Текст книги "Инквизиция"

Глава 6

Чтобы отдохнуть от общества Равенны, я решил нанести свой отложенный визит к океанографам. Теперь, когда я знал, где их станция, и более или менее представлял, как туда добраться, мне понадобилось не очень много времени, чтобы спуститься к гавани по боковым улочкам. До вечера было еще далеко, и большинство местных жителей еще работали, поэтому город казался довольно пустым. Возможно, более пустым, чем обычно, из-за прибытия Мидия и его трибунала инквизиторов.

К счастью, я не встретил по пути ни одного сакри, но дойдя до портового района, я заметил там атмосферу мрачности и угрозы, которой раньше не было. Люди уже не казались такими открытыми, и я заметил немало подозрительных взглядов, направленных и на меня, и на других. Интересно, насколько напряженной станет обстановка в Рал Тамаре. Здесь она должна быть лучше, чем дальше на Архипелаге, потому что клан Тамарин – самый континентальный из апелагских кланов и считается наименее опасным.

Заглянув в подводную гавань посмотреть, что за корабль у Де-маратия и где он стоит, я разузнал некоторые подробности о Мидии и его свите. Они прибыли на трех мантах, взятых напрокат у фетийских Великих домов, и оцепили часть подводной гавани, вызвав большую неразбериху. Тамаринские портовые чины сбились с ног, пытаясь освободить причалы.

Три манты. Наверняка это означает, что после Рал Тамара трибунал разделится, и только Мидий с его свитой поедут дальше в Калатар. Я бы сказал, что из двух других групп одна направится в Монс Ферранис, а другая – в Селерианский Эластр, чтобы там, в свою очередь, разделиться.

Оставив подводную гавань, я пошел вдоль берега, мимо таверн и лавок, торгующих разным судовым инвентарем, по направлению к маленькому мысу, где размещалась океанографическая станция. Я оделся как океанограф – в голубую тунику гильдии, чтобы не привлекать внимания. Как правило, сыновья лидеров кланов – по крайней мере континентальных – не становятся океанографами.

Мне действительно повезло: диалект, на котором мы говорим в северо-западной Океании, был таким же, как на многих островах Архипелага, я был апелагом по рождению и путешествовал с двумя апелагами. Среди людей клана Рал Тамара я выделялся лишь своим поразительным сходством с фетийцами. А фетийцы в массе своей не еретики. Не то чтобы это позволяло мне меньше нервничать при виде сакри.

Океанографическая станция Рал Тамара была крупнее лепидорской и построена в другом стиле, но ощущение от этого здания было тем же самым. Хотя вестибюль оказался наряднее и шире, все равно по углам лежала аппаратура, и витал тот слабый, неопределимый запах вещей, которые большую часть времени проводят в воде.

Когда я вошел, в вестибюле никого не было, но через пару минут с лестницы спустился бородатый мужчина лет тридцати с небольшим. В руке он держал листок бумаги. При виде меня мужчина остановился и, кажется, слегка удивился.

– Добрый день. Чем могу помочь?

– Я проездом в Рал Тамаре и хотел узнать, нельзя ли мне воспользоваться вашей библиотекой. У меня с собой станционные бюллетени из северо-западной Океании, если они вам нужны.

– Ну, конечно. Идем, я попробую найти помощника мастера. Самого мастера сейчас нет, он на конференции в Сианоре. Ты с какой станции?

– С лепидорской.

– Это хорошо. Мы уже давно ничего не получали с острова Хиден.

Меня, как океанографа, это слегка обеспокоило, поскольку обе станции находились на одном и том же цикле течения и должны были поддерживать связь.

Он повел меня по коридору к кабинету помощника, более просторному, чем каморка мастера в Лепидоре. Мастер. Я не хотел о нем думать. Дверь кабинета была открыта, и помощник поднял голову, когда мы вошли.

– А, Окассо. Ты уже подготовил бюджетную заявку? А это кто?

По крайней мере некоторые вещи не изменились. Бюджет всегда стоит на первом месте.

