Текст книги "Ступени пирамиды"

Постепенно их окружали жители городка. Теперь Трис мог судить о расе атлантов не по найденным на Земле крохотным остаткам некогда могучей цивилизации, но наблюдая их жизнь своими собственными глазами…

Люди Этла-Тиды не могли быть отнесены ни к одной расе, живущей на Земле в современную эпоху. Трису они показались неким промежуточным звеном между народами, населяющими западное побережье Средиземного моря и людьми, жившими в Центральной Америке в доколумбову эпоху. Однако черты их лиц были более тонкие и мягкие, а цвет глаз мог быть и прозрачно-голубым, и бархатно-черным. Этла-Ниты имели слегка смугловатую кожу, черные или темно-каштановые волосы. Так что Трис, достаточно загоревший во время продолжительных экспедиций в южные регионы Земли, практически не отличался от основной массы людей. И даже его необычная Земная одежда не очень сильно бросалась в глаза.

Общество атлантов имело ярко выраженный классовый тип. На высшей ступени стоял Маг-Император и его ближайшие Маги-Сановники. Хотя в настоящее время атланты практически утратили былые магические способности, тем не мене звание «Маг» продолжало присутствовать в их титулах. Ниже находились жрецы и местные маги, которые вершили суды, исцеляли больных, проводили церемонии и ритуалы. На одной ступени с ними стояли дворяне-офицеры, владельцы земель и городов, которые отвечали за порядок и безопасность государства. Из граждан подчиненных им районов они комплектовали вооруженные отряды, которые несли службу на местах, а при необходимости объединялись в единую армию Этла-Тиды.

На нижней ступени иерархии атлантов стояли крестьяне и ремесленники, составляющие основную массу населения. Их трудом производилась пища и предметы домашнего обихода, из их среды набирали солдат. Классы не были замкнуты. За военные заслуги или за какие-либо выдающиеся деяния человек из низшего класса мог быть пожалован дворянским званием и получить в управление область Этла-Тиды. И наоборот, за преступление офицер мог быть разжалован в солдаты.

Рабства, как такового, у атлантов не существовало. Военнопленные и преступники либо сразу приносились в жертву богам, либо становились низшим сословием, выполняя самую грязную и тяжелую работу. Хотя и у них был шанс подняться по иерархической лестнице…

Врата храма раскрылись и из них выступила торжественная процессия. Первым шел жрец в длинном черном хитоне, неся перед собой на кроваво-красной подушке жертвенный нож, с большим искусством выточенный из обсидиана. Следом за ним гордо шествовал сам Главный жрец Лор-Лон, свысока оглядывая собравшихся на площади людей. Позади шли еще четыре жреца рангом поменьше, с четырех сторон окружая виновницу церемонии – рыжеволосую Алину.

Трис с первого взгляда понял, что девочку снова напоили дурманящим зельем. Она двигалась, как загипнотизированная, глядя прямо перед собой широко открытыми глазами, но не воспринимая происходящее. Теперь, при дневном свете, Трис смог, наконец рассмотреть ее не магическим, а нормальным человеческим зрением.

Полд-Кандор не обманывал, называя ее самым прелестным ребенком. Алина сейчас балансировала на той неуловимой грани, которая отделяет беззаботную и резвую девочку-подростка от жаждущей любви и ласки юной девушки. Хрупкая фигурка Алины, несшая еще только легкие намеки на женственные очертания, в окружении одетых в черное жрецов казалась особенно трогательной и беззащитной. Простая туника из грубого белого полотна, подпоясанная толстой веревкой, подчеркивала тонкую талию и стройный стан. К удивлению Триса, кожа девочки была такой же слегка смугловатой, как у большинства атлантов, и не имела пигментных пятен и веснушек, свойственных рыжим людям. Большие зеленые глаза, сейчас пустые и безжизненные, в лучшие времена искрились бы весельем и юным задором. Маленький прямой нос и чуть припухлые губы обещали сделать ее красивейшей из женщин. И только пышная копна густых рыжих волос, волной спадающая на плечи, была ее проклятием в этом мире.

