Текст книги "Знак свыше"

Докторша усмехнулась и заметила:

– Тело Олега Дергушинского было сегодня утром кремировано, а прах будет передан его отцу.

Егор уже не сомневался, что эта особа причастна к подделке протокола. А быть может, и к смерти своего шефа, Бориса Борисовича Жнеца.

Внезапно зазвенел мобильный докторши, и та, словно ошпаренная, выскочила в коридор. Егор попытался расслышать, с кем и о чем она говорит, но это было невозможно. Тогда, воспользовавшись отсутствием мегеры, он подошел к ее столу и выдвинул первый ящик.

Он заметил там изящный металлический ящичек. Открыв его, Егор увидел шприц, заполненный бесцветной субстанцией. И его осенило, так и есть, вот он – токсин, при помощи которого убили Дергушинского! И кто знает, может, и самого Жнеца!

Оглянувшись в поиске подходящей тары, Егор наткнулся на пустой пузырек. Он осторожно выцедил туда две трети содержимого шприца, а затем, поднеся его к вазе с цветами, набрал оттуда воды. Докторша не должна была заметить исчезновение яда!

Едва он сделал это и запихнул пузырек, содержимое которого намеревался отдать на экспертизу, в карман куртки, как в кабинет вернулась докторша. Она подозрительно уставилась на Егора, а тот непринужденно спросил:

– Звонили-то хоть по важному поводу?

Мегера проигнорировала вопрос и, подойдя к столу, выдвинула первый ящик. Видимо, убедившись, что футляр с шприцом на месте, она задвинула ящик, закрыла его на ключ, а ключ опустила в карман халата. Егор мило улыбнулся мегере. Пусть делает теперь, что хочет, у него имеется улика! Но требовалось сбить с тетки спесь!

– Именно вы оказали помощь Борису Борисовичу, когда ему стало плохо? – продолжил он допрос. – Или совсем даже не помощь? Интересно, а на теле Жнеца тоже можно обнаружить след от инъекции?

Мегера ринулась к Егору и дала ему пощечину. Рука у нее была тяжелая.

– Прочь! Как вы смеете! Я не намерена отвечать на ваши вопросы! Ну, живо уматывайте. Иначе вызову охрану и прикажу ей выбросить вас с территории больницы!

Перечить смысла не имело, поэтому Егор ретировался. Он был уверен на все сто: мегера подделала протокол вскрытия и, вероятно, отправила на тот свет Бориса Борисовича. Или не помешала сделать это кому-то другому!

И тут до Егора дошло – Жнец умер по его, Егора, вине. Бориса Борисовича устранили как опасного свидетеля, как эксперта, докопавшегося до истины. Вернуть Жнеца с того света было невозможно, теперь требовалось только одно – вывести на чистую воду тех, кто был причастен к его смерти.

Егор устроился в скверике, прилегавшем к патолого-анатомическому отделению больницы. Надо было попытаться найти слабое звено, и таковым, по его мнению, была мегера. Вряд ли она была профессиональной киллершей. Значит, если и убила Бориса Борисовича, то это ее первое преступление. Наверняка боится и переживает! Это означало, что из нее можно выжать информацию.

Дожидаться пришлось долго. Уже давно стемнело, когда появилась мегера. Она направилась к стоянке, уселась за руль старенького «Мерседеса» – и в этот момент Егор плюхнулся на пассажирское сиденье рядом с ней.

Мегера как раз хотела вставить ключ в замок зажигания, но от неожиданности промахнулась и выронила ключи. Егор оказался проворнее, поднял их и засунул к себе в карман.

– Я сейчас же позову на помощь! – заявила, шипя, докторша.

Егор усмехнулся и заметил:

– Ну, давайте, вызывайте ментов! Лучше уж сразу ФСБ! Потому что вам есть что им поведать. Например, о том, как вы подделали протокол вскрытия Дергушинского. Ведь графологи это в два счета установят!

При этих словах докторша дернулась, а Егор благодушно продолжил:

– Но это полбеды! А вот убийство – за это могут впаять по полной! В вашем случае – лет пятнадцать! А если вскроется, что вы еще кого-то кокнули, то и пожизненное!

Мегера снова дернулась, но потом, совладав с эмоциями, заявила:

– Все это блеф! Никаких доказательств нет и быть не может! Потому что нет никаких преступлений! Все это вам мерещится! Вам требуется хороший психиатр. Могу посоветовать знакомого!

– А вам требуется хороший адвокат! Тоже могу посоветовать! – заявил Егор. – Учтите, еще не поздно сказать правду. Вы еще можете выйти из этой истории сухой!

Докторша, нервно облизнувшись, сказала:

– Хорошо! Мне и самой не по себе… Потому что Бориса Борисовича я уважала и ценила…

– Поэтому и убили? – заметил надменно Егор. Дело сдвинулось с мертвой точки! Докторша была готова дать показания!

– Ничего вы не понимаете! – заявила докторша.

– Ну так расскажите все с самого начала! – потребовал Егор. – Прямо сейчас!

Мегера вздохнула, понуро опустила голову и произнесла:

– Так и быть! Но я хочу гарантий, что со мной ничего не произойдет и что меня не привлекут к ответственности!

– От лица спецслужбы, представителем которой являюсь, я даю вам эти гарантии! – произнес Егор, стараясь придать лицу суровое выражение. – Получите их и в письменном виде, за подписью нашего директора, но только после того, как поведаете мне обо всем!

– Отдайте же, наконец, ключи! – заявила докторша. – Поедем ко мне домой. Нет, к себе я вас приглашать не намерена, но по пути все расскажу!

Егор отдал ей ключи, и докторша завела мотор. Затем, сняв очки, она устало протерла глаза и сказала:

– Я же с самого начала знала, что ничем хорошим это не закончится! Но у меня не было выбора, понимаете, не было!

– Выбор есть всегда! – ответил назидательно Егор, а докторша вспылила:

– Вы еще молодой, молоко на губах не обсохло, а уже старших учите уму-разуму! Нет, не было! И мне пришлось поступить так, как я поступила! Впрочем, чего я рассказываю! Лучше уж вам сразу покажу!

Она положила очки на приборную доску, повернулась, взяла с заднего сиденья сумочку, раскрыла ее и вынула оттуда уже известный Егору изящный металлический футляр. Мегера откинула крышку, и Егор увидел небольшой шприц, заполненный бесцветной жидкостью. Мегера взяла его в руки.

– Что это? – спросил внезапно осипшим голосом Егор.

– То, что привело к смерти Олега Дергушинского и Бориса Борисовича, – вздохнула мегера. – Но это еще не все! Вам ведь требуются имена! Но их у меня нет! Имеется только номер мобильного, по которому мне позвонили! Ах, где же он! Тут, в сумочке! Подержите!

Она поставила на колени Егору свою сумочку и принялась копошиться в ней. Из сумочки выпали разнообразные предметы. Докторша дернулась, смахнула с приборной доски очки.

– Осторожнее, без моих очков я как без рук! – заявила она, и Егор наклонился, чтобы достать их. И в ту же секунду почувствовал словно комариный укус. Рыжик дернулся и выбил из рук докторши шприц, который она воткнула ему в шею, там, где начинали расти волосы.

– Что вы делаете… – начал он, попытался толкнуть докторшу, но это у него не вышло – рука отказалась слушаться его. Да и из горла звуки больше не выходили. Докторша же подняла шприц, подула на него и снова вколола Егору, на этот раз в предплечье. И ввела ему целую дозу токсина. Правда, разбавленного водой из вазы с цветами!

– Извините, что не стерилизую, но в вашем случае абсцесс исключен! – усмехнулась она. – Потому что времени у возбудителей элементарно не будет! Ведь вы совсем скоро умрете!

Егор пытался что-то сказать, но у него это не выходило. Он лежал на сиденье, внимал всему тому, что говорила докторша, и не мог пошевелить даже мизинцем.

Из сумочки докторши раздалось мелодичное потренькивание, и она вынула телефон.

– Да, да, этот тип, который уверял меня, что из ФСБ, обезврежен. Да, конечно, я о нем позабочусь. Территории больницы он не покинет. Во всяком случае, живым.

Держа одной рукой телефон около уха, другой рукой докторша залезла в карман куртки Егора и вытащила его паспорт.

– Да, Шишаков Егор Антонович. Вас поняла. Можете не беспокоиться, сделаю все в лучшем виде. Как и в случае с Борисом Борисовичем. Но гонорар вам придется утроить. Нет, не удвоить, а утроить, потому что я очень рискую. Рада, что вы меня понимаете!

Мегера завершила разговор и, проверив рефлексы Егора, сказала:

– Мне вас жаль, молодой человек, однако, насколько я в курсе, вам был предоставлен шанс. Шанс обо всем забыть и начать жизнь заново. А вы предпочли продолжить расследование. Именно по этой причине вам придется умереть. Сейчас!

Онлайн-конференция Совета Безопасности Клуба Двадцати Одного

Председатель: «Теперь к вопросу об Аль Бадраффи и московской операции. Все прошло удачно?»

Москва: «Не совсем. Возникли непредвиденные трудности. Назойливые журналисты. Но помеха устранена».

Париж: «Когда будет начата операция?»

Москва: «Она ужа началась. Никаких иных затруднений не предвидится. Все те проблемы, что имеются, решаемы».

Председатель: «Сколько вам понадобится времени, чтобы операция перешла в решающую фазу?»

Пекин: «Тянуть больше нельзя. Аль Бадраффи окончательно вышел из-под контроля. Он не выполняет договоренности. Это ставит под угрозу наши прибыли».

Председатель: «Пекин, вы не единственные, кто несет убытки из-за выкрутас Аль Бадраффи. Москва, вам хватит трех недель?»

Москва: «Интервью назначено на следующую неделю. По нашим расчетам, нам необходим месяц».

Рим: «Слишком долго!»

Вашингтон: «Нас устраивает».

Бразилия: «Мы готовы ждать».

Председатель: «Вопрос о сроках находится в компетенции того, кто планирует и проводит операцию. В наших общих интересах как можно более быстрое решение проблемы. Поэтому, Москва, постарайтесь форсировать события. Переходим к следующему пункту повестки дня. Миф о глобальном потеплении…»

Даша

– Господи, и что же с ним? – спросила Алла, в ужасе взирая на Дашу. – Это серьезно? Смертельно? Скажи, это смертельно?

То, что Алла была влюблена в Дмитрия Остропольского, было общеизвестным фактом. Но только он не отвечал ей взаимностью. Что, однако, не мешало Алле питать к нему самые нежные чувства.

Впрочем – Даша в этом не сомневалась – все сотрудницы их компании были влюблены в Дмитрия Остропольского. Еще бы – и красавец, и златоуст, и умница, и знакомый сильных мира сего, что в России, что за рубежом! В общем, один из самых известных политических комментаторов страны!

Остропольский в совершенстве владел шестью языками, был на «ты» с Биллом Клинтоном и знал номер мобильного телефона Билла Гейтса. Не говоря уже о том, что ему были известны многие тайны кремлевской политики, и он не считал нужным скрывать того факта, что является любимым журналистом как премьер-министра, так и президента.

Раскрыв глаза и, кажется, впав в прострацию, Алла трясла Дашу за руку и твердила:

– Он жив, жив? Скажи же мне, скажи!

В кабинет заглянул один из коллег, благодушно заметивший:

– Что, Аллочка, в себя не можешь прийти от ужасной вести? Наш дорогой и любимый Дмитрий Львович взял на три недели больничный! И отменил все свои встречи! Интересно, кто же теперь вместо него будет выходить в эфир?

– А главное, кто полетит в Северную Африку брать интервью к этому, как его… – встрял в разговор еще один из коллег.

– Не «как его», а у самого императора Африканского континента! – заметил ехидно первый. – Именно так он себя величает! У Ганнибала Аль Бадраффи, вечного полковника и бессменного лидера революции!

– Так он же полковником был, когда переворот в своей стране устроил! – заявил его собеседник. – А с тех пор тридцать лет прошло. По случаю круглой даты к нему со всего мира корреспонденты и съезжаются. Тем более что трон под ним шатается, а он желает всем доказать, что он силен, как никогда! Так вот, был полковником, а потом сам себя произвел в маршалы. А весь мир так и зовет его по-прежнему «полковник»! Непорядок!

– Ах, какой был полковник! Ну настоящий мужчина. А оказался – уголовник! – хохотнула шедшая по коридору дама в кожаных сапогах по самое бедро и вязаной фиолетовой мини-юбке. – Так и ваш Ганнибал! Брр, что за имечко! Прямо как у этого людоеда из «Молчания ягнят»!

– Его назвали в честь античного полководца Ганнибала, – заметила Даша. – И Аль Бадраффи утверждает, что ведет от него свое происхождение. Ведь античный Ганнибал – один из немногих, кто одержал победу над Римом. И вообще, Аль Бадраффи считает, что развалины Карфагена находятся вовсе не в Тунисе, а на территории его страны!

Особа в сапогах и мини-юбке воззрилась на Дашу:

– Ну ты, Ломакина, даешь! Откуда все это знаешь? Вот тебя и посылать вместо Димочки в Северную Африку брать интервью у полковника в чине маршала! Он же любит красивых девочек!

Даша смутилась, потому что никогда не считала себя красивой – слишком длинный нос, слишком темная кожа, чересчур выпирающие скулы.

– Ну, вопрос, говорят, решен! Поедет правая рука и левая нога нашего Димочки! Другой Димочка!

Другой Димочка – это верный помощник Остропольского, муж его единственной сестры и доктор исторических наук. А по совместительству – и генеральный директор компании, продюсировавшей политическое ток-шоу «К ответу!», бессменным ведущим которого был Дмитрий Остропольский.

– А, наш тандем уже обо всем договорился! – хохотнули мужчины. – И вместо Димы будет… Дима! Аль Бадраффи, чай, и не заметит, что ему не того Диму прислали! А то он ведь мастак по части всяких пыток!

Алла, заламывая руки, прервала рассуждения сплетников, простонав:

– Так что же с Дмитрием Львовичем? У него была серьезная операция? Почему три недели? И отчего его нельзя навестить?

– Наверняка что-то венерическое! – с гадливой усмешкой заявил один из типов.

Особа в сапогах и мини-юбке, прикрыв дверь в коридор, заговорщическим шепотом поставила в известность:

– По официальной версии – аллергическая реакция. По неофициальной – ботокса себе слишком много закачал, лицо в маску превратилось. А в действительности же…

Хихикнув, она шепнула что-то на ухо одному из сплетников, а тот, выпучив глаза, поведал эту новость своему приятелю. Алла же причитала:

– Ну говорите же! Это очень ужасно, да? Мы его больше никогда не увидим?

– Гм, при дамах как-то и говорить неудобно! – еле сдерживая смех, заявил один из сплетников. – А это точно?

Вопрос был обращен к особе в сапогах и мини-юбке.

– Точнее не бывает! – заявила та.

– Так и как, восстановить теперь не получится? – продолжали давиться от смеха сплетники.

– Это тайна, покрытая мраком! – развела руками особа в сапогах и мини-юбке. – Вернее, простыней в клинике пластического хирурга. – Но, говорят, в таких случаях уже ничего не восстановишь и в прежнее состояние не вернешь. Хотел увеличить, а вышло ужас что! Операционный риск! Вот он, бедняга, и впал в депрессию!

– Так что Дмитрий Львович хотел увеличить? – выпалила Алла, и тут не выдержали все, в том числе и Даша. Алла переводила взгляд на хохочущих коллег, и вдруг до нее дошло. Она покраснела, как помидор, и закричала тонким голоском:

– Это все инсинуации! Как вы можете говорить такое о Дмитрии Львовиче? Ему бы ни за что не потребовалось ничего там увеличивать! Уверяю вас, у него там все в полном порядке!

– Только не говори, что знаешь на личном опыте! – заметила грубая особа в сапогах и мини-юбке. – А вот я – знаю, и могу подтвердить: да, попытка переделать карликового пуделя в сенбернара успехом не увенчалась!

Все снова засмеялись, Даша тоже, хотя понимала, что смеяться над горем того человека, на которого они все работали и который был их шефом, неправильно.

– Какие же вы все пошлые и подлые! – заявила в сердцах Алла и вскочила со стула. – И даже ты, Дарья! И как я могла считать тебя своей лучшей подругой! Вы гадкие, мерзкие, грязные сплетники! Мне вас очень жаль!

– А мне собачку жаль! Карликового пуделя, который хотел стать сенбернаром, а превратился в итоге в колибри! – дико хохоча, заявил один из сплетников, на лице которого выступил пот от нескончаемого смеха.

– Колибри – это птица! – вставила особа в сапогах и мини-юбке. – Но, если учитывать масштаб, то подходит!

Алла вылетела из кабинета, громко хлопнув дверью.

– Собачек не любит! И птичку жалко!

И снова взрыв идиотского смеха. Но на этот раз Даша не смеялась. Она встала и подошла к двери.

– Ты чего, Ломакина? – спросила, смахивая слезы с накладных ресниц, особа в сапогах и мини-юбке. – Оставь ее, она же чокнутая идеалистка.

– Может, так и есть! – сказала спокойно Даша. – Но Алла права. Мы – гадкие, мерзкие, грязные сплетники.

Она вышла из кабинета и только потом сообразила, что это ее собственный. За стеной раздался новый взрыв хохота. Даша прислонилась к стене и закрыла глаза. Дмитрий Львович был далеко не самым приятным в общении человеком и суровым шефом, но это никому не давало права издеваться над ним, обсуждая его интимные тайны.

– Гав-гав! Ку-ку! – доносилось из ее кабинета. Даша встрепенулась и быстро пошла по коридору. Она хотела найти Аллу и извиниться перед ней за допущенную бестактность.

С Аллой они были знакомы со школьной скамьи, и терять подругу, причем по причине глупого замечания, Даше не хотелось. Она обнаружила Аллу около лифта, где та, глотая слезы, пыталась выбить из зажигалки огонь.

– Алла, ты же бросила два года назад! – сказала Даша, кидаясь к подруге. Алла, даже не смотря в ее сторону, зло ответила:

– А тебе-то что? Иди, развлекайся со своими животноводами!

Наконец, ей удалось зажечь сигарету, однако Алла не удержала ее и уронила на бетонный пол. После чего горестно заплакала. Шокированная происходящим, Даша быстра взяла с подоконника пачку сигарет (их туда положила Алла), вытащила новую, зажгла и подала подруге.

– Аллочка, извини, что так получилось! Я не хотела…

– Вот именно, не хотела! – произнесла Алла, продолжая плакать. – Никто меня не хочет, ни в каких смыслах! Никому я не нужна! Для начальника, в которого я влюблена, как последняя дура, я всего лишь и есть… Последняя дура! Для тебя, моей лучшей подруги, я тоже… Последняя дура! Так ведь я и есть – последняя дура!

И она захлебнулась в рыданиях, по-детски прильнув к плечу Даши. Та осторожно обняла ее, держа в руке тлеющую сигарету. Из коридора вывернул один из сотрудников, державший в руках пачку сигарет – наверняка тоже собрался на перекур. Но Даша сделала ему страшные глаза и качнула головой, мол, не время, иди покури в другое место, оставь нас в покое!

– Ну, Аллочка, никакая ты не последняя дура! – сказала примирительным тоном Даша, и подруга, всхлипывая, заявила:

– Если не последняя, так предпоследняя! И самое ужасное – вы ведь все правы! Но что я могу с собой поделать? Я люблю Дмитрия Львовича!

В этот момент двери лифта растворились, и появился «другой Дима», как звали шурина Осторопольского. Он, вероятно, уловил последнюю фразу Аллы, потому что взглянул на женщин со странной ухмылкой.

– Вы ждете лифта? – обратился он к Даше. – Ну что же, прошу! Пока не ушел!

Выделив голосом последнюю фразу, он широким жестом предложил дамам пройти в кабину. Сухо поздоровавшись с начальством, Даша выждала, пока он не скроется в коридоре, а затем затащила в лифт Аллу и нажала на кнопку «стоп». Двери лифта захлопнулись. Теперь им никто не мешал – лифт нельзя было вызывать ни с какого этажа. Она знала, что последняя, выделенная голосом, фраза была обращена к ней. Ведь она так тогда и сказала «Пока лифт не ушел!». Выходит, что Дмитрий Викторович ее запомнил! Однако устыдясь того, что собственные проблемы, к тому же давно минувших дней, занимают ее больше, чем проблемы Аллы, Даша произнесла:

– Ну ты же знаешь, что он тебя не любит! И не полюбит! Так зачем себя мучить?

Алла немного отошла и даже схватила наполовину выгоревшую сигарету, которую Даша все продолжала держать в руке, а затем глубоко затянулась.

– Тебе хорошо рассуждать! – заявила Алла, указывая в зеркало, вмонтированное в одну из стен кабинки лифта. – И красивая, и стильная, и умная! Причем без пяти минут аналитический обозреватель!

– Без пяти минут! – сказала со вздохом Даша, исподтишка рассматривая себя в зеркало. Ну, предположим, она не дурнушка, но красивая? И с чего Алла взяла, что она стильная? Умная… Смотря что считать глубоким умом и с кем сравнивать!

– Вот именно, без пяти! – заявила Алла. – Эти менуэты рано или поздно пройдут, и пробьет твой час! А я? Если ты – без пяти минут, то я – без двадцати трех часов и пятидесяти пяти минут!

Она снова затянулась и выпустила струю дыма через ноздри. Через мгновение раздались завывания сирен, а в кабине погас свет, после чего вспыхнуло аварийное, тревожное – красное – освещение.

– Сигарета! – догадалась Даша. – И дым! Приборы решили, что в лифте пожар!

И тут Алла начала хохотать. Именно такой – хохочущей – ее и вызволили из лифта сотрудники службы безопасности.

Даше было больно наблюдать за тем, как терзает себя лучшая подруга. Но что она могла поделать? Не запретить же Алле любить Дмитрия Львовича!

После легкого переполоха, возникшего в результате того, что в лифте сработала система противопожарной блокировки, Алла немного пришла в себя, намеренно изображала хорошее настроение, делала вид, что все в полном порядке. Даша же, давно знавшая Аллу, понимала, что все далеко не так.

Но проблемы Аллы отступили на второй план, потому что «другой Дима», то есть Дмитрий Викторович Атьман, назначил совещание. Атьман был велеречивым типом, не терпевшим возражений, умевшим быть чрезвычайно обходительным с сильными мира сего и обращавшимся со своими подчиненными, как с крепостными.

– По причине болезни Дмитрия Львовича нам предстоит обсудить кое-какие вопросы, связанные с изменением сетки вещания, а также с поездкой в Северную Африку! – заявил он.

При словах «болезнь Дмитрия Львовича» особа в сапогах и мини-юбке и два сплетника, сидевшие подле нее, переглянулись.

Даша еле сдержала тяжелый вздох. Она не сомневалась в том, что войдет в группу, которой надлежало сопровождать одного из Дмитриев – Львовича или Викторовича – в Северную Африку. Но это наверняка станет сильным ударом для Аллы, которая тоже возлагала большие надежды на эту командировку. Но Даша знала – решение о том, что Алла не поедет, а вместо нее поедет она сама, было уже принято. И как ей объяснить подруге, что это не от нее зависит, а от воли начальства? Ведь Алле сейчас так нелегко!

– …И переходим к вопросу об интервью с господином Аль Бадраффи! Так как перенести интервью или, тем более отменить, не представляется возможным, то вместо Дмитрия Львовича интервьюировать господина полковника буду я! Однако мне требуется команда профессионалов, которые поедут вместе со мной! Их список утвержден!

Даша подумала, что хорошо бы во время оглашения имен счастливцев незаметно выскользнуть из конференц-зала, но сделать это было невозможно. Да, ей стыдно смотреть в глаза Алле, но чего, собственно, она стыдится? Она заслужила эту командировку!

Тут она бросила взгляд на Атьмана и поежилась. Ей вспомнилась двусмысленная сцена полугодовой давности, имевшая место в лифте. Именно на это и намекнул сегодня Дмитрий Викторович! Ведь тогда она оказалась с ним в лифте в одиночестве. А про Атьмана ходили слухи о том, что он любит приударить за симпатичными сотрудницами, и это несмотря на то, что женат на сестре «звезды» Остропольского. Но Даша об этом и не думала, когда нажала кнопку нужного ей этажа. Атьман же там, прямо в лифте, предложил ей стать его любовницей и даже назначил время их первого свидания. После чего – сии признания заняли от силы пятнадцать секунд – запустил руки Даше под юбку. В результате чего заработал пощечину. Пощечин Атьману, верно, никто никогда не давал, потому что он застыл, раскрыв рот. Потом же распахнулись двери, и Даша, напомнив начальству, что оное прибыло на нужный этаж, попросило его выйти – «не то лифт уйдет!».

Об этом инциденте Даша никому не говорила, и Атьман, похоже, тоже. Больше с подобного рода амурными предложениями он к ней не обращался. А потом поползли слухи, что он завел роман с молоденькой ассистенткой. И Даша окончательно уверилась в том, что Атьман обо всем забыл.

Но, поймав на себе его тяжелый, змеиный взгляд, она вдруг поняла, что такие, как Атьман, никогда и ничего не забывают.

Откинувшись на спинку кресла, Атьман поручил своей ассистентке – той самой, с которой у него якобы была связь – зачитать список тех, кто отправлялся вместе с ним в Северную Африку. Особых сюрпризов не было, но Даша так и не услышала своего имени. Все места были распределены – кроме одного.

– Господин полковник, прошу прощения за каламбур, поклонник красивых женщин! – произнес Атьман. – Поэтому во время интервью нас должна сопровождать умопомрачительная русская журналистка! Тогда Аль Бадраффи точно разговорится!

Он с ухмылкой взглянул на Дашу. Неужели он давал ей понять, что возьмет ее не потому что она была профессионалом своего дела, а потому, что могла понравиться эксцентричному североафриканскому деспоту?

– А таких у нас не очень-то много! – сказал он, после чего немедленно вскинула руку особа в сапогах и мини-юбке, проквакавшая:

– Дмитрий Викторович, если вы ищете русскую красавицу, значит, поеду я?

Тот поморщился, словно от зубной боли, и кивнул в сторону Даши:

– Она поедет! А тебя возьмем на интервью с Берлускони!

Сотрудники подобострастно захихикали, выказывая респект тонкому юмору начальства. Особа в сапогах и мини-юбке, обиженно надув губы, заявила:

– И отчего всегда Ломакина? Что, свет на ней клином, что ли, сошелся?

Даша беспомощно улыбнулась и тут услышала голос Дмитрия Викторовича:

– Гм, а кто вел речь о Ломакиной? Дарья Леонидовна не совсем подходит для этой роли! Поедет же Алла Геннадьевна!

И он ободряюще улыбнулся Алле. Та – пунцовая от неожиданно свалившегося на нее счастья – никак не могла поверить, что именно ей предстоит командировка в Северную Африку.

Совещание на этом завершилось, и Даша попыталась выйти из конференц-зала первой. Но это не вышло, потому что ее схватила за локоть Алла, принявшаяся без умолку тараторить о том, что черная полоса в ее жизни закончилась и началась белая.

Даша же чувствовала, что у нее в глазах стоят слезы. Поэтому она и хотела удрать как можно быстрее, чтобы закрыться ото всех в туалете и дать волю эмоциям. Нет, она была чрезвычайно рада за Аллу, однако заявление Атьмана о том, что в Северную Африку поедет именно она, выбило у Даши почву из-под ног.

Только не заплакать, твердила она себе. И перед коллегами стыдно, и Атьман был все еще тут, время от времени бросал на нее взгляды, словно желая удостовериться, все ли с ней в порядке, вернее, не в порядке. И ожидая, возможно, бурного взрыва эмоций или даже истерики.

Кусая губы, Даша всматривалась в стену, пропуская мимо ушей все то, что говорила Алла. Нет бы порадоваться за лучшую подругу, ведь поездка поможет Алле взбодриться, тем более что объекта ее обожания там и близко не будет. Алле так нужны положительные эмоции, она сама ей об этом говорила! Выходит, что она эгоистка и себялюбка? Готова помочь Алле, если это только не затрагивает ее собственные интересы?

Атьман прошествовал мимо них, а потом вдруг остановился и участливо произнес, обращаясь к Даше:

– Надеюсь, Дарья Леонидовна, вы согласны с моим выбором? Ведь Дмитрий Львович хотел взять именно вас, однако я решил, что для моей команды более подходит Алла Геннадьевна. Или вы ко мне в претензии?

Даша, нацепив на лицо кривую улыбку, заметила, стараясь, чтобы ее голос звучал как можно более уверенно:

– Ничуть, Дмитрий Викторович!

Атьман чуть скривился и сказал:

– Вот и отлично! Потому что я ни за что бы не простил себе, если бы вы посчитали, что ваши таланты незаслуженно обошли стороной. У вас ведь так много талантов, Дарья Леонидовна, ведь так?

Терять было нечего. Он ясно давал ей понять, что историю с пощечиной не забыл и намерен возвращаться к ней при каждом удобном случае.

– Вы, несомненно, лучше осведомлены о моих талантах, Дмитрий Викторович. Однако не смею более вас задерживать. Ибо ваш лифт вот-вот уйдет!

С гулко бьющимся сердцем Даша повернулась к Алле и демонстративно продолжила с ней разговор. Боковым зрением она видела, что Атьман еще несколько секунд потоптался около нее, а потом ретировался. Если раньше у нее был тайный враг, то теперь этот враг стал явным. И этот враг был генеральным директором их компании. Что значило: ее карьера находится под угрозой.

Алла же, упоенная вестью о том, что она поедет в Северную Африку, ничего не заметила, как, впрочем, и все остальные – ведь со стороны короткая беседа Атьмана и Даши была вполне невинной. Даша же пыталась понять, когда ее уволят – завтра или на следующей неделе? Или ей лучше самой подать заявление?

Ночь она провела плохо, то и дело просыпалась и бросала взгляд на циферблат электронных часов. И убеждалась в том, что с той поры, как проснулась в последний раз, прошло отнюдь не пара часов, а пара минут.

Она была уверена, что Атьман ей позвонит, поэтому положила мобильный на прикроватную тумбочку. А в итоге Даша проспала – когда она последний раз посмотрела на темно-красные цифры, было четверть пятого. А в следующий раз часы показывали почти половину восьмого.

Даша подскочила и бросилась в ванную. А потом ринулась на кухню. И тут она услышала звонок мобильного. Даша схватила его – и ее как током ударило. Наверняка Атьман! Звонит сам, чтобы сообщить, что она уволена!

Но это был не Атьман, а Алла. Она звонила, чтобы, щебеча, доложить о том, что у нее все в полном порядке и что она уже собирает вещи для Северной Африки. Даша никак не могла отделаться от подруги, которая стала не в меру словоохотливой.

– А как ты думаешь, мне стоит брать купальник? Говорят, что этот Аль Бадраффи настоящий бабник! И что у него целый гарем наложниц! И якобы имеются с Украины и из Белоруссии! Кстати, о наложницах – этот тип определенно решил за мной приударить! Потому что он следует за мной от самого дома! Кстати, а он ничего! Только вот эта жутковатая татуировка на шее и затылке… Не люблю никаких татуировок! А эта еще в виде горящего креста… Бррр, жуть! Но на уголовника не похож! Как думаешь, Дашутка, мне с ним первой заговорить или подождать, пока он решится…

Тут связь оборвалась. Даша с облегчением вздохнула и, вытирая мокрые волосы полотенцем, бросилась переодеваться. Алла так больше и не перезвонила, но о ее звонке Даша вспомнила только тогда, когда, опаздывая, вошла в здание, где располагалась их компания.

Как назло, около лифта стоял Атьман в окружении своих холуев. Не желая быть замеченной, Даша проскользнула к лестнице и побежала наверх. Начался обыкновенный сумасшедший рабочий день. Даша работала над рекламным концептом, когда в кабинет к ней заглянула особа в сапогах и мини-юбке и, задыхаясь, спросила:

– Ты уже слышала?

– Что именно? – поинтересовалась рассеянно Даша, а та выпалила:

– Алла умерла!

Даша не сразу поняла, что та имеет в виду. Только когда до нее дошел смысл сказанного, она вскочила с кресла и крикнула: