Текст книги "Великое переселение народов: этнополитические и социальные аспекты"

К началу правления Льва I отряды фракийских готов вошли в состав войск всесильного тогда магистра армии Аспара (471)[505]505
  Скржинская. Иордан. С. 339. Прим. 683; Värady L. Op. cit. S. 340; Wolfram H. Op. cit. S. 335–346. Аспар, гот или алан, наиболее могущественный из знаменитого в Константинополе рода Аспаров-Ардавуров, представитель выдвинувшейся при дворе византийских императоров Феодосия II, Маркиана и Льва I варварской военной аристократии. Аспар являлся главнокомандующим готами-федератами и имел звание магистра армии. В 434 г. консул и патрикий на Востоке. Прославился своими победами над гуннами. Способствовал возведению на трон Византийской империи Льва I. В течение нескольких лет фактически был его активным соправителем. В 469–471 гг. Лев I уравновешивал власть и влияние Аспара исаврийской гвардией Зинона. В 471 г. соперничество Льва I и Аспара завершилось убийством Аспара и его сыновей Ардавура и Патрикия (Козлов А.С. Содержание конфликта Аспара и Льва I // АДСВ. 1975. Вып. 2. С. 110–123; Скржинская. Иордан. С. 313. Прим. 579; Глушанин Е.П. Военная знать ранней Византии. С. 113–136; Jones А.Н.М. The Later Roman Empire 284–602. A Social, Economic and Administrative Survey. Oxford, 1964. Vol. I. R 218, 221–223; Seeck O. Geschichte des Untergangs der antiken Welt. Berlin, 1920. Bd. 6. S. 353–358; Stein E. Geschichte des spätrömischen Reiches. Wien, 1928. Bd. 1. S. 528–535).


[Закрыть]. Спустя некоторое время после убийства Аспара Теодерих, сын Триария, претендуя на первую роль среди военной элиты, подошел с войском к стенам Константинополя и вынудил императора Зинона (471–491) заключить с ним договор. По условиям соглашения Теодерих, сын Триария, получил звание магистра обеих армий и титул «короля готов»[506]506
  Скржинская. Иордан. С. 339. Прим. 683.


[Закрыть].

Уже в 470 г. у паннонских готов начала прослеживаться тенденция к миграции из Паннонии на юг. В 472 г. часть их во главе с Видимером уходит из Паннонии в Италию. Вероятно, это была прелюдия к окончательному переселению за Альпы[507]507
  lord. Get. 283; Wolfram Н. Op. cit. S. 334–335. Западная Римская империя разрешила готам Видимера поселиться в Южной Галлии в области Руэрга, Перигора и Лимузена. Здесь они вступили в союз с везеготами (lord. Get. 284; Сиротенко В.Т. Указ. соч. С. 212; Корсунский А.Р., Гюнтер Р. Указ. соч. С. 170).


[Закрыть]. Не исключено, что после смерти признанного авторитета и лидера паннонских готов Тиудимера, среди них возникли разногласия. Может быть, с Видимером в Италию ушла та часть готов, которую не устраивала и настораживала сложная игра Константинопольского двора вокруг готов-федератов.

В 477 г. фракийские готы вторично осадили Константинополь. Зинон пытался противопоставить им паннонских готов, которых к этому времени уже возглавлял конунг Теодерих Амал[507]507
  lord. Get. 283; Wolfram Н. Op. cit. S. 334–335. Западная Римская империя разрешила готам Видимера поселиться в Южной Галлии в области Руэрга, Перигора и Лимузена. Здесь они вступили в союз с везеготами (lord. Get. 284; Сиротенко В.Т. Указ. соч. С. 212; Корсунский А.Р., Гюнтер Р. Указ. соч. С. 170).


[Закрыть] <sup>[508]508
  Wolfram Н. Op. cit. S. 338–342.


[Закрыть]</sup>. Однако оба Теодериха в 479 г. объединили, хотя и ненадолго, свои усилия в борьбе с Империей. Теодерих Амал начал грабить Фракию, а Теодерих Триарий продолжал осаду столицы, пока не получил от Зинона титул патрикия, звание магистра армии и стипендию своим воинам-федератам[509]509
  Malch. Fr. 17, 19.


[Закрыть]. В 481 г. предводитель фракийских готов вновь подошел к Константинополю, но был разбит и отошел к Иллирику, где вскоре погиб[510]510
  lord. Rom. 346; Скржинская. Иордан. С. 339–340.


[Закрыть]. Часть его приверженцев перешла к Теодериху Амалу.

