Текст книги "Луна на дне пруда"

– А вот мне с тобой, Лис, никогда не надоест!

– Васёк, ты просто знаешь, что мы не будем переписываться вечно.

– А кто сказал, что не будем? Вот изобретут сыворотку вечной жизни, и будем. Ну, или возможность переноса сознания в клонированные тела.

– Васёк, все хорошо, что кончается, поверь мне!

– Лис, это тоже сказал кто-то из греческих бородачей?

– Бери выше, Васёк, это я сказал!

– Лис, ты так и не дал мне ответа. Так что же такое смерть?

– Васёк, это часть жизни.

– Не понимаю, Лис. Смерть – это отсутствие жизни!

– Не совсем. Просто подумай над этим, Васёк. Смерть – это часть жизни.

– Намудрили что-то твои бородачи, Лис!

– ☺ ☺ ☺

…Васса вздрогнула, внезапно поняв, что в конференц-зале возникла неловкая пауза. Два молодых бородача (хипстер и Бармалей), которые только что оживленно представляли оригинальный способ разрешения сложной технической проблемы, возникшей в ходе реализации финского проекта, таращились на нее – так же, как и взирали с явным ожиданием и все прочие, присутствовавшие во время презентации.

Кажется, возник какой-то спорный вопрос, и требовалось ее весомое мнение, только вся беда была в том, что Васса, углубившаяся в чтение старой переписки с Лисом, не уловила ни выступления бородачей, ни возникшего вопроса.

– Васса, так как? – произнес, кашлянув, еще один бородач, тот самый, который набивался к ней в бойфренды (редкий типаж: кардинал Ришелье). – Как в итоге поступим? Дьюды предложили три варианта решения проблемы…

Ни одного из трех вариантов Васса не уловила, так как была своими мыслями далеко – очень далеко, почти в другом измерении.

Вместе с Лисом.

Признаваться в том, что она не слушала презентацию бородатых дьюдов, более того, что на презентацию ей было наплевать, как, впрочем, и на реализацию финского проекта, Вассе было неловко.

Но ведь она была занята гораздо более важным делом: читала переписку с Лисом.

– А ты сам как думаешь? – спросила она, вперив в бородача жесткий взгляд, который, как она хорошо знала, всех смущал, и тот, стушевавшись, забормотал что-то о том, что недостатки есть и в первом, определенные плюсы во втором, а что вот третий еще до ума не доведен…

– Вот возьми, дьюд, и доведи! – заявила Васса. Раньше бы она сама занялась этим, раньше бы ей доставило удовольствие найти решение этой проблемы.

Раньше, когда Лис был жив.

– Васса, но тут речь идет о целой стратегии. Тут важно твое мнение. Главное ведь в данной ситуации креативный симбиоз, и он у нас получится! Ты ведь мне поможешь?

Ну да, старался подобраться к ней как можно ближе, чтобы с рабочих моментов перейти на интимные. А там, глядишь, и повышение заработать.

И, взглянув на двух бородачей, авторов предложений, добавила:

– Они тебе помогут. Так ведь, дьюды?

Бородачи, а вместе и все прочие дьюды в конференц-зале заулыбались, мерно покачивая своими бородами (хипстерскими, лесорубовскими, дедморозовскими, бармалейскими и парой-тройкой иных), а ее несостоявшийся любовник несколько скривился – не так он представлял себе креативный симбиоз.

Не так.

– Но у меня есть вопрос по третьему пункту на предпоследней странице, – заявил он, демонстрируя свое рвение. – Вернитесь к нему. Вы вот утверждаете, что…

Васса же, взгляд которой снова упал на переписку с Лисом, высвечивавшуюся на экране мобильного, перебила его:

– Так, скажите, дьюды, ведь кто-то из вас работал в сфере искусственного интеллекта?

Один из бородачей робко поднял руку.

– Ты ведь над приложением трудился, с которым можно было поддерживать беседу на любой вопрос? – припомнила Васса. – Только оно ведь так и не было реализовано…

Тот развел руками: мол, именно так. То, что девяносто пять процентов идей терпели крах, было в компьютерной сфере явлением нормальным и никого не смущало.

