Текст книги "Боярич: Боярич. Учитель. Гранд"

Так размышляя об извивах здешней истории, я сам не заметил, как добрался до магазинов, которые должны были дать мне все необходимое для создания небольшого арсенала. Вот чем хороши Алексеевские ряды – так это тем, что здесь можно найти все что угодно. В том числе и вполне приличные прицелы… Нет, я не собираюсь делать снайперскую винтовку. Да и без серьезной мастерской это гиблое дело, а я вовсе не гениальный механик. Так, с миру по нитке… как говорил один мой друг Там: «Я – дилетант широкого профиля… Ну, если не касаться основной профессии». Вот он как раз был настоящим механиком. Жаль, сгинул во взрыве… И ведь самое паршивое – не где-то в «зеленке» или песках погиб, хотя возможностей было хоть отбавляй, а уже в запасе. Вернулся Испанец в мастерскую чуть раньше окончания обеденного перерыва, а она возьми да и взлети на воздух. Только дым и пыль из выбитых окон столбом. Хоронить и то нечего было. Если бы не запись камеры, на которой было видно, как он входит в подвал, Игоря до сих пор бы, наверное, в пропавших без вести числили.

– Извините, вы что-то выбрали? – нарисовавшийся рядом консультант выдернул меня из размышлений-воспоминаний, как морковку из грядки.

– Да. Вот на этот прицел разрешите взглянуть? – кивнул я, указывая на знакомую по тренировкам в имении Громовых вещицу. Сам прицел мне ни к чему, а вот направляющее кольцо, идущее в комплекте с ним, – это то, что нужно. Очень важная штучка, которая должна исправить самый большой недостаток задуманной мною «плевалки», а именно – повысить точность боя до разумных пределов.

– О, увлекаетесь стрельбой из арбалета? – улыбнулся консультант. – Это замечательный выбор. Подойдет как для легкого… спортивного варианта, так и для серьезной охотничьей машинки. Кольцевые направляющие обеспечат точность выстрела, можно сказать, что его даже не нужно специально настраивать… Достаточно выставить на планке по оси – и… на расстоянии до ста пятидесяти метров попадание точно в цель обеспечено. Да, направляющему кольцу для работы требуются стандартные питающие кристаллы типа ноль-два. Лучше всего подойдут «горецкие» у них очень высокий коэффициент при преобразовании Эфира в воздух. Да, забыл сказать, направляющее кольцо действует по принципу разреженного тоннеля. Работа не постоянная, кольцо включается, только когда болт проходит его приемный контур. Это обеспечивает сравнительно долгий срок службы кристаллов и великолепную скрытность, что особенно ценно при охоте на животных, имеющих высокую чувствительность к Эфиру… Впрочем, возможен и ручной режим включения, но я им, честно говоря, не пользовался.

– Угум… – Я покрутил в руках прицел, соединенный изогнутой жесткой балкой с коротким цилиндром направляющего кольца, а консультант уже вытащил один из арбалетов, висевших на витрине.

– Вот, смотрите. Здесь простейшее соединение, унифицированное. – Продавец сноровисто привинтил прицел к выступающей над каналом планке, так что закрепленное на балке направляющее кольцо оказалось вынесено за «плечи» арбалета. Щелкнул фиксатор на стремени, и вся конструкция уже жестко закреплена на арбалете, так что при выстреле болт волей-неволей пролетит сквозь направляющее кольцо. Ничего сверхсложного…

Кивая в такт тараторящему консультанту, оказавшемуся большим любителем самострелов, я мысленно прикидывал варианты и в результате вынужден был согласиться с выводом моего собеседника, что уйти из его магазина без такого вот арбалета я просто не имею права. Только его аргументы были здесь совершенно ни при чем. Нет, самострел действительно стоил того, чтобы его приобрести, но… для меня он был прежде всего частью алиби. Было бы странно, если бы кто-то заинтересованный вдруг обнаружил, что некий Громов зачем-то приобрел прицельное приспособление, при том что самострела, к которому оно только и подходит, у него и в помине нет.

