Текст книги "Бытие и существование"

Антонио Менегетти
Бытие и существование

“ESSERE ED ESISTENZA”

Quaderni di Ontopsicologia

© PSICOLOGICA EDITRICEdi T. Meneghetti, Roma 1993

© НФ «Антонио Менегетти», Москва 2020

⁂

Представление «тетрадей»

Собрание научных трудов, написанных основателем онтопсихологической школы, профессором Антонио Менегетти, насчитывает более 50 книг и монографий, в полной мере раскрывающих основные идеи и взгляды созданного им научного направления.

Обладая настолько широкой и основательной подготовкой в области философии, психологии, теологии, антропологии, социологии, экономики, культуры, искусства, которая присуща скорее человеку Эпохи Возрождения, чем нашему современнику, профессор Менегетти смог осуществить научный синтез наиболее передовых знаний на основании открытого им критерия реальности, названного онто Ин-се. Это позволило онтопсихологии стать действительно междисциплинарным знанием.

Считая, что единственным подтверждением точности любого научного метода является результат его практического применения, профессор Менегетти постоянно критически перепроверял и уточнял собственные открытия, экзаменуя их многолетней клинической практикой, отстаивая в научных дискуссиях с учеными всего мира, читая лекции самой широкой публике, обучая тому, как, применяя онтопсихологию в своей жизни, человек может понять себя, понять жизнь, стать счастливым.

Большая часть материала, прочитанного на этих лекциях, легла в основу опубликованных научных трудов автора. Однако немало блестящих текстов осталось «за кадром». Многие живые примеры, образные сравнения, исторические ссылки помогают читателю понять сложные научные пассажи, требующие более глубокой и специальной подготовки.

В первой тетради собраны тексты философских лекций Антонио Менегетти. В них он открывает читателю двери в измерение Бытия и взаимосвязей между Бытием и существованием. Часто кажущийся сложным и недоступным язык философии становится не просто понятным, он становится близким.

Этот сборник – невероятно красивый проводник в высокую философию и одновременно большое удовольствие от простоты точного слова.

1.
Психологические заметки о культуре метанойи
Биологический цикл – цикл психический: метанойя

Ключевые слова:

Наука

Стереотипы

Самоидентификация

Аутоктиз

Метанойя

Трансцендентная эстетика

I.

В названии этой части обозначена тема, горизонты которой бесконечны. Но для ее раскрытия мы должны обратить внимание на частные аспекты нашего существования.

Я раскрываю лишь то, что уже предусмотрено в рамках константы «H»[1]1
  См. «Константа «Н» как антропологический критерий и другие очерки», Psicologica Editrice, Рим 1990 (См. Менегетти А. Этический критерий человека. – М.: НФ «Антонио Менегетти», 2016)


[Закрыть]. Однако даже очевидность практических аспектов жизни, уже полностью выходит за рамки всеобщего понимания, принуждающего человека к повторению биологического цикла. Биологический цикл – это повторение опыта, который устанавливает человека в рамках следующих координат: рождение, достижение физиологической зрелости, произведение потомства и смерть по исполнении семейных задач. По своей сути биологический цикл служит поддержанию высшей экзистенциальной иерархии и внутренне присущ порядку инстинкта жизни. Благодаря биологическому циклу происходит постоянное повторение. Психологическим же цикл можно назвать в том случае, если он обеспечивает непрерывное развитие.

Я понимаю, что мои утверждения вряд ли будут одобрены психологией, остающейся в рамках университетского формата. Более того, я настаиваю на существовании огромного расхождения между университетской психологией и научной психологией, основанной на клинической практике успешных психотерапевтов.

К огромному сожалению, я вынужден констатировать недостаток конкретики в высказываниях ученых относительно проблем, которые «душат» индивида сегодня. Вся международная дидактика (университеты, конгрессы, академии, конференции, книги, энциклопедии, специализированные периодические издания) есть ни что иное, как переливание из пустого в порожнее и постоянное повторение одной и той же общепринятой логики. Эта логика оформлена в соответствии со всеми правилами синтаксиса и грамматики ученого мира, где каждый стремится уподобиться или противопоставить себя другим, не стремясь понять, есть ли реальность за этими вербальными структурами, то есть имеют ли они эту связь, соответствуют ли порыву экзистенциального действия или хотя бы клинической казуистике.