– Это океанограф из Лепидора, он хочет воспользоваться библиотекой. Я оставлю его тебе? А то я как раз шел, чтобы отнести заявку Амалтее.

Помощник кивнул, и мой провожатый исчез так же быстро, как появился.

– Добро пожаловать в Рал Тамар…

– Катан.

– А я – Рашал, первый помощник мастера Викториния. Его сейчас нет.

Рашал мог быть уроженцем любого острова Архипелага. Оливковая кожа и длинные волосы придавали ему почти львиный вид. Я решил, что ему вряд ли больше сорока.

Некоторое время мы вели вежливый разговор о разных океанографических делах, и я передал станционный бюллетень. По сути, это была сводка основных наблюдений, сделанных за определенный период. В сводку включалось все, что имело отношение к другим станциям. Считалось обычной вежливостью, чтобы путешествующий океанограф вез с собой копии для любых станций, какие ему случится посетить. Каждая станция была обязана раз в полгода посылать такую сводку в штаб-квартиру гильдии в Селерианском Эластре, но сводки терялись или надолго запаздывали. Вероятно, моя доберется до штаб-квартиры раньше официальной.

– На что ты хочешь взглянуть? – спросил наконец Рашал. – У нас здесь довольно большая библиотека, надеюсь, мы сумеем тебе помочь.

Я рассказал ему о кракене и объяснил, что работаю над изучением условий в океанских глубинах. Что, по крайней мере, отчасти было правдой. Я всегда больше интересовался течениями и поведением океана в целом, чем, скажем, его обитателями. Кракены являлись исключением. Кракены завораживали всех.

Брови Рашала взлетели вверх:

– Самое время для работы в этой области. Ты слышал о «Миссионере»?

– «Миссионере»?

Рашал усмехнулся и вытащил из ящика стола два листка бумаги.

– Это корабль, которого все глубоководные исследователи ждут последние сорок лет, с тех пор, как пропало «Откровение». В сущности, это модернизированное «Откровение». Его переделывают из военной манты в Мейр Эластре. А еще гильдия собирается построить новый корабль исключительно для глубоководных работ.

Если не первая новость, то вторая точно заставила бы меня навострить уши. Прежде гильдия только раз смогла позволить себе иметь манту, переделанную для работы в глубоком океане, и даже тогда Империя и Сфера оказали большую финансовую помощь. Результатом стало «Откровение», исследовательское судно, которое дало ответы на массу загадок океанских глубин и установило рекорд погружения – как все считали. Оно пропало со всей командой недалеко от берегов Техамы почти сорок лет назад, чего никто так и не объяснил.

– Опять в сотрудничестве с Империей и Сферой?

Рашал кивнул.

– Прочти, – предложил он, давая мне листки. – Это все, что я знаю в данный момент.

Это был циркуляр от главного исследователя гильдии в Селерианском Эластре, сообщающий, что гильдия получила списанную недавно военную манту «Диспайна» для переделки в глубоководное исследовательское судно. Император и Сфера любезно согласились спонсировать проект в обмен на подробные сведения о любых сделанных открытиях и право каждому из них использовать это судно в течение месяца в году. Что Сфера хочет с ним делать? Затем шли технические подробности, решение о переименовании корабля и просьба высылать предложения, какую устанавливать аппаратуру. Последние три строчки гласили, что спонсоры также согласились вложить деньги в постройку специализированной манты, целиком предназначенной для глубоководных работ, и строительство начнется в ближайшие несколько месяцев.

– Спасибо, – поблагодарил я, отдавая циркуляр. – Мы об этом еще ничего не слышали.

– Хорошие новости, верно? – Рашал почти сиял.

– Еще какие. Я и не думал, что этим кто-нибудь интересуется.

Рашал печально покачал головой.

– Император слишком занят истреблением своих подручных, и просто чудо, что Сфера, при всех этих неприятностях, проявила интерес. – Он не высказывал никакого мнения – благоразумное поведение перед совершенно незнакомым человеком. Океанографы редко бывают фанатиками, но не стоит чересчур на это полагаться. – Но, думаю, ты не хочешь напрасно терять время. Я провожу тебя в библиотеку и оставлю там, если ты согласен.

– Отлично.

Он провел меня в конец коридора в большую полуподвальную комнату, заставленную книгами и папками. В центре стояли два обшарпанных стола и несколько стульев, но людей, кроме нас, не было.

– Я скажу всем, кого увижу, что ты здесь, только сообщи мне, когда будешь уходить. Глубоководная секция там, в дальнем углу.

Работ в глубоководной секции оказалось не так много, потому что писать было особо не о чем. «Откровение» было единственным кораблем, который опускался ниже восьми миль – насколько всем позволялось знать, – и имелся отчет о его исследованиях вместе с двумя толстыми томами подробных промеров глубины и собранной информации. Тонкая книжка о кракенах, написанная человеком, который гонялся за ними всю свою жизнь и за пятьдесят лет видел четырех. Некая теория о том, что могло бы простираться далеко под поверхностью, и наконец, подробный обзор пещер под островами Тамарина.

Меня охватило разочарование. Здесь было больше книг, чем в Лепидоре, но это неудивительно, поскольку в Лепидоре был только отчет о плаваниях «Откровения».

Книга по теории была сухой и технической, с редкими проблесками юмора, когда автор уходил от современной механики к другой теме. Похоже, фетиец – автор этой работы – был еще и музыкантом, и в одном месте он на целых десяти страницах рассуждал о китовом пении. Из всех книг, что я читал, ни одна книга, написанная фетийцами, не обходилась без отступлений. Похоже, все они – люди разносторонние.

Я прочел, сколько мог понять, затем пролистал обзор пещер. Все острова имеют под своей поверхностью системы пещер. Одни – немногим более чем выбоины в скале, но другие, как пещеры под островом Иланмар в Фетии, тянутся на сотни миль и содержат камеры, где может поместиться небольшой флот. Что и случилось однажды, смутно припомнилось мне. В фетийской войне с Таонетаром та или другая сторона прятала эскадру в тех пещерах и нападала из засады на своих неосторожных врагов.

Однако мой интерес к обзору был только мимолетным, потому что «Эон» был слишком велик, чтобы поместиться в любой известной системе пещер. Хотя я понятия не имел, как выглядит этот корабль, он явно был построен в исполинском масштабе, больше похожий на передвижной город, чем на корабль. Картина, которая сложилась у меня из кратких описаний в «Истории Таонетарной войны» – книги, написанной фетийским лидером, но после того запрещенной Сферой, – вызывала больше вопросов, чем давала ответов.

В действительности я искал не сам корабль, а то, что находится у него на борту. «Эон» был центром управления для некой сети наблюдения, называемой системой «небесных глаз». С помощью каких-то заумных средств «небесные глаза» давали внешний обзор всей планеты, в том числе картины штормов. С ними я мог бы предсказывать шторма и, в чем обвинял меня мастер, использовать их против Сферы.

Но «Эон» исчез, когда Сфера захватила власть, пропал из виду во время ужасной междоусобицы, которая последовала за убийством императора двести лет назад. И с тех пор – ничего. Ни следа от корабля, его экипажа, его командира, только оглушительная тишина.

Я взял отчет о плаваниях «Откровения» и уставился на него. Это был единственный официальный отчет о бездне, таящейся в глубине океана. Бездне, которую «Эон», построенный за сотни лет до войны, переплывал без всякого труда. И если, как я верил, он пережил короткую гражданскую войну и затем был спрятан своим экипажем, логично было спрятать его на такой глубине, где никто и никогда не наткнется на него случайно.

– Погружен в размышления?

Тихий голос рассек мою задумчивость, как докрасна раскаленное лезвие. Я выронил книгу и повернулся на стуле. Когда я узнал это лицо, у меня глаза на лоб полезли.

– Кто ты? – резко спросил я.

– Тот же вопрос я мог бы задать и тебе. – С необъяснимой грацией незнакомец спустился по трем ступеням и подошел к моему столу. Он поднял книгу и посмотрел на нее с бесстрастным интересом. – «Плавания «Откровения». Самое время для работы в этой области, не так ли?

