Текст книги "Знак свыше"

Для этого понадобились услуги еще одного знакомого Егора, который, получив от журналиста данные кредитных карточек покойного Олега (сообщенные ему информатором из Следственного комитета), установил, что около месяца назад Дергушинский произвел оплату за «особые услуги» в одном из частных банков столицы.

С унынием Егор констатировал, что ничуть не похож на Дергушинского. И выдать его за себя никак не получится, а без паспорта его в депонарий банка никто не пустит. Ограбить же банк у него не получится, кишка тонка. На это был бы способен сосед по даче, однако он давно завязал с криминалом.

Пришлось скрепя сердце обратиться к помощи Федора. Тот встретил двоюродного брата более чем прохладно – когда тот появился у него в кабинете, даже сесть не предложил, а только буркнул:

– Что, каяться пришел? Голову пеплом посыпать, Рыжик? Или заявление по собственному желанию хочешь подать?

Егор знал: если рассказать о том, чего он успел достичь, Федор, конечно, поможет, ведь у него везде были свои люди. Но в итоге заграбастает себе все лавры! А этого Рыжику не хотелось, ой как не хотелось. Жаль, конечно, но иного выхода не оставалось – шантаж!

Еще до того, как Егор успел ответить, зазвенел мобильный Федора, и тот, схватив трубку, просюсюкал:

– Кирилл Александрович, у меня важное совещание! Я вам перезвоню минут через десять! – Информант! – пояснил он, завершив разговор и отводя взгляд. И Егор решился. Родственные чувства родственными чувствами, а сенсация сенсацией.

– В последний раз был Кирилл Алексеевич! – заметил он с издевкой. – А сейчас вдруг Александрович! Память надо тренировать, Федяка!

Федор, дернувшись, заявил:

– Что? А… Так это другой был! Это Александрович, а то – Алексеевич!

– Только что у Александровича, что у Алексеевича женский голос! Надо же, какое совпадение!

Лицо Федора побагровело, он рявкнул:

– Ты что себе позволяешь! Ты знаешь, с кем разговариваешь?

– Федяка, лучше поставить вопрос иначе: а Маша в курсе, с кем ты разговариваешь? С этим Александровичем или Алексеевичем! Или, быть может, Александровной или Алексеевной?

Федор раскрыл рот, но так ничего и не сказал. А затем обмяк в кресле и со всхлипом произнес:

– Ничего с собой поделать не могу, Рыжик! Машку люблю, ужас как люблю, но все равно на сторону тянет! – И, подняв на Егора глаза, произнес: – Это же останется между нами, ведь так, Рыжик?

– Конечно, Федяка! – подтвердил Егор. – Я тебе, разумеется, помогу! Но и ты мне помоги! Мне нужно проникнуть в один столичный банк и вскрыть банковскую ячейку. Ключ у меня имеется, требуется только, чтобы меня в банк запустили и выпустили. Вот, собственно, и все!

Федор вытаращился на кузена, а когда до главного редактора «Бульвар-Экспресса» дошел смысл сказанного, он начал дико хохотать. Насмеявшись вдоволь, он смахнул с уголков глаз слезы и спросил:

– Да, а в Алмазный фонд тебя случаем провести без билета не надо? Поближе к витрине с императорскими регалиями? И сигнализацию при этом отключить? Рыжик, ты в своем уме?

– Я-то да! – протянул тот с деланным сожалением. – А вот ты, Федяка, похоже, нет. Потому что изменяешь Машке, такой женщине!

От напоминания о собственном адюльтере Федор поморщился и сказал:

– Ты что, родного брата шантажировать решил, Рыжик?

– Не родного, а всего лишь двоюродного! И не шантажировать, а, наоборот, помочь сохранить мир в семье. И кстати, не заводи пластинку о том, «как ты посмел». Ты же посмел – меня, двоюродного брата, уволить! Причем за то, что я отказался отдать свою сенсацию тебе или твоим борзописцам!

Федор почесал щеку, прищурил глаза и сказал:

– Значит, кузен-шантажист, давай так, сенсацию будем делить пополам! Ты и я! Я же вижу, что ты до чего-то докопался, но делиться не хочешь. А без меня до банковской ячейки не доберешься. Рассказывай! Это же имеет отношение к таинственной смерти этого Дергушинского. Я уже навел кое-какие справки…

Егор обомлел – «навел кое-какие справки»: хотя до этого делал вид, что ему на эту историю наплевать!

Федор подмигнул ему и заметил:

– Как ни верти, Рыжик, но мы же родственники! Узнаю в тебе самого себя – молодого и прыткого! Прям не понимаю, что, ты в мое кресло метишь? Ну, тебе еще надо упорно для этого поработать! Так в чем дело?

Егор нехотя поведал Федору о том, что ему стало известно, отказавшись отвечать на вопрос, как он нашел ключ от банковской ячейки.

– Ладно, неважно! – заключил тот. – Вижу, что ты много недоговариваешь, Рыжик! Ладно, пусть сенсация будет твоя, но мы разделим ее пополам! Я и не претендую на то, чтобы шляться по моргам и влезать в чужие квартиры. Делай то, что считаешь нужным, но если попадешься, пеняй на себя! Позор достанется тебе одному, а слава – нам обоим! Твой репортаж пойдет в «Бульвар-Экспрессе», так что и ты в лучах журналистского солнца погреешься, и я. А о Кирилле Александровиче… Или Алексеевиче… – Федор хмыкнул и добавил: – О нем забудь! Вижу, далеко пойдешь, Рыжик! Значит, тебе нужно вскрыть банковскую ячейку? Задание не из легких, но вполне осуществимое!

– Оба ключа надо вставлять одновременно! – сказала работница банка монотонным голосом. Все выглядело как визит обыкновенного клиента. Только Егор не был обыкновенным клиентом. Он не ведал, как Федору удалось добиться того, чтобы его пропустили в банковское хранилище, не проверяя документов и не задавая ни единого вопроса, но факт оставался фактом: он находился возле ячейки с искомым номером 1598, а около него – работница банка.

Они одновременно вставили два ключа – Егор справа, работница банка слева. Больше всего Егор опасался, что ключ не подойдет, но этого не случилось: тот проскользнул в скважину, вошел в гнездо и с легкостью повернулся.

Стальной ящичек пружинисто выскочил из пазов. Работница вынула свой ключ и вышла прочь, оставив Егора одного в подземной комнатушке.

Егор осторожно вытащил ящичек и поставил его на стол. А затем в волнении откинул крышку. И увидел деньги. Много денег. Очень много денег. Банкноты по пятьсот евро. Егор лихорадочно вытащил их из ящичка. Сколько же их тут?

Помимо этого, в банковской ячейке имелось десятка полтора компакт-дисков, а помимо этого, тонкая черная папка. Диски Егор запихнул в карман, а папку раскрыл. В ней находились фотокопии документов – свидетельство о рождении, выданное в Москве, а также копии документов на арабском. Егор запихнул в карман и папку.

А потом принялся пересчитывать деньги. Сто сорок тысяч евро. Сумма внушительная. Но почему Дергушинский хранил деньги в ячейке банка, а не на банковском счету? Не доверял российским финансово-кредитным учреждениям?

Деньги Егор положил обратно в ящичек и вставил его в пазы. Он нажал кнопку звонка, появилась работница, повторившая с ним процедуру двойного вставления ключей. После чего Егор покинул здание банка.

В редакцию он не поехал – Федор милостиво разрешил ему работать дома. Егор отложил документы на арабском, потому что все равно не мог понять, о чем в них шла речь. Изучил копию свидетельства о рождении на русском, фиксировавшего факт появления на свет в Москве в сентябре 1982 года некой Дарьи Леонидовны Ломакиной, родителями которой являлся Леонид Павлович Ломакин и Галина Викторовна Ломакина.

Отчего копия этого прозаического документа хранилась в банковской ячейке, Федор понять никак не мог. Эту Дарью Ломакину он взял себе на заметку, решив, однако, вначале изучить содержимое дисков.

Он был готов увидеть на них многое, но не такое. На всех семнадцати дисках были записаны фотографии и документальные фильмы особого содержания – и по большей части с одним актером, самим Олегом Дергушинским. Сия продукция была жутко порнографического характера и запечатлевала постельные утехи Дергушинского. Его партнерами были не женщины, а мужчины.

Увиденное ошеломило Егора, но не своей развратностью, а тем, что эти фото и фильмы красноречиво свидетельствовали: Дергушинский был любителем собственного пола. И, работая в МИДе, ему требовалось держать сию свою склонность в тайне, иначе бы наверняка пришлось сменить профиль работы или, что еще хуже, застрять в самом низу карьерной лестницы. Но как же его брак с Инной? Она что, позволяла себя дурачить семь лет? Вряд ли! Впечатление дурочки Инна Дергушинская не производила. И вряд ли стала бы терпеть рядом с собой мужчину, который сам любил мужчин. И тут Егор понял: ну конечно, брак по расчету! Причем как с одной, так и с другой стороны! Дергушинский, работая в МИДе, никак не мог быть геем, поэтому ему требовалась жена. А Инна, работая на ответственных и, главное, публичных постах в ворочавших миллиардами компаниях, не могла быть лесбиянкой, поэтому ей требовался муж!

Вот ведь сладкая парочка! Вернее, голубовато-розовая! Неудивительно, что Инна так переполошилась, когда он ей позвонил! Но было ли в ее интересах убирать бывшего мужа Дергушинского? Только в том случае, если он намеревался предать огласке их тайную жизнь! Но Олег явно не собирался делать это, потому что это означало бы и крах его собственной карьеры. Выходит, Инна к смерти своего бывшего мужа отношения не имела.

Теперь Егору была понятна фраза «Вы один из Олеговых?». Она имела в виду – любовников! Наверняка Инна решила, что ее шантажирует бой-френд ее бывшего мужа. Одновременно это значило, что никакой проститутки Дергушинский к себе приводить не мог. Во всяком случае, женского пола. Значит, так и есть, понял Егор: вот оно – доказательство, что смерть гламурного дипломатика от рук продажной девицы – подстава. Дергушинского убили. И вряд ли из-за денег, ведь они хранились в банке. Но из-за чего тогда?

Его взгляд упал на документы. Наверняка из-за них! Значит, надо узнать, каким боком замешана во всю историю некая Дарья Леонидовна Ломакина, которой, судя по дате рождения, недавно исполнилось тридцать лет!

В этот момент мобильный Егора запищал. Он взглянул на дисплей – номер не определен. Он поднес трубку к уху и принял звонок.

– Егор Антонович? – услышал он сухой женский голос. – Вы ведь идете по нашему следу?

Егор окаменел. Что это за шуточки?

– Кто это? – прошептал Егор.

– Ваша смерть! – произнес голос, и в этот момент на улице раздался оглушительный взрыв. Задрожали стекла, в ночное небо взметнулись тигровые языки пламени. Егор выскочил на крошечный балкончик и в ужасе увидел – его «Шкода» взлетела на воздух! Кто-то попросту взорвал ее!

И в этот же момент раздалась автоматная очередь. Егор стремительно пригнулся, чувствуя, как его щеку обожгло чем-то раскаленным. Черт, черт, черт, в него стреляли! Сначала взорвали его автомобиль, а теперь пытаются убить!

Автоматные очереди прошивали квартиру насквозь. Егор, закрыв голову руками, лежал на полу, чувствуя, как на него летят осколки стекла, щепки деревянных рам, бетон из стен, штукатурка с потолка.

Рыжик все никак не мог поверить, что это происходит с ним, а не с героем боевика, идущего по телевизору. Его хотят убить! Но за что? Ведь он никому не сделал ничего плохого!

Мысли вертелись в голове, как в хороводе. Внезапно погас свет, и квартира погрузилась в темноту. Только языки пламени, облизывающего на улице «Шкоду» Егора, отбрасывали тревожные блики.

Внезапно послышался треск, скрежет, а вслед за ним – мощный удар об пол. Нечто массивное свалилось с потолка на пол и приземлилось всего в нескольких сантиметрах от головы Егора. Это была люстра с бронзовыми рожками и хрустальными плафонами, невесть откуда взявшаяся в съемной квартире и никак не вязавшаяся с ее убогой обстановкой.

Выстрелы стихли. Егор осторожно отполз в сторону и приподнял голову. Из разбитых окон дуло. Белые занавески, раскачиваясь на ветру, походили на взбесившиеся привидения. Рыжик, осмелев, на карачках пополз в сторону коридора.

Но стоило ему преодолеть пару метров, как снова раздалась автоматная очередь. Егор метнулся в коридор и прижался к стене, вперив взор в прямоугольник входной двери. Надо было бежать из квартиры, обстреливаемой неизвестными с улицы! Туда, на лестничную площадку, туда, где безопасно!

Егор уже направился к двери, но вдруг остановился. Непонятное чувство подсказало ему, что за дверью притаилась опасность. Хотя наверняка это была не интуиция или шестое чувство, а всего лишь странный шорох из общего коридора.

В тот момент, когда Рыжик отпрыгнул от двери и, задев плечом косяк, повалился на кафельный пол крошечного совмещенного санузла, послышались оглушительные выстрелы, но не со стороны комнаты или кухни, а со стороны входной двери! Кто-то, находясь на лестничной клетке, в упор ее расстреливал!

Егор перелез через край ванны и плюхнулся на ее мокрое и холодное дно. При этом он столкнул пластмассовые бутылочки с шампунем и пеной для бритья, которые свалились ему на голову.

Раздался мерзкий треск, и Егор понял: деревянная дверь слетела с петель! В голове крутилась одна-единственная мысль – в следующий раз надо снимать квартиру с металлической дверью! Только кто сказал, что этот следующий раз вообще будет?

Выстрелы стихли. Егор сжал в руке бутылочку с пеной для бритья. И что, он пустит напавшему на него киллеру с автоматом в лицо струю пены, когда тот заявится в ванную, дабы убить его?

Раздались осторожные шаги. Под ногами того, кто бродил по квартире, хрустели осколки стекла и кусочки бетона. Егор затаил дыхание. Авось не заметит! И когда же приедет хваленая столичная полиция?

Шаги приблизились, и Егор понял: убийца зашел в ванную! Молодой человек боялся пошевелиться, надеясь на то, что незваный гость его не заметит. И в этот момент сверху на Егора свалилась стеклянная полочка со всякой ванной дребеденью. Удар был несильным, но весьма болезненным. Егор приглушенно вскрикнул и понял, что тем самым подписал себе смертный приговор. Потому что тот, кто заявился в его квартиру, обнаружил его и оказался у края ванны!

С диким криком Егор поднялся на ноги и выпустил в лицо убийце струю пены. Убийца в ужасе завыл, попятился – и Егор убедился, что никакой это не киллер с автоматом наперевес, а сосед-алкоголик Темыч.

– Помогите, убивают! – завопил Темыч и, растирая по лицу пену для бритья, бросился прочь. Егор вылез из ванны и, схватив с пола первое, что попалось под руку, двинулся в коридор. Похоже, убийцы рядом не было, но все равно надлежало быть начеку.

Коридор походил на поле битвы Второй мировой, а деревянная входная дверь, валявшаяся на полу, превратилась в решето. Егор осторожно выглянул в общий коридор – никого, лишь где-то внизу дурашливые крики Темыча.

Только в этот момент Егор сообразил, что держит в руках вантуз. Нервно рассмеявшись, Рыжик отбросил его в сторону и поспешил по лестнице вниз. Когда он вышел из подъезда, то по кварталу разносился вой сирен – к дому подлетело несколько автомобилей с полицией и карета «Скорой помощи». С другой стороны улицы неслись пожарные, но Егор махнул рукой: «Шкода» догорала.

Егора же интересовало, откуда было совершено нападение. Ведь его квартира располагалась на седьмом этаже, не в воздухе же парил киллер, открывший по нему стрельбу?

Нет, не в воздухе. И точно не с дерева. А с крыши соседнего дома, определил Егор. Киллеров было как минимум два – один расстреливал окна его квартиры, а другой – входную дверь. А может быть, и все три, с учетом взлетевшей на воздух «Шкоды»…

Егор пытался рассмотреть, что происходит на крыше соседнего дома, но, конечно же, не смог. Не сомневаясь, что киллеры уже ушли, он все-таки решил немедленно туда подняться, уже направился к соседнему дому, однако был задержан полицейскими.

Егор увидел Темыча, который лежал на носилках и что-то объяснял суетившимся около него медикам. Лицо Темыча было вымазано пеной для бритья.

– Надо отправить в лабораторию! И сделать спектральный анализ! Это могут быть штаммы сибирской язвы!

Егор с сожалением посмотрел на то, как пожарные оперативно тушат его «Шкоду», а потом стал отвечать на вопросы представителей закона.

Скоро подтянулись и представители журналистской братии. Некоторых Егор знал хорошо, с другими был шапочно знаком. После долгого и нудного разговора с полицейскими Егору было разрешено подняться к себе в квартиру.

Там вовсю хозяйничали люди в штатском. Егор вспомнил о дисках, а также о копиях документов, обнаруженных им в банковской ячейке. Но ни дисков, ни копий документов не было. Егор потребовал вернуть ему его собственность (хотя ни то, ни другое таковым не являлось), но ни один из представителей полиции, Следственного комитета и прокуратуры, заполонивших его квартиру, не мог дать сколько-нибудь удовлетворительных разъяснений. Никто не видел никаких дисков и копий документов.

Сначала Егор подумал, что те просто валяются на полу, среди искореженной мебели, осколков стекла и штукатурки. Какая-то часть, в особенности копии документов, могли, подхваченные ветром, вылететь в разбитые окна. Но не могли же исчезнуть все карточки и все документы – что-то должно же было остаться!

Но исчезло абсолютно все, и решительно никто не был в состоянии сказать, кто прихватил чрезвычайно важные улики. Егор осмотрелся – в квартире находились не менее двух десятков посторонних людей. На смену покидающим квартиру приходили новые. И любой из них мог прикарманить диски и бумаги!

Завидев пузатого человека в форме с погонами, Егор обратился к нему, но тот сразу же оборвал его вопросом:

– Какое отношение имеем к организованным преступным группировкам?

Егор наобум ляпнул:

– Я – никакого! А о вас я сказать ничего не могу!

Чин побагровел, и Егора схватили два типа, вежливо, но настойчиво предложившие ему пройти в служебный фургон, стоявший во дворе. Там они подвергли Егора допросу с пристрастием. Наконец, примерно через час, один из типов, захлопнув кожаную папку, протянул:

– Ладно, по всей видимости, вы говорите правду! И отношения к криминалу не имеете! Но тогда объясните – на кой ляд кому-то пытаться устранить вас?

Тут в фургон кто-то заглянул, и один из допрашивавших Егора вышел. У другого же зазвонил мобильный, и он вышел на свежий воздух.

Воспользовавшись паузой, Егор выскользнул из фургона и спешным шагом направился к ограждениям, за которыми толпились зеваки и виднелся тип с оранжевым микрофоном, около которого вертелся бородатый оператор. И того, и другого Егор знал, это были работники передачи «ЧП» на одном из частных каналов.

Егор уже не сомневался – убить его хотели по той простой причине, что он занялся делом Олега Дергушинского. И его единственный шанс выжить заключался в том, чтобы привлечь к себе внимание общественности. А заодно и пригрозить через программу «ЧП» киллерам и их заказчикам! Конечно, он не будет называть имен, однако объявит на всю страну, что занимается сенсационным расследованием.

Он находился в нескольких метрах от ограждения, как вдруг из темноты вынырнул бледный субъект в кожаной куртке – кажется, Егор видел его среди прочих представителей властных и правоохранительных структур в своей квартире.

– Вам привет от вашей смерти! – произнес тип с усмешкой.

Егор вздрогнул, а тип продолжил:

– Думаете, Егор Антонович, что у нас не хватило времени вас кокнуть? Или что мы передумали? Как бы не так! Просто мы дали вам шанс. Точнее, подарили вам жизнь.

Егор молчал, не зная, что на это ответить. Возможно, именно этот тип и стрелял по нему, а теперь киллер стоял напротив него и читал нотации!

– Так что распорядитесь подарком по-умному! В следующий раз мы такими щедрыми уже не будем.

– Почему? – спросил Егор, с трудом разлепляя ссохшиеся губы. – Почему вы меня не убили?

Киллер хмыкнул и сказал:

– Такой вопрос мне еще никто не задавал! Но, так и быть, удовлетворю ваше любопытство. Вы сейчас пойдете к вашим собратьям по разуму…

Он кивнул в сторону телерепортеров.

– Пойдете к ним и поведаете, что ведете сейчас расследование о подпольных казино. Причем сделаете это с вдохновением и так, чтобы вам поверили. Потому что если не поверят, то придется нам довести до конца то, что не сделали – то есть убить вас.

Егор шумно вздохнул, а тип добавил:

– Кстати, спасибо за документы, которые вы раздобыли для нас. Мы бы и сами до них добрались, но все равно приятно, когда работу выполняет кто-то другой. И еще… – В его голосе прорезался металл. – Забудьте о Дергушинском. И обо всем забудьте. Строчите, как раньше, всяческую чушь. И не пытайтесь меня найти – потому что внешность у меня все равно совершенно иная!

– Егор, вот ты где! – раздался крик, и Рыжик заметил, что тип с оранжевым микрофоном машет ему рукой. – Ну, иди же сюда! Эксклюзивное интервью! Пойдет уже сегодня ночью в эфир!

Егор обернулся и заметил, что бледный тип в кожаной куртке исчез. Егор медленно двинулся в сторону назойливого репортера.

Интервью много времени не заняло, и Егор сказал то, что от него требовалось: что он ведет журналистское расследование, посвященное подпольным казино в столице, что он напал на след кавказской мафии, что ему неоднократно угрожали и теперь, видимо, привели угрозу в исполнение.

Врал Егор вдохновенно и не сомневался, что и репортер с оранжевым микрофоном, и телезрители ему поверят. Он бы и сам поверил своему рассказу! Рассказу, выдуманному от начала до конца!

Появился, наконец, и Федор Крылов, получивший по своим каналам информацию о том, что на его двоюродного брата было совершено покушение. Федор сразу же ринулся к камерам и дал пространное интервью, громогласно требуя защитить свободу слова и не дать бандитскому отребью угрожать честным журналистам.

Федор же уладил формальности с представителями полиции, Следственного комитета, прокуратуры и ФСБ. Егору было позволено удалиться, но куда он мог податься? Только к родителям – или к Федору.

Крылов прибыл на навороченном джипе, в котором, как ни странно, играл моцартовский «Реквием». Причем слушал его Федор с утра до ночи, плюя на прочую классику. Егор несколько раз спрашивал его об особом пристрастии к этому музыкальному произведению, и каждый раз Федор ронял загадочные фразы о том, что, мол, те, кто любит ночь, не любят Моцарта. Что он этим хотел сказать, Егор решительно не понимал[Подробнее о причине пылкой любви Федора Крылова к моцартовскому «Реквиему» и его жутких приключениях с теми, кто любит ночь, читайте в романе Антона Леонтьева «Лига охотников за вампирами», изд-во «ЭКСМО».].

Музыкальный вкус кузена занимал Егора в тот момент меньше всего. Как на духу, он выложил Федору все, что знал. Только историю не правдивую, а фальшивую – ту же самую, что поведал команде телевизионщиков, о подпольных казино. Нет, Егор уже не опасался конкуренции со стороны Федора, а боялся, что тот сам станет мишенью наемных убийц. Федор, Маша и их двое детей!

Федор же, лавируя в потоке машин, заметил, когда Егор смолк:

– Да, влез ты в историю, Рыжик! Точнее, вляпался! Неужели непонятно – надо держаться от криминала подальше! Ладно, едешь сейчас ко мне, а потом подумаем, что предпринять!

Как Егор ни отнекивался, Федор все же настоял на своем. Больше всего Егор боялся встречи с Машей, ведь он был к ней в самом деле неравнодушен. Но еще до того, как они прибыли домой к Федору, Егор задремал – и это после всех ужасных событий прошедшего дня!

Поэтому с Машей он долго не общался, перебросился парой фраз, а потом сразу завалился спать. Когда он разлепил глаза, то выяснилось, что в квартире на Кутузовском, где обитал его кузен – главный редактор, он был один: Маша и младший сын у врача, дочка в школе, а Федор на работе.

Приготовив себе на скорую руку яичницу и выпив две чашки крепчайшего черного кофе, Егор принял решение. Конечно, он может радоваться «подарку» киллера. И, последовав его совету, забыть обо всем. Но тогда какой он журналист?

Нет, он пойдет другим путем! Он продолжит расследование! И те, кто пытался убить его, понесут за это наказание по всей строгости закона. Только действовать он будет осторожно, не привлекая к себе внимание.

По телевизору повторяли вечерние программы, и Егор увидел себя самого, дававшего интервью типу с оранжевым микрофоном. Егор отвернулся.

Он продолжит расследование. И в этом ему поможет Борис Борисович Жнец. Потому что ни дисков, ни копий документов не было. Единственное, что застряло в памяти Егора, так это имя – Дарья Леонидовна Ломакина.

Егор позвонил Борису Борисовичу, но его мобильный не отвечал. Егор послал ему эсэмэску с просьбой откликнуться как можно быстрее, а затем, приняв душ, отправился в больницу, где работал Жнец.

Ступая по длинным и извилистым коридорам патолого-анатомического отделения, Егор думал о том, что и сам мог бы приземлиться на оцинкованном столе, перед Борисом Борисовичем, вооруженным скальпелем.

Егор обратился к дежурному врачу, желая узнать, где он может найти Жнеца. Врач, странно посмотрев на Егора, произнес:

– Ну, вообще-то здесь! Нет и не будет!

– Не будет? – удивился Егор. – Может, мне ему лучше позвонить?

Врач вздохнул и сказал:

– Борису Борисовичу невероятно сложно отвечать на звонки. Его лучше не тревожить!

И, развернувшись, пошел прочь. Чертыхаясь, Егор пошел дальше по коридору и наткнулся на ординаторскую. Там он заметил рыдающую медсестру и нескольких сумрачного вида врачей.

А на столе виднелась черно-белая фотография Бориса Борисовича, один край которой был затянут черным крепом. Егор побледнел и спросил:

– Неужели Борис Борисович…

– Увы, – заметил один из врачей. – Прошедшей ночью скончался прямо здесь, на рабочем месте. Инфаркт!

Егор никак не мог поверить этому. Он опустился на скрипящую старенькую кушетку и посмотрел на фотографию Жнеца. Прошедшей ночью…

Прошедшей ночью его самого чуть не убили! Неужели…

– Вы уверены, что инфаркт? – спросил Егор коллег покойного.

– Ну, в этой жизни ни в чем нельзя быть уверенным, разве что только в том, что рано или поздно умрешь! – ответил другой медик. – Поэтому ждем вскрытия. Он сам так распорядился. Хотел, чтобы коллеги оказали ему дружескую услугу!

– Я не это имел в виду! – сказал Егор. – Может, смерть была не совсем естественная…

При этих словах медсестра зарыдала еще сильнее.

– Как это – не совсем естественная? – удивились врачи. – Насильственная, что ли? Исключено, кому надо убивать нашего дорогого Бориса Борисовича? И, главное, почему?

Егор мог бы сообщить им причину, по которой неизвестные могли желать кончины Жнеца, но сдержался. Эти медики производили впечатление преданных своему делу профессионалов. Уж если выяснится, что Жнецу что-то впрыснули, отчего он скончался, то они до этого докопаются!

Медицинская сестра рыдала все громче и громче. Медики же обменивались понимающими взглядами, и один из них с усмешкой заметил:

– Людочка была так привязана к Борису Борисовичу!

– А что касается смерти Бориса Борисовича, то сомнений быть не может. Он ведь на рабочем месте и скончался! Прямо здесь! Мегера ему пыталась помочь, но не вышло!

– Мегера? – переспросил Егор, и врачи усмехнулись:

– Да, наша новая!

– Прекратить немедленно истерики! – раздался надменный голос, и Егор увидел высокую элегантную даму с мелированными волосами и очками в затейливой оправе.

Медсестра, как по команде, прекратила плакать, а врачи спешно вышли из ординаторской. Один из них на прощание шепнул Егору:

– Вот она, мегера! Наша новая начальница! С Борисом Борисовичем они были на ножах! Теперь она его место займет! И житья нам не даст!

– Ну, какое житье в морге-то! – заметил его приятель.

– Вы кто такой? – обратилась дама к Егору, окидывая его подозрительным взглядом.

Нащупав в кармане удостоверение с грозной надписью «Федеральная служба безопасности», завалявшееся еще со времени визита в квартиру Дергушинского, Егор ткнул его в лицо докторше и отчеканил:

– Нам требуются официальные результаты вскрытия Олега Дергушинского!

Докторша, моргнув, тотчас любезно заметила:

– Прошу вас следовать за мной!

Она проводила его в свой кабинет – точнее, это был кабинет покойного Бориса Борисовича, в котором теперь царила его малоприятная заместительница.

– Вы разрешите взглянуть на ваше удостоверение еще раз? – спросила мегера странным тоном, и Егор был вынужден продемонстрировать свою липовую ксиву снова. Докторша на этот раз внимательно и долго изучала его, а потом подняла на Егора глаза и натянуто улыбнулась. Рыжик перевел дух – поверила!

– Отчего скончался Жнец? – спросил Егор, и докторша вздохнула:

– Инфаркт! Я много раз советовала ему следить за здоровьем и за режимом питания, но он был упрям! И вот результат этого упрямства!

– Бориса Борисовича будут вскрывать у вас? – спросил Егор, на что получил ответ:

– Ах, это совершенно бестактная шутка, запущенная когда-то самим Борисом Борисовичем! Нет, ни у нас, ни где бы то ни было еще. Вдова Бориса Борисовича отказалась от вскрытия. Я убедила ее, что для этого нет ни малейшей причины!

– Но ведь причина смерти может быть иная… – начал Егор, а докторша ответила:

– Да, не исключено, что это был не инфаркт, а инсульт! Но какая, собственно, разница для близких покойного! А зачем, позвольте полюбопытствовать, вам требуются результаты вскрытия Дергушинского?

– Тайна следствия! – ответил важно Олег, и докторша, понимающе кивнув, вышла из кабинета. Она вернулась минут через пять и подала Егору тонкую папку в прозрачном переплете. Егор раскрыл ее, пролистал, вчитался, а затем удивленно посмотрел на докторшу:

– Но здесь ни слова о токсине, парализовавшем Дергушинского! И о следе инъекции в коленном сгибе!

Мегера в изумлении вскинула выщипанные брови и спросила:

– О чем это вы? Какой токсин, какая инъекция? Никаких следов инъекции обнаружено не было!

– Кто подписал протокол вскрытия? – Егор посмотрел на последнюю страницу и онемел. Он увидел подпись Бориса Борисовича! Но как же так, Жнец ведь придерживался иного мнения касательно кончины Дергушинского. И намеревался изложить это в протоколе! Но именно этого и не произошло!

– Подписал его тот, кто производил вскрытие! – протянула докторша. – То есть сам Борис Борисович! Или вам что-то не нравится?

Да, Егору не нравился – сладковато-гнилостный, как запах тления, тон докторши. Он был уверен, что Жнец никогда бы не подписал подобного протокола вскрытия.

– Подпись у Бориса Борисовича была очень простая, закорючка, и все! – сказал задумчиво Егор.

Стрела попала в цель, глаза докторши за причудливой оправой сузились, ноздри затрепетали. Мегера испугалась, да еще как!

– На что это вы намекаете? У вас есть основания считать, что протокол вскрытия подделан? Кем?

Егор молчал. Докторша поднялась с кресла и, указывая на дверь, заявила:

– Прошу вас покинуть нашу больницу! Потому что ваши подозрения нелепы и чудовищны! Вы оскорбляете память покойного!

– А что, если провести повторное вскрытие? – произнес Егор. – К какому результату придут независимые эксперты?