Похоже, что многие собравшиеся на площади невольно залюбовались робким очарованием рыжеволосой девочки. Трис почувствовал это и простер свои магические чувства над толпой, стараясь ощутить общее настроение. Он с горечью констатировал тот факт, что большинство людей согласно с необходимостью уничтожить зло, исходящее от рыжего ребенка, но в то же время не очень хочет, чтобы это произошло здесь и сейчас. Слишком уж нежна и беззащитна девочка. Ее вид никак не соответствует легендам о рыжих чудовищах.

Главный жрец, во-видимому, также уловил мысли, витающие над площадью. Когда процессия взошла на пирамиду, и старик развернул тростниковый свиток, Трис заметил, что Лор-Лон оглядел народ на площади менее уверенно.

– По повелению Мага-Императора Локи-Тораса в двести тридцать седьмом году до Великого Перемещения, – Неожиданно гулким басом провозгласил Главный жрец, – надлежит приносить в жертву Богу-Защитнику Этла-Тиды всех детей, родившихся с рыжими волосами, дабы не навлекать бедствия и несчастия на Этла-Нитов. Посему надлежит удалить сердце из груди рыжеволосой Миланон-Алианор-то-Лон и возложить его на алтарь храма нашего Спасителя, дабы жаркие лучи солнца изгнали гнездящееся там зло.

– Я приношу свои извинения, о многомудрый Главный жрец, – раздался голос из толпы, и Лор-Лон увидел, что по ступеням пирамиды поднялся молодой человек в странной серо-синей одежде. – Я вынужден напомнить, что, согласно названному Вами указу, жертва должна быть принесена в центральном храме Бога, в столице Этла-Тиды.

– Молодой человек, – недовольно сдвинул брови Лор-Лон, – ты забываешь, что данный указ издан во времена, когда Этла-Тида была на острове, ее владения тогда не распространялись на столь обширные территории и поэтому возможна была доставка жертв в Главный храм. И кто ты, вообще, такой, что смеешь указывать мне?

– Мое имя Трисмегист-Аттон-Тониан. Я еду в Этла-Тиду, чтобы своим мечом и магическими способностями служить Императору-Магу. Со мной едет мой друг – Реасон-Миновар-Медон, сын владельца земли Акиной. Я берусь доставить жертву в столицу. Верховный жрец, я думаю, будет доволен тобой…

Лор-Лон заколебался. Если отказать этому молодому наглецу, то весть об этом может дойти до столицы и вызвать недовольство верховных жрецов. Какой-то служка из захудалого городишка посмел лишить их лакомой жертвы! Свинцово-серые глаза молодого человека словно клинки пронзили старого жреца.

– Чтобы не лишать Бога-Спасителя сегодняшней жертвы, я дарю храму лучшую белую овцу. – Трис показал на улицу, по которой двое солдат Полд-Кандора вели животное. А потом добавил так тихо, что слышали его только жрецы. – А эти монеты пойдут на нужды храма… и его верных служителей.

Трис достал кошелек и встряхнул его на ладони. Своим опытным слухом Главный жрец разобрал волшебный маслянистый звон, который издают полновесные золотые монеты. Словно змея, рука Лор-Лона совершила молниеносный бросок и скрылась с добычей в складках черного хитона.

– Да будет так. – Величественно воздел вверх руки Главный жрец. – Властью, данной мне Богом-Спасителем и Императором Магом поручаю тебе, Трисмегист-Аттон-Тониан, доставить назначенную жертву в Этла-Тиду и передать ее Верховному жрецу. Клянись!

– Клянусь! – Поднял вверх правую руку Трис.

Жрецы расступились, вытолкнув вперед Алину. Трис взял ее за руку и начал спускаться с пирамиды. Будь Главный жрец чуть помоложе, он наверняка заметил бы, как дрогнула рука девочки, когда ее пальцев коснулись пальцы молодого человека. Но зрение Лор-Лона все чаще и чаще подводило его. К тому же сейчас он смотрел на жирную белую овцу, которую уже тащили вверх по лестнице его помощники, а его карман приятно оттягивал полный золота кошелек.