В 483 г. Теодерих Амал пошел на союз с императором Зиноном Он принял командование над всеми войсками Балканского полуострова, став magister militum praesentalis, и получил для постоя Дакию Прибрежную и значительную часть Верхней Мёзии[511]511
  Marcell. Comit. Chron. an 482–483. Теодерих Амал был приглашен в Константинополь, где ему присвоили звание консула на 484 г. (lord. Get. 289). В благодарность за победу над булгарами в 485 г. в Константинополе ему был устроен пышный прием (lord. Rom. 348). На одной из площадей столицы в его честь была поставлена бронзовая конная статуя (lord. Get. 290; Schmidt L. Die Ostgermanen. S. 287–288; Ensslin W. Theoderich der Grosse. 2 Aufl. München, 1959. S. 53–54; Wolfram H. Op. cit. S. 344–345.


[Закрыть]. Однако, Теодерих Амал не желал пребывать в повиновении у императора и дважды (486, 487) угрожал Константинополю осадой[512]512
  Wolfram H. Op. cit. S. 345–346.


[Закрыть]. Вероятно, в этой напряженной ситуации и родился план переселения готов в Италию. Император Зинон, будучи не в силах справиться с Теодерихом, решил прельстить его перспективой завоевания Италии, занятой Одоакром[513]513
  lord. Get. 291–292.


[Закрыть]. Тем самым Восточная Римская империя удаляла со своих территорий столь опасных «союзников». Теодерих, кстати, также осознавал бесперспективность борьбы с Империей. Он имел намерение переселить свой народ в Италию, подальше от константинопольского двора и создать на Западе свое самостоятельное «королевство» [514]514
  lord. Get. 290–292; Корсунский A.P., Гюнтер Р. Указ. соч. С. 170.


[Закрыть].

В 488 г. Теодерих покинул Константинополь. Накануне переселения готы собрались в Нижней Мёзии у города Новы. Осенью 488 г. Теодерих пошел вдоль берегов Дуная, через Виминаций (совр. Костолац) и Сингидун (совр. Белград) к Сирмию (около совр. Митровицы)[515]515
  lord. Get. 292; Procop. BG. I (V). I, 13; Удальцова З.В. Указ. соч. С. 12; Schmidt L. Die Ostgermanen. S. 293.


[Закрыть]. Готы двинулись целым народом, с женщинами и детьми, с повозками и скотом[516]516
  Procop. BG. I (V). 1, 12; Anon. Vales, pars post. 49; Удальцова З.В. Указ. соч. С. 7; Schmidt L. Die Ostgermanen. S. 293.


[Закрыть]. Вероятно, число этих переселенцев было не очень значительным, тем более, что за Теодерихом последовали не все готы. Переселялись в Италию лишь единомышленники Теодериха, разделявшие предприятие своего конунга[517]517
  Скржинская. Иордан. С. 349. Прим. 752.


[Закрыть]. У Сирмия готы разбили гепидов и булгар, а с наступлением весны 489 г. двинулись дальше на запад[518]518
  Ennod. Paneg. VII. 28–30; Paul. Diac. Hist. Rom XV. 11; Удальцова З.В. Указ, соч. С. 12. Schmidt L. Die Ostgermanen. S. 294.


[Закрыть]. На пути в Аквилею они разгромили и сарматов[519]519
  Ennod. Paneg. VII. 35; Schmidt L. Die Ostgermanen. S. 294; Wolfram H. Op. eit. S. 349.


[Закрыть]. Летом 489 г. готы перешли Юлийские Альпы. Через реку Сонций (совр. Изонцо), где были переправа и мост, Теодерих вступил в пределы крайней восточной провинции Италии – Венетия[520]520
  Ennod. Paneg. VII. 36–38; Mar. Avent. an 489; Cassiod. Chron. an 489; Variae, I. 18; Удальцова З.В. Указ. соч. С. 12; Скржинская. Иордан. С. 350. Прим. 756.


[Закрыть]. Он расположился лагерем на берегу реки[521]521
  lord. Get. 293.


[Закрыть]. Здесь вскоре произошло первое сражение с войсками Одоакра, которое закончилось победой готов Теодериха[522]522
  Ennod. Paneg. VIII. 36–37; Anon. Vales, pars post. XI. 50; Schmidt L. Die Ostgermanen. S. 294–295; Wolfram H. Op. eit. S. 349.


[Закрыть]. Через месяц близ города Вероны готы одержали новую победу[523]523
  Anon. Vales, pars posterior. XL 50; Ennod. Paneg. VIII. 38–39; Удальцова З.В. Указ. соч. С. 12.


[Закрыть]. Одоакр бежал в Равенну. Осада Равенны длилась два с половиной года. За это время Теодерих овладел Северной и Средней Италией[524]524
  Anon. Vales, pars post. XL 53; lord. Get. 293–294; Удальцова З.В. Указ. соч. С. 12–17; Сиротенко В.Т. Указ. соч. С. 230–231.


