Текст книги "Загадка назойливых звонков"

– Так что, – сказал в заключение учитель, – советую как следует браться за дело.

– Уж мы возьмемся, Андрей Станиславович! – с жаром проговорила Моя Длина.

– Вот и хорошо, – стараясь не встречаться с ней взглядом, ответил учитель.

– Было бы о чем говорить, – послышалась пренебрежительная реплика с задней парты.

Все обернулись. Вадик Богданов со снисходительной усмешкой глядел на Андрея Станиславовича.

– Что ты имеешь в виду? – спросил классный руководитель десятого «Б».

– Что имею, то и сказал, – презрительно бросил Вадик.

– А чуть подробней нельзя? – обратился к нему Андрей Станиславович.

– Можно, если хотите, – продолжал новенький. – Вот вы сказали «браться за дело», «большая ответственность»… Можно подумать, у вас тут какая-то крутая школа. Толку-то… Все равно ни в один нормальный институт без репетиторов не поступишь.

– Нормальная у нас школа, – разозлилась Моя Длина.

– А если кому-то не нравится, то не фига было к нам приходить, – расправил широкие плечи признанный силач класса Боря Савушкин.

– Тебя не спросил, – скользнув по нему высокомерным взглядом, отозвался Вадик Богданов.

– Ты-то, наверное, не спросил, а вот я у тебя после уроков, наверное, спрошу, – пообещал Боря.

Класс на мгновение замер. Всей две тысячи первой школе было известно: бурное содружество «В» никогда не дает себя в обиду. То есть между собой у них иногда возникали локальные конфликты. Однако когда затрагивалась честь класса, содружество «В» превращалось в несокрушимый монолит. Атмосфера явно становилась напряженной. Однако Вадика это, похоже, совершенно не трогало. Зато Андрей Станиславович про себя отметил, что, кажется, новый учебный год будет и впрямь куда сложнее предыдущих.

Компания с Большой Спасской тоже кое-что заметила. Две новенькие девочки, которые в начале классного часа с интересом разглядывали Андрея Станиславовича, теперь переключились на Вадика. У того был очень довольный вид. Чувствовалось, что он привык находиться в центре внимания.

Боре Савушкину новенький все сильнее не нравился. Он уже было раскрыл рот, чтобы назначить Вадику встречу после уроков возле школы, но Андрей Станиславович вмешался:

– А ну, прекратите! В конце концов, каждый имеет право на свое мнение.

– Вот это правильно! – хохотнул Вадик. – Так сказать, демократия в действии.

Теперь на него смотрели не только новенькие, но даже и несколько ребят из бывшего «Б».

– Только насчет репетиторов ты не совсем прав, – усмехнулся Андрей Станиславович. – У нас из прошлогоднего выпуска много ребят просто так поступило.

– Да, да. Слыхали, – недоверчиво покачал головой Вадик.

– Некоторым и репетиторы не помогают, – продолжал Андрей Станиславович.

На это у Вадика не нашлось что ответить. Дальше классный час шел своим чередом, однако у Компании с Большой Спасской после первого дня остался какой-то неприятный осадок. Каждый из пятерых нет-нет, да и ловил себя на мысли, что лучше бы этот Вадик попал в другой класс.

Второго сентября опасения их подтвердились. На большой перемене весь класс высыпал во двор. Вадик Богданов с новенькими и несколькими ребятами из бывшего «Б» расположился немного поодаль от Компании с Большой Спасской. Какое-то время спустя Таня снова почувствовала на себе его пристальный взгляд. Она демонстративно повернулась спиной к Вадику. «Только бы Олег не заметил», – в отчаянии подумала она. Но Олег, к счастью, пока был занят общей беседой.

– Ты согласна со мной? – донесся до Тани голос Моей Длины.

– Ну да, – на всякий случай согласилась Таня, которая не расслышала, о чем речь.

Олег с изумлением на нее посмотрел. А Катя, иронично сощурившись, произнесла нараспев:

– Ну ты, подруга, даешь!

Таня покраснела. Она уже намеревалась спросить, о чем шла речь, когда со стороны компании Богданова послышался оглушительный хохот.

– Веселятся детишки, – без всякой симпатии проговорила Моя Длина.

– Пускай себе, – отмахнулся Темыч.