Толпа людей расступилась, пропуская Триса, тащившего за руку безвольную Алину. На краю площади его уже ждали Ремин и Полд-Кандор с эскортом солдат. На секунду Трис обернулся, глядя на вершину пирамиды, где жрецы заваливали на камень жалобно блеющую овцу. Потом взор его опустился вниз, на рыжую девочку, с бессмысленным выражением глаз покорно следующую позади.

– Лучше она, чем ты. – Тихо прошептал Трис, отворачиваясь…

Глава 3. Алина.

– Сначала я подумал, что жрец велит принести в жертву тебя, Трис! – Громко говорил Ремин, стараясь перекрыть стук лошадиных копыт по твердой, утоптанной за долгие годы дороге.

– Лор-Лон больше заботится о своем кармане и желудке. Его ритуалы давно устарели, – Объяснял Трис. – Его магия и в молодости была ничтожна, а теперь и вовсе пропала. Всю ее вытеснили жадность и самодовольство. Но когда он встречает – правда, очень редко – того, кто сильнее, то готов пресмыкаться и самозабвенно лебезить перед ним…

Теперь уже три путешественника ехали по дороге в Этла-Тиду. Впереди скакали весело переговаривающиеся Трис и Ремин. Позади на невысокой легкой лошадке тряслась Алина, все еще находящаяся под действием убивающего волю снадобья. На ней был одет плащ с большим капюшоном, скрывающий рыжие локоны от глаз работающих в полях крестьян.

Трис также поменял одежду. Куртка и брюки исчезли в мешке, и сейчас на нем была одета темно-синяя туника из тонкой шерстяной ткани, купленная в городе. Торговец долго не мог взять в толк, почему молодой господин желает купить одежду потемнее, а не белую или фисташковую, которую предпочитают носить дворяне. Трис туманно сослался на некие принесенные клятвы и данные священные обеты.

– А какой молодец Полд-Кандор! И с овцой помог, и с лошадью. – Не мог успокоиться Ремин. – Сразу видно: боевой офицер, старый солдат.

– Да, – согласился Трис, – он предпочитает сражаться с воинами, а не с детьми.

– Почему ты сразу не сказал мне, что знаком с магией? – Перешел в наступление Ремин. – Хотя я и раньше думал… Когда ты остановил моих взбесившихся коней. Да и твоя старая необычная одежда…

– Я в детстве пытался выучить три-четыре заклинания, а потом бросил. Офицеру меч заменяет магию.

– Это точно! Если хочешь, я при случае покажу тебе пару секретных ударов, которым меня научил мой учитель фехтования.

– Спасибо. Они мне пригодятся. – Трис слегка покривил душой. Если бы он снял блокировку с памяти Ремина, и вместо ложных воспоминаний о понесших конях тот вспомнил правду о нападении разбойников…

– А что мы будем делать с ней? – Ремин обернулся назад. – Отправим к семье?

– Домой ей больше нельзя. Кроме того, я дал клятву доставить ее в Этла-Тиду.

– И передать ее в руки тамошних палачей? – Ошарашено уставился на приятеля Ремин. – Ты везешь ее ради этого?

– Конечно, нет. Но она пока поедет с нами. Там будет видно…

– «Там будет видно» – это твое любимое выражение?

– Мое любимое выражение: «кушать подано». – Приятели рассмеялись.

– А если серьезно, ты так и повезешь ее, словно куклу?

– Там будет видно.

Ремин снова захохотал. Но вскоре удивленно замолчал.

Дорога петляла между небольшими светлыми рощами. Трис время от времени останавливался и слезал с коня. Он подходил к деревьям и кустам, отрывал несколько листьев и кусочков коры, задумчиво растирал их между пальцами, нюхал, пробовал кончиком языка. Большинство растений он выбрасывал, но некоторые складывал в небольшую поясную сумку, купленную вместе с одеждой.

– К нам в Акиной однажды приезжал лекарь-маг. – Прервал молчание Ремин. – Я не помню его имени, но он прибыл с севера, возможно, из твоих земель. Ты, случайно, не у него учился?

– Я самоучка. – Ответил Трис, выплевывая очередной листик. – Ты не против, если следующую ночь мы проведем под открытым небом? Мне бы не хотелось въезжать с ней, – он кивнул на застывшую девочку, сидевшую на лошади, – в следующий город.

