Текст книги "Закат созвездия Близнецов"

– Герман Петрович, я вам очень благодарна, но между нами ничего не может быть, – сказала Катя. – Понимаете, я...

– Не нужно слов, – прервал ее Варавва. – Я учел свою ошибку. Ты не любишь сапфиры! Я-то думал, что синий камень подойдет к твоим глазкам. Поэтому у меня для тебя еще один подарок.

Он протянул ей коробочку, машинально открыв которую, Катя обнаружила там цепочку с рубином. Беда! Варавва не желает ее понимать!

– А если рубин не нравится, то получишь изумруд или бриллиант, – сказал Варавва, и в его тоне послышались металлические нотки. – Катерина, я же говорил тебе, что добиваюсь всего, что хочу. И не смей отказываться, иначе ты оскорбишь меня. И не надо снова опускать безделушку в почтовый ящик, а то Лариса бедного охранника наизнанку вывернула, все требовала точно описать, какая именно девушка опустила конверт с кулоном. Ты ведь не желаешь мне зла, Катерина? И учти – мы с тобой вскоре пойдем в ресторан. Пора тебя в свет выводить!

– Но вы же обещали дать мне время на размышления, – сказала Катя. С чего это она взяла, что ей удастся переубедить Варавву? Он опасный человек, в местной оппозиционной прессе намекали, что Герман Петрович не чурается заказных убийств и махинаций при получении желанных кусков недвижимости. У него мэр лучший друг, а губернатор вообще собутыльник. И она хочет идти против такого зубра? Да нет, он даже не зубр, а тираннозавр или Годзилла.

– Не тороплю я тебя, Катя, – сказал Герман Петрович. – Но и времени терять не хочу. Думай! Даю сроку две недели. Потом скажешь мне о своем решении. И дай тебе бог принять верное!

Он скрылся, и Катя подумала, уж не угроза ли заключается в его последней фразе. Она побрела обратно к кабинету, где шел экзамен. Мысли смешались, она не могла сосредоточиться, результатом стала «тройка». Преподаватель, который всегда знал Катю как прилежную студентку, был несказанно удивлен ее апатией и растерянностью. Но не могла же она сказать, что виной всему Герман Петрович Варавва и его недвусмысленный ультиматум? Или виной тому она сама?

После экзамена, возвращаясь со Светкой домой, Катя спросила:

– Свет, что ты знаешь про нашу деканшу Римму?

Храповалова ответила:

– А что ты это вдруг? Ну, в общем, она стерва еще та. С английского отделения. А муженек у нее – проректор по международным связям. Римма за него недавно выскочила, долго в старых девах ходила, а потом вдруг такое счастье привалило. Потому-то Риммочку и сделали деканшей. Я слышала, она в английском вообще ничего не соображает, произношение у нее рязанское, так нет, в начальницы продвинули.

«Ага, проректор по международным связям», – отметила про себя Катя. На следующий день она, зайдя в корпус, где располагались кабинеты университетского начальства, нашла дверь с табличкой: «Проректор по международным связям, кандидат экономических наук Николай Леопольдович Шаманов».

Катя послонялась около кабинета, увидела деканшу, Римму Васильевну, худую, как жердь, даму с шиньоном и вечно кислым выражением лица, которая спешила к мужу-проректору. Катя слышала, как, зайдя, та объявила секретарю:

– Николая Леопольдовича ни с кем не соединять, у нас обеденный перерыв!

Значит, это золовка Вараввы. Получается, что Николай Леопольдович – братец его супруги Ларисы. Вот они, родственные связи, вот она, волгоградская мафия, и местный непотизм[3]3


[Закрыть]Непотизм – покровительство по службе родным в ущерб другим людям (<I>греч.</K>).>. Рука руку моет. Понятное дело, Герман запустил лапу и в университетские дела. Родственников на важные места расставил, потому-то его сыночка-неумеху Сереженьку и не выбрасывают, слишком папа влиятельный, и куча родичей во властных структурах универа работает.

Герман ей намекал на то, что его золовка, ведьмочка Римма, может, если Катя примет неверное решение, устроить ей «сладкую жизнь». Еще бы, Римма Васильевна и не на такое способна! А ее муж-проректор? На какую работу на факультете может рассчитывать Катя в случае отказа!

