Текст книги "Томск. Это моя земля. Киберпутеводитель"

Сказ о купеческой дочери, ведьме и доме с жар-птицами
Михаил Патраков

Было это в ту пору, когда на Источной улице речка текла, а на Соборной площади храм стоял. Славился Томск людом отважным и находчивым. Особой удалью купцы отличались. Бились они об заклад, на тройках ездили, церкви строили. Только главным всякий купец другое считал: сына женить, а дочь замуж выдать.

Вот и Леонтий Желябов, гильдии второй купец, суетился. Как бы Вареньке любимой жениха найти? Много свах Желябовым кланялись, много женишков-проходимцев Леонтий с лестницы спустил. Что поделаешь! Всегда много охотников с купцом породниться. А руку Варвары-красы получить – и того более нашлось.

Через год выбрали-таки Вареньке жениха. Красавец-мужчина! Волосы пшеничные, грудь колесом, в банке счет круглый, кровь голубая. И Варваре понравился. На первом же балу постаралась, чтоб приметил ее мо́лодец. Шейку нежную наклонила, губками красными улыбнулась, да как по воздуху к парню пошла. Долго они вальс танцевали, а через месяц помолвились.

Молодые волновались, родители свадьбу готовили. Остальные мечтали, как гулять на свадьбе будут. Весь Томск радовался. Кроме одной девушки. Давно она жениха Вариного заприметила, да упустила. Смотрит она через забор на Варвару, зубами скрипит, руками крутит – будто душит и волосы дерет. Поклялась Варю извести.

Отправилась злодейка на Аптекарский мост. Прослышала, что там темной ночью зелья да отравы купить можно. Час ждала, два, без толку – ни одного колдуна не встретила. Уйти решила. Тут сразу ветер с Ушайки подул, кошка завизжала, серой пахну́ло. Появилась у фонарного столба старуха. Сама сухая, черная, шаль грязная, глаза желтые.

– Знаю я, – шамкает старуха, – чего ты задумала. До свадьбы Варвару извести. По душе мне дело, денег не возьму. А только раздобудь мне в «Славянском базаре» пирожки. Такие, говорят, писатель известный ел. Завтра – один с капустой, через месяц – с рыбой, через два – с мясом.

Следующей ночью принесла злодейка пирожок с капустой. Старуха шесть раз на левой ноге скакнула, шесть раз левой рукой махнула, шесть раз черта позвала. Пирожок переломила да съела. Что тут началось! Ветер пуще прежнего подул, кошки по всей округе заорали, гром грянул, дождь по крышам застучал.

Варвара спала тогда. Вдруг – что такое? Дышать трудно стало. Проснулась, глаза открыла да так и застыла. Видит – чудище на груди ее сидит. Туша медвежья, шесть ног паучьи, голова бычья. А смрадит как овраг сорной. Дышит чудище в лицо да бормочет: «В первый раз пришел – посереешь, во второй – побелеешь, в третий – околеешь, Варвара, необвенчанная…»

Хочет Варвара вырваться, крикнуть нянек, а не может. Рука не подымется, губа не шевельнется. Так всю ночь не спала – лежала да чудище слушала. Под утро входит маменька в горницу, видит: заболела дочка. Вся серая, мрачнее ночи, ни есть, ни пить не может. Только лежит да стонет. А как про свадьбу говорят – плачет горючими слезами.

Позвали Желябовы докторов из Москвы, Петербурга, да что там – немцев заграничных. Все одно твердят: «Невротическое расстройство на фоне стресса». Пьет Варвара таблетки да микстуры, фрукты кушает. Шепчет: «Зря вы это, маменька, зря вы это, папенька. Помру я до свадьбы».

Через месяц принесла злодейка с рыбой пирожок. Опять ведьма взбесилась, а как тесто преломила – снова ветер, снова кошки, снова гром, а вместо дождя град летом пошел. Вошла к Варваре нянька – ахнула: лежит девица белее снега.

