Текст книги "Реставрация памяти. Женский иронический детектив"

Глава 8. Ключ

После первых же кадров Маша расплакалась. Смотреть на себя семнадцатилетнюю оказалось так чувствительно, что слёзы сами текли по щекам.

– Господи, как же трудно понимать, что ничего не возвращается, – всхлипывала она.

– Ну, ну, ещё не вечер, – обнял Машу Иван. – У тебя внуки.

– Спасибо, что напомнил.

А на экране ноутбука весёлые молодые люди смеялись и дурачились в парке возле художественной школы, где деревья ещё не были такими высокими, а газоны были подстрижены.

– Смотри, вон Сенька! В Париже живёт. Художник так себе, но дизайнер неплохой. Я к нему ездил, у него и жена француженка.

– Ой, Вань, а это Людочка. Я её после выпускного так ни разу и не видела.

– Она уехала куда-то в деревню. Учит детей рисовать, у самой пятеро.

– Вань, ты что, всех помнишь? А вот эта девушка кто? Я её совсем не помню.

– Эта? И я не знаю. Видимо она к нам пришла в конце учёбы…

На экране появился директор и преподаватели. Все ученики побежали к ним и собрались в тесный круг. Оператор снимал крупные планы, и было хорошо видно то самое счастье, которое не опишешь словами.

– Вань, а кто это снимал?

– Вероника снимала. Помнишь, скульптуру у нас вела. Я её как-то видел, старенькая совсем.

– Значит, она точно знает кто эта девушка.

– Тебе что, надо знать кто эта девушка? Маш, зачем?

– Не знаю, чувствую, что её надо вспомнить.

Фильм закончился около полуночи. Светлана давно зевала и боролась со сном.

– Вань, сбрось мне на почту фильм, пожалуйста.

– Нет проблем. Что ещё чаю и спать? Светочка, где там твой, успокоительный?

– Сейчас заварю. А у меня ничего подобного не было. Счастливые вы, у вас в памяти прекрасные кадры сохранились.

– Думаете воспоминания о счастье помогают?

– Это как источник силы, я думаю, – вздохнула Светлана. – Я в школе ничем толком не занималась, а потом ребёнок и заочное обучение.

– Воспоминание о ребёнке – это гораздо сильнее. Хотя…

– Хотя что?

– Согласна, ребёнок это уже не о себе.

– Девочки, не будем грустить. Завтра едем к Веронике Марковне. Сдаётся мне, что у неё много есть чего посмотреть, кроме этого фильма. Заодно и девушку поищем, у которой картина имеется.

– Меня муж не простит, если я ещё задержусь.

– Я с Виктором поговорю, не волнуйся.

Утром, как только Маша открыла глаза, она решила позвонить мужу, но в спальню вошел Иван Фёдорович.

– Вот, смотри, нарисовал.

Иван сунул в руки Маше белый листок.

– Доброе утро, Ваня.

С листа белой бумаги на Машу смотрела нарисованная карандашом улыбающаяся тётя Валя.

– Да, она, – спокойно сказала гостья.

– Кто она?

– Бабушка Никиты.

– Приехали. Я перешел в состояние неравновесия.

– Ничего страшного, так тоже бывает. Иди, готовься к свадьбе. Подари детям путёвку на море.

– Маш, но…

– Только ничего больше не спрашивай, у меня ответов нет. Давай на другую тему поговорим. Ты сейчас на работу или сразу к Веронике?

– Ладно, пока забудем. Поехали к Веронике, вставай. Мне у неё давно кое-что купить надо было.

– Да, просто так ты не ездишь. Ты же с ней общаешься, а сказал, что давно не видел. Ваня, не темни, а то и не такое приснится.

Светлана сварила кофе и подала к нему бутерброды с красной икрой.

Оставшись довольной, Маша забыла позвонить мужу. Завтрак закончился, и старые друзья отправились в своё прошлое.

Вероника Марковна жила на окраине города в частном секторе. Дом её сильно отличался от жилища Ивана Фёдоровича. Скорее он походил на дачу, но старинную и загадочную.

– Домик, как из сказки.

– Согласен. У старушки родители были большие эстеты. Весь город собирался посмотреть их концерты.

– Ничего не помню. А ты, как я поняла, покупаешь у неё раритеты.