– Но наработки ведь остались? – продолжила Васса. – А что, если взять следующую ситуацию. Имеется переписка с… с кем-то, неважно с кем. Огромная, многолетняя. Миллионы сообщений. Из этого пласта информации ведь можно…

Она замолчала и выдохнула то, что только что пришло ей в голову.

Ну да, креативный симбиоз.

– Можно создать приложение, которое… которое будет отвечать точно так же, как ответил бы реальный собеседник. В его стилистике. В его орфографии. И, главное, с его мыслями и идеями.

Бородач (не Дед Мороз даже, а Санта-Клаус) запустил руку в свою буйную растительность и произнес:

– Если объем имеющейся информации позволит достаточное количество комбинаций.

Васса не сомневалась, что позволит.

Ну да, Лис был мертв – увы, это была реальность. И изменить ее она была не в состоянии.

Никто не был.

А что, если не менять, а создать свою собственную? Точнее, продолжить уже имеющуюся и оборвавшуюся с исчезновением борта EL2707?

Алгоритмы помогут проанализировать все миллионы их сообщений, которыми они обменялись за все эти годы, вычленить не только стиль, но и смысл.

И воссоздать Лиса, хотя бы виртуально: Лиса, ее Лиса, с которым она, как и прежде, сможет вести переписку и получать от него ответы, причем ответы именно что Лиса.

А ведь большего ей и не надо.

Не надо?

– А что, это новый проект? – спросил ее без пяти минут бойфренд. – Выгодный заказ?

Васса смерила его тяжелым взглядом и ответила:

– Да, крайне выгодный. Мой заказ. Так что, дьюды, возьметесь?

На фирме никто не говорил о случившейся трагедии, хотя все знали о том, что связывало ее и Лиса.

Хотя, если честно, никто и понятия не имел! Болтали все, что угодно, записав их в любовники, сделав мужем и женой и даже двумя психами.

Ну, может, последнее было и не совсем притянуто за уши, однако Васса понимала: если бы ей кто-то принес соболезнования, она бы испепелила этого несчастного на месте одним только взглядом.

С момента исчезновения борта EL2707 прошло уже больше сорока восьми часов, и надежды никакой не оставалось.

Если она вообще имелась.

…Появились все более шокирующие подробности: в доме первого пилота, который был теперь основным подозреваемым в крушении самолета, была обнаружена программа, при помощи которой он тренировался, как можно наиболее эффективно и незаметно направить самолет по совершенно иному маршруту и сделать это так, чтобы авиадиспетчеры как можно дольше не замечали этого.

Никаких следов крушения в оживленном Южно-Китайском море найдено не было, что позволяло сделать вывод: отключив бортовой передатчик, а также резко сбросив давление в кабине, в результате чего все, кто там находился, моментально потеряли сознание, при этом воспользовавшись кислородной маской, первый пилот намеренно отклонился от шанхайского маршрута, направив самолет в совершенно иную сторону, вероятно, куда-то в пустынную часть Индийского океана.

А потом направил «Боинг» в глубины океана, причем сделал это, судя, опять же, по тренировочным программам на домашнем компьютере, так, чтобы самолет не взорвался и не разлетелся на тысячи кусков, а, практически неповрежденный, войдя в воду, очень быстро затонул, уйдя на многокилометровую глубину, унося с собой в пучину всех, кто находился на борту. Причем пассажиры к тому времени были или без сознания, или, что вероятнее, уже давно мертвы.

Эксперты в большем количестве склонялись к мнению, что имел место так называемый расширенный суицид: решивший свести счеты с жизнью из-за семейных неурядиц и огромных долгов, вызванных безудержной игрой в онлайн-казино, первый пилот задушил сначала свою бывшую, бросившую его жену, затем застрелил ее мать, отца, бабушку, тетку-инвалида, младшего брата и даже любимую собачку, а потом, зная, что ему уже терять нечего, потому что кровавую бойню, учиненную им на одиноко стоявшей вилле, рано или поздно обнаружат, направился на работу, на свой последний рейс Куала-Лумпур – Шанхай, зная, что до цели назначения он никогда не долетит и убьет и себя, а также еще около двухсот пятидесяти человек.