Сохраняя приверженность букве общепринятой науки, они упускают из вида: присутствует ли соответствие и контакт с реальностью. Говоря прямо, для любого ученого быть невротиком или латентным шизофреником, или страдать от тех или иных психологических недостатков – это норма. Очень часто по причине атрофии собственного восприятия реальности, ученый замкнут в рамках действия вхолостую, среди стереотипов и проекций.

К сожалению, то, что во всем мире психология утратила свою силу (это прежде всего касается научной или системной психологии, преподаваемой с кафедр), произошло в силу того, что она дает пустой результат. Это отразилось на всех общественных институтах, которые, однако, несмотря на давление со стороны системы (юридической, политической, коммерческой, здравоохранения) не в силах противостоять тому, что интерес наиболее чувствительных и развитых индивидов сместился в сторону успешной частной практики в сфере исследований психических процессов. Укрепление позиций десятков ученых-практиков, которых в силу невежества называют шаманами, святыми, гуру, мастерами и т. д. в действительности обязано краху университетской и институтской науки.

Государственная поддержка исследований в области психологии не только не достигает поставленных целей, но лишь укрепляет спорные с точки зрения науки вопросы. Утрачивается доверие со стороны тех граждан, кто обладает высоким уровнем развития и, кроме того, платит большие налоги, которые идут, в том числе, и на государственное финансирование заработной платы огромного числа некомпетентных ученых.

Если психология является наукой, описывающей глубинное поведение человека, то, следует признавать и с уважением относиться к тем, кто обладает практическим знанием, соответствующим объективному внутреннему поведению человека. Любая группа исследователей, претендующая на обеспечение институциональной легальности своей науки, – это всего лишь достойная презрения группа мошенников, наносящая вред лучшим представителям молодого поколения и финансовой системе государства.

Если же большинство неравнодушных умных людей переместит свое внимание на психологию, рожденную в рамках частной практики, тогда станет очевидным кризис и необходимость пересмотра традиций психологических кафедр. И это позволит начать диалог с теми, чья деятельность дает понимание и контроль над процессами жизни.

По аналогии с тем, как на медицинских факультетах успешный хирург демонстрирует опыт проведения той или иной операции, должны проводиться курсы подготовки психотерапевтов, на которых будет демонстрироваться исчезновение симптома.

Если же на психологических факультетах лекции будут читать теоретики, которые черпают свои знания из анализа бесконечных психологических гипотез, психология станет обманом, вызывающим лишь сарказм со стороны приверженцев других, более успешных наук. Более того, при посещении лекций профессоров психологии, я всегда замечал сублимацию или рационализацию серьезных комплексуальных смещений.

И напротив, способности, которые демонстрировали психологи-операторы, действующие вне системы, пробуждают интерес множества людей, которые с большим почтением следуют их наставлениям, как клинического, так и морально-этического характера. Настоящий психотерапевт – это эффективный техник жизни, производящий тщательный анализ внутреннего и внешнего мира, и факты, которых он касается в процессе работы, всегда представляют большую ценность для жизни субъекта.

С другой стороны, система порождает исследователей, далеких от истинной науки, предоставляя скромную зарплату и обязывая действовать в рамках ограничений.

Как пчелы собираются вокруг места, изобилующего пыльцой, так и люди собираются вокруг того, с помощью которого они могут удовлетворять свои потребности.

Любой закон защищает людей посредственных и терпящих крах и никогда не гарантирует создание условий для лучших.

До тех пор, пока психология будет оставаться в руках людей ущербных, с точки зрения своей жизни, и бесполезных для бюрократических целей, до тех пор, пока будут проводиться сравнительные исследования по энтомологии и изучению животного поведения, на основании которых делаются выводы о природе человека, психология не сможет быть научной, оставаясь набором мнений или зеркалом культуры.

