Текст книги "Драма на охоте"

От реда́ктора

Я обеща́л Ка́мышеву печа́тать рома́н без сокраще́ний. Но реда́кция всё же не хоте́ла печа́тать не́сколько мест, счита́я их сли́шком цини́чными. Наприме́р, описа́ния ночны́х о́ргий и игры́ в ка́рты, а та́кже не́которые свида́ния.

Через 3 ме́сяца Ка́мышев пришёл ко мне́. Он был тако́й же здоро́вый, краси́вый, как и 3 ме́сяца наза́д. В его́ голубы́х глаза́х свети́лось что́-то де́тское, доброду́шное…

– Опя́ть я вас беспоко́ю! – на́чал он, улыба́ясь. – Прости́те, ра́ди бо́га! Ну что с мое́й ру́кописью? Её на́до бро́сить в ого́нь ками́на? И́ли испра́вить что́-нибудь ну́жно?

– Да, ну́жно… В про́шлый раз вы говори́ли мне, что вы написа́ли о том, что бы́ло…

– Да, э́то так. Е́сли вы чита́ли мой рома́н, то… честь име́ю предста́виться: Зино́вьев.

– Ва́ша по́весть мне нра́вится, она́ лу́чше други́х кримина́льных рома́нов. Но ну́жно сде́лать кое-каки́е измене́ния…

– Э́то мо́жно. Наприме́р, что вы хоти́те измени́ть?

– Э́то кримина́льный рома́н. В нём есть преступле́ние, ули́ки, сле́дствие, да́же наказа́ние, но нет са́мого гла́вного…

– Чего́ же нет?

– Нет настоя́щего вино́вника.

Ка́мышев сде́лал больши́е глаза́, помолча́л немно́го и сказа́л:

– Я вас не понима́ю! Ведь э́то же рома́н, а не рефера́т!

– Но ведь не Урбе́нин же уби́л!

– Как же? Humanum est errare! Вы ду́маете, что мы оши́блись?

– Нет, вы не оши́блись, а хоте́ли ошиби́ться!

– Я вас не понима́ю! По ва́шему мне́нию, кто уби́л?

– Вы!

Ка́мышев посмотре́л на меня́ с удивле́нием, почти́ с у́жасом, покрасне́л, отверну́лся, отошёл к окну́ и засмея́лся.

– Вы уби́ли! – повтори́л я.

– Почему́ вам в го́лову пришла́ така́я мысль? Расскажи́те, пожа́луйста!

– Вы уби́йца, – сказа́л я. – В рома́не вы скрыть э́того не могли́, да и сейча́с пло́хо актёрствуете.

– Как интере́сно бы́ло бы послу́шать! – Ка́мышев встал, посмотре́л, что за две́рью, пото́м пло́тно её закры́л.

– Вы чего́-то бои́тесь? – спроси́л я.

Ка́мышев попроси́л меня́ продолжа́ть.

– Ита́к, вы пошли́ домо́й. Вы шли по́ лесу?

– Да.

– И могли́ встре́титься там с О́льгой. И вы встре́тились с ней!

– Нет! Вы не ма́стер допра́шивать! – Серге́й смотре́л на меня́ свысока́. Но я продолжа́л.

– Ну, хорошо́. В лесу́ вы не встре́тились с О́льгой! Но вы иска́ли её! Потому́ что вы пошли́ домо́й не по доро́ге, как обы́чно, а по́ лесу. Интере́сно, что в э́тот день вы уби́ли ва́шего попуга́я, кото́рый всегда́ крича́л о му́же, уби́вшем жену́! Ночью́ вас пригласи́ли в гра́фский дом, что́бы вы на́чали рассле́дование. Но вы ме́длили почти́ су́тки! Так ме́длят сле́дователи, кото́рые уже́ зна́ют, кто престу́пник. Да́лее… О́льга перед сме́ртью на мину́ту пришла́ в себя́ и не сказа́ла, кто её уби́л: она́ вас люби́ла! Она́ не сказа́ла, а вы её не спроси́ли! Вы хоро́ший сле́дователь, а в э́тот раз рабо́тали о́чень пло́хо! Вы не хоте́ли допра́шивать слуг, а Кузьму́ допроси́ли то́лько тогда́, когда́ мужи́ки уви́дели, как он мо́ет свою́ окрова́вленную оде́жду, и привели́ его́! Вы не допроси́ли госте́й, кото́рые бы́ли на опу́шке. А они́ ви́дели окрова́вленного Урбе́нина и слы́шали крик О́льги! И вы уби́ли Кузьму́, когда́ он вспо́мнил и́мя уби́йцы!

– Ну, дово́льно! – сказа́л Ка́мышев, смея́сь. – Не продолжа́йте! Вы пра́вы: я уби́л.

Мы о́ба молча́ли. Я ходи́л по ко́мнате из угла́ в у́гол. Ка́мышев то́же. Пото́м Ка́мышев подошёл к окну́, помолча́л, пото́м на́чал говори́ть.

– С тех по́р прошло́ 8 лет. Всё э́то вре́мя я носи́л в себе́ э́ту та́йну. Э́то тру́дно, невозмо́жно знать то, чего́ никто́ не зна́ет. Не со́весть меня́ му́чила, нет! Я заглуша́л её вино́м и же́нщинами. У же́нщин я до сих по́р име́ю успе́х – э́то à propos. Му́чило меня́ совсе́м друго́е: мне каза́лось стра́нным, что лю́ди смо́трят на меня́ как на обыкнове́нного челове́ка. Для престу́пника тако́е положе́ние неесте́ственно и мучи́тельно. Психо́з… И вдруг я захоте́л вы́стрелить во всех свое́й та́йной… И я всё э́то написа́л! Вот вы всё сра́зу по́няли… И тепе́рь мне ста́ло ле́гче. Вот вы тепе́рь смо́трите на меня́ как на необыкнове́нного челове́ка, как на челове́ка с та́йной… Но… одна́ко уже́ 3 часа́, и меня́ ждут…

– Посто́йте, положи́те шля́пу… Вы рассказа́ли мне, почему́ вы э́то сде́лали, а тепе́рь скажи́те: как вы уби́ли?

– Уби́л я под влия́нием аффе́кта. Когда́ я шёл в лес, я не ду́мал об уби́йстве. Да, я хоте́л найти́ О́льгу и сказа́ть ей что́-нибудь плохо́е… Я был пьян. А когда́ я пьян, я люблю́ обижа́ть люде́й. О́льга стоя́ла под де́ревом недалеко́ от опу́шки и смотре́ла на не́бо. Уви́дев меня́, она́ улыбну́лась и протяну́ла ко мне́ ру́ки…

– Не руга́й меня́, я несча́стна! – сказа́ла она́.

В э́тот ве́чер она́ была́ так краси́ва, что я забы́л всё на све́те и о́бнял её. Она́ ста́ла мне говори́ть, что никогда́ и никого́ не люби́ла, кро́ме меня́. И э́то бы́ло справедли́во: она́ люби́ла меня́… И вдруг она́ сказа́ла мне ужа́сную фра́зу: «Как я несча́стна! Е́сли бы я не вы́шла за́муж за Урбе́нина, я могла́ бы тепе́рь вы́йти за́муж за гра́фа!» Э́та фра́за для меня́ была́ так ужа́сна, что я схвати́л э́то ма́ленькое, га́дкое существо́ и бро́сил, как броса́ют мяч. Ну… и пото́м уда́рил её ножо́м…

Я смотре́л на Ка́мышева. На его́ лице́ не́ было ни раска́яния, ни сожале́ния. Я отверну́лся. Пото́м ти́хо спроси́л:

– А Урбе́нин там, на ка́торге?

– Говоря́т, что у́мер по доро́ге. А что?

– А что… Неви́нно страда́ет челове́к!

– А что же мне де́лать? Идти́ в поли́цию и сознава́ться?

– Да.

– Я хоте́л бы смени́ть Урбе́нина. Но сам я к ним не пойду́. Почему́ они́ меня́ тогда́ не арестова́ли? На похорона́х О́льги у меня́ бы́ли да́же исте́рики. Да́же слепо́й всё ви́дел и понима́л. Я не винова́т, что они́ так глупы́.

– Вы мне га́дки, – сказа́л я.

– Э́то норма́льно. Я сам себе́ га́док.

Мы замолча́ли. Я смотре́л в докуме́нты, а Ка́мышев взял шля́пу и сказа́л:

– Вам, я ви́жу, со мно́й ду́шно. Кстати́, не хоти́те ли посмотре́ть на гра́фа Карне́ева? Вон он! На изво́зчике сиди́т!

Я подошёл к окну́. На изво́зчике сиде́ла ма́ленькая фигу́рка в ста́рой шля́пе и ста́рой оде́жде.

– Я узна́л, что здесь, в Москве́, живёт сын Урбе́нина, – сказа́л Ка́мышев. – Я хочу́, что́бы граф при́нял от него́ пода́чку – де́ньги. Так хотя́ бы оди́н бу́дет нака́зан! Но, одна́ко, аdieu!

Ка́мышев кивну́л голово́й и бы́стро вы́шел. Я сел за стол и до́лго го́рько ду́мал.

Мне бы́ло ду́шно.

Вопросы

1. Что такое ужасное сказала Ольга Сергею, что он сразу же убил её?

2. Как вы считаете, кто более ужасный: Камышев или Зиновьев?