Ушел на тот свет, громко хлопнув дверью своего «Боинга».

Точнее, погрузился на дно где-то на безбрежных просторах Индийского океана.

С учетом возможного радиуса нового, смертельного, маршрута, ареал, который превратился в подводную могилу для команды и пассажиров рейса EL2707, охватывал многие десятки тысяч квадратных километров.

Велись активные поиски, представители «Куала-Лумпур-Эйр» заявляли, что будут искать, пока не обнаружат самолет на океанском дне, но уже раздавались первые осторожные голоса, настраивавшие родственников погибших (о том, что кто-то выжил, уже речи давно не велось) на то, что борт EL2707, не исключено, никогда не будет найден. Или будет, но не сейчас, а годы или даже десятилетия спустя, совершенно случайно.

Потому что первый пилот, забравший с собой на тот свет двести пятьдесят одного человека (не считая под корень вырезанной семьи своей бывшей), хотел не просто войти в историю как жуткий маньяк, но и как жуткий маньяк, так удачно спрятавший – в прямом смысле! – концы в воду, что никто и никогда не найдет места крушения.

Место крушения покоившегося где-то на дне Индийского океана борта EL 2707.

– Мисс Васса Трубачёв? – Незнакомый мужской голос, доносившийся из телефона, был приятный, но явно в себе уверенный. Васса пребывала у себя в кабинете в московском офисе, захваченная идеей создания при помощи головастых бородачей из своей команды приложения, своего собственного приложения, при помощи которого она сумеет воссоздать Лиса – хотя бы виртуально.

И продолжить с ним осмысленную переписку.

Звонок поступил в самый неподходящий момент, и Васса, даже не глядя на то, кто звонил, буркнула:

– Ну да?

По-русски, конечно. А в ответ раздалась эта самая фраза на канадском английском с явным французским прононсом.

– Меня зовут Роланд Туве, я представитель юридической фирмы «Туве и партнеры» из Монреаля. Однако, прежде чем я перейду к делу, по которому я вам и звоню, мисс Трубачёв, прошу вас пройти идентификацию и ответить на три следующих вопроса!

Это что, дурацкий, по времени абсолютно не подходящий розыгрыш? Не намерена она отвечать ни на какие вопросы и вести беседы то ли с настоящим, то ли с липовым канадцем.

– Вынуждена заметить, что в данный момент не располагаю возможностью… – начала она, а канадец ответил:

– Я представляю интересы моего клиента месье Элайджи Лукин!

У Вассы перехватило дыхание. Этот тип со смешным французским прононсом – адвокат Лиса? Но даже если это и так, то отчего он звонит ей?

И тут она вспомнила: ну да, Лис ведь ей писал о своем канадском адвокате, «которому он с некоторых пор больше не очень-то и доверяет».

Поэтому-то и решил лететь в Шанхай сам.

– Итак, мисс Трубачёв, разрешу себе зачитать себе первый вопрос, как это и предписано моим клиентом. Точнее, это два, однако прошу вас дать ответ на обе его части. Где был хомяк и что он делал?

Он смолк, а Васса уставилась в стену своего кабинета. А потом коротко хмыкнула, понимая, что этот вопрос, в самом деле, мог сформулировать только Лис.

И дать ответ на него могла только она – настоящая она! Ну да, ведь речь шла об идентификации.

– Мне повторить вопрос, мисс? – произнес канадец, а Васса со смешком, хотя обстановка к этому вовсе и не располагала, ответила:

– Нет, не надо, я поняла. Надеюсь, что смогу дать правильный ответ. Он сидел под чехлом для швейной машинки и ел свечку!

Ну да, хомяк Чип, который в детстве был у Лиса. Однажды сбежав, хомяк несколько дней бродил по квартире и был обнаружен именно что под чехлом швейной машинки, где он утолял голод, поглощая остатки лежавшей там свечки.

