Текст книги "Лепреконы: Ирландские приключения"

В западных сказках есть причудливая некая красота, чудная, диковатая экстравагантность. Люди, от которых слышишь здесь сказки, живут в местах невообразимо прекрасных и диких, под небом, полным изо дня в день и из края в край фантастических облачных замков. Они пашут землю, нанимаются в батраки и время от времени выходят за рыбой в море. Они не настолько боятся духов, чтобы не замечать в их проделках артистизма и юмора. Да и призраки у них такие же веселые и чудаковатые, как они сами

Уильям Батлер Йейтс, «Кельтские сумерки»

1 Встреча

Прошло чуть меньше года и, я думаю, что наконец-то можно рассказать о моём чудаковатом ирландском друге по имени Seventeen August. Конечно, некоторые детали навсегда стёрлись, память избирательна. Вы, наверно, решили, что ваш покорный слуга шутит? Или того хуже – сошёл с ума от учёбы на физмате? Какой ещё ирландский друг у такого как я? Вы удивитесь ещё больше, если узнаете, что речь пойдёт о лепреконе! Да! Да! О лепреконе! Нет, вы не ослышались! Но не о таком, как принято думать, благодаря стереотипам, скорее наоборот. В своём зелёном пиджаке малой больше походил на худощавого Питера Пена, разве что был более рослым. Казалось, что вот – вот выбегут санитары и загребут сбежавшего пациента.

Парень буквально притягивал к себе внимание и неприятности. Открытые черты лица выдавали в нём эдакого деревенского простачка, которого все любят. Такого рыжего человека мне никогда не доводилось встречать, паренёк был буквально пропитан позолотой насквозь, до самых кончиков волос. Бьюсь об заклад, что в детстве родители искупали чадо в жидком золоте, поэтому сейчас на нём сплошной золотой песок. Брови, словно радуга, расположились над глазами, нос был с горбинкой. Гармонично вытянутый подбородок, челюсть слегка шла вперёд, в связи с чем, уши, которые и без того были вытянутые, как у эльфа, казались почти не видимыми при цвете волос. Короткая стрижка элегантно носила на себе громадный зелёный котелок. Бородка больше смахивала на небритость.

Другие приняли бы его за бездельника или участника карнавала, празднующего день святого Патрика. То, что «Семнадцатое Августа» озорной гуляка и прожигатель жизни – понял сразу. Ибо сам таким являлся на тот день. Наверно, по причине схожести характеров, мы без труда нашли с ним общий язык, но мой рассказ занесло не туда.

Я шёл с прогулянной пары в более или менее приподнятом настроении. С одной стороны, мне удалось избежать нудной лекции, с другой – посредством коротких сообщений меня вчера бросила Снежана. Сердце девушки было под стать имени. Как часто бывает, горе объединяет людей. Пожалуй, только выпивка после драки может сравниться с ним [горем] в этом деле (об этом позже).

Прогулка по парку всегда меня успокаивала, было только начало осени, царило настоящее бабье лето в середине сентября. Солнце палило так, что не спасал даже квас, купленный мной пять минут назад. Когда я не спеша придавался философским мыслям и напитку, моё внимание привлёк одиноко сидящий пижон, цитирующий Чернышевского.

– Что мне делать? Что мне делать…

От неожиданности подавился, идиллия прервалась, виновник сидел на лавке и, откровенно говоря, едва сдерживал слёзы, вертя в руке сломанный зонтик. Игнорируя юношу, снова принялся за свой вкусный, холодный словно Арктика квас, погрузился в мысли и поддался загару на дневном солнцепёке.

– Что мне делать? Что же?

Моё доброе сердце не выдержало, предложил бедолаге пластмассовую бутылку, в которой оставался по меньшей мере ещё литр блаженного нектара. Можно сказать, от сердца оторвал, и это была чистейшая правда, дамы и господа, тот, кто мучился в жару от жажды, меня поймёт.

– Выпей, ты слегка перегрелся.

