Текст книги "Крылатый сфинкс, печальный цербер"

– Но Кирилл, несмотря на все, и мой сын тоже, – вставил муж, а Наталья закричала:

– Нет, уже не твой! Ты ему больше не отец. Потому что я так решила, я! Тебе это понятно? Как ты мог, Алексей, как ты только мог…

И повесила трубку. Она опасалась, что муж перезвонит, но у него хватило ума не делать этого. Наталья прошлась по коридору, зная, что так просто не успокоится и что ей надо спуститься вниз, на кухню, и выпить травяного чаю, иначе ей не заснуть.

Проходя мимо двери угловой комнаты, она вдруг увидела, что та приоткрыта. Но как такое может быть? Она ведь не только закрыла ее – она заперла ее на замок! И ключ хранился у нее в комнате.

Наталья быстро потянула дверь на себя за ручку. Потом распахнула, ожидая увидеть там, в темноте, все что угодно.

Все что угодно. Например, мертвого мальчика в красной рубашке, с белыми волосами и синими-пресиними глазами.

Но комната было – как иначе-то! – пуста. Шкаф стоял на своем месте – но его дверца была тоже приоткрыта. Хотя Наталья и в этом случае была уверена, что закрывала ее, причем на ключ.

Подойдя к двери шкафа, она, не заглядывая туда и не желая знать, отъехала ли в сторону стенка, служившая проходом в подземелье, громко произнесла:

– Прошу тебя, кем бы ты ни был, оставь меня и в особенности моего сына в покое. Ты слышишь? Оставь! Если тебе так требуется друг, то приходи ко мне. Но не к нему. Тебе это ясно?

Она прислушалась – и не удивилась бы, более того, даже не испугалась бы, если бы из шкафа донесся слабый призрачный голосок. Или вой. Или плач. Или хохот.

Но никакого ответа не последовало.

Наталья повысила голос:

– Я знаю, что ты меня слышишь! Убирайся туда, откуда ты пришел! Раз и навсегда! Моему Кирюше не нужны такие друзья. У него есть другие друзья, новые. И у него есть я. Живи своей жизнью, а мы будем жить своей жизнью. Прошу тебя…

И быстро повернула торчавший из дверцы шкафа ключ. Пулей вылетев в коридор, она закрыла дверь, метнулась к себе в комнату – и нашла ключ от угловой комнаты там, куда его и положила, в нижнем ящике комода. Вернувшись к двери, она заперла ее и повторила:

– Живи своей жизнью.

И подумала, что это несколько странное обращение к мальчику, который был мертв.

В ту ночь Наталья спала прекрасно, без кошмаров, ни разу не просыпаясь.

– Ну, понимаю, что ты привыкла, конечно, к другому уровню, но вот так ужинают в провинциальных ресторанах, – заявил, увлекая ее за собой, Саша. Они находились перед приземистым, несколько аляповато отштукатуренным зданием.

– О, уровень, конечно, такой, что перед ним все меркнет! – заявила, смеясь, Наталья – и вдруг почувствовала себя свободной.

– Ну, тогда вперед! – подмигнул ей Саша.

Он приехал на пять минут раньше положенного, прибыв вместе с сестрой, которая привезла большую сумку с игрушками и развивающими играми. Кирюша встретил их криками радости и снова повис на Саше.

– Вам ни о чем не надо беспокоиться, – произнесла Ната, ставя на пол сумку. – Так ведь, Кир?

Наталья еле заметно поморщилась – сокращение «Кир» ей ужасно не нравилось. Так звались персидские цари древних времен, причем цари далеко не самые миролюбивые и добрые. А ее сын был Кириллом, так вот!

Говорить это Нате, которая, видимо, с учетом собственного прозвища питала особую любовь к именам-кочерыжкам, она не собиралась. Раз пять предупредив Нату, чтобы та звонила, если что-то случится, в особенности если мальчику сделается плохо, она позволила Саше увести себя к его «Хонде» – старенькой, но ухоженной.

– Мамочка, пока! До скорого! И мне привези тортика немного! – крикнул сын на прощанье, а Гертруда словно в подтверждение тявкнула.