[Закрыть]. В начале 493 г. состоялись переговоры между Одоакром и Теодерихом. По условиям достигнутого соглашения оба конунга должны были совместно управлять Италией. Однако, через десять дней Теодерих предательски убил Одоакра и стал единоличным правителем[525]525
  Procop. BG. I (V). 1, 25; Schmidt L. Die Ostgermanen. S. 299–300; Wolfram H. Op. eit. S. 352.


[Закрыть].

Итак, в 493 г. Теодерих основал в Италии Остроготское «королевство», одно из самых недолговечных германских «королевств» средиземноморского Запада. Это был гибридный государственный организм, руководимый непосредственно готским конунгом и формально контролируемый императором из Константинополя[526]526
  Скржинская. Иордан. С. 359. Прим. 798.


[Закрыть]. Права Теодериха и готов на Италию не были закреплены каким-либо государственным актом со стороны Восточной империи, хотя сам Теодерих еще до переселения в Италию получил звание патрикия и чин магистра армии. Зинон «усыновил его по оружию». Однако полномочия Теодериха на Италию Зинон не утверждал, так как был еще жив Одоакр. И лишь в 496–497 гг. император Анастасий (491–518) отправил в Италию «знаки царского достоинства» (regalia insignia), которые когда-то Одоакр вернул в Константинополь. С этого времени Теодерих уже выступает как Gothorum Romanorumque regnator[527]527
  lord. Get. 292, 295; Cassiod. Variae. I. 1; Anon. Vales, pars post. 64; Скржинская. Иордан. С. 348. Прим. 748; С. 351. Прим. 765.


[Закрыть].

С образованием Остроготского «королевства» закончилось переселение для той части готских, а также других германских и, возможно, негерманских племен, которые консолидировались вокруг рода Амалов. Этногенез остроготов начался после распада «государства» Аттилы и в целом завершился в ходе становления «королевства» Теодериха в Италии. В качестве важнейшего консолидирующего фактора выступила федератская служба Империи, скрепленная верностью роду Амалов.

Последующая история Остроготского «королевства» делится на два периода: мирный – до 534 г. и период войны с Византией, который закончился в 555 г.[528]528
  Корсунский А.Р., Гюнтер Р. Указ. соч. С. 171; Котельникова Л.А. Юго-западная Европа в V–X вв. // История Европы. М., 1992. Т. 2. С. 66.


[Закрыть].

Последняя волна германских миграций достигла Италии еще через тринадцать лет. В 568 г., теснимые аварами, лангобарды в союзе с рядом германских, сарматских и тюркских племен под предводительством конунга Альбоина напали на Италию и сокрушили здесь византийское владычество[529]529
  Paul. Diac. Hist. Langob. II. 26; Mar. Avent. an 569; Greg. Tur. Hist. Franc. IV. 41; Корсунский A.P., Гюнтер P. Указ. соч. С. 195–197; Шервуд Е.А. Предпосылки формирования итальянского этноса (социально-экономический аспект в V–VI вв.) // Романия и Барбария. М., 1989. С. 30–31, 41; Котельникова Л.А. Указ. соч. С. 72; Schmidt L. Die Ostgermanen. S. 584–594; Leube A. Die Langobarden // Die Germanen. Bd. 2. S. 592–593.


[Закрыть]. Они завоевали значительную часть Аппенинского полуострова, но осели главным образом в Верхней и Центральной Италии. Здесь было создано Лангобардское «королевство» со столицей Павией. Наряду с ним существовали герцогства Сполето и Беневент. Лангобардское «королевство» просуществовало более двухсот лет и было завоевано в 773–774 гг. Карлом Великим[530]530
  Behn F. Römertum und Völkerwanderung. Stuttgart, 1963. S. 70; LippoldA. Langobardi // Der kleine Pauly. Stuttgart, 1969. Bd. 3. Col. 476; Leube A. Die Langobarden. S. 593.


[Закрыть].

Образование Лангобардского «королевства» стало последним звеном в пятивековой цепи событий, связанных с участием германцев в Переселении народов.

Движения, миграции исчерпали себя как форма взаимодействия германского варварского мира и Римской цивилизации. Исчерпал себя и сам феномен германского варварского мира. На смену ему пришел динамичный организм – система европейских германских государств, «королевств», где одни племена сливались в новые народы и тем продолжали свою историю, другие уходили с исторической арены, оставляя о себе легенды и свидетельства древних авторов.

Однако перед тем, как сойти на нет, процесс переселения германцев дает, пожалуй, наиболее яркий и противоречивый всплеск миграционной активности. Он приходится на время от Адрианополя до падения Западной Римской империи и концентрирует на коротком временном промежутке все основные формы движения германских племен: от вторжения в пределы Империи с целью грабежа до борьбы за новые территории между варварскими «королевствами» на землях Империи, где уже прочно расселившиеся германцы создавали свою оригинальную и все менее зависящую от Рима государственность.

Наиболее ярко проявляется в этот период и характер отношений между Римом и германцами. С одной стороны – растет впечатление о все большей «управляемости» варварскими миграциями со стороны Рима. Германцы, становясь федератами, продвигаются в отведенные им земли. Выполняя функции федератов, они передвигаются в пределах Империи и даже вступают в вооруженные столкновения друг с другом согласно долгу перед Империей. Варвары-германцы превращаются в военно-служилое сословие, а германская знать домогается от императоров знаков власти и признания. С другой стороны – «врастая в Рим», германцы все более целенаправленно воздействуют на механизмы имперской власти. Они добиваются разрешения заселить вполне конкретные, нередко лучшие земли (Галлия, Италия), определяя там свой статус уже не столько по указке Рима, сколько по собственной подсказке Риму. Переселение перерастает в расселение. Варвар как инструмент сохранения Римского государства, как щит от набегов других варваров, в ходе миграций сам начинает использовать Империю для создания собственной государственности.

Важно отметить и то, что после Адрианополя миграционная активность и слишком сильная «включенность в Рим» из фактора становления и развития германцев превращается постепенно в свою противоположность, в причину нестабильности и кратковременности существования варварских королевств. Не случайно, франки – не самые динамичные мигранты, не самые прилежные ученики Империи и не самые активные ее слуги, – создали основы для мощного государства, которое позднее смогло на равных противостоять Византии.

Однако бурная история участия германцев в Переселении и особенно – ее яркий послеадрианопольский финал порождают вопрос: кем стали, как изменились сами германцы за эти несколько веков от первых вторжений в пределы Рима до включения в границы варварских «королевств» последних земель, ранее входивших в Западную Римскую империю. Этот вопрос тем более правомерен, что в существующих концепциях и моделях Переселения утвердилась своеобразная логика: развитие германцев принималось во внимание либо до начала Переселения, либо после образования варварских «королевств». И если современное состояние исследования проблемы еще не позволяет дать полный этнический портрет германцев в ходе Переселения, то некоторые штрихи к этому «портрету» в их развитии уже можно наметить.

В ходе Великого переселения существенно менялся этнический облик Европы. Зарождались новые этнические общности, многие из которых впоследствии составили основу современных европейских народов. Неужели в этом бурно кипящем этническом котле германцы остались неизменны? Что собой представлял их этнический облик в канун Переселения и менялся ли он в ходе миграций? Известно, что германцы довольно длительно пребывали в тесном контакте с кельтскими, славянскими, алано-сарматскими и тюркскими племенами. Почти одновременно они испытывали воздействие и влияние дако-фракийского и иллирийского племенного мира. А если к этому добавить и то, что на земли Западной Римской империи многие из них пришли и расселились уже пройдя через этно-политические и идеологические фильтры Византии, то окажется вполне правомерным вопрос: какие германцы появились в пределах Западной Римской империи, стоя на пороге своей государственности? Тот ли это был «народ», который открыл эпоху Переселения?

В действительности на всех этапах Переселения влияние германцев на окружающий их мир шло одновременно с изменением самих германских племен под воздействием этого мира. Происходила не только социально-политическая, но и этническая эволюция gens, natio, populus германцев.

Каждое из германских племен накануне Переселения представляло собой некую общность людей с общим языком, общей хозяйственной деятельностью, с большим или меньшим осознанием родства и общего происхождения, с определенным комплексом культурно-бытовых особенностей. Последние чаще всего сопровождались более или менее единым ритуалом[531]531
  Чебоксаров Н.Н. Проблемы типологии этнических общностей в трудах советских ученых // СЭ. 1967. № 4; Арутюнов С.А., Чебоксаров Н.Н. Передача информации как механизм существования этносоциальных и биологических групп человечества // Расы и народы. 2. М., 1972.


[Закрыть]. Общественная, административная, судебная и военная организация германских племен основывалась на кровнородственных связях. Обладание территорией и борьба за ее сохранение определяли систему межплеменных отношений[532]532
  Колесницкий Н.Ф. Этнические общности и политические образования у германцев I–V вв. // СВ. М., 1985. Вып. 48. С. 8.


