Текст книги "Наша музыка. Полная история русского рока, рассказанная им самим"

2
Группа «Аквариум». Альбом «Радио Африка» (1983)

– После Леонида Брежнева компартию страны возглавляет Юрий Андропов, бывший руководитель КГБ.

– 1 сентября 1983 года в небе над Сахалином советские ПВО сбили гражданский южнокорейский «боинг».

– В Англии фирмы «Sony», «Philips» и «Polygram» представили на суд публики компакт-диск и проигрыватель компакт-дисков.

– Начинается выпуск дешевой водки: пол-литра стоят четыре рубля семьдесят копеек вместо обычных пяти тридцати. В народе новую водку тут же называют «андроповкой».

…а лучше всего под «андроповку» идут следующие хиты 1983 года:

Юрий Антонов – «Море», Алла Пугачева – «Бумажный змей», Валерий Леонтьев – «Дельтаплан».

Трудно описывать время, которое ты застал лишь по касательной. Можно, конечно, порассуждать о личности Генерального секретаря ЦК КПСС Юрия Андропова, создателя того КГБ, который мы все помним по анекдотам. Но видимо, честнее говорить о том, что ты действительно помнишь. Тогда 1983-й становится годом фильмов с Пьером Ришаром, «Марии, Мирабелы» и суперхита всех времен и народов «Танцор диско»! В том году программа «Сегодня в мире» рассказывала, что американцы планируют выпустить в космос миллиарды металлических игл – чтобы пресечь сообщение советских искусственных спутников Земли с родной планетой. А кроме того, 1983-й – это еще и год Саманты Смит, американской девочки, которая написала Андропову прочувствованное письмо и была приглашена в СССР – посмотреть и показать всему миру, что русские не кусаются. Российский Интернет в один голос сообщает о том, что в мае 1983 года на стадионе в Лужниках прошел целый фестиваль «Рок за Мир», причем на нем выступили «ДДТ»! Ни в каких других источниках про этот фестиваль ничего не написано, так что степень достоверности этого сообщения можно приравнять к тем самым миллиардам иголок. А вот что действительно происходило в музыкальной жизни в 1983 году, так это арест лидера группы «Воскресение» Алексея Романова и подпольные концерты в Подмосковье Майка Науменко с музыкантами группы «ДК» (отсюда второе название «Мажорного рок-н-ролла» – «ДК Dance»). А также декабрьский дебют группы «Браво». Куда более раскованная обстановка была в Ленинграде – там существовал вполне официальный Рок-клуб, и вообще творились вещи необычайные. Только там и только тогда можно было в подполье записать в профессиональной студии один из самых знаковых альбомов в истории русского рока.

Борис Гребенщиков: В то время группа была в очень разобранном состоянии. Было понятно, что есть ударник Петя, было понятно, что есть Файнштейн на басу, а все остальные занимались всякими своими вещами. Например, мы с Курехиным на этот момент очень много занимались всяким авангардным джазом, как это можно было бы теперь назвать. Веселились напропалую и какие-то все время придумывали авантюры.

На обложке предыдущего альбома «Табу» слово «Аквариум» было написано с вопросительным знаком. Так оно и было – во всяком случае, для тех, кто привык к «Аквариуму» как к акустической четверке.

Во время записи «Табу» в августе 1982-го флейтист Дюша Романов и басист Михаил Файнштейн устроились торговать арбузами – это был серьезный приработок для полунищих музыкантов. Свято место заполнилось Сергеем Курехиным и приведенными им музыкантами. На «Радио Африке» курехинское влияние на музыку «Аквариума» достигло своего пика.

Хотя первая композиция на альбоме была для группы вполне традиционной. Она и появилась раньше других – в самом начале 1980-х.

Борис Гребенщиков: «Музыка серебряных спиц» была написана по событиям какого-то из тех лет. Каждое лето мы мотались на велосипедах. Но какой конкретно это был год: 1980-й, или там 1981-й, сказать сложно. Под Ленинградом, в поселке Солнечное, тогда существовал городской пляж, куда модно было ездить… Неподалеку там еще был нудистский пляж, но, по-моему, его с тех пор прикрыли. Вернее, ну как нудистский пляж?.. Три-четыре финна снимали трусы и гордо загорали под кустом.