Сеня, а именно так парень именовался в дальнейшем с моей лёгкой руки, посмотрел на меня ошарашенными глазами, в которых горели потухшие искры надежды. «Гринмен» напоминал внезапно проснувшегося лунатика, без понимания, как он тут очутился.

– Пей, друг мой, – доброжелательно повторил своё предложение.

В наше время, скажу я вам, некоторые товарищи одеваются куда хлеще и экстравагантнее, «зелёный» не был исключением.

– Спасибо, – сказал он и отпил.

Почти сразу глаза у него округлились и вылезли из орбит, напиток чуть не последовал вслед за ними. Подобного пить ему, явно, не приходилось, наморщившись, ряженый сделал ещё глоток, морально настроившись на дивный вкус русского кваса.

– Да, сначала мне тоже было не по себе от послевкусия, – взяв бутыль, выпил добрых шесть глотков, отчего бутылка поубавилась на треть.

Беседа потихоньку налаживалась, и на странности в одежде собеседника перестал обращать внимание.

– Пить хотелось, а сейчас даже взбодрился, – весело сказал забавный малый, по-детски улыбаясь и размахивая зонтиком ухватив его ровно посередине. – Выручил!

– Не за что! – но мысль о том, что помог ближнему своему меня радовала, хотя и пытался это скрыть.

Чувствуя прилив внутренних сил, мой друг принялся крутить зелёный аксессуар, предназначенный для защиты от дождя, ещё интенсивнее. Похоже, неприятности маленького пижона куда-то улетучились и, теперь Сеня, словно вентилятором, прогонял последние из них прочь от себя.

– Так, что стряслось? Ты сломал зонт? – с иронией спросил я.

– Да, случилось самое плохое, ужасное даже, мой юный друг, – хмуро ответил тот, в больших глазах поместилась вся печаль нашего мира.

– Что может быть ужаснее? – не унимался я, на минутку мне передалось игривое ирландское настроение, ну, знаете, то, которое бывает в пятничный вечер после посещения местного паба.

– Ты говоришь чудно, но мне кажется, ты можешь понять мою скорбь, – он вдохнул в лёгкие тёплого осеннего воздуха и договорил с нотками горечи. – У меня сломался зонт…

Тут, я признаюсь, опешил не из-за того, что задал вопрос и не получил ответа, а потому, что, будучи заинтригованным, услышал то, что предполагал с самого начала в качестве шутки. На нас смотрели люди, ибо мы говорили на какой-то непонятной тарабарщине, потом выяснилось, что это всё проделки моего новоиспечённого друга. Наш дуэт не хило так шпарил на английском языке с ирландским акцентом. Что весьма странно, в школе мной усердно прогуливался лингвистический предмет и учить язык «бритов» приходилось лишь под конец четверти, когда нужно было исправлять свою итоговую оценку хотя бы на «удовлетворительно». Мне вполне хватало таких знаний, чтобы читать и переводить со словарём. Кажется, вбитая в мою голову непонятная брехня каким-то образом осталась, но вернёмся к сломанному и дырявому зонту. К тому предмету, о котором лихо грустил нерадивый владелец и без которого невозможен мой рассказ.

На данном атрибуте стоит остановиться поподробнее и детально описать каждую мелочь. Вещица не китайский ширпотреб, а самый настоящий антиквариат: ручка зонта золотая, стержень, судя по всему, содержал какой-то благородный металл, возможно, даже серебро, ткань напоминала детский полосатый бело-зелёный мячик. Омрачал Арсения тот факт, что тот был порван на британский флаг, спицы деформировались так, словно его неудачно использовали в качестве парашюта.

– Ты с неба свалился? – спросило моё любопытство на пару с иронией.

– Как ты догадался, что с неба упал? – недоумевал собеседник, конечно, сам не ожидал, потому и ляпнул на бум.

– Сразу видно, что ты того… этого…самого… – стал мямлить в поисках изящного ответа, но ничего не придумав, выдал. – Упал с неба.