– Замечательно! Охотясь в лесу, я неделями не ночевал дома.

– Значит, договорились. Пора сделать привал. Время обеда.

Путешественники съехали с дороги и углубились в рощу. Их взору открылась прекрасная широкая поляна, покрытая нежной травой. Неподалеку тихо журчал ручей, чистый и прозрачный. Трис облюбовал небольшой холмик возле воды, развернул плащ и расстелил его на возвышении. Потом он снял с лошади девочку и усадил ее на плащ. Пока Ремин расседлывал коней, Трис развязал мешок и достал съестные припасы.

– Сейчас она придет в себя. – Показал он на Алину. – Действие зелья заканчивается.

И действительно, веки Алины затрепетали, глаза приняли осмысленное выражение. Она испуганно отодвинулась от молодых мужчин на угол плаща и села, сжав руками колени. Совсем как в храмовой тюрьме.

– Не бойся. – Трис протянул руку, чтобы погладить дрожащую девочку по голове, но она всхлипнула и закрыла лицо ладонями.

– Как ты себя чувствуешь? – Заботливо спросил Ремин. – Ты что-нибудь помнишь?

– Я помню все, господин. Я была словно во сне, когда все видишь, все понимаешь, но не можешь действовать.

– И что же ты помнишь? – Синие глаза Триса пытливо заглянули в глаза Алины.

– Жрецов, пирамиду и Вас, господин. Вы везете меня в Этла-Тиду, чтобы… чтобы… – Глаза девочки наполнились слезами, а губы задрожали.

– Хорошо. Раздевайся! – Окрик Триса ударил Алину словно хлыст, заставив подскочить. Слезы мгновенно высохли, а глаза блеснули таким ужасом и безысходным отчаянием, что Трис зажмурился, как будто ударили его. «Не буду же я объяснять им способы выведения из шокового состояния!» – попытался он оправдать свою вынужденную грубость. Ремин невольно коснулся пальцами рукояти меча, не понимая, что затеял его друг.

– Раздевайся до пояса. Я буду красить твои волосы. – Продолжал командовать Трис.

Алина и Ремин настолько одинаково открыли рты и потрясенно уставились на Триса, что он, не выдержав, рассмеялся.

– Я все-таки немного маг. А вы что подумали?

– Маг? – Пролепетала девочка, начиная что-то понимать.

Трис не дал ей продолжить, послав мысль прямо в мозг: «Ничего не говори. Не показывай, что слышишь меня. Все, что нужно, мы обсудим наедине. Потом. А пока доверься мне и делай то, что я говорю.»

– Как можно покрасить волосы? – Недоуменно спросил Ремин. Подобные косметические процедуры были Этла-Нитам неизвестны.

– Краской. Обычной краской, как красят ткани или кожу.

– Невероятно! Я ни о чем таком раньше не слышал.

– Ремин, ты не мог бы посмотреть моего коня, что-то он захромал. – Трис отвел друга в сторону и тихо добавил. – Бедная девочка много пережила. Не стоит ее заставлять раздеваться сразу перед двумя мужчинами.

Ремин понимающе кивнул и отправился в другой конец поляны, где паслись кони, и занялся полировкой своего меча.

Трис набрал воды в чашку и стал добавлять туда собранные листья, ветви и кусочки коры, тщательно растирая их деревянной палочкой. Несколько раз он опускал в раствор палец, и, вынимая, придирчиво изучал капли раствора.

– Готово, – наконец объявил он Алине, – нагибайся.

Девочка уже стояла перед ним и стыдливо закрывала сложенными крест-накрест руками едва наметившиеся груди. По команде Триса она нагнулась так, что рыжие пряди упали вперед и закрыли ее лицо. Трис начал зачерпывать черный раствор из чашки и старательно втирать его в густую шевелюру, начиная от корней и постепенно пропуская между пальцами длинные рыжие локоны. Он что-то тихо и неразборчиво бормотал себе под нос на незнакомом Алине языке.