В поездки на велосипеде отправлялись все той же тесной аквариумовской компанией – БГ, Дюша и виолончелист Всеволод Гаккель. Не стоит, кстати, преувеличивать склонность музыкантов к здоровому образу жизни.

Борис Гребенщиков: Ну если километров пять проедем – уже хорошо. На электричке доезжали до места, а там уже катались на велосипедах. Или у кого-то их оставляли дома. А! (Щелкает пальцами.) У Севкитам была дача! У Севки была дача… семейная, и поэтому велосипеды, как правило, хранились у него.

Никаких кроссов прямо от Ленинграда не было. При тогдашних темпах жизни это было невозможно. Мы бы выпили в двух километрах от Петербурга – и все, не доехали бы уже никуда.

…

Концерты 1983-го были крайне нерегулярными, программа и состав их подбирались в зависимости от возможностей зала. Естественно, довольно много было акустики – обычно на квартирниках, которые было нечем и незачем подзвучивать в электричестве.

Но по-настоящему «Аквариум» мог развернуться только на большой площадке. Там появлялась возможность вытащить на сцену клавишные Сергея Курехина и устроить авангардистское шоу. Тогда курехинские постановки еще не назывались «Поп-механиками», но по сути были ими. Клавишник сыпал непредсказуемыми идеями и вкладывался в музыку «Аквариума» так же щедро, как и основной автор. Собственно, само словосочетание «Радио Африка» возникло как название не одного альбома, а целой серии совместных акций Гребенщикова и Курехина.

Борис Гребенщиков: Вряд ли это был параллельный проект. Может, нам пришло в голову, что вообще мы отныне все будем делать под таким названием. Это будет как бы большой такой зонтик для всего. Планов у нас было, думаю, что миллиард.

Один из таких совместных проектов остался на пленке. У Курехина был знакомый, работавший хранителем органов в Мариинском театре. И вот однажды ночью крепко выпившие Гребенщиков с Курехиным завалились в Мариинку – типа, поиграть джаз. Благо гитара с собой была и магнитофон двухдорожечный – тоже. Этот сорокаминутный портвейновый джем потом был издан в Англии под названием «Безумные соловьи русского леса».

При записи «Радио Африка» авангарда тоже давали по полной. Например, между песнями были вмонтированы фрагменты радиопрограмм, пойманных на транзисторный приемник «Казахстан» в туалете Дома самодеятельного творчества, в котором находилась студия Тропилло. И прямо там же, в сортире, записанных.

В поисках вдохновения Гребенщиков и Курехин обращались к источникам совсем уж неожиданным. Понятно было их увлечение новой волной, фри-джазом, буддизмом, Толкиеном и еще бог знает чем – но в один прекрасный момент музыканты решили, что называется, «обратиться к корням». В 1983 году оба они активно слушали старинные русские романсы – едва ли не больше, чем Дэвида Боуи или «Talking Heads». По счастью, романсы были музыкой не особенно громкой, так что соседи за стенкой не раздражались.

Борис Гребенщиков: Во-первых, я тихо играл, а во-вторых, я жил в такой квартире, где… Это даже не могло считаться квартирой. Это было рабочее, то есть нежилое, помещение над какой-то школой на улице Софьи Перовской, где одновременно жило, по-моему, три или четыре семьи, и они были все настолько разные, что просто из соображения выживания никто ни к кому не лез. Все вели себя умеренно дружелюбно.

…

Запись альбома «Радио Африка» началась ранней весной 1983 года в студии Андрея Тропилло – в той самой, где легли на пленку все предыдущие альбомы «Аквариума».

Борис Гребенщиков: Песни из «Радио Африка» были написаны в основном во время моего ночного моциона. Я тогда работал сторожем в бане объединенных гаражей. Они находились на улице Некрасова. Самое смешное, что они так ни во что и не превратились. Так и стоит эта развалина на Некрасова, между Литейным и Маяковского.