[Закрыть]. Никаких четких линейных границ, подобно государственным, между германскими племенами не существовало. Это было совместное проживание и взаимопроникновение. Конечно, были территории, где обитали почти исключительно те или другие племена. Но наряду с этим на обширных пространствах существовали «переходные зоны», где происходило смешение или активное взаимодействие этнически различных племен. Внутренние процессы социальной стратификации шли в это время у германцев не за счет имущественного расслоения, а вследствие выделения престижных групп или престижных родов, целиком обязанных престижности своим происхождением, а также более раннему появлению в пределах той или иной территории.

Сохраняя собственные традиции, германские племена уважали обычаи друг друга. Они выше всего ценили свою племенную самобытность, свои исконные традиции. Если и подражали кому, то только племени, пользующемся большей славой. Многие выводили свою родословную от божественных предков или от древних героев. Бургунды называли своими прародителями римлян, франки – троянцев, саксы – македонцев, а готы и римлян, и троянцев, и македонцев[533]533
  Там же. С. 9–10.


[Закрыть]. Племя сплачивалось тесными кровнородственными, хозяйственными и культовыми связями. Сохранение племенной «чистоты» и древних традиций предполагало строгую эндогамность племени при столь же строгой экзогамности входивших в него родов. Браки разрешались только внутри племени, межплеменные браки запрещались[534]534
  Tacit. Germ. 4; Колесницкий Н.Ф. Указ. соч. С. 9.


[Закрыть]. Племена различались своими традициями. Вероятно, этническое обособление начиналось с рождения традиций, ибо в осознании близости членов своей общности (в данном случае племени) и отчужденности от членов всех остальных общностей заключался социально-психологический аспект появления этнических различий[535]535
  История первобытного общества. Эпоха классообразования. М., 1988. С. 319.


[Закрыть]. Этническое обособление предполагало прежде всего само-наименование племени. Традиция придавала ему священный смысл. Однако происхождение и этимология наименований большинства германских племен остаются неразгаданными[536]536
  Колесницкий Н.Ф. Указ. соч. С. 10. Можно выявить лишь некоторые общие принципы наименования германских племен. Исследователи отмечают наличие этнонимов, в которых отразилось существование племенных и культовых союзов: франки (Franci, Φράγκοι) – «свободные»; аламанны (Alamanni, ’Αλαμαννοί) – «все мужи»; саксоны (Saxones, Σάξωνες) – «товарищи по оружию»; семноны (Semnones, Σέμνονες) – «вместе» (Маковский М.М. Этнонимия Англии в сравнительно-историческом освещении // Этнонимы. М., 1970. С. 226; Агеева Р.А. Страны и народы: происхождение названий. М., 1990. С. 75). Для германцев характерны ландшафтные наименования: англы (Anglii) – «угол»; маркоманны (Marcomanni, Marcomanes, Μαρκομαννοί) – «граница», «рубеж», «пограничная область»; амсивары (Amsivari) – «живущие по Эмсу»; гревтунги (Greutungi) – «галечные готы»; тервинги (Themingi) – «лесные готы» (Hanslik R. Marcomanni // Der kleine Pauly. Stuttgart, 1969. Bd. 3. Col. 1006–1009; Топоров B.H. Древние германцы в Причерноморье: результаты и перспективы // Балто-славянские исследования. М., 1982. С. 244). Часто племя именуется по родственным отношениям: эвдусии (Eudusii) – «потомки»; амброны (Ambrones, Αμβρονες) – «дети»; или по имени основателя рода: остроготы (Ostrogothae) – от конунга готов Остроготы. Некоторые этнонимы заключают какие-то отличительные признаки племени: батавы (Batavi, Βάταουοί) – «сильные», «счастливые»; гепиды (Gepidae, Γήπυδες) – «ленивые». Характеризуя семантику германских этнонимов, исследователи обращают внимание и на то, что германские племена, в отличие от славян, кельтов, фрако-иллирийцев, не называются по рекам, ибо германцы были склонны к миграциям (Агеева Р.А. Указ. соч. С. 75).


[Закрыть].

Уместно подчеркнуть, что преданность племенной традиции и ярко выраженное стремление фиксировать знатность своего происхождения лежали в основе этнической консолидации германских племен на всех этапах Великого переселения народов, но особенно ярко проявились в финале. Именно тогда, возможно, смутное сознание своей «неполноценности» на фоне Империи заставляло германцев постоянно смотреть на себя как на потомков исчезнувших поколений героев. Героические картины прошлого укрепляли чувство собственного превосходства над покоренными племенами и народами. Образы основателей рода, конунгов и вождей, представали в качестве стимулов племенной консолидации. И эти образы санкционировали и закрепляли право на занимаемую территорию. В повествованиях о войнах героическим конунгам противопоставлялись, как правило, не уступающие им по знатности и происхождению противники. Некоторым образом героические воспоминания о славном прошлом для германцев выступали отражением их настоящей жизни и даже своеобразной «моделью» будущего, опрокинутого в зеркале прошлых времен.