Смех несколько поутих. И Вадик громко продолжил:

– Она ему, значит, по морде, а он, как побитая собака…

– Ты это про кого? – заинтересовался долговязый Женька.

– Про нашего классного, – с явной охотой объяснил Вадик.

В его группе снова раздался хохот.

– Андрея не трожь! – грозно выступила Моя Длина.

– Нужно мне его трогать, – сплюнув, ответил Вадик.

– Мое дело предупредить, – продолжала Моя Длина.

– Ах как я испугался, – губы Вадика скривились в ухмылке. – Уже поджилки трясутся.

Кто-то в его группе засмеялся. Моя Длина, сжав кулаки, двинулась по направлению к ним. Пашков – за ней. Но тут раздался звонок.

Богданов, ухмыльнувшись, развел руками и двинулся к дверям школы.

– Редкостная скотина, – прошипела Моя Длина. – Ну, ничего. Он еще у меня попляшет.

– Ты, Машка, предоставь это мне, – тут же вмешался Пашков. – Мы с ним поговорим как мужик с мужиком.

– Утихни, ребенок, – не поддержала его благородного порыва Школьникова. – Раз он Андрюшу задел, я с этим гадом сама разберусь.

Компания с Большой Спасской обменялась выразительными взглядами. Они знали, что Школьникова никому и никогда не позволит безнаказанно насмехаться над Андреем Станиславовичем.

Правда, в тот день больше ничего не произошло. Пока что Моя Длина ограничивалась лишь исполненными ярости взглядами в адрес Вадика. Тот изображал, что ему очень страшно, однако тоже по каким-то причинам удерживался от прямых выпадов. Но, несмотря на это, Компания с Большой Спасской явственно ощущала, как накаляется атмосфера в классе. Прежде у них такого никогда не случалось.

Вот почему теперь, третьего сентября, семеро друзей с таким неудовольствием поглядели на табличку, где значилось, что их класс отныне именуется десятым «Б».

– Ничто не вечно под луной, – тяжело вздохнул Темыч.

– Ладно тебе, философ, – хлопнул его по плечу Олег. – Пошли на историю. Вон Андрей идет.

Ребята проследили за взглядом мальчика. Со стороны учительской к ним приближался бодрой походкой Андрей Станиславович.

Глава III
Коварная стена

Во время учебного дня семеро друзей так и не возвращались к странным звонкам в Таниной квартире. Андрей Станиславович рассказывал на уроке о франко-прусской войне, и все в классе писали конспекты. Другие учителя тоже принялись объяснять новые темы. А на переменах Компанию с Большой Спасской то и дело призывал на помощь кто-нибудь из преподавателей. Биологичка заставила их таскать в кабинет новые муляжи частей человеческого тела и органов. Грузчики, бросив их в вестибюле, уехали. Кате и Тане досталось по огромной ноге с устрашающе натуралистическими венами и сухожилиями. Моя Длина волокла руки. Женька сгреб в охапку какие-то органы пищеварения. Олегу досталось еще что-то в этом же роде. Пашков нес голову. А Темыч прижимал к себе огромный муляж человеческого мозга. По этому поводу Катя не преминула заметить:

– Темочка у нас стал таким умным, что мозги в голове уже не умещаются.

– Мало того, что о деле поговорить некогда, так она еще шуточки дурацкие отпускает, – проворчал в ответ мальчик и выронил левое полушарие мозга на пол.

– Неаккуратно ты с разумом обращаешься, – усмехнулась Таня.

Темыч молча подобрал муляж мозга и двинулся по направлению к кабинету биологии.

– Дождемся большой перемены, тогда и поговорим, – обратился к ребятам Олег.

Однако и на большой перемене у них ничего не вышло. Едва она началась, в класс явился заместитель директора по хозяйственной части Арсений Владимирович.

– Ну-ка, пойдемте со мной. Дело есть, – обратился он с заговорщицким видом к семерым друзьям.

– Что такое? – подошли к нему ребята.

– У Михаила Петровича неприятность, – почему-то шепотом сообщил Арсений Владимирович.

– Что, заболел? – немедленно осведомился Темыч.

– Хуже, – покачал головой доблестный заместитель директора по хозяйственной части.

– Неужели умер? – искренне пожалел директора школы Темыч.

– Типун тебе на язык, – спешно принялся разуверять его Арсений Владимирович. – Слава Богу, Петрович наш жив-здоров, но неприятность имеется. Дверь у него в кабинете отвалилась.

Ребята облегченно вздохнули. Директор у них был хороший.

– Она отвалилась, – тем временем продолжал Арсений Владимирович, – а Петровича еще нет. Вот я и думаю: может, мы до его прихода починим? Не хочется его лишний раз травмировать.

Ребята понимающе кивнули. Плачевное техническое состояние школы номер две тысячи один было для директора и его доблестного заместителя самым больным вопросом. Денег на капитальный ремонт все никак не выделяли. Поэтому руководство школы какими-то титаническими усилиями ремонтировало ее по частям. По этому поводу Михаил Петрович часто говорил, что он каждый день собирается на работу, как на войну. То ли потолок рухнет, то ли отопление прорвет, то ли еще что-нибудь.

К началу учебного года Михаилу Петровичу и Арсению Владимировичу удалось наконец справиться с расшатавшимися перекрытиями и отремонтировать одну из двух лестниц, которая, по словам доблестного заместителя по хозяйственной части, «целых два года находилась в простое». Точнее, этой лестницей нельзя было пользоваться, из-за чего перед началом уроков и к концу учебного дня на единственной целой лестнице возникала ужасная давка. Вот почему Михаил Петрович и Арсений Владимирович первого сентября открыли «отремонтированный объект» с красной ленточкой.

И вот теперь новая неудача. Естественно, что Компания с Большой Спасской не могла отказать в помощи Арсению Владимировичу. Тот выбрал в помощники именно этих ребят далеко не случайно. Он уже несколько лет вел в их классе занятия по ОБЖ. И считал Олега и его друзей очень находчивыми в критических ситуациях.

Они спустились вниз.

– Размах разрушения ясен? – указав на директорский кабинет, по-военному четко осведомился Арсений Владимирович.

В прошлом он был кадровым офицером, и командирская закваска, а также бравая выправка сохранились у него по сию пору.

– Вроде понятно, – поглядели ребята на поверженную дверь.

– Я, значит, хотел войти, а она, значит, выпала, – коснулся истории вопроса Арсений Владимирович.

– Раз выпала, сейчас сделаем, – загорелись глаза у Пашкова.

– Может, лучше строителя какого-нибудь позвать? – не был в отличие от Лешки уверен в своих силах Темыч.

– У школы со средствами туго, – напомнил Арсений Владимирович.

– Да тут и делать-то нечего! – бодро воскликнул Женька. – Приставим, прибьем, и порядок.

– Приставить можно, – почесал коротко стриженный затылок доблестный заместитель по хозяйственной части. – А вот с «прибить» возникают определенные трудности.

Тут ребята заметили, что дверь выпала вместе с петлями. А на том месте, где они были привинчены шурупами, зияли огромные рваные дыры.

– Гвоздики подлиннее вгоним, глядишь, куда-нибудь и забьются, – и на сей раз не смутился Женька.

– Не забьются, – покачал головой Арсений Владимирович. – Там, видать, были пустоты в стене. Я измерил стамеской, так она у меня в эту дыру целиком с рукояткой ушла. Ох, – вздохнул он. – Петрович расстроится.

Все задумались. Вдруг рот у Пашкова чуть ли не до ушей растянулся в улыбке.

– Спокойно, Арсений Владимирович, сейчас сделаем, – почему-то глядя при этом не на заместителя директора, а на Мою Длину, произнес Лешка.

– Излагай, Пашков, мы тебя слушаем, – мигом повернулся к нему Арсений Владимирович.

– Ну-у, – не сводя глаз со Школьниковой, многозначительно протянул Пашков. – Если в какой-то поверхности образовалась дыра, а именно к этому месту нужно что-то приделать, необходимо сперва заполнить пространство.

– Свежая мысль, – фыркнула Катя. – По-моему как минимум на Нобелевскую премию тянет.

– Сперва дослушай, а потом говори, – обиделся Лешка.

– Вот именно, – горячо поддержал его Арсений Владимирович. – Между прочим, Пашков пока стратегически правильно мыслит.