Позабыли о докторах. Поили Варвару святой водой, к мощам прикладывали, лучших бесогонов приводили – без толку. Попы руками разводят, только покаяние предлагают. Надоело все Леонтию Желябову. Пошел он в Богородице-Алексеевский монастырь, где дух старца Федора Кузьмича силен. Долго купец пороги обивал, как пообещал монахам новое жилище справить – пустили. Да только одного, без дочки.

Сидел Леонтий в часовне монастырской до поздней ночи. Подошел к нему старичок в рясе монашеской – борода белая, глаза добрые, а под мышкой книга. Открыл ее, стал пальцем по страницами водить, картинки показывать. Там птицы невиданные, узоры тонкие да свитки древние. Шептал старичок, шептал, а очнулся Леонтий под утро в кровати.

Побежал купец к Петру Федоровскому. Тот для жениха и невесты дом достраивал. Вырвал Леонтий бумагу с планом, показал что-то. Вскорости появились на доме украшения невиданные – свитки, узоры да жар-птицы. Как строительство закончили, сразу Варвару на руках в дом тот перенесли.

Той же ночью вновь Варвара на груди чудище увидала. Только то забормотало – залилось все светом, прилетели к девице жар-птицы, стали тварь клевать. Ни клочка не оставили. Проснулась Варвара свежей, румяной – побежала папеньку с маменькой целовать да к свадьбе готовиться. А на мосту Аптекарском нашли пирожок мясной, рядом – две кучки золы белой.

Так появился в Томске дом с жар-птицами. Защищают они молодоженов и днем, и ночью. Сказывают, силой их даже в странствиях дальних заручиться можно. Только возьми календарик, магнитик, брелок, на котором дом с жар-птицами. Или просто – унеси с собой память о жар-птицах.

 
Справка об объекте
 

Усадьба купца Л. Д. Желябо (Дом с жар-птицами),

Россия, г. Томск, ул. Красноармейская, 67/1

Усадьба купца второй гильдии Леонтия Желябо – одна из культовых достопримечательностей Красноармейской. Томский городской архитектор Петр Федоровский выдал разрешение на строительство бывшему унтер-офицеру в 1896 году. Постройка состоит из четырех зданий и хозяйственных объектов.

Построен в 1903 году. Простой контур здания обогащают пристроенные эркеры с двух сторон. Дом отличается лаконизмом целого и богатством отдельных декоративных элементов.

В 1974 году усадебный комплекс отнесли к памятникам архитектуры федерального значения. Сейчас дом является жилым.

Источник: https://www.tomsk.ru/news/view/146627-woodtomsk-istoriya-odnogo-doma-dom-s-zhar-ptitsami

Там, где живет время
Данила Резцов

Октябрь в Томск приходил нехотя, словно опасаясь ледяного дыхания Сибири. Дни еще баловали солнцем, но по вечерам город кутался в прохладный туман, поднимавшийся от Томи. В эти часы особенно таинственно смотрелась телебашня, пронзая своими антеннами пелену тумана и растворяясь где-то высоко в темнеющем небе.

Николай Петрович, как обычно, сидел на скамейке у подъезда, наблюдая за привычной картиной. Раньше, лет тридцать назад, он спешил в это время на работу, в свой кинотеатр, который находился прямо напротив башни. Киномеханик – звучало гордо. Сколько фильмов прошло через его руки, сколько историй он прожил вместе с героями на экране! Николай Петрович вздохнул. Кинотеатр давно закрыли, пленки сменились цифровыми файлами, а его самого отправили на пенсию.

Теперь его дни были похожи один на другой. Прогулка до сквера у телебашни, беседы с такими же пенсионерами о болячках и ценах, вечерние новости по старенькому телевизору… Временами накатывала тоска, но Николай Петрович старался гнать эти мысли.

«Жизнь-то она как кинопленка, – думал он, глядя на мерцающие вдали огни города, – прокрутилась, и все. Главное, чтоб не пустая была».

Вдруг его внимание привлекла девушка, которая установила фотоаппарат на штатив у подножия телебашни. Она была совсем молоденькая, одетая в модную куртку и джинсы, с копной рыжих волос, выбивавшихся из-под шапки. Девушка сосредоточенно крутила объектив, то приседая, то вставая на цыпочки, словно пытаясь найти идеальный ракурс.

