть не задремал, да только некогда ему было спать, дел невпроворот. Уле-Александр поманил с собой Пуфа, на цыпочках дошёл до кухни и запер дверь.

Оставшаяся от завтрака посуда стояла в мойке и вокруг. Уле-Александр заглянул в ванную и увидел большой таз с бельём. Лучше сразу прополощу его, пока не забыл, решил Уле-Александр, открыл воду на полную силу и вернулся на кухню.

– Господи, сколько всего надо успеть! – вздохнул он, – Хоть на части разорвись. Ну ладно, – сказал он, обращаясь к Пуфу. – Сначала поставим вариться кофе. То-то мама обрадуется, когда проснётся.

Уле-Александр налил в кофейник немножко воды, насыпал очень много кофе и поставил кофейник на огонь.

– Знаешь что, Пуф, не отлынивай. Давай помогай мне мыть посуду. Мои чашки, ножи и вилки, а тарелки – твои.

– Гав! – согласно тявкнул Пуф.

Уле-Александр расставил на полу перед ним тарелки, и Пуф принялся вылизывать их. Он вылизывал их очень старательно и чисто и был страшно доволен, что ему досталась такая приятная работа. А Уле-Александр тоже гордился, что успел переделать кучу дел. Он считал, что теперь ему можно и песенку спеть, чтоб веселее было вилки отмывать.

 
– Я маме помогу,
Я всё, я всё могу!
Налью ей кофе в кружку,
С вареньем дам горбушку.
Одежду
Простирну,
Посуду
Сполосну,
И будет всё как надо,
И мама будет рада,
Тра-ля-ля-ля!
 

Уле-Александр всё вымыл, а Пуф тем временем до блеска вылизал тарелки. Они сияли, любо-дорого посмотреть.

– Молодец, хороший пёс, – похвалил его Уле-Александр и убрал тарелки на место в шкаф.

Но тут из ванной донёсся странный звук. Как будто кто-то там мылся в душе и плескал на пол водой.

Уле-Александр осторожно приоткрыл дверь в ванную – а там потоп! Вода текла всё это время, таз переполнился, налилась полная ванна, и вода хлынула на пол. Мимо Уле-Александра проплыла мыльница, следом пронеслась щётка. Можно подумать, у них парусная регата – соревнуются, кто кого обгонит. Уле-Александр потянулся к крану закрыть его, но это оказалось трудно. Холодная вода лилась через бортик, стоило к нему прижаться, как холодной щекоткой сводило живот. Вода хлестала без остановки, Уле-Александр уже весь промок, а толку не добился. Наконец он всё-таки изловчился и закрыл кран. К счастью, в полу были специальные дырочки, но воды натекло так много, что сливалась она очень медленно, и ванная выглядела печально.

«Если бельё полежит в тазу до завтра, оно только чище станет», – рассудил Уле-Александр.

Тут на кухне что-то зафырчало, засипело и стало плеваться. Это выкипал кофейник. Уле-Александр бросился на кухню. Он схватил кофейник, забыв, что тот раскалился на огне, но тут же выпустил его. В результате Уле-Александр обжёг пальцы, а кофейник продолжал фырчать и плеваться коричневой жижей. Но Уле-Александр не растерялся и притащил из комнаты свою пожарную машину с выдвижной лестницей. Он выдвинул лестницу и поехал прямо на кофейник, тот вздрогнул – и сдвинулся с места! Пришлось быстро убирать машину, чтобы кофейник не опрокинулся.

Но как же болят обожжённые пальцы! Уле-Александр сунул их в рот. Он сосал их и думал, что, когда мама болеет, всё очень грустно. И всё идёт наперекосяк. Поскорее бы она просыпалась! Он приоткрыл дверь и сказал в щёлочку:

– Мам, ты спишь?

Никакого ответа.

– Мама, ты спишь? – спросил он гораздо громче.

Она что-то пробормотала во сне.

– Мама, ты спишь?! – закричал Уле-Александр во весь голос, и она наконец проснулась. – Сейчас кофе тебе принесу, – сказал ей Уле-Александр.

Они с Пуфом принесли поднос, и мама очень обрадовалась. Кофе был крепкий, у мамы даже дыхание перехватило, но она ни словечком не заикнулась об этом. А Уле-Александр рассказал ей, как Пуф помогал ему мыть тарелки, и о потопе в ванной, и что кофейник выкипел. У него стучали зубы от холода, во время потопа он промок и так и ходил.

