Текст книги "Фальшивомонетчики. Экономическая диверсия нацистской Германии. Операция «Бернхард». 1941—1945"
Автор книги: Антони Пири
Жанр: Исторические приключения, Приключения
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 6 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
Обратный путь Хольтена лежал через Мюнхен, где ему довелось убедиться в волшебной силе документа, дававшего ему чрезвычайные полномочия: в его распоряжение был предоставлен личный самолет самого Кессельринга. Когда самолет с Хольтеном на борту запрашивал разрешение на посадку в аэропорту Рима Чампино, там царило нездоровое оживление, которое усугубилось после того, как Хольтен отказался назвать себя представителям наземных служб. Сам начальник аэродрома, который искусно провел свой мотоцикл между бомбовыми воронками, прибыл поприветствовать таинственного пассажира, а когда ему показали волшебный документ, объявил, что любой находящийся на аэродроме самолет отныне находится в распоряжении вновь прибывшего, если в этом возникнет необходимость. Хольтен понял, что с отправкой семьи Чиано из Италии у него проблем не будет. Сложность будет состоять в том, как вырвать его из рук подчиненных Бадольо.
В тот же вечер, когда Хольтен прибыл в Рим, Дольман представил его таинственному Il Commendatore. После этой встречи в голову Хольтена впервые закрались сомнения. Итальянец представился явно вымышленным именем и назначил для встречи очень позднее время и уединенное место в пригороде затемненного светомаскировкой Рима. Был ли этот человек сверхосторожным, или, может быть, он планировал напасть на Хольтена, который никогда не носил с собой оружия? Шагая по темной дороге к месту встречи, немецкий офицер внимательно прислушивался и оглядывался вокруг, но не увидел и не услышал ничего подозрительного. При личной встрече Хольтен полностью изменил свое первоначальное представление о посреднике. Преданность семье Чиано заставляла этого человека избегать любых шагов, которые могли бы поставить под угрозу планы ее освобождения, которого он так добивался. Совместно с графиней они сумели тщательно подготовить план операции, который стороны тут же подробно обсудили. Поскольку новый план полностью отличался от замысла Хольтена, он попросил дать ему время на обдумывание и обещал следующим же вечером сообщить о своем решении.
На следующее утро Хольтен держал военный совет с Фребеном, заместителем Капплера, а также немецким офицером связи при итальянской полиции. Он специально решил посоветоваться с двоими полицейскими, поскольку внешне они были похожи на уроженцев Средиземноморья, прекрасно говорили на итальянском языке и, следовательно, могли, не привлекая внимания, беспрепятственно появляться в любом месте на территории страны.
Хольтен рассказал о цели совещания и изложил имеющиеся у него факты. Семью Чиано держали не в частном доме, а в здании на улице Via Secchi. Самому Чиано не разрешали выходить из здания, однако его жене и троим детям позволялось в течение одного часа прогуливаться по улице в сопровождении одного охранника-полицейского. Дом, где содержалась семья Чиано, находился под круглосуточной охраной вооруженного подразделения карабинеров, а также детективов в штатском, которые тоже были вооружены и хорошо подготовлены к выполнению своего задания. Хольтен попросил присутствующих высказать свои предложения, хотя сам склонялся к плану, разработанному графиней Чиано, поскольку он не предполагал перестрелки и, следовательно, проблем с итальянскими властями, которые все еще официально были союзниками Германии. Весь замысел строился на неожиданности, что должно было обеспечить успех. Прежде чем детективы-охранники успеют отреагировать, Эдду и детей во время прогулки подберет и увезет скоростная машина. Самому Чиано нужно будет только выйти из дома, где его будет ждать другая машина, которая увезет его с места заключения прежде, чем охрана сумеет организовать преследование. Необходимо было сосредоточиться на некоторых деталях плана. Можно ли было в военное время найти и купить в Риме обладающие достаточно высокой скоростью автомобили? Имеет ли охрана указание открывать огонь и, если это так, можно ли будет «добиться» от нее, чтобы она не делала этого? Хольтен потребовал от присутствующих, чтобы они нашли ответы на все эти вопросы.
В тот же вечер он снова встретился с Il Commendatore, который от имени семьи Чиано обещал неукоснительно следовать полученным от немцев инструкциям. Были обсуждены некоторые другие моменты, и на следующий день была назначена последняя, контрольная встреча на случай, если в план будут внесены изменения. Хольтен посчитал встречу оконченной и уже собирался уходить, когда Il Commendatore неожиданно попросил: «Не могли бы вы подождать секунду?» Он показал небольшой кожаный портфель и добавил: «Граф Чиано просит, чтобы доктор Хольтен доставил это для него в Германию. Это очень важно для графа». Хольтен согласился, но когда он попробовал поднять портфель, понял, что едва способен сделать это. Всю дорогу обратно он с любопытством размышлял о том, что может находиться в этом таком тяжелом портфеле с надежными замками и множеством печатей. В конце концов, любопытство пересилило угрызения совести, и он вскрыл портфель. Оказалось, что внутри хранится целое состояние – драгоценные камни без оправ, каждый весом не менее восьми каратов.
Хольтен получил рапорты от своих троих подчиненных. Ничто не предвещало неудачи. Полицейским удалось подобрать скоростные американские машины, которые владельцы с радостью были готовы продать за фунты, изготовленные Бернхардом. Со своей обычной широкой ухмылкой Фребен отрапортовал: «У охраны приказ открывать огонь. Каждый револьвер, который не выстрелит, обойдется в одну тысячу фунтов».
На следующее утро, пользуясь своими чрезвычайными полномочиями, Хольтен добился аудиенции у командующего люфтваффе в Италии фельдмаршала фон Рихтгофена. Тот сразу же согласился предоставить ему самолет для доставки семьи Чиано в Германию, а также грузовик для того, чтобы довезти их до аэродрома. Рихтгофен предложил также, чтобы при грузовике находился офицер люфтваффе. Хольтен согласился, что это будет разумно. Затем фон Рихтгофен почему-то начал подробно рассказывать ему о том, как пользоваться парашютом. Сначала Хольтен решил, что это просто мера предосторожности, так как к тому времени союзники успели завоевать господство в воздухе, но по мере того, как разговор продолжился, все стало на свои места. Оказывается, фельдмаршал решил проинструктировать Хольтена, который, как всякий гражданский человек, не умел пользоваться парашютом, чтобы тот смог спастись после авиакатасрофы, которую, как полагал Рихтгофен, решили устроить с целью ликвидации Чиано и его семьи вместе с детьми. Хольтен вовремя объяснил фельдмаршалу, что тот заблуждается.
Еще одна встреча с Il Commendatore, и подготовка операции была завершена.
28 августа в точно назначенное время мощный «паккард» очень медленно проехал мимо тщательно охраняемого здания на улице Via Secchi. Граф Чиано беспрепятственно вышел из дома, сел в автомобиль, который сразу же разогнался и умчался с места происшествия. Ни карабинеры, ни их коллеги в штатском не успели ничего заметить.
Эдда Чиано и ее дети прогуливались у входа в парк, где они обычно гуляли при хорошей погоде. Когда женщина увидела, что их медленно обгоняет большой «шевроле», она легонько тронула за локоть одного из детей. Ребенок задал детективу вопрос, чтобы отвлечь его внимание. «Шевроле» поравнялся с прогуливавшимися, которые быстро сели в машину, и исчез на высокой скорости. Когда детектив снова повернулся к ребенку, чтобы ответить на его вопрос, он увидел, что все его объекты наблюдения исчезли.
Через считаные минуты машины, которыми управляли двое немецких офицеров по связям с местной полицией, благополучно доставили всех пятерых к месту, где их уже ждал Хольтен. В то недолгое время, когда все ждали прибытия грузовой машины, Хольтен проинструктировал супругов, чтобы дети вели себя спокойно на всем пути до аэродрома. Они пообещали проследить за этим. Потом прибыла машина с молодым офицером люфтваффе, и вся семья скрылась под брезентом. Грузовик, за которым на своей машине следовал Хольтен, направился к аэродрому, где всех ждал транспортный самолет.
На дороге было много постов, но солдаты Бадольо беспрепятственно давали проезд машине с немецким офицером. Весь план чуть не провалился именно из-за строгого соблюдения инструкций немецкими военнослужащими.
На немецком контрольном пункте грузовую машину остановили для обычной проверки документов. Пока шла обычная процедура, из-под брезента послышался детский голос. Немецкий солдат сразу же что-то заподозрил и сказал, что намерен обыскать машину. Хольтен безуспешно пытался придумать, что можно сделать, чтобы предотвратить осмотр машины, и солдат уже почти успел поднять брезент, когда офицер люфтваффе вдруг поставил его по стойке «смирно». Он жестким тоном прочитал ему лекцию о том, как следует правильно вести себя со старшими по званию, и величественно взобрался обратно в кабину. Застывший столбом солдат, не делая никаких попыток продолжить досмотр, позволил машине уехать.
А в это время вся смена охраны в здании на улице Via Secchi бодро отрапортовала руководству, что на объекте все в порядке. Никто и не подозревал, что птичкам удалось упорхнуть из гнезда.
В момент, когда машина Хольтена подъехала к аэродрому, обнаружилась еще одна опасность: транспортный «Юнкерс-52», предназначенный для семьи Чиано, охраняли итальянцы. Если они увидят бежавших пленников, то сразу их узнают и поднимут тревогу. Хольтен заметил, что дверь в самолет уже открыта в ожидании посадки пассажиров. Он попросил офицера-летчика, чтобы тот приказал водителю подать машину задом прямо к открытой двери. Так и было сделано, и семья Чиано из грузовика попала прямо внутрь «юнкерса», не замеченная итальянцами часовыми, которые стояли всего в нескольких шагах.
Самолет легко оторвался от земли, после чего начался перелет, который проходил настолько легко, что граф Чиано, воспользовавшись свободным временем, забрал у одной из дочерей ее маленькую белую сумочку и, открыв ее, стал тщательно проверять содержимое. В сумке ребенка лежали несколько бриллиантов, золотые серьги, колье и другие ценности. Тем временем граф стал опустошать собственные карманы, которые, как оказалось, тоже были полны дорогих ювелирных изделий, которые он шутливо назвал Хольтену «мои несколько пенни на случай дождливой погоды».
Внезапно погода испортилась, началась буря, вершины Альп скрылись в тумане. Для того чтобы избежать излишнего риска, пилоту пришлось набрать высоту примерно до пяти тысяч метров. В самолете сразу стало холодно, по кабине забегали сквозняки, пассажиры дрожали от холода в своей летней одежде. Экипаж несколько облегчил их положение, выдав всем одеяла и запасные летные комбинезоны. Потом стало еще хуже, так как в самолете стала ощущаться нехватка кислорода. Чтобы помочь находившимся на борту преодолеть ее, Хольтен вынул бутылку испанского коньяка. Сам граф сделал лишь небольшой глоток, но его молодой сын, которого все звали уменьшительным именем Моли, стал так быстро поглощать содержимое бутылки, что Хольтену пришлось отобрать ее у юноши.
Самолет без всякой помпы приземлился в Мюнхене: ни торжественной церемонии встречи, ни почетного караула. Отсюда Хольтен повез своих подопечных на машине в Оберальмансхаузен на берегу озера Штарнбергер-Зе, где почетных гостей ждала соответствующая их статусу вилла. Убедившись, что гости разместились на ней, Хольтен решил, наконец, вернуться в Берлин и заняться рутинной работой, до которой у него столько времени не доходили руки.
Но в его планы вновь вмешался случай. Как это часто случается в гористой местности, там вдруг резко переменилась погода: жара снова сменилась прохладой. Чета Чиано попросила Хольтена остаться с ними и помочь им приобрести теплую одежду. Сначала Хольтен колебался, но после того, как Эдда продемонстрировала ему, как бедные дети дрожат под подобием пончо, сделанных из постельных одеял, он согласился остаться.
Ему удалось быстро получить разрешение на закупки одежды без карточек, а затем организовать встречу с владельцами самых крупных магазинов одежды Мюнхена в самом модном салоне города от-кутюр. Все коммерсанты и их персонал были строго предупреждены о соблюдении секретности, а графа Чиано проинструктировали, чтобы он не отходил от супруги. Для Эдды это был настоящий праздник. Когда ей предложили выбрать одну из двух шуб, она с улыбкой заявила, что оставит себе обе. Примерно то же самое повторялось и с бельем, и с платьями, и с обувью, а также бесчисленным множеством прочих вещей для графини и ее детей.
Хольтен мысленно начинал закипать, видя то, как небрежно дама обращается с деньгами его управления, когда вдруг заметил отсутствие самого графа. Сначала все казалось тривиальным. Ни Эдда, ни дети не заметили, как он пропал. Хольтен сразу же направил людей на поиски, отдав распоряжение проверить туалеты, кабинеты и все подсобные помещения. Когда стали поступать доклады, что графа нигде не могут найти, он по-настоящему забеспокоился. Впору было помянуть козни самого дьявола: ведь после столь кропотливо подготовленного и успешно проведенного похищения, граф таинственно пропал на немецкой территории. Хольтен уже собирался срочно звонить в полицию, когда в зал вдруг как ни в чем не бывало вошел Чиано. Спокойно покуривая, он похвастался тем, как хорошо его побрил немецкий парикмахер. Это переполнило чашу терпения Хольтена. Он решил срочно отправить итальянских гостей домой, на их виллу, и никуда их оттуда не выпускать. Он уже провожал итальянцев к машине, когда вдруг к нему обратился управляющий салона, попросив о разговоре с глазу на глаз. Хольтен приказал шоферу присматривать за гостями, а сам направился в кабинет управляющего. Там ему представили восхитительно красивую и далеко не глупую модель. Девушка попросила Хольтена помочь ей выйти из неловкого положения, в которое она попала. Граф Чиано только что назначил ей свидание на вечер, а заодно попросил порекомендовать ему самые популярные места для развлечения в Мюнхене. Следует ей отказать столь влиятельному человеку или нет? Хольтен заявил, что Чиано не позволят прибыть на свидание, поблагодарил девушку за информацию и подумал про себя, что сам лично проследит за прытким гостем.
В тот вечер это не составило труда. Хольтен зачитал графу перевод статьи из одной немецкой газеты:
«По сообщению министра при дворе короля Италии господина Риччи, которое он сделал представителям прессы 29 августа 1943 года, бывший министр иностранных дел в правительстве Муссолини граф Галеаццо Чиано при невыясненных обстоятельствах пропал 28 августа из своей резиденции в Риме, где содержался под наблюдением полиции. Представители охраны ясно дали понять, что в указанное время из дома не выходил ни один мужчина. Это дает основания к заключению, что граф Чиано бежал в женской одежде. Не исключено, что он все еще продолжает находиться в Риме, где на него объявлена настоящая охота».
Эти два похищения были первыми подобными акциями, которые разведывательная служба успешно провела в рамках операции «Бернхард». Выручить и отправить в Германию близкого друга Гитлера Муссолини обошлось Германии в пятьдесят тысяч фунтов стерлингов. Операция по спасению семейства Чиано обошлась вдвое дешевле, примерно по пять тысяч фунтов стерлингов за каждого члена семьи.
Глава 6
Полный событий сентябрь
С самого начала Крюгер был против изготовления пятидесятифунтовых банкнотов. Но его возражения, что такие купюры будут привлекать к себе повышенное внимание, были только предлогом, попыткой найти рациональное объяснение неясному беспокойству, которое почувствовал Крюгер, когда получил указание начать производство таких денег. Это чувство не проходило даже тогда, когда в лаборатории Института литографии СС во Фридентале были изготовлены соответствующие клише. Постоянные понукания Крюгера, наконец, возымели действие, и в начале сентября ему сообщили, что матрицы готовы. Можно ли их уже забирать, спросил Крюгер, который все еще не верил этой новости. Да, ответили ему, к завтрашнему утру их подготовят для передачи. Крюгер повесил трубку, потом позвонил в Заксенхаузен и проинструктировал Шумана о том, что тот, оставив в лагере Венгера, должен отправиться во Фриденталь и забрать там клише для печати денег, которые немедленно следует доставить в Заксенхаузен.
Немного подумав, Крюгер решил лично отправиться в Заксенхаузен и проверить качество изготовления клише, прежде чем приступить к изготовлению большого количества пятидесятифунтовых купюр, как настаивал Шелленберг. На «фабрике» все шло своим чередом. Но Крюгера встревожило то, что не только не вернулся Шуман, но и куда-то пропал Венгер.
– Где сейчас обершарфюрер Шуман? – спросил он.
Никто не знал, хотя кто-то случайно услышал, что тот собирался куда-то в командировку.
– А где обершарфюрер Венгер? – последовал новый вопрос.
И снова никто ничего точно не знал. Крюгер почувствовал себя очень неуютно. Нехорошее предчувствие снова овладело им.
Оставалось только ждать. Проходил час за часом, но ни от кого из двоих подчиненных не было вестей. В голове Крюгера стали роиться мысли одна страшнее другой. Наконец, он почувствовал, что больше ждать не в состоянии. Потеряв терпение, он схватил телефон и набрал номер института во Фридентале. Его обычно невозмутимый голос дрожал от ярости:
– Только не говорите мне, что и теперь произошла еще одна задержка! Если в течение часа я не получу клише, кто-то дорого заплатит мне за это.
Его собеседник во Фридентале долго не мог понять, в чем дело. Он не чувствовал за собой никакой вины. Сразу же после обеда приезжал Шуман, который почти сразу же отправился обратно. Вот уже несколько часов, как он должен был вернуться назад.
Крюгер почувствовал себя на грани паники. Эти клише являлись одной из самых охраняемых государственных тайн Германии. Если Шуман потеряет их, или даже если у него их украдут, или он на время потеряет их из виду, даже если он случайно обмолвится кому-то об этих пластинах за выпивкой, жизнь Крюгера повиснет на волоске. Офицер перестал думать о судьбе Шумана. Ему нужно было срочно сделать что-то, чтобы спасти себя.
И тут появился Венгер. Пусть и с опозданием, но он прибыл на дежурство.
– Шуман ведь, кажется, женат, не так ли? – быстро спросил его Крюгер. – Вы знаете, где живет его жена?
– Она живет в Тегеле[3]3
Тегель – район на севере Берлина у аэропорта Тегель. (Примеч. ред.)
[Закрыть].
Когда Крюгер звонил к себе в управление, по его голосу чувствовалось, как он обеспокоен:
– Направьте машину и двух человек в дом Шумана в Тегель. Заберите его оттуда и привезите ко мне в Заксенхаузен. Проследите, чтобы он забрал с собой все вещи, которые привез из командировки.
Снова потянулись часы утомительного ожидания. На этот раз чувство беспокойства охватило и Венгера, и всех заключенных, которые ожидали приказа, что делать дальше. Вдруг раздался телефонный звонок. Крюгер схватил трубку, надеясь, что звонит Шуман, который сейчас сообщит, что все в порядке.
– Да, я понял, вы – те люди, которых направили в Тегель. Когда вы там будете?
– Нам нет никакого смысла туда ехать, – ответил несколько искаженный телефоном голос. – Мы только что разговаривали с фрау Шуман. Она не видела мужа уже несколько дней и не имеет представления, где он может находиться.
В отчаянии Крюгер бросил трубку. Он потерял последнюю надежду. Обращаясь к самому себе, он пробормотал:
– Где же может быть мужчина, если не у себя дома?
Внимательно прислушивавшийся к его словам Гютиг быстро выпалил:
– У одной куколки, а может, и у другой, если только он не на пирушке.
Остальные быстро заставили его замолчать: ведь если назначат нового, более строгого охранника, им придется распрощаться с относительно вольным житьем.
Крюгер прождал в лагере еще несколько часов, пока не почувствовал, что больше ему нечего ждать. Он решил, что лучше поедет домой к семье и по телефону доложит обо всем своему непосредственному начальнику оберштурмбаннфюреру Дорнеру. Когда над огороженным забором с колючей проволокой блоком № 19 взошло солнце, Крюгер сел в машину и отправился обратно в Берлин.
Примерно через полчаса в лагере появился Шуман. Он все еще был наполовину пьян, в испачканной одежде и пребывал в воспоминаниях о прекрасно проведенной ночи.
– Ну что за женщина эта рыжая! – восклицал он.
Потом, взгромоздившись на мягкий стул, Шуман принялся во всех подробностях живописать ее прелести и любовный темперамент. Заключенные молча слушали длинный путаный рассказ о похождениях Шумана, пока он, наконец, не понял, что постепенно теряет их внимание.
– Я не забыл о вас, мои друзья, – сказал он в завершение, полез в объемистый пакет, откуда извлек три бутылки вина и несколько пачек сигарет. – Нет, я совсем не забыл про вас, мои дорогие, – улыбнулся он. Потрясая подарками, Шуман ухмыльнулся и прокричал: – Это вам! Желаю вам хорошо повеселиться сегодня вечером!
О клише не было сказано ни слова, как будто они были не имеющими значения пустяками.
Через час после возвращения припозднившегося Шумана к блоку № 19 подъехали Крюгер и Дорнер в сопровождении подразделения охраны. Четырех солдат они оставили снаружи, а сами направились в помещение, откуда доносился громкий храп Шумана и Венгера.
– Вы, идиоты! – закричал Дорнер. – И у вас хватает совести носить мундиры? Вы хоть понимаете, что натворили? Вы понимаете, что теперь с вами будет?
Шуман в ответ пытался промямлить что-то в свое оправдание.
– Мне это неинтересно! – продолжал кричать Дорнер. Потом он вызвал охрану и приказал: – Взять обоих!
В это время Крюгер осмотрел пластины. Случилось то, чего он так опасался: упаковку раскрывали, а потом небрежно закрыли снова. Было очевидно, что о существовании клише узнал кто-то, кому совсем не следовало знать это. Он доложил об этом Дорнеру, а потом отдал распоряжение начать печатать банкноты, которых так ждал Шелленберг.
Шумана и Венгера под конвоем отправили из блока № 19 в камеры одиночного заключения. Пластины пустили в дело. Одновременно началось дознание о том, кто мог их видеть. Через день отыскали и задержали рыжеволосую подружку Шумана. Она призналась, что видела пластины, но не смогла понять, что это такое. Через два дня бывшие охранники блока предстали перед специальным судом СС. Шуман пытался защищаться, но показания женщины не оставили камня на камне от этих попыток. Через час был оглашен приговор: смертная казнь для Шумана и пятнадцать лет принудительных работ для Венгера за преступную халатность при выполнении служебных обязанностей. Женщину-свидетельницу после судебного процесса сразу же арестовали и поместили в концентрационный лагерь: ей нельзя было позволить вернуться к нормальной жизни после того, как благодаря своему хвастливому любовнику ей стал известен секрет государственной важности.
Надеждам Крюгера на то, что теперь-то все должно было нормализоваться, не суждено было сбыться. Через несколько дней поступил телефонный звонок из Заксенхаузена, и ему сообщили, что пятидесятифунтовые купюры готовы. Он поздравил всех с успехом и тут же был огорошен очередной неприятной новостью: «Пропал двадцать один банкнот. Они должны были пройти процесс «старения», но никто не может найти их».
Крюгер в сопровождении шестерых своих подчиненных прибыл на производство для проведения тщательного дознания. Блок № 19 обшарили сверху донизу. Сыщики внимательно обследовали все запирающиеся ящики, переворошили матрасы заключенных, но ничего так и не нашли. Наконец, приступили к обыску самих заключенных. Осмотру подвергли каждый сантиметр их одежды, даже самим заключенным пришлось пройти через неприятную и унизительную процедуру личного обыска. Но и теперь не удалось обнаружить ни намека на след хотя бы одной купюры. Шестеро сыщиков приказали заключенным возобновить работу, а сами составили на имя Крюгера рапорт о своей неудаче.
Рабочие решили, что инцидент исчерпан, что вся эта суета ничем не кончится. Ну, подумаешь, потеряно несколько купюр! Нужно было просто напечатать новые, и все снова будет в порядке. Но разозленный Дорнер, который вскоре прибыл в барак, был совсем не склонен разделять эту точку зрения. Сначала он просто расхаживал взад-вперед с угрожающим выражением лица, сверлил взглядом лица узников, пытаясь уловить на лице кого-нибудь из заключенных признаки беспокойства. Затем он приказал остановить работу и собрал всех рабочих вместе. Он сразу же перешел к сути дела:
– Слушайте, вы все. Либо виноватый признается, либо все вы будете… – с перекошенным лицом он сделал характерный знак у горла. – Просто подумайте над этим. Можете не утруждать себя работой, пока не дадите мне ответ.
Рабочие разбились на маленькие группки и начали что-то шепотом обсуждать. Дорнер спокойно курил, будто он намеревался провести здесь весь день. Голоса стали немного громче, потом кто-то ясно произнес «Гютиг». Для Дорнера этого было достаточно.
– Это ты забрал банкноты? – спросил он Гютига.
Тот, конечно, ответил отрицательно.
– Нет, это был ты, – ответил кто-то, стоявший поодаль. – Признавайся, пока нас всех не убили.
Через два часа, уличенный показаниями других заключенных, Гютиг признался Дорнеру, что он действительно взял эти банкноты. Но теперь Дорнер сам заподозрил здесь какой-то скрытый подвох.
– Ерунда, – ответил он. – Какой толк ему в этих деньгах? Он все равно не смог бы их вынести отсюда, а здесь от них никакой пользы.
Он резко повернулся к Гютигу и спросил:
– Ну и где же они?
– Я не знаю, – испуганно пробормотал Гютиг. – Я ничего о них не знаю. Я так сказал только потому, что они меня заставили.
Дорнер поставил Гютига лицом к стене, будто провинившегося школьника, и запретил заключенным разговаривать с ним.
Остальные получили приказ продолжать поиски. На этот раз удалось кое-что обнаружить: это были остатки пепла в печи. Определить, что именно сожгли, было невозможно. Может быть, это были банкноты, а может быть, просто куски бумаги. Дорнер начал терять терпение.
– Это ты сжег банкноты, ты, маленькое животное? – кричал он Гютигу.
Гютиг обернулся и значительно более уверенно ответил, что это был не он.
– Но ты сознался, что взял те банкноты, – продолжал настаивать Дорнер. – Так это был ты или нет?
Карлик тихо ответил, что это был он, и вжался в стену, подавленный и испуганный.
– Я вижу это. Деньги исчезли, и ты признался, что украл их. – В голосе Дорнера зазвучала сталь. – Ты послужишь примером для них всех, – наконец бросил он.
Бывший клоун жалобно плакал, когда Дорнер направился к дому, где размещалась охрана.
– Взять его!
Два здоровяка охранника легко оторвали маленькое тельце от земли и понесли его прочь, не обращая внимания на дерганье ног и вопли о невиновности. Его положили в машину скорой помощи, которая уже ждала снаружи, за деревянной дверью. Всем вдруг стало жаль этого человека, а Петрич произнес запомнившиеся всем слова:
– В машине скорой помощи ему впрыснут яд и повезут прямиком в крематорий.
Никто из заключенных так и не узнал, что произошло с Гютигом потом. А пропавшие деньги так и не нашли.
Первую партию пятидесятифунтовых купюр Швенд вручил одному из лучших своих людей для распространения в Париже. Того человека звали Шпиц, и, как у многих из тех, кто участвовал в операции «Бернхард», его прошлое было покрыто мраком неизвестности. Некоторые утверждали, что прежде видели этого человека в Праге, где он на улице торговал коврами. Сам он иногда упоминал, что принадлежит к известному в Вене роду коммерсантов. Швенд достаточно доверял этому человеку, чтобы отправить его в Париж с партией вновь изготовленных и искусственно состаренных пятидесятифунтовых банкнотов на сумму двести тысяч фунтов стерлингов. И снова оказалось справедливым нехорошее предчувствие, которое испытывал Крюгер к новым образцам продукции. Каким-то образом слухи об этих деньгах опередили появление агента Швенда в Париже. Шпиц успел реализовать лишь небольшую часть своих запасов, прежде чем попал в поле зрения двух агентов гестапо. Они ждали его в холле роскошного отеля «Бристоль», где он остановился. Поздним вечером Шпиц вернулся в гостиницу и, ничего не подозревая, потребовал у портье ключ от своего номера. Он вошел в лифт и стал подниматься на свой этаж. Агенты ехали в лифте вместе с ним. Они проводили его до номера, дали ему войти туда и спустя некоторое время негромко постучали в дверь. «Войдите», – разрешил Шпиц, и агенты гестапо вошли в номер.
Шпиц вежливо поднялся им навстречу и поинтересовался, что им нужно. Тогда они представились и попросили предъявить для проверки свой багаж. Не подавая ни малейших признаков беспокойства, мужчина проговорил: «Конечно, господа. Каждый должен выполнять свою работу, не так ли?» Он указал на свой багаж и осведомился, что господа хотели бы выпить. Агенты от выпивки отказались. Они открыли багаж и нашли в нем несколько пачек денег, после чего арестовали владельца. Все еще не чувствуя беспокойства, Шпиц осведомился:
– За что я арестован?
– За незаконное хранение валюты противника.
– Извините, господа, но мне кажется, что вы делаете сейчас очень большую ошибку.
– Гестапо никогда не ошибается.
– Возможно, это так, но не хотите ли вы ознакомиться с моими документами?
Он говорил так уверенно, что гестаповцы согласились. Шпиц предъявил свой паспорт на имя коммерсанта из Вены и пояснил:
– Я выполняю здесь официальное задание СС.
Привычные к тому, что их пытаются ввести в заблуждение, гестаповцы потребовали доказательств. Тогда он достал документы, выданные ему майором Вендигом, и даже предложил:
– Если у вас есть какие-то сомнения на мой счет, пожалуйста, позвоните с моего телефона майору. Вы сможете связаться с ним по этому номеру.
Пока один из агентов наблюдал за арестованным, чтобы не дать ему совершить попытку скрыться, второй позвонил в Шлосс-Лаберс и поговорил с майором, который подтвердил, что Шпиц работает на него.
– Какое именно задание он выполняет?
– Это государственная тайна.
Больше Швенд не стал отвечать ни на один из многочисленных вопросов. Два сотрудника гестапо попали в затруднительное положение. Ко всему прочему, их ставила в тупик старомодная вежливость Шпица. Он извинился за то, что, не желая того, причинил господам так много хлопот, а потом вновь повторил свою фразу о том, что каждый выполняет свою работу, и вежливо проводил непрошеных гостей до лифта.
Гестаповцы были вынуждены написать рапорт о неудачном задержании, который впоследствии попал к министру экономики доктору Функу. Прочитав его, Функ рассвирепел. Он связался с Кальтенбруннером, но тот отговорился незнанием предмета разговора. Тогда Функ позвонил Шелленбергу, и тот сразу же начал защищаться. Предстояло немедленно начать расследование. Выходило так, будто подчиненные не выполняют приказы Функа. Функ отказывался ограничиться извинениями. Он продолжал бушевать, настаивая на том, что его указания самым злостным образом игнорируются. Все фальшивые деньги надлежало конфисковать, а прибыль от их продажи передать его ведомству. Более того, если будет выявлен еще хоть один случай торговли фальшивками в экономической зоне рейха, он пожалуется лично фюреру и потребует остановить этот сомнительный бизнес раз и навсегда. Закончив разговор, министр не стал дожидаться оправданий и повесил трубку.
Внимание! Это не конец книги.
Если начало книги вам понравилось, то полную версию можно приобрести у нашего партнёра - распространителя легального контента. Поддержите автора!Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?