Работа моя состояла в том, что я приходил вечером на работу, терпеливо ждал, пока придут шоферы, разденутся, выпьют свой портвейн, побьют руками по крышке шкафа – они все пытались пробить железную крышку шкафа кулаком… Ну, чтобы было круто. Они это делали каждый вечер. Когда все разбивали себе руки и портвейн оказывался допит, они уходили. Тут я спокойно тоже уходил. Закрывал дверь (ночью там делать абсолютно нечего), и, пока шел до дома, у меня как раз полпесни успевало написаться.

Там же, в студии Андрея Тропилло, запись планировали и закончить. Но дальше начались чудеса. В Ленинград приехала роскошная даже по нынешним меркам передвижная студия MCI. Ее сделали в Лондоне специально для московской выставки «Связь-80». Причем в Москве студия произвела такой фурор, что фирма «Мелодия» приобрела ее за двести пятьдесят тысяч долларов. Это был десятиметровый вагон, внутри которого находился магнитофон на двадцать четыре канала, микшерный пульт «Сони», цветной видеомонитор и другие роскошества. У нас, понятно, это чудо техники использовали только для записи симфонической и народной музыки.

В июле 1983 года вагон пригнали в Питер, и получилось так, что за пультом сидел старый приятель Тропилло звукорежиссер Виктор Глазков. Так что на десять дней – точнее, на десять ночей – музыканты оказались в лучшей студии страны.

Борис Гребенщиков: У Тропилло накопилось уже достаточно много двухканальных пленок. Как тогда на два канала умудрялись все писать – не могу понять совершенно. И вдруг организовался этот праздник: он как-то договорился с фургоном, который приехал записывать симфоническую музыку. Герой, который в этом фургоне работал, – он согласился. Только благодаря этим двум гениям, которые всем вовремя проставляли коньяк, с тем чтобы фургон не закрыли, чтоб его не отогнали, чтоб можно было там… Только благодаря им мы все и записали.

Сам фургончик был значительно меньше обычной кухни. Но как-то туда набивалось пять-шесть человек и все быстро записывали свои партии. Там было то ли восемь, то ли шестнадцать каналов. То есть какое-то чудовищное, невероятное количество. Мы записывали, сваливали, шли ко мне домой, все это слушали, рождалось еще сорок идей по поводу, что нужно делать завтра, звонили быстро этому, этому, этому, чтобы попробовать это, это, это. И продолжали.

К этому нужно добавить, что стоял фургон напротив гостиницы «Европейская», которая была нашпигована сотрудниками КГБ. Так что проникали туда музыканты по-партизански. Но зато уж и творили там все, что хотели.

Новые веяния, естественно, впитывались не только из музыки и литературы, но и из кино. Только в кино они, скорее, были старыми. У советских цензоров, пропускавших или не пропускавших западные фильмы на наш экран, вкус, несомненно, был, и кино нам показывали хорошее. Но спектр его был довольно узок. Допустим, «В джазе только девушки» знали наизусть, а «Полета над гнездом кукушки» не видели ни разу. И вот в начале 1980-х появляются первые видеомагнитофоны – и группа «Аквариум» начинает смотреть все подряд! Особенно питерские рокеры уважали Брюса Ли. И даже подражали ему по мере сил.

Андрей Тропилло: Когда над головой махается руками-ногами, это не создает хорошей творческой атмосферы. Это даже их самих сбивает с толку. Иногда приходилось говорить:

– Прекратите, ребята! Лучше возьми гитару, поиграй или распойся, потому что поешь все время мимо. Понятно, да?

Причем болели этой каратистской ерундой практически все. Даже Сергей Курехин периодически пытался махать рукой или ногой. Один я не махал, потому что мне это все было глубоко противно… Брюс Ли действительно каким-то образом воздействовал, и рокеры его пытались изображать.

Больше всех, конечно, этим увлекались музыканты «Кино» – тем более что Виктору Цою с его фактурой сам бог велел в чем-то снимать образ Брюса. Но и Гребенщиков в 1983-м выходил на сцену в кимоно и босиком.

А самая большая засада во время сессии была с бас-гитаристами. Их в студии сменилось четверо, хотя бо́льшую часть альбома отыграл приведенный Курехиным студийный басист Владимир Грищенко. Впоследствии он умер от передозировки наркотиков.

Борис Гребенщиков: Ну да, он был из этой несчастной школы музыкантов, которые употребляли какие-то чудовищные химические средства… Сложно сказать, какие именно, потому что ходит – человек и человек. А чем он занимается в свободное от работы время, сказать сложно. Люди долбались какими-то совершенно ужасными вещами. Только нас как-то Бог миловал.

Состав на записи «Радио Африка» подобрался знатный, но не беспроблемный. Основной звездой, кроме Курехина, был виртуозный блюз-роковый гитарист Александр Ляпин. Проблема была в том, что Курехин и Ляпин категорически друг с другом не ладили. И Гребенщикову приходилось как-то их конфликты гасить.

Борис Гребенщиков: Ляпин и Курехин относились друг к другу с уважением. Но они играли настолько разную музыку, что каждый не уважал тот сорт музыки, который играл другой. Сашке Ляпину тогда казалось, что Курехин играет, в общем, не совсем даже музыку, а скорее набор звуков. А Курехин, в свою очередь, ненавидел всеми силами музыку, где много гитарных нот и все остальное. Его тянуло как бы в другую сторону. Они, конечно, могли находиться вместе в студии, но это было эмоционально для меня очень тяжело. Потому что каждый обижался, если другому что-то давали сыграть…

В первый раз Гребенщиков столкнулся с этим еще во время записи предыдущего альбома «Табу». Чтобы передохнуть от постоянной перепалки, затерроризированный БГ выскочил на балкон студии и за пять минут написал, наверно, самую скандальную песню «Аквариума» «Рок-н-ролл мертв».

Впоследствии сами музыканты отмечали, что студийная запись песни не очень удалась – живьем оно выходило куда мощнее.

Борис Гребенщиков: Концертный вариант был, по определению, значительно сильнее. Потому что в студии не было возможности достичь этого размаха. Все записывалось достаточно тихо, достаточно камерно и… сумбурно. Шурка Ляпин был очень недоволен своим соло, хотя я считаю, что как раз он в очень стесненных условиях сделал все, что мог. Вагон, пульт, штекер – играй! И человек за пять минут играет соло, которое такое… вполне эпохальное.

В припеве Гребенщикову подпевают виолончелист Гаккель и флейтист Дюша Романов. Точнее, Гаккель подпевает, а Дюша чаще всего автора забивает и перекрикивает. На концертах это было еще заметнее. Фразу «Рок-н-ролл мертв, а я еще нет» публика запомнила и припоминает ее Гребенщикову по сей день. И цитирует тоже с завидным постоянством.

Вот только один пример – из «Несчастного случая»:

 
И вот те джаз и регги, вот те «сникерс» и «марс»,
А Макар и БГ теперь, как Энгельс и Маркс.
Ты хочешь взять ми минор – попадаешь впросак.
И если рок-н-ролл мертв, то я – еще как!..
 

Существуют даже переводы этой песни – например, Джоанна Стингрей пела ее по-английски, а Максим Леонидов – на иврите.

…

Еще одним фирменным знаком «Радио Африка» стало обилие звуковых эффектов. Это был не только треск радиоприемника, но и какие-то колокола, и пение птиц… Казалось бы, элементарные вещи. Но не будем забывать, что никаких звуковых библиотек у музыкантов под рукой не было. Приходилось выкручиваться самим.

Борис Гребенщиков: Живьем у нас не было бы даже возможности записать, поскольку не было портативных магнитофонов. Поэтому что-то я брал с «Ленфильма», где у Курехина были знакомые, что-то из каких-то театров доставал сам Тропилло. В общем, брали, где было возможно.

