Текст книги "Темный горизонт"

4

Егор сразу понял, что они оказались в Оптине. Сумрак за окнами автомобиля сменился тусклым светом. Чем дальше они ехали по пустынному, заросшему травой шоссе, тем ярче становился этот свет. Слева и справа от машины клубился туман, и Егор отметил про себя, насколько удачно выбран цвет «Татры». Серебристая машина, крадущаяся сквозь серебристый туман, была похожа на призрак и со стороны почти незаметна.

Потом туман рассеялся, и город предстал взорам путешественников во всем своем удручающем, гибельном великолепии. Впрочем, окружающее не слишком отличалось от того, что Егор видел в буферной зоне. За исключением, быть может, освещения. Небо светилось ровным, скучным серым цветом, и на нем не было видно ни солнца, ни луны.

Впереди, на дороге, заросшей травой, валялся полуобглоданный труп какого-то животного. Он противно хрустнул под колесом «Татры». Из-под колеса с громким писком выскочил какой-то зверек, метнулся в сторону и скрылся в траве прежде, чем Егор успел понять, что же это такое было.

В зеркальце заднего вида Егор увидел, как из-за мокрых деревьев выплыло что-то большое и темное. Он обернулся. Огромный зверь стоял посреди дороги и внимательно разглядывал машину. Сначала одним выпуклым глазом, затем – повернув массивную голову, – другим, таким же выпуклым и внимательным. Посмотрел, вздохнул, как пожилой, не очень здоровый человек, и, понурив голову, сошел с дороги.

– Что здесь за зверье? – спросил Егор у своего проводника.

– Ничего сверхъестественного, – ответил тот. – Обычные мутанты.

– Они земные?

Геер кивнул:

– Да. Твари из параллельного мира в этом районе встречаются редко. Для них здесь все слишком чужое. Вот от «Третьяковской» начинается настоящий кошмар.

– А ты там был?

– Приходилось, – нехотя ответил Геер.

– И не страшно?

– Страшно. Бесплатно туда никто не ходит. А из тех, кто ходит за деньги, возвращается только каждый третий.

– Хотел бы я взглянуть на тамошних обитателей.

Геер повернул голову и посмотрел на Егора удивленно. Потом усмехнулся и сказал:

– Не думаю, что они вам понравятся.

Егор тоже усмехнулся:

– Резонно. Слушай, давай на «ты». Твое выканье режет слух.

– Давай, – согласился медиум.

Еще минут пятнадцать они ехали молча, потом Геер остановил машину возле ржавого, полуразвалившегося короба с вывеской «Табачный киоск» и сказал:

– Отсюда пойдем пешком.

Волчок не стал спрашивать – почему. Выбравшись из «Татры», он подвигал шеей, разминая затекшие мышцы. Потом взглянул на видневшийся в тумане остов огромного памятника Ленину (у сгрудившихся вокруг постамента солдат, матросов и рабочих были отбиты головы), осмотрел дома и сказал:

– На первый взгляд здесь все в порядке.

– Я уже говорил: это относительно безопасный район.

Геер закинул за плечи походный рюкзак, потом задрал рукав, нажал на тавро медиума, и «Татра» стала быстро выцветать, пока совсем не исчезла из вида.

– Идем.

Они двинулись через Калужскую площадь, покрытую чахлыми березами. Откуда ни возьмись снова набежал туман, и у тумана этого по-прежнему был странный оттенок – он мерцал серебристым цветом, словно был насыщен серебряной пылью. Вдалеке Егор увидел золотую маковку церкви Иоанна Воина, ободряюще сверкнувшую в мертвом серебристом тумане.

Егор вдруг вспомнил, как однажды летом возвращался через Калужскую площадь из ресторана «Панчо Вилья» с тремя подвыпившими друзьями. И как возле памятника Ленину они присоединились к компании парней и девчонок с гитарами и два часа подряд горланили с ними песни. Веселое было время, безбашенное.

Вспомнил он и одно трогательное свидание в японском суши-баре «Гин-но Таки», тоже тут неподалеку.

– Знаешь, за что я тебя люблю? – спросила его тогда прекрасная девушка с розовой прядью в русых волосах.

– За что?

– За то, что ты надежный. – Синие глаза смотрели на него преданно и ласково. – Ты ведь никогда не сделаешь мне больно, правда?

– Правда.

Но – сделал. И не ей одной. Егор вздохнул, потянулся было в карман за сигаретами, но вспомнил, что не курит, и вздохнул еще тяжелее.

– Почему мы бросили машину? – спросил он, поглядывая на клубы тумана, скрывающие часть улицы. – Дорога здесь ничуть не хуже, чем возле буферной зоны.

– Оптина не любит технику, – ответил Геер, уверенно шагая по рябому от выбоин тротуару. – Если бы путь был далеким, я бы рискнул. А так… – Он пожал плечами. – Безопаснее будет своим ходом.

– Оружие мы, однако, не бросили, – заметил Волчок. – А это тоже техника.

– К оружию Оптина относится хорошо. Можно даже сказать, она его любит.

Егор взглянул на медиума с удивлением.

– И в чем это выражается? – уточнил он.

– Файерганы здесь никогда не дают осечек. А пули почти всегда попадают в цель.

Егор обдумал его слова и поинтересовался:

– Как ты думаешь, почему так?

Медиум пожал плечами:

– Не знаю. Но Оптина появилась на Земле благодаря войне. Быть может, она помнит об этом. А может быть, ей нравится смерть.

– Ты говоришь об Оптине, словно о живом существе.

Медиум хмыкнул:

– Да, наверное. Но ведь случается, что и саперы разговаривают с бомбой, которую разминируют. Для них она тоже живая. И если к ней проявить неуважение, она может обидеться.

Егор улыбнулся.

– Ты очень мудрый парень, Геер.

Медиум несколько шагов прошел молча, а потом негромко проговорил:

– Про медиумов говорят, что они видят людей насквозь. Но с тобой у меня ничего не получается. В твоей ауре полно дыр и лакун, которые я не могу объяснить.

Егор пожал плечами и небрежно пояснил:

– Стоит ли удивляться, я ведь полвека был мертв. Скажи спасибо, что у меня вообще есть аура. Хоть и дырявая.

– Может быть, – неопределенно пробормотал Геер.

«Но сквозь эти дыры мне видится Тьма», – хотел было добавить он, однако сдержался.

– Я всего лишь наемный работник, – сказал Геер, словно оправдываясь за свои мысли. – Ты заплатил мне деньги, я пытаюсь их отработать. Вот и все.

Вдруг медиум остановился и уставился на что-то. Егор проследил за его взглядом и озабоченно нахмурился. Из серебристого тумана вышли три человеческие фигуры.

Незнакомцы были одеты в потертые куртки и военные штаны. У каждого на боку – кобура с файерганом и ножны с торчащей из них рукоятью лазерного тесака. На головах – черные шапочки. У самого рослого, помимо пистолета, висела на плече штурмовая винтовка. Лицо его было обветрено и заросло двухнедельной русой бородой. Глаза, серые, холодные, цепкие, смотрели на Геера и Волчка с ледяным спокойствием.

Немая сцена продолжалась несколько секунд, потом обветренные губы верзилы растянулись в улыбку, и он неожиданно чистым и молодым голосом произнес:

– Здравствуй, медиум Геер.

– Здравствуй, кочевник Кнут, – последовал ответ.

Из пластиковой кобуры, висевшей на его правом бедре, торчала обрезиненная рукоять огромного револьвера, и медиум Геер знал этот «ствол». «Магнум С5», модифицированная модель старинного револьвера, семь патронов в барабане, калибр – десять и три. Одним выстрелом можно снести человеку голову до самого пупка.

– Рад, что ты все еще жив, – продолжая улыбаться, сказал Кнут.

– Многие живы, – спокойно ответил Геер. – Даже те, кто не должен.

Кнут хмыкнул, скользнул взглядом по долговязой фигуре Егора Волкова и спросил:

– А это кто с тобой?

– Мой друг.

– Понятно. Значит, ты опять в деле.

Несколько секунд Геер и Кнут молчали, глядя друг другу в глаза. Его ауру Геер разглядеть не мог. Он был очень силен, этот кочевник Кнут. Пожалуй, самый сильный из всех кочевников, которых Геер встречал на дорогах судьбы. И самый опасный.

Кнут прищурил серые глаза, отчего по его обветренному лицу разбежалась сетка морщинок, и спросил:

– Тебе не кажется, что ты зачастил в Оптину?

Геер ничего не ответил. Тогда Кнут продолжил:

– Ты знаешь, медиум, есть определенная квота.

– Ты тоже знаешь, что я никогда не одобрял квот, – ответил Геер спокойно.

Они продолжали внимательно следить друг за другом.

– Ты большой упрямец, Геер, – не менее спокойно заметил Кнут. – Мы с тобой люди старого поколения. Можно сказать – ушедшей эпохи. Но новая эпоха диктует свои правила, и ты должен с этим считаться.

– Должен, – согласился Геер. – Но не стану.

– Ты, должно быть, знаешь, что эти правила установили эволоиды.

– Знаю. Но мы с тобой никогда не прислушивались к приказам эволоидов, верно?

Они снова помолчали. Егор внимательно следил за спутниками Кнута, двумя головорезами с безжалостными физиономиями.

– Ты также знаешь, что два месяца назад Сенат внес меня в списки рейнджеров. Верно?

– Верно, знаю, – кивнул Геер.

Кнут прищурил серые глаза.

– А сказать тебе, что знаю я, медиум?

– Ну?

– Тебя ищут, Геер.

– И что с того?

– Ничего. Кроме того, что за твою голову обещана награда. Три тысячи скинов за мертвого, четыре – за живого. Огромная сумма даже для таких парней, как мы, верно?

Тогда Геер тоже улыбнулся.

– Давно ли ты стал охотником за головами, Кнут? – спокойно поинтересовался он.

– С тех пор, как я увидел цифру с тремя нулями под твоей сканографией. – Кочевник облизнул губы, а потом спросил голосом легкомысленным, почти шутливым, словно речь шла о каком-то незначительном пустяке: – Что, если я достану револьвер и отстрелю тебе голову?

– Можешь попробовать, – ответил Геер.

И снова пауза длилась несколько секунд, а потом Кнут сказал:

– Медиумы – крутые ребята. Ты узнаешь, что я собираюсь сделать, еще до того, как я это сделаю, верно?

– Если знаешь, то зачем спрашиваешь?

Пауза длилась еще секунду, а потом кочевники выхватили оружие, и сделали они это так быстро, что Геер едва успел коснуться пальцами рукоятки своей «беретты».

«Конец!» – успело пронестись у него в голове, а потом все потонуло в грохоте выстрелов.

Когда дым рассеялся, взору медиума предстала жуткая картина. Два кочевника лежали на земле в лужах багровой жидкости. Из их развороченных выстрелами тел торчали жесткие веточки искусственных сосудов. У одного из них голова почти полностью отделилась от тела, но глаза его смотрели в серое небо и ритмично хлопали ресницами.

Кнут все еще стоял на ногах и растерянно пялился на дыру у себя в груди. У дыры были запекшиеся края, и сквозь нее виднелся фасад дома, который находился за спиной у Кнута.

Геер оглянулся. Егор Волков стоял на прежнем месте, и руки его были по-прежнему опущены в карманы пальто. Вид у него был спокойный, лишь худощавое лицо слегка побледнело. В пальто, на уровне правого кармана, темнела небольшая прожженная дырочка, и из нее все еще сочился сизый дымок.

В этот момент кочевник Кнут рухнул на землю. Геер посмотрел на кочевника, но тут же снова перевел взгляд на своего ведомого. Тот с невозмутимым видом вынул из кармана «глок», взглянул на него, потом поднял глаза на медиума и сказал:

– Отличное оружие, Геер. Спасибо.

Медиум сглотнул слюну.

– А ты, я вижу, стреляешь, не вынимая рук из карманов?

Егор усмехнулся:

– Эффектно, правда?

– Главное, что эффективно. Три выстрела – три трупа. Не каждый день такое увидишь.

Взгляды медиума и его ведомого встретились. Егор дернул уголками губ и сказал:

– Вероятно, мне просто повезло.

Тут кочевник Кнут, лежащий на земле, тихо застонал. Взгляды путешественников устремились на него.

Главарь кочевников был еще жив. Он усмехнулся обескровленными губами и пробормотал:

– Лучше добей меня, медиум…

– Я не добиваю медведя в его берлоге, – сказал Геер.

Кнут поморщился от боли в простреленной груди и хрипло выдохнул:

– Я тебя достану.

– Не советую.

Глаза Кнута закрылись, и он замер. Геер повернулся к ведомому.

– Нам пора идти.

– Да, конечно.

Егор проверил магазин «глока», защелкнул его на место и сунул пистолет в карман.

Когда они отошли от поверженных противников метров на триста, Егор негромко поинтересовался:

– Что случилось, медиум? Предчувствие подвело?

Геер нахмурился, было видно, что этот разговор ему неприятен.

– Когда имеешь дело с кочевниками, предчувствия не помогают, – объяснил он. – Они умеют блокировать свою ауру. И в голову к ним не залезешь.

Егор покосился на медиума своими желтоватыми, недобрыми глазами и уточнил:

– Они не люди, верно?

Геер покачал головой:

– Не совсем. У некоторых из них тела на девяносто процентов состоят из имплантатов. Причем это касается и содержимого черепной коробки.

– И никакого отторжения? – удивился Егор.

Медиум усмехнулся:

– Такая уж у них особенность.

– Что?

– В какой-то момент каждый из них был лишен какой-то части тела и получил взамен искусственный орган. И вдруг обнаружил, что новый орган быстро прижился и стал телу… родным.

– Особый вид мутации? – уточнил Егор.

Медиум кивнул:

– Да.

Волчок обдумал услышанную информацию и с легкой усмешкой предположил:

– Должно быть, эти черти считают себя бессмертными.

– Не без этого, – подтвердил Геер.

Медиум знал, что говорит. И он знал, что сейчас происходит у них за спинами. Кнут наверняка уже раскусил ампулу с нанорегенератором. Маленькие строители, каждый размером с атом, уже латают его сломанные кости и наращивают мускулатуру.

Главное для Кнута – обрести хотя бы минимальную жизнеспособность. Потом он дотащится до своего логова, и хирурги-наемники заменят ему те органы, что не смогли восстановиться, искусственными. Да и дружки его не безнадежны. Тот, у которого оторванная башка хлопала глазами, тоже вполне может восстановиться.

Впрочем, Кнуту не позавидуешь. Восстановление тела после такого сильного ранения – процесс мучительный. И чтобы нанороботам было из чего строить ткани, ему нужно что-нибудь съесть. А это не просто, когда у тебя нет половины желудка.

Как бы в подтверждение его мыслей издалека донесся полный боли крик.

Егор вздрогнул, тревожно посмотрел на Геера и спросил:

– Значит, у них есть шанс восстановиться и на этот раз?

Медиум насупился и ответил:

– У них всегда есть шанс. Но лучше о них не думать. Впереди будут и другие испытания.

5

Геер не обманул – следующее испытание не заставило себя долго ждать. Едва они миновали Крымский тупик, как медиум схватил Егора за рукав и хрипло прошептал:

– Прячемся!

И затащил его за угол дома.

– Ты что-то увидел? – быстро спросил Волчок.

Медиум качнул головой:

– Нет. Но я чувствую опасность. Дай мне минуту, чтобы сосредоточиться.

Геер прислонился спиной к стене многоэтажки и закрыл глаза. Волчок терпеливо ждал. Наконец медиум открыл глаза и сказал:

– Плохо дело. Впереди враги.

– Опять кочевники?

Он покачал головой:

– Хуже. Кровожадные твари. – Геер достал из рюкзака пластиковую коробочку и протянул Егору: – Натри этим лицо, шею и руки. Мазь цепкая, просто так не сотрется.

– Для чего это?

– У тех, кто поджидает нас впереди, тепловизорное зрение. Мазь понизит температуру на поверхности кожи.

– Что это за твари? – осведомился Егор.

Медиум хмыкнул.

– Те, с которыми ты мечтал встретиться.

Лицо Волчка напряглось.

– Существа из другого мира? – спросил он, понизив голос.

– Да. Натирайся скорей и передай мне банку.

Егор сделал, как он велел. Мазь была без цвета и запаха, но коже от нее было неприятно. Словно пальцы, щеки и шею стянули тонким полиэтиленом.

– Мы не можем их обойти? – спросил Егор, передавая баночку с мазью Гееру.

Медиум покачал головой:

– Нет. Слева и справа – зоны неизведанного. О них никто ничего не знает, но любой, кто туда попадает, уже не возвращается обратно.

– Но ты говорил, что сверхъестественные твари не заходят в эту часть города, – напомнил Волчок.

Геер вздохнул.

– Раньше не заходили. Но теперь, видимо, заходят. Надеюсь, нам удастся прокрасться незамеченными.

Егор и Геер укрылись за грудой ржавого железа. Должно быть, несколько десятков лет назад здесь произошла большая авария, и эти ржавые «окаменелости» – все, что осталось от машин.

– Можете выглянуть, только осторожно, – сказал Геер.

Волчок выглянул из-за железа и посмотрел на тварей, роющихся в ржавых мусорных баках. Тварей было четверо, и выглядели они как бродячие псы, только начисто лишенные шерсти. Кожа у них желтовато-розовая, а там, где полагалось быть ушам, виднелись небольшие кожистые бугорки-наросты с пульсирующими маленькими отверстиями. Глаз у тварей совсем не было. Существа рылись в наростах мусора, то и дело вырывая что-то и перемалывая зубами, которые казались железными.

– Кто это? – тихо спросил Егор. – Собаки?

– Не совсем, – так же тихо ответил Геер.

– Выглядят, как собаки.

– Так удобнее шариться по помойкам. Это звери-пластификаты. Они могут менять форму тела.

Егор посмотрел на пластификатов внимательнее. Вероятно, только сейчас он отметил странную подвижность и как бы эластичность их суставов и удивительную мобильность мышц, которые буграми перекатывались под голой кожей.

– Что они там выискивают? – прошептал Егор.

– Все подряд. Они могут получать энергию из любой дряни. От гнилого куска мяса, от старых батареек, от ржавого обрезка трубы.

– Удивительная способность. Но какие же крепкие у них должны быть зубы!

Геер поморщился при воспоминании о страшных зубах пластификатов. Эти зубы по крепости не уступали алмазам. Человеческую кость они перекусывали, как сухую травинку, а человеческий череп в зубах пса-пластификата лопался, как яичная скорлупка. Гееру пару раз приходилось это наблюдать.

И вдруг один из пластификатов поднял голову и принюхался.

– Они что-то учуяли?

– Не знаю.

Твари повернулись в сторону ржавых автомобилей, и тела их стали стремительно меняться. Суставы с тихим щелканьем стали выворачиваться, лапы – удлиняться, морды – вытягиваться. Мышцы волнами перекатывались под кожей, перестраивая структуру всего тела, скапливаясь твердыми буграми в лапах, шее, грудной клетке и челюстях.

Пластификаты, превратившись в уродливых чудовищ на длинных и мускулистых ногах и с огромными, вытянутыми челюстями, похожими на клювы, усеянные зубами, двинулись к груде ржавого железа, за которой прятались Геер и Волчок.

– Придется принять бой, – хрипло проговорил медиум, и в руке у него угрожающе блеснул ствол «беретты».

– Как же они нас учуяли? – Волчок тоже достал из кармана свой модифицированный «глок».

– Не знаю. Но это уже неважно. Я попробую их отвлечь и увести в сторону, а ты беги вперед. Встретимся возле Парка Искусств. Там зона стабильности, и эти твари туда не сунутся.

– Может, лучше вместе примем бой? – спросил Егор, которого перспектива одиночного заячьего бегства не очень-то устраивала.

Геер покачал вихрастой головой:

– Нет. Мне легче будет уйти одному. Через переулки.

– Ну, хорошо, – нехотя согласился Волчок.

– Как только я выскочу – начинай считать. Досчитаешь до пяти – и деру. Готов?

– Да.

Медиум тихо что-то прошептал, словно бы помолился перед трудным боем, после чего резко поднялся в полный рост и открыл по тварям-пластификатам огонь.

Волчок мысленно досчитал до пяти и тоже поднялся, сжимая рукоять «глока» двумя руками. Ни Геера, ни потусторонних тварей он не увидел. Перебраться через ржавые машины было делом двух секунд, а потом Егор понесся по пустому тротуару во весь дух.

Пробежав метров сто, он услышал позади топот. Оглянувшись на бегу, Волчок увидел трех чудовищ-пластификатов, несущихся за ним следом. Егор развернулся и открыл шквальный огонь из файергана.

Первый из пластификатов был в пяти метрах от Егора, когда в него попал огненный заряд. Тварь покачнулась, но не упала и даже не остановилась, лишь слегка замедлила ход.

Второй пластификат взвыл – такого кошмарного звука Волчку никогда не приходилось слышать раньше. Тварь остановилась и уставилась на Волчка красными глазами, в которых Волчок разглядел лишь злобу и несокрушимую ненависть, но никак не страх.

Третий зверь сумел увернуться от заряда и теперь крупными прыжками приближался к Волчку.

Егор отбросил «глок», сунул руку в карман и достал два «кубика», которые дал ему медиум. Сковырнул ногтем чеку на одном, на втором, и швырнул их под ноги наступающим тварям. Затем быстро распластался на асфальте и прикрыл уши ладонями.

Как ни странно, грохота взрывов Волчок не услышал, лишь асфальт под ним дважды вздрогнул, как живое существо. Волчок убрал руки от головы, оглянулся и взглянул на чудовищ. Его взгляду открылось изумительное и отвратительное зрелище. Куски тел пластификатов, разлетевшиеся на много метров вокруг, шевелились на земле, скребли отросшими коготками, цеплялись за щели и выбоины в асфальте и подтягивались друг к другу, чтобы вновь соединиться в одно целое.

Ближайший из кусков плоти быстро подполз к Егору и вытянул лапы, усыпанные крючковатыми иглами, намереваясь вонзить их Волчку в ботинок. Егор вскочил на ноги и сильным пинком отшвырнул гадину к стене дома.

Тут и прочие куски плоти, отвратительно скребя по асфальту, поползли к нему, словно только сейчас сообразили, что дичь по-прежнему здесь. Многие куски, соединившись с другими, отращивали себе уродливые когтистые лапы и ковыляли на них к Егору.

Несколько кусков покрупнее объединись в целое и снова приняли вид небольшой собаки. Из ее мясистой, обтянутой желтоватой кожей спины выпростались два голых, перепончатых крыла.

Должно быть, между фрагментами тел чудовищ-пластификатов существовала ментальная связь, потому что другие скопления плоти – большие и малые – словно получив подсказку, тут же стали отращивать из своих шевелящихся масс крылья. Прошло несколько секунд, и вот уже десятки невиданных тварей, создав себя из разрозненных кусков плоти, взвились в воздух и устремились к Егору.

– Дьявол! – хрипло проговорил он и выхватил из ножен лазерный клинок, готовясь встретить атакующих тварей лицом к лицу.

Но воспользоваться своим лазерным ножом Волчок не успел. Лицо его вдруг обдало жаром. Облако пыли, поднятое ударной волной, взвилось с земли и забило Волчку глаза.

Ударил второй заряд. Взрывная волна швырнула Волчка на асфальт, и он упал боком на какие-то железки, но тут же вскочил на ноги, готовый продолжать бой. Однако не пришлось. В радиусе тридцати метров асфальт был усыпан пузырящимися красными ошметками, в которые превратилась плоть пластификатов.

– Кажется, конец. – Медиум Геер, стоявший рядом с Егором, вытер рукавом плаща потный, испачканный мазутом лоб.

– Как ты это сделал? – спросил Егор.

– Выставил файерган на максимальный заряд, – ответил Геер. Усмехнулся невесело и добавил: – Рискованная штука, если учесть, что файерган самодельный.

– Ты говорил, что в Оптине не бывает осечек, – напомнил Егор.

Медиум хмыкнул и сказал:

– Я также говорил, что Оптина любит смерть.