Парень начал меня сторониться, приняв, по-видимому, за нечистую силу, коей я являюсь каждый понедельник утром, после студенческих гулянок, тогда не спорю, мне хочется кого-нибудь придушить своими собственными руками. Правда, касается это лишь тех, кто говорит без умолку. Мою агрессию почуял и смелый житель соседнего с туманным Альбионом острова. Что сказать, с утра студент, действительно, свиреп, как голодный воробей, увидавший семечку, но сегодня, дамы и господа, вторник! Вам не стоит меня бояться!

– По зонтику догадался твоему, он у тебя такой, будто ты летел футов сто со скоростью бешеной коровы, – эти слова успокоили малого, паренёк вытер пот с лица и снова застенчиво улыбнулся так, словно увидел меня впервые. – Игорь. Меня все так зовут в здешних краях. Позволь мне узнать твоё имя?

– Тысяча несносных пикси! – мысленно негодовал я. – Стал болтать на манер этого шута в глупом британском цилиндре. Представиться, прежде чем завести диалог, требовал любой этикет. Да, мои манеры стали другими! Чёрт бы подрал эту дрянную ирландскую собачонку!

– Seventeen August¹.

Тут стал непроизвольно смеяться так громко, что, казалось, весь парк имени Горького на меня посмотрел с опаской. Интурист одарил меня таким взглядом, что захотелось провалиться сквозь землю, смех пропал вместе с улыбкой. Возникло неловкое молчание, очевидно, Севантин не шутил. Брови напоминали колючего морского ежа, а сам ирландец был похож взглядом на амазонскую пиранью.

– Меня зовут Seventeen, а фамилия August, не вижу ничего смешного в этом.

– Прости, но подумал, что ты соизволил пошутить, – выдохнул и продолжил, чтобы как-то сгладить инцидент, а заодно направить беседу в другое русло, – фамилия понятно, но почему имя такое?

– Ну, помимо меня ещё тридцать с такой фамилией, – улыбнулся Севантин. – Это моя родня.

– Ровно столько, сколько дней в Августе, – пошутил я.

– А мы и есть что-то типа дней Августа, – без капли иронии сказал ирландец.

Принял заявление на веру, чтобы не навлечь на себя повторный гнев. У нас такая страна, свобода во всём, не все хотят быть Наполеонами, кому-то хочется быть персонажем сказки двенадцать месяцев. Право выбора каждого, кем себя считать, по мне вполне мирное самоопределение, так что пусть будет днём летнего месяца. Пожалел, что не пошёл учиться на психиатра, пропадает такая интересная тема для диплома! Эх, боюсь крови, а так мог бы помогать людям, но жребий пал на физмат, что весьма удивило моих предков. В нашем роду поголовно все врачевали, но в моём случае в семье произошёл, судя по всему, генетический сбой в структуре ДНК. Не поступил в университет, а протирать парту в колледже в качестве санитара не хотел, пусть меня и обещали лишить наследства.

– Хорошо, сам ты откуда будешь? С каких земель? – вежливо и с опаской начал допрашивать нового знакомого.

– Скепшир – это далеко от границы с Северной Ирландией, маленький городок на горе. Там рядом живут Роаны², Лунантиши³, Клуриконы⁴, Мерроу⁵, Фоморы⁶ и прочие Фейри⁷. Люди нас никогда не замечают, они не видят дальше собственного носа и всему ищут разумное объяснение, – тут Август начал взахлёб пересказывать все прелести этого края. – Это чудное место, Игорь, просто изумительное, если не считать Бэллибогов⁸ и Бен Фионн⁹! Но для этого существуем мы – стражники! Каждый из нас несёт чисто символическое дежурство около ворот раз в год. Мы смотрим за лесом и небом, чтобы никакой не прошеный гость не проник к нам.

В сознание само собой закралось зерно сомнения, казалось, что Августин потешался надо мной. Может, просто вошёл в кураж и веселился как мог? Сейчас про драконов и единорогов вспомнит. В прекрасных Эльфиек с большой грудью и длинными ушами, право, готов поверить, потому что, у нас в городе встречал таких не единожды и каждый раз думал, что попал в рай. Хотя насчёт ушей не совсем уверен, смотрел на картинку, так сказать, в целом, в более объёмном варианте и такую мелочь, как длинные уши под волосами, мог просто-напросто не заметить.

– Ты меня понимаешь? – это меня отвлекло от мыслей, о моих прекрасных лесных подругах.

– Не понимаю! Ты точно схватил солнечный удар! Объясни всё сначала и по порядку, а то моя голова превращается в тыкву, – здравый смысл, взываю к тебе, пусть только сам послушает, какую ахинею несёт.

– Я потомственный ирландский лепрекон, меня зовут Семнадцатое Августа, – гордо сказал он.

– Да, случай запущенный, – подумал я, когда Арсений сделал глубокий вздох для проникновенной речи.

Выпив свежего кваса и, не выпуская холодной бутылки из рук, лепрекон продолжал заражать мне память вредоносными файлами.

– Всего нас триста шестьдесят шесть, один из нас по имени «Двадцать девятое февраля» очень стар и работает всего один раз в два года. Остальные – раз в год, как и положено, стоят на страже порядка нашего родного леса и Скепшира (лес не был их, лепреконам свойственно преувеличивать). Население у нас всего ничего, около двух тысяч жителей, но речь не об этом. Под самый конец дня, когда произошло нечто страшное, я сидел, пил вкусный вишнёвый Эль, напевал любимые песни, как вдруг увидел Анку¹⁰. Не знаю, как тот забрёл к нам в лес, да это и не важно! Он всегда выбирает для своей повозки забытые тропы, а у нас в Скепширском лесу именно такие и есть. Лицезреть, как тебе навстречу едет скелет с длинными волосами, а в повозке гроб и свеженький мертвец…

– Хорошо, что не пил квас сейчас, иначе поперхнулся бы, – вставил я, отреагировав на ужасного возничего.

– Я не смог удержаться. Слава Святому Патрику, что Анку меня не заметил! Ведь не то, что увидеть, но даже услышать скрип его колёс – плохой знак! – подытожил лепрекон, сделал пару глотков и поморщился, вспоминая тот инцидент.

– И что было дальше?

Уж больно хотелось узнать концовку истории, будто вернулся во времена летнего лагеря, где мы тайком от вожатого разводили ночью костёр и травили всякого рода байки из склепа. Собеседник вошёл во вкус и смаковал каждое своё слово, что не говори, а «малой» был хорошим рассказчиком. С таким учителем на уроках истории спать не захочется, наоборот, ни одного слова не пропустишь мимо ушей, внемлешь даже паузам, не отвлекаясь на игру в «Балду» и «Морской бой».

У истории совсем другая история! Прошу прощения за тавтологию. Спасибо предмету Дениса Юрьевича Кузьмина, что даровал мне спокойный и здоровый сон. Наша директриса решила ставить гуманитарные предметы первыми в рамках её методики обучения, затем шли точные науки, которые давали прикурить. Нервно так прикурить. Все сорок минут.

– А дальше весь мой сон как рукой сняло. Клянусь горшочком золота, что весь Эль выветрился у меня из головы моментально! Руки задрожали, фляжка выскользнула и, казалось, падала на траву целую вечность, рукавом стёр пот с лица и протёр глаза, – рассказчик вытер пот со лба, как и месяц назад, на улице в тени термометр показывал тридцать семь градусов. – Не успел толком отойти от увиденного и пригубить остатки не разлившегося от удара о землю Эля во фляге, как случилось то, чего в нашей округе опасаются больше всего – появление в небе шести «шептунов».

Арсений, судя по всему, ожидал увидеть на моём лице любую другую эмоцию, кроме раскрытого от удивления рта. Он не мог взять в толк, что тут непонятного.

– Анку – это смерть, ездящая на повозке, запряжённой, скелетом лошади. Думаешь, каждый день удаётся её увидеть? Я думал, мне больше не бродить по лесу и не дурачить людей, ищущих лепреконское золото…– грустно изрёк рыжеволосый.