– Машенька, но кто-то должен сохранять красоту. Мне Бог денег дал, вот я и сохраняю. Вон она, на лавочке сидит, пойдём.

Двое гостей сами открыли калитку и без приглашения вошли во двор старого дома.

Рядом с крыльцом на лавочке сидела седая сгорбленная старуха и смотрела на подходящих к ней людей подслеповатыми глазами.

– Вероника Марковна, доброе утро, – громко произнес Иван. – Вот, я к вам Машу привёз. Помните её? Мы в одном классе учились.

– Может и помню. Подойди поближе, Мария.

– Здравствуйте, – выдавила из себя Маша.

– Плохо вижу, очки в доме оставила. Это ты хотела Серёжу нарисовать, а он отказался?

– О, да, директор сказал, что времени у него нет, чтобы сидеть часами. Неужели вы и такое помните?

– Конечно, помню. Он так и не разрешил его рисовать, даже мне не разрешил. Ничего от него не осталось, ничего. Я любила Сергея, а он любил живопись и своих учеников.

– Вероника Марковна, а где ключ, который вы мне обещали? – перебил Веронику Иван.

– Я передумала. Не буду я тебе его продавать.

– Здравствуйте, приехали. Почему?

– Кто мне девушка приходила. Сказала, что собирает всё, что связано с Сергеем. Она молодая, а ты уже старый, пусть она хранит. Я ей так отдала ключ, без денег.

– Милой девушку зовут? – догадалась Маша.

– Да, Милославой, чудесное имя.

– Прекрасно. А где она живёт, не знаете?

– Рядом живёт, через два дома.

Расстроенный Иван явно нервничал и не хотел продолжать разговор, но Маша пока уходить не собиралась.

– Вероника Марковна, а вы всех помните, кто с нами учился?

– Куда там, Мария, разве всех помнить можно.

– Тогда, извините, мы пойдём. Вам что-то надо, помощь нужна? Ваня, отдай пакет и пошли.

Иван молча поставил на лавочку большой пакет, собранный Светланой и пошел проч.

– Маша, – тихо окликнула старуха, – спасибо, что зашла.

– Я ещё приду.

Маша погладила сморщенную, но крепкую руку Вероники: – До свидания.

– Ты чего так рассердился? – спросила Маша Ивана уже за калиткой.

– Зачем было обещать. Этот ключ хранил Сергей Вениаминович. Он сделан ещё в восемнадцатом веке и считался ключом от нашего города. Такой ключ должен быть у судьи, а не у какой-то неизвестной девушки.

– Ух, ты, как тебя понесло.

– Маша, где этот дом, я сильно злой. Ты спросила точнее?

– Нет, не спросила.

– И куда идти? – нервничал Иван.

– Не знаю, два дома тут с обеих сторон.

– Маш, у меня всё кувырком, как только я решился купить этот комод. Начинаю жалеть…

Но Маша увидела знакомые косички у девушки, выходящей на дорогу.

– Мила, погодите! – крикнула она.

Расстояние между девушкой и Машей было метров пятьдесят, но Мила не ответила, а быстро вернулась во двор дома.

Быстрым шагом Иван направился к девушке, Маше пришлось догонять его.

– И почему надо бежать за кем-то? – ворчала Маша. – Ваня, давай-ка быстрей, спрячется.

День уже взял свои права, и солнце нещадно жарило немолодых людей. Ворвавшись во двор, они не увидели там никого. Большой замок висел на дверях дома.

– Мила! – позвала Мария. – Мила, выходите! Мы к вам с добром. Я знаю, что вы за сараем.

Немного погодя, девушка вышла из-за сарая с большой сумкой в руке.

– Добрый день, Мила. Чего вы так испугались?

– Как вы меня нашли? – недовольно спросила Милослава.

– Иван Фёдорович кого угодно найдёт.

– Да, особенно если вы законы нарушаете, – пригрозил Иван.

– Ничего я не нарушаю.

– Тогда покажите, что у вас в сумке.

– С какой стати?

Девушка сделала шаг назад, но споткнулась деревянную чурку. Она не упала, но выронила свою сумку из руки.

– С такой, что мы ученики Сергея Вениаминовича…

– И что?

– Да ничего, – огрызнулся Иван Фёдорович. – Сейчас вызову наряд и вас заберут. Это ведь не ваш дом?

– Не мой, я его арендую.