Повздыхав над уменьшившимся на добрых две сотни рублей выигрышем, я сложил в рюкзак купленный арбалет со всеми его примочками, прицелом и сменным облегченным (специально выбрал раздельное, чтоб не портить высверливанием под магазин) «анатомическим» ложем и направился за дальнейшими покупками, оставив продавца с искренним убеждением, что он встретил родственную душу. Для этого даже не пришлось прикладывать каких-то усилий, консультант говорил за нас обоих, отвечал на собственные же вопросы… в общем, фанат. Что ж, оно и к лучшему.

Как-то незаметно моя идея «плевалки» трансформировалась в нечто странное, но… в строку же, честное слово, каждое слово в строку!

Вернувшись домой нагруженный, словно мул, я заперся в подсобке и, рассортировав покупки по принципу: железо в одну сторону, химию в другую, – принялся ваять. И начал с самого привычного, а именно – взрывчатки. Кто бы знал, что можно сотворить из пары коробок, купленных в хозяйственном магазине, некоторого количества реагента, взятого в аптеке, и пакета, приобретенного в цветочном…

Пока руки привычно отмеряли необходимые порции реактивов, я размышлял над одним важным вопросом: а собственно, кто такой этот «братик Рома»? Мало того что в памяти Кирилла сей персонаж присутствует лишь в виде смазанного образа, смутно мелькавшего в массе родственников со стороны тетки, – так он еще и ничуть не напоминает ни одного из ее родных братьев. Ирина Михайловна в свои тридцать шесть была младшим ребенком в семье, а Роману едва ли больше двадцати пяти. Но, как бы то ни было, очевидно, что он был довольно близок тетке, а значит, вполне может заявиться на ее похороны…

И кто бы сказал, почему у меня такое ощущение, что я уже где-то слышал об этом уроде?

Часть пятая. Вот и пришел архангел с трубой

Как говаривал Испанец, если имеешь возможность сделать хорошо – незачем делать плохо. Что ж, думаю, старый друг был бы рад увидеть то, что получилось у меня в результате полуночного приступа вдохновения, отягощенного столь присущим Игорю перфекционизмом. Первый экземпляр «плевалки» я сделал, что называется, «на коленке» и, лишь опробовав на нем построенные рунескрипты и убедившись в принципиальной работоспособности системы, принялся воплощать будущий автомат «а натюрель».

Работу я закончил только в третьем часу ночи, зато полностью! Даже доставшиеся мне от гостей оперенные иглы проштамповал, снарядил кристаллами и проверил работу… Минус пять снарядов – и окончательно превращенные в труху недогоревшие остатки конюшни, эх. Оставшиеся шестьдесят штук как раз забили два магазина… со свернутым оперением. Маловато, конечно, но ведь я и не собираюсь полагаться только на «плевалку» и самодельные гранаты. Черт, жутко не хватает нормального качественного огнестрела. Эх! Где мой верный «Яра»? Были у меня стволы и поухватистее, и посовременнее, но вот прикипел я к «Ярыгину»…

Кстати, надо будет прошерстить паутинку на тему тиров. Закончится вся эта бодяга – пойду восстанавливать навыки, точнее, нарабатывать заново, поскольку это тело в жизни не занималось «стрелковкой». Хорошо еще, что ввиду отсутствия порохового заряда моя самоделка лягается куда меньше обычной «плевалки», а то пришлось бы придумывать что-то другое.

Так, стоп, раз в голову полезла всякая не связанная с предстоящим делом чушь, значит, пора идти спать…

Сбежать из школы оказалось не просто, а очень просто. После второго урока я отдал своему заместителю журнал и, состроив умное лицо, вышел из класса. Добрался до туалета на первом этаже, переоделся в черные джинсы и водолазку, сверху накинул рыжую куртку, достал шлем и, упихав форму в рюкзак к оружию, спокойно вышел из здания.

В одиннадцать ноль-ноль я оседлал «Лисенка», а уже без четверти двенадцать был недалеко от фамильного кладбища Громовых. Все церемонии с участием священника и близких Томилиной-Громовой проходили в имении, и до выноса тела времени еще было достаточно, так что сейчас собиравшийся на погосте народ в темных одеждах просто ждал, когда прибудет процессия и приглашенный священник прочтет литию, чтобы бросить по горсти земли на гроб у… усопшей, высказать пару слов сочувствия ее мужу и отправиться по своим делам. И если я не ошибаюсь, то где-то среди этих вот не очень близких людей, не приглашенных в имение, и должен находиться искомый Рома. А может быть, и нет… В любом случае проверить не мешает.

