Текст книги "Соборище 2. Авангард и андеграунд новой литературы"

«Ласковый голос…»

 
Ласковый голос
Забыться на середине
Он прячет тебя от плена
Смеется
Несбыточный
Разрисованный мелом
Как мягкий профиль рассвета
Иней, стертый в песок
Ответ посреди пророчеств
Он твой, разбирает маски
Вытягивая невпопад
Только разжать руку
Хмурится белый день
И тени ушли к обрыву
Я снова остановился
Между камней
Проснулся
Увидел твой свет наяву
 

«Вздохнуть и пропасть…»

 
Вздохнуть и пропасть
Не замечая снега
Шелестом рук
Нетерпение
В бокалы льется
Воспаленное
До крови рвется
Раздвигая запреты
Там, где бьются
Пульсируют
Глянцевым фосфором города
Катится капризное небо
Сметая
Увековеченные ожидания
Без причин и коротких замахов
На светлом фоне эпохи
Стонет
Летит безбрежное
Хватая за горло
Одураченных
Собственной красотой
Пробуй
Твой взгляд безопасен
Не стой
 

«Довериться взгляду…»

 
Довериться взгляду
В чертогах пугливого лета
Неудержимо плещется
Возвращая желанное
Сквозь пустоту пророчеств
Пестрое время ночи
Словно из ниоткуда
Меняя рисунок дней
Близится
Возвращается утраченное
Что щекотит памятью
Заставляя тебя засыпать
Заметать пустоту настоящего
Искажая
Разъятые символы страха
И только узоры неба
Не помнят пустых движений
Радостью постижения
Выворачивая наизнанку
Темные берега забвения
 

«Запредельный звук марша…»

 
Запредельный звук марша
Танец дождя на мокрых крышах
Посмотри как пылает
Забудешь дыхание ветра
Осторожно, мы еще здесь
Еще боимся разлуки
Ходим, гремим волосами
Наваждение наоборот
Босыми ногами в прорубь
 

«Запахнувшись в знакомое…»

 
Запахнувшись в знакомое
Не расслышать
Застенчивый вздох
Появления
Укрывая движение
Прятать в рукавах ненастье
Незаметно
Расставив руки
Ждать приближения
Не добравшись, смеяться
И так удивленно смотреть
Как торопятся
Пытаясь вернуть
Запоздалое
Детские губы
 

«Знакомство вслепую…»

 
Знакомство вслепую
Радостный ветер
Обжигает ноги
Колышет спокойно
Томит
Внезапным переливом ночи
Спокойнее чем прежде
Увы, они стали умнее
Как эти слова
Что щебечет
Рассеянный пастырь
Они не успеют
Слеза упадет на черное
Прости меня, я не здесь
К мечтам привыкают рано
Как к солнцу
Распущены пряди
Наивен лоскут в ожерелье
Как память воды в зеркалах
 

«За спиной у мира…»

 
За спиной у мира
Неведомый тает
Полет обещаний
Там, где холодно
Мы теряем равновесие
Растерянно комкая
Узоры названий
Прыжком вымеряя овраги
Мы бредем
Замедляя шаги
На болотах
Свинцовое небо
Дарит возможность укрыться
Остановка в пути
Словно долгая песня покоя
 

«Роняя колени…»

 
Роняя колени
На красное солнце ушедших
Беззащитная тьма
Сожаления
Вернет намеренье
Неумолимых рук
Не оборачивайся
Сколько еще желаний
Выплеснет эта строчка
Я прошу
Вытаптывая снег
На твоих рубинах
В голосе умирают слезы
Видишь?
Эти красные тропы
Не вспомнят
И движение, хрустальное
В твоих рукавах
Жаждет
И потом
Разукрашенный
Я войду в эти волны
Спрячь и сорви это небо
Источающее покой
 

«Обретая надежду…»

 
Обретая надежду
Торопятся верить
Из темноты горизонта
Выдавливая наружу
Неуловимые грезы
Обрастая причинами
Стареют прикосновения
Словно вены
Катятся по руке
Торопливые взгляды
Неподдельные образы
В густоте имен
Впечатывают невпопад
Изменения
Страх выбивает почву
Молчаливым приговором звезд
И скоро ничего не останется
Только голос
Вернувший тебе награду
 

«Прижатый временем…»