Существовали в то время и специальные пластинки с записью звуковых эффектов – такими, например, в аналогичной ситуации пользовалась группа «Воскресение». Но в Ленинграде таких не было. Зато у самих «аквариумистов» к тому времени скопилась завидная коллекция этнической музыки. Благо виолончелист Гаккель несколько лет проработал в Доме грампластинок.

Слушалось все, что попадало в руки. Причем слушалось очень внимательно.

Борис Гребенщиков: Боба Марли, и всякое такое. Регги, крайне много «Pistols», «Stranglers»… Ну помимо всего остального «Doors», Джими Хендрикс, это все понятно. И все время появлялось что-то новое. В городе у нас был человек, которого все называли «Панкер», но не потому, что он был каким-то особенным панком, а потому, что у него была огромная коллекция панк-рока на пластинках. Все около него кормились, брали у него все это переписывать.

Панкер и сейчас жив-здоров. В начале 1980-х он записывал альбомы Майка, Константина Кинчева и «Секрета». Именно он придумал Святославу Задерию кличку Алиса, ставшую названием группы, а в последние годы Панкер ведет дела группы «Кукрыниксы». В 1983-м у него можно было найти, например, новый альбом Дэвида Боуи «Let’s Dance» – тот заиграл неожиданно танцевальную музыку и вновь возглавил мировые чарты. Был у него последний альбом группы «Police» – через год их лидер Стинг начнет сольную карьеру. Были «новые романтики» в ассортименте – от «Soft Cell» до «Duran Duran». Естественно, хватало панка типа «Clash». Ну и, конечно, вся дискография «Talking Heads» – начиная с первого альбома.

Другим – причем ценнейшим – источником актуальной музыки для «Аквариума» стали американские студенты, которые изучали в Ленинграде русский язык и постоянно зависали на подпольных сейшнах.

Борис Гребенщиков: В Ленинград имеют свойство приезжать американские студенты на стажировку. Они находят контакт с какими-то русскими студентами. Как правило, американцы передают телефоны русских людей по цепочке. И когда едет новая партия, говорят:

– Ну кто там есть?

– Ну там есть такой нормальный человек…

– Что ему привести?

– А вот он любит Толкиена, он любит панк-рок, или там регги, или что-то еще…

Таким образом мы получали информацию.

Такие знакомства, конечно, не могли не привлекать внимания кого положено.

Борис Гребенщиков: Одно время возле моего подъезда постоянно стояли черные «Волги». Просто все время. Вот что было достаточно стремно. Но жизнь есть жизнь, что делать?

(Ухмыляется.)

Забавно, что приходится об этом рассказывать. Как только собиралось больше двух человек, было понятно, что стукач уже наверняка есть. И поэтому все разговоры велись достаточно открыто, но при этом каждый в принципе отдавал себе отчет, что его слова могут быть донесены. Поэтому все говорилось как-то так, на пальцах.

…

Еще одна проблема, которую при записи «Радио Африка» приходилось решать постоянно, – это поиски инструментов. Кое-что было у самих, но очень немного. А так хотелось мощного, насыщенного звука, в первую очередь – клавишного! Позже Гребенщиков в одном из интервью обмолвится, что «новая волна» – это прежде всего большие деньги. А денег не было. На концертах в Питере зарабатывали несерьезно – но зато за них и не винтили, как в Москве.

Борис Гребенщиков: В Питере никто не брал денег за концерты. А если и брали, то речь шла о суммах в десять рублей, за которые даже менты брать не будут. Мы ездили зарабатывать деньги в Москву, в Питере ничего нельзя было сделать.

Поэтому инструменты приходилось доставать у знакомых. Даже такие, которые требовались на одну-две песни.

Борис Гребенщиков: До этого у Тропилло был строгий график. Мы начинали записывать альбом и каждый день туда ездили во внеурочные часы. Приходили и писали: вот сегодня это, сегодня это, и так подряд. А тут так получилось касательно «Африки», что мы какими-то кусками ее писали. Сначала одно, потом другое, потом я понимаю, что нужен Ляпин, поехал к Сашке, вытащил его, показал ему, какие песни мы делаем. И был такой… был поток разных музыкантов, потому что где-то один басист сыграл, где-то другой, где-то было что-то еще.