Мотоцикл я оставил на стоянке в поселке, по другую сторону шоссе, и, устроившись на пустой автобусной остановке, с которой открывался великолепный вид на кладбище, создал перед собой воздушную линзу вместо бинокля, ага, и принялся высматривать знакомое лицо.

Но то ли я ошибся в расчетах и Роман оказался приглашен на отпевание, то ли он пока просто не приехал… в общем, среди ожидающих его не оказалось.

– Здравствуй, Кирилл. – Черный «вездеход» лихо развернулся на пустой трассе и остановился точно передо мной. За опустившимся тонированным стеклом показалась физиономия Гдовицкого. – Когда мне доложили, что в периметре оказался какой-то любопытный одаренный, я почему-то сразу про тебя подумал. И угадал.

– И вам не хворать, Владимир Александрович, – кивнул я со вздохом.

– Приехал все-таки, – констатировал начальник СБ. – А что же в имение не зашел?

– Не хочу, – пожал я плечами. – Там наверняка народу не протолкнуться, а здесь хорошо, тепло и солнышко светит. Редкостно хорошая погода для осени…

– Ясно, – кивнул Гдовицкой и ткнул пальцем в расползающееся передо мной белесое облачко, в которое превратился мой «бинокль». – Ищешь кого?

– Да нет, настраиваю, чтоб потом впопыхах не напортачить.

– А может, проще присоединиться?

– К умершей? – «не понял» я.

– Да тьфу на тебя! – скривился мой бывший тренер. – К прощающимся!

– Нет уж, Владимир Александрович, – покачал я головой. – Нет там людей, которых я хотел бы видеть. Разве что Федор Георгиевич, но с ним я и позже могу созвониться.

– Созвонись-созвонись, обязательно… Ладно, дело твое, – проговорил Гдовицкой и, уже собравшись поднять стекло, вдруг хлопнул себя ладонью по лбу. – Кстати, о звонках! Держи браслет. Там уже стоит твой новый идентификатор и записана вся информация, что была на твоем прежнем… ну, до тех пор, пока ты не съехал, конечно. С основного вычислителя резервную копию залили. – Заметив мое желание отбояриться от артефакта, Гдовицкой нахмурился. – Не отказывайся, это не подарок, а средство связи с Громовыми. Не будет же Федор Георгиевич разговаривать с тобой по незащищенному каналу, правильно? Мало ли что вы надумаете обсудить… или кого. Не маленький уже, сам понимать должен.

– Благодарю, – я медленно кивнул и, взяв протянутый мне браслет, тут же пристроил его на правом запястье.

– Да не за что… И это, Кирилл, как надумаешь баньку ставить, со мной свяжись, я тебе с проектом помогу, – слабо улыбнувшись, проговорил Гдовицкой и, не дождавшись моего ответа, махнул рукой водителю. Джип сорвался с места и вскоре исчез за небольшим перелеском, скрывавшим Беседы от любопытных взглядов с шоссе.

Вот он! Приехал! Картинка в заново настроенном «бинокле» дернулась, приближая изображение выбирающегося из шикарного седана подтянутого молодого человека. Да, а в прошлую нашу «встречу» он показался мне чуть старше. Теперь же я пришел к выводу, что парню не больше двадцати – двадцати двух лет. Ба, да он еще и с помощниками… Ну-ка, ну-ка. Точно. А вот этого я не видел…

На спине куртки одного из подручных Ромы, как раз протянувшего шефу небольшой аккуратный венок, виднелась какая-то эмблема. В этот момент второй помощник повернулся спиной к машине, и я увидел точно такой же знак и на его куртке. Внимательно рассмотрев и запомнив эмблему, вновь фокусирую изображение на Романе и, заметив аккуратно вышитый на нагрудном кармане герб, удивленно хмыкаю. Что за клуб такой? Проводив «клиента» взглядом до наибольшего скопления ожидающего народа, замечаю процессию, медленно идущую по устланной брусчаткой дорожке, ведущей от имения к кладбищу.