Видно было, что ирландский алкоголик здорово перепугался в тот летний вечер, но, признаюсь, понять своего нового знакомого не мог. Поверить в то, что, в принципе, невозможно – трудно. Особенно, если не видел «чуда» собственными глазами. Сам лично не напивался до такой степени, чтобы видеть что-то подобное. Многое в моей жизни, в отличие от этого парня, ещё не успел. Квас? Может, дело в нём? Они что-то добавили в напиток? Чтобы люди покупали его постоянно, а не только в жаркую погоду, которая стояла последние две недели? Всё как тогда, когда мы с друзьями решили попробовать кальян на красном вине с какими-то травами. Думаю, это самое логичное объяснение, которое можно только придумать. Может, передо мной наркоман, который видит себя героем ирландских сказок? Зрачки нормальные, не расширенные, с другой стороны, надо попытаться ускользнуть.

– Seventeen, можно буду называть тебя Сеней? Это по-нашему Арсений, не нужно привлекать любопытные взгляды сограждан. Народ у нас добрый, но порой такой ушлый.

– Мне нравится полное имя – Арсений, но сейчас нам нужно найти новый зонт. Для зелёного плута зонт – сродни волшебной палочки для мага. Его можно превратить в меч… Последняя попытка трансформации была неудачной. Я парил на зонтике, чтобы предупредить жителей Скепшира, но на меня напали «шептуны», отбиваясь, упал на землю, машинально произнёс заклинание и выругался, чтобы превратить сломанный зонт в меч, но вместо этого перенёсся сюда. В какой-то парк со странно одетыми людьми…– и посмотрел на сломанный зелёный зонт.

– Ну, знаешь! Вообще-то, это ты странновато одет для наших мест! – признаю, вспылил. – А не сказал ли ты случаем, когда падал вместе с заклинанием «да пошло бы оно всё подальше?»

– И вправду, – парень задумался, после чего кивнул, осознав свою ошибку. – Надо найти соответствующую одежду для… где я? Я бывал во многих английских поселениях, но таких зданий нет нигде, да и город непохож на город, – попытки анализа запутали чужестранца.

– Многие с тобой согласятся, что этот город не похож на город, – пошутил я.

Сеня оценил моё чисто «британское» остроумие и долго смеялся, печально признавать, но никто раньше не был в восторге от меня в данном аспекте. Да, мне всегда особенно трудно давались новые знакомства, с людьми почему-то сходился крайне плохо. Арсений смеялся заразительно, невозможно было не поддержать этот ирландский хохот. Всегда любил компании, но они не всегда принимали меня, несмотря на все мои старания быть одинаковым с ними. Грустно признаваться в том, что до сего дня я – Игорь Лавров не смеялся так искренне, возможно, ирландский умалишенный был куда нормальнее всех живущих в современном безумии людей.

– Следует переодеть меня по моде на здешнем рынке, – Seventeen глаголил вполне здраво, чем и стал меня убеждать в том, что он не какой-то там любитель опиума, а чудак, который вошёл в роль, значит, требовалось подыграть слегка.

В Ирландский фольклор поверил в тот же вечер, но обо всём поподробнее, сначала мой друг весело махал всем впереди идущим прохожим и крайне огорчался, не добившись ответного жеста. Словно пионер, лепрекон без устали поднимал правую руку вверх, периодически смотрел на меня, хотел что-то сказать, но, видимо, передумывал или решал, что приму за сумасшедшего. Так продолжалось минут пятнадцать, немой вопрос Сени мне самому не давал покоя. Зачем «голди» машет незнакомым прохожим и почему расстраивается, не получая ответной реакции? Словно добрая собачонка вилял рукой как хвостом, а взамен не получал ничего. Заприметив одетого в зелёное человечка, люди переходили на другую сторону, меняли курс, останавливались, делали всё, что угодно, только не махали в ответ. Пожалуй, в то, что Сеня не болен психически, верил только я и то, потому, что считал странного незнакомца своим приятелем, первым за долгое время.

– Я вижу, что ты опешил, в чём причина такой перемены? – любопытство меня распирало, да и жалко смотреть на тщетные попытки ирландского дружелюбия.

– Как у вас люди перемещаются на большие расстояния? У нас, чтобы добраться быстро от опушки леса, например, в город достаточно идти по эльфийской дороге и «голосовать». Нужно поднять правую руку. Если другому путешественнику нужно на то место, где стоишь ты, а тебе туда, где стоит он, то в знак согласия прохожий поднимает левую руку, затем вы меняетесь местами. И так можно добраться до другой любой части Ирландии в считанные минуты, если повезёт, – пояснил уроженец Скепшира.

– Боюсь тебя огорчить, но тут мы ходим пешком либо на безлошадных повозках, – с техническим прогрессом новоприбывший турист был знаком, но захотелось подшутить.

Любопытство взяло верх, да и глупо не узнать подробности о столь прекрасном крае. Вдруг мне посчастливится, поднимая руку обогнуть всю матушку Ирландию!

– Передвигаться можно только, встретив эльфа или волшебника?

– Нет, люди тоже могут быть проводниками, но вспомнить, почему так быстро добрались домой, увы и ах, потом не могут. Зачем забивать их головы лишней информацией? – человек в котелке задал риторический вопрос.

– Да, и правда, зачем? – подумал я, но вслух ничего не сказал, а только лишь кивнул.

– Им надо пасти коров и делать отличный эль для нас.

Фраза, по-моему, снисходительного характера, но, что поделать, мой друг всего-навсего житель зелёного массива, привыкший во время дежурства спать на траве и смотреть на гаснущие звёзды, а между тем, кто его знает, какие у них там за бугром порядки? Толерантность там точно отсутствует за ненадобностью, уж больно темна гуща леса с её древними обычаями. Средневековый уклад смог прочно укорениться и осесть многовековой пылью, но нетерпимыми их назвать нельзя. Скепшир мне представлялся замком возле леса. Вокруг бродят непонятные существа и эльфы, живущие на верхушках деревьев.

Фильм о Робин Гуде – наглядная тому иллюстрация, но там не было ушастых лучников, только благородные разбойники. Кстати, никогда не понимал сути этой фразы. Жители леса знали себе цену и относились к другим, как подобает ценителям природы. Лепреконы, напротив, привыкли жить за счёт других, наказывать жуликов и пройдох, веселиться, но назвать злыми их тоже нельзя. Существа особого склада ума и культуры со своими понятиями справедливости и нравственности, они мирно уживались потому, что были гармоничной частью целого.

2 Рынок, галстук и зонты

Дорога до рынка заняла немало времени, но болтовня отняла у нас гораздо больше. Сеня то и дело останавливался, чтобы поглазеть на «эльфиек» и городские достопримечательности, но больше на прелести соотечественниц. В нём была видна непреодолимая тоска по малой родине, взор искал привычные очертания и силуэты. Кто может понять ирландский сплин? На «барахолке» в глазах Сени мелькнул озорной блеск. На блошином рынке всегда можно найти любое сокровище за вполне приемлемую цену. Входов на рынок несколько, мы выбрали ближайший к нам, то есть «северный», всего же их четыре: южный, северный, западный и восточный, по одному на каждую сторону квадрата. Лесной народец дурачил людей не одно столетие, поэтому оставить с носом торговцев Арсению всё равно, что глазом моргнуть. Такие манипуляции над чужим сознанием нужны, как воздух попавшей на берег рыбёшке.

Странная одежда не бросалась в глаза, продавцы за день видят сотни людей, чтобы привлечь их внимание нужно ехать голым на большом белом медведе, махать ирландским флагом, распевая при этом калинку-малинку. Шанс, конечно, чуть выше, но всё равно был мал, особенности менталитета в том, что мы не обращаем на других внимания, исключением является обычное русское развлечение – скука. Вот тогда мы начинаем смотреть по сторонам в поисках хоть каких-то приключений и чего-нибудь интересного. Наверно, Сеню я заметил именно поэтому. Буквально из каждого уголка слышалась реклама товара. Слоганов было много, но все они похожи друг на друга сиамскими близнецами. Колоритные выходцы из бывших республик, бабульки выставившие на продажу носки да трусы, были и корейцы, невероятный культурный котёл в стиле масленичной ярмарки кипел, товар уходил как горячие пирожки.

– Что мы ищем? – спросил я после того, как мы прошли несколько рядов вхолостую. – Давай начнём с одежды, а остальное время потратим на «меч-зонт»?

Внимание гостя города привлёк один спортивный костюм с надписью «Fight me I’m Irish¹¹». Ирландец озорно улыбнулся изображению хулиганского лепрекона на рукаве костюма, который засучил рукава и готовился к драке. Пришлось отвести в сторону раззадорившегося приятеля и вежливо намекнуть:

– Ты чем собрался платить? Золото не примут, а фунты и пенсы тем паче не в ходу!

– Покажи мне ваши монеты, – сказал он после пяти секундной паузы.

Признаюсь, подумал, что ушлый тип расплатится моей скудной стипендией, стыдно, но такая мысль у меня мелькнула. «Монет» у меня было две, обе номиналом «тысяча рублей». Подозрения усугубились, когда уроженец Скепшира положил ладонь на купюры.

– Спасибо, – убрал ладонь, которая считала нужную ей информацию, а я убрал деньги в карман, там им безопаснее.

Это рынок, и держать крупные купюры таким образом – крайне неразумно. Не стоит забывать и о лёгком дуновении ветра, после которого за моими облигациями будет бегать половина рынка. В этой гонке шанс вернуть кровно заработанные средства невелик. Думку мою развеял не ветер, но легче мне не стало. Сеня вручил мне пачку свежеотпечатанных и пахнущих краской банкнот в новенькой упаковке. Мой последний визит к окулисту был не так давно, прошло две недели, но диагноз об идеальном зрении лётчика стали опровергать расширенные от удивления глаза.

– Должно хватить, я полагаю, – моё состояние привело мошенника в едва скрываемый восторг.

– Мы сможем тебя одеть в самом дорогом магазине! – руки тряслись, бумага жгла пальцы, ладони покраснели, моё нутро готово было сорваться с места и убежать, душа ушла в пятки, но, чёрт возьми, я честный малый!

– Отлично! Одеваться как Джон Булль мне не по нраву, да и не к лицу, – вторую часть фразы нарочно выговорил медленно и немного хвастливо. – Можно даже не торговаться.

Китаец, торговавший спортивной и хулиганской атрибутикой, увидел у меня заведомо приличную сумму денег и резко оживился, судя по всему, ему особенно понравилась последняя фраза.

– Вам что-нибудь подсказать, молодые люди? Я беру товар непосредственно из Ирландии и Англии. У меня нет ширпотреба или китайских тряпок!

Так или иначе мой друг изначально планировал совершить покупку именно у него, но делал безразличный вид.

– Молодые люди, если купите помимо костюма ещё и кеды, то сделаю хорошую скидку, – нервно начал атаковать с акцентом азиат, но мой друг пропустил мимо ушей соблазнительное предложение.

– Пожалуй, для начала можно посмотреть товар на щедрых условиях? – намекал я ирландцу, оставив вне диалога Зиана Шень, который прочно заглотил наш крючок.

– Чтобы не увидел, не смейся, смех, особенно, когда он искренний – разрушает любые чары и магию. Запомни это, мой друг! – строго сказал он. – Данное дельце мы провернём с размахом.

Фальшивомонетчик повернулся к китайцу, зная, что последнюю фразу тот принял на вооружение. Мирный мужчина, а именно так трактовалось имя, в данную минуту переставал им быть. Правило первое, уместное в любых ситуациях: для победы или получения преимущества, надо вывести противника из состояния «Инны и Яны».

– Сделаешь нам хорошую скидку? – начал Арсений.

– Да, рад буду услужить, – глазёнки от улыбки превратились в две щели, где торговец научился так хорошо говорить по-русски?

– Милейший, во сколько мне обойдётся тот прекрасный костюм? – лепрекон выдавал себя за иностранца с английским акцентом.

– Для Вас, всего десять тысяч, берите, хорошая цена, такой нигде нет, – продолжал лукавить продавец в красной майке КНДР.

– А вместе со скидкой сколько? И, что ты там бормотал про ширпотреб и кеды? – влез в разговор я.

– Никакого ширпотреба и вьетнамских подделок! Джентльмены, всё английское! – стал замечать, что минута общения с Августом прибавляла изрядную долю воспитанности и интеллигентности всякому слушателю и собеседнику.

– Предположим, мы верим твоим речам, так, всё-таки, сколько хочешь получить за два комплекта? – истинная выдержка, что тут сказать.

– Готов уступить, – тут у него на лбу появились огромные, размером с горох капли пота.

– Чудно! – продавец тем временем пустился в пляс. – Сберегу ваш кошелёк на добрых пять тысяч, возьму чисто символически пятнадцать тысяч.

Танцевал азиат народный танец «Янгэ¹²» довольно ловко: изображал мифологические подвиги, при помощи разных манипуляций и движений ног. Зиан стал выписывать пируэты, после этого отдавать деньги стало весьма проблематично. Мне вспомнился фильм про пьяного мастера кун-фу, которому заполучить их было куда сподручнее.

После очередного движения журавля, поймал и вложил ему в ладонь пятнадцать новеньких «Ярославичей», то, что ему причиталось от продажи. Танцор диско тем временем перешёл на «Gangnam Style», тут меня накрыло медным тазиком. Теперь заражённый бешеной энергетикой лысоватого мужчины сам предался греховному танцу. Да знаю, мужики не танцуют, они даже ходят с трудом, но остановить меня не мог никто, а наряда санитаров белохалатных поблизости не оказалось. Снял свои чёрные очки ведь, помните, говорил, что было очень жарко? Тонированные стёкла круглой формы смотрелись на мне как на коте Базилио. Сам не знаю, почему, но решил подарить их ему в награду за дивные телодвижения. Зиан танцевал в моих очках с непонятной песней, в ней и русский размах, а также корейский задор! Русский и китаец – братья на век, вообще считаю, что нет плохих наций, а есть плохие люди. Продавец, который оказался корейцем наполовину, начал взрывать своим вокалом:

Oppan gangnam seutail! Gangnam seutail!

Oppan gangnam seutail! Gangnam seutail!

Oppangangnamseutail!

Минут через пять рынок превратился в самое настоящее безумие, мы кое-как вылезли из ламбады, но продолжали танцевать что-то похожее на «Dubsteb¹³». Всю жизнь хотел побывать на спонтанной танцевальной площадке. Лепрекон – мечты сбываются!

– «Oppan gangnam seutail» – а что это значит? – спросил я.

– Дурацкая игра слов, не переживай, они так протанцуют сутки, не больше. Наложил заклинания «Pro causa» – ради шутки танцуй сутки! Все, кто нас дурачил сегодня, в следующий раз крепко задумаются. Любой лепрекон, в ответ на злые намерения против него, имеет право применить это безобидное заклинание, добавив наказание на своё усмотрение.

Мы можем пользоваться «iusti vindicativi», то есть правом на отмщение. Чтобы не утомлять, я специально опустил полный поход на рынок: покупку тех самых солнечных очков, носков, трусов. Все продавцы танцевали до изнеможения после нашей встречи, и только один на всём рынке оказался кристально чистым человеком. Последним пунктом в наших покупках значился как раз хороший зонт, нужен был добротный, может, даже старинный.

Так как такие перестали делать, по моему мнению, лет так сто назад, мы подошли к старому грузину, который вопреки технике безопасности курил на рабочем месте крепкий табак, при этом шевелил пышными седыми бакенбардами. Торговец почему-то грустил, бормоча что-то себе под большой нос. Возрастом старец был едва ли моложе горы Арарат, голова от седин была белее снега. С глаз скатилась скупая слеза, но лично мне она казалась не такой уж и скупой, ей запросто можно оросить всю Грузию.

– Что я теперь скажу дома? Что я теперь скажу дома? Что я теперь скажу дома… – спрашивал у пустоты Кахабери Гегечкори. Денег на операцию внучке я не добыл…