– Вы же Марии сказали, что учитесь в художественной школе.

– Училась, но не здесь.

– Мила, меня легко обмануть, но не делайте это с Иваном Фёдоровичем, не советую.

– Я знаю, что он судья. Меня предупредили. Но я ничего не нарушала.

– Мила, давайте сядем и поговорим, – как-то уж слишком спокойно предложил Иван.

– Хорошо, но у меня автобус через час.

– Я отвезу, не волнуйтесь.

Мила с трудом открыла ржавый замок, придерживая ногой свою сумку. Старый дом встретил гостей прохладой и запахом пыли. Здесь явно никто давно не занимался уборкой. Маша присела на стул в маленькой кухне, а Мила и Иван стояли по разные стороны от неё.

– Итак, кто же вы? – начал Иван.

– Я ей говорила, что меня зовут Милой.

– Милая Мила, давайте по подробней. Зачем вы к нам приехали, вы же не местная, – Иван говорил с такой интонацией, которую Маша у него не знала. И даже ей стало страшновато. Поникла и Мила.

– Да, я приезжая. Я собираю ценные вещи…

– Э, нет, вы их воруете.

– Нет, меня попросили.

– Кто? Зачем?

– Одна знакомая женщина. Она знала, что в художественной школе было много ценностей. Но я их не нашла, зато познакомилась с Вероникой Марковной.

– Что ещё?

– Я искала футляр от ключа, но его уже нет, кто-то взял себе. Футляр очень ценный.

– Футляр давно у меня, я его купил, – уверенно ответил Иван.

Теперь и Маша смотрела на друга, как на незнакомого человека.

– Маша, не смотри так. Я всё покупаю. Мне хотелось купить и ключ, но Вероника меня обманула. Почему она его вам отдала?

– Маму мою любила, а у нас большие проблемы. Маме больше некому помочь.

– А кто ваша мама? – так же строго спросил Иван.

– Она училась в вашей школе, но уехала отсюда за мужем.

– И как её зовут, фамилия какая?

– Раиса её зовут.

– Раиса? – удивилась и испугалась Маша. – Вань, а это не та девушка, что на траве сидела, а Вероника её крупным планом снимала? Мы её не вспомнили.

– А что это меняет, если и так. Что, мама знала все секреты директора?

– Не все, но многие. Она дружила с Вероникой. Я вас обманула, уж простите, её портрет он и рисовал, мамин, Вероника попросила.

– У вас нет с собой портрета?

– Нет, конечно.

– Тогда продайте мне ключ, – потребовал Иван. – Как я понял, деньги вам нужны.

– Полмиллиона! – выпалила Мила.

– Девушка, это большие деньги, – не смутился Иван.

– Но вам нужен этот ключ, – не смутилась и Мила.

– Ценность тут не в самой вещи, а её символичности. Это ключ от нашего города, а не от чужого.

– Хорошо, можно четыреста.

– Согласен, доставайте, я переведу вам деньги. Вероника собиралась мне его на сто продать, но торг я устраивать не буду. Но если у вас мама больна, как я понял, то пусть деньги пойдут на лечение. Есть у вас портрет вашей мамы?

– Есть, в телефоне. И картину я сфотографировала.

– Да, – наконец-то обрадовался Иван, сменив выражение лица. – Давайте взглянем.

– Вы деньги переведите, тогда и глядите.

– Умная вы девушка, я посмотрю.

– А что мне делать, если денег нет, а лечить маму надо?

– Мила, а и правда художница или тоже обманули? – вмешалась и Маша.

– Нет, вы угадали, врать я хорошо умею. Я работаю ночной няней. Учиться пока не могу, надо маму поднять.

Маша посмотрела на девушку с восхищением, даже с завистью: так сражаться за мать не смогли бы её дети.

Мила включила телефон и показала портрет, написанный рукой директора. На нём была изображена бледная девушка с косой, сидящая у окна кабинета Сергея Вениаминовича.

– Красивая, – вздохнула Маша, – а мы и не замечали. Почему мы её не помним, Ваня?

– Она много болела, часто пропускала занятия и заканчивала школу не со своей группой.

– Теперь понятно. Она с нами почти не училась. Кем она стала, Мила?

– Никем, увы. У неё тут родители жили, а она влюбилась и уехала. Мой отец умер, а мы остались одни.

Мила уже отдала Ивану ключ, а он быстро перечислил деньги на карточку девушки.

– Милослава, я вас очень прошу продать мне эту картину. Подумайте. Я куплю её дорого, хоть по миру пойду.

– Я поняла. Поговорю с мамой. Для неё это ниточка в лучшие времена. Она была молода и любима.

– Никто ниточку рвать не будет, а здоровье дороже, да и вы сможете учиться. Считайте, что Сергей Вениаминович ей помогает выздороветь.

Глава 9. Рецепт

– Маш, тебя куда отвезти? – весело спросил Иван Фёдорович. – У меня теперь ключ, я почти счастлив.

– Домой, куда ещё. С вазоном я закончила, чемодан свой прихватила. Ещё немного камешков и совсем хорошо. Завтра поеду в парк, поищу.

– Тебе большое спасибо, что помогла.

– Ха, нашел помощницу. Я же за деньги. Хотя давай бесплатно, не буду я за такую работу денег брать, это память о директоре.

– Я не знал, что для тебя это так дорого, все уже забыли о нём.

– Один ты у нас с памятью. У меня теперь новая загадка. Как эти камешки у тёти Вали оказались?

– Не понял, ты что, у Никиты их взяла? О господи, только не говори, что и комод его. Я заплатил за их свадьбу?

Маша рассмеялась, уткнувшись в плечо Ивана.

– Смешно ей. Осторожней, я за рулём.

– Конечно, смешно. Теперь и сны будут без привидений. Заплатил – и спи спокойно, – продолжала смеяться Маша.

– Получается, что эта тётя Валя камни собирала?

– Ваня, ты как мой муж. Привидится вам что-то, так надо всех измучить вопросами.

– И твой кого-то увидел? – явно удивился Иван.

– Ему вообще мама родная предстала в душе, он чуть с ума не сошел. А мама его с тётей Валей дружила, соседки они были. Чертовщина, да и только.

– И ты молчала? Спасибо за доверие.

– А ты много мне рассказал? Лучше давай будем думать, как нам восстановить вазон, а там, на небесах, без нас разберутся. Нам туда рано, следи за дорогой.

– Хорошо, согласен, всю мистику убираем, вернёмся к жизни. Родители Никиты живут в другом городе…

– Они давно уехали, как только он школу закончил. Как раз свекровь умерла, и они уехали. Бедная тётя Валя, только сейчас подумала, как ей было тяжело. Но Никита остался.

– Бросили ребёнка?

– Вань, не заводись. Ребёнку уже семнадцать было, он сам так решил. Но у них квартира своя была.

– Продали её давно, я узнавал. Надо же было понять к кому Катя уходит.

– И ничего парню не оставили?

– Как ничего, а квартира бабушки? Ему за учёбу платили. Теперь вот дома работает, программист.

– Не злись, а то опять кошмары вернутся. Давай-ка я к Никите загляну, но без тебя. Мне надо спокойно с ним поговорить, а ты нервный сегодня.

– А я бы не пошел, мне давно на работу пора.

– Не торопись, – ухмыльнулась Маша.

– Почему это?

– На суд торопиться не надо.

– Да ну тебя, ей Богу.

Иван подвёз Марию к дому и оставил её у первого подъезда. На этот раз Маша сразу нажала кнопку звонка тёти Валиной квартиры.

– Добрый день, Никита.

– О, здравствуйте, спасительница. Я тут очень занят. Родители послезавтра приедут, порядок навожу.

– Помочь?

– А вам не трудно?

– Смотря какую работу делать заставишь. Шторы я бы на твоём месте постирала.

– Я их никогда не стирал, – признался Никита.

– Вот именно. Давай, снимай шторы, а я посмотрю где вам ещё надо прибраться. Да, ты мне тетрадь обещал.

– Она там, в бабушкиной комнате. Там, где комод стоял, на столике. В комоде были только её вещи, коробка с камнями и эта тетрадь.

– Иди, работай. Я посмотрю сама.

В небольшой комнате с балконом Маша увидела старую кровать, этажерку и столик. Больше ничего в ней не было.

– Не богато, – вздохнула Маша. – А, впрочем, после себя лучше ничего лишнего не оставлять.

На потёртом столике лежала ещё более потрёпанная толстая тетрадь, аккуратно заклеенная полиэтиленом. Так раньше обклеивали школьные тетради, пока не появились обложки. Края надо было проглаживать горячим утюгом, тогда они держались долго и плотно.

Несколько страниц из тетради были вырваны. Маша начала читать первую страницу и сразу почувствовала, как мурашки побежали по спине. Каждый рецепт сопровождался пояснениями и впечатлениями. Тётя Валя писала о том, как и кто пробовал её стряпню, кому понравилось, а кому не очень. Там стояли и даты. Описывала она с чувством умора и своей бесконечной добротой. Кое-где Маша встречала и своё имя. Те самые пончики, что так понравились Маше, тётя Валя назвала «машками». Писала, что Вите нравился рыбный пирог.

– Какая же она чудесная, – вздохнула Маша.

Убрав тетрадь в свою сумку, Маша вспомнила, что чемодан для реставрации она оставила в машине у Ивана. Ей не давал покоя столик, сиротливо стоящий в полупустой комнате. Ещё ей показалось, что надо срочно сменить всё постельное бельё и покрывало.

– Никита, ты всё сделал? – крикнула Маша.

– Почти.

– Здесь тоже сними шторы, всё в машинку. Потом прямо влажными и повесишь, пусть сохнут на весу. Знаешь, а я их сама постираю, дома. Вяжи узел и в машину. И столик реставрирую, как свадебный подарок.

Молодой человек вошел в комнату бабушки с широкой улыбкой.

– Времени не жалко?

– Время тогда хорошо, когда оно заполнено полезными делами. Снимай и складывай. Да, бельё смени, купите новое. И покрывало.

– Я в этом ничего не понимаю. Пусть Катя этим займётся.

– Правильно, лучше Катя. Поехали, а то у меня муж сутки без нормальной еды.

Но Маша сильно удивилась, увидев в собственном холодильнике кастрюлю с борщом, биточки и даже тарелку с салатом.

– Ого! Быстро он мне замену нашел, – смутилась Маша.

Она только вспомнила, что мужу так и позвонила сегодня.

Перекусив салатом с креветками, Маша засунула часть привезённых штор в стиральную машину и взялась рассматривать столик. Коробка с остатками бумаги и большими камнями выглядывала из-под кровати.

Пришлось её вытащить, присесть на кровать и высыпать всё содержимое коробки прямо на покрывало. Маленьких камней там не оказалось ни одного.

– Придётся ползать по траве.

Собирая обрывки листков, Маша сразу поняла из какой тетради они были вырваны.

Она разгладила все обрывки и разложила их на покрывале. Тетрадь из сумки она вытаскивала с трудом, боясь порвать страницы. Вырванные листки оказались с разными датами, и никакой системы не представляли. Но Маша любила соединять то, что когда-то было целым. Забыв обо всём на свете, она перелистывала и перекладывала обрывки, соединяя их невидимыми связями. Когда удалось сложить пять листов и найти их место в тетради, спина заболела нестерпимо.

Восстановленные рецепты с пояснениями ничего важного не содержали, кроме свекольного салата, под которым было написано, что Сюзанна умерла и теперь некого угощать.

Маша заплакала. Она собиралась склеить все эти страницы, но услышала звук открывающейся двери.

Оставив всё на кровати, Маша пошла встречать мужа.

– Витя, привет! И где ты повариху нашел, пока я трудилась? – ехидно спросила она.

– Привет, жена. А чем тебе повар не нравится? Я вчера весь вечер готовил, только пончики не смог спечь.

– А я нашла рецепт пончиков тёти Вали, – хотела улыбнуться Маша, но Виктор сразу поник. – Тетрадь её мне передали, там и рецепт. Завтра и спеку, а может и сегодня.

– Где ты взяла её тетрадь?

– У Никиты и взяла. Пойдём, покажу.

– Руки помою, жара сегодня.

Маша поняла, что даже не замечала погоды, такое увлекательное получилось утро.

Появившись в комнате, Виктор сразу спросил: – Кто тетрадь порвал, Никита?

– Она сама зачем-то порвала и камни в обрывки завернула.

– Только не начинай меня пугать.

– Я и не пугаю, – Маша держала в руках старую тетрадь.

– Представляешь, она лет двадцать рецепты записывала. Надо кое-что переписать, а тетрадь вернуть. Катя пусть учится готовить, как замуж за Никиту выйдет. Там и о нас с тобой ей записи, и о маме твоей.

– Где? – вздрогнул Виктор. – Покажи.

– Ты чего? Нервы надо лечить, Витя. Вот, смотри.

Пришлось Маше перелистать ещё раз тетрадь и найти те записи, которые касались Виктора. Порванную страницу со словами о смерти Сюзанны Маша мужу не показала. Она открыла наугад рецепт слоек с повидлом. Но лучше она совсем ничего не показывала. Под рецептом тётя Валя написала, что её соседка пишет письма сыну, живущему в трёх кварталах от неё. И он их, скорее всего, не читает. Тётя Валя писала шутливо, без осуждения. Она советовала соседке заворачивать тёплые булочки в свои письма, тогда сын и прочитает.

Виктор взвыл и убежал к себе в кабинет. Маша присела на кровать и ещё раз посмотрела на собранные из обрывков листки. Под рецептом ячневой каши мелким подчерком старушка написала, что одиночества не существует: хотя Сюзанна так считала – она ошибалась. Даже после смерти найдётся тот, кто поможет вспомнить о человеке самое лучшее. Для этого нужно просто выбросить все камни, которые лежат за пазухой.

– Философ – тётя Валя. – Выбросить, говоришь? И что у Вити за камень такой?

Заварив чай, Маша пошла в кабинет мужа.

– Вить, а какие у тебя камни за пазухой? Давай, доставай.

– Что за допрос? Кроме письма – ничего.

– Ой, ли. Я поняла, почему ты так реагируешь. Я что-то не знаю о тебе, а мама твоя в письме об этом написала. Так? Хотела, видимо, чтобы ты мне рассказал.

Вскочив с дивана, Виктор вновь убежал из комнаты, но Маша не отставала.

– Вить?

– Тебе будет очень неприятно.

– Мне гораздо неприятней так жить. Даже борщ не спасёт.

– Это давняя история.

Виктор бегал по гостиной не останавливаясь.

– Ничего, память не имеет ни начала, ни конца.

– Хорошо, можешь сесть, я расскажу.

– Давай, я присяду на диване, а ты рядом. Ладно, бегай, если хочешь.

– Маша, я негодяй и подлец.

– Вот как. Убил кого?

– Хуже. Обманул и сбежал.

– Продолжай.

– Девушка у меня была до тебя. Вернее, не просто девушка, а дочка тёти Вали. Хорошая девушка, но я жениться не хотел.

– История банальная, не удивил пока.

– Погоди, не смейся. Я маму обманул. Я ей обещал, что женюсь, но сбежал и не появлялся год, даже не звонил. Она меня искала, мама, а я молчал.

– Ну ты гад, Витя.

– Я же говорил, что тебе сильно не понравится. А она мне писала, не отправляя писем. С тех пор и привыкла мне писать, хотя я и вернулся. Потом я тебя встретил. А дочка тёти Вали быстро замуж вышла, потом и сын у неё родился, Никита. А вот мама болеть начала, потому так рано и умерла.

– Ну, когда кому умереть – не нам решать. Это скорей генетика и воля божья. Но бросить мать – подло.

– Да! – закричал Виктор. – Можешь теперь меня бросать. У тебя полно своих интересов и без меня.

– Ты тему не меняй. Я тут вообще причём? Я твоей маме троих внуков подарила, она их любила, и они её. Баба Валя совсем одна жила, и внук у неё всего один остался с ней. Если тебя мучит совесть, то я не виновата. Страдай себе на здоровье. И себя жалей. Мама твоя тоже иногда надумывала страдания.

– Не ожидала она такого от меня, вот пальцем и грозит, как в детстве.

– Дурак ты, Витя. Всё, камень выбросил? Забудь и успокойся. У меня загадка посложней, чем твои муки совести. Как у тёти Вали могли оказаться камешки с вазона директора художественной школы?

– Нашла загадку. Она дружила со скульпторшей одной, странной такой дамой.

– Витя, да ты гений. Вот кто камни собрал. Но зачем их тёте Вале отдавать? Опять непонятно. Витя, всё, депрессию заканчивай. Помоги мне столик реставрировать, это наш подарок на свадьбу.

– Я? Ты мне никогда не доверяла.

– А сейчас доверю. Бери наждачную бумагу и работай. А, ладно, сначала борщ.