– Да, у нас тут еще собака. Соседская, но соседка в больнице, – стала оправдываться Наталья, но тезка произнесла:

– О, я обожаю собак. А они обожают меня. Так что езжайте с Богом и ни о чем не думайте. Хорошего вам вечера!

Наталья уже сидела в автомобиле, а Саша заводил мотор, когда она посмотрела вбок – и увидела на крыльце свою тезку. И ее лицо снова было искажено странной гримасой, похожей на ту, которую уже видела Наталья во время первой встречи с воспитательницей.

Однако отказываться от похода в ресторан было уже поздно, они катили по улице, и Наталья попыталась расслабиться. Однако не была уверена, что ей это удастся.

И, как оказалось, ошиблась. Ресторанчик был небольшим, однако готовили там божественно. Еда была разномастная, что-то из русской кухни, что-то из восточной, что-то из западной, однако качество было выше всех похвал. Не подкачали и вина – и скоро, замечая, что Саша все подливает ей изысканного белого, Наталья почувствовала, что захмелела.

– Нет, мне больше не надо, – произнесла она. Саша пил только минералку, так как был за рулем.

– Как знаешь, – улыбнулся молодой человек, и его рука вдруг легла поверх кисти Натальи. – Знаешь, Наташа, мне с тобой хорошо, как давно не было.

– Мне тоже, – призналась женщина и решила, что не будет убирать свою руку из-под пятерни Саши. Однако все же сделала это, когда принесли десерт – нежнейшее розовое суфле.

– И заверните нам тортик! – провозгласил Саша. – Два кусочка. Нет, лучше три!

– Ну зачем же? – заявила шокированная Наталья, а Саша пояснил:

– Но Кирыч же просил. – А потом, посмотрев на нее, вдруг произнес: – Должен сказать, что ты прекрасная мать, Наташа.

Женщина смутилась, а потом вдруг спросила:

– А что случилось с твоим младшим братом, Максиком?

Ответа долго не было, и когда Наталья подняла наконец взгляд, то увидела, что в глазах Саши стоят слезы.

– Он… он умер, понимаешь, умер… И я был тому виной. Он был такой добрый, такой ласковый… Понимаешь, у него был синдром Дауна, но это для нас не имело ни малейшего значения. Он был мой самый любимый братик!

Появился официант, желавший узнать, какой именно тортик следует завернуть. Наталья так хотела, чтобы официант вместе со своими «наполеонами», «тирамису» и «орешками» провалился куда-то в центр Земли, ей так хотелось продолжить разговор, услышать то, что так мучает Сашу, узнать причину его боли…

Когда официант, получив исчерпывающую информацию о том, что следует завернуть всего понемногу, удалился, она попыталась вернуть разговор в прежнее русло, но Саша, чьи глаза уже высохли, произнес:

– Это было ужасное стечение обстоятельств. Ему было пять лет.

Наташа подумала, что этому самому Максику было примерно столько же, сколько и Кирюше сейчас. И несчастному безвинному мальчику пришлось умереть.

И как только их родители это пережили? Тут ее пронзила мысль: а как бы она сама пережила смерть Кирюши?

О таком ей даже и думать не хотелось. И Наталья не понимала, почему она тогда только и делает, что думает именно что о таком.

Ожил ее телефон, и Наталья, уверенная, что это Ната с информацией о том, что с Кирюшей что-то стряслось, причем непременно нечто ужасное, схватила смартфон. Это было сообщение по вацапу от Феликса: «Ну как, надумала продавать? Готов накинуть 3 %».

Проклиная Феликса, который никак не желал оставить ее в покое, Наталья швырнула мобильный на скатерть.

– Так плохо? – спросил, хмурясь, Саша, а Наталья заметила:

– Наверное, даже еще хуже.

Он не задавал вопросов, а просто молчал, и женщина была ему благодарна. Наконец она произнесла:

– Плохо, когда прошлое преследует тебя. Когда оно – кошка, а ты – мышка. Думаешь, что ушла, а на самом деле цап-царап, когтистая лапа настигает тебя в самый неподходящий момент и тащит в зубастую пасть.

– Теперь понимаю, почему вы держите собаку! – заявил Саша, и Наталья расхохоталась. На этот раз она сама положила свою руку поверх его ладони и продолжила:

– Прошлое – отвратительная штука. Оно, как тень, всегда с тобой. Оно… Оно такое безжалостное!