А вот следующий момент меня удивил… Хотя если сопоставить недавнюю попытку Милы развести боксеров «по углам» на Егерском пруду и имя моего «могильщика»… в общем, ничего удивительного в том, что сей ходячий труп нежно обнимает бледную Лину за плечи, я не вижу. Равно как и в недовольных и злых взглядах, которые бросает на эту парочку Федор Георгиевич. Как подумаю, чем может обернуться союз садиста и безбашенной эгоистичной дуры, так плохо становится. Не-не-не… придется позаботиться о будущем генофонда Громовых. А то, не ровен час, понаделают потомства – замучаешься выпалывать…

Убедившись, что по окончании погребения мой должник направился не к поместью, а на стоянку, я свернул «бинокль» и припустил в поселок за своим мотоциклом, а спустя пять минут уже поджидал Романа, держа «Лисенка» под парами. Чуть в стороне от поместья и кладбища, как раз на пересечении поселковой дороги и шоссе. Заметив его роскошный седан, я мысленно перекрестился и тронулся следом. Вообще ездить на мотоцикле под отводом глаз – последнее дело. Но по обочине и на пустой трассе… в общем, я рискнул. Правда, чем ближе мы подъезжали к Москве, тем больше машин становилось на дороге, так что, едва оказавшись за кольцом, я вынужден был снять свою «маскировку». Тем более что в ставшем плотным потоке в ней уже не было насущной необходимости.

Честно говоря, когда «Руссо-Балт» Романа свернул в сторону боярского городка, я было расстроился. Выходит, вся эта моя сегодняшняя слежка была просто бессмысленной. Уж место проживания Томилиных мне знакомо… и неплохо. Но нет. Не доезжая Каланчовой площади, автомобиль должника свернул направо, чтобы тут же запетлять по старым фабричным кварталам. Да так шустро, что я еле успел «сбросить» браслет Гдовицкого. А потом пришлось опять накинуть отвод глаз и притормаживать чуть ли не на каждом повороте, рискуя быть сбитым каким-нибудь автолюбителем. Хорошо еще, что мой «Лисенок» куда приемистей, чем движок фасонистого «Руссо-Балта», на котором рассекал Роман, иначе я бы давно потерял его из виду. А так, отставая на перекрестках, я успевал догнать его на прямых.

Но вот наконец наши гонки подошли к концу, и мой «ведомый» притормозил перед массивными воротами в высокой стене красного кирпича с выложенными на ней узорами, в стиле позапозапрошлого царствования. То ли старинная фабрика, то ли тюрьма… фиг разберешь. Понятно, что внутрь меня не пустят, но… Я тронул мотоцикл и, проезжая мимо закрывшихся за седаном ворот, заметил ту же самую эмблему, что была вышита на кармане пиджака Романа и на куртках его подручных… И что бы это значило?

Наемник! Он чертов наемник! Что же мне так не везет-то, а?! Я с ненавистью покосился на экран купленного в Алексеевских рядах браслета и выматерился. С черного щита мне ехидно подмигивал стоящий на задних лапах золотой лев, вонзающий в землю крест-копье. Пафосно и с претензией на аристократичность… Причем европейскую. Графы-бароны, герцоги-маркизы… Впрочем, если учесть наличие там некоего Романа, можно допустить, что в отряде он не один такой… титулованный. Но самое паршивое – что кроме скупой информации о принадлежности этого знака наемничьему отряду «Гончие» никаких более конкретных сведений ни об эмблеме, ни о самом отряде я не нашел. Глухо… и непонятно. Другие «банды» куда серьезнее относятся к саморекламе, и информации о них в паутинке не в пример больше.

Звонок застал меня, когда я потрошил урну, в которую получасом раньше скинул «подаренный» Гдовицким браслет…

– Да… – Кажется, на моем лице было написано слишком много всякого интересно-нецензурного. Иначе с чего Леониду так отшатываться от экрана?

– Кхм… Я, кажется, не вовремя? – осторожно спросил Бестужев. Я глубоко вздохнул и, чуть успокоившись, покачал головой.

– Извини. Просто я тут чуть не потерял новый браслет. Вот и перенервничал.

– Хм. Надеюсь, не так же, как преды… эм-м. Да чтоб его. – Леонид резко умолк, получив подзатыльник сильной, явно мужской рукой. Папа слушает? О… стоп. Он хотел сказать «предыдущий»? Однако осведомленность рода Бестужевых начинает меня беспокоить. Очень. Такой интерес уже явно выходит за рамки обычного и, прямо скажем, понятного любопытства, направленного на шебутного одноклассника, то и дело вовлекающего наследника рода в странные авантюры… Но ладно, с этим можно разобраться и попозже.