Николай Петрович с интересом наблюдал за ней. В последнее время молодежь редко интересовалась телебашней, считая ее чем-то обыденным и скучным. А эта девушка явно видела в ней что-то особенное.

Он прокашлялся, решив завязать разговор.

– Фотографируете? – спросил он, подходя ближе.

Девушка вздрогнула от неожиданности, но, увидев старика, улыбнулась.

– Да, пытаюсь, – ответила она. – Но что-то никак не получается передать всю красоту.

Николай Петрович кивнул, всматриваясь в видоискатель.

– Это точно, – согласился он. – Башня-то наша непростая. В ней истории целого города хранятся.

– Истории? – девушка удивленно посмотрела на Николая Петровича, отрываясь от видоискателя. – Вы про телебашню?

– А про кого же еще, – усмехнулся старик. – Она ведь не просто так здесь стоит, как думают некоторые. Это ж вам не какой-нибудь новомодный торговый центр. У нее душа есть, своя собственная.

Девушка рассмеялась, но в ее глазах Николай Петрович заметил неподдельный интерес.

– Душа? Серьезно? И что же это за душа такая?

Николай Петрович прищурился, вглядываясь вдаль. Воспоминания нахлынули на него теплой волной, стирая прошедшие годы.

– Это, дочка, надо не рассказывать, а видеть, – медленно проговорил он. – Видеть, как все начиналось.

– Начиналось? – переспросила девушка, садясь рядом с ним на скамейку. – Вы имеете в виду, когда башню строили?

– Не совсем, – Николай Петрович покачал головой. – Я говорю о том времени, когда телевидение только-только появилось в нашем городе. Тогда еще и башни-то этой не было.

– А что было? – спросила девушка, заинтересованно глядя на старика. Ей впервые довелось встретить человека, который помнил Томск без знакомого всем силуэта телебашни.

– А была, дочка, водонапорная башня, – начал свой рассказ Николай Петрович, устраиваясь поудобнее на скамейке. – Старая, кирпичная, еще дореволюционной постройки. Стояла она на том самом месте, где сейчас кинотеатр…

Николай Петрович замолчал, словно давая девушке время представить себе эту картину: старая водонапорная башня, затерявшаяся среди деревянных домиков, на месте современного кинотеатра.

– Тяжело было представить, – продолжил он, – что эта старушка станет первым телевизионным центром Томска. Но время бежало быстро. В стране строили коммунизм, в космос полетел Гагарин, и телевидение тоже должно было шагать в ногу со временем. Вот и решили на башне установить передатчик.

– А вы-то как к этому причастны оказались? – спросила девушка, заинтригованная рассказом.

Николай Петрович усмехнулся, поглаживая бороду.

– Молодой я был, горячий. Только-только армию отслужил, вернулся в Томск, устроился в кинотеатр механиком. А в свободное время с ребятами помогали чем могли. Энтузиазм тогда был – горы можно было передвигать!

Он замолчал, вспоминая тот далекий майский день, когда они с друзьями помогали поднимать на башню тяжеленные катушки с кабелем. Солнце палило нещадно, руки болели, но никто не жаловался. Все понимали, что делают важное дело.

– А зачем вам это было нужно? – удивилась девушка. – Телевизор тогда далеко не у всех был?

– Был, дочка, был, – улыбнулся Николай Петрович. – У нас в кинотеатре поставили. Большой такой, с круглым экраном. Весь город к нам на сеансы ходил. Вот и представь, какая ответственность на нас лежала! Надо было, чтобы все работало как часики.

Он вновь замолчал, словно переживая те волнующие моменты. Девушка не торопила его. Она смотрела на старика и думала о том, как много за эти годы изменилось. Телебашня, которая казалась ей такой привычной и обыденной, вдруг обрела историю, наполнилась жизнью.

– И что, получилось? Заработал ваш телевизор? – спросила она наконец.

– Получилось, дочка, – кивнул Николай Петрович. – Еще как получилось!

В глазах Николая Петровича вспыхнули озорные искорки. Он откинулся на спинку скамейки, и девушка поняла, что сейчас услышит что-то очень важное, что-то, что старик хранил в глубинах своей памяти долгие годы.