Саша взглянул на нее, и Наталья почувствовала, как он переплетает свои пальцы с ее.

– Знаю, что ты имеешь в виду. Да, прошлое – крайне опасная штука. Но не лучше ли перестать убегать от него? Потому что эту гонку выиграть все равно не получится. Когтистая лапа, как ты сказала, все равно настигнет тебя.

Наталья мягко отвела руку и ответила:

– Дело в том, что иногда и настоящее еще хуже. Не говоря уже о будущем…

– Но разве это так? – Саша посмотрел на нее, и ей вдруг показалось, что он готов поцеловать ее. – Точнее, я хотел сказать, разве это должно быть так? Разве это имеет право быть так? Может, все же не позволять прошлому портить настоящее и будущее? И подвести под прошлым рано или поздно черту?

Наталья горько вздохнула и подняла руку:

– Счет, пожалуйста! Ты прав, наверное. Однако иногда поздно, слишком поздно.

Лежавший на столе телефон заелозил – шел звонок, на этот раз от Алексея. Наталья сбросила его и извлекла портмоне.

– Наташа, я тебя приглашал, поэтому плачу, естественно, я. За нас обоих. Это даже не обсуждается! – сказал тихо Саша.

Доставая кредитную карточку, Наталья ответила:

– А я бы так хотела пригласить тебя! Ты мне позволишь? У меня не так много радостей в жизни, и этот вечер – приятное исключение. И я готова за него заплатить. Потому что за хорошее всегда приходится платить!

Официант подал счет, а Наталья вдруг поняла, что последняя фраза прозвучала уж слишком самонадеянно, более того, для Саши, не исключено, оскорбительно. Как будто она, состоятельная дама, которой под сороковник, купила его, молодого симпатичного мастера, – вместе с вином, закуской и десертом.

По лицу Саши было заметно, что замечание Натальи ему не очень-то понравилось.

– Хорошо, как скажешь. Я буду ждать тебя на улице! – Он резко поднялся и направился к выходу. Быстро расплатившись, Наталья направилась на улицу и обнаружила молодого человека на стоянке около автомобиля: он нервно курил.

– Я и не знала, что ты куришь, – произнесла она примирительно, а Саша, отбросив недокуренную сигарету, ответил, не глядя на нее:

– Ты многого обо мне не знаешь.

И он был прав. Она в самом деле мало что о нем знала – точнее, почти ничего. То, что у него золотые руки. Что у него имелся младший брат, бесследно исчезнувший, и есть старшая сестра, несколько пугающая представительница всезнающего племени педагогов.

А что еще ей требовалось знать?

– Но была бы не прочь узнать побольше, – пробормотала Наталья, ощущая себя не в своей тарелке. Она что, должна еще просить этого юнца, чтобы он соизволил отвезти ее обратно? Да лучше она пешком домой пойдет! Если бы, конечно, знала, куда именно ей держать путь.

– Извини! – произнес вдруг Саша, подняв наконец на нее глаза. – Извини, пожалуйста. Я вел себя… Ну да, как последний идиот!

Наталья смягчилась, а потом произнесла:

– Тебе не понравилось? Кажется, тебя что-то угнетает.

Распахивая перед ней дверцу своей «Хонды», Саша ответил:

– Просто разговоры о Максике меня всегда выводят из себя. Но твоей вины в этом нет, дело исключительно во мне. Исключительно во мне.

Наталья посмотрела на молодого человека и добавила:

– Спасибо за приятный вечер. Давно мне так хорошо не было.

Она ничуть не преувеличивала – вернее, скорее всего, даже преуменьшала. Не исключено, что у нее вообще никогда до сих пор не было такого приятного вечера: ни с Феликсом, ни с Алексеем, ни с другими ухажерами.

Выходило, что Саша – ее ухажер? Посматривая на него, Наталья раздумывала о том, придерживается ли молодой человек такого же мнения. Не исключено, что нет.

Когда они оказались в салоне и Саша завел мотор, последовал сакраментальный вопрос:

– Может, хочешь выпить чашечку кофе?