– Вы так и не назвали мне свое имя, господин. – Послышался голос из-под черных маслянистых прядей. – Я не знаю, кого мне почитать выше всех богов.

– Для тебя я просто Трис. А до бога мне еще очень далеко. Пока…

– Как Вы…

– Ты!

– Как вы… ты поступишь со мной?

– А как бы ты хотела?

– Я бы хотела уехать с Вами… с тобой, куда ты прикажешь.

– Отлично. Тогда вместе едем в Этла-Тиду. – Трис почувствовал, как вздрогнула Алина, и добавил, – Ты больше не пленница, и если не хочешь…

– Я очень-очень хочу всегда быть с тобой. Но в Этла-Тиде столько могущественных жрецов и магов. Вдруг, кто-нибудь узнает, что я – рыжая.

– Теперь уже никто не догадается. – Трис чуть отодвинулся и критически осмотрел дело своих рук. – Иди, вымой голову в ручье. Потом одевай вот это, – он вытащил из мешка сверток одежды, – а старые вещи закопаем в лесу.

Пока Трис ходил за Ремином, Алина в точности выполнила его указания. Когда друзья подошли к месту привала, на плаще сидела совершенно новая девочка: веселая и счастливая. Она вытягивала перед глазами мокрые пряди черных волос и, заразительно смеясь, любовалась их новым цветом. Ее стройную фигуру облегали складки светло-зеленой туники, расшитой синими и серебряными цветами.

– Хорошо получилось. – Одобрил Ремин цвет волос. – Похоже, ты использовал гораздо больше трех-четырех недоученных заклинаний. И одежду купил красивую. Туника замечательно подходит к цвету ее глаз.

– Никакой магии! Натуральные природные красители. – Трис опять не открыл спутникам всех секретов. Ему пришлось изрядно помучиться, меняя цвет не только волос, но и пигмента в их корнях. В противном случае, отрастая, волосы выдали бы свою хозяйку проявившимся вновь рыжим цветом.

– И что дальше ты собираешься с ней делать? – Спустился Ремин с небес на землю.

– Друг Ремин, позволь представить тебе мою троюродную племянницу Алину. – Трис церемонно взял за руку девочку и помог встать на ноги. – Она потеряла родителей и теперь путешествует под моей опекой и покровительством. Дорогая племянница Алина, позволь представить тебе моего друга и компаньона Реасона-Миновара-Медона, сына владельца земли Акиной.

– Польщен знакомством с очаровательной юной дамой. – По-военному отсалютовал мечом Ремин.

– Сочту за честь познакомиться с храбрым и благородным дворянином. – Ответила Алина.

Трис и Ремин удивленно переглянулись. Они не ожидали от крестьянской девочки из одинокого дома в лесу подобного знания правил этикета.

– Мне кажется, что я сплю, – Алина внезапно покачнулась – извините… – Она без чувств рухнула на траву. Даже Трис со своей сверхчеловеческой реакцией не успел ее подхватить на руки.

– Действительно, спит. – Сообщил он Ремину, приподняв веки лежащей девочки. – Слишком много событий произошло с ней за один день.

– Пусть отдохнет. Мы не торопимся. Давай, наконец, перекусим, а когда твоя племянница проснется, тронемся дальше.

* * *

Я родилась в большом и просторном доме, сложенном из громадных сосновых стволов. – Рассказывала Алина. – Мой отец был потомственным лесорубом, а мама занималась домашним хозяйством. Ее дед пытался стать магом, но его знаний было недостаточно, чтобы войти в Императорский Конклав. Мама была его единственной наследницей, и после смерти моего прадеда ей досталась большая библиотека папирусных свитков с магическими формулами и историческими трудами.

Когда родители увидели мои рыжие волосы, они сразу решили, что ни за что не отдадут жрецам своего младенца. У них уже было двое сыновей, а они очень хотели девочку. Тем более, что жили мы в глуши и заранее знали, когда купцы приезжают за товаром. В раннем детстве я почти не выходила из дома, на крыше дома отец сделал закрытую от посторонних глаз площадку, где я могла бы дышать воздухом и загорать на солнце. Позже я изредка тайком пробиралась к лесной речке, протекавшей недалеко от дома, где среди густых кустов, скрытая ветвями деревьев, могла немного поплавать и поплескаться в холодной прозрачной воде.