– Куда ей понять, – сказал Лешка. – Вот, значит, поэтому мы в эту дырочку сейчас забьем деревяшку, а уж в нее шурупчики ввинтим. И дверочка наша будет сидеть как влитая.

– Ну, Пашков, молодец, – с одобрением поглядел на него Арсений Владимирович. – Недаром мы тебя в школе учим. Если получится, то пятерка по ОБЖ тебе в четверти обеспечена.

– Тогда можете сразу ставить, – уверенно произнес Лешка. – Теперь нужно раздобыть хорошие деревяшки.

– И кувалду, – подхватил Арсений Владимирович. – Эх, – мечтательно произнес он. – Петрович наш явится на работу, а порухи как будто и не бывало.

– Может, мы после уроков этим займемся? – предложил Темыч. – А то у нас сейчас физика.

– Этому только бы на лишнем уроке посидеть! – с возмущением уставился на него долговязый Женька. – А ты подумал, что пока мы будем на физике прохлаждаться, Михаил Петрович придет на работу и очень расстроится.

– Делов тут на пять минут, – подхватил Пашков, который совершенно не собирался упускать пятерку в четверти. – И дверь починить успеем, и на физику попадем.

– А ну, орлы! Вперед! За инструментом! – зычно крикнул Арсений Владимирович. – В случае, если на физику опоздаете, я вам официальное освобождение дам.

– И это правильно! – развеселился Женька. Он никогда не упускал случая увильнуть от уроков.

Вскоре из подсобного помещения были общими усилиями доставлены два бруса из какого-то прочного дерева, кувалда, а также надежные шурупы.

После этого заместитель директора по хозяйственной части, велев ребятам придерживать брус, принялся вколачивать его кувалдой в отверстие.

– Вобьем, – приговаривал он за работой, – лишнее ножовкой отпилим. Затем петли пригоним и дверь навесим. Будет любо-дорого смотреть.

Тут брус во что-то уперся.

– Вроде бы хватит, – констатировал заместитель директора.

Олег, схватившись за выступавшую из стены часть бруса, попробовал ее раскачать. Она ходила из стороны в сторону.

– Вроде шатается, – покачал головой мальчик.

– Если шатается, дверь висеть не будет, – отозвался хозяйственный Темыч.

– Сперва повесим, потом посмотрим, – отмахнулся Женька, который никогда не любил отвлекаться на всякую ерунду.

– Тебе – повесим-посмотрим, а мне – Петровича потом этой дверью прибьет, – не хотелось терять хорошего начальника Арсению Владимировичу.

– Может, еще и не прибьет, – отстаивал свою точку зрения Женька.

– Нет, качаться ничего не должно, – сказал Лешка. – Мы, Пашковы, никогда не халтурим. Уж если за что возьмемся, то делаем на века.

– Очень правильный у тебя подход, – кивнул Арсений Владимирович. – Я бы даже сказал, – государственный.

– Фирма веников не вяжет, – заулыбался Лешка.

И, вдохновленный такой похвалой, предложил:

– Вы, Арсений Владимирович, лучше с ребятами брус как следует подержите, а я сейчас сам вдарю. Тут не столько сила нужна, сколько четкий расчет. Главное, в нужную точку попасть.

– Архимед, – ответил Арсений Владимирович. – Давай. Пробуй.

– Только держите так, чтобы не шаталось.

Осторожному Темычу вдруг почему-то держать брус не захотелось. Отойдя в сторонку, он начал перебирать шурупы.

– А ты, Мартынов, чего отлыниваешь? – осведомился Арсений Владимирович.

– Дверь после навешивать надо? Надо, – солидно ответил Темыч. – Вот я шурупы пока и подберу.

И он склонился над плотницким ящиком.

Позже Темыч уверял, что именно это его и спасло. Арсений Владимирович придерживался другой версии. По его словам, просто Всевышний вмешался вовремя. Во всяком случае, он в тот же день наведался в церковь на Сретенке и поставил целых девять свечей. По одной за каждую спасенную от верной гибели душу.

Предоставив Темычу, который все равно едва дотягивался до места, где должна была находиться верхняя петля, разбирать шурупы, остальные схватились за брус. Лешка, с трудом подняв увесистую кувалду, долго прицеливался. Затем с воинственным кличем вдарил по брусу. Он послушно вошел в стену.

– Вот это работа! – восхитился Арсений Владимирович. – Даже отпиливать ничего не надо.

– Говорю же, – с усталым видом положил на пол кувалду Пашков. – У меня все четко.

Тут в недрах стены что-то хрустнуло. Затем зашуршало. Ребята и заместитель директора прислушались. Стена на мгновение замерла. Потом хруст повторился.

– Мыши, – удрученно произнес Арсений Владимирович. – Теперь сколько…

Что он хотел сказать по поводу мышей, так и осталось тайной. По стене снизу доверху взметнулась молнией зигзагообразная трещина.

– Отходи! – крикнул Арсений Владимирович.

Ребята бросились врассыпную. При этом Пашков налетел на входящего в канцелярию Михаила Петровича и сбил его с ног.

Тут раздался ужасающий грохот. Густая белая туча сперва взметнулась под потолок, а затем, словно ядерный гриб, низринулась на присутствующих.

– Землетрясение! – закричал примятый Пашковым директор школы. – Надо срочно эвакуировать верхние этажи! Где Арсений Владимирович?

– Тут я, Петрович, – послышался из-за пыльной завесы голос доблестного заместителя. – Успокойся. Никакого землетрясения нет.

Впрочем, Михаил Петрович уже и сам почувствовал, что вроде пол под ним не колеблется. Освободившись от Пашкова, он с трудом поднялся на ноги. Пашков тоже вскочил.

– Здравствуйте, Михаил Петрович, – вежливо поприветствовал он директора. – Как поживаете?

– Это ты, Пашков? – узнал его Михаил Петрович. – Почему не на уроке?

– Да мы… вообще… – замялся Лешка.

Тут директор, отделавшись от первого потрясения, закричал:

– Что тут происходит?

Теперь все уже могли достаточно разглядеть друг друга. Можно было подумать, что их кто-то щедро припорошил мукой. На белом фоне выделялись только глаза. Половины стены, которая еще недавно отделяла канцелярию от директорского кабинета, больше не существовало. Пол был усыпан обломками дранки, штукатурки, кирпичей.

– Та-ак, – уставился на мучнисто-белые лица директор. – Бывший «В». Хорошо учебный год начали.

– Это не мы, это вот… – указал Женька туда, где еще недавно стояла стена.

– Ну-ка, пойдемте ко мне в кабинетик, – подчеркнуто ласковым голосом произнес директор.

– Да кабинет твой, Петрович, одно название, – вмешался Арсений Владимирович. – Давай тут и потолкуем.

– С тобой, Арсений Владимирович, я потолкую отдельно, – тщетно пытаясь очистить костюм, пообещал директор.

– Да ты, Петрович, пойми, – жалобно отозвался заместитель. – Мы с ребятами, вроде, это… сюрприз готовили. Чтобы ты понапрасну не волновался.

– Хороший сюрприз, – ответил директор. – И благодарность вам тоже будет соответствующая.

Тут он полез в карман и с брезгливым видом выбросил оттуда кусок штукатурки.

– Все-таки давайте пройдем в кабинетик, – повторил он.

– Как скажешь, – вздохнул Арсений Владимирович.

Пашков тоже вздохнул. Ему было ясно: пятерки по ОБЖ в этой четверти не получится.

На физику семеро друзей так и не попали. Михаил Петрович довольно долго продержал ребят у себя в кабинете. Вернее, в том, что от него осталось. Тщательно разобравшись в обстоятельствах дела, директор подвел итог. Речь его была сурова и многословна. Суть выступления Михаила Петровича сводилась к тому, что «благими намерениями вымощена дорога в ад. Поэтому, прежде чем браться за какое-то дело, следует пораскинуть мозгами». Произнеся эту сентенцию, директор отпустил друзей восвояси. Арсений Владимирович остался. Чувствовалось, что им с Михаилом Петровичем предстоит серьезный мужской разговор.

Отсидев еще один урок, ребята пошли домой.

– Сейчас погуляем с Вульфом, – остановился Олег возле металлических ворот, за которыми стояла двенадцатиэтажная башня из розового кирпича, где находилась его квартира. – А потом все обсудим как следует.

– А пожрать? – хищно блеснули глаза у долговязого Женьки.

– Начинается, – вздохнула Катя.

– А чего тут такого? – искренне удивился Женька. – Мы ведь даже в буфет сегодня не попали.

– Если бы даже и попали, ты все равно бы уже проголодался, – заметил Темыч.

– Ну и что, – не стал спорить Женька, бурно растущий организм которого и впрямь требовал чуть ли не круглосуточной подпитки.

– Я, кстати, тоже, пожалуй, зайду пообедать, – сказал Пашков.

– Лешеньке надо, – с самым что ни на есть издевательским видом проговорила Катя. – Лешенька устал. Он кувалдочкой разрушил большую стенку в кабинетике Михаила Петровича.

Вся компания, кроме Пашкова, расхохоталась.

– Это не я виноват, а Арсений, – с чувством собственного достоинства принялся объяснять Лешка. – Надо было предупредить, что это не стена, а одно недоразумение. Но вообще-то, – убежденно добавил мальчик, – я лично теперь даже рад, что разрушил ее. Она все равно в любой момент могла упасть. И тогда бы действительно кого-нибудь прибило. Ладно, Олег, я у тебя буду через час.

Пашков скорым шагом двинулся по направлению к Садовому кольцу, где стоял его дом.

– Р-ребенок, – высокомерно процедила Моя Длина.

Но Лешка, к счастью для себя, ее слов уже не слышал.

Моя Длина сказала, что тоже придет к Олегу через час и, покачивая массивными бедрами, вернулась к школе, откуда можно было дворами выбраться в Докучаев переулок.

– Пожалуй, поднимусь за Вульфом, а потом мы вместе вас проводим, – обратился Олег к остальным.

– Правильно, – добавила Таня.

Вульф был их всеобщим любимцем. Кстати, именно он навел их два года назад на первое расследование. Позже, благодаря его чуткому носу, ребята сумели вызволить из беды Олега. Тот после этого стал особенно гордиться своим псом. Вульф же после Олега и Беляевых-старших больше всего на свете любил Таню.

Вот почему, едва появившись на улице, пес первым делом облизал девочке руки. А когда она нагнулась к нему, то и лицо.

– Ладно. Пошли, – поторопил Женька. – Время не ждет.

– Женьке не терпится залезть в холодильник, – улыбнулась Таня.

– Не, – покачал головой долговязый мальчик. – Мне мать все на плите оставила. И суп. И второе.

– Идемте! – первым зашагал вперед Олег. – Иначе Женька, чего доброго, кого-нибудь из нас сейчас съест!

Достигнув угла Портняжного переулка, они свернули направо и пустились вниз по Большой Спасской улице. Этот ее отрезок представлял собой весьма необычное явление для центра Москвы. Стоило пешеходу свернуть с Садового кольца и миновать длинное приземистое здание Спасских казарм, выстроенных еще при Екатерине Великой, как он, словно по мановению ока, переносился в какой-нибудь район новостроек. Повсюду, насколько хватало глаз, были хаотично разбросаны панельные многоэтажки. Лишь несколько уцелевших особняков и доходных домов конца прошлого века не давали окончательно забыть, что это все-таки исторический центр столицы.

Впрочем, Олег, Женька, Темыч, Катя и Таня иной Большой Спасской не помнили. Хотя жили тут с самого рождения. Затем оказались в одной младшей группе детского сада, а когда настало время, пошли в первый класс «В» две тысячи первой школы. И вот теперь уже учились в десятом.

Компания с Большой Спасской миновала гостиницу «Волга», ресторан «На задворках», с которым у них было связано одно из расследований, и итальянскую химчистку, почему-то носившую вполне русское имя «Анюта». Дальше тянулся дом, обсаженный деревьями и кустарником. Вульфу тут всегда очень нравилось. Задерживаясь возле каждого дерева, он начал сосредоточенно оставлять какие-то одному ему ведомые, но, по-видимому, крайне важные послания окрестным собакам.

– И чего это он у тебя всегда так гуляет медленно, – запрыгал от нетерпения на месте Женька.

– Подождешь, – строго взглянула на него Таня. – Вульфа, между прочим, всего три раза выводят из дома.

Женька с безнадежным видом махнул рукой и принялся расхаживать взад-вперед. Во-первых, потому что органически не переносил неподвижности. А во-вторых, сейчас всей душой рвался к обеду, который ждал его на плите.

Какое-то время спустя Олег тоже не выдержал.

– Пошли, Вульф. Некогда.

Пес ответил ему укоряющим взглядом, однако послушался. Ребята дошли до Спасского тупика, вдоль которого вытянулся широкий многоподъездный дом. Катя и Женька жили во втором подъезде, а Таня и Темыч – в четвертом.

– Ну, пока, – первым скрылся за дверью Женька.

– Мне тоже пора, – страдальчески вздохнула Катя. – У меня сегодня только бабушка дома. Так что обед еще тот предстоит.

Олег, Таня и Темыч понимающе кивнули. Катина бабушка была в прошлом известной актрисой. И, так как давно уже вышла на пенсию, испытывала острую нехватку поклонников. Катины родители целыми днями пропадали на работе. Поэтому, за неимением никого другого, бабушка изводила внучку пространнейшими воспоминаниями о былой славе.

– Пойду, – еще раз вздохнула девочка. – Чем раньше она начнет, тем скорее освобожусь.

И она проследовала в тот же подъезд, что и Женька.

– Олег, твой папа с партнерами-то поговорил? – вдруг вспомнилось Тане.

– В результате да, – поправил тот съехавшие на кончик носа очки.

– Почему в результате? – поинтересовался дотошный Тема.

– Потому, что они позвонили не в шесть, а в восемь.

– Ко-ошмар! – воскликнула Таня. Ей был хорошо известен взрывной характер Бориса Олеговича.

– Предок сперва говорил, что сделка наверняка прогорела, – продолжал рассказ Олег. – Потом начал во всем обвинять нас с тобой.

– Мы-то при чем? – удивилась Таня.

Но у Беляева-старшего выходило так, что если бы Таня не подняла его среди ночи с постели, то иностранные партнеры обязательно позвонили бы. Прождав еще полчаса, он объявил, что больше всего виноваты «дурацкие расследования», которые его «охламон-сын» ведет вместе с такими же «охламонами-друзьями», в результате чего все они когда-нибудь сложат головы. И тогда его, Беляева-старшего, усилия будут затрачены зря. Ибо фирма никому не достанется.

Тут, на счастье Олега, наконец, раздался долгожданный звонок. Беседа с партнерами прошла как-то на редкость удачно. И Борис Олегович, ласково похлопав сына по плечу, в самом прекрасном расположении духа отбыл вместе с женой на работу.

– Все хорошо, что хорошо кончается, – выслушав Олега, сказала Таня. – Жаль только, что я вас всех подняла из-за каких-то там идиотов.

– Ты об этих звонках? – спросил Темыч.

– Ну да, – кивнула Таня.

Теперь, при свете дня, воспоминания о прошедшей ночи уже не приводили ее в столь сильный ужас, как прежде.

– Я бы так легкомысленно к этому не относился, – назидательно произнес Темыч.

– Да ну, – улыбнулась девочка. – Думаю, Олег прав. Наверное, кто-то все-таки ошибся номером.

– А я не думаю, – упорствовал Темыч. – Тут еще разобраться надо.

– Разобраться никогда не мешает, – был с ним согласен Олег. – В общем через час встречаемся у меня.

Друзья ушли. Олег потянул за собою Вульфа, и они вместе двинулись вверх по Большой Спасской.

Дома Олег первым делом покормил пса. Затем, открыв холодильник, принялся задумчиво изучать его содержимое. Разогревать обед, оставленный Ниной Ивановной, неохота. Горячее он еще успеет съесть, когда приедут с работы родители. Поэтому Олег бросил в тостер два куска черного хлеба. Затем, когда они поджарились, положил на них по холодной котлете и, запивая апельсиновым соком пополам с минералкой, быстро умял. После этого, прихватив с собой в комнату два банана, Олег, в ожидании друзей, уселся за уроки.

Он заканчивал второй пример по алгебре, когда из передней послышался сигнал домофона. Вульф с лаем кинулся к двери.

– Кто там? – нажав кнопку связи, спросил Олег.

– Открывай скорее! – раздался в ответ взволнованный голос Тани.

Вскоре Таня уже вбежала в переднюю. Вид у нее был испуганный.

– Что случилось? – спросил Олег.

– Опять… звонили, – тяжело переводя дух, ответила девочка и в изнеможении опустилась на сиденье под вешалкой.

– Кто? – не сводил с нее глаз Олег.

– Те самые… Или тот самый, – тихо проговорила Таня. – Или… та самая… Откуда я знаю?

– Опять похоронный марш? – решил уточнить Олег.

– Хуже, – покачала головой девочка.

– Почему хуже? – терялся в догадках Олег.

– Потому, что теперь я знаю, это не просто так.

Таня поднялась на ноги и, повесив на крючок куртку, прошла в гостиную. Вульф тут же устроился рядом с ней на диване. Обычно он в таких случаях клал голову Тане на колени и засыпал. Но сейчас он внимательно и удивленно смотрел на нее. Ему явно передалось волнение девочки.

– Видишь, и он что-то чувствует, – еще сильнее перепугалась Таня.

– Ты лучше расскажи, что случилось, – попросил Олег.

– Я уже говорила.

– Ничего ты не говорила, кроме того, что тебе звонили, – покачал головой мальчик.

– А тебе мало? – с таким возмущением поглядела на него Таня, будто бы это он все подстроил.

– Мне не мало, мне непонятно, – постарался как можно спокойнее ответить Олег. – Расскажи-ка мне все по порядку.

– Сейчас попробую, – ответила девочка. – Значит, позвонили…

– Нет, – перебил Олег. – Рассказывай с того момента, как в квартиру вошла.

Таня согласно кивнула.

– Я вхожу, а мама на кухне пьет кофе. Я ее расспросила о тете Вере.

– Кстати, как она? – поинтересовался Олег.

С Верой Андреевной Компанию с Большой Спасской связывало целых два расследования. Вернее, не с самой Таниной тетей, а с ее галереей-магазином старинных кукол на Сретенке.

– Выздоравливает, – отозвалась Таня. – Она даже сегодня собиралась к себе в галерею. У нее какое-то срочное дело. В общем, – вновь перешла к главной теме девочка, – мама меня покормила обедом, а потом ушла на работу. Тут эти звонки снова и начались.

– Сразу? – внимательно поглядел Олег на Таню.

– Минут через десять, – внесла ясность девочка.

– И что? – задал новый вопрос Олег.

– Два раза молчали и клали трубку. А на третий опять этот мерзкий хохот раздался.

Таня зябко поежилась и умолкла.

– И больше ничего? – не сводил с нее глаз Олег.

– Если бы… – прошептала Таня. – Мне сказали: «Жди ночи». Я такого жуткого голоса никогда не слышала.

– А после этого больше не звонили? – спросил Олег.

– Нет, – тихо отозвалась Таня, – хотя вообще-то не знаю, – тут же уточнила она. – Мне стало так страшно одной… И я сразу к тебе пошла.

– Ясно, – кивнул Олег.

Тут раздались гудки домофона. Хозяин квартиры открыл. Это пришли Женька, Темыч и Катя. Не успели они оказаться в гостиной, как домофон ожил вновь. На сей раз явился Пашков.

– Ну? – окинул он взглядом окружающих. – Какие новости?

– Плохие, – с грустью отозвалась Таня.

– Рассказывайте, – потребовал Лешка.

Таня хотела начать, но Олег жестом остановил ее.

– Машка придет, тогда и расскажешь. Не по десять же раз повторять.

Моя Длина дожидаться себя не заставила. Пять минут спустя она, распространяя вокруг себя аромат духов от Кензо в сочетании с табачным запахом, внеслась в переднюю.

– Извините, мальчики-девочки, опоздала!

Едва оказавшись в гостиной, она выпихнула из кресла Темыча и села туда сама. Мальчик, пробормотав под нос, что, мол, ходят тут всякие, принес себе стул из кухни. То же самое сделал и Лешка. Мебель в гостиной Олега была рассчитана на пять человек. Раньше дивана и двух кресел Компании с Большой Спасской как раз хватало. Когда же к ним присоединились Пашков и Моя Длина, положение несколько усложнилось. Непосредственный Женька однажды даже заметил по этому поводу, что предкам Олега пора покупать новую мебель. Хотя сам-то Женька почти никогда не сидел. Каждые две минуты он от избытка чувств вскакивал на ноги и принимался расхаживать взад-вперед по комнате.