Но это вовсе не повод, чтобы принимать предложение Вараввы. Гори он синим пламенем, университет, и аспирантура вместе с ним. Лучше получить диплом и бежать как можно дальше отсюда. Ее первоначальная мысль о Москве показалась Кате здравой. Кто такой в столице Герман Петрович? Это он здесь, в городе-герое на Волге, царь и бог, заправляет всеми делами и ворочает миллионами. А в Москве он мало кому известен, и влияния у него там нет. Она скроется в многомиллионном мегаполисе от домогательств сластолюбивого мафиози. Сейчас середина января, ей бы продержаться несколько месяцев, и потом – ищи-свищи ее.

Катя повеселела, однако в голове подспудно тлела мысль о сроке, который назначил ей Герман Петрович. Она намекнет ему, что вроде бы согласна, но сначала нужно закончить университет. Она и закончит его, получит диплом – и прощай, Герман! Прямо в тот же день уедет в Москву. А родителям он ничего не сделает.

Только потом Катя убедилась, какими наивными были ее рассуждения. В предпоследний день января, когда истек двухнедельный срок, отведенный ей на думы Германом Петровичем, Катя затаилась дома. Несколько раз звонил телефон, потом кто-то долго и настойчиво трезвонил в дверь. Она просто не откроет – и дело с концом!

Вечером все стихло. Катя легла спать радостная. Герман Петрович забыл о ней! Он нашел новую жертву! Или сам стал жертвой притязаний какой-нибудь прыткой особы. Резкий, как удар сабли, звонок в дверь переполошил все семейство. Катя взглянула на часы – половина второго. Отец подошел к двери и спросил:

– Кто это?

– Открывайте, – услышала она голос Германа Петровича. – Это Варавва!

Александр Александрович непонимающе уставился на жену, которая, кутаясь в байковый халат, с бигудями в волосах, стояла рядом, в коридоре.

– Что вам надо? – спросил Ипатов. – Сейчас половина второго ночи, к чему этот поздний визит?

Дарья Гавриловна замахала руками на мужа и прошептала:

– Это же тот самый Варавва, который весь город держит. Саша, уймись!

– Открывайте! – Дверь задрожала под ударами. Видимо, Герман Петрович колотил в нее увесистым ботинком. – Мне надо поговорить с вашей дочерью!

– Вам не о чем говорить с моей дочерью, – отрезал Александр Александрович. – А если не прекратите безобразие, я вызову милицию. Даша, – распорядился он, – набирай «02» и скажи, что у нас в подъезде пьяный хулиганит. Пусть приедут и разберутся!

– У меня вся милиция куплена! – загрохотал Варавва. – Так что это ничего не даст! Катя, ты меня слышишь? Прошли твои две недели, я жду ответа!

– О чем это он? – Дарья Гавриловна, которая и не подумала звонить в милицию, повернулась к дочери. – Катенька, что он имеет в виду?

Ипатов тем временем сходил на кухню и вернулся к двери с тяжеленным топором. Он был готов к решительным действиям.

– Да я сейчас этого буяна по башке, – сказал он. – Почему у нас, не как в Америке, если кто проникает на твою территорию, ты имеешь право его убить, и никаких последствий!

– Папа! – вскрикнула Катя и повисла на руке отца. Затем приказала Дарье Гавриловне: – Немедленно уведи его в комнату. Я поговорю с Вараввой. И умоляю, не мешайте мне. Он сейчас уйдет. Только не позволяй отцу вылезти с топором!

Дарья Гавриловна увела мужа, Катя, вздохнув, открыла дверь. В коридор ввалился пьяноватый Герман Петрович.

– Наконец-то, – произнес он. – А то я уж подумал, что вы через балкон драпаете. Ну что, Катерина, ты приняла решение?

Катя, желая, чтобы Варавва ушел как можно быстрее, сказала:

– Да, приняла.

Она и в самом деле решила – уехать в Москву после получения диплома. Но Герман Петрович интерпретировал ее слова по-своему. Он подумал, что Катя согласна.