Если к нам приезжали купцы, я пряталась в своей маленькой комнатке и через щель в стене следила, как они торгуются с отцом, как потом вместе едят и пьют, празднуя заключенные сделки. Со временем я узнала имена всех, кто приезжал за дровами. Эти люди, даже грузчики и возчики, стали для меня как-будто близкими и знакомыми.

Когда я подросла, то стала помогать маме с домашними делами. Она научила меня читать и писать, и я проводила все время, изучая легенды о Старой Земле и сказания о колонизаторах нового мира. Больше всего мне нравились книги о путешествиях, странствиях, приключениях. Наверное, потому, что сама я выходила из дома очень редко.

Я придумала свой мир, населенный прекрасными принцами, благородными принцессами, могущественными магами и храбрыми воинами. По моей просьбе отец и братья вырезали мне из дерева куклы для игр. А когда отца не стало, и братья стали меня сторониться, я сама взяла в руки нож и занялась резьбой. Это оказалось увлекательным занятием! Все, о чем я читала, и все, что придумывала, воплощалось потом в деревянных игрушках. Я стала все дальше и дальше уходить от дома в поисках материала, а потом при свете масляной лампы придавала дереву желаемые формы, шила одежды из лоскутков ткани, соком ягод раскрашивала лица кукол.

Дни незаметно складывались в месяцы, месяцы – в годы, а в моей жизни ничего не менялось, пока однажды, возвращаясь из леса с охапкой сухих веток и корней деревьев для своих поделок, я не услышала испуганный крик и не увидела удирающего прочь купца – старого друга моего отца. Сначала я хотела окликнуть его и узнать причину страха, но вдруг поняла, что бежит он от меня, от моих рыжих волос. Так кончилась моя прежняя жизнь.

Через день дом окружили солдаты под предводительством старого противного жреца, и семья вынуждена была отдать меня. Мама не плакала, она ходила, словно окаменевшая, а братья, как мне показалось, были даже рады такому обороту.

Жрец сразу же дал мне выпить из кубка приторно-сладкий напиток, и все, что дальше со мной происходило, виделось словно через туман. Или вернее, почти все. – Добавила Алина, посмотрев прямо в темно-синие глаза Триса.

* * *

– Вы можете жить вместе со мной. – Предлагал своим друзьям Ремин. – У меня есть родственники в Этла-Тиде. Я собираюсь остановиться у них.

– Ты их хорошо знаешь?

– Да. Замечательные люди. Давно, когда в раннем детстве вместе с отцом мы приезжали в столицу, они предлагали мне остаться у них. У них большой дом, почти дворец, в центре Этла-Тиды.

– Спасибо. – Трис немного подумал. – Но я, пожалуй, куплю нам небольшой домик где-нибудь на окраине. Не очень-то я люблю быть в центре внимания.

– Понимаю.

Шел уже пятый день путешествия. Сначала, по предложению Триса, путешественники объезжали города и селения, покупая еду у крестьян и ночуя под открытым небом. Через три дня после отъезда из Северного форта, когда слухи о появившемся на севере рыжем ребенке уже не могли дойти до местных жителей, меры предосторожности были сняты.

Путешественники стали останавливаться в гостиницах и на постоялых дворах, где Алина наконец могла нормально отдохнуть. Девочка, в отличие от Триса и Ремина, не имела опыта подобных путешествий, но молча терпела все тяготы пути. Ремин учил ее верховой езде и Алина все чаще и чаще пришпоривала свою лошадь, обгоняя молодых людей, а потом поджидала их где-нибудь на развилке дороги. Казалось, будто она сбросила с себя какие-то внутренние оковы, наложенные рыжим цветом волос, и теперь хотела все узнать об открывшемся ей огромном мире. Она старалась держаться поближе к Трису, задавая ему бесконечные вопросы о названиях трав, цветов и деревьев.

К вечеру пятого дня пути, по обыкновению ускакав далеко вперед, Алина неожиданно вернулась назад.

– Там – океан! – Восторженно закричала она, разворачивая лошадь.

Трис и Ремин поскакали за ней и, выехав из леса, все трое невольно остановились.

Дорога круто уходила вниз по склону холма, и глазам путешественников открылся величественный водный простор. Океан был тих, и только солнечные блики на верхушках волн оживляли спокойную ровную гладь. По небу медленно плыли легкие облака, и смотрящим сверху путникам казалось, будто по поверхности воды скользят тени неведомых существ. Дуга океана на линии горизонта уже терялась в предвечернем мареве.

Трис вглядывался в туманную даль, словно старался проникнуть туда, где за горизонтом лежали Проклятые острова – источник древнего могущества и великих тайн. Глаза Триса блестели бирюзой и перламутром, почти в точности повторяя цвета океана. Но силы человека были слишком малы по сравнению с торжественной и величественной природой. Вздохнув, Трис повернулся к своим спутникам.

Ремин уже бывал в Этла-Тиде и видел океан, но и на него открывшийся сейчас вид произвел глубокое впечатление. Что же тогда говорить об Алине, которая тринадцать лет провела в одиночестве в лесном доме! Ее широко открытые зеленые глаза горели восторгом и восхищением. Длинные пряди шелковистых черных волос развевал легкий океанский бриз. Казалось, будто не только глазами, но каждой частичкой своего тела она старается впитать в себя красоту и богатство красок мира.

– Там внизу, – прервал Ремин паузу, – лежит последний город перед Этла-Тидой. Переночевав там, завтра к полудню мы прибудем на место.

Тронув коней, путешественники стали спускаться по дороге, и через некоторое время, действительно, въехали в большой город, обнесенный высокой стеной из массивных каменных блоков. Однако внутри город весьма напоминал Северный форт. Вообще, как убедился Трис, все города Этла-Тиды были очень похожи, словно строил их один и тот же архитектор. Они имели одинаковую квадратную или прямоугольную планировку.

В центре всегда располагалась квадратная главная площадь. Вокруг нее находились городской храм с жертвенной пирамидой и дома высших местных чиновников. Остальные части города также были разделены на квадратные кварталы, в каждом из которых жили люди определенного рода занятий: купцы, столяры, кузнецы, горшечники. Каждый город был обнесен стеной, деревянной или каменной, в зависимости от размеров и местоположения, а в кварталах, прилегающих к городским воротам, располагались казармы солдат.

Самые хорошие и дорогие гостиницы находились в центре. Там обычно останавливались богатые купцы или путешествующие дворяне. Здесь же предпочитали проводить ночи наши путешественники. И в этом городе, последнем на пути в Этла-Тиду, они сразу направились в лучшую гостиницу. Но их планам не суждено было осуществиться.

– Приношу свои глубочайшие извинения молодым господам, – заявил хозяин единственного расположенного в центре города постоялого двора, оглядев хороших коней и дорогую одежду усталых странников, – но все комнаты уже заняты.

– И в такой богатой и уважаемой гостинице не найдется трех свободных комнат?

– Сожалею, господа, но еще до вашего приезда мне пришлось отказать семи достойным купцам. Разве вы не знаете, что на днях в Этла-Тиду прибыло посольство Южной Империи? Теперь дворяне всей страны едут в столицу, чтобы принять участие в праздничных церемониях. Так что свободных мест, увы, не осталось.

– Может быть, тут есть приличное заведение, которое Вы могли бы порекомендовать?

– Поедете прямо по этой улице, через два квартала свернете направо. «Три разбитых горшка» – так называется эта таверна.

– Спасибо за совет. – И кони понесли своих седоков к желанному приюту.

Гостиница «Три разбитых горшка» оказалась весьма невзрачным заведением. Первый этаж был выложен из глиняных кирпичей, а второй сколочен из деревянных щитов. Некрашеные доски давно уже почернели и требовали замены. Гостиница напоминала старый гриб на крепкой ножке, но с трухлявой подгнившей шляпкой. А небольшие окошки с мутными стеклами были похожи на пятна плесени.

– Уж лучше бы мы остались в лесу. – Пробормотал Ремин, скептически оглядев здание. – Там, по крайней мере, не подцепишь блох.

– Блох? – Удивилась Алина, еще не знакомая со всеми неприятными моментами вольной жизни. – Я где-то об этом читала, но не помню точно, что это такое.

– Это такие жучки, которые ползают по людям и сосут их кровь. – Объяснил Ремин. – А больше всего они любят нежных тонкокожих девочек. Увидев их, они собираются в громадные стаи и набрасываются все вместе, стремясь урвать кусочек повкуснее…

– Хватит пугать ребенка. – Оборвал страшный рассказ Трис. – Тебя не съедят, но это очень отвратительные твари и от их укуса можно подцепить какую-нибудь заразную болезнь.

– Бр-р-р, – передернула плечами Алина, – могу себе представить. Может быть, действительно, заночуем в лесу? Это так здорово: свежий воздух, потрескивание дров в огне, танцующие языки пламени…

– Что-то раньше не было заметно, что тебе нравятся подобные вещи. – Ехидно заметил Ремин.

– Все равно уже поздно ехать, – добавил Трис – Да и городские ворота, наверное, уже закрыты на ночь.

Путешественники спешились. Ремин пошел на конюшню, чтобы узнать, куда можно поставить коней. Вернулся он с довольно помятым типом, от которого разило кислым дешевым вином. Человек заявил, что он служит конюхом, и позаботиться о лошадях, как о своих бочонках с пивом. Для него, видимо, это было высшим проявлением заботы. Скрепя сердце, путники вручили ему уздечки и вошли в гостиницу.

Внутри «Три разбитых горшка» оказались более привлекательны, чем снаружи. Столы, стулья, лестница, ведущая наверх, были сделаны из свежеструганных досок, и это производило впечатление чистоты и уюта. К путешественникам тотчас же подкатился низенький толстенький человечек, быстро оглядевший гостей маленькими бегающими глазками.

– Добро пожаловать, молодые господа. – Тоненьким голоском пропищал он, суетливо вытирая пухлые ладони несвежим полотенцем. Вы зашли перекусить или желаете… «переночевать»? – Последнее слово он произнес несколько двусмысленно.

– И то, и другое. – Трис достал из поясной сумки несколько монет. – Три самые лучшие комнаты и ужин на троих. – И во избежание недоразумений повторил. – Три комнаты!

– Будет сделано. – Хозяин понял, что ошибся в своих предположениях. – У меня все апартаменты самого высшего класса. Сейчас тут живет благородный Клостер-Варрон-ап-Ги, хозяин Красного Болота, со своими слугами. Но три свободных комнаты у меня есть.

– Может быть, нам лучше поискать другое место. – Тронул Триса за локоть Ремин.

– А в чем дело?

– Про владельца Красного Болота говорят много нехорошего. Из всех дворян севера он самый дикий и необузданный человек. А разве у вас о нем не слышали?

– Я что-то слышал, – смутился Трис, – но обычно не придаю значение таким слухам. Останемся тут, уже совсем стемнело.

– Ну, как знаешь. Однако придется быть настороже.

Тем временем хозяин прислал к путешественникам слугу, чтобы тот отнес их вещи в предназначенные комнаты. Конюх, встреченный ранее, в сравнении с эти слугой выглядел образцом чистоты и трезвости.

– Они тут что, все такие? – Алина демонстративно зажала нос пальцами.

– Вполне нормальные люди. – Глаза Триса блеснули насмешливыми бирюзовыми искрами. – Привыкай, тебе еще встретятся более худшие экземпляры рода человеческого.

– Куда уж хуже? – В притворном ужасе закатила глаза девочка.

– Прошу к столу, господа! – Услышали они голос хозяина.

– Интересно, – обратился Ремин к Алине, – когда повар последний раз мыл руки? И в чем?

Но еда на столе, вопреки мрачным прогнозам, выглядела весьма привлекательно. Посередине на большом блюде лежал запеченный в тесте молочный поросенок. В глиняной миске поблескивали мелкими капельками воды огурцы и томаты. Над буханкой хлеба поднимался легкий пар. В кувшине красного вина плавали мелко нарезанные яблочные дольки. Еда была простая, но сытная и здоровая.