Я встал, чувствуя себя в невыгодном положении сидя.

– Кто ты? – повторил я. – Ты не океанограф.

– Я вообще не интересуюсь океанографией, кроме тех случаев, когда это непосредственно касается меня. – Его военно-морская туника слегка зашелестела, когда незнакомец пододвинул стул и сел ко мне лицом.

– Рашал знает, что ты здесь?

– Если ты имеешь в виду этого океанографа, то он нас не побеспокоит. Так легко ты от меня не отделаешься.

– Я уйду, когда пожелаю – или у тебя снаружи поставлены стражники? – огрызнулся я, выведенный из равновесия его невозмутимостью.

– На твоем месте я бы этого не делал. Стражников нет, но ты останешься здесь, потому что я так хочу. Если ты попытаешься уйти, мне придется тебя задержать, что будет для тебя довольно унизительно. – Немигающие фиалковые глаза уставились на меня в упор. Я глянул ниже, на висящий у него на поясе слегка изогнутый меч. Пусть я не вооружен, но… – И будь у тебя другие… таланты, с ними я тоже справлюсь. Так что сядь, и поговорим, как цивилизованные люди.

Это не было просьбой.

– Я предпочитаю знать, с кем говорю, – угрюмо сказал я, садясь. Может, он и блефовал, но почему-то мне не хотелось это проверять. И сердце у меня билось чаще обыкновенного.

– Полагаю, все преимущества здесь у меня, тем более что тебе есть что скрывать, а мне нет.

– Тогда что ты теряешь, называя мне свое имя?

– Знание имени может давать власть… Катан. В этой комнате нет никого другого, с кем ты мог бы разговаривать, поэтому мое имя тебе знать незачем.

– Тогда почему ты сказал, что мог бы задать мне тот же вопрос, если ты уже знал, кто я? Это какая-то игра Сферы?

– Ты воображаешь, что Сфера охотится и за тобой тоже? Какие вы все эгоцентричные. Кажется, у обеих твоих подруг тот же самый недостаток… интересно, как вы вообще ухитряетесь ладить? – Его лицо с угловатыми чертами дернулось в усмешке. – Вы часто спорите, кому из вас грозит самая большая опасность?

Я ничего не ответил, и через минуту незнакомец улыбнулся:

– Сфера не нуждается в ухищрениях. Работай я на Сферу, я бы знал о твоей виновности и пришел бы тебя арестовать. Неужели ты думаешь, что инквизиторы стали бы тратить время на разговоры, если бы искали конкретно тебя? Нет, могу тебя заверить, я не имею к ним никакого отношения.

– Тогда зачем ты тратишь время на разговоры? Потому что заметил нас случайно, и не хочешь успокоиться, пока не выяснишь все про нас? Я мог бы оклеветать Па… мою подругу, – поправился я, кляня себя в душе за обмолвку.

– Не воображай, что я не знаю имя Палатины. И я задам тебе вопрос от себя: почему вы так нервничали, проходя мимо фетийского посольства? Как правило, это указывает на нечистую совесть. Вряд ли посольство способно внушать страх.

– Тебе больше нечем заняться, кроме как проверять, у кого какая совесть? Видит небо, в этом мире хватает людей, которые не любят фетийцев. Если бы ты изучал каждого, прошедшего мимо, ты бы застрял здесь навечно без всякой пользы для своего императора. И ты не фетиец.

– Как наблюдательно с твоей стороны. Нет, я не фетиец, зато ты явный фетиец.

– Ты пришел сюда только ради умных замечаний и тонких намеков? У меня нет на это времени. – Я встал, твердо решив хотя бы попробовать. Лучше рискнуть, чем дать запугать себя вкрадчивыми словами.

Как оказалось, незнакомец был способен на большее, чем вкрадчивые слова. С ослепительной быстротой его меч выскользнул из ножен и коснулся моего горла, прежде чем я успел сделать второй шаг.

– Этот разговор – на моих условиях, Катан, – заявил незнакомец, в его голосе звучала скорее скука, чем угроза. – Ты останешься здесь, пока я не решу тебя отпустить. Теперь сядь, пока я не лишил тебя выбора.

Вне себя от досады и внезапной ненависти, я уставился на незнакомца. Кто этот человек, и почему он считает, что может мной командовать? Но незнакомец держал меч у моего горла, и даже магия ничем не могла мне помочь. Дрожа от ярости, я шагнул назад и тяжело сел.

– Так-то лучше. – Незнакомец вернулся на свое место и положил меч на колени. – Человек, у которого больше здравого смысла, мог бы сделать это раньше. Человек, у которого меньше гордости, мог бы не делать этого вообще, но гордость – это то, чего у тебя достаточно. Даже слишком много для человека в твоем положении. Я лично ничего не имею против гордости, пока она идет рука об руку с другими качествами.

– Может, перейдем к делу? Или ты просто тешишь свое самолюбие, помыкая мной?

– Зачем мне это нужно? И тебе уже следовало догадаться, из-за чего, вернее, из-за кого, я здесь.

– Ты хочешь, чтобы я рассказал тебе все, что я знаю о Палатине, чтобы тебе не пришлось самому ее расспрашивать. – Физически я был в его власти, но я не собирался упускать других возможностей борьбы.

– Я много чего знаю о Палатине Кантени, но у меня было впечатление, что она мертва.

Он говорил на апелагос с легким акцентом, почти незаметным в его излишне правильной речи. Как человек, выучивший язык с азов, подумал я, но не коренной фетиец. Фетийцы склонны опускать местоимения, не прибавлять их. Что-то, связанное со своеобразием Высокого фетийского языка.

– Ты думаешь, что она мертва? – фыркнул я. – Очевидно, нет, иначе ты не пришел бы сюда со своими вопросами.

– У меня также создалось впечатление, что она имеет только одного живого родственника мужского пола. Вы с ней очень похожи, слишком похожи, чтобы это было совпадением.

Что верно, то верно. Несмотря на пышную фигуру Палатины и ее гораздо более светлые волосы, все, кто нас видел, предполагали, что мы родственники. Равенна сначала подумала, что я брат Палатины.

– Это поднимает целый ряд вопросов о тебе, которые, я полагаю, ты предпочел бы не услышать. И если ты не пойдешь мне навстречу, я буду вынужден сделать некоторые неудобные выводы о том, кем ты можешь быть.

Он что-то знает или просто рассуждает? Последнее более вероятно, поскольку не нужно быть гением, чтобы связать одно с другим. Вот почему Палатина беспокоилась из-за поездки в Фетию. И хотя мой ум был затуманен гневом, я изо всех сил сосредоточился. Наверняка этот человек, кем бы он ни был, работает на фетийцев. Но на каких фетийцев? На императора, военно-морской флот или на один из кланов? Пока невозможно было понять, но, если повезет, он скажет достаточно, чтобы я его раскусил.

– Ты почему-то боишься Сферы. Почему – я скоро узнаю. Но Палатина Кантени вращалась в высоких кругах и вызывала сильные чувства у друзей и врагов. Ее родственник с твоими чертами лица мог бы много кому пригодиться. Фетия тоже имеет друзей и врагов.

– Суетишься, – заметил я с удовлетворением. – То угрожаешь насилием, то ссылаешься на таинственные группировки. Обычно это верный признак отсутствия почвы под ногами.

– Ты в корне ошибаешься, и, как я подозреваю, в вопросах политики у тебя это сплошь и рядом, – прозвучал уничтожающий ответ. – Кажется, я абсолютно точно угадал, кто из вас самый наивный. Нельзя всю жизнь жить с таким лицом, особенно на Архипелаге, и ждать, что люди не обратят на тебя внимание. Скажи, с какого ты континента?

– Океания, – ответил я, ощущая горечь во рту. Я считал себя таким умным, но он заткнул меня за пояс. Нет смысла лгать, когда меня так легко уличить.