– Леонид, я рад тебя видеть, но не мог бы ты перейти к делу? Это касается моего сегодняшнего прогула?

– Э-аэ… м-м-м, нет, – помявшись, выдавил Бестужев и, бросив взгляд в ту сторону, откуда только что прилетел подзатыльник, затараторил: – Извини, Кирилл. Я понимаю, что сейчас у тебя довольно сложный период и не самое лучшее время для визитов вежливости, но не мог бы ты ответить на наше приглашение… сейчас. Это важно!

– Леонид… я… – Но договорить мне не дал появившийся в кадре отец одноклассника.

– Кирилл Николаевич, прошу извинить за резкость, но вам жизненно необходимо со мной встретиться. И чем скорее, тем лучше, – кивнув вместо приветствия, хмуро проговорил Бестужев.

– Вот как? Мне необходимо? – сделав ударение на местоимении, я удивленно вскинул бровь.

– Именно так, молодой человек. Жизненно необходимо, – на полном серьезе повторил дипломат.

– Что ж, Валентин Эдуардович, я верю, что столь мудрый человек не станет понапрасну разбрасываться словами. Куда мне ехать? – Такого толстого намека не поймет разве что дуб… который дерево, а не человек…

– Я рад, что не ошибся в вас, Кирилл Николаевич. Ждем вас в нашей городской усадьбе, – скупо улыбнулся Бестужев-старший, и экран браслета погас. Да что же это такое-то, а? Ни секунды передышки. Я так не выматывался, наверное, со времен той самой, крайней командировки Там, на действительной службе…

Рыжий обиженно взревел и помчался вниз по улице. Поворот, еще один… Оказавшись на Стромынском тракте, я заложил полукруг по Каланчовой площади и вылетел к Полевым переулкам. Еще один поворот – и вперед по шоссе, вдоль парковой ограды…

Боярский городок я пролетел почти насквозь и, затормозив у обширной усадьбы на самой окраине, остановил было мотоцикл перед массивными стальными воротами, но в этот момент тяжелые створки разошлись в стороны, и показавшийся между ними охранник махнул рукой – мол, заезжай.

Заехал.

– Добрый день. Прошу, езжайте по дорожке к Красному крыльцу, там вас встретят, – неожиданно тихим голосом проговорил встретивший меня мордоворот с выразительным таким укороченным автоматом на плече.

– Благодарю, – я кивнул и покатил в указанную сторону по отсыпанной разноцветной галькой широкой аллее, обрамленной уже начавшими одеваться в желтизну и багрянец кленами.

Крыльцо оказалось действительно Красным, в смысле красивым. Белокаменные двойные арки в византийском стиле, резные подвесы на высокой шатровой крыше, набранной из серебристого осинового теса, выложенного хитрым узором, и низкие, но широкие мраморные ступени, поднимающиеся метра на два над землей. Да и сам дом… это даже виллой не назвать. Палаты, не иначе. Тот же белый камень стен, небольшие забранные причудливыми переплетами византийские же двухарочные окна в затейливом каменном кружеве… Век семнадцатый, должно быть, не позже. По крайней мере, по Тамошним меркам.

От разглядывания фасада меня отвлек тихий, но отчетливый скрип двери, низкой, мощной, набранной из огромных дубовых досок толщиной, по-моему, не меньше дециметра. Тараном не возьмешь. Хоть обычным, хоть стихийным. Наверное.

– Кирилл! – показавшийся на крыльце Леонид махнул мне рукой и тут же схлопотал еще один подзатыльник от появившегося на пороге отца. Я окинул взглядом боярина и впечатлился. Кажется, Бестужев-старший был полной противоположностью своего наследника. Темные волосы, глубоко посаженные серые глаза, нос-картошка и ухоженные, гордо завивающиеся вверх усы над густой бородой-эспаньолкой… Высокий и широкий что в плечах, что в пузе, он производил обманчивое впечатление эдакого добродушного увальня… панды. Но только до тех пор, пока не начинал двигаться. Увидев, с какой легкостью и ненапряжной стремительностью боярин шагнул в сторону, освобождая дверной проем, я тут же переменил мнение. Не панда… медведь. Причем, зараза, белый медведь. Олицетворение русской дипломатии. Ага. К такому не захочешь, а прислушиваться будешь и стеречься, чтобы голову не свернул, что тому тюленю.