– Ответ правильный! – заявил не без удовольствия канадец. – Итак, вопрос второй. Он опять же состоит из двух частей. Какого цвета был макарон и в какой церкви?

Васса снова улыбнулась. Ну да, вопросы точно придумывал Лис – кто бы еще мог спросить именно такое!

Спросить, прекрасно зная, что дать ответ на него может только она. Потому что о том, что произошло тогда в Риме, знали только двое: сам Лис и она сама.

– Оранжевый. Он был ядовито-оранжевый… Якобы персиковый, хотя вкуса никакого не было. И произошло это в базилике Сан-Паоло-фуори-ле-Мура. Точнее, во внутреннем дворике…

…Ну да, самом потрясающем внутреннем дворике этой малой римской базилики Святого Павла за городскими стенами – с Лисом они встретились в Риме случайно (хотя что такое случайно?), и он, и она были там проездом, дожидаясь пересадки. У них имелось всего полдня, и эти полдня они провели вместе.

Лис, знавший все и вся, предложил отправиться не типичными туристическими тропами – Колизей, Капитолий, Ватикан, – а побывать, как он сказал, в самом красивом внутреннем дворике католического храма, который только имеется.

Так они и оказались в этой удивительной базилике, известной тем, что в ней имелись мозаичные медальоны с изображениями римских пап (включая также нескольких, признанных позднее незаконными), начиная с самого первого и заканчивая нынешним. По легенде, когда места для медальонов, которые шли на уровне потолка базилики, закончатся, наступит конец света. Впрочем, так скоро это, судя по множеству еще свободных мест, случиться было не суждено.

Прибыли они туда утром, прямо к открытию, еще до массового натиска страждущих осмотреть римские достопримечательности. И, заплатив несколько евро, миновав грандиозный, украшенный уральским малахитом и лазуритом алтарь, прошмыгнули в этот небольшой, тихий, словно находившийся в другом мире, внутренний дворик базилики, оказавшись в крытой галерее начала тринадцатого века, заполненной потрясающими шедеврами времен Средневековья и Античности.

Из галереи можно было попасть в смежные помещения, где выставлялись драгоценные предметы папской утвари, артефакты времен второго Ватиканского собора и также простая треснувшая плита с надписью Paulo Apostolo Mart, то есть «Павел, апостол и мученик», которая когда-то покоилась на запрятанном в катакомбах базилики саркофаге апостола Павла, на месте захоронения которого и был воздвигнут сей храм.

Религиозные святыни если и не потрясли Лиса и Вассу, в церковном понимании не веривших, то заставили их прекратить праздные разговоры и с удивлением и трепетом разглядывать экспонаты, ни на мгновение не задаваясь вопросом, подлинные они или нет. А после затянувшегося урока пиетета они из заполненных сокровищами помещений смогли выйти в крошечный, расположенный посреди внутреннего дворика садик, в котором благоухали желтые розы – и в котором никого, кроме них, в этот еще ранний час не было.

Лис был прав: внутренний дворик, так называемый клуатр, как он ей пояснил (ну да, исконно русское слово, как же!), был невероятный – не потому, что такой красивый с точки зрения архитектуры, хотя и это тоже, просто словно…

Словно находившийся в другом измерении, в которое они и попали, перешагнув его порог.

А может, они тогда в самом деле оказались в другом мире?

С собой Лис прихватил купленные в небольшой римской лавочке французские сладости со странным русским названием макароны: круглое сладкое разноцветное лакомство. То, что он купил в лавочке, было, конечно же, не настоящим кондитерским изделием, которое так любят показывать в фильмах о «сладкой жизни», красиво разложив на этажерках, а всего лишь фабричным изделием в небольшой упаковке из трех штук, причем ядовито-оранжевого цвета и якобы персикового вкуса.

И именно тогда, когда она и поглощала один из этих трех оранжевых макарон, Лис ее и поцеловал – первый (и последний) раз за все их отношения.