Интенсивные этнокультурные контакты между германскими племенами приводили к образованию надплеменной организации, при которой уже не племя, как таковое, а группа племен выступала в виде определенной этносоциальной общности. Отдельные многоплеменные образования создавались, возможно, и за счет сегментации единого ранее германского племени (семноны). Причем, если племя объединяло несколько родов, обладавших общими органами власти, то союзы племен обычно не имели достаточно устойчивого внутреннего единства (свевы). В результате разделения разраставшихся племен возникали новые племена под старыми или новыми наименованиями (бастарны, видиварии, остроготы, везеготы)[537]537
  Schmidt L. Die Ostgermanen. S. 87; Буданова В.П. К вопросу о формировании вестготов и остготов: по данным письменных источников // Взаимосвязь социальных отношений и идеологии в средневековой Европе. М., 1983. С. 4–28.


[Закрыть]. Особенно интенсивно процессы разделения племен и распада племенных союзов происходили во времена массовых передвижений с севера на юг и с запада на восток[538]538
  Колесницкий Н.Ф. Донациональные этнические общности (на материале средневековой Германии) // Расы и народы. М., 1978. Вып. 8. С. 28; Буданова В.П. Великое переселение народов как универсальная модель взаимодействия цивилизации и варварства // Цивилизации. М., 2002. Вып. 5. С. 13–21.


[Закрыть]. До начала Переселения союзы племен у германцев были кратковременными и непрочными. Чаще всего племена консолидировались в военных целях и для совместного совершения культовых ритуалов. В их преданиях жили воспоминания о происхождении из одного корня и общих обычаях[539]539
  Tacit. Germ. 38.


[Закрыть].

Итак, в преддверии Переселения в подавляющем большинстве случаев германские племена постоянно или периодически взаимодействовали между собой, перемещались на новые территории, порой расширяя ареал обитания, а иногда вытесняясь более сильными конкурентами. Нередко могучие, процветающие племена распадались и сходили на нет, а какая-то мелкая безвестная группа становилась центром объединения нескольких племен, превращаясь в грозную силу для окружающих. Могучие волны передвижений были обусловлены тем, что германцы вступили в конечную стадию первобытнообщинного строя – период военной демократии, который отмечен исключительной подвижностью населения. В ходе Переселения распадались старые и возникали новые военно-племенные объединения. Внутри их нарушались прежние родоплеменные связи, быстро укреплялась роль вождей, возглавлявших переселившиеся союзы племен и опиравшихся на силы дружины.

Во II–IV вв. характер этнических процессов у германцев существенно изменился. Активизировались процессы этнической консолидации и дифференциации. У большинства племен они проходили почти одновременно, но в одних случаях доминировало все еще этническое разделение и обособление, в других – решающую силу набирала интеграция. При этом в одно территориальное целое племена зачастую включались насильственным путем. Отдельные племена консолидировались в «новые», «большие» племена. Эти «большие» племена занимали и контролировали огромные территории, вели между собой войны за захват лучших земель. Общественная и военная организация германцев этого времени претерпела изменения. Сфера деятельности народного собрания сузилась. Совет старейшин уступил место совету дружины. Власть конунга усилилась, стала прерогативой одного рода. Социальный вес свободных германцев определялся уже их состоятельностью. Выделяются предводители племенных союзов. Они служат в римской армии как наемники и федераты. Конунги и вожди германцев получали от Римской империи военные и гражданские должности и звания. Судьба этих «больших» племен сложилась по-разному. Восточногерманские племена после переселения на земли Империи растворились в романской среде. Начавшиеся у них процессы интеграции не завершились. Им не удалось этнически консолидироваться. Многие факторы препятствовали этому, в том числе и то, что интеграция развивалась на полиэтничной основе. В конечном итоге романская среда поглотила и «большие» западногерманские племена, несмотря на то, что уровень их консолидации был более высоким. В то же время часть германских племен, столь же активных, но не поддавшихся соблазну миграций, продолжала оставаться на своих традиционных землях, в Германии, и при всех тех же сложностях сумела даже смешиваясь и объединяясь завершить этот процесс образованием народности[540]540
  Колесницкий Н.Ф. Этнические общности и политические образования у германцев в I–V вв. С. 17.


[Закрыть].

Состав многих «больших» племен этого времени говорит об их полиэтничности. Свое название они получали, вероятно, по имени изначально единого ядра, некоего исходного этноса, особенности и традиции которого сохранялись и поддерживались. Нельзя не учесть и то, что в условиях, когда «война и организация для войны становятся… регулярными функциями народной жизни»[541]541
  Энгельс Ф. Происхождение семьи, частной собственности и государства. М., 1980. С. 335.


[Закрыть], союз племен мог быть назван именем того племени, которое составляло ядро военной дружины. По названию этого племени могло обозначаться все войско, а за ним и весь племенной союз. При этот контекст исторических свидетельств показывает, что подобное применение этнонима часто сопровождалось переакцентуацией его содержания: «готы», «франки», «аламанны» и т. д. – зачинатели похода, а следовательно они лучшая, храбрейшая часть дружины. А поэтому наименование всех участников похода «готами», «франками», «аламаннами» и т. д. есть акт морально-нравственный и поднимающий все остальные племена данного союза до уровня главного и храбрейшего. Во многих случаях «готы», «франки», «аламанны» и т. д. – это лучшие среди тех племен, которые входили в данный союз, либо эти племена, но в минуты проявления их храбрости или мудрости.

Названия находящихся в постоянных передвижениях племен – категория сложная и неоднозначная. Зачастую, когда исследователи употребляют тот или иной этноним, то подразумевается прежде всего некое этническое целое, которое якобы должно отразиться и в единстве археологических древностей. Однако в эпоху миграций и передвижений этнически «чистых» племен было мало. Были союзы племен и они эволюционировали. Особенно трудно разобраться с происхождением названий «больших», «комплексных» племен и племенных союзов. Во-первых, сами себя они могли именовать не так как соседи (например, готы). Во-вторых, закрепиться в памяти поколений мог один вариант названия по каким-либо случайным причинам. В-третьих, зачастую невозможно выявить, что при этом сыграло определяющую роль: признаки антропологические, географические, языковые, хозяйственные или религиозные. К концу эпохи Переселения народов номенклатура этнонимов германских племен отражает огромный объем информации. Этнонимы германцев косвенно указывают на районы проживания племени, на род занятий и уровень этнической консолидации. Этноним являлся важным средством описания германцев. После переселения в Империю имена многих германских племен употребляются для обозначения не только этнической принадлежности, но и образа жизни данной этносоциальной общности[542]542
  Буданова В.П. Этнонимия племен Западной Европы: рубеж античности и средневековья. М., 1993. С. 3–17.


[Закрыть].

Возникновение новых этносоциальных общностей у германцев было ускорено их переселением на земли Римской империи. К этому времени у германцев сохранялись еще некоторые черты прежнего родоплеменного устройства. Лишь свободные германцы могли участвовать в судебных собраниях и оказывать влияние на политическую жизнь. Из них формировалось военное ополчение, после походов они получали часть добычи. Только из числа соплеменников избирались конунги. Поселение германцев в римских провинциях сопровождалось переходом от родовой организации к территориальной. Внутренние стимулы для создания устойчивой этнической общности были довольно слабыми. Однако имелась потребность в управлении завоеванными территориями и удерживании власти над местным населением. Этническая структура тех районов Империи, куда переселялись германцы, была довольно пестрой, как неоднородным был и этнический состав самих германцев[543]543
  Корсунский А.Р. Государство и этнические общности в раннефеодальный период в Западной Европе // СВ. 1968. Вып. 31. С. 122–123.


[Закрыть]. В римские провинции Империи переселились племена, далекие друг от друга по происхождению. Господствующее положение среди них обычно принадлежало какому-либо одному наиболее сильному племенному союзу[544]544
  Там же. С. 123.


[Закрыть]. Расселение «пришлых» племен сопровождалось интенсивными этническими процессами. Взаимодействие не связанных родством этносов, вероятно, имело сложный характер. Нам известны лишь конечные результаты этих процессов, которые шли не одно столетие и завершились победой латинского языка и латино-иберийского этноса в одних районах и германо-кельтского в других[545]545
  Буданова В.П. Этнические процессы и власть в раннем средневековье // Власть и политическая культура в средневековой Европе. М., 1992. С. 42–49.


[Закрыть].

В подобной многоэтничной ситуации этническая принадлежность имела престижное значение и зачастую определяла статус человека. Население тех районов, куда переселялись германцы, постепенно принимало германские имена, если это им давало какие-то выгоды. В литературе отмечалось, что, например, применительно к Галлии решающей вехой подобных процессов следует считать VI–VII вв., когда количество германских антропонимов увеличилось и продолжало расти, достигнув в VIII–X вв. своего максимума: в некоторых районах Северной Галлии доля варварских имен превышала в это время 90 процентов. Стимулом для принятия германских имен были соображения престижного характера: знать стремилась влиться в правящую франкскую элиту, а низшие слои – повысить свой социальный статус[546]546
  Филиппов И.С. Ономастика // Введение в специальные исторические дисциплины. М., 1990. С. 206–207.