 
Прижатый временем
Ледяной морщиной неба
Ослепший от тишины
Одиночества
Неистово бьешься
В стремлении отвоевать себя
Расстояния обновляются
Полетами чаек
Отмеряющих сердце дождя
Посреди наваждений
Забытых часов покоя
Мелодией страха
Выдыхают желание в пустоту
Привычкой наползают фразы
Бесполезные
Осыпаются монеты
На побережье лета
Сухие корзины
В проемах унылых стен
Обращение поневоле
Разницы не уловить
Не выдержать
Пустоты ожидания
Размеренный бег седоков
Картины признания смазаны
И только случайно
Сходится
Рукой отпущенный
Беспечный
Как возглас безумца
Ребенку приснившийся
Шанс
 

«Сладкий образ…»

 
Сладкий образ
Немого предчувствия
Плещется, затихает
Незаметно вдавливает
Отпечаток нового чувства
Пленяя незваными
Оттенками грусти
Странная память
У тебя в волосах
Прячет наивную простоту
Первого шага
А потом подхватывая
Сбитую гордость
По знакомому следу
Взметнется искрами
и унесет
Постигать новую правду
Ветра
И серебряных бус покаяния
 

«Качается солнце на пристани…»

 
Качается солнце на пристани
Слезой околдован маяк
Что-то спросил, что-то выспросил
Что-то сказали не так
 
 
И заплелось, запечалилось
Сердце в стремнине дней
Старый мотив не кончается
Если бежать все быстрей
 
 
Только однажды осенью
В море уйдут корабли
И неулыбчивый, с проседью
Ты понесешь эти дни
 
 
Вдаль до песчаного берега
Там, где застигнет нас ночь
Может, другого и не было
Только осенний дождь?
 

«Дыханье памятной заботы…»

 
Дыханье памятной заботы
Частичка брошенной судьбы
Мы все равно торопим обод
Мы все любви подчинены
 
 
И лишь придуманное страшно
И лишь проснуться тяжело
Все эти ритмы, все неважно
Смотри, чтоб время не ушло
 

«Забыв нечаянную осень…»

Любимой

 
Забыв нечаянную осень
Мы солнце ждем издалека
На побережье, между сосен
Щека к щеке, в руке рука
 
 
Как знать, быть может
Жизнь готовит
Мелодию давнишних дней
И безмятежно сдвинув брови
Мы снова отдаемся ей
 

«Заката раненый янтарь…»

 
Заката раненый янтарь
Расплавил небо на пороге
И осень долгая на вдохе
Нам раздает обрывки тайн
 
 
И голоса уходят вдаль
Плывут как тени над водою
И чувств заветных нам с тобою
Не удержать в груди пожар
 

«Неутомимо и печально…»

 
Неутомимо и печально
Ложится ночь на карту дней
И год проходит как молчанье
Сметая пыль с календарей
 
 
О чем молчать? Что все пропели
Чужие мысли разгадав?
Что все снаряды мимо цели?
Деревья спилены в садах?
 
 
Или на миг остановиться
Чтоб потерять привычный грим
И с этим прошлым не смириться
Рванувшись по следам своим
 
 
И вспоминаются наверно
Пустые встречи и слова
Часы прибитые над дверью
И в окнах желтая листва
 

«Мы лежали…»

 
Мы лежали
И словно о чем-то грустили
Уходил пароход
Наползала тоскливая мгла
Где-то в небе
Таилась мечта и манила
Мы там были наверно
И солнце смотрело на нас[1]1
  Из книги «Под покровом тревожащих истин».


[Закрыть]
 

«Рыдающий хохот бурь…»

 
Рыдающий хохот бурь
И грозовых раскатов
Перепады движения
Пустота перехода
Мы встревожены
Как нависшие слова над водой
Не надо укоров
И долгих причин предисловий
Среди ночи
Мы подбираем остатки
Неуверенных подвигов детства
Разумно ли это
Словно струны звенят города
Перепутья дорог
И холодные линии мрака
Между сверкающих сосен
Деловито осматриваясь
Надвигается осень
Подношения сделаны
Здесь теперь горячо
 

«Неудержимо движется…»

 
Неудержимо движется
Рассеивая ненужное
Безголосое время
Измельченное улыбками дней
Среди странных причин
И названий
Изменчивой памятью
Не разобрать настоящего
Ожидания сброшены
Словно окаменелые слезы
Неузнанных облаков
В просвете неба
Смешать все краски
И снова к тебе рвануться
Оторопело и искренно
Выискивая слова
 

«Сорваны шляпы…»