– Молодчина, – он потрепал ее рукой по щеке. – Я всегда знал, что ты умничка. В общем, на днях идем в ресторан. Все детали сообщу завтра или послезавтра. Готовься, Катенька, нужно тебя представить почтенному волгоградскому бомонду.

Он удалился. Катя закрыла дверь, чувствуя, что вся дрожит. И вовсе не от холода, проникшего из подъезда, а от непонятного ужаса, который терзал ее. Ладно, сходит она с Вараввой в ресторан, но ничего более!

– Катя, объясни, наконец, в чем дело, – в коридор влетел Александр Александрович. – Что этому бобру нужно от тебя? И почему он вваливается к нам в дом ночью.

– Это больше не повторится, – сказала твердо Катя. – Обещаю тебе, папа. Герман Петрович вообразил, что я отвечу на его ухаживания, но я ему четко объяснила, что он ошибся адресом. Он все понял и никогда больше не станет нам надоедать.

О, как бы ей хотелось, чтобы это было правдой! Но родителям вовсе не обязательно знать все детали. Пусть думают, что все позади!

Герман Петрович позвонил Кате, та, ожидая его звонка, сама сняла трубку. Он пригласил ее в самый шикарный ресторан города, в «Волгоград». Катя ответила согласием. Родители не должны ничего знать. Она сказала им, что отправилась на день рождения к Светке, а ту попросила прикрыть ее в случае, если родители будут звонить. Заняв у Олеси Тарасовой шубку, Катя ждала Германа Петровича у подъезда. Уже стемнело. Вот и его «Мерседес».

– Привет, Катерина, – сказал Варавва, сразу кладя девушке руку на коленку. – Рад, что ты образумилась. Я понимаю, у тебя кровь играет, гордость на дыбы встает. Но ничего, ты приняла верное решение. В общем, сейчас в ресторан, а потом – посмотрим!

Именно этот вечер и завершился трагедией. Германа Петровича Варавву убили. А Екатерина Ипатова стала свидетельницей этого преступления.

Сидя в холле гостиницы, Катя думала о том, что произошло с ней за последние недели. Вот и разрешилась ее проблема. Германа Петровича не стало. И никто больше не заявится к ней в половине второго ночи, никто не станет ломиться в дверь. Она может спокойно перевести дух, готовиться к госам, которые назначены на первую половину марта, и потихоньку заниматься дипломом. Кто знает, может быть, теперь не придется бежать в Москву, и она поступит в аспирантуру к профессору Куракину. Жизнь нормализовалась!

Как жестоко ошибалась Катя! Она и понятия не имела, что за сцена разыгралась вскоре после пышных похорон Германа Петровича у него в квартире, которая занимала пол-этажа в шикарном небоскребе. Варавву погребли на центральном кладбище, в секторе, где лежали защитники Сталинграда, полководцы, а также местные деятели культуры. Алексей заплатил огромную сумму за почетное место на погосте. Пара газет пошумела, называя это святотатством и надругательством над памятью героев – крестного отца мафии хоронят рядом с павшими воинами. Но возмущение быстро сошло на нет...

Лариса Леопольдовна Варавва, в девичестве Шаманова, изящная брюнетка неопределенного возраста, чем-то неуловимо напоминавшая персидскую шахиню Сорайю (этого сходства она достигла путем нескольких пластических операций), созвала семейный совет. Лариса Леопольдовна знала – после неожиданной смерти мужа все дела перейдут к ее старшему сыну Алексею. Тот, и это было общеизвестно, наследовал империю Германа Петровича. Алексей, которому едва исполнилось двадцать шесть, уже успел зарекомендовать себя как удачливый бизнесмен, пронырливый интриган и не останавливающийся ни перед чем юный мафиози. В отличие от отца он производил на окружающих приятное впечатление – Алексей Варавва был человеком другой формации, избегал культивирования силы и даже намека на причастность к мафиозному клану. Наоборот, он изображал из себя полиглота-бизнесмена, который чтит закон и готов играть по правилам. Благодаря такому имиджу он мог очаровывать людей, подминать их под себя – и обогащаться. Герман Петрович гордился сыном и был уверен, что тот не только сохранит, но и увеличит его волгоградскую империю. Варавва-отец втайне надеялся, что его отпрыск сумеет рано или поздно выйти на федеральный, а то и на международный уровень. А ведь там совсем другие ставки, несоизмеримо больше, чем в захолустной провинции...

Алексей, который сумел после убийства отца утвердиться в роли его преемника и с успехом пресечь попытки конкурентов растащить империю Вараввы, поддержал идею семейного совета. В нем приняли участие несколько самых близких людей, младший брат Алексея Сергей, брат Ларисы Леопольдовны, проректор по международным связям университета Николай Леопольдович, его супруга Римма Васильевна, а также сестра Германа Петровича Валерия, которая возглавляла департамент мэрии по финансовым вопросам, и ее муж Андрей Сычов, вице-директор нефтеперегонного завода.

Совет проходил в огромном, площадью почти в сто квадратных метров, зале квартиры семейства Вараввы. «Вдовствующая императрица» Лариса, облаченная во все черное – ее любимый цвет, – переливаясь ослепительными бриллиантами, сидела в томной позе в кресле, которое раньше во время подобных мероприятий занимал ее муж. Алексей предоставил матери возможность играть роль номинального босса, хотя все, и Лариса Леопольдовна в том числе, знали, что решения здесь принимает только один человек – Алексей.

Алексей Варавва, в черном стильном костюме, стоял около матери. Его брат Сергей, который никак не мог прийти в себя после ужасного похмелья по поводу девяти дней с момента смерти отца, сидел на кожаной софе, накачиваясь водкой, смешанной с томатным соком. Сергей во всем доверял брату, всегда его поддерживал и отвечал за создание крутого имиджа, запугивая конкурентов и недовольных.

Шамановы – проректор и его супруга – сидели рядом с младшим племянником, а в двух других креслах обмякли Валерия и Андрей Сычовы.

– Ну что ж, я думаю, мы можем начать, – произнесла грудным голосом Лариса Леопольдовна. Она сделала изящный жест, и ее запястье сверкнуло радугой – массивный старинный браслет с бриллиантами отразил свет нескольких ламп.

– Пусть говорит Алексей, – сказал Андрей Сычов, плотный краснолицый субъект. – Ведь он здесь главный!

– Но я ведь жена Германа! – заломила руки склонная к театральности Лариса. – Хорошо, Алеша, говори.

Алексей произнес спокойным голосом:

– Мы не будем спорить, кто из нас главный, мама. Сейчас это не самое важное. После трагической гибели... после подлого убийства отца мы должны держаться вместе. И в первую очередь выяснить, кто за этим стоит. Я провел уже небольшое расследование и установил, что наш конкурент, Миша Немчук, давно собирался лишить нас власти. Вы все помните соглашение, которое заключил с ним отец год назад о разделе сфер влияния. Однако Мише этого, похоже, показалось мало. Я уверен, что в убийстве отца замешаны именно его люди. И он за это ответит...

Михаил Немчук, еще один местный мафиози, был чрезвычайно опасным конкурентом семейства Вараввы.

– Однако начинать войну сейчас бессмысленно. Немчук был на похоронах отца, выглядел потрясенным, даже венок возложил на могилу. Но это не более чем игра. Прямых доказательств у нас пока что нет...

– Да он это, он, кто же еще, – подал голос Сергей Варавва. – Мочить его надо, Лешка, я сам готов ему за папку глотку перегрызть...

– Не смей, – прервал его Алексей, и в его голосе прозвучал металл. – Сергей, запомни, сейчас мы у всех на виду. За нами очень внимательно наблюдают, и стоит нам оступиться, как орава конкурентов и ментов набросится на нас. Немчук свое получит – не теперь, а позже. Главное – не позволить ему и другим желающим разрушить империю отца...

Разговор перешел в сугубо деловое русло. Каждый из присутствующих докладывал о том, как обстоит семейный бизнес во вверенной ему области. Герман Петрович Варавва умудрялся зарабатывать деньги на всем. И его родственники были готовы продолжать этот почин.

– Алексей! – Лариса Леопольдовна прервала громким вздохом фразу сына. – Я хочу знать – с кем был Герман, когда его убили? Отвечай!

Воцарилась тишина, нарушаемая лишь сопением проректора университета и вице-директора завода.

– Чего вы все молчите! – вскрикнула вдова крестного отца. – Вы же знаете правду! И я тоже! Герман был с очередной своей девкой! Это она во всем виновата! Если бы он не пошел с ней в ресторан, то его бы не подкараулили и не убили! Эта девка наверняка работает на Немчука!

– Мама, успокойся, – сказал Алексей. – Девушка тут совершенно ни при чем. И ни на кого она не работает, я это сразу же проверил. Да, отец был с ней в ресторане, но ты ведь сама знаешь, что он...

– Что я знаю! – опять заломила руки Лариса. – О том, что он с ней роман крутил и меня бросить хотел, говорят по всему Волгограду! А я, его законная жена, обо всем узнала чуть ли не перед самым разводом!

Присутствующие поняли, что Лариса начинает очередной спектакль. Видимо, она тщательно готовилась к этой сцене.

– Я ничего не знала! Эта девица, Катя, кажется, ее зовут, преследовала моего мужа! Герман был таким беззащитным, все эти нахалки впивались в него! Девчонка должна понести наказание!

– Но за что? – спросил Алексей. – За то, что она стала невольной свидетельницей смерти отца? Его хотели убить, этим занимались серьезные люди, стрелял ведь из винтовки с оптическим прицелом профессионал. А это значит, мама, что его убили бы если не у ресторана, то в любом другом месте. Он был обречен. Так что Катерина здесь совершенно ни при чем. Она скорее жертва...

– Ага, ты защищаешь эту распутницу! – закричала Лариса Леопольдовна. – Коля, – обратилась она к брату. – Ну скажи хоть что-нибудь! Эта мерзавка учится у тебя в университете!

Николай Леопольдович Шаманов, высокий и сутулый субъект в толстых роговых очках, промямлил что-то нечленораздельное. Вместо него ответила его супруга:

– Лариса, Алеша прав, оставим девчонку в покое. Черт с ней, она рано или поздно свое получит. Кажется, Алексей, ты говорил о делах в казино...

– Вы все сговорились! – вздохнула Лариса. – Или ты, сын мой, тоже втюрился в эту дурочку? Не желаете меня слушать! Ну и не надо!

Лариса Леопольдовна гордо поднялась и, ни на кого не глядя, покинула зал.

– Мама немного не в себе, – сказала Алексей. – Еще бы, такой нервный стресс... Вот и пытается найти виноватых. Хотя эта девушка, Катя, действительно не причастна к смерти отца. Ну что ж, продолжим....

Деловой разговор возобновился, и семейство Вараввы принялось обсуждать новую стратегию руководства империей покойного Германа Петровича.

Вечером того же дня Лариса Леопольдовна тайком от старшего сына позвонила Римме Шамановой.

– Риммочка, ты же меня понимаешь, – сказала она, нежась в мраморной ванне, заполненной разноцветной пеной. – И я знаю, что у тебя есть власть. Ты заведуешь факультетом, где учится эта Катерина Ипатова. Я кое-что про нее узнала. Герман хотел даже бросить меня и, возможно, жениться на этой потаскушке. Я уверена – ему эту Катю подсунули как наживку, тот же Миша Немчук. Хотел, чтобы она вошла к нему в доверие, они бы заключили брак, Герман завещал бы ей все, а потом бы его убили. И в итоге Миша получил бы контроль над всеми нашими активами...

– Может быть, – туманно ответила Римма Васильевна. Из своего университетского опыта она знала: никогда не стоит прямо отвечать «нет», как, впрочем, и «да».

– Германа нет, но девчонка-то жива, – продолжала Лариса. – И я хочу, чтобы она понесла заслуженное наказание. Ради Германа, ради моего дорогого мужа! У нас с ним были разногласия, но я так его любила...

Римма Васильевна подумала, что еще больше Лариса любила деньги Германа. Она и сама вышла за брата Ларисы не по большой любви, а для того, чтобы получить доступ к власти и финансам.

– Римма, помоги мне, – сказала Лариса. – Ты с Колей – большие люди в университете, сделайте так, чтобы девчонка... Чтобы ее вышибли оттуда немедленно! Чтобы ее арестовали! Чтобы...

– Лариса, милая, ты явно переоцениваешь наши возможности, – холодно возразила Римма Васильевна. – Ты думаешь, я просто могу взять и отчислить эту Катю? А потом она подаст на меня в суд, ее восстановят, и отвечать за весь цирк надо будет мне. Напомню тебе, дорогая, что декан – выборная должность, а у меня перевыборы в следующем году. И такого промаха коллеги мне не простят. А Коля вообще под огнем, он же проректор, за каждым его шагом пристально следят!

– Римма, чего ты хочешь? – без обиняков спросила Лариса. – Я же понимаю, ты желаешь получить какую-то компенсацию. Так я за ценой не постою! Только прошу – сделай так, чтобы девчонке не поздоровилось! Мне плевать, виновата она в гибели Германа или нет. Но она была рядом с ним, когда его убили. Не я, законная жена, мать его сыновей, а эта шлюшка! Отчисли ее за аморальное поведение, за проституцию!

– Ну Лариса, – неприятно рассмеялась Римма. – Мы же не при коммунизме живем, кто с кем спит – сейчас всем на это наплевать. И то, чем студенты занимаются в свободное от учебы время, никому больше не интересно. Да и Катя эта никакая не проститутка, ты же лучше меня знаешь. Это Герман ее домогался. Она не отличница, но никаких оснований отчислять ее из университета нет, тем более в середине пятого курса, за два месяца до государственных экзаменов.

– Ага, ты уже про нее кое-что выяснила, – удовлетворенно заметила вдова. – Значит, понимаешь, что я не шучу. Итак, Римма, что тебе надо?

– Если хочешь, чтобы девчонка с треском вылетела из универа, то тебе придется заплатить, – сразу по-деловому сказала Римма Васильевна. – Я хочу получить контроль над казино «Арабелла», а также ночной клуб «Корона».

– Согласна! – быстро ответила Лариса. – Я сумею убедить Лешку, чтобы именно его дядя Коля стал там главным.

– Но это еще не все, – продолжала Римма. – Лорочка, у тебя такие шикарные бриллианты. Они мне очень нравятся... Я бы не отказалась от того комплекта, в котором ты была на похоронах. И рубиновое колье мне тоже к лицу. И гарнитур из топазов...

Лариса заскрипела зубами. Римка зарится на ее драгоценности! Одно дело какие-то там казино и ночные клубы, которых у них и так пруд пруди, а другое – свои личные вещи, причем любимые и очень дорогие.

– Ты не согласна? – осведомилась в замолчавшую трубку Римма. – Но тогда и я не могу тебе помочь. Понимаешь, если нам с Колей подставляться, то я должна быть уверена, что у нас есть за это компенсация.

– Ты получишь топазы и рубины, но бриллианты я тебе не отдам, – ответила Лариса. – Ты с ума сошла, они же такие дорогие, начало девятнадцатого века! Да им цены нет, ни у кого в Волгограде ничего подобного и в помине не имеется!

– Вот я и хочу, чтобы эти брюлики были у меня, – гнула свое Римма Васильевна. – Но на нет и суда нет. Тогда пока, дорогая.

– Согласна, – злобно произнесла Лариса. – Ты их получишь, но только в том случае, если девчонку, эту Катю, вышибут из универа немедленно. И мне нужен скандал! Огромный скандал! Смрадный! Ты поняла, Римма? За бриллианты ты должна потрудиться!

– Не беспокойся, Лорочка, – заверила ее Римма Васильевна. – В конце концов, у меня с Колей большая практика на поприще интриг в родном университете. Я обещаю тебе, Катя Ипатова станет персоной нон-грата в Волгоградском университете. Она собирается в аспирантуру к Куракину, ну так ей придется изменить планы!

Лариса погрузилась с головой под воду. Римма сделает все наилучшим образом! Она знала: жена ее брата та еще стерва! Да и братец Коля тоже не промах! Так что Катьке достанется!

Катерина же Ипатова и не подозревала, что над ее головой сгущаются грозовые тучи. Вернее было бы назвать это даже не тучами, а тайфуном, Эль Ниньо, ураганом столетия. Потому что Лариса Варавва никогда и никому не прощала обид...

На следующий день в кабинет к декану филологического факультета Шамановой была вызвана доцент кафедры немецкой лингвистики Алла Александровна. Бедрова, войдя в деканат, сразу же бросилась к секретарше, мясистой нагловатой Вике, с вопросом:

– Викушенька, что случилось, к чему такая срочность, ты не знаешь?

Вика, на секунду оторвавшись от телефонного разговора с подругой, пожала плечами и хитро улыбнулась в ответ:

– Понятия не имею, Алла Санна. Но там еще и Николай Леопольдович. Знаю только, что они вас ждут для серьезного разговора. Вроде бы насчет распределения ставок в следующем семестре...

Алла Александровна немного успокоилась. Ну что ж, если деканша хочет получить свою часть с взяток, то это вполне закономерно. Но тогда зачем приперся ее муженек-проректор? Алла Александровна, натянув на лицо одну из своих сладких мин, постучала в дверь.

– Войдите, – раздался голос Риммы Васильевны. Алла Бедрова проскользнула в небольшой кабинет. Так и есть, Римма сидит в вертящемся кресле за массивным столом, рядом с ней возвышается ее муж. Вид у обоих весьма зловещий.

– Добрый день, Алла Александровна, – произнесла Римма. Затем сняла трубку внутреннего телефона и сказала секретарше Вике: – Можешь пока сходить в столовую, милочка. Да, да, именно сейчас. И не торопись. Уходя, закрой деканат на ключ. У нас серьезный разговор, и я не хочу, чтобы нам мешали.

Дождавшись, пока хлопнет дверь, Римма объяснила Алле Александровне:

– Вика слишком любопытная особа, может еще и под дверью послушать. А то, о чем мы будем с вами говорить, строго конфиденциально.

Бедрова напряглась. В чем же дело? Обычно, когда разговор ведется о выплате деканессе процента с крупных взяток, это не обставляется такой секретностью.

– Алла Александровна, – отчеканила Римма. – Вы знаете, что через полгода, в начале осени, предстоят выборы нового заведующего кафедрой немецкой лингвистики. Той самой кафедрой, где вы работаете и которую на данный момент возглавляет профессор Куракин.

Алла поддакнула. О выборах она, конечно, знала, но разве это что-то меняет? Разумеется, переизберут Куракина. Профессор, доктор наук, известный ученый, он был единственной достойной кандидатурой.

– Руководство факультета недовольно работой Куракина, – продолжила Римма. – Кафедре требуется новый руководитель. Тот, кто сумеет поставить локомотив кафедры на рельсы современного развития лингвистики. Куракин уже стар для этого. Он на это неспособен. Нужны новые силы!

Алла опять поддакнула. Еще бы, она тоже часто думала об этом. Но свалить Куракина сложно, почти невозможно. Хотя если Римма собирается его убрать... Но кто займет его место?

– То, что Валентин Григорьевич не будет выдвигаться в заведующие кафедрой этой осенью, вопрос уже решенный, – принял эстафету Николай Леопольдович. – Он еще ничего не знает, но Римма Васильевна скоро ему об этом сообщит. Он, наивный чудак, надеется на то, что его переизберут! Куда там! Время Куракина прошло. И настало ваше время, Алла Александровна!

– Да, да, вы не ослышались, – произнесла Римма. – Я... руководство факультета и университета решило, что именно вы должны стать следующим заведующим кафедрой. Вы компетентный специалист, кандидат наук, доцент, молодая умная женщина, которая разбирается в современных веяниях лингвистики. Вы станете достойной заменой старику Куракину. Вы, надеюсь, согласны, Алла Александровна?

Бедрова, которая, не веря своим ушам, маково рдела от неожиданно свалившегося на ее голову счастья, пискнула:

– Я готова принять бремя ответственности, которое возлагает на меня руководство.

– Отлично, Алла Александровна, – сказала Шаманова. – Но вы понимаете, что, кроме вас, есть еще несколько потенциальных кандидатов. Например, Ирина Семеновна Зализняк. Или Наталья Борисовна Бульдожкина, так сказать, восходящая звезда кафедры. Тоже весьма и весьма перспективная молодая дама, защищалась, как вы знаете, в Москве, в МГУ...

– Зализняк – набитая дура, – заявила Алла, понимая, что Римма перечисляет фамилии других возможных претендентов, преследуя какую-то тайную цель. – Да и старая уже. А Бульдожкина – слишком молодая, она даже не доцент, да и защитилась всего год назад.

– Вы правы, – отреагировал Николай Леопольдович. – Поэтому мы и остановили свой выбор на вас. Но в любом случае вы видите, что на место заведующего кафедрой могут претендовать и другие. И вы должны оправдать наше доверие и доказать, что готовы к серьезной и плодотворной работе!

Теперь Алла поняла – Римме и ее мужу требуется от нее какая-то услуга. Но какая именно? Она сделает все, что они прикажут, лишь бы занять вожделенное место. А Куракина, своего научного руководителя по кандидатской диссертации, можно и в угол задвинуть, и сеточкой от мух накрыть...

– Я вижу, вы все поняли, – удовлетворенно заметила Римма. – Вы же умная женщина, Алла Александровна, не зря мы выдвигаем и всемерно поддерживаем именно вашу кандидатуру. Я обещаю – вы станете этой осенью заведующей кафедрой, но... Но для этого вы должны помочь нам с Николаем Леопольдовичем в одном весьма щекотливом деле.

– Разумеется, какие могут быть вопросы, – облегченно вздохнула Алла. Итак, ее кандидатура утверждена! – Я всегда буду на вашей стороне, Римма Васильевна!

– Надеюсь, что это так, – сказала деканша. – На вашей кафедре работает лаборанткой некая Екатерина Ипатова. Что вы можете сказать про нее?

Алла по тону поняла, что Римме требуются негативные сведения о Кате. Поэтому она принялась вываливать жареные факты:

– Ленивая, наглая, туповатая. Все время пьет чай и гогочет, толком ничем не занимается. Сплетница ужасная. Разлагает коллектив. Как только я стану заведующей кафедрой, немедленно ее уволю!

– До этого еще далеко, голова Ипатовой нужна нам сейчас, – сказал Николай Леопольдович. – Она очень грязно поступила с мужем моей сестры, Ларисы Леопольдовны Вараввы...

Упоминание фамилии всемогущего и недавно застреленного мафиози нагнало на Аллу Александровну страха. Боже, с такими людьми, как Римма и ее муж-проректор, шутить не стоит.

– И она должна понести за это наказание. Причем по всей строгости, – рявкнула Римма Васильевна. – Куракин, этот упрямый старец, ни за что не уволит Ипатову. А ждать полгода нам не с руки. Вы должны сделать так, чтобы эту девчонку выбросили из университета...

– Но как? – выдохнула Алла Александровна. – Как именно? Что я могу предпринять?

– Мы с Николаем Леопольдовичем уже разработали план, – сказала Римма. – Сейчас мы вас ознакомим с ним. Вы поступите в строгом соответствии с этим планом. А за это осенью вас изберут заведующей кафедрой. И учтите – что бы ни случилось, вы должны держать язык за зубами. Иначе...

Алла Александровна судорожно сглотнула и кивнула. Конечно, она не станет связываться с Риммой, Шамановым и их могущественными родичами из мафиозного клана. Ее взгляд упал на проректора. Его улыбка напоминала оскал черепа, он поигрывал золоченым ножичком для разрезания бумаг.

Бедрова кашлянула и прошептала:

– Слушаю вас, Римма Васильевна. Я сделаю все, как вы скажете. И буду нема, словно могила...

– Эта метафора мне нравится, – сказала Римма Васильевна и начала излагать Алле Бедровой свой замысел.

Спустя четыре дня состоялось заседание кафедры немецкой лингвистики, которое, как обычно, происходило в третий понедельник месяца в пятнадцать ноль-ноль. Наряду с повесткой дня все смаковали радостное событие – выплату зарплаты. Общественный кассир кафедры, старшая преподавательница Птичкина, суетясь, говорила направо и налево: