Текст книги "Координатор. Триллер"

*****

А что ты ожидал? – спрашивал себя Андрей, – Что Аркаша будет решать свои проблемы нормально? Как обыкновенный человек? Нет. Им с матерью жить грустно на этой земле. Им недостаточно просто верить в Бога и каждый день ходить на работу, получать зарплату.

Нет! Мать открывает на старости лет «магический салон» и морочит голову бедным провинциалам. Аркаша превращает свою жизнь на работе в ад, придумав, что его начальник цеха адский демон с чёрной аурой…

– Я думаю, эти записки писал не мой брат, – медленно произнёс Андрей. – Это не похоже на Аркашу.

– Не похоже? – повторил Ким. – А, по-моему, ваш брат пропитан этой дурью насквозь.

– Я не знаю, что это за записки и откуда они у вас. Такой почерк, как у Аркаши, очень легко подделать…

– О да, – усмехнулся Ким. – Почерк вашего брата подделает даже обезглавленная курица.

– Ким Борисович, я не хотел бы пугать вас… – Андрей не закончил свою угрозу…

После робкого стука в дверь просунулась голова рабочего в белой каске с золотистыми буквами «ЦУС». Рабочий смотрел в развёрнутый на руках чертёж и двигался к Киму. Рабочий напоминал ребёнка с большим зеркалом в руках. В зеркале отражается потолок, и ребёнок осторожно ступает по полу, думая, что шагает по потолку.

– Ким Борисович, но это невозможно, – бормотал рабочий.

– Вы идиот, Рустам? Вот это, что, по-вашему? – Ким ткнул пальцем в чертёж, чуть не проткнув его… – Рустам, вы меня поражаете. Неужели и вы стали таким же, как все? Неужели, Рустам, нельзя быть просто нормальным человеком, а не идиотом?

Рабочий вышел, и Ким повернулся Андрею

– Только представьте, Андрей Иванович. Банкет в честь пятнадцатилетия цеха… Я не думал, что Аркаша свои угрозы исполнит. Думаю, образумится парень. Не станет при всех этот вздор нести. Это же стыд, позор. И вот когда мне вручают грамоту за вклад… Я, без ложной скромности, скажу что за полгода на должности, основательно здесь всё реформировал… И вот наш генеральный директор вручает мне грамоту. Жмём руки, обнимаемся. Встаёт ваш брат и начинает нести вот такую ахинею…

– Это всего лишь записки, Ким Борисович. А то, что вы делали с Аркашей, ваши методы работы с подчинёнными – это сплошное издевательство! И честно говоря, мне плевать. Мне плевать, даже если эти записки написал брат!

– Хорошо, – легко согласился Ким. – Идёмте со мной, и я покажу вам ещё кое что. Доказательство правомерности своих действий. Идёмте, это недалеко. Не хотелось бы, чтобы оставался даже минимум недоверия ко мне…

– Я никуда не пойду… – Андрей взглянул на записки и покачал головой. – Хорошо, у меня есть ещё минут десять.

– О, это займёт совсем немного времени, – улыбнулся Ким и они вышли из кабинета.

Глава 9

Андрей чувствовал себя сейчас так, словно подхваченный течением кораблик. Жизнь, тёкшая равномерно, натолкнулась на препятствие, он не удержался в русле и вот уже совсем другие воды несли его и чужой незнакомый берег виднелся вдали.

Это было неприятное чувство.

Андрей с Кимом вошли в цех. Лязг механизмов оглушил Андрея.

Они шли по проходу между обрабатывающими станками и заготовками, сцепленными тросами. Наверху громыхали краны. Лица крановщиц похожие на красные пуговки, раскрывали рты и что-то орали рабочим внизу. Те махали руками в ответ. Один из работяг, осерчав от непонимания с крановщицей, запустил щебнем по кабине крана. Красная пуговка лица крановщицы исчезла. А потом появилась вновь и мелькнула рука, а потом рядом с метким рабочим оглушительно грохнула об пол каска. Крановщица засмеялась, как чайка, и спряталась.

Ким бросился к рабочему. Тот, завидев его огромную фигуру, сжался в комок и выставил вверх руки. Ким выкрутил ухо рабочего, подтолкнул его под зад ногой в сторону выхода из цеха.

Ким вернулся к Андрею, стоявшему в немом изумлении от увиденного. Он заорал и его вопль накрыл шум механизмов

– Пытаюсь сделать из них людей!

– Я думаю, что в ближайшее время вы окажетесь на скамье подсудимых, – сказал Андрей.

– А я думаю, – Ким усмехнулся, – Что меня ждёт очередное повышение.

Они пошли дальше и оказались возле чёрной от копоти стены. Ким толкнул дверь, и они вошли внутрь.

Это была раздевалка. Оглушительно воняло грязными носками. Ким включил лампу под потолком и закрыл дверь. Гул механизмов стал тише. Вдоль стены и рядами стояли металлические ящики, в которых рабочие оставляют одежду.

На некоторых ящиках красовались надписи: «здесь раздевается пидорок», «лучшая проститутка УКС», «Он погиб за металл!». На стене чёрным углем кто-то написал: «Уроды! Носки свои вонючие стирайте». Снизу шла надпись помельче: «Сам ты урод».

Объявление на бумаге, прикреплённой к двери, за которой был слышен звук падающей воды из незакрытого крана, гласило отпечатанным на принтере курсивом: «В душевой не срать и не ссать!»

– Ящики толком не закрываются. И я сейчас залезу в ящик вашего брата, – Ким произнёс это так, будто хотел одолжить сигарету.

Он распахнул створки ящика. Андрей подскочил к Киму и попытался оттянуть назад. С тем же успехом он мог пытаться сдвинуть с места асфальтовый каток.

– Это же частная собственность. Что вы позволяете себе! Вы кем себя тут возомнили? – изумился Андрей. – Царь и бог здесь вы что ли?

– Только царь, – губы Кима тронула усмешка. – Вот взгляните на это.

– Но… – Андрей сделал несколько шагов назад. Голова закружилась, колени подкосились, Андрей осел на деревянную лавку.

На створках ящика Аркаши были прилеплены фотографии обнажённой Анастасии. Что это за фотографии, Андрей не понимал. Медленно, очень медленно до него доходило, что голова хоть и принадлежит жене, тело всё же не её. Это были тела красоток из мужских журналов.

Фотомонтаж!

Твой брат в «графическом редакторе» вырезал с общей семейной фотографии голову Насти и присоединил её к голым телам тёток из журналов с «клубничкой», – произнёс в голове Андрея невозмутимый голос.

Андрей поднялся со скамейки. Двигаясь словно бы в полусне, он подошёл к дверцам шкафчика брата и стал снимать мерзкие фотографии. Их было тринадцать штук. Тринадцать развратных поз. Тринадцать ударов под дых Андреева самолюбия.

– Вот эту тоже возьмёте? – спросил Ким и протянул Андрею их семейную фотографию.

На ней Андрей стоял с Аркашей, обнявшись. Анастасия держала на руках годовалую Катю. Елизавета Сергеевна сжимала в руках саженцы. За их спиной раскинулись четыре сотки первого приобретения Андрея – маленького кооперативного сада.

– Дайте сюда! – Андрей выхватил из лапы Кима фотографию. Подумал и бросил её обратно в ящик.

Андрей ненавидел сейчас Кима, не потому что тот издевался над Аркашей. Сейчас он бы сам с удовольствием заставил братишку прыгать через теплотрассу. Сейчас Андрей заставил бы Аркашу отжаться сотню раз…

Ким был гонцом с плохой новостью. Со смертельно плохой новостью. И Киму хотелось отрубить за дурные вести огромную лысую голову…

– Это ваша жена? Я правильно понял? – поинтересовался Ким.

Андрей сделал долгий выдох. Чуть-чуть отлегло от сердца, но до нормы было ещё далеко. Он сжал челюсти и ощутил, как сводит их от приступа злобы на младшего брата.

*****

– Я даже не думал, что вы придёте сюда, Андрей Иванович, – продолжал говорить Ким. – Так бы и осталась эта тайна здесь. Видите, какое удачное стечение обстоятельств.

– Не ваше дело. Это всё не ваше дело… – Андрей брезгливо сжимал в руках мерзкие фотографии. – Вы, Ким Борисович… Вы…

– Продолжаете настаивать, что я сволочь? Если бы мой брат так обошёлся со мной? Как ваш с вашей семьёй… – Ким покачал головой.

– Вы… – Андрей не мог говорить. Он помнил все слова, что хотел произнести в защиту брата. Он помнил их все, но не мог вымолвить ни слова…

Как же так, Андрей? – спрашивал внутренний голос. Ведь вот оно испытание твоей любви. Да, младший брат, оказался не так безгрешен и несчастен, как ты рисовал себе в воображении. Да, Аркаша посылает записочки с сумасшедшими посланиями начальнику. Да, он повесил эти мерзкие фотографии…

Мерзкие?! – вопило самолюбие Андрея. – Это же в кошмаре такое не привидится! Господи, да как он мог? Его же лечить надо! Его в психушку надо положить…

Нет, Андрей, – настаивал внутренний голос. – Ты ненавидишь брата и в этом всё дело. Ты не можешь простить ему.

Гордыня – главный грех…

К чёртовой матери всё. Я набью ему морду, – решил Андрей. Он резко вспотел и чувствовал, что нательный крестик неприятно прилип к волосам на груди.

– Я, надеюсь, вы никому не расскажите об этом, – сказал Андрей, поднимая вверх руку со смятыми фотографиями.

– А давайте договоримся, Андрей Иванович, – предложил Ким. – Я забываю об этом. Поверьте, для меня это не составит никакого труда. А вы…

– Забываю о ваших методах работы с подчинёнными? – горько усмехнулся Андрей, вспоминая с какой решимостью отстоять брата, он шёл на «металлургический завод»

– Ладно вам, Андрей Иванович, – махнул рукой Ким. Андрею его рука показалась неестественно длинной. – Плевать я хотел на общественное мнение по поводу моих методов. Просто не говорите ничего про фотографии брату. Одно дело – методы, другое – рыться в вещевом ящике…

– Но…

– Я сделал это ради вас, Андрей Иванович. Вскройте этот гнойный прыщ, под названием Аркадий, но уже без моей помощи. Просто будьте начеку. Кто владеет информацией – тот владеет миром, не правда ли, Андрей Иванович?

Андрей не ответил. Он вышел из раздевалки и побрёл к выходу из цеха. Гул механизмов вокруг сливался в унисон с дребезжанием обиды в его душе.

Андрей скатал фотографии в комок и дрожащими руками засунул в карман.

Глава 10

Андрей отъехал от парковки перед «Металлургическим заводом» и через пару минут остановил машину, не в силах управлять ею. Внутри всё сжималось, голова пульсировала болью. Обида на брата выросла в душе, как огромный ядовитый гриб. Андрей съехал на обочину и заглушил мотор.

Прошло несколько минут. Андрей сидел неподвижно, уставившись на иконки на приборной панели машины. Салон «Дэу» медленно остывал, пластик потрескивал. С дерева, под которым Андрей остановился, с каждым порывом ветра на лобовое стекло прилетала порция мягкого снега. Снег превращался в воду и застывал корочкой льда возле дворников.

Андрей попытался размышлять здраво и без эмоций. Получалось плохо. Чёрт возьми, да прямо сейчас хотелось ехать к брату и трясти его за грудки, пока его глупая душонка не вылетит на тот свет.

Что настолько всё серьёзно? – казалось, спрашивала невозмутимая Богоматерь, Иисус и святой Николай с икон на приборной панели, – Что никак нельзя простить глупого младшего братишку?

Но как простить? – взрывалось всё в душе Андрея, – Как простить, если он пришёл за помощью? Ведь Аркаша всегда приходит за помощью. Ему всегда, с самого детства что-то нужно от него. И он всегда помогал ему. Всегда! Ни разу не отказал.

И что в ответ?!

Андрей закурил и вылез из машины. Он достал из кармана мерзкие фото и разглядел улыбающееся лицо Насти на смятой бумаге. Андрей отвёл взгляд.

Через перелесок шла хорошо утоптанная тропинка. Андрей пошёл по ней.

Мысли обладают весом. На душе у Андрея стало совсем тяжело. Небосвод провинциального города, казалось, вдавил ему голову в плечи.

Тропинка вывела Андрея к водоёму, похожему на озерцо. Заводской отстойник. Место, где мёртвая после технологического процесса вода пыталась, соединившись с подземными ручейками, стать хоть немного живой. И тогда её бы опять пустили омывать внутренности бездушных машин.

В другой раз, Андрей не стал бы задерживаться здесь. Но теперь рыжие камыши торчавшие у берега… Красноватый лёд, видимый в обметённой ветром проталине… Болезненного вида птица, клевавшая что-то похожее на обугленный кусок жжёного полиэтилена. Теперь всё это странным образом гармонировало с его душевным состоянием.

Такая же мерзость!

Андрей опустился на корточки и положил смятые фотографии на снег. Поджёг их и смотрел, как красное пламя с ядовитым жёлтым дымком пожирает вещественное доказательство преступления Аркаши. Андрей втоптал в снег чёрный пепел.

Птичка на ветке ближнего к нему дерева посмотрела глазками бусинками, прокричала что-то и вспорхнула в воздух.

– Мой брат сумасшедший извращенец, – прошептал Андрей, глядя вслед летящей птице. – Так и передай всем.

Андрей вспомнил про слова Насти о странных взглядах Аркаши. Всё встало на свои места.

Нужно успокоиться, нужно переждать эту бурю в душе. Спрятаться на время в бомбоубежище своего сердца, пока самолюбие объявляет войну младшему брату. Пока самолюбие требует его немедленной смерти. Немедленной и мучительной!

Нужно отвлечься, чтобы не натворить дел…

Андрей встал с корточек. Захотелось отлить, и он оглянулся в сторону дороги. Никого. Да и кому взбредёт в голову гулять возле такого гиблого места?

Андрей не удивился бы, если и счётчик Гейгера тут зашкалил бы.

Андрей отошёл в сторону от тропы и расстегнул ширинку. Вдруг всплеск воды привлёк внимание Андрея. Звук был такой, будто рыба плюхнулась в воду. Если в отстойнике завелась рыба, не иначе у неё две головы и три хвоста, а на такое стоило бы посмотреть.

Андрей вздрогнул и буквально в паре метров от себя увидел мужика в одежде такой старой, что он сошёл бы скорее за бомжа, чем за рыбака.

Судя по снастям, раскиданным на берегу, это был самый настоящий рыбак. Бомж – рыбак!

Андрей был сейчас рад всему, что отвлекало от мыслей об Аркаше.

– Ничего, ничего! Не обращайте на меня внимания, – сказал бомж – рыбак. – Писайте на здоровье. Кто сюда приходит с дороги, тот непременно писает. Я уже привык и не удивляюсь.

– Здрасьте, – кивнул Андрей. Подумал, что стыдиться, в общем-то, нечего, спокойно доделал мокрое дело и застегнул ширинку. Прошагал по тропинке до водоёма. – Это не опасно? Ловить рыбу в таком месте?

– Опасно, но что поделать? Кушать то хочется.

– Что и рыба есть?

– Ага, – улыбнулся мужик. Поднял над головой пятилитровую обрезанную бутыль. Там наворачивало круги штук пять чёрных рыбёшек, похожих на пиявок.

– Страшные какие, – покачал головой Андрей. – Неужели здесь поймали?

– Нет, с собой принёс, – ответил бомж – рыбак и рассмеялся.

– А что это за рыба?

– Ротанчики, – любовно ответил мужик.

Повисло молчание. Андрей развернулся и пошёл обратно по тропинке. Услышал за спиной.

– А может, искупаться хотите?

– Я что на идиота похож? – обернулся Андрей.

– Говорят в заводских отстойниках вода волшебная. Захочешь утонуть, не утонешь – всплываешь, – настаивал, улыбаясь, бомж рыбак. Он дёрнул за лесу, намотанную на палец. Потащил, часто двигая локтями, и вытащил очередную рыбу – пиявку.

– Эта рыба радиационная. Вы рискуете здоровьем, – сказал Андрей, – Здесь ночью всё светится, наверное.

– А то приходите на крещение? Я лунку пробью, искупаетесь, – настаивал бомж – рыбак.

– Да ни за что в жизни, – пробурчал Андрей, развернулся и пошёл по тропинке. Один раз он оглянулся: бомж – рыбак махал ему рукой в перчатке с обрезанными пальцами.

*****

Андрей подумал, что все бомжи, все ущербные люди в чём-то походят. Сначала они улыбаются тебе приветливо и жалостливо… Как Аркаша. Как этот бомж. А стоит накормить их едой или хотя бы одарить вниманием, как они начинают гадить тебе на голову.

Почему?

Да, потому что завидуют!

Стоит тебе помочь такому человеку, как он начинает тихо тебя ненавидеть. Потому что, помогая, ты как бы говоришь во всеуслышание: вот ущербный человек, а вот я – нормальный и хороший. В этот момент рождается зависть больного к здоровому. Голодного к сытому…

Потом убогий человек скалит зубы и начинает наглеть. Советует тебе искупаться в проруби заводского отстойника на крещение. Или фотомонтажом приделывает голову твоей жены к обнажённым телам красавиц из «плейбоя» и любуется на них.

Сколько ещё работяг видели фото псевдо Анастасии?

Андрей представил, как Аркаша показывает фото на дверце и говорит чумазым соседям по ящику: «Видал, цаца какая? Брательника моёго жинка!». Работяги скалятся, любуются, цокают языками, касаются полиграфии грязными пальцами, говорят восхищённо: «Вот чо творит, сучка…»

Ненавижу!

Андрей шёл мимо чёрного пятна на белом снегу, где он растоптал пепел мерзких фотографий. Он остановился, и осатанело, как конь копытом, стал бить ногой землю.

«Андрей, ну помоги мне, ну что тебе стоит…» – звучали в голове слова брата из детства. Андрей слышал их и бил мерзкое чёрное пятно ещё сильнее.

Господи! Это не может происходить со мной. С нами. Сколько общих праздников. Сколько разговоров на кухне. Под чай, под кофе, под водочку… Сколько откровенностей, сколько тепла. И всё это время он только и думал, что о Насте.

Господи Всевышний, как же ты допустил это?!

Глава 11

Вечером дома Андрей смотрел с Настей телевизор в гостиной, и не замечал смысла мелькающих на экране картинок. В груди Андрея что-то происходило.

Он вспомнил, как спросил священника после крещения: а у меня вот здесь, – он показал на середину груди, – что-то щиплет иногда и ноет… Что это может быть?

«Что это? – Священник посмотрел на него долгим взглядом и ответил, пожав плечами, – Душа. Что ж ещё?».

Сейчас душа буквально орала от боли. Андрей чувствовал себя Каем, в грудь которого прилетел маленький ледяной осколок. Ему стало холодно, и он снял плед с кресла, набросил его на ноги. Несколько минут сидел, неподвижно уставившись в телевизор, пока плед не съехал на пол. Андрей встал и прошёл к окну, открыл форточку.

За его действиями наблюдала Анастасия. На её коленях лежал садовый журнал открытый на странице с садовыми гномами. Настя смотрела журнал так же, как муж телевизор. Не понимая смысла.

В форточку залетал холодный воздух. Андрей укрыл ноги пледом и изо всех сил делал вид, что увлечённо смотрит телевизор. Он стал комментировать происходящее на экране.

Всё бы ничего, да только за пять минут он раз сорок переключил каналы. Анастасия тревожно взглянула на него, но ничего не сказала.

Андрей выключил телевизор, спросив у жены

– Ничего, если мы в тишине посидим?

– Ничего, – Анастасия пожала плечами.

Андрей пытался найти удобное место на мягкой тахте и не мог. Болела шея. Он принимал другое положение и вдруг прихватывало поясницу. Он выпрямлял ноги, и большой палец тянуло судорогой. Андрей лёг на живот, взглянул на ковёр на полу, потом на Анастасию.

– Насть, на ковре такой слой пыли…

– Какая может быть там пыль, Андрей? – нахмурилась Анастасия, отложила журнал в сторону, встала и закрыла форточку. Повернулась к мужу и спросила. – Что с тобой?

– Эти взгляды Аркаши… Насть… Ну…

– Ай, – Анастасия махнула рукой. – Я тысячу раз сама пожалела, что наговорила на Аркашу. Я ведь не уверена ни в чём. Так, спиной что-то чувствуешь. Прости меня…

– Ну-у-у, – Андрей не знал даже, что сказать. Услужливая память подбросила один из снимков коллекции Аркаши.

– Мы должны любить людей. Каждый человек выполняет какую-то функцию. Как в природе, если уничтожить волков, то нарушится природный баланс… – говорила Настя. – Если поубивать всех шакалов? Кто будет жрать падаль?

Пожиратель падали, – подумал Андрей. – Как это точно подходит к Аркаше.

Он наблюдал, как ногти вонзились в ладонь. Кожа вокруг них потемнела от прилившей крови. Надави ещё немного и брызнет.

Андрей зашёл на кухню, достал из верхнего ящика пузырёк с жёлтыми таблетками валерьянки. Засыпал их в рот, как леденцы.

Усыпить свою совесть хочешь, – спросил внутренний голос. – Самолюбие своё усыпить хочешь?

Это гордыня, – думал Андрей, с хрустом разгрызая валерьянку.

Это не гордыня, а гордость! Мужская настоящая благородная!

– Аркаша больше не будет надоедать нам, – сказал Андрей, возвращаясь в комнату.

– Как хочешь. Пусть каждый делает со своими родственниками что захочет. Аминь? – усмехнулась Анастасия.

– Аминь, – кивнул Андрей. – Я рад, что ты так понимаешь меня.

– А ты не видел мой осенний шарфик? – спросила Анастасия неожиданно.

– Нет. Что за шарфик?

– В полоску. Ты ещё сказал, что он как у Буратино. Он лежал в прихожей на вешалке.

– Я помню, – кивнул Андрей. – Сто раз видел его. Завалился куда-нибудь. Найдётся сам, не переживай.

Куда делся Настин шарфик? Андрей вдруг понял, что это не на шутку беспокоит его.

Полосатый шарфик. Это была такая же любимая вещь Насти, как все её плюшевые игрушки. В нём было что-то такое… Аура?

Да пожалуй, что. Он не придавал Анастасии элегантности, как некоторые из её длинных шарфов а – ля «творческая личность». Но было в этом шарфике что-то сказочное. Словно бы и вправду он был сделан папой Карло для Буратино. Задор, веселье, юность были в этом шарфике…

Анастасии постоянно нужно было что-то… Не женственное – не парфюмерия, не подтяжки лица и косметические салоны… Она искала юность, возможно детство в этих умильных игрушечках и вещичках.

Шарфик очень важен для неё, – подумал Андрей. – Только она боится признаться в этом.

Знает ведь, как презирает Андрей вещизм: «не собирайте себе сокровищ на земле, где воры подкапывают и крадут, а собирайте на небе…». Всё так, но…

Это же её любимый полосатый шарфик!

– А ты, Насть, везде смотрела? – спросил Андрей.

– Да. Я даже шкаф отодвигала. Весь день угрохала и всё обсмотрела. Весь дом, понимаешь?

– Понимаю. А может быть Катя надела или взяла? Помнишь, как она отдала твоё свадебное платье подружке?

– Помню, – засмеялась Анастасия. – Сейчас у неё и спросим.

В зал вошла Катя и упёрла руки в боки

– Шарфик ищете?

– Ищем. Ты взяла? – спросила Анастасия.

– Вы его не найдёте, – сказала Катя, выхватила у матери из рук дистанционку и плюхнулась на тахту, включив телевизор. Девочка часто надувала пузыри жвачки и делала вид, что увлечена только происходящим на экране.

– Почему это не найдём? – нахмурился Андрей. – Катя, перестань жеваться, как верблюд, и ответь на вопрос.

– Дядя Аркаша взял мамин шарфик.

В тот момент, когда Катя произносила эти слова, Андрей облизывал нижнюю губу. Язык так и остался там, прилипнув.

– Как взял? – прошептала Анастасия.

– Я сама видела. Я думала, что они уже ушли, и вышла в туалет. А дядя Аркаша обратно забежал, схватил мамин полосатый шарфик и под одежду спрятал…