– Снимай-ка ты всё мокрое и тоже забирайся в кровать, – сказала мама.

Когда папа вернулся домой, Уле-Александр сидел в своей кроватке, мама лежала в своей кровати, а Пуф – в папиной. И все были довольны жизнью, потому что Уле-Александр рассказывал маме сказки – по очереди все, какие знал.

Но вечером, когда Уле-Александр заснул, мама тихонько вылезла из кровати и пошла на кухню. Она вытащила из шкафа тарелки и перемыла их с водой и мылом. Ей, видно, казалось, что старательно вылизать и чисто вымыть – не одно и то же. Но Пуф, к счастью, ничего об этом не узнал.

Уле-Александр первый раз гуляет один

Как ты помнишь, по утрам Уле-Александр гулял в парке с прогулочной группой. Не считая этого, он ходил на улицу только с мамой или папой. В большом городе слишком много машин, и родители боялись отпускать своего мальчика на улицу одного. Но как-то Уле-Александр спросил маму:

– Я уже большой мальчик? Как ты думаешь?

– Да, – кивнула мама, – большой.

– Ну вот, – сказал Уле-Александр, – тогда ты должна разрешать мне иногда гулять одному. Всем большим мальчикам разрешают.

– Он прав, – вступил в разговор папа. – Ему надо учиться отвечать за себя. Иначе из него не вырастет надёжный и ответственный молодой человек.

На это мама сказала что-то странное:

– Уле-Александр, где у тебя сердце?

– Здесь, – ответил Уле-Александр и ткнул себя в живот.

– Нет. – Мама покачала головой. – Оно у тебя вот, в груди слева. Положи сюда руку. Чувствуешь, как оно бьётся?

– Чувствую. Стучит! Ой, оно стучит всё время.

– Хорошо. Это поможет тебе переходить дорогу.

– Зачем мне знать, как бьётся сердце, чтобы перейти дорогу? – очень удивился Уле-Александр.

– Сейчас объясню, – сказала мама. – Когда переходишь дорогу, надо сначала посмотреть налево, потом направо, а потом снова налево, прежде чем шагнуть с тротуара. В этом «лево» и «право» легко запутаться. Но сердце у тебя слева, и ближайшая к нему рука – левая. Теперь ты знаешь, где лево и куда смотреть на дороге.

– Это слишком сложно, – сказал папа. – Нашей лучше какой-нибудь значок ему на левый рукав.

– Да, так будет проще, – согласилась мама. Она взяла очень симпатичную заплатку с самолётом и пришила её на рукав комбинезона Уле-Александра.

– А теперь поиграем, – сказал папа. – Эти два стула будут тротуары, между ними улица. Я чур огромный грузовик, мама – мотоцикл, а ты – Уле-Александр, и тебе надо перейти дорогу. Мама, поехали – встаём на четвереньки и не подсказываем Уле-Александру, что мы близко.

Уле-Александр посмотрел на нашивку с самолётиком и повернул голову налево – оттуда никто не ехал. Тогда он взглянул направо – тоже никого.

– Я иду, – сказал он.

– Отлично, – похвалил папа. – Сыграем ещё разок.

Уле-Александр снова посмотрел налево, а там на большой скорости нёсся мотоцикл-мама.

Подожду и пропущу его, решил Уле-Александр. Но едва мотоцикл проехал, как Уле-Александр кинулся через улицу, больше никуда не глядя.

– Бдымс, – сказал папа. – Справа выскочил грузовик и наехал на тебя.

– Да, теперь понял, – сказал Уле-Александр. – Но можно мне одну минуточку погулять одному?

– Только не забудь – сначала налево, потом направо и опять налево!

Уле-Александр Тилибом-бом-бом чуть не лопнул от гордости, пока спускался вниз. Его отпустили одного! Значит, он уже стал совсем взрослым.

К сожалению, на улице было не так много людей. Все отдыхали дома после обеда. Уле-Александр даже немного расстроился – он, конечно, мечтал, чтобы все-все увидели, как он гуляет один. Но потом он взглянул на свой высокий красивый дом. Вот уж кто точно на меня посмотрит, сказал себе Уле-Александр и собрался переходить улицу. Но вы не поверите, сколько на улице машин! Длинная вереница тянулась слева, а когда они наконец проехали, то справа началось бесконечное движение.