«Радио Африка» была записана в крайне хаотических условиях. К тому же мы проводили все время с Курехиным. Ночью нам приходило что-то в голову, и по утру мы ехали в такси, забирали у кого-то электронные барабаны, за ночь он кому-то дозванивался, у кого они есть. На день берешь этот барабан, вписываешь четыре ноты, отвозишь их обратно. Потом едешь за Ляпиным, потом едешь за кем-то еще или, там, басиста вытаскиваешь. И так вот она клочками записывалась.

В песню «Время Луны», например, решили воткнуть синтезаторы – чтобы получилось как у английской электронной группы «Orchestral Maneouvres In The Dark». Сейчас уже никто не вспомнит, что это была за клавиша и где ее нашли – но нашли в последний момент и воткнули. И песня получилась.

Борис Гребенщиков: Общая идея была, что это должно звучать как OMD, но за неимением возможности достать хоть какой-нибудь синтезатор, мы все-таки какую-то клавишу достали, у кого-то там заняли на одну ночь, быстренько записали…

При записи песни «Время Луны» в группе впервые появился басист Александр Титов. Он с ходу сыграл свою партию и закрепился в «Аквариуме» на долгие годы, а до 1986-го параллельно играл еще и в группе «Кино». В середине 1990-х, после записи «Снежного льва», Титов остался в Англии, но до сих пор, когда «Аквариум» выступает в Лондоне, старый басист выходит с ним на сцену.

…

Рок-н-ролльная среда Питера отнюдь не была такой дружной, какой кажется сейчас. Но друзья у «Аквариума» были. В первую очередь – Майк Науменко и младший товарищ музыкантов Виктор Цой.

Борис Гребенщиков: Точно могу сказать, что песня «Мальчик Евграф» появилась в такси, по дороге к Витьке Цою. Мы купили мешок вина и ехали к нему выпивать, потому что в то время мы ездили к нему выпивать каждые выходные. Значит, в пятницу мы выезжали, а в воскресенье приезжали обратно. Потому что у него была своя квартира. Ну, не своя… Они снимали какую-то полуторакомнатную квартиру, куда, однако, мы все помещались.

Итак, песня появилась в такси, в котором БГ и Цой ехали в гости к последнему. Там их уже ждал Курехин, которому тоже хотелось. В такси ехали, во-первых, затем, чтобы не светиться с винищем в метро, а во-вторых, потому что Цой уже в те времена метро терпеть не мог. Он передвигался по городу либо на такси, либо пешком, как в песне «Видели ночь». На сей раз машина ехала, и песня писалась.

Времени на сочинение песни у Гребенщикова было достаточно, так как работал он в центре, а Цой жил на окраине.

Борис Гребенщиков: Очень далеко, на выселках, на улице Блюхера, которая вольно переводилась как улица Синехуева. Я уже и не помню, чем в точности мытам занимались. Сложно сказать, но в основном слушали музыку, говорили про Брюса Ли и пили красное вино.

…

А еще в мае 1983-го в Ленинграде прошел самый первый фестиваль самого первого в стране настоящего Рок-клуба! На том фестивале «Аквариум» получил диплом второй степени, как было сказано, «за поиск новых выразительных средств в рок-музыке». С «новыми средствами» у группы был полный порядок – на сцену с группой вышло три саксофониста, включая мэтра авангардного джаза Сергея Летова. По контрасту с основной программой прозвучал романс Александра Вертинского «Ты успокой меня», который БГ спел просто под фортепиано Курехина.

Вскоре после этого «Аквариум» был приглашен в телепрограмму «Музыкальный ринг». Это был самый первый выпуск программы. Группу там представили как музыкальных пародистов, и увидели их тогда только Ленинград и область.

Борис Гребенщиков: Мы участвовали в «Музыкальном ринге» два раза. Первый раз нас упросили играть под фонограмму, что было очень неприятно и очень позорно, и слава Богу, что эта запись так, по-моему, и не вылезла. А второй раз мы настояли, чтобы играть живьем. Нас в течение двух недель отговаривали от этого, говорили, что это невозможно, но мы все-таки настояли. И второй ринг потом, спустя пару лет, был передан на всю Россию.