А потом мысли из моей головы куда-то пропали… и я вместе с ними. Бестужев-старший, оказывается, не просто так отошел в сторону. Стоило боярину освободить место, как мимо него в дверной проем проскользнула девушка лет эдак семнадцати-восемнадцати на вид, с корцом в руках. Высокая, статная, ладная… красавица! Катерина? А что Катерина? Ну да, хороша, согласен, но это… М-м! Я даже о проблемах своих забыл, на это вот чудо глядя. Наверное, гормон память отбил… так что ни о каких «могильщиках» даже не вспоминаю. Стою, любуюсь. Как шедевром, честное слово! Какая девушка! А глаза… а гр… губы… руки… Э-э. А зачем мне эта посуда? Пить? Все? Да ради твоей улыбки хоть бочку!

– Кха-а! Бестужев, сволочь!

– Какой из них? – улыбнулось это видение, наблюдая, как я прихожу в себя после хорошего такого глотка крепчайшей наливки, которая оказалась в корце. Думаешь, сбила с панталыку? Ну нет. Я хоть и не из посольских, но в дипломатии тоже мал-мала понимаю, правда, больше прикладной, так сказать… В общем, каков привет, таков ответ. Я глянул на ухмыляющихся боярина и его наследника – и вот тут поверил, что они родня. Так похоже, практически одинаково похабно улыбаться могут только близкие родственники. Вздохнув, я перевел взгляд на угостившую меня наливкой девушку и заключил: – Оба. Однозначно.

– Ты бы закусил, Кирилла, – насмешливо прогудел в ответ Бестужев-старший. И девушка, вдруг зардевшись, неожиданно согласилась с моим выводом.

– Точно сказал. Он меня заговорил так, что я про закуску забыла… а братец под шумок ее стянул… и наверняка сожрал. Проглот.

Ну как тут было не вспомнить о традициях Тамошней старины?!

– Ничего, мы справимся. – Я улыбнулся девушке и, подмигнув, осушил чертов корец до дна. А потом, пока она не успела ничего понять, закусил… ее губами. Сла-адко…

От мощной оплеухи я ушел под разгоном… под дружный хохот Бестужевых. Только синеватый след какой-то крепкой воинской техники над головой мелькнул. Сместившись чуть в сторону и вернув обычное восприятие, я взглянул на алеющую боярышню. Но вот смущение прошло, и в глазах девушки мелькнули искорки веселья. Уф. Не сердится. Уже хорошо.

– Ну что за молодежь пошла, а? Имен друг друга узнать не успели, а уже целуются. Распустились, понимаешь! – неожиданно забурчал неизвестно когда оказавшийся рядом Бестужев-старший, и мы отшатнулись друг от друга. Кажется, на этот раз румянцем заполыхали оба. Е-мое, нет, это точно должны быть гормоны, просто обязаны… пубертатный период, да… точно-точно. Иначе я пропал.

– Прошу прощения, Валентин Эдуардович. Извини, боярышня. Кирилл Николаев, мещанин из рода Громовых, – кое-как успокоившись, я поспешил исправиться. Шутки шутками, но меру знать тоже надо.

– Ольга, боярышня Бестужева, – кивнула в ответ девушка.

– Ну вот, теперь и целоваться можете сколько влезет, – усмехнулся боярин под хихиканье Леонида, наблюдающего за этим цирком с крыльца.

– Папа! – взвилась Ольга и, зыркнув на меня, неожиданно заключила: – Это ты виноват. Он теперь мне месяц будет этот поцелуй поминать.

– Думаешь, твой брат меня меньше подкалывать будет? – вздохнул я. Ольга присмотрелась к широко ухмыляющемуся Леониду и сочувствующе хмыкнула.

– Ладно-ладно, идемте в дом, у нас не так много времени, а поговорить и решить нужно столько, что… – Боярин посерьезнел и, не договорив, аккуратно подтолкнул нас к крыльцу.

Так что, нам с Ольгой не осталось ничего иного, кроме как следовать под его конвоем в царские палаты, которые Бестужевы скромно именуют своей городской усадьбой.