[Закрыть]. Имел место и обратный процесс, когда в ходе Переселения германцы принимали латинские, греческие, а после принятия христианства и ближневосточные имена.

«Качели» престижности и динамика принятия имен в некоторой степени отражали и сложные глубинные процессы, связанные с развитием феномена этносоциальной корпоративности германцев. В ходе Переселения у них имела место как этническая корпоративность, которая объединяла этнооднородные германские племена и позволяла им быть ядром какого-либо исторического действия, события, так и этноориентированная корпоративность, имеющая в большей степени социальный характер. Именно она сплачивала в послеадрианопольский период этнически разнородные племена вокруг одного, которое более ярко несло в себе главную идею, или как считает Р.Венскус, «ядро традиции» сплочения, и наиболее последовательно реализовывало цели этого сплочения. Такое племя выступало как бы коллективным лидером, побуждало ведомые им племена принимать порой хотя бы на время не только этнические имя своего лидера, но и усваивать некоторые стереотипы его поведения. В ходе переселения на земли Империи готы, вандалы, бургунды, франки, лангобарды сплотили под свои знамена множество племен и народов, которые не всегда были одной с ними крови, например, аланы, сарматы, но которые принимали обычаи и правила, образ жизни и систему ценностей этих германцев. Безусловно, нельзя преувеличивать степень внутренней солидарности и закрытости таких этносоциальных объединений. Они имели разную степень консолидации. Нельзя забывать о наличии еще и такого психологического фактора, как само чувство принадлежности к тому или иному «большому» племени. Это чувство создавало некий комфорт, ибо оно поддерживало, вдохновляло, спасало и ограждало. Сознание принадлежности к определенной этносоциальной общности, «большому» племени, превратилось для германцев в один из главных признаков, отделяющих «своего» от «чужака».

Процессы консолидации и развития этносоциальной корпоративности германцев были теснейшим образом связаны с динамикой института власти. Известно отношение германцев к авторитету власти, почти мистическая их вера в то, что народ и конунг связаны одной судьбой[547]547
  Ронин В.К. Франки, вестготы, лангобарды в VI–VIII вв.: политические аспекты самосознания // Одиссей. М., 1989. С. 66–68; Буданова В.П. Матрица цивилизации Иордана // Восточная Европа в древности и средневековье. XV Чтения памяти чл. – корр. АН СССР В.Т. Пашуто. М., 2003. С. 31–36.


[Закрыть]. Отношение к власти конунга определяло социальный статус рядового германца. Через это отношение формировалась определенная система ценностей. Династические браки служили высшим залогом стабильности. Властные структуры выступали в качестве того ядра, вокруг которого консолидировалась конкретная этносоциальная общность германцев. Они играли роль арматуры, скрепляющей племя, союз племен и тем самым выполняли важную этническую функцию. Позже, в варварских «королевствах» имела место даже тенденция к фиксации этнических границ средствами власти. Местное население жило по римскому праву, а германцы по своим законам. Им вверялась военная служба и защита «королевства», а римлянам административное управление и юриспруденция[548]548
  Корсунский А.Р. Государство и этнические общности в раннефеодальный период в Западной Европе. С. 119–134.


[Закрыть]. Один из способов фиксации этнических границ – это переселение, когда из прежних своих ареалов народ перемещается в этнически чуждую им среду. Притом такие переселенные группы (например, готы Атанариха или «малые готы») обычно искусственно средствами власти поддерживались как замкнутые. Власть конунга усиливала и закрепляла естественную в таких условиях тенденцию к сохранению своей этнокультурной индивидуальности.

Таким образом, мы видим, что этническая история германских племен в ходе Переселения являла не менее сложные и противоречивые процессы, чем хроника их войн, набегов, передвижений. Остается лишь сожалеть, что эта история нашла значительно меньшее отражение в сочинениях древних. Необходимо отметить, что некоторые из высказанных выше соображений в определенной степени гипотетичны. Исследование этнической истории германцев времени Переселения находится на начальном этапе. Однако, можно обоснованно предполагать, что в процессе переселений и передвижений германцы прошли не один виток этногенеза. Для большинства из них эти «скачки» в новое качество оказались в конечном итоге «скачками» в никуда. Системно-хронологический подход, использованный в данной работе, позволил лишь обозначить основные перспективные направления дальнейших исследований истории германцев в Великом переселении народов. И вместе с проблемой роли германцев в Переселении встает не менее сложная проблема – роли Переселения в истории германцев: Переселения, которое одних наградило легендой об их былой славе и могуществе, других удостоило кратким упоминанием в малоизвестном труде современника, третьим открыло путь в историческое будущее.