А потом в клуатр зашла говорливая группка азиатских туристов, все очарование параллельного мира рассеялось, и она, поперхнувшись этим самым оранжевым макароном, долго кашляла, а Лис, кажется, не на шутку перепугался, решив, что она отдаст концы прямо в этом самом прелестном внутреннем дворике римской базилики.

Да, если о хомяке могли знать и другие, то о клуатре и макароне только Лис – и она сама.

Поцелуй был первый и последний, потому что после того Лис ни разу не пытался перевести их отношения в иную плоскость.

За что Васса была ему крайне благодарна: ведь им это и не требовалось.

Или она ошиблась?

– И снова правильный ответ! – прокомментировал ее ответ канадец, и Васса ощутила себя прямо как в телевизионной викторине.

– И, наконец, вопрос последний, который на этот раз состоит из целых трех. Итак, мисс, что же вечно?

Что же вечно? Васса на мгновение замерла, чувствуя, что ее пальцы впились в мобильный с такой силой, что заныли.

Это то, что они обсуждали с Лисом – и что она недавно снова перечитала в их чате.

Том самом чате, который навсегда остался незавершенным.

– Три вещи, – медленно проговорила она, – Вселенная, ее фундаментальные законы и…

– И? – переспросил канадский адвокат, и Васса тихо добавила:

– И любовь.

Похоже, теперь она понимала, что имел в виду Лис. Она тогда ведь не сообразила, при чем тут любовь. Вселенная – еще понятно. Ее фундаментальные законы – само собой.

Но любовь?

И вдруг поняла: а ведь Лис, пожалуй, любил ее. Ну да, и она его тоже – но вот только то чувство, которое он испытывал к ней, было не похоже на чувство брата к сестре или друга к подруге.

Похоже, там было что-то иное.

Совершенно иное.

А она так этого не поняла и не знала. А когда узнала, то было уже поздно: борт EL2707 уже спланировал в Индийский океан.

О Лис, Лис, если бы ты сказал это раньше…

Он, похоже, и пытался, разве выходка с оранжевым макароном в клуатре базилики Святого Павла перед городскими стенами не попытка…

Признаться ей в любви?

Только вот она не хотела понять – или не могла. Или все же не хотела?

Канадец одобрительно заметил:

– Мисс Трубачёв, вы успешно прошли идентификацию. Еще раз прошу прощения за эту процедуру, но таковы были пожелания моего клиента.

И добавил:

– Боюсь, что моего покойного клиента, месье Элайджи Лукин.

Васса поняла, что вот-вот расплачется.

– Поясню, что ваши контактные данные были оставлены нашей юридической фирме моим клиентом, как и вопросы, которые вам следовало зачитать, и, только получив на них ответы, идентичные тем, что находятся в закрытом конверте, вскрыть который можно только… только в ряде заранее оговоренных случаев.

Заранее оговоренных?

– И один из этих заранее оговоренных случаев, увы, наступил. Самолет, на борту которого находился наш клиент, пропал сорок восемь часов назад, и ничто не свидетельствует о том, что мистер Лукин выжил.

Ну да, первый пилот, вырезавший семью бросившей его жены, покончил затем с собой, забрав на тот свет всех пассажиров и членов экипажа борта EL2707.

Никто изначально не мог выжить.

– Поэтому сразу перейду к делу, мисс Трубачёв. Наш клиент был человеком мудрым и не составлял завещания, потому как любое завещание может вступить в силу только лишь тогда, когда составивший его будет официально признан умершим. Что в данном случае, несмотря на очевидные обстоятельства, тем не менее, в юридическом отношении займет какое-то время, вероятно, даже весьма длительное…

Слушая разглагольствования канадского адвоката с его смешным французским проносом на малопонятном деловом английском, Васса все сильнее и сильнее сжимала телефон, понимая, что еще чуть-чуть и она, похоже, раздавит эту пластиковую штучку.

Пластиковую штучку, которая, как ей стало ясно, и заменяла ей все эти годы отношения с Лисом – точнее, и была неотъемлемой частью их отношений!

– Посему наш клиент еще несколько лет назад, взвешивая все возможные варианты развития событий, отказался от возможности составления завещания в вашу пользу, мисс Трубачёв, а вместо этого использовал весьма остроумную, однако от этого не менее действенную и, уверяю вас, полностью легальную схему юридически-имущественных отношений…

Васса, голова у которой шла кругом, чуть ослабив хватку, перебила его:

– Мистер Туве, что именно вы хотите мне сказать?

Адвокат, кашлянув, ответил:

– Ах, извините, мисс, эта вечная адвокатская привычка говорить непонятно и витиевато… На самом деле все просто – наш клиент, увы, наш покойный клиент, потому как развитие ситуации с самолетом, на борту которого он находился, не позволяет сделать никаких иных выводов, юридически оформил права владения всем своим имуществом на вас, мисс. Все это время вы наравне с ним являлись владелицей всего того, что принадлежало месье Лукину, о чем, однако, понятия не имели…

Ну да, не имела, и Лис ведь тоже ей ничего не говорил! Вот ведь сюрприз – он не просто все завещал ей, а сделал ее совладелицей и теперь, после собственной гибели, которую словно предвидел (не предвидел, а просто просчитывал все возможные варианты, в том числе и весьма трагические, не желая, конечно, чтобы они имели место), единственной владелицей всего того, что ему принадлежало.

Своей недвижимости. Своих счетов. И своего стартапа.

– И что это означает? – проронила Васса. И зачем ей все это: вся эта недвижимость, все счета и даже стартап?

Она бы тотчас, не медля ни секунды, все бы отдала, если бы…

Если бы Лис объявился, заявив, что опоздал на этот злополучный рейс EL2707, проспал все эти часы в гостинице, а теперь снова вышел на связь.

Нет, он не опоздал. И не проспал все эти дни в гостинице. А, как и двести пятьдесят других человек, был убит хладнокровным маньяком, покоясь теперь где-то на дне, под многокилометровой толщей вод Индийского океана.

Двести пятьдесят один.

– Мисс Трубачёв, это означает, что вы вольны распоряжаться по своему усмотрению всем тем, что принадлежит… извините, принадлежало нашему клиенту. И все время могли, юридическая база была подведена почти три года назад, однако вы ведь понятия об этом не имели.

Почти три года назад? И все эти без малого три года Лис ничего ей не говорил.

Васса задохнулась от злости – и поняла, что вот-вот разрыдается. Ей что, дуться на Лиса за то, что он сделал ее владелицей всего того, что у него было?

Они ведь и так делили мысли, эмоции и, вероятно даже, душу.

Да, ту самую душу, которая у них, идентичных, нашедших друг друга половинок, была одна на двоих.

Так какое значение имеет в таком случае имущество Лиса, о котором она никогда не имела представления и на которое ей было решительно наплевать – что три года назад, что сейчас.

Нет, она не злилась на Лиса – как она могла на него злиться? А всего лишь на то, что он оказался на борту этого рейса, которому никогда не суждено было приземлиться в Шанхае.

Никогда.

Выходило, что Лис был в самом деле прозорливым – и, явно не намереваясь умереть молодым, тем не менее допускал и такую возможность.

Если бы он сказал (вернее, конечно же, написал) ей такое, она бы его высмеяла. И уж точно бы попыталась отговорить от каких-то там юридическо-финансовых схем. Или, чего доброго, отказалась бы становиться совладелицей всего того, что ему принадлежало.

Поэтому Лис оформил все без ее ведома и согласия.

Лис, ее Лис…

– Да, не имела, – подтвердила холодно Васса. – А теперь имею, однако…

Она судорожно сглотнула, чувствуя, что ее снова душат слезы. Не хватало еще разрыдаться, ведя телефонный разговор с канадским адвокатом Лиса.

А теперь, выходило, и ее собственным?

Тот, словно чувствуя ее состояние, снова стал сыпать ненужными терминами, юридическими деталями и налоговыми тонкостями. Васса, не слушая его, сумела взять себя в руки.

– …и должен указать вам на то, мисс Трубачёв, что переговоры сейчас застопорились. Наш клиент направлялся в Шанхай, чтобы положить конец этой патовой ситуации, однако так туда и не прибыл. И уже, увы, никогда не прибудет. Однако переговоры не завершены.

Какие такие переговоры? О чем этот канадец ведет речь?

И только сейчас до Вассы дошло – ну да, конечно же, переговоры о продаже стартапа, созданного Лисом, китайцам.

За четверть миллиарда долларов.

То, что было в их переписке, по крайней мере, для нее самой, темой более чем абстрактной, вдруг обрело вполне конкретные формы.

– Да, он мне говорил… – ответила Васса.

Нет, не говорил, а писал.

Но это было для них то же самое, что и говорить.

На сердце у нее стало невероятно больно.

Адвокат же тем временем продолжал:

– Мисс Трубачёв, вероятно, я выразился непонятно, однако вы являетесь совладелицей, а теперь, с учетом сложившихся обстоятельств, де-факто, а скоро и де-юре единственной владелицей стартапа нашего клиента, который, к сожалению, принять участия в переговорах не сможет. Вступать в права наследования вам не надо, так как вы уже давно в них вступили. Конечно, вы можете отказаться, однако, мисс, советую вам не делать от этого…

Васса, наконец уловив, чего он от нее добивается, произнесла:

– Что вы хотите сказать? Что переговоры застопорились и что теперь все зависит не от Лиса… я хотела сказать, не от вашего клиента, а от… от меня?

– Вы абсолютно верно уловили суть! – подтвердил радостно канадец. – Вы распоряжаетесь всем имуществом нашего клиента, с юридической точки зрения тут все чисто. Вы и только вы, мисс Трубачёв. Все зависит только от вашего решения.

– Какого решения? – спросила она, уже все поняв, а адвокат ответил:

– Мисс, того самого, которое вы примете. Вы можете согласиться на предложение, над которым раздумывал наш клиент, – предложение о покупке его стартапа китайскими инвесторами. Можете его отвергнуть. Или сделать то, ради чего наш клиент и направлялся в Шанхай: вступить в переговоры!

Васса закрыла на мгновение глаза. Одно дело – отпускать шуточки, переписываясь с Лисом, о том, что он вскоре получит возможность купить собственный самолет.

Еще бы, ведь, выручив за стартап четверть миллиарда долларов, он обеспечит себя до конца жизни.

И совсем другое – осознать, что Лиса уже нет и что вся ответственность, опять же, благодаря Лису лежит на ее плечах. И исключительно на ее.

Она ведь знала: если бы Лис хотел прекратить переговоры, то уже давно это сделал бы. Но нет, он летел из Куала-Лумпур в Шанхай, чтобы их продолжить.

А значит, он намеревался продать свое детище, но вовсе не для того, чтобы в неполные тридцать, заполучив чертову уйму денег, уйти на покой и последующие шестьдесят (или около этого) лет купаться в роскоши и вести жизнь богатенького лентяя.

А для того, чтобы вложить выручку в новую, еще более грандиозную задумку.

– Но если вам потребуется время для того, чтобы все обдумать, а также надежный юридический партнер, мисс, то разрешу заметить, что с мистером Лукиным наша фирма сотрудничала много лет подряд и что я буду крайне рад, если и вы продолжите наше обоюдно выгодное сотрудничество…

Нет, времени на то, чтобы все обмозговать, Вассе не требовалось.

– Вы сейчас где? – спросила она его, и канадец ответил:

– В Шанхае, мисс, так как прибыл сюда по договоренности с нашим клиентом, который ожидался рейсом из Малайзии…

Значит, у нее в заграничном паспорте имелась уже действующая многолетняя китайская виза.

– Хорошо, я прилечу как можно скорее. Но мне надо сначала уладить в Москве кое-какие формальности. Кстати, позаботьтесь о том, мистер Туве, чтобы переговоры не провалились. Потому что я намерена их продолжить!