Наталья еле заметно усмехнулась. Что же, не зря он предложил ей свою сестру, чтобы сидеть с Кирюшей. Наверняка последует предложение заехать к нему, на холостяцкую квартиру, «на кофеек». А дальше…

Что дальше? Вопрос ведь не только в том, чего хочет Саша, а в том, чего желала она сама. Быть может, совсем и не так плохо оказаться в постели – ну, или на тахте – с этим приятным молодцом. Безо всяких задних мыслей, без завышенных ожиданий, вообще безо всяких ожиданий. Не исключено, что это было как раз то, что ей требовалось, чего ей не хватало все эти годы, что могло бы ей помочь забыть все невзгоды и стресс.

Однако не стоило забывать: в первую очередь она была не женщина, а мать. Так она решила для самой себя, причем уже давно. То, что Саша откровенно заглядывался на нее, было понятно и весьма даже лестно.

Однако главным и единственным мужчиной в ее жизни оставался Кирюша.

– Чашечку кофе? – протянула Наталья. А что, если она откажется, а Саша никогда больше ее не спросит?

– Ну, или чая, – усмехнулся молодой человек. – Время-то уже позднее.

Наталья взглянула на часы и обомлела. В самом деле, было уже почти одиннадцать. Просто из-за времени года казалось, что еще ранний вечер: солнце хоть и село, но на улице, по которой они катили, еще было много прохожих.

– Нет, мне надо домой! В следующий раз… обязательно. Но не сегодня! – проронила она, а Саша вздохнул.

– Хорошо, как скажешь. Впрочем, ты ведь угостишь меня кофе у себя дома? Я ведь могу нагло напроситься на чашечку?

Чувствуя, что от его вопроса у нее стало на душе теплее, Наталья энергично заметила:

– Ну конечно же. О боже! Кофе у меня закончился!

Это она обнаружила еще утром, однако руки у нее так и не дошли до того, чтобы сходить в супермаркет, расположенный, впрочем, на другом конце поселка.

– Я уверен, что Наташа уже купила! – произнес весело Саша. – Она крайне ответственный человек!

Наталья подумала о том, что ей не очень бы хотелось, чтобы чужой человек – а родным сестру Саши она назвать не могла, да и не хотела – копошился у нее на кухне и, заметив, что кофе отсутствует, отправился покупать оный.

Причем не исключено, оставив на это время Кирюшу в доме одного!

– Скажи, – проговорила Наталья, – ты ведь живешь тут давно и, быть может, слышал что-то о мальчике… Ну таком, лет пяти… В красной рубашке, с белыми волосами и синющими глазами.

Их автомобиль вильнул, и Саша выругался. Наталья вздрогнула, а молодой человек быстро произнес:

– Тип, который нас справа обогнал и перестроился прямо перед нами, не снизойдя до того, чтобы включить поворотник, похоже, права купил в подземном переходе. Или, возможно, на вокзале. Что ты сказала?

Наталья была уверена, что Саша отлично услышал ее вопрос – и, не исключено, на мгновение потерял контроль над автомобилем, потому что он его ошарашил.

Только вот почему?

Или она все выдумывает – и причина в самом деле в водителе, который, грубо нарушая правила, обогнал их справа и ушел в итоге на крайнюю левую, не считая нужным подать сигнал идущим позади автомобилям?

Наталья повторила вопрос, и на этот никакой бурной реакции у Саши он не вызвал. Не исключено, что она действительно ошиблась.

– Увы, по этому поводу сказать ничего не могу, так как сам родом не отсюда. Просто так вышло, что Ната и я переехали сюда, надо было разменивать родительскую квартиру.

Наталья молчала. Интересно, он действительно ничего не знал – или лгал ей? Посматривая в темноте на Сашу, она вдруг поймала себя на мысли, что в последнее время подозревает всех в том, что они пытаются ее обмануть. Нет, в этот раз все далеко не так! Этот молодой человек ей определенно нравился, и плевать на разницу в возрасте – если звездам так угодно, то она готова на романтическое приключение. И, не исключено, даже на нечто более серьезное.

Хотя она не должна забывать: у нее есть Кирюша.