Уле-Александр ждал и ждал, и вдруг на дороге стало свободно. Он ещё раз покрутил головой налево-направо и пошёл через дорогу. Когда он шагнул на тротуар на той стороне улицы, он едва дышал от восторга и гордости.

– Я смог! – закричал он. – Я могу!

И он собрался уже переходить дорогу в обратную сторону, как вдалеке в конце улицы заслышал звуки. Не просто звуки, а самые прекрасные звуки на свете. Угадали? Нет? Это духовой оркестр шёл по улице с музыкой! Тилибом-бом-бом, играл оркестр. У музыкантов были красивые синие кители с серебряным шитьём и красивые фуражки с кокардами. Трубы и тромбоны сияли и переливались, музыканты надраили их до блеска.

Оркестр подошёл уже к тому месту, где стоял Уле-Александр. Музыка гремела так громко, что у него грохотало в груди. Оркестр прошёл мимо, за ним шло много мальчиков и девочек, они слушали музыку и любовались музыкантами. «И я так хочу», – подумал Уле-Александр и тоже пошёл за оркестром. Он маршировал в такт музыке, это было такое счастье, что он вмиг забыл и маму, и папу, и «только на одну минуточку».

Оркестр уходил всё дальше и дальше вверх по улице, и Уле-Александр уходил всё дальше и дальше от своего дома.

Музыканты шли посередине дороги, и это тоже было здорово – совсем не приходилось думать о машинах и что они могут тебя сбить.

Дети потихоньку отставали и расходились по домам, но Уле-Александр ничего не замечал. Он был на седьмом небе от счастья. И тоже чувствовал себя музыкантом, складывал руки, как будто держит трубу и играет на ней. Теперь за оркестром шёл только он один.

Оркестр свернул в пустой школьный двор. Музыканты перестали играть и стали прощаться. «Спасибо, – говорили они друг другу, – я спешу, пора домой» – и уходили. Уле-Александр остался один. Темнело, к тому же холодало. Уле-Александр не знал, где он оказался, в какой стороне его дом и как туда попасть. Мы почти всё время шли в гору, вспомнил он, значит, домой надо идти под горку.

Играть расхотелось. Он попробовал понарошку поиграть на трубе, но ему не игралось, пальцы не слушались. Да и ноги устали. Он брёл по улице и мечтал, что вот сейчас покажется его высокий красивый дом-великан. Но вокруг были только незнакомые невысокие здания.

– Видно, никогда я домой не вернусь. Бедные мама, и папа, и Пуф.

И так ему стало всех жалко, что он едва не заплакал.

– Не плакать! – приказал он себе. – Я взрослый дядя, почти как папа. Просто я на минутку заблудился. Вот если бы папа заблудился, что бы он сделал? Ага, я знаю!

Вдали он завидел тётеньку с двумя девочками. Они болтали, смеялись и дурачились. Сразу видно, что тётя очень милая, решил Уле-Александр. Поравнявшись с ними, Уле-Александр сделал жест, как будто он приподнимает шляпу – потому что папа всегда выходил из дома в шляпе – и сказал:

– Простите, вы можете показать мне дорогу домой?

– Ой, бедняжка, – охнула тётя. – Ты, никак, заблудился? Бедный маленький дружок.

– Не надо называть меня «маленький дружок», – строго сказал Уле-Александр. – Я играю, как будто я мой папа.

– Ой, бедный взрослый дружок, – исправилась тётя, – ты заблудился?

– Да, – чуть слышно прошептал Уле-Александр, – и ноги отваливаются.

– Где ты живёшь? – спросила тётя.

– В самом высоком доме.

– Эх, а я так плохо знаю ваш город. Но не страшно, сейчас что-нибудь придумаем. Девочки, постойте тут минутку, а я дойду до телефонной будки и позвоню.

Догадываетесь, куда она позвонила? Угадали – в полицию. И рассказала, что один маленький мальчик заблудился. Он уже очень устал. И сейчас они с ним стоят на такой-то улице.

– Выезжаем, – ответила полиция. – Будем через две минуты!

– Спасибо! – сказала тётя, а потом вернулась к ребятам и сказала Уле-Александру, что сейчас приедет полиция и ему поможет.

Уле-Александр смутился, услышав про полицию, – дело принимало излишне серьёзный оборот. И почти сразу завыла полицейская сирена. Подъехала полицейская машина, из неё вышел подтянутый и серьёзный полицейский.

– Вот мальчик, – сказала тётя.

– Хм. Как тебя зовут? – спросил полицейский.

– Уле-Александр Тилибом-бом-бом, четыре с половиной года, самый высокий дом города, – отрапортовал Уле-Александр.

– Всё сходится, – кивнул полицейский. – Твои мама с папой уже звонили. Они страшно боятся, что с тобой что-то случилось. Садись-ка в машину.

– Вы меня в тюрьму отвезёте?

– Нет, конечно. Я доставлю тебя домой. Хочешь прокатиться на настоящей полицейской машине?

– Хочу, – сказал Уле-Александр. Кивнул на прощание тёте с девочками, залез в машину, и она помчалась по улицам.

Когда полицейская машина притормозила у высокого дома, жильцы высыпали на улицу – всем хотелось посмотреть, кого это привезла полиция. И в каждом окне тоже маячил кто-то любопытный. А потом пошёл шепоток: «У-у, это просто Уле-Александр Тилибом-бом-бом…»

А сам Уле-Александр взял полицейского за руку и печатая шаг пошёл в подъезд. Уле-Александр чуть не лопался от гордости. А полицейский поднялся с ним на седьмой этаж и позвонил в дверь. Открыла мама.

– Вот ваш мальчик, – сказал ей полицейский.

– Вот живой полицейский, – сказал Уле-Александр.

– Спасибо, тысячу раз спасибо! Какое счастье!

Мама чуть не расплакалась.

– Рад стараться, – сказал Уле-Александр полицейскому.

– Рад стараться, – сказал полицейский Уле-Александру, отдал честь и ушёл.

– Как ты меня напугал, – сказал мама.

– Я и сам напугался, – честно признался Уле-Александр. – Но теперь я дома и бояться нечего.

И он рассказал про духовой оркестр и как всё вышло. Мама с папой, видимо, поняли, какое это счастье – идти по улице вместе с оркестром. Во всяком случае, они почти не ругались. Но попросили отложить дальние прогулки до поры, когда Уле-Александр подрастёт и получше узнает весь город.

– Понимаешь, если бы ты не вернулся домой, мы бы с папой и Пуфом всю жизнь горевали.

– И я бы тоже, – пригорюнился Уле-Александр Тилибом-бом-бом.

Рождественские подарки

В канун рождественских праздников[1]1
  В Норвегии Рождество празднуют так: начинают 23 декабря, в этот день готовят рождественскую кашу и угощают ею ниссе-домового. 24 декабря, в сочельник, идут в церковь, а потом вся семья собирается за столом и вручают подарки. Но празднование и хождение в гости продолжается ещё не меньше трёх дней.


[Закрыть] папа спросил Уле-Александра:

– А вот скажи мне, Уле-Александр Тилибом-бом-бом, знаешь ли ты, что такое семья?

– Нет, – признался Уле-Александр. – Какая-то гадость?

– Ничуть нет. Мама, ты и я – мы маленькая семья.

– И Пуф, – напомнил Уле-Александр.

– Да, и Пуф. А теперь послушайте меня, дорогая моя семья. Давайте мы на Рождество подарим нашей семье подарок – большой хороший подарок на всех. И все вместе будем им пользоваться. Но тогда честно будет вчетвером на него скинуться. Уле-Александр, я спишу десять крон с твоей сберкнижки, мама добавит побольше, а я вложу больше всех, потому что я плачу за нас с Пуфом.

– Люстра? – спросила мама.

– Нет. Бессмысленно гадать, это сюрприз.

– Стул, – уверенно сказал Уле-Александр. – Ты каждый день говоришь, что хорошо бы купить стул.

– Я не скажу ни да ни нет.

– Ага, – улыбнулся Уле-Александр, – точно – стул.

Сам Уле-Александр не считал стул такой уж потрясающей вещью, но если стул будет один на четверых, может, и он сгодится для веселья. Например, здорово сесть на стул вчетвером. Уле-Александр пошёл к своему столику и нарисовал большой стул. Сверху на нём он нарисовал папу, у него на коленях – маму, а у неё на коленях – самого себя. Пуф стоял на спинке стула и махал хвостом.

Мама разговаривала с папой и вдруг сказала такое, что Уле-Александр сразу навострил уши.

– Вот деньги на подарок, – сказала она, – но я выгребла из кошелька всё подчистую.

– Да, я тоже выложу всё до последнего гроша, – ответил папа, – но нам деньги до праздников и не нужны: еды полным-полно, а покупать мы ничего не собирались.

– Я волнуюсь, будут ли хоть какие-то подарки под ёлкой, – сказала мама. – Сёстры намекали, что у них финансы поют романсы – еда вздорожала, ни на что не хватает, не до подарков. У бабушки с дедом тоже с деньгами не ахти.

– Совсем не обязательно в Рождество завалить всех подарками, – рассудительно сказал папа. – Не волнуйся, радость моя, всё будет пре-вос-ход-но!

И они засмеялись и больше об этом не говорили.

Весь вечер Уле-Александр был тише воды.

– Ты не заболел? – спросила мама, потому что обычно от Уле-Александра было шуму как от трёх электричек.

– Нет, просто я думаю, – ответил Уле-Александр.

– Тогда не стану тебе мешать. Спокойной ночи, сынок.

– Спокойной ночи, – ответил Уле-Александр. Но едва мама вышла за порог, он вскочил и кинулся к ящику с игрушками. Уле-Александр отыскал в ящике картонную коробочку с крышкой – это была его копилка. Сюда он складывал монетки в одно эре, в два и пять, но изредка попадались и блестящие десяточки.

Уле-Александр считал, что у него в коробочке уйма денег, а ещё ему нравилось трясти её, чтобы монетки звякали. Он сунул коробочку в рюкзак и снова залез под одеяло. Хмурость и задумчивость разом сошли с Уле-Александра.

Утром он проснулся очень радостный, но не мог сообразить, в чём дело. Потом увидел на спинке кровати рюкзачок и сразу вспомнил и про коробочку, и про всё остальное.

– А можно я сегодня один погуляю? – спросил Уле-Александр у родителей. – Мне так нравится рассматривать витрины. И зайду к деду с бабушкой, если есть захочу, дорогу я помню.

– Сегодня это было бы даже кстати, – ответила мама. – Прогулочная группа уже закрылась на праздники, а у меня дел невпроворот. Только пока ещё рано идти, по-моему.

– Нет, – возразил папа, – сейчас самое время. Потом на улицах будет столько людей, что к витринам не протолкнёшься. Только попроси деда позвонить сюда, как только до них дойдёшь. Чтобы мама не волновалась.

– Хорошо! – сказал Уле-Александр, надевая на спину рюкзак.

– Ты будешь рождественский дед?[2]2
  В Норвегии подарки ребятишкам приносит не Дед Мороз, а рождественский дед. И подарки они получают на Рождество, а не на Новый год.


[Закрыть] – спросила мама.

– Да! – крикнул Уле-Александр уже на бегу и помчался вниз по лестнице.

Уле-Александр знал дорогу назубок. Сначала надо долго идти вниз по улице до зелёного дома. За ним поворачиваешь на другую улицу и идёшь до дома бабушки и деда. Прямо напротив их дома – большой магазин. В него-то Уле-Александр и хотел заглянуть по дороге.

Оказалось, магазин ещё закрыт, но ждать было нескучно. В витрине было столько интересного – глаз не оторвать: платья, костюмы, пальто, столы, стулья и большие кровати и целое окно игрушек. Среди них возвышался великолепный снегокат – санки с рулём и ручным тормозом. Уле-Александр не сводил с него глаз и не мог наглядеться. Снегокат был его мечтой.

Уходи-ка ты от этой витрины, сказал себе Уле-Александр, а то совсем забудешь, зачем пришёл. И тут как раз распахнулись двери, и Уле-Александр самым первым вошёл в магазин. Шагнув за порог, он замер от восторга. Магазин был размером с огромный дом. Весь первый этаж был заставлен маленькими киосками, между ними вились улочки.

– Добро пожаловать! – сказал голос над ухом Уле-Александра.

– Спасибо, – ответил Уле-Александр, не оборачиваясь. Он так спешил, что некогда смотреть, кто это с ним разговаривает.

– Что ты ищешь? – продолжал расспрашивать голос.

Уле-Александр наконец обернулся и увидел даму с белыми кудряшками на голове.

– Платье для мамы, – ответил Уле-Александр.

– Поняла. Мама ждёт тебя в отделе платьев. Давай провожу.

И она решительно потащила Уле-Александра за собой к лестнице.

Но не тут-то было: Уле-Александр замер на месте и во все глаза смотрел на эту самую лестницу. Она ехала! Сама по себе уезжала наверх, и люди просто вставали на неё и поднимались на второй этаж, как будто взлетали на крыльях!

– Давай руку, поедем на эскалаторе, – сказала дама.

«Я не дурачок, я буду крепко держаться», – подумал Уле-Александр и крепко схватился за балюстраду эскалатора. А этого как раз делать было не надо, потому что эта самая балюстрада стояла на месте, а ступеньки двигались, и ноги Уле-Александра теперь побежали вверх одни.

– Нет, нет, нет, – сказала дама, – отпусти балюстраду, держись лучше за меня.

Хоп-хоп, и вот они уже снова стоят на твёрдом полу. Но Уле-Александр по-прежнему цепко держался за юбку своей провожатой, боялся, видимо, что пол опять поедет. Дама в кудряшках шла вперёд, Уле-Александр тащился за ней по пятам.

– Ну вот, – сказала дама, – платья здесь. Надеюсь, ты быстро найдёшь маму, а я побежала вниз.

– До свидания, – сказал Уле-Александр. Он обернулся и увидел другую даму, милую, спокойную, в голубом шёлковом платье. Она улыбалась ему.

Он поклонился, стараясь изо всех сил. Дама улыбалась, и Уле-Александр улыбнулся в ответ. Они стояли и долго одаривали друг друга улыбками, пока у Уле-Александра не свело скулы.

– Я хочу купить платье, – начал он.

Дама смотрела на него с доброй улыбкой.

– Правда! – крикнул Уле-Александр. Он рассердился.

– С кем это ты разговариваешь? – спросила тётя в чёрном переднике, выйдя из-за прилавка.

– Вот с этой дамой, она улыбается, а слушать меня не хочет.

– Понимаешь, она – кукла, манекен, как мы говорим, – улыбнулась и эта тётя.

– Вы здесь в магазине в кукол играете?

– «Играем» не совсем правильное слово. Мы надеваем на неё самое красивое платье, чтобы все покупательницы его заметили и хорошенько рассмотрели.

– Мне тоже нужно платье, но мне нужно красное. В подарок маме на Рождество. Только не говори ей, это сюрприз.

– Нет, ничего не скажу, – пообещала тётя. – А какого мама размера?

– Она взрослая. Как ты.

– Давай-ка посмотрим. Вот есть у нас красное платье, но оно дорогое. У тебя много денег?

– Да. Я не только платье буду покупать, мне ещё много всего надо, – сказал Уле-Александр и вытащил из рюкзака коробочку.

– Как красиво гремит, – сказала тётя. – Давай сосчитаем, сколько у тебя тут денег.

Она бережно высыпала монетки на прилавок и долго считала.

– У тебя денег много, – сказала она, – но недостаточно. Тут две кроны сорок эре, а платье стоит триста с лишним крон.

– Так я не смогу его купить?

– Нет, купить не сможешь. Но возьми вот открытку с красивым платьем. Покажешь маме и скажешь, что купишь ей такое же, как только вырастешь и будешь сам зарабатывать деньги. И давай я ещё дам тебе очень красивые пустые коробочки. Они всегда пригодятся. А теперь беги потихоньку домой. Видишь, сколько покупателей, я, к сожалению, не могу больше с тобой разговаривать. Привет тебе! Счастливого Рождества!

– Привет! – кивнул Уле-Александр и пошёл искать лестницу вниз. К счастью, нашёл обычную и спокойно спустился на улицу.

Уф, сколько же у всех хлопот! Спешат, летят, чуть не сбивают его с ног. Лучше отсидеться у деда с бабушкой.

Уле-Александр перешёл улицу и позвонил в дверь. Открыл дед.

– Можешь, пожалуйста, позвонить домой, сказать, что я тут? – попросил Уле-Александр Тилибом-бом-бом, а больше ничего не сказал.

– Что-то ты, парень, нос повесил, – заметил дед.

– Потому что не будет под ёлкой никаких сюрпризов, – промямлил Уле-Александр.

– Это ещё почему? – удивился дед. – А подробнее не расскажешь? Мне кажется, тогда бы я лучше понял.

– Придётся, – кивнул Уле-Александр и стал рассказывать о коробочке с деньгами, магазине, платье…

– Я предлагаю сперва подкрепиться, – сказал дед, – а потом возьмём твою копилку и сходим в один магазин, который я присмотрел.

Весь день они с дедом провели в хлопотах. Сперва пошли в тот магазинчик, о котором дед говорил, и купили маме красные пуговицы, а папе – гвоздей (они всегда нужны в хозяйстве, сказал дед). Тёте Лизе купили заколки для волос, тёте Марен – напёрсток. А бабушке они купили бумажную шляпу. Потом вернулись домой к деду и разложили подарки по красивым коробочкам.

Бабушка сгорала от любопытства и непременно хотела поглядеть, чем заняты дед и Уле-Александр. Но они ей не разрешили – и пришлось бабушке коротать время на кухне, пока дед и Уле-Александр всё не запаковали, и не подписали все коробочки, и не спрятали их в тайное место.

Уле-Александр шёл домой очень довольный: удалось-таки им с дедом сделать всё как надо.

Наступил сочельник, зазвонили колокола. И они звонили не только по всему городу, но и во всех городах, сказал папа, по всей стране и в других странах во всех церквях звонили в колокола, потому что наступило Рождество.

– А вот бы услышать их все разом, – мечтательно сказал Уле-Александр. Он стал вслушиваться в колокольный звон и представлять себе другие колокольни – и ему показалось, что он все их слышит.

Всё было непривычно. Мама и папа принарядились, на него самого надели матросский костюмчик. Пришли дед с бабушкой и тёти, они жали ему руку очень торжественно. А в комнате стояла ёлка, она переливалась огнями и пахла лесом.

Уле-Александр очень радовался. Столько было чудесного, что о подарках он и думать забыл. Но, когда они наелись вкусной еды, поводили хоровод вокруг ёлки, спели все рождественские гимны, Уле-Александр вспомнил о подарках и пошёл на них посмотреть. Это маме, это тёте Марен. Вдруг его уколола страшная мысль, от ужаса он подпрыгнул на месте и ринулся в кухню.

– Мама, мама, скорей помоги мне упаковать мою пожарную машину! У меня нет подарка для деда!

– Давай помогу. Вот бумага, – сказала мама.

Всем очень понравились подарки от Уле-Александра, но я уверен, что дедушке больше всех.

Когда все подарки под ёлкой кончились, Уле-Александр закричал:

– Папа! А ты забыл подарок нашей семье!

– Не забыл, но не стал класть под ёлку, – сказал папа. – Он слишком большой. Но сейчас принесу, он спрятан у меня в комнате в шкафу.

– Чур все закройте глаза! – закричал папа из своей комнаты. – На этом подарке написано: «Для Уле-Александра Тилибом-бом-бома, мамы, папы и Пуфа! От Уле-Александра Тилибом-бом-бома, мамы, папы и Пуфа».

Уле-Александр зажмурился изо всех сил. А когда открыл глаза, перед ним стоял не стул, а большой, совершенно прекрасный СНЕГОКАТ!

– Так и быть, по будням можешь брать его в парк, – разрешил папа, – но по воскресеньям будем кататься все вместе, потому что нам с мамой тоже хочется. Послезавтра идём на горку.

Тут оживился дедушка:

– На горку – это отлично, на горку я тоже хочу.

– А у тебя снегокат есть? – спросил Уле-Александр.

– Нет, но что ж мне теперь – не кататься? – засмеялся дед.

– Понимаешь, мы собираемся на очень большую горку, – серьёзно объяснил папа.

– Вот оно что, – сказал дедушка и лукаво улыбнулся в бороду.

– Деда, если хочешь, ходи со мной в парк и катайся на здоровье, хоть каждый день.

Уле-Александр сел на снегокат и не слезал с него до конца рождественского вечера.

– Папа, – сказал он, – на снегокате сидеть не хуже, чем на стуле.