Наука – это эволюция фактов и непрерывное опровержение теорий. Человек, который по-настоящему действует, улавливает истину и способен ей научить. Тот, кто способен лечить, имеет право учить.

Бесконечные проблемы в сфере политики, профсоюзов, социального неравенства, эпидемий, чужеродных вмешательств, конфликты между разными традициями и народами, между правом и природным инстинктом, и т. д. остаются неразрешенными и продолжают разжигать агрессивные формы отмщения, за которыми следует кровопролитие и жестокость, и все это происходит по причине отсталости профессуры психологических кафедр.

Кроме того, существуют психологические журналы, также выражающие интересы системы, идеи которых получают резонанс в масс-медиа, где мы слышим диалоги людей, неспособных на научную объективность. Все эти писатели, выражающие традиционные стереотипы, утверждают лишь невежество, в результате чего укрепляется стадная психология.

Вот почему некоторые ученые начинают создавать свои университеты. Таким образом, они, не вступая в противоречия, отдаляются от системного знания и приступают к частным исследованиям в соответствии со своим индивидуальным планом. Сегодня общественные образовательные учреждения могут дать лишь базовые координаты и алфавит для чтения. Но чтобы получить квалификацию в понимании прочитанного, сам субъект должен изобрести собственную программу, позволяющую реализовывать собственные цели и интересы. И в целом это не плохо.

В виду кризиса всех стереотипных ценностей возникает необходимость в автономном формировании собственного гения и создании высоких идеалов для каждого, кто ощущает в себе присутствие души. И это приводит к историческому самостановлению «Я» вплоть до установления непрерывной онтической связи.

Обучение у учителя музыки, эстетики или риторики является признаком высокой культуры. Однако выбор хорошего психотерапевта по сей день вызывает незаслуженные насмешки, хотя это всего лишь выбор экзистенциального техника, даже более того – это признак автономии; подобно выбору врача, адвоката, бухгалтера – это свидетельствует о психической гибкости.

В целом, наиболее способные люди, ради прогресса собственного бытия, выбирают собственную психотерапевтическую культуру по образу и подобию собственного стиля роста (в то время как другие выбирают логику, соответствующую собственным комплексам).

Анализ множества теорий или докладов, услышанных мною на различных международных конгрессах, убедил меня в том, каждый говорит, передавая другим то, что услышал от других. Все говорят, но никто не видел того, о чем говорит. В результате все верят и хронически боятся провести верификацию. Существует наука того, что «было сказано». И это наука «цитирования цитат».

Даже с учетом того, что вселенная бесконечна и мы, человеческие существа, являемся лишь одной из многих форм жизни, тем не менее, остается неизменным тот факт, что каждый может достичь всего, если будет совершенствовать самого себя.

II.

Благодаря тщательному интроспективному анализу психической деятельности, я обнаружил, что многие ее следствия легко объясняются при помощи концепций, описанных теологией.

Под «теологией» я в данном случае понимаю синтез умозаключений, созданный всеми великими религиозными течениями прошлого.

К сожалению, многие теологические утверждения передавались, оставаясь не понятыми, поскольку для их понимания требовались психологические знания высокого уровня. Я в частности обращаюсь к такому теологическому понятию, как «состояние благодати» и «состояние греха» и трактату «Слово о воплощении Бога-Слова», особенно проработанного христианской теологией. Я не пытаюсь погрузить психологию в теологию, но хочу задействовать определенные теологические знания для расширения знания психологического. Если, к примеру, взять архитектуру, ее нельзя понять, если не прибегнуть к рассмотрению логического порядка, выстроенного за предыдущие столетия религиозными течениями как монотеистического, так и политеистического характера. Даже великая архитектура черпала свое вдохновение в теологии: поэтому в кирпичах и камнях зданий нужно читать не только антропологическую функцию, но и метафизическую потребность.

III.

«Метанойя»: улавливать за пределами ума, или менять ум, или улавливать там, где ум интенционирует конечную цель, или улавливать ту трансцендентность, которой он наделяет любой свой объект. Ум улавливает и выстраивает собственный объект и затем трансцендирует его. «Ум» означает: «активный принцип измерения, измеряющий принцип, критерий измерения».

Любой из нас определяет ум по его следствиям, то есть по тому, что было измерено. Также и понятие разума представляет собой соединение элементов в соответствии с предустановленной пропорцией. Суждение есть заключительное действие разума. Ум – это то, что создает пропорцию, что создает меру для вещи. Таким образом, ум суммирует, обращаясь к великому порядку вещей. Любая совокупность, в которой присутствует порядок, предполагает ум. Мы обнаруживаем присутствие истины в той мере, в которой присутствует синхронность первичному самодвижению вещей.

Вся психология рассуждает о психической деятельности. Фактически же она сходит с рельсов, растекаясь в нечетких формулировках или скатываясь до животных эмоций, или описанию законов «до и после» без понимания причинной связи. Психика является непознанной в первую очередь для самой психологии.

Заслугой любой теологии является инициация, приобщающая к тому, кто пишет. В процессе герменевтического прочтения внешних факторов для создания науки (=знания «как» действия), в определенный момент улавливается тот, кто пишет, кто прочитывает реальность с научной точки зрения, и этот пишущий выстраивает себя в действии, которое осуществляет непрерывную трансценденцию.

Итак, как только субъект отдает себе отчет о бытии, присутствующем в инновационном действии, в действии самопорождающем, никогда не повторяющемся в истории (комплекс же напротив фиксирован на повторении), у него возникает потребность исторически реализовать бытие как онтическое сознание. И это так, начиная от виртуальности психического цикла до ин-се жизни как онто Ин-се: отражение есть вещь, феноменология зависит от проекции априорного «Я» субъекта. Онто Ин-се тотально осознается в логико-историческом «Я». На этой стадии логико-историческое «Я», реализовав свою потенциальную функцию (отражение акта как он есть, от феноменологии до трансценденции), благодаря которой реализуется «да будет так» («воплощается интенциональность, которая может реализоваться в моем здесь и сейчас») и происходит откровение или воплощение бытия как сознания. Маленький исследователь постигает смысл написанного, встречает написавшего это, и сам становится его непосредственным словом.

К сожалению, говоря о человеческом существе, мы должны констатировать его жесткую ограниченность стереотипами. Стереотип – это выстроенный модуль, который «Я» использует в неизменном виде, несмотря на новизну исторических стимулов. Сердцевиной многих (если не всех) традиций многих семей, многих идеологий, всей системной и семейной рациональности является доминантный стереотип, который затем констеллирует другие стереотипы. К сожалению, при рассмотрении человека с точки зрения онтопсихологии мы видим, что всю его личность можно свести к двум-трем стереотипам. Даже если вначале стереотип должен был выполнять роль модуля, функционального для жизненной экономики субъекта, вследствие рефлективной матрицы, в процессе становления личности он стал ограничивающим фактором.

Следствиями стереотипов являются те следы или образы, что идентифицируют стиль жизни как индивида, так и коллектива. Их немного, всего около десяти или двенадцати[2]2
  Автор в дальнейшем уточняет, каковы основные объекты вложения, которые могут уточнять стереотипы: см. Журнал Новая Онтопсихология, № 3/92


[Закрыть]. Узнав их, мы можем глубоко понять любую культуру, кочевого или урбанистического характера, индивидуальную или коллективную, древнюю или современную, патологическую или общепризнанную. Это знание стереотипов позволяет при помощи минимального алфавита, состоящего из слов и жестов, контролировать любую антропологическую типологию, существующую на данной планете. Однажды постигнув язык и поведение в рамках стереотипа племени, можно вести диалог, не задействуя самих себя, то есть личностной ценности. Речь идет просто о включении стартера смысла местного доминантного стереотипа. И это может быть отнесено как к сфере политической, так и правовой, религиозной, чувственной, художественной, коммерческой, эротической. Поэтому для осуществления коммуникации не так важно осуществление семантического опосредования от первого лица. Мудрец владеет этой техникой и использует ее каждый раз, для внешней синхронизации с другим человеком.

В норме стереотипы являются парапатологическими. Даже мифы представляют собой стереотипы. Человек живет и погибает во имя собственных мифов. По своей сути стереотип должен быть инструментом реализации психической причинности. В силу присутствия рефлективной матрицы, обусловленной монитором отклонения, в детстве устанавливается модуль нашей базовой структуры (до 6 лет), и в дальнейшем субъект следует модели существования, соответствующей заложенной типологии. Возбуждение стереотипных сценариев угнетает онтическую интенциональность субъекта, заставляя его играть заданную партию на шахматной доске существования человеческого коллектива. Индивиды как пешки сменяют друг друга в непрерывной игре реинкарнации атрофирующих их стереотипов.

Профсоюзные идеалы, социо-экономико-политические интересы, семейные объединения, культурные традиции, проблемы отцов и детей, психодраммы страстей, легально-правовые установки, благотворительные движения, структуры, занимающиеся сбором и передачей информации, и т. д. могут быть точками силы в открытой эволюционной диалектике, но все это лишь заковывает человека в жесткие рамки индивидуальных и социальных связей, и приводит к бесконечному пустому повторению истории человечества.

Чтобы из этого выйти, следует использовать клиническую методику, созданную онтопсихологической школой: нужна абреакция, осознание рефлективной матрицы, а затем должен быть восстановлен контакт между онто Ин-се и «Я» логико-историческим.

Уточню, что «Ум» или «душа» и онто Ин-се – это одно и то же. Когда я говорю «Ин-се», я обращаюсь к сущностной радикальности любой психической феноменологии. Ин-се очевидно лишь для немногих, для большинства же оно представляет собой интуицию или научную дедукцию, выводимую на основе анализа его следствий. Истинные, изначальные причины не могут быть описаны рациональными параметрами, поскольку эти параметры отягощены и ограничены модулями понимания, прошедшими фильтр монитора отклонения. Но если мы восстановим восприятие и интеллектуальные способности в соответствии с изначально заданным порядком, тогда человек сможет постигать все, просто в силу того, что он есть, и наблюдать с очевидностью собственное онто Ин-се.

IV.

Метанойя и стереотипы при создании собственного универсума: работы, учебы, субъективной картины смыслов.

Помимо базового образования, которое дают институты, передающие системные знания, в распоряжении каждого есть возможность постижения истины, дающей ему реализацию и удовлетворение. Несмотря на непрерывное подавление со стороны социального «Сверх-Я», у каждого отдельно взятого индивида остается интегральная ответственность, которая позволяет создавать себя заново изнутри, выходя за пределы экзистенциальной тоски.

Освоив минимальные модели легально-социального плана, субъект формирует модели познания максимального характера, достигая видения непрерывной взаимосвязи между существованием и бытием. Субъект обретает способность использовать модели метафизического восприятия благодаря самостоятельным усилиям. В этом процессе онтопсихологическая психотерапия является незаменимой. Требуется много времени и постоянная решимость, а также рациональные способности. И эта задача не из легких, поскольку субъект, лишенный общепринятых стереотипов, теряет равновесие. Без них субъект теряет способность к реакции и усвоению, поскольку ему не хватает определенной структуры, которая бы его идентифицировала в самом себе. По этой причине психотерапия прежде всего дает понимание того, что оказывает удушающее воздействие, затем указывает на скрытый потенциал, и затем, получив сознательное согласие со стороны клиента, приводит его к осознанию и отказу от определенных кодов, заменяя их другими, более открытыми и прогрессивными. Спустя три года умный и деятельный клиент, выстраивает заново собственное сознание, а значит и способность «Я» логико-исторического к непрерывному самораскрытию.

Такое поведение представляет собой практику метанойи: необходимо перестать вкладываться в прошлое, выстраивая себя на основе функционального действия здесь и сейчас.

Метанойя на практике никогда не похожа на предвидение, это действие в порыве творческого свершения. Она похожа на постоянно изменяющийся чистый речной поток, в который нельзя попасть дважды.

Стереотип же, напротив – вначале кажется чем-то индивидуальным, но на самом деле запечатлен в неизменном виде как элемент культуры. Например, открывая «новый» роман, мне достаточно прочесть любую его страницу, чтобы уловить, какие структуры выражены внутри текста: выделив стереотип, легко определить все его модусы, следуя динамической механике комплекса. Роман – это всегда внутреннее путешествие индивида в рамках ограниченной реальности, которую я свожу к определенной связке структур. Определив эту схему, нужно лишь проследить, куда она ведет. Эта схема является одобряемой внешне, но не дающей внутреннего решения. Это всегда один и тот же галстук, у которого меняются лишь цвета и способы завязывания.

Печально то, что каких-то пара стереотипов ограничивают бесконечный горизонт бытия и становления.

Возможность для совершения метанойи может дать все что угодно, если индивид начнет прочитывать собственное состояние сознания, которое сведено до нескольких привычек. Эти часто неосознаваемые субъектом привычки для всех окружающих очевидны. Привычка – это феноменология стереотипа, не распознаваемая в силу того, что является модулем, выстраивающим существование.

Выражение «будь самим собой» имеет три значения:

1) последовательное укрепление собственного стереотипа

2) соответствие идее или системной роли. Субъект идентифицируется с образом, предусмотренным внешней системой: вор, полицейский, банкир, мать, преподаватель и т. д. Это живая и активная клетка системы.

3) осуществлять новые специфические действия для совершения метанойи. Мы являемся самими собой в той степени, в которой воплощаем в истории ту изначальную метафизическую мотивацию, которой являемся. В рамках этой третьей модели при соответствующей экзистенциальной возможности реализуется всеобъемлющее счастье.

V.

Если ум – это то, что измеряет измеряемое, верно и то, что затем ум основывается на том, что им было измерено. Ум непрерывно полагает и поддерживает объект, трансцендируя его. Созданная история сопричинна тому, что полагает: следствия порождают новую причинность.

Аутентичный человек психического цикла – это тот, кто поддерживает в неприкосновенности доступ к собственному уму и к новой тотальной реальности. Аутентичный человек – тот, кто совершает непрерывный метафизический акт.

Критерий, в соответствии с которым следует поддерживать или отбрасывать ту или иную модель, критерий, к которому нужно прийти – это то, что дает ответ, функциональный для нашего исторического аутоктиза.

Это постоянное соответствие тому, что дает рост, выстраивает, дает реализацию психического цикла, метафизического аутогенеза. Человеку предначертано создать модели слияния с реальностью вплоть до вхождения в онтическое видение, где всякое существование исчерпывает себя, раскрываясь в полной мере.

Стратегия метанойи состоит в постоянном трансцендировании своих достижений. И это создает способность быть больше. Каждое достижение увеличивает бытие.

В заключение стоит отметить, что эта стратегия означает постоянное прогрессивное создание новых функциональных моделей для реализации максимально возможного смысла, в рамках исторической данности. Но делать мы это не обязаны. Это лишь возможность, которую могут выбрать немногие.

VI.

По завершению XIII Международного конгресса по онтопсихологии я полностью изменю свой тип преподавания.

Для меня психология – очень близкая, точная наука, это та область, в которой я обладаю действительно экстраординарными знаниями. Мое великолепное владение прикладной психологией, от клинических случаев до феноменологии психической деятельности любого субъекта позволяет мне определить, где пульсирует его специфическая интенциональность, которая желает быть реализованной в виде креативности исторического аутоктиза. На протяжении многих лет я демонстрирую спокойное знание этой реальности, я знаю, что у меня есть научное право входить в высшее видение, и это не философская компетенция, поскольку мой анализ говорит о том, что философское означает что-то приближенное, не точное. Мой глубинный тезис таков: исследователь получает право заниматься наукой, только продемонстрировав то, что он является точным оператором внутри психических процессов. Когда более 20–25 лет назад я осознал, что существует множество всего неточного, я причислил эту неточность сложности постижения жизни. Я был склонен считать, что все покрыто тайной, в которую нельзя проникнуть, поэтому так сложно понять душу и мир, понять самих себя в окружающем нас контексте. Я исключаю проблему бога – третий значимый объект, который, будучи реальным, связан с двумя другими объектами познания: психикой, то есть Ин-се человека и Ин-се жизни, иными словами, речь идет о связи с душой и с миром. Почти все мыслители, которые погружались в эти проблематики, отталкивались от самих себя, от своей веры, делали выводы на основе своего поверхностного восприятия, и как следствие пришли к ложным горизонтам. Я подчеркиваю, что весь мой интерес сосредоточен вокруг моей первой точки отсчета: я никогда не думал, что в своей жизни буду заниматься психотерапией, что меня будут интересовать причины болезней, по сути своей я всегда был метафизиком. Меня всегда интересовали предельные вещи, которые являются также и изначальными, но чтобы достичь точности, мне нужно было научиться демонстрировать результаты в истории, на какое-то время спустившись на ступень ниже устремлений своего ума. Я описал множество переходов, которые многим из вас только еще предстоит глубинно изучить. С моей точки зрения весь этап создания онтопсихологии дает возможность войти в то великолепие, которым является Ин-се человека, а значит начать говорить об аутентичной науке.

Я хотел бы раскрыть великолепную, глубинную красоту человеческого потенциала и его естественной способности к метафизическому акту. Поэтому мне так нравится говорить о состоянии благодати человеческого существа. Люди понимают свои печали, свои комплексы, но «Я» человека не способно осознать действие его Ин-се. Именно там находится несущая структура любой креативности. Нельзя провести всю жизни исправляя себя. Нужно стать создателями креативной реальности: мудрость рождается благодаря печали и питается удовольствием.

С сегодняшнего дня в преподавании я буду делать скидку на то, что мои труды могут быть поняты не в полной мере. Читая даже таких авторов как Кант, Святой Августин, Плотин, Николай Кузанский, всегда можно обнаружить недостаток научного понимания психического акта. Как позиционируется акт познания? Какую точность дает? В силу недостаточности этого знания совершается отчаянный скачок к метафизическому акту. Что же касается истинной культуры психики, то этот аспект скрыт мраком невежества.

К сожалению, это является осадком наших способов коммуникации, коммуникации массового характера. Ради большинства мы исключили тех, кто является вершинами. Объект развивается без субъекта: машина движется без хозяина или пилота.

Для всеобщего удовлетворения была установлена диктатура большинства. Во время известных нам периодов диктатуры интересов индивида, индивид стремился так или иначе возвыситься, усилить определенные ценности, отказываясь от одних и сакрализуя другие, но усиление ценностей наблюдалось всегда. Сегодня мы слишком опираемся на разум демократии, на всеобщий разум, то есть на то, что думают другие. Таков модус существования, но это лишь диктатура массы, объекта. Там, где утрачивается метафизика, происходит отклонение от логики Ин-се, и поэтому основой науки не может являться диктатура толпы.

Сегодня культура молодежи передается через песни, в которых изливается душа, скованная цепями, и в каждом скрыто утверждаются категории коллективной шизофрении. Во времена каждой спасительной эпохи всегда присутствовало истинное знание. Истинное знание означает понимание того, кто есть человек в самом себе, и что ему нужно делать в этом мире; вечная проблема состоит в следующем: кто я таков, где я, откуда и куда я иду. Когда нам удается уловить эту суть, мы обретаем ясность в разрешении любых проблематик, которые непрерывно предлагает нам игра существования.

Не стоит забывать и о том, что в начале своего пути я был выдающимся преподавателем университета, занимаясь проблемами философии, акта познания, теологии. Но затем я осознал, что не смогу раскрыть всю красоту этих наук без построения более точных структур.

В итоге я сделал заключение, что нельзя заниматься ни одной наукой, особенно это касается наук высшего порядка, если ранее не была пройдена психотерапия аутентификации. Это необходимая обязанность для того, кто хочет реализовывать мыслительный акт, будучи оператором знания для всех. Психотерапия аутентификации обязательна для всех интеллектуалов и ученых. Но я не считаю ее необходимой для людей, которые страдают заболеваниями, которые стремятся выжить тем или иным образом, поскольку для них всегда найдутся другие великие специалисты, которые смогут о них позаботиться.