Когда они въехали на улицу, где располагался дом Натальи, она заметила две или даже три темные машины, которые, ослепив их фарами, резко тронулись с места. Занятно, что стояли они около особняка Аглаи Филипповны. Интересно, это родственники приезжали?

Она припомнила, что Аглая упоминала, что родственников у нее нет. По крайней мере, близких. Так, может, дальние? А вдруг вдова композитора отдала Богу душу – и родичи, хоть близкие, хоть дальние, уже прицениваются к дорогостоящей недвижимости в отличном месте?

– Если ты готов рискнуть и все же заполучить стакан воды, то проходи, – сказала Наталья, когда Саша припарковал автомобиль около ее особняка. Уже на пороге женщина обернулась – и через приоткрытые ворота заметила темный автомобиль, который медленно проплыл мимо их дома.

Что здесь происходит?

Зайдя в холл, она громко произнесла:

– Вот и мы!

Однако тишина ей была ответом. Чувствуя, что ноги у нее делаются ватными, а тело дрожит, Наталья ринулась в гостиную. Там горел свет, беззвучно работал телевизор, по которому шли какие-то старые советские мультфильмы, на ковре лежала книжка-раскраска и валялось несколько цветных автомобильчиков.

Однако ни Наты, ни Кирюши в комнате не было. Только на коврике громко посапывала Гертруда.

– Где они? – крикнула Наталья, вылетая обратно в холл. Она устремилась к изумленному Саше. – Скажи, где они? Их тут нет! Ты ведь в курсе, куда она увезла моего сына? Вы ведь специально так сговорились – ты заговаривал мне зубы, а она украла моего Кирюшу.

Не дожидаясь ответа, Наталья взлетела по лестнице. Дверь в комнату сына была приоткрыта. Она толкнула – и увидела смятую постель и разбросанные по ковру трусики, носки и пижамку.

А также стоявшую в углу большую сумку.

Но ни Кирилла, ни Наты здесь тоже не было.

Чувствуя, что у нее земля уходит из-под ног, Наталья вылетела в коридор – и натолкнулась на Сашу.

– Где они? Где они, ответь! Зачем вы это сделали? Эта сумка, там, она ведь его увела у меня?

И, бурно разрыдавшись, стала молотить кулаками по груди мужчины. Тот перехватил ее руки, пытаясь успокоить ее, но Наталья ничего и слышать не хотела.

Они лишили ее сына. Они…

– Мама, мамочка! – услышала она родной голосок и, глотая слезы, обернулась. И увидела выходящего из ванны на противоположном конце коридора облаченного в красную фланелевую пижамку Кирюшу, сопровождаемого Натой.

Мальчик бросился к ним, Наталья попыталась обнять сына, но тот снова взгромоздился на Сашу.

– Мы готовились ко сну. Чистили зубы и мыли уши, – произнесла милым тоном Ната, подходя к ней. – Да на вас лица нет! Все в порядке?

Нет, все было далеко не в порядке, но сказать это тезке Наталья не могла – и не хотела. Обняв наконец сына и крепко прижав его к себе, она сказала:

– Как же я по тебе соскучилась, родной!

– А я по тебе нет, мамочка! – заявил тот. – А тортик вы привезли?

– Ну, и не один! – заявил Саша, одаривая его широкой улыбкой. – Айда пить чай?

Они скатились по лестнице, а сестра Саши, подойдя к Наталье, произнесла:

– Я вам не звонила, потому что мы договаривались, что я побеспокою вас только в том случае, если будут проблемы. Но проблем не было. Кир – покладистый, хоть и озорной ребенок. Мне было очень приятно провести с ним время. Но почему вы плачете?

Наталья сама не могла сказать почему. Наверное, потому, что в последнее время на нее навалилось так много: проблемы в издательском доме, потом серьезный разговор с Алексеем, бегство под покровом ночи из подмосковного палаццо, переселение в новый дом, история с тайными дверями и подземными шкафами и, конечно же, этот таинственный мертвый мальчик.

И молодой мастер Саша, к которому она, и это уже не подлежало сомнению, неровно дышала и перед которым только что повела себя, как дура. Причем последняя.

– Скажите, а к Кирюше не заходил… знакомый?

– Знакомый? – Ната вскинула брови. – А что, должен был? Вы не предупреждали, а посторонних я в дом без согласования с вами, естественно, никогда бы в жизни не пустила.