– Это был особенный день, – начал он свой рассказ, и голос его, обычно тихий и немного хрипловатый, зазвучал звонче. – Чемпионат мира по хоккею, финал, наши с канадцами играют. Весь город у экранов, все болеют! А трансляция прямая, из самой Москвы! Представляешь?

Девушка кивнула, хотя ей было трудно представить себе тот азарт, ту всеобщую эйфорию, которая царила в городе в тот день.

– Кинотеатр битком, яблоку негде упасть, – продолжал Николай Петрович, улыбаясь. – Люди на улицах толпятся, кто не поместился. И тишина такая, что сердце замирает. Все в ожидании. И вот он, момент истины: включаю я аппаратуру, на экране появляется изображение… немного снежит, конечно, но все видно! И тут такой рев стоит, такие крики, что башня наша чуть не рухнула!

Николай Петрович замолчал, вновь переживая те незабываемые мгновения. Он словно видел перед собой ликующие лица людей, слышал их радостные крики, ощущал себя частью чего-то большого и значимого.

– Матч мы тогда выиграли, – продолжил он, и голос его немного дрогнул. – Разгромили канадцев! Весь город ликовал! А я стоял на улице, смотрел на нашу башню, на ее антенну, которая несла радость в каждый дом, и понимал: вот оно, настоящее чудо! И я тоже к нему причастен!

Он улыбнулся, но улыбка эта была грустной.

– Много лет прошло с тех пор, – прошептал он. – Кинотеатр наш снесли, башню водонапорную разобрали… Только телебашня осталась. Словно напоминание о том, что ничто не вечно под луной.

Николай Петрович замолчал, погруженный в свои воспоминания. Девушка не решала нарушать тишину. История, рассказанная стариком, тронула ее до глубины души. Телебашня, казавшаяся ей всего лишь бездушной конструкцией из металла и бетона, вдруг ожила, наполнилась эмоциями, голосами, судьбами.

– Спасибо вам, – тихо проговорила она, когда Николай Петрович поднял на нее глаза. – Я раньше и не думала, что у этой башни такая интересная история.

– В каждой вещи есть своя история, дочка, – улыбнулся старик. – Надо только уметь ее разглядеть.

Он поднялся со скамейки и, опираясь на трость, направился к выходу из сквера. Девушка посмотрела ему вслед, потом перевела взгляд на телебашню. Вечерний город уже зажигал свои огни, отражаясь в огромных «глазах» башни, и от этого она казалась почти живой.

Девушка вновь подняла фотоаппарат, навела объектив. Нет, сейчас ей не нужны были идеальные ракурсы и правильный свет. Ей хотелось передать то чувство, ту теплоту и грусть, которую она испытала, слушая рассказ Николая Петровича. Историю о времени, о людях, о том, как важно ценить прошлое и помнить о том, что ничто не вечно.

Она нажала на спуск, и в тот же миг мощные прожекторы на телебашне вспыхнули, озарив сквер ярким светом. Девушка улыбнулась. Это ли не знак?

– До новых встреч, – прошептала она, глядя на башню, которая теперь казалась ей старым другом, хранителем памяти и истории родного города.

Николай Петрович не спеша шел по аллее сквера, чувствуя, как приятная усталость разливается по телу. Разговор с девушкой всколыхнул воспоминания, заставил сердце биться чаще. Он уже и не помнил, когда в последний раз рассказывал кому-то о том времени, о своей молодости, о водонапорной башне, ставшей на короткий срок символом перемен.

«А ведь и правда, символом, – подумал он, останавливаясь у выхода из сквера. – Символом того, как быстро все меняется, как уходит старое, а на его месте вырастает новое».

Он обернулся и посмотрел на телебашню. Вечерний ветер разгонял облака, и башня, казалось, то скрывалась в их пелене, то вновь появлялась, словно парящая в небесном океане.

«А может, и не уходит ничего бесследно? – промелькнула в голове светлая мысль. – Может, оно просто превращается во что-то другое, более совершенное, но не менее важное?»

Николай Петрович улыбнулся, вспомнив горящие интересом глаза девушки. «Вот и хорошо, что есть те, кто готов слушать стариков, кто интересуется прошлым, – подумал он. – Значит, не зря мы жили, не зря строили, мечтали, любили».

Он еще раз взглянул на телебашню, словно прощаясь с ней до следующей встречи, и пошел прочь, в сторону дома, наполненный тихой радостью и необъяснимой надеждой. А в воздухе, едва уловимым эхом, еще долго витали отзвуки прошлого, переплетаясь с шумом вечернего города и далекими отблесками звезд.

 
Справка об объекте
 

Телебашня,

Россия, г. Томск, ул. Больничная, 11А, стр. 3

В 1954 году было принято решение о строительстве томского телецентра, и уже 30 апреля следующего года в Томске началось регулярное телевещание.

Первой телебашней служило здание водонапорной башни по улице Пушкина, 23. В 1968 году была построена телебашня высотой 180 м на улице Больничной. С 1 мая 1978 года, после установки новой аппаратуры, телевидение в Томске стало цветным. В 1985 году начались опытные передачи третьей телевизионной программы Центрального телевидения, до этого телезрители могли выбирать только между двумя каналами. Томский телецентр, начавший работу в 1955 году, был пятым в СССР и первым в его азиатской части.

Источник: https://www.tomck.com/o-tomske/198-televidenie-v-tomske.html

Сердце Томска
Андрей Белых

Девочка Варя была долгожданным ребенком в семье чтеца Воскресенской церкви города Томска. Она родилась за десять лет до наступления двадцатого века. Была доброй и скромной. С ранних лет отец ее, Василий, приучал Варю к труду. Она научилась шить и делала красивые узоры на платках. В церковные праздники ее платочки быстро расходились среди прихожан. Отец рассказывал ей много о православной вере, о Христе, о святых, и Варя с замиранием сердца слушала эти рассказы. Девочка представляла себя то возле распятого Христа, то на арене римского Колизея со святыми мучениками.

Маленькой она часто стояла на богослужениях в Воскресенской церкви и слушала, как отец читает псалмы и молитвы. Особенно она любила молиться с отцом на вечерней службе. Тихий, монотонный голос отца успокаивал ее. Варе было тепло, уютно. Мягкий свет свечей отражался на росписях, и казалось, изображения святых оживали и смотрели на девочку добрыми взглядами со стен церкви. В эти минуты она представляла себе, что Царствие Божие где-то совсем рядом. Варя закрывала глаза и видела небесный золотой город, и в нем обязательно главное место занимала Воскресенская церковь. Ведь для Вари эта церковь казалась самым красивым и необычным зданием во всем городе. Ее устремленные ввысь ажурные купола и звонница напоминали роскошный дворец, и там обязательно должен жить Христос.

Папа рассказывал Варе, что Воскресенская церковь ровесница Томска. Сначала она была деревянная, потом обветшала, и сто лет назад построили каменную, еще красивее.

Дом, в котором жила Варя, стоял недалеко от церкви, на Иркутской улице. На этой же улице жили купцы Кухтерины. Они много жертвовали на церковь и по большим праздникам устраивали обеды городской бедноты.

На всю жизнь Варя запомнила, как в Томск привезли и установили тысячепудовый Царь-колокол. Специально для него построили звонницу рядом с Воскресенской церковью. Колокол этот был огромный как дом. Со станции его тащили в гору, где стоял храм, сотня лошадей и еще около сотни мужиков. Копыта скользили по обледеневшей дороге, и мужики то и дело подкладывали бревна под колокол, чтобы ускорить его подъем на холм. Наконец колокол был поднят на звонницу, и Варя услышала его мерный, басовитый голос, который разносился по всему городу. Как она любила встречать утро воскресного дня со звоном Царь-колокола.

Она говорила: «Здравствуй, колокол, царь всех колоколов! Христос с нами!»

Отец рассказывал Варе, что чудесный колокол заказал в Ярославле и привез в Томск известный в городе меценат Андрей Афанасьевич Васильев, он же построил и звонницу. Андрей Афанасьевич был на коронации царя Николая Второго в Москве и после этого события сделал вот такой бесценный подарок городу. Теперь все жители города Томска могли наслаждаться звуком Царь-колокола.

Варя выросла, стала учить детишек в церковно-приходской школе при Воскресенской церкви. Свободное время она проводила в храме, помогала служителям чем могла. Церковь ведь большая, двухэтажная. Нижний придел освящен в честь храма Воскресения Господня в Иерусалиме, а верхний в честь Успения Божией Матери.

Варя была красивой девушкой, но не вышла замуж, хотя к ней ходили женихи, особенно обхаживал ее ровесник Кузьма, с которым она в детстве ходила вместе в школу при церкви.

Отец не дождался внуков, умер в Первую мировую.

В 1917 году пришло на русскую землю страшное время людского раздора. Храмы начали закрываться, священников изгоняли и убивали. Не обошла беда стороной и Томск. В Воскресенской церкви тоже было неладно, нижний ее придел захватили раскольники-григорианцы. Русская православная церковь оставалась на втором этаже, в приделе Успения Божией Матери. Богородица хранила православных людей и церковь от полного истребления. Но ненависть продолжала наполнять сердца людей, и новая власть задумала разрушить церковь.

– Ну что, Варька, – как-то раз встретил девушку на улице Кузьма, – скоро мы все церкви закроем и попов перестреляем.

Кузьма стоял в расстегнутом полушубке, широко расставив ноги, не давая Варе пройти. Его злорадный взгляд, усмешка на лице испугали Варю, и она попыталась поскорее пройти мимо него.

– Пусти, Кузька, некогда мне с тобой говорить, – произнесла она тихим голосом и быстро пошла прочь от назойливого ухажера.

– Смотри, Варька, скоро мы придем ломать вашу церковь, – злобно бросил Кузьма и сплюнул на дорогу.

Сердце у Вари сжалось. Она не знала, что делать. Быстро побежала по улице домой. Слезы застилали ей глаза.

В январе 1930 года во время службы в храме пришли комсомольцы-активисты, начали ломать звонницу и сбрасывать Царь-колокол. Прихожане вместе с батюшкой Николаем выбежали на улицу.

– Не дадим безбожникам рушить звонницу! – закричал батюшка и ринулся к колоколу.

Некоторые из прихожан бросились за отцом Николаем. Вокруг звонницы началась драка, прихожан было много, и они сумели оттеснить комсомольцев от колокола, и чтобы защитить его, люди обступили колокол плотным кольцом. Среди них была Варя. Она обняла колокол и прильнула к жгучему от мороза металлу своими губами. Губы моментально примерзли к краю колокола. Другие прихожане также стали обнимать колокол и припадать губами к нему. Тогда разрушители озверели и стали отрывать людей от колокола с кровью. Среди активистов был и Кузька. Он подскочил к Варе.

– Отойди, Варька, – закричал Кузьма. – Мы все равно сломаем его. Колокол бесполезен, а стране нужны паровозы!

Варя не могла отойти от колокола даже, если бы и очень захотела. Она уже слилась с ним. Девушка зажмурилась и молилась про себя: «Господи, помилуй!»

Кузьма схватил Варю за воротник пальто и сильно рванул назад. Варины губы треснули, большая часть кожи и плоти осталась на металле Царь-колокола.

Кровь залила ее лицо. Из глаз хлынули слезы. Боль пронзила ее. Но еще больнее было понимать, что она не может защитить ни колокол, ни Христа.

Через шесть лет церковь закрыли насовсем. Там устроили гараж. Стену алтаря пробили для въезда машин. Варя не смогла оставить свою церковь и пришла работать туда уборщицей.

Варя часто стояла в гараже и вспоминала свое детство, голос отца, как она молилась перед иконой Иверской Божией Матери о Царствии Божием. А теперь здесь валялись старые порванные шины, на которых отдыхали шофера, курили и плевали шелуху от семечек на пол.

«А есть ли Царствие Божие? – думала Варя. – Не забыл ли Бог о нас? Почему Он такое попустил?»

Варя каждый день ждала кары небесной. Она оттирала с пола машинное масло и думала, что вот сейчас раздастся гром и потолок обрушится ей на голову. Она не боялась умереть. Она боялась того, что после смерти ничего не будет. Полузакрашенные лики святых смотрели своими, теперь уже пустыми, глазницами на Варю, и ей было страшно.

Время шло, Варя все так же работала и молилась. Из красивой девушки она превратилась в строгую сухую женщину, на голове ее всегда был черный платок.

В 1941 году на страну опять обрушилась беда. Страшный враг напал на советское государство. Миллионы людей умирали в этой яростной схватке. Варя не могла остаться в стороне и пошла на фронт ухаживать за ранеными в госпитале.

Однажды в коридоре госпиталя она увидела совсем молодого раненого солдата. У него не было ног и правой руки. Он был совсем плох. Варя пыталась облегчить его страдания, поила из ложечки теплым чаем и протирала горячий лоб влажным полотенцем.

– Я умру, – тихо произнес солдат. – Я не хочу возвращаться домой. Кому я там нужен? Не хочу, чтобы мать меня видела таким.

– Тише, молчи, – успокаивала его Варя. – Ты лучше постарайся поспать. И ты не прав, мать всегда будет любить тебя, каким бы ты ни был. Она всегда примет тебя. Ведь для матери самое важное, чтобы ты вернулся живым.

– Ты похожа на мою мать, – сказал солдат. – Можешь поцеловать меня? Возможно я уже не дождусь ее поцелуя.

– У меня нет губ, – ответила Варя и опустила глаза.

– Почему?

– Я их отдала Христу.

– Понимаю, – подумав немного, прошептал солдат и добавил, – тогда я, наверное, отдал Христу свои ноги и руку.

– Мы больше отдали, – шепотом произнесла Варя. – Мы ему отдали свои сердца.

И Варя прильнула своими изуродованными губами к горячему и влажному лбу солдата.

Наступило новое время. В середине девяностых годов прошлого века Воскресенскую церковь восстановили, и теперь там снова проводят богослужения. В 2004 году стараниями меценатов воссоздали звонницу и повесили новый тысячепудовый Царь-колокол. И если присмотреться, то в самом низу на внешней стороне колокола можно заметить небольшую потертость, по форме напоминающую маленькие женские губы в виде сердца. Особенно хорошо они видны на рассвете, когда колокол будит город на воскресную литургию.

 
Справка об объекте
 

Воскресенская церковь,

Россия, г. Томск, ул. Октябрьский Взвоз, д. 10

В 1622 году на горе, где был построен Томский острог, освятили Свято-Успенский мужской монастырь с деревянной церковью. Позже, в 1626 году, монастырь отделился от крепости. Успенскую монастырскую церковь переименовали в Воскресенскую. По названию церкви, возвышавшейся над всем острогом, свое название получила и гора.

30 июля 1803 года было окончено строительство нового каменного Воскресенского храма взамен обветшалой деревянной церкви. 18 октября того же года было совершено освящение нижнего придела церкви в честь Воскресения Христова.

21 декабря 1897 года в Воскресенской церкви впервые раздался звон томского Царь-колокола, который пожертвовал храму владелец Томского похоронного бюро Андрей Афанасьевич Васильев.

4 августа 1936 года церковь по распоряжению властей была закрыта. 25 августа этого же года на недолгое время она снова открывается, но 4 ноября 1936 года закрывается окончательно.

С момента закрытия и вплоть до 1995 года в здании Воскресенской церкви располагались разные учреждения: общежитие, гараж, зерносклад, тир НКВД. Но дольше всего в здании церкви располагался архив Дальнего Востока.

16 августа 1995 года Воскресенская церковь была вновь освящена. Верхний придел был освящен в честь обновления храма Воскресения Христова в Иерусалиме (Воскресение Словущего), а нижний придел – в честь Успения Пресвятой Богородицы.

К 400-летнему юбилею Томска в 2004 году восстановлена звонница и водружен воссозданный томский Царь-колокол.

В настоящее время в Воскресенской церкви работает приходская библиотека, проходят занятия детской воскресной школы, школы звонарей и активной молодежной части прихода. Еженедельно прихожане собираются на Евангельские встречи.

Источник: https://tomskeparhia.ru/temples/gradotomsk/?id=449