 
Сорваны шляпы
Напускного величия
Забыв свою слабость
Колеблется
Синяя гладь моста
Сбереженного не уберечь
Выкраивая впрок
Неумелые междометия
Размытые
Словно минуты на башне
Легко отрываются от земли
Облака
Прошлое проступает моросью
Неизбежных мотивов и лиц
Холодным стеклом
На рубеже ожиданий
Вода холодит пальцы
И где-то вдалеке
Я стою
Теряя в ней свое отражение
 

«Развенчать ушедшее…»

 
Развенчать ушедшее
В тишине на закате
Мелодия льется
Сияя снегом
Далекий шум покидающих сцену
Хрупкие звезды
Они не проснутся
Теряя лица в забытых бокалах
Блеклой похожестью смеха
Танцуй в подвенечном
Забудь эти звуки
Что плывут за стеклом
Эти слепки с набухших масок
Они привыкают
Размывая
Наивную прелесть мгновений
Этот город молчит
И чтобы уйти
Нам не хватит смешных обещаний
Они остаются
Мечтая уснуть
Под покровом тайны
Пробираясь к небу
Заглядывать в окна вселенной
За колокольнями
Притаился ветер
Мягко полощет лицо
 

Ника Ратомская

Поэт, композитор, певица.

Драма-лауреат Всероссийской поэтической премии им. Велимира Хлебникова «Послушайте!». Финалист Всероссийской национальной кинопремии «Страна-2012», голос и создатель московского музыкального шоу-проекта «Мантра». Член правления московской национально-культурной автономии «Дом Польский».

Соорганизатор международного культурного проекта «МоZаика. Соединяя миры».

…Поэзия – это состояние души и то самое Слово, с которого все началось. Когда единая вселенская Душа распустилась, подобно волшебному цветку, и выплеснула из себя окружающий нас мир в самом его прекрасном первозданном виде. И такой мир каждый из нас носит внутри себя. Дайте этому миру раскрыться, подберите для него подходящее Слово, и вы увидите, как вы на самом деле прекрасны.

Ника Ратомская

«Это такая шутка у нашей Вселенной…»

Папе

Наша жизнь – это море. Едва ли оно по колено.

Но того, кто бесстрашен, Стихия хранит от невзгод.

И когда он сдается и падает в пропасть Системы,

Одиссей подает ему руку и тянет на борт.

 
Это такая шутка у нашей Вселенной,
Будто она считает, что мы – атланты.
Можно вложить нам в руки родную Землю
И наблюдать – насколько потом нас хватит.
 
 
Я, как и ты, не сдаюсь, потому что верю:
Каждому груз дается, как жизнь – от Бога.
Если ж суметь любовью измерить время —
Вечность, пожалуй, это не так и много.
 

«Голос твой – птенчик в кармане у маленькой феи…»

 
Голос твой – птенчик в кармане у маленькой феи.
Чуть всколыхнешь – и порхает, как взрослая птица,
Пыль золотую на всех оставляя ресницах,
Запах жасмина на коже и – привкус шалфея.
 
 
Жизнь просыпается. Зелень играет на солнце,
Словно оркестр из тысячи крошечных скрипок.
Мир состоит не из боли – из детских улыбок,
Просто случается так, что никто не смеется.
 

«Собери меня по крупинкам из давнего прошлого…»

 
Собери меня по крупинкам из давнего прошлого,
По частицам, кристаллам, фрагментам, по именам.
Собери на ладони меня, как цветов семена,
Что цветут только в Памяти. Нужно держать осторожно.
 
 
Собери мое тело из шелковых лоскутков,
Из заморских тканей будто – как вспышку цвета.
Ты потом заглянешь в этот калейдоскоп
И, возможно, тоже найдешь для себя ответы
 
 
На вопросы, которые мне не дают уснуть.
Красота, к примеру… Что если корень в нищих
Не увядает, а прорастает в самую глубину
И врастает им прямо туда, где никто не ищет?
 
 
Что если ум и разум имеют двойное дно
И открывающий тайну обычные видит звезды
И никогда не теряет связующее звено,
А просто становится ближе к Тому, кем создан?
Рядом с Ним наши страсти все выглядят, как возня.
Если это не так – собери меня,
Так, как будто впервые в грудь набираешь воздух.
 

«Я не знаю, дарят ли розы прекрасным принцам…»

 
Я не знаю, дарят ли розы прекрасным принцам.
Говорят, что мужское дело – броня да войны.
А мне так приятно видеть у них в петлицах
Красоту из мира, где судят не по обойме.
 
 
Мой прекрасный принц явился ко мне из сказки.
Про таких героев Спилберг снимает фильмы.
Но мой принц не в курсе, что где-то проходит кастинг,
Да и я-то в общем – не то чтобы героиня…
 
 
В нашем замке живут драконы, играют страсти.
В нем идут приемы, ночами звучат стихи
Непонятные только завистливым и глухим.
Говорят, в этот замок порою заходит Счастье.
 
 
И никто не признается, дорого ли одето,
До утра ль сидит или просто успело к чаю.
Но мой принц из тех, кто и в малом души не чает,
Потому его счастье похоже на бабье лето.
 
 
Да, заметит каждый – мой принц не молод.
Но – он сердцем юн, словно лучник в стране Морфея,
Где нежданным гостем слывет лишь зубная фея.
И поэтому Вечность его стороной обходит,
 
 
Серебря виски. Но я вижу в том долю шарма.
Этот шарм – он скорее к лицам прекрасным принцам.
За такими носят шлемы и амуницию
Кто угодно, но главное, что – не мама.
 
 
Красота начинается там, где гордятся этим,
Открывая ее в себе, находя причину.
Мой прекрасный принц, он достоин всех роз на свете!
И не надо его упрекать в том, что он – мужчина.
 

Лазарь

 
Поцелуй мне глаза, как умеешь лишь Ты.
Чем унять эту дрожь? Многоликий ковбой,
Я себя уверяю, что это – мечты,
А другие мне зуб дают, что это – боль.
 
 
Боль от глупости собственных мыслей и слов,
Тишиной выдаваемая за мигрень.
Я себя уверяю, что это – любовь.
От любви – говорят мне – нельзя умереть.
 
 
Я не спорю. Я знаю, что – нужно терпеть.
И почти не могу. Я не в силах – увы.
А другие мне шепчут, что там, где есть смерть,
Кто-то хочет, скорее, чтоб я был живым.
 
 
Кто-то хочет, чтоб я оставался таким
До тех пор, как в каморке не выключат свет.
Поцелуй мне глаза, убери пятаки.
Мне пора. Дай мне руку. В ногах правды нет…
 

«Есть под закрытыми глазами…»

 
Есть под закрытыми глазами
Дверь в никуда
Из ниоткуда.
Никогда
Которую нам не откроют,
Пока мы не откроем сами.
За дверью – там, под небесами,
Жив каждый звук,
Из тех, что часто мы не слышим,
Забравшись суетно и выше
В прикосновенье чьих-то рук
И чьих-то просьб или ошибок,
Что часто сами же вершим мы
И тот багаж несем к двери.
Как часто нужно видеть крест,
Чтоб научиться говорить,
А не выкрикивать с порога
О том, как с нами все теперь.
Есть под закрытыми глазами
Одна не отпертая дверь.
Туда, где наше искупленье,
Но где не нужно на коленях
Стоять.
 

«Я не буду тебе говорить, как сжигают мосты…»

 
Я не буду тебе говорить, как сжигают мосты.
Ты, наверное, знаешь и сам, что такое огонь.
Я пыталась не раз и не два догореть и остыть,
Догореть и простить и не рушить вокруг ничего.
 
 
Я пыталась, и многие видели радужный миф
И мечтали прожить в этой сказке свой пасмурный век,
Забывая о том, что и миф превращается в мир,
Если мир этот строит не Бог, а живой человек.
 
 
Я мечтала построить дорогу в такие места,
Где еще не кипела застройка под чьи-то дворцы.
Мне казалось, что музыка вечна, а правда проста
И что звезды на небе – как Господа леденцы.
 
 
Он роняет их с неба в ладони всех тех, кто готов
Их поймать, кто упорен и смел и в ком вера сильна.
А потом на руинах великих времен и эпох
Чьим-то детям дают их простые на слух имена.
 
 
Я была из таких. Я сияла как солнечный луч.
Я была выше тех, кто c князьями возился в грязи.
Я построила рай в техногенном пространстве. Под ключ.
Не заметив в восторге, как рай превратился в бензин.
 
 
И когда полыхнул этот феникс, срывая покров,
Как защитную маску с чужой застаревшей привычки,
Говорили, что воздух рванул из-за крошечной спички.
И, конечно, никто не поверил в такую любовь.
 
 
Говорили – я глупая, путь избрала я ко дну.
Поделом мне за все, что я есть: за полеты во сне
И за то, что я жизнь выбирала себе не одну,
За пример мой и путь, за размах и попытки краснеть!
 
 
Я не помню тебя, но я знаю – ты был среди них,
Среди тех, кто судил, как мне жить и когда умирать.
Я не в силах тебя упрекнуть, ибо мы не одни,
Кому дан этот выбор и право дано выбирать.
 
 
Часто мы выбираем, надеясь, что выбор спасет,
Просто он неисправен. Ты слышал, что где-то извне
Вроде есть сторона, на которой работает все.
Но не дай тебе Бог оказаться на той стороне.
 

«Я боюсь, что кумиры приподняты…»

 
Я боюсь, что кумиры приподняты.
Я боюсь, что за смертью – стена.
Я боюсь оказаться непонятой
И что правда – одна.
 
 
Я боюсь, что не хватит идей,
Чтоб закончить неначатый круг.
Я боюсь нерожденных детей
И от детства родивших подруг.
 
 
Я боюсь, что сбывается все.
Даже то, о чем страшно просить.
Я боюсь, что устану просить
И желание меня не спасет.
 
 
Я боюсь, что когда я смирюсь
С тем, что нет здесь другого пути,
И тебя вдруг возблагодарю,
Ты посмотришь мне прямо в глаза
И ты скажешь: «Прости…»
 

«Эти редкие встречи – как тонкое пламя свечи…»

 
Эти редкие встречи – как тонкое пламя свечи:
Вот оно, очевидно, как то, что есть Бог.
Он лепил нас с душой и старался нас не разлучить.
Но потом передумал. И стало по Слову его.
 
 
Я тебе говорю все, как есть, не меняя слова.
Не лукавя, не брезгуя самой нелепой из правд.
Что случилось с тобой? Разучился меня узнавать?
Или просто привык к тому, что ты каждый раз – прав?
 
 
Я не знаю, когда это было. Я – странник. Я – гость.
Я пришла так давно, что не в силах постигнуть, зачем.
Но я помню, что там, где потом становилось темно,
Я не раз и не два на твоем засыпала плече.
 

Сонет № 10

 
Ты говоришь, что тайна Мирозданья —
Крыло огромной бабочки, а мы —
Крупицы перламутра. Наше пламя —
Искра в руках у девочки-зимы.
 
 
А я смеюсь: какое ж это счастье —
Быть искрой от вселенской красоты.
Ты говоришь, что бабочка прекрасна,
А я – что не прекраснее, чем ты.
 
 
И смотрит Бог, как наступает вечер.
И просит Бог, чтоб были все людьми,
А я прошу его, чтоб эта вечность
Была б у нас еще хотя бы миг.
 
 
Волшебный миг симфоний наших тел,
Где бабочки порхают в темноте.
 

«Герой нашего времени» (с)

 
Мир сегодня, как женщина, молча идет к алтарю.
Технотронное варево ест нашу печень и вечность.
Дорогой человек, да ты болен совсем, я смотрю.
И помочь мне тебе в этом горе решительно нечем.
 
 
Если прежде мы все выбирали какой-то исход,
Между злом и добром разрываясь, как чуткий любовник,
То у нас была правда, мотивы и следующий ход.
Посмотри, кем ты стал. Что ты любишь? И – где твои корни?
 
 
Что ты знаешь о людях – истории из Сети?
К ней ты прочно прилип всей душой, как случайная муха.
Ты бы мог быть Граалем и Господу душу нести,
Не боясь расплескать от чужого падения духом.
 
 
Только ты почему-то забыл, для чего был рожден.
Ты бы мог быть царем, но ты к стулу прирос, словно к трону.
Извини, мой любимый, тебя миновала корона.
Жаль, что ты не вставал, а уже навсегда изможден.
 
 
Что тебя занимает? Чужие походы и страсти,
И чужие постели, и судьбы невинных детей?
Ты бы мог рассказать этим детям, что есть только счастье,
Но ты пишешь о том, что мы все рождены в темноте.
 

Книга странствий

 
Здравствуй, Сердце мое. Я вернулся. Как ночь нежна!
И Пустыня под ней раскинулась девой томной.
Мы еще не спим. Я лежу у Нее в ладонях
И ищу средь звезд знакомые имена.
 
 
Говорят, когда мир рождался, я падал вниз
И песок вокруг собирался в цветов бутоны.
Там, где я упал, меня ждал остроухий лис.
Он шепнул: «Мой, принц, ты теперь далеко от дома…»
 
 
Я был нем и гол и не знал, что ему сказать.
Пустота звала и лишала меня вопросов.
– Не грусти, мой принц, – лис поднял на меня глаза,
А затем привстал и лизнул меня в кончик носа.
 
 
Много зим прошло. Я все реже смотрел наверх.
Я пошил пиджак, изучил язык, обзавелся Делом,
Преуспел, описал все в книге… В седьмой главе
Я забросил бизнес и вышел затем из тела.
 
 
Я пришел в мой сад, наступая на шелк песка.
Говорят, здесь когда-то были живые розы…
Сколько было мне до того, как прошли века?
До того, как я начал верить и стал серьезным?
 
 
Знаешь, Сердце мое, здесь такие порой цвета!
Я хотел бы, чтоб ты увидела это небо!
Я хотел бы, чтоб ты узнала, что жизнь проста,
Если в ней замечаешь больше, чем боль и небыль.
 
 
Мы живем, как боги – вдали от страстей и бед,
Поливаем камни в надежде увидеть корни.
Только лис уверен, что розы цветут – в тебе
И готов поспорить, что ты ничего не помнишь.
 
 
И когда я швыряю лейку, крича, что ждет
Невозможного лишь блаженный (какая проза!),
Лис твердит: «Мой принц, увидишь – Она придет!»
А потом на его глазах выступают слезы.
 

 
Здравствуй, жизнь моя! Я не умер, но я – в раю.
Здесь у каждого дирижабль стоит на крыше.
Здесь такое море, что кажется – в нем поют
Даже те, кто звуков вообще никогда не слышал.
 
 
Далеко-далеко от берега песнь слышна.
Корабли парят, как бабочки над волнами.
А на крыльях алым вышиты имена.
Если долго смотреть, то кажется – вспыхнет пламя.
 
 
Здесь писатели ищут Слово и пьют вино.
И куда ни глянь – их герои сидят под тентом.
Хемингуэй уехал отсюда давным-давно.
А старик остался – приходит на пирс с рассветом.
 
 
Я спросил старика однажды: «Отец, скажи,
Что тебе ловить? Ты бессмертен. Не пьешь, не плачешь…»
А старик ответил: «Сынок, я ловил всю жизнь.
Но конец один был. Теперь я ловлю удачу».
 
 
Знаешь, жизнь моя, по ночам здесь в морской воде
Бог купает звезды, высыпая их из подола.
Как бы я хотел показать это все тебе!
Эти волны, закаты, праздники и атоллы!
 
 
Говорят, здешних женщин слезы на вкус, как сок
Винограда спелого. Люди не знают жажды
В этом краю. А зимой здесь лежит песок.
И над каждым домом реет свой змей бумажный.
 
 
По утрам здесь целуют в губы, как в первый раз:
Не предвидя бед, не ломая рук и не зная горя.
Здесь друг друга любят и не закрывают глаз,
А затем выпивают мед и уходят в море.
 

 
Здравствуй, милая. Впереди у меня маршрут
Долгий и крутой, словно поиск Бога.
Я не помню, где я уснул, но проснулся – тут.
То ли век проспал, то ли выпил корыто грога.
 
 
Мой камзол в пыли, словно мир про меня забыл.
И деревья вокруг будто выросли вверх корнями.
Если в прошлой жизни я кого-то вообще любил,
То, похоже, однажды его у меня отняли.
 
 
Солнце жжет виски, а в сиянии его лучей
Вижу улицу, по которой пройти не в силах.
Сколько тут людей! И огней в их глазах не счесть!
На запястьях звенят браслеты. Как здесь красиво!
 
 
Если б мог я встать – я бы тоже пустился в пляс.
Закружился б вмиг между красочных женских юбок!
А когда мы с тобой танцевали в последний раз,
Ты меня целовала страстно в сухие губы…
 
 
В ореоле праздника вижу твое лицо…
Но пейзаж меняется. Краски стремятся слиться.
Слышал как-то: обидишь Бога – родишься псом
На задворках в Индии. Там хорошо молиться.
 
 
Интересно, а что бы на это сказал мой Пит?
Если есть он, собачий рай, то какой он с виду?
Если можно перерождаться, а не уходить,
Нужно ль ехать в Индию для того, чтоб прочесть молитву?
 
 
Знаешь, милая, если есть он, последний шанс,
Он, возможно, дается здесь, на краю Вселенной,
Где приходится крышей дома небесный шар,
Где в грязи есть шарм, а в любви не бывает меры.
 
 
Полюбивший раз здесь едва ли любить устанет.
Если выйдешь весь – просто скажут, что ты в пути.
Если ты придешь, а меня вдруг совсем не станет,
Просто знай, где ты точно сможешь меня найти.