– Знакомый… мальчик, – продолжила Наталья. – Такой блондин. С синими глазами. И, не исключено, облаченный в красную рубашку.

Сестра Саши усмехнулась, и на мгновение – всего на мгновение! – Наталье показалось, что та прекрасно понимает, что имеется в виду.

– Высокий блондин в черном ботинке? Никто к нам не приходил, тем более мальчик. А что, это знакомый Кира?

– Прошу, не называйте его так, мне это сокращение не нравится! – заявила Наталья. – И кстати, что это за сумка в его комнате?

Ната поджала губы.

– Извините, пожалуйста, это моя. Я ее тотчас оттуда уберу.

Наталья спустилась на кухню, где Саша уже готовил чай и кофе, а Кирюша, взгромоздившись на деревянный табурет, вовсю уплетал «орешки».

– Как вкусно, мамочка! – пробормотал он с набитым ртом. – Ты ведь была с Сашей в ресторане, можно я тогда и твою порцию скушаю?

Наталья потрепала его по волосам, а ответ на вопрос сына последовал от присоединившейся к ним Наты:

– Кир, мой хороший, ты же только что почистил зубы! А мы разве не договаривались, что если ты почистил зубы, то ничего больше есть не будешь?

Наталья про себя усмехнулась – тетя-педагог, похоже, была уверена в том, что сумеет заставить пятилетнего мальчика не лопать вечером «орешки». Что же, похоже, она себя явно переоценивала.

Однако Кирюша, дожевав последний «орешек» и положив тот, что держал в руке, на тарелочку, поднялся и произнес виноватым тоном:

– Ната, извини, пожалуйста. Так больше делать не буду.

Та еле заметно усмехнулась и, потрепав его по волосам, причем практически так же, как это обычно делала Наталья, назидательным тоном заявила:

– Тогда иди и почисть зубы снова! Причем потом мне покажешь – и учти, дорогой мой Кир, я сразу замечу, если ты смухлюешь. У меня на это нюх!

И она с шумом втянула воздух, словно в подтверждение своих слов. А Наталья подумала, что сестра Саши снова напомнила ей сказочную ведьму – ведьму, готовившуюся к тому, чтобы поужинать маленьким мальчиком!

Кирюша снова побежал наверх, а Саша, колдуя над плитой, заметил:

– Тебе ведь без молока?

Наталья, наблюдая за тем, как он сноровисто переливает содержимое турки в чашку, произнесла:

– Спасибо вам за кофе, Наталья. Сколько я вам должна?

– Пустяки, – ответила та, – считайте, что это подарок. Я его с собой привезла, потому что, когда мы у вас были в гостях первый раз и я вам на кухне помогала, заметила, что кофе у вас заканчивается. И решила прихватить с собой.

А что еще подметила эта глазастая особа в ее доме?

Саша поставил перед Натальей чашку, и женщина произнесла:

– Кстати, пижамка на Кирюше новая. У него такой не было.

– Я подарила, – отчеканила Ната. – Поэтому и сумку с собой прихватила.

– Мне не хотелось бы, чтобы мой сын, – начала Наталья, но Ната, мило улыбнувшись, прервала ее:

– Она неношеная, хлопчатобумажная, стираная.

– И все же мне не нравится, что вы делаете нам такие дорогие подарки.

Нет, не так: ей не нравилось, что эта особа вообще делала им какие-то подарки, точнее, навязывала вещи, которые им не требовались. И без малейшего согласования с ней, хозяйкой дома!

Ната отмахнулась:

– Ах, какие такие дорогие… Пустяки! Но не думайте, я не в каждый дом заявляюсь с сумкой, полной презентов. Просто чтобы быстрее наладить контакт с Киром, я решила сделать ему небольшой подарочек. Надеюсь, вы не будете против?

С этого, собственно, и надо было начинать. И Наталья знала: она бы была очень даже против. Но теперь не стаскивать же с сына подаренную чужой женщиной пижаму. Хотя почему бы и нет? Но только не в ее присутствии, конечно. Пижаму можно забрать и утром и сделать так, чтобы Кирюша никогда больше ее не увидел.