– А ты когда-нибудь имел честь видеть или встречаться там с имперским вице-королем?

– Возможно.

– Ответ неудовлетворительный.

– Я его видел, – проскрежетал я, почему-то не в силах отказаться отвечать.

– Вице-король Аркадий – дальний родственник императора, сын наложницы его деда. Фетийские императоры не должны иметь наложниц, но неважно. В данный момент, между прочим, Аркадий – наследник престола. Во всяком случае, он чистокровный Тар'конантур: черные волосы, худое, тонко вырезанное лицо, глаза морской голубизны. Как по-твоему, он очень стар?

Незнакомец наклонился вперед и, упоминая каждую черту, слегка касался острием меча соответствующего участка моего лица. Я сидел совершенно неподвижно.

– Вряд ли я уникален, – как можно язвительнее ответил я, но знал, что мне не хватает убедительности. – Ваша королевская династия нарожала за годы кучу детей. Очевидно, некоторые вещи сохраняются в каждом поколении.

Тар'конантур – это клановое имя членов фетийской королевской семьи.

– Да, но что-то всегда теряется. Тар'конантуры всегда женятся на женщинах одной и той же расы, что как-то усиливает связь.

Я об этом читал, но так до конца и не понял. Большинство королевских династий вступают в браки между собой, чтобы усилить свои черты, в конце концов порождая идиотов. Фетийские же императоры взяли себе за правило жениться на эксилках, женщинах странного племени, которое ведет кочевую жизнь далеко в океане, редко сталкиваясь с другими народами.

– Я не эксперт в генеалогии, – продолжал незнакомец, – но знаю, что Тар'конантура трудно с кем-нибудь спутать.

– Думаешь, я угроза твоему императору?

– Что я думаю, к делу не относится, – отрезал он. – Я задал тебе вопрос о Палатине, а ты предпочел не отвечать на него. Я просто рассуждаю и делаю логические выводы, которые сделал бы любой недоумок. Являешься ли ты угрозой императору – несущественно, поскольку угроза, как и красота, в глазах смотрящего. Итак, я спрашиваю снова: это настоящая Палатина Кантени? Будь осторожен: не пытайся еще раз увести меня в сторону, если ты действительно не хочешь, чтобы я преподал тебе урок смирения.

– Да, – ответил я, чувствуя себя мухой, увязшей в сосновой смоле, – насколько мне известно.

Я не хотел, чтобы он шел дальше, но что-то во мне говорило, что я слишком легко сдаюсь. Почему я с такой готовностью уступил простым угрозам? Меч призван был лишь удержать меня на месте, не более того. Или так я себе сказал.

– Палатина рассказала, что с ней случилось, как она сбежала из Фетии?

– Она не помнит, но я знаю, что ее подобрал… – начал я и заставил себя остановиться. – Я ее не предам. Ты можешь оказаться из тех, кто пытался ее убить. Я ничего больше не скажу.

– Отлично, – без всякого выражения ответил незнакомец и встал, убирая меч в ножны. – Я уверен, новому генерал-инквизитору будет очень интересно услышать, что высокопоставленная калатарская еретичка остановилась в гостинице на площади Бекал. – Он пошел к короткой лестнице, ведущей из библиотеки.

Мое сердце на секунду остановилось, и я в ужасе уставился на незнакомца. Конечно, он не… Но он уже собирался открыть дверь.

– Нет! – отчаянно крикнул я, бегом кидаясь к лестнице в бездумной попытке задержать его. Я резко остановился, даже не коснувшись незнакомца, когда его меч хищно сверкнул у меня перед глазами.

– Я не произношу пустьгх угроз, Катан, – с безжалостной улыбкой проговорил незнакомец. – Готов ли ты пожертвовать своим драгоценным достоинством, чтобы ее спасти? – Не двигаясь с места, он похлопал меня по плечу острием меча, и я воззрился на него с недоумением.

– Ты, гад… – пролепетал я, давясь словами, когда понял, наконец, что имеет в виду незнакомец.

– Меня хорошо обучили, – ответил он, ожидая.

Наполненный слепой, вулканической яростью, я едва не бросился на него, несмотря на меч и его превосходящую силу. Но он легко победил бы, а затем…

Я очень медленно опустился на колени перед деревянной площадкой лестницы, моя голова оказалась на одном уровне с концом его ножен. Дважды я был в подобном положении, но оба раза я был связан, и те, кто взял меня в плен, значительно превосходили меня числом. И хотя на этот раз я не думал, что мне грозит опасность, я чувствовал себя гораздо хуже, ибо вынужден был покориться одному-единственному человеку, который даже не был магом.

– Ну?

– Чего ты хочешь? Чтобы я извинился или умолял?

– Проси, – молвил он единственное слово.

Я убью этого человека, кем бы он ни был. Только эта мысль давала мне силы, пока я произносил следующую фразу:

– Я прошу… я прошу тебя не говорить Сфере о Палатине. Останься, и я расскажу все, что ты хочешь знать.

Долгую минуту незнакомец стоял на площадке, пока я смотрел на него снизу вверх в пожирающей, бессильной ярости. Затем, очевидно, насладившись моими мучениями, он отпустил дверную ручку и направился к своему стулу.

– Не трудись вставать, Катан, просто повернись кругом и посмотри на меня.

Когда я неохотно подчинился, он сидел, словно на Дельфиньем троне, а не на простом деревянном стуле в провинциальной библиотеке.

– Теперь ты расскажешь мне о Палатине все, что я потребую.

Его допрос был сравнительно коротким, принимая во внимание всю предшествующую возню, но, казалось, он продолжается целую вечность. Когда незнакомец закончил, мои колени ныли от твердого каменного пола, но я по-прежнему был зол, как никогда раньше. Незнакомец снова встал и пошел обратно к двери. Не осмеливаясь подняться, я вернулся в прежнее положение, вытягивая шею, чтобы видеть его.

– В данный момент Палатина менее важна для меня, чем ты, Катан. Меня больше интересует не она, а ты. Я знаю, кто такая Палатина, и что она за человек, но ты – другое дело. Я пришел, чтобы успокоить свою душу, но этого не произошло.

Его фигура на секунду расплылась, словно я смотрел на него из-под воды. Затем чужеземного вида агент из посольства превратился в другого человека, чуть меньшего роста, но гораздо более устрашающего: стройного, с черными волосами, изящным точеным лицом и бирюзовыми глазами, сверкающими от нечестивой страсти. Он был чуть шире в плечах, чуть выше и куда более властным, чем было бы мое зеркальное отражение.

В первый раз я испугался по-настоящему.

– Возможно, теперь ты узнаешь меня, Катан? Тебе знакомо это лицо? Это лицо единственного законного коронованного императора Аквасильвы. Это со мной ты говорил, это передо мной ты стоишь на коленях – первым из многих в этом мире, которых тебе следует бояться. Ты снова увидишь моего агента, когда снова увидишь меня.

Нас ждут времена, когда ты очень захочешь снова оказаться здесь, Катан. Если ты проживешь достаточно долго, наши пути вновь пересекутся. Ты в ужасе от Сферы, но теперь у тебя появился гораздо больший повод для страха. Однажды ты явишься к моему двору и встанешь на колени передо мной лично, потому что если ты не явишься и мне придется доставить тебя туда силой, ты пожалеешь, что родился на свет.

Сейчас я дам тебе отсрочку. Но помни, я знаю, что ты существуешь, и я всегда буду с тобой. Куда бы ты ни поехал, где бы ты ни пытался спрятаться, кто-то тебя найдет. Возможно, я, возможно, инквизитор. Постарайся не забыть.

Его образ затуманился, и передо мной опять возник чужеземный агент. Не говоря больше ни слова, он вышел в коридор и закрыл за собой дверь.

Это было невозможно.

Но это произошло. Как бы он это ни сделал, это была не иллюзия. Теперь я знал, хоть это слабо утешало, что это был не просто какой-то незнакомец, способный управлять мной так умело.

Это был император Оросий.