…

Работа над альбомом в вагоне MCI шла к финалу. Звукорежиссер Виктор Глазков днем записывал классику, вечером – рок, и на сон времени не оставалось. У него начались дикие головные боли, и пришлось отогревать ему затылок феном. Второй звукорежиссер – Андрей Тропилло держался как мог, подсовывал бутерброды умирающим с голода музыкантам, но в конце концов сломался и он. На финальном монтаже его начало рвать от усталости.

В шесть утра 28 июля монтаж альбома «Радио Африка» был закончен. Не приходя в сознание, «Аквариум» погрузился в электричку и поехал играть на фестиваль в Выборг – вместе с питерскими знаменитостями «Мануфактурой» и «Россиянами», а также с московскими гостями из группы «Центр». Играли в парке Монрепо перед несколькими тысячами зрителей. Дело было сделано.

Борис Гребенщиков: Я отлично помню: мы всю ночь сводили, поскольку знали, что в восемь часов нужно все закончить, потому что фургон уезжает. Все сроки были уже перейдены, уже как бы все, пора кончать. Но мы бились до последнего, то есть пока уже кровь из носа не начинала идти, но успели. Альбом оказался минут на пять дольше, чем нужно, – по-моему, сорок девять минут.

Свели, страшно обрадовались, зашли ко мне, выпили кофе, тут же погрузились на электричку и уехали в Выборг, на фестиваль, где я торжественно сделал предложение Титу, чтобы он стал басистом «Аквариума». Приехали, потусовались, сыграли и, я помню, потом голыми купались прямо в центре города в прудах… Тоже было очень неплохо. Я, естественно, в первых рядах.

Законченному альбому не хватало только обложки. Ее сделал фотограф Андрей «Вилли» Усов, оформлявший в то время все альбомы «Аквариума». На берегу Финского залива был найден особо неуютный пейзаж, виолончелист Гаккель раз за разом входил в кадр, а фотограф снимал его с разных точек. Были идеи использовать в оформлении снимки Гребенщикова на нудистских пляжах – тогда этого делать не стали, но в переиздания альбома эти фото вошли. А вот названия группы не оказалось ни на каком варианте обложки. Равно как и изображения остальных участников.

Борис Гребенщиков: Я не помню, почему появилась идея, что нельзя всю группу на обложку. У нас, собственно, нет ни одной обложки, где была бы вся группа, потому что мне всегда казалось, что это как-то суеверно, вредно. Как только мы снимали всю группу, группа сразу… разваливался этот состав. Поэтому я старался этого не делать. И поэтому мы просто выехали с нашим фотографом, с Вилли, на берег Финского залива и сделали там два десятка фотографий, и, когда он их обработал, получилась как раз достаточно яркая, впечатляющая обложка. Я попросил Сережу Пучкова, нашего тренера, сделать надпись по-китайски, вот и все. Вилли вклеил буквы «Радио Африка», так все и получилось.

Последними ударами колокола альбом «Радио Африка» попрощался со слушателем. Через несколько дней в кафе-дискотеке «Кубик Рубика» альбом был представлен коллегам по рок-клубу – и встречен бурными аплодисментами. К этому времени Гребенщиков уже наладил его распространение на катушках.

Борис Гребенщиков: Я закупал у Вилли по… чтоб его поддержать, по-моему, по десять копеек… Он мне делал штук двадцать комплектов фотографий, и потом мы сидели – Тит у себя дома клеил, с цветной бумажкой на катушке, а я у себя. И потом мы, по-моему, рублей по семь это дело продавали.

На следующем альбоме «День серебра» «Аквариум» вновь радикально изменился. Авангардные эксперименты на время были отставлены в сторону, музыка стала лаконичной и изысканной. «Аквариум» еще не однажды изменится и изменит музыку вокруг себя, но все это уже совсем другая история.