И вообще, эта фланелевая пижамка цвета свернувшейся крови так походила… Да, она так походила на красную рубашку! Ту, в которую был одет этот… этот мертвый мальчик!

Господи, о чем она думает!

– Крайне вам признательна, Наталья. Только я вам обязательно компенсирую затраты. Принять такие подарки мы не можем. И прошу в следующий раз согласовывать подобное со мной. До того, как вы сделаете это.

Появился сын, который, вытянувшись в струнку перед Натой, показал той рот, высунув язык и закрыв при этом от старания глаза.

– Отлично! – одобрила она. – А теперь поцелуй маму и марш спать!

Сын промаршировал к Наталье, ткнулся ей в живот, и женщина нежно поцеловала его, пощупав при этом лоб. Температуры вроде бы не было.

– Спокойной ночи, мамочка! Спокойной ночи, Наточка! Спокойной ночи, Саша!

И он снова взбежал по лестнице наверх. Проводив его глазами, Наталья взяла чашку с кофе, отпила и произнесла:

– И все же попрошу вас не называть его Киром. Мне это не нравится.

– Как пожелаете! – ответила сухо тезка. – Но тогда я прошу вас называть меня Натой, потому что обращение Наталья кажется мне чересчур официальным.

В ее словах Наталье почудился вызов, однако на нее накатила внезапная усталость.

– Пойду заберу сумку из комнаты Кирюши! – провозгласила Ната, выделив последнее слово, и направилась наверх. Когда она скрылась, Наталья сказала:

– Твоя сестра всегда такая… суперактивная? Уж не обессудь.

Саша, прихлебывая кофе, усмехнулся:

– Если честно, то всегда. Ну, или почти всегда. Однако это издержки профессии. Извини, если что-то не так, она хотела как лучше.

Он замолчал, и Наталья вдруг поняла, что не знает, что и сказать. Поблагодарить его еще раз за отличный вечер? Не исключено, что он снова сочтет это скрытой издевкой. Предложить ему поужинать на следующей неделе еще раз? Она не знала, верная ли эта идея.

– Наташа, я должен тебе кое-что сказать, – произнес вдруг Саша почти шепотом. – Ты мне очень нравишься, но загвоздка вся в том, что…

Он смолк, и Наталья взглянула на молодого человека, чувствуя, что он готов сообщить ей что-то важное.

Что-то очень важное.

– Ну, это такая история странная, но ты должна понимать, что мое в ней участие…

Он смолк, потому что раздались шаги, и через несколько мгновений на кухне появилась Ната. В руках у нее была большая сумка.

– Что же, Наталья Александровна, нам пора. Так ведь, Саша? Не забывай, у тебя завтра важный заказ!

Наталья вынула портмоне и отсчитала согласованную заранее сумму, добавив еще несколько крупных купюр – в качестве компенсации за кофе и пижаму. Говорить о том, что она намеревалась утром забрать пижаму и выкинуть ее, она, конечно же, не собиралась.

– Всего доброго! – произнесла она, вручая деньги Нате. – Большое вам спасибо!

Благодарность вышла весьма сухой, однако Наталью это не волновало. Да, брат ей нравился, а вот сестрица… Отчего-то ей пришла в голову «Собака Баскервилей» – роман, который она не перечитывала с юности.

Она проводила гостей во двор. Ната грузилась в автомобиль Саши, а тот, задержавшись, порывисто проговорил:

– Вам лучше уехать. Причем как можно быстрее.

– Что? – воскликнула Наталья, а молодой человек уже громко добавил:

– Отличная погода, ты права! Надеюсь, такая сохранится еще несколько деньков, хотя синоптики обещали грозовой фронт.

И отчего-то опять всплыла в памяти «Собака Баскервилей».

К ним подошла Ната и объявила:

– Ну что же, Саша, нам действительно пора, да и Наталье Александровне надо отдохнуть. Да и Кир тоже вымотался, они с Гертрудочкой все время туда-сюда носились.

Кир! Она снова назвала его так, как Наталья ей запретила. Причем она была уверена – Ната сделала это намеренно.

– Ну, спокойной ночи! – произнес Саша, явно не зная, что делать. Наталья привлекла его к себе и, делая вид, что запечатлевает у него на губах поцелуй, проронила:

– Что ты имеешь в виду? Почему нам надо уехать?

Но Саша ничего не ответил, а чмокнув ее, направился к автомобилю. Наталья растерянно смотрела ему вслед, ожидая, что он вернется и объяснит. Однако молодой человек уселся за руль, а Ната разместилась рядом с ним.

«Хонда» медленно выехала со двора, и Наталья, смотря ей вслед, вдруг заметила в конце улицы мелькание фар какого-то автомобиля. А мимо их дома опять медленно проехала темная иномарка.

Закрыв ворота, Наталья с гулко бьющимся сердцем задвинула засов, не меньше трех раз проверила, что он действительно задвинут, и повернула ключ, который на этот раз не оставила торчать в замочной скважине, как делала это обычно, а прихватила с собой.

Вернувшись в дом, она так же тщательно закрыла входную дверь, обошла весь первый этаж, убедилась, что и дверь террасы, и все окна закрыты. Затем она залпом выпила стоявший на кухонном столе остывающий кофе и поднялась в спальню к сыну.

Кирюша безмятежно спал, разметавшись по кровати и скинув с себя одеяло. Наталья склонилась, поцеловала его, поправила одеяло и подошла к окну. Проверив, что оно заперто, она при помощи тугого рычага захлопнула и верхнюю фрамугу. Оставлять форточку окрытой на ночь, даже несмотря на жаркую погоду, она не собиралась.

Сына могло продуть. Или… Или кто-то мог проникнуть в дом!

Оставив ночник зажженным, Наталья вышла в коридор и направилась к себе. На мобильном, который она оставила лежать на прикроватной тумбочке, высветились три звонка от Алексея. Нет, отвечать на них и тем более перезванивать супругу она и не думала.

Во всяком случае, не после того, что он сделал Кирюше – или, точнее, что ей в последний момент удалось предотвратить.

И только стоя под душем, она вдруг поняла, отчего ей вспомнился роман Конан Дойла. Нет, вовсе не из-за Гертрудочки, которая при всем желании никак не тянула на призрачного пса, преследовавшего английский дворянский род. Дело было в той фразе, которую сказал ей Саша, – он советовал ей немедленно уехать. То же самое сказала доктору Ватсону, ошибочно приняв его за сэра Генри, сестра натуралиста Стэплтона, главного злодея, интригана и убийцы.

Сестра, которая потом оказалась вовсе не сестрой его, а женой. И к тому же сообщницей.

От неожиданности Наталья даже уронила флакон с шампунем, который держала в руках.

А кто сказал, что Саша и Ната не могут быть сообщниками? И что они и правда брат и сестра, а не, предположим, муж и жена?

И что они не замышляют некое преступление, жертвами которого должны стать она сама и Кирюша! Только, с учетом гендерного прогресса, на этот раз злым гением был не мужчина, а женщина, Ната, а Саша исполнял роль «шестерки», в которой вдруг проснулась совесть и которая решила дать напоследок совет жертве.

Наталья долго размышляла над этим, ворочаясь полночи с бока на бок. К тому же в комнате стало невыносимо жарко, а в отдалении грохотал гром и сверкали молнии. Похоже, Москву накрыла знатная майская гроза, которая, впрочем, не дотянулась до их поселка.

Поняв, что так и не заснет, Наталья спустилась вниз и взглянула на часы в кухне. Почти половина третьего. Не исключено, что виной всему кофе, который сделал ей Саша, но терять уже было нечего: Наталья сделала себе новую порцию и уселась на табуретке около кухонного стола. Поглощая остатки десерта, который Саша прихватил из ресторана (что его, гм, сестра Ната явно не одобрила бы, но ведь ее сейчас рядом не было!), Наталья принялась размышлять.

Саша ей нравился, даже очень. А вот Ната нет. И ей нет дела до того, сестра она ему или кто-то еще, хотя… Хотя, конечно же, есть! Потому что связываться с женатым она не собиралась! Тем более с женатым, который затевал что-то криминальное!

Или она все поняла превратно? И нафантазировала, подстегнутая нелепыми страхами, бог весть что? И навела напраслину на несчастного парня и его… сестру? Жену? Любовницу?