…Месье Роланд Туве оказался невысоким, седым юрким типом в массивных очках в яркой оправе, который, используя свои связи, сумел умаслить китайскую сторону и, ссылаясь на обстоятельства непреодолимой силы, сделать так, чтобы китайцы не «спрыгнули», а согласились продолжить переговоры с новой хозяйкой.

То есть с ней, Вассой.

Туве был первым, кого Васса увидела, выходя с небольшим чемоданом из терминала шанхайского аэропорта, куда прилетела рейсом из Москвы.

Во время долгих часов, пока она находилась в полете, Васса все обдумала.

Она могла бы отказаться от права на владение имуществом Лиса. Она бы могла перепоручить Туве или любой другой юридической конторе право вести переговоры. Она бы могла послать китайских инвесторов как можно дальше.

Однако она не сделала ни первого, ни второго, ни третьего.

Потому что и пусть Лис с ней об этом не говорил – хитрец даже и полусловом не обмолвился, однако все тайно отрегулировал.

А раз так, то это была последняя возможность исполнить желание Лиса, ее Лиса.

Кроме того, ей требовались деньги. Нет, не для шикарной жизни мультимиллионерши, каковой ей грозило стать, если сделка с китайцами выгорит.

А для того, чтобы вернуть Лиса.

Информацию о Туве она разыскала до этого в интернете и убедилась, что, судя по всему, имеет дело с благонадежным и компетентным партнером.

И вот он сам, явно дожидаясь ее появления с багажом, замахал руками. Подойдя к нему, Васса приветствовала адвоката Лиса.

Нет, теперь и ее адвоката.

– Рад вас видеть, мисс, – произнес он, – на-деюсь, ваш перелет прошел без осложнений?

Васса, без тени улыбки взглянув на Туве, который только старался быть вежливым, отчеканила:

– Мы не летели над океаном. И, как видите, долетели.

Туве, чьи губы дрогнули в усмешке, ответил:

– Вероятность гибели новой владелицы во второй по счету авиакатастрофе статистически ничтожно малы. Ну что же, я разрешил себе забронировать на ваше имя комнату в отеле, потому что вам наверняка хочется прийти в себя…

– Мы отправимся на переговоры прямо сейчас, – ответила Васса. – И кстати, вы подготовили весь пакет документов?

Туве, снова усмехнувшись, почтительно склонил седую голову.

– Обожаю иметь дело с людьми, которые знают, чего хотят. Месье Лукин, кстати, тоже был таким. Теперь понимаю, почему он выбрал вас, мисс. Вы ведь словно родственные с ним души!

Едва не вздрогнув, Васса обвела взглядом огромный, заполненный людьми холл, а адвокат произнес:

– Нам сюда, мисс!

Документы, которые окончательно утверждали ее в качестве владелицы всего имущества Лиса, Васса получила от Туве по электронной почте еще до вылета из Москвы и имела возможность внимательно изучить их во время перелета.

Задав ряд вопрос и оставшись удовлетворена ответами Туве, Васса, автоматически взглянув на мелькавшую за окном автомобиля, который мчал их из аэропорта Пудун в центр Шанхая, величественную панораму, перевернула последнюю страницу и поставила свою подпись.

Туве, также расположившийся на заднем сиденье комфортного автомобиля, произнес:

– Что же, поздравляю вас, мисс! Теперь все формальности улажены и вы – совладелица, а с учетом обстоятельств владелица стартапа месье Лукина. Так как сам мистер Лукин принять участия в переговорах, увы, не может, то все решения имеете право принимать вы.

Посмотрев на адвоката, Васса сказала:

– Какое ваше мнение о предложении китайских инвесторов?

Документы, пересланные теми, Васса также внимательно изучила во время перелета в Шанхай и была вынуждена признать, что ее деловой английский, похоже, надо срочно совершенствовать.

Туве вздохнул:

– Мисс, буду откровенен, мы имеем дело с очень опытным партнером по переговорам. Они не намерены увеличивать цену, а теперь, пока вы были в пути, внесли новое предложение. Вот, смотрите…

Он пододвинул к ней лежавшую на кожаном сиденье стопку бумаг, и Васса, пробежав верхний документ глазами, ахнула: