Текст книги "Генезис"

Вдруг мне показалось, что вокруг посветлело; я встал и, откинув с головы прорезиненный капюшон шлема, взглянул вверх, и тут что-то, пронзительно пища, шлепнулось мне в только что снятый с головы капюшон химзащиты. Я в ужасе вскочил на ноги и, выворачивая назад голову, лихорадочно начал стягивать с себя скафандр. Стянув его до половины, увидел в капюшоне какого-то мелкого зверька, похожего на грызуна, в данный момент не подающего признаков жизни… Я осторожно потыкал его пальцем, – никакой реакции, но тельце еще теплое. Наверное, разбился о резину капюшона или сдох от страха, пока летел! Я потрясенно поднял голову и далеко наверху увидел небольшое светлое пятно! Не может быть! Быстро вытряхиваю бездыханную тушку на пол и снова застегиваю скафандр, надеваю резиновые перчатки и лихорадочно вожу ожившим фонарем вокруг, в надежде увидеть что-нибудь, напоминающее техническую лестницу. Вот оно! Из стены напротив торчат ржавые скобы, ведущие наверх. Бросаюсь к ним. Стоп! Прихвачу-ка с собой тушку этого грызуна, он вроде крупный, может быть еще пригодится, неизвестно где я окажусь, выбравшись на поверхность, есть-то все равно хочется.

IXIIV

И привели его звери лесные к бездне, и канул Кузурлинг в бездну, и почил он в бездне, но возродился он из неи, и был ввергнут в юдоль мира скорбного снова, по воле всевысокого. И испытал он робость и отчаяние, но обрел он с Ним святость!

И возопил тогда Святой Кузурлинг: «Прииди, о величайший! Прииди, о всеобъемлющий! Прииди и избави народ мой от страшных страданий, сохрани Его от невзгод смертоносных! И прийми его в длани свои! Объемли и исцели все недуги! Дай познание Мира! И да станет народ мой Твоим! И да сбудется все предначертанное Тобой, о Высочайший!»

Так Святой Кузурлинг призывал Бога нашего, дабы стать проком Его и вещать волю Его, и исполнять предначертанное Им!

* * *

Обессиленный, я растянулся на краю шахты. Подъем наверх, в резиновом костюме химзащиты и тяжелых ботфортах, отнял все мои силы, но неяркий свет заходящего солнца с лихвой компенсировал все тяготы пути наверх. Я лежал на настоящей, живой траве, перевернувшись на спину, не в силах пошевелить ни рукой, ни ногой. Я был на краю дыры в преисподнюю и невероятно счастлив. Я выбрался из черного бункера – могилы, встретившей меня внизу. Я жив! Надо постараться расстегнуться и освободиться от не гнущейся резиновой брони. Плевать, если здесь кто-то увидит меня голышом, сейчас мне было все равно, главное найти воду. Тут в моем капюшоне кто-то пискнул и завозился!

– Черт! – от испуга я молниеносно сел и принялся деревянными от усталости пальцами расстегивать костюм химзащиты. Стянув его с себя до половины, я вытряхнул из капюшона давешнего грызуна, которого подобрал и собирался вскоре съесть.

Грызун оказалась живым и довольно милым зверьком, виденным мной в далеком прошлом у кого-то из детей, но намного крупнее, вот только название этого зверька я вспомнить не смог.

Грызун, жалобно вякнув, поднялся на все четыре лапы и, приволакивая задние, пополз в кусты. Я хотел было его поймать, но сделав неловкое движение в его сторону, запутался в снятом до половины дубовом комбинезоне и рухнул, чуть не придавив бедного зверька. Тот, испугано пискнув, сиганул в кусты, как будто был совершенно здоров.

– Ну и черт с тобой! – выругался я. – Потом найду и съем!

Сняв сапоги, поднялся на ноги, стянул до конца скафандр, бросив его рядом с люком шахты, и, наконец, выпрямившись во весь рост, огляделся по сторонам. Вечерний ветерок приятно холодил мокрое от пота тело, под ногами была приятная мягкая травка. Как я и боялся, никакого жилья видно не было, место вокруг меня, насколько хватало взгляда, заполнял только низкий кустарник, над которым носились то ли мелкие птички, то ли большие стрекозы. Футах в двухстах справа я заметил небольшую полянку, усеянную бугорками нор, – хорошо, потом будет где поохотиться… Недалеко слева заметил разрыв в зарослях, как будто там был овраг или… Быстро натянув сапоги, пошагал в том направлении. Кусты были довольно густые и крепкие, несколько раз я получал ощутимые шлепки по животу и бедрам. Стайки мелких летунов вспархивали, потревоженные моим грубым продвижением. На большинстве ветвей я заметил маленькие зеленые плоды, возможно орехи, надо будет их попробовать. Темнело быстро, и я прибавил шагу, боясь, что до темноты не успею найти воду.

Но мои страхи оказались напрасными. Именно в том месте, где я и ожидал, журчал широкий ручей чистейшей родниковой воды. В слабых лучах заходящего солнца я разглядел в нем каких-то головастиков или маленьких рыбок, ничуть не испугавшихся моего приближения. Упав на колени, я принялся жадно втягивать в себя ледяную воду. Кажется, вместе с водой я проглотил и кого-то из мелких обитателей ручья, но я пребывал в такой эйфории от свободы и чистого воздуха, что совершенно забыл о всякой осторожности. Вода была ледяной и невероятно вкусной, я пил, блаженно жмурясь от наслаждения, словно это было коллекционное вино, а не простая вода. Как долго я пил, не помню, только скоро стал как пьяный, и спать, похоже, упал там же, на берегу этого благословенного ручья.

* * *

– Нет! Нет! Этого не может быть! Мама! Папа! Ребята! Не-е-е-е-т! – я бежал домой быстро, как только мог, а тут…

В свете уходящего солнца я, как во сне, двигался по мокрой от крови траве, между изуродованных таких родных тел, еще сегодня утром дышавших и говоривших со мной, теми, кто любил и кормил меня, переживал за меня, защищал, наказывал и ругал – моей семьи.

– Эй пацан, это твои тут? – мне на плечо легла чья-то широкая ладонь.

– Что… Кто это?.. За что?! – зарыдал я, падая на колени в окровавленную траву.

– К’шка… У них не было ни единого шанса, мы бы все равно не успели… Твой отец – молодец, до последнего трубил, предупредил всех! Мы прибежали, а монстр уже стену разворотил, как будто коренья из земли выкапывал… Схватит, потрясет и выкидывает… Даже съесть не пытался. Безумная тварь! Мы такого еще ни разу не видели… Столько дротиков в него повтыкали, сколько камней, насилу прогнали!..

Я взглянул наконец на говорившего – передо мной стоял пожилой воин, замотанный в толстые ременные доспехи. Его глаза излучали душевное сочувствие.

– Ты вот что! Родня какая-нибудь у тебя осталась?.. Слушай, чем от тебя воняет!?

– К’шка! Я знаю, что это за зверь! – осененный внезапной догадкой, перебил я говорившего со мной воина. – Он гнался за мной в лесу, потом проглотил, а потом отрыгнул!

– Да? – лицо старого вояки удлинилось от удивления. – Проглотил и отрыгнул? И где же это случилось?

– Там, недалеко от поваленных стволов!

– Ладно! Пошли ко мне, сейчас все расскажешь!

И мы пошли по скорбной вымершей тропе, мимо наглухо запертых дверей, вглубь нашего города.

На эту ночь меня приютил у себя сам Староста – это он был тем воином, который встретил меня у разоренного дома.

– И что ты говоришь, это был огромный К’шка? – продолжал выспрашивать у меня Староста, уже сидя за накрытым столом. – Куда он мог убежать, как думаешь?

– Да, мне кажется, я знаю, он пошел к реке, – рассказывал я, поглощая очередной кусок сахарного корня, заботливо выложенного на стол женой Старосты.

– Это очень опасная и страшная тварь! Ты видел, что она сотворила с твоей семьей? Эта тварь никого не сожрала! Просто убивала и выкидывала, как будто искала кого-то определенного… Может, парень, тебя? А?..

Кусок застрял у меня в горле, передо мной снова возникли изуродованные трупы моих близких, а в нос ударила нестерпимая вонь проклятой твари, в глазах все поплыло. Если бы я тогда не остановился на полдороги, а пробежал бы мимо кладовой Рата, то все мои родные были бы живы. Я, конечно, не упомянул об этом в своем рассказе Старосте – побоялся.

– Хватит тебе, старый, совсем застращал сиротку! – вступилась за меня жена Старосты. – Подожди, пускай сперва поест да поспит!

– Так, значит! – хлопнул по коленке Староста, вставая. – Завтра поутру воев соберу, и ты пойдешь с нами, покажешь, где с этой бешенной тварюгой переведался!

Я снова ощущал себя в этой проклятой могиле, передо мной стоял непонятный прибор, увиденный на столе перед скелетом. Шар на ножке светился изнутри, как включенный телевизор, на который не поступает сигнал. Я прикоснулся к нему указательным пальцем, снова затянутым в резиновую перчатку, и шар сложился в милое личико белой девушки со светлыми волосами, которое очень быстро стало напоминать мне великую Мерилин Монро, – тайное вожделение юности, а потом она вдруг оказалась рядом со мной, такая теплая, мягкая и желанная.

– Приве-е-ет! Хоть с кем-то здесь можно поболтать! Мне было так скучно! Как тебя зовут? А ты знаешь, как меня зовут? А в принципе тебе это не важно! Для тебя я могу быть кем угодно, зови меня просто Мерл… Ты, наверное, удивлен, что встретил меня здесь? Да? А ты знаешь, почему я оказалась тут с тобой? Потому что меня здесь потеряли, забыли, бросили! Выбросили, как ненужную вещь! Потому, что они меня не любят! Подлецы и негодяи! Конечно, ведь я же лучшая из всех. Но тебя это не должно волновать, главное, что мы с тобой наконец встретились! Я умею так много, ты даже не представляешь, сколько и чего! Я могу перевоплощаться, а еще я самая умная и красивая! Мне было так скучно тут одной… – Мерилин состроила обиженную гримаску, отчего ее милое личико стало еще более притягательным.

– Главное, что ты и я, мы тут… Мне так не хватало умного, храброго и непременно сильного мужчины… Иди же ко мне! – и я, сгорая от вожделения, попробовал обнять ее обнаженные плечи, но, как обычно бывает во сне, ничего не ощутил в своих руках, только страшно свернуло живот от голода.

Тут Мерилин Монро выхватила откуда-то маленький гвоздик и стала им тыкать меня щеку.

– Ой, ты чего? Перестань… – но она еще сильнее уперлась в меня гвоздем, раздирая до крови небритую кожу, вскочила на ноги и, обдав меня невероятным цветочным ароматом, убежала прочь.

– Ха-ха-ха!.. – услышал я удаляющийся звонкий смех.

– Вот черт! – выругался я, разлепляя глаза.

Чувство страшного голода и злополучный эротический сон, похоже, сделали с моим зрением какой-то невероятный фокус – на меня, глаза в глаза уставилась лохматая морда вчерашнего грызуна, только крупнее, а сам грызун стоял перед моим лицом на задних лапах и был затянут в какое-то подобие одежды из веревок, держа в передних лапках тот самый гвоздь, которым тыкал меня в щеку.

– А-а-а! – как сумасшедший заорал я, вскакивая с земли.

Зверек, кубарем перекатившись назад через голову, отлетел от меня на добрых десять шагов. Я вскочил на ноги и, несмотря на жестокий голод, минуту назад пробивавшийся даже сквозь сон, принял бойцовскую стойку.

Впереди, под кустами, образовалось какое-то движение и, щетинясь длинными заостренными палочками, показалась стайка зверьков, как один похожих на сбежавшего от меня грызуна.

– Вау-у-у!.. – протянул я восторженно, зверьки от звука моего голоса все как один присели и замерли на месте, еще выше подняв над собой острые палочки.

«Это что цирк? Дрессированные грызуны? Наверное, они здесь репетируют, а где же их дрессировщик? А может, это электронные игрушки…» – подумал я и, желая найти подтверждение своим догадкам, нагнулся, протянув вперед руку, намереваясь потрогать одного из них.

– Ии-и-и-ть! – пискнул одетый зверек, и все заостренные палочки взмыли в воздух!

Я только успел зажмуриться, как дюжина шипов впилась в мое беззащитное тело.

– Эй! Больно же! – вскрикнул я, падая задницей в траву; зверьки, как по команде, бросились в кусты.

Приняв вертикальное положение, я принялся выдергивать из себя маленькие копья. Одно попало в лоб, другое выдернул из губы, третье из носа, другие просто смахнул с груди, плеч и щек. Главное, чтобы эти зубочистки не были отравлены.

– Что за чертовщина!?! Кто вы такие, черт вас дери! – ругался я, освобождаясь от деревянных булавок.

– В-вы в-видели эт-то? – дрожащим от страха голосом спросил Староста, обращаясь ко всем нам. – Вот это твой К’шка?! – раздраженно зашипел он, переключаясь на меня.

Я, признаться, его даже не слышал, у меня еще стоял в ушах рев этого гигантского чудовища.

– У-у-у-гу-у! Га-га-Ба-ба-а! Де-э-э!!! О-о-о-о! – услышали мы над собой страшный рокот, от которого задрожали листья на деревьях.

– А ну пошел отсюда!.. – навис надо мной Староста, зло сверкая, ставшими в один миг безумными, глазами. – Выходи к нему, живо!

Чудовище поднялось во весь рост и буравило своими глазищами дерево, под которым мы укрылись. Было не просто жутко, от страха хотелось закопаться в землю, раствориться в воздухе или, на худой конец, просто броситься бежать, но это было опасно и бесполезно, – всем известно, что убежать от разъяренного К’шки невозможно. Я, повинуясь безумному приказу Старосты, сделал шаг вперед, выходя из-под кустов. Сделав еще один шаг, я оглянулся назад, – Староста поднял свое копье, направляя наконечник мне в грудь, а остальные воины понуро смотрели себе под ноги, опустив оружие. Никто не посмотрел на меня с сочувствием или с состраданием.

Я понял, что стал никому здесь не нужен, совершенно один в этом мире, и некому было вступиться за меня, некуда возвратиться, – у меня не было больше дома, а тот, что был, уже, наверное, делят наши соседи, я теперь лишний едок у своих сородичей. Отверженный! А как совсем недавно я предвкушал триумф, как был счастлив, потянувшись за призрачным богатством… Я сделал последний шаг из-под защищавшей меня густой листвы и предстал перед глазами огромной, возвышавшейся высоко надо мной разъяренной твари.

– О! – озадаченно изрек я, разглядывая мелкую тварюшку у своих ног. – Привет! И как же тебя звать? – спросил я, обращаясь к зверьку.

При звуке моего голоса грызун весь сжался и присел от страха.

– Ты не бойся, глупыш, – приседая на корточки перед ним, сказал я, не забывая, однако, быть настороже.

Зверек пронзительно запищал и сжался на земле в комок, потешно, словно человек, закрыв передними лапками мохнатую голову прямо между небольшими растопыренными ушами. Удивление боролось во мне с приступом смеха, а если примешать ко всему этому еще и безумное чувство голода, то я больше не пожелал бы никому таких испытаний. Все-таки смех победил, и я, сев на ласковую траву, разразился громогласным хохотом.

От грохота, издаваемого моей глоткой, из-под ближайших кустов прыснули в разные стороны, побросав свое нехитрое вооружение, другие забавные зверьки, а мой как-то весь обмяк и, подозрительно дернувшись, затих на земле, не переставая обнимать лапками свою голову, как будто шла война и вокруг падали бомбы. Я был просто счастлив от такого спектакля!

– Кто же с вами работает?! Вот это да! Я такого никогда еще не видел! Браво, браво! – выкрикнул я сквозь смех, хлопая в ладоши. И тут заметил, что так развеселивший меня зверек не подает признаков жизни.

– Эй, что там с тобой, малыш? – протянул я руку к неподвижному тельцу, опасаясь, что откуда-нибудь снова вылетят острые деревянные шипы.

Стараясь не сжимать теплое бездыханное тельце, я аккуратно положил зверька себе на ладонь и выпрямился, поднеся его ближе к глазам, чтобы получше рассмотреть. Теплый зверек был покрыт мягкой, короткой шерсткой рыжевато-коричневого окраса, с белым брюшком, еле заметно поднимавшимся и опускавшимся.

– Какой ты хорошенький, даже жалко будет тебя есть, – высказал я вслух свою мысль. От моего дыхания ровная шерстка на спинке зверька пошла мягкой рябью.

От звука моего голоса агатовые бусинки, прикрытые до того сероватыми веками, вспыхнули ярким блеском, зверек подскочил у меня на ладони и, если бы я не свел пальцы в кулак, обязательно полетел бы на землю. Всей ладонью я чувствовал, как сильно бьется маленькое сердечко, стремясь выпрыгнуть из моего кулака. Жалобный писк раздался из маленькой мордочки, поднятой ко мне в человеческой мольбе о пощаде, и мне показалось, что грызун, зажатый в кулаке, владеет мимикой. «Это точно не электронная игрушка!» – решил я. Его глазенки смотрели на меня, не мигая, с непередаваемым ужасом. Я немного ослабил кулак: грызун заерзал, пытаясь высунуть свои передние лапки.

– Да не бойся меня, не буду тебя есть… – почти шепотом сказал я, полагая, что это мой голос наводит на них такой ужас.

Мордочка зверька посмотрела вниз, потом на меня.

– Ты хочешь вниз? – спросил я, утвердительно показывая вниз глазами.

Зверек, пискнув, уставился, не мигая, мне в глаза.

– Ладно, если я тебя выпущу, ты приведешь меня к своему дрессировщику? – спросил я, присаживаясь на корточки. – А то так есть хочется, ты себе представить не можешь… и для убедительности, открыв рот, показал в него другой рукой. При этом движении зверек зажмурился и испустил такой душераздирающий вопль, что я испугался за его жизнь.

– Не бойся глупыш, не буду тебя есть… – сказал я успокаивающе и опустив кулак на землю, разжал, давая волю симпатичному грызуну.

Зверек, почувствовав свободу, вместо того, чтобы пуститься наутек, встал на задние лапки и уставился мне в лицо своими умными глазками-бусинками.

– Где-здесь-мож-но-по-есть? – обратился я к нему, как к ученому попугаю, стараясь не повышать голос, чтобы не испугать; и снова открыв рот, показал в него пальцем.

Мне показалось, что на мордочке зверька промелькнула еле заметная улыбка, если, конечно, такое может быть у грызунов, и он, медленно повернувшись ко мне спиной, сделал шаг под кусты, потом оглянувшись на меня, махнул мне передней лапой, как будто звал за собой. У меня волосы зашевелись на голове! Это никакая не дрессура! Так может себя везти только разумное существо! Разумный грызун! Ошарашенный своей догадкой, я опустился на колени и заглянул под кусты. Там было пусто, а мой зверек по-человечески шел вперед по только ему заметной тропе.

Вот это да! Никогда бы не подумал, что столкнусь с такими чудесами!..

Я поднялся на ноги и осторожно, раздвигая руками кусты, нагнувшись, чтобы не потерять его из виду, последовал за своим провожатым.

Чудовище совершенно не было похоже ни на что, когда-либо виденное мной, а тем более на К’шку. Плоская, лишенная шерсти морда с короткими, тупыми зубами, огромные водянистые буркала, почти лишенные зрачков, и жуткая бездонная пасть, напомнившая мне бездну, в которую я рухнул перед К’шкой. И что самое невероятное, чудовище, несмотря на жуткий рев, исходящий из его пасти, похоже было добрым и явно голодным, поэтому и хотело меня съесть, но, когда я стал умолять его о пощаде, отпустило и знаками попросило накормить чем-то другим.

И я решил отомстить Старосте и всем сородичам, отвергнувшим меня. Я решил отвезти его в наш город, что бы оно всех там пожрало. Ах, как было бы весело, а потом этот монстр стал бы моим другом, и вот тогда бы я никого не боялся!

Такие невероятные мысли носились у меня в голове, пока я шел к городу, где у меня больше не было дома… С небес раздавался громкий шелест и треск – это гигантская тварь раздвигала сверху кроны деревьев, следуя за мной.

* * *

Я, основатель и бессменный владелец самой мощной электронной корпорации мира, состоял в клубе самых влиятельных людей. Когда Я хотел – Я получал ВСЕ! Таких как я – пресытившихся богачей – было немного. Мы мнили себя вершителями человеческих судеб, мы создавали и распускали правительства, начинали и заканчивали войны. Мы играли людьми, как солдатиками и куклами, сами оставаясь за кулисами. Мне нравилось держать в руках нити жизней других людей, нравилось чувствовать себя всемогущим. Я уже испытал все, что можно было испытать в той прошлой жизни, я видел все, объездил все континенты и острова, я спал с любыми женщинами, девочками и мальчиками, какие мне только нравились. Я имел ВСЕ и ВСЕХ! И наконец, кто-то придумал самое сумасбродное, самое дорогое и самое интересное путешествие, которое только можно себе представить и какое только мог предложить нам научно-технический гений человечества – путешествие в будущее! Идея захватила меня целиком! Это стоило мне и моим друзьям большей части наших состояний, вложенных в исследования, но нам обещали возможность прожить дольше всех, – пережить всех врагов и остаться живыми, с друзьями и любимыми. Стать самыми великими людьми на планете, – получить практически бессмертие! Увидеть далекое будущее собственными глазами! Зачем? Чтобы в полной мере ощутить себя хозяевами этого мира! Обогнать время, стать равными богам! И что же я получил? Голый, одетый только в резиновые ботфорты, как какой-нибудь дешевый танцор из не менее дешевого ночного клуба, медленно продвигаюсь сквозь высокий кустарник за маленьким грызуном, уверенно ведущим меня ему одному знакомой дорогой. Вокруг нет даже намека на человеческое жилье, только бескрайнее зеленое море дикого кустарника, доходившего мне кое-где до груди. Неужели это то будущее, о котором я мечтал, которое мне обещала наша наука?..

Голод, притупившийся после воды, нарастал с новой силой.

– Куда же ты ведешь меня? – спросил я, глядя вниз, больше себя, чем маленького зверька, но тот, остановившись и посмотрев на меня, что-то громко пропищал в ответ и продолжил движение вперед.

Рассматривая его сверху, я вспоминал, как называется этот вид. Маленький зверек, покрытый коричневатой шерсткой, явный представитель грызунов, спинка со светлыми полосами, большая голова с растопыренными маленькими ушами, тонкие лапки, отсутствие хвоста… Х… Хо… Хомо… Нет, не то… Хо… Хомяк! Пришла мне в голову ошеломительная догадка. И, насколько я помню, они совершенно не поддаются дрессировке, значит, этот зверек осознанно выполняет разумные действия… Откуда же он взялся?

Наконец мы пришли на небольшую полянку, сплошь покрытую земляными бугорками – норами. Это ее я видел, когда только вылез из бункера, значит, он должен быть где-то тут, недалеко. При воспоминании о бункере меня охватила тоска и омерзение. Вдруг откуда-то снизу раздался глухой свист, именно глухой, как будто кто-то дул в свисток, зажимая его в кулаке. Я посмотрел вниз и удивился еще больше. Мой хомячок спрятался за мой сапог, из-за которого торчал только его черный нос, а среди земляных кочек поднялась невообразимая суета. Такие же, как и мой, грызуны бегали изо всех сил между норок, прячась в них, а рядом с самой крайней один из зверьков дул в маленькую изогнутую травинку, которая и была источником глухого свиста. Завороженный, я смотрел на невероятное представление у своих ног и совершенно не обратил внимания на появление группы деловых хомячков с острыми палочками в передних лапках. Тихое царапанье по резиновой пятке заставило меня обратить внимание на моего проводника, – он изо всех сил пытался мне что-то сказать, сидя на задних лапках и тянул ко мне передние.

– Ты хочешь, чтобы я взял тебя на руки?

– Ки-и-и, пи-и-и, – запищал он еще громче.

Я присел на корточки и поднес к нему раскрытую ладонь, хомяк сам прыгнул мне в руку и сжался в комок. Тут я услыхал пронзительный писк со стороны поляны с норками и почувствовал болезненный укол в свой неприкрытый зад.

– Черт! – выдохнул я и резко вскочил на ноги, так что мой хомячок чуть было не выскочил из руки.

Я мягко свел пальцы в кулак, чтобы зверек мог держаться, и посмотрел вниз. Там стайка разноцветных хомячков деловито метала в меня свои длинные зубочистки, которые, с какой бы силой их не кидали, не могли перелететь выше моих ботфортов и, чиркая по толстой резине, бессильно отскакивали на землю.

– Ну, злобные засранцы, сейчас вы у меня получите, – мстительно процедил я свозь зубы и пнул носком сапога ближайшего зверька. Тот, отлетев на метр, врезался в одну из земляных кочек и затих. Остальные сразу разбежались в разные стороны. При этом кулак с хомячком я держал немного на отлете, так что он все видел. После того, как я пнул его собрата, мой зверек активно заворочался в кулаке и громко запищал, похоже, обращаясь к своим соплеменникам внизу. Попытки проткнуть мои сапоги деревянными палочками прекратились.

Я поднес руку со зверьком ближе к лицу – он яростно махал передними лапками и громко пищал, глядя вниз на своих соплеменников. Я подумал, что для его «пламенной» речи необходима какая-нибудь трибуна и перенес его себе на плечо. Зверек послушно выбрался из кулака и больно вцепился мне в кожу своими коготками. Внизу послышался многоголосый писк, и я, боясь, как бы эти твари не начали кидать свои зубочистки сильнее и выше, резко опустил руку вниз, заслоняя свой пах, но посмотрев вниз, расслабился – все боевые хомячки, бросив «оружие», сидели на задних лапках и в разнобой что-то пищали. Из норок стали появляться другие такие же зверьки, поменьше и побольше, и тоже садились рядом с первыми и начинали пищать. Я смотрел вниз широко открытыми глазами, и скоро мое удивление нельзя было выразить никакими словами: зверьков у моих ног набралось великое множество, и все они, устремив на меня мордочки, пронзительно верещали.