Текст книги "Симфония по творениям святителя Феофана, Затворника Вышенского"

Теперь вопрос: как сделать, чтоб делательное трудничество вело к означенной цели (4, с. 6–7)?

«Бросить ваших дел житейских нельзя. Вы связаны в отношении к ним заповедями и, нарушая их или не исполняя, будете делать неугодное Господу. На все есть заповеди: на все отношения ваши к мужу и слугам, и к родным, и ко всем сторонним. Так уясните себе, как должны вы действовать по заповедям относительно всех и всего, и действуйте так… Это, конечно, будет занимать ваше внимание. Спрашивается, как же Господа при сем иметь во внимании? – Так: какое бы дело, большое или малое, вы ни делали, держите в уме, что его вам повелевает делать Сам Господь Вездесущий – и смотрит, как вы его сделаете. Так себя держа, вы и дело всякое будете делать со вниманием, и Господа будете помнить. В этом – весь секрет успешного для главной цели действования в вашем положении. Извольте в это вникнуть и так наладиться. Когда так наладитесь, тогда и мысли перестанут блуждать туда и сюда…

У вас теперь отчего все не ладится? Думаю, оттого, что вы хотите помнить Господа, забывая о делах житейских. Но житейские дела лезут в сознание и память о Господе вытесняют. А вам следует наоборот: о житейских делах хлопотать, но как о Господнем поручении и как пред Господом.

Там у вас ни того, ни другого не выходит… а здесь то и другое будет исправно (4, с. 7).

30. О духовном обновлении

Кажется, я уже поздравлял вас с новосельем и пожелал вам всего хорошего в новом вашем жилье. Повторяю то же, не пиша вновь, и вы припомните то без читания вновь тех же слов. Новое жилье – новые порядки… а за ними и строй внутренний новый. Это будет поновлением древней истины[47]47
  Кто во Христе нова тварь (4, с. 20).


[Закрыть]. А эти кто такие? Те, кои совлеклись ветхого человека с деяниями его и облеклись в нового, созданного по Богу в правде и преподобии истины. Все сие читано и перечитано, говорено и переговорено. Но мне пришли слова сии на мысль при пожелании вам нового строя. У вас он уже давно есть, потому не совсем будет нов. Однако же для всех бывает нужда поновлять его. Икону потускневшую промывают – и она светлою становится. Но когда и краски попортятся, тогда перерисовывают, налагая краски хоть новые, но все такие же, что были. То же и в духе бывает, когда переодеваются и одеваются по образу Создавшего (4, с. 20–21).

31. О переустройстве внутреннего человека

Какой мрачный вы написали портрет с себя или со своего внутреннего человека! Из рук вон! Снаружи все исправно, а в середке все разложилось. Надо в середку впустить архитектора, чтобы он все тамошнее разорил, материалы гожие перечистил и поправил и потом все заново построил, все, начиная с фундамента и до кровли.

Кто архитектор? Господь Спаситель. Он Сам просится внутрь, стоит и толчет. Надо отворить Ему дверь. Ключ от двери сей – огненная ревность и безжалостное самоотвержение.

Кузница, где ключи эти делаются, – страшный страх за свою участь, если все внутри так останется, как есть теперь. Как только ключи изготовятся, они сами повернутся, отворят дверь – и се Господь– Создатель внутреннего храма. Тогда все пойдет спешно… и храмина внутренняя созиждется…

Тогда вместо краткой молитвы пойдет молитва непрестанная, вместо рассеянной – сосредоточенная, суетливость и многозаботливость отойдут и воцарится забота неукротимая о едином на потребу, частая и неуместная раздражительность заменится кротостию и энергиею, тихою и безмятежною (4, с. 25–26).

32. Разъяснение по духовной жизни

Желаю вам полного воскресения

в духе. То, что вы испытывали в прошлый пост, – начатки этого воскресения. Господь посещал вас и мир водворял в духе. Это Он начинает обитель Себе строить в сердце вашем или только место осматривает и начертывает, где что строить, и фундамент начинает полагать. Извольте видеть в бывшем с вами, объятия Христа Спасителя, коими Он присвояет вас Себе. И радуйтесь, и благоговейте, и страх восприимите (4, с. 70–71)!

Ваш вопрос о выездах как родился? Если бывает свой, внутренний позыв, то это дурно. Душа изменяет Господу. За это вы ее пожурите. А если житейская к тому бывает нужда, то делайте так: отнекивайтесь до последней возможности… и когда уж видите, что далее нельзя, выезжайте куда-либо, где меньше мира и где меньше глаз, могущих вас сглазить. И никогда не выезжайте, долго не помолившись, чтобы Господь избавил вас от очес призора и дал вам сил домой воротиться неотуманенною и незацепленною (4, с. 70–71).

33. Вредный воздух

Что это с вами?! Ваше благонастроение похоже на гомеопатические медикаменты. Мало-мало пройдет по комнате запах какой (например, камфоры и подобного) – и все пропало. Только что пахнуло на вас воздухом мирским… как у вас уже все духовное расстроилось. Извольте крепиться! И не давайте сердцу уходить к тому, что есть пустошь. А потом, когда чад весь пройдет… тогда сядьте и сообразите… отчего так непрочно все… Бог устроил вам такое стечение обстоятельств, чтобы вы себя познали… и не думали о себе… много и высоко, а больше смирялись и в смирении больше прибегали к молитве (4, с. 76–77).

34. О неразвлеченном исполнении работы

От увлеченья работою надо отвыкать и привыкнуть работать как должно и не увлекаться. Принимайте всякую работу как Божие повеление; приступая к работе, молитесь об успешном окончании работы и, окончивши, благодарите Господа. Господь и будет неотходно в уме вашем, осеняя вашу работу. Вместо поклонов, отрывающих от работы, так делайте: увлечение бывает в самом начале работы. Здесь же, в начале, и прогоните его внутренним к Господу обращением и не приступайте к работе, пока не прогоните. То же самое делайте и когда увлечение опять появится… тут же за работою воззовите к Господу… и все взывайте, пока не отойдет оно… К поклонам обращайтесь, когда увлечение не слушается, не отходит (4, с. 80).

35. Как не развлекаться хлопотами

Хлопоты одолевают… Но хорошо, что замечаете то и стараетесь уничтожать следствия их, отзывающиеся в душе. Старайтесь не всею душою быть в хлопотах, но одними концами рук и ног и одною поверхностью глаз и ушей. Ум же и внимание с чувством держите на других предметах. Кажется, я вам писал почаще проходить умом все, яже о нас истины Божии. Делайте так – и ум окрепнет в единомыслии… а тогда и хлопоты будут нипочем (4, с. 86).

36. Руки за делом, а ум – на Небо

Се же добре, что вы, хлопоча о потребном, хлопочете и внутреннего делания не оставлять. Трудитесь и ищите; и Бог даст, что навыкнете, как тут управляться с мыслями и чувствами. Еще Антоний Великий положил: руки за делом, а ум на Небе да будут! Сам он так делал и других всех тому учил. Если дает Господь утешение внутреннего миротворения и теплоты – благодарение. Это же и есть главное, чего искать следует… Иначе это называется иметь чувства к Богу. Самое великое дело… Тут и сила, все упорядочивающая (4, с. 88).

37. Домашние хлопоты надо обращать на угождение Богу

Не думайте, что все, что вы делаете по дому и хозяйству, есть суета. Нет, на это есть заповеди, и должное исполнение сих дел есть в числе дел, Богу угодных. Только исполняйте все как заповедь, как волю Божию, на вас наложенную. Пред всяким делом Бога призовите в помощь, в продолжение его к Богу обращайтесь о наставлении и по окончании возблагодарите Бога. И будет, что, хлопоча по хозяйству, вы будто молитвенное правило исполняете. Если при хлопотах мысли разбегаются, ворочайте их назад. И как только, кончив дела, останетесь одни, сядьте и молитвою Иисусовою соберитесь в себя. С верою сие совершая, всегда будете получать помощь в сем и успех (4, с. 92).

38. На гостей надо смотреть как на посланцев Божиих

На гостей смотрите как на посланцев Божиих и как таких старайтесь упокоить их по-христиански. Труда сего и хлопот не считайте напрасною потерею времени. Обратите это лицом к Богу… Он все видит и примет как служение Ему. Не забудьте подумать, чего ради это случилось и чего хочет от вас Бог, поставив вас в такое положение. Когда хлопоты слишком развлекут, не забывайте, как только улучите минуту, собираться внутрь с помощью коротенькой молитвы или прямо молясь, чтобы Господь утишил бурю сию (4, с. 93).

39. Домашнее поведение ревнующей о спасении

Читайте Евангелие и другие книжки духовные каждое утро после молитвы. Если у вас есть свой уголок, то и не выходите из него, не почитавши и не помолившись. От этого будете иметь крепость духа и сердца (4, с. 99).

«N. приехал. Опять болтать начнет. Не слушайте. Как только начнет он речь дурную, поднимайтесь и уходите, не говоря ни слова.

Внимайте себе, чтобы не запало в сердце ваше какое-либо помышление недоброе. Как покажется что такое, обращайтесь к Господу, прося прогнать, и прогонит (4, с. 99–100).

40. О познании меры своего совершенства

Какою видится ваша душа? Если вы не колеблетесь в вере и держите на душе твердое желание и искание спасения, то, несомненно, душа ваша стоит на стороне света… И слава Богу! В какой же мере она просветилась, это нам угадать неудобно. И Господь не дает нам это увидеть оттого, что мы сейчас себя с глаз съедим, то есть, потщеславясь, лишимся света (4, с. 127).

41. О рассеянии от мирских впечатлений

Вы как будто немножко расшатались путешествием. Если да – плохая рекомендация! Но чаю, что у вас внутренний строй прочнее, нежели чтобы его могли расшатать такие пустяки, как поездка, и то, что случалось мимоходом видеть и слышать… Я виноват сам. И забыл напомнить, что впечатления, не согласные с принятым вами строем, следует тотчас изглаждать – тут же, как получены… не отлагая ни до вечера, ни тем паче на дальнейший срок. Дело это просто: сойти в сердце, где впечатление осталось, оттолкнуть его неблаговолением к нему – и в то же время молиться против него Господу. И быть так, пока пройдет… Это минута какая всего-то. Извольте это по крайней мере взять в правило и на все случаи, и большие и малые (4, с. 132–133).

42. Урок в день Преображения

Поздравляю и вас с праздником

Преображения! – Смотрите на Спасителя и учитесь, как преображаться и самим от силы в силу… Он преобразился для нас, а Сам Он всегда в неприступном свете, которого воплощение нимало не умалило. Поселите поглубже в себе страх Божий, и он, взяв в руки бразды правления вашего внутреннего человека, устремит вас вслед Господа для стяжания светлой славы, нам обетованной, подгоняя бичами смертной памяти и памяти Суда… на коем никакие извинения не приемлются в резон (4, с. 143).

43. Светская жизнь лишает свободы и преданных ей держит в тяжком рабстве

Вы говорите: «Еще вот что я вижу: что все впопыхах спешат, гонятся за чем-то, чтоб уловить, и никто ничего не успевает поймать. Случилось мне пройти людною улицею или местом – какая там суматоха и суета! Но смотрю потом: и в домах то же; то же, вероятно, и в душах у них. И ума не приложу, ужели так можно жить? И вот что еще вижу, что тут друг друга теснят, вяжут и тиранят; никто своей воли и свободы не имеет. Одеться не смей как хочешь; ступать не смей как хочешь; говорить тоже – и ничего не смей как хочешь. Все у них подчинено какому-то закону, который не знают, кем написан; всех он теснит, но никто сломать его не смеет. За то и сами делаются тиранами друг для друга. Посмей не послушать кого – горе. Я, например, пою, когда хочется петь, ведь это рай: и самой приятно, и слушающим. А тут хочешь, не хочешь – пой. Предлагается это очень вежливо, но отказаться-то считается делом противозаконным. И поешь. Самой тягота невыносимая – чуть грудь не треснет, а надуваешься показать, что поешь от души. Я замечала это и у других. Вот вам и свобода! А ведь снаружи посмотреть – все вольница. Вольница, спутанная по рукам и по ногам!! По этому поводу стала я присматриваться – да от души ли они делают и все прочее? И что же? Может быть, я ошибаюсь, но не увидела ничего, что было бы от души. Ласки напускные, готовность к услугам – тоже, взаимоуважение – тоже. Все напускное. За видимостью, гладкою и изящною, прячется совсем другая душа, которую, если б ее вытащить наружу, никто не нашел бы не только изящною, но и сносною. И выходит, что когда мы собираемся, то представляем собою сборище лицедеек и лицедеев. Комедия! И еще что мне дивно – это то, что от всех веет холодом. Как же это так?! Ведь все дружка дружке, кажется, душу готовы отдать, а кругом ходит холод».

Совершенно верно. К вашему описанию нечего и прибавлять. Все это давно уже замечено и указано в предосторожность. Еще Макарий Великий вот как изображал увиденную вами сумятицу и гоньбу за чем-то: «Чада века сего уподобляются пшенице, всыпанной в решето земли сей, и просеваются среди непостоянных помыслов мира сего, при непрестанном волнении земных дел, пожеланий и многосплетенных вещественных понятий. Сатана сотрясает души и решетом, то есть земными делами, просевает весь грешный род человеческий. Со времени падения, как преступил Адам заповедь и подчинился лукавому князю, взявшему над ним власть, непрестанными обольстительными и мятущимися помыслами всех сынов века сего просевает и приводит он в столкновение в решете земли. Как пшеница в решете у просевающего бьется и, взбрасываемая непрестанно, в нем переворачивается, так князь лукавства земными делами занимает всех людей, колеблет, приводит в смятение и тревогу, заставляет приражаться к суетным помыслам, нечистым пожеланиям, земным и мирским связям, непрестанно пленяя весь грешный род Адамов. И Господь предсказал апостолам будущее на них восстание лукавого: сатана просит вас, дабы сеял, яко пшеницу. Аз же молихся Отцу Моему, да не оскудеет вера ваша[48]48
  …сатана просил, чтобы сеять вас как пшеницу, но Я молился о тебе, чтобы не оскудела вера твоя.


[Закрыть] (Лк. 22, 31). Ибо сие слово и определение, изреченное Создателем Каину явно: стеня и трясыйся, в тревоге, будеши на земле (Быт. 4, 12), служит втайне образом и подобием для всех грешников; потому что род Адамов, преступив заповедь и соделавшись грешным, принял на себя втайне сие подобие. Люди приводятся в колебание непостоянными помыслами боязни, страха, всякого смущения, пожеланиями, многообразными всякого рода удовольствиями. Князь мира сего волнует всякую душу, не рожденную от Бога, и, подобно пшенице, непрестанно вращающейся в решете, разнообразно волнует человеческие помыслы, всех приводя в колебания и уловляя мирскими обольщениями, плотскими удовольствиями, страхованиями, смущениями (Бесед. 5; § 1, 2).

Вот вам в придаток к вашему наблюдению! Вы заметили, что есть и бывает, а св. Макарий указал и причину того, и первое исходище. Этот взгляд на дело в том круге, о коем речь, не принимается, и речи о том заводить нельзя. Вас же прошу усвоить этот взгляд и всегда держать его в мысли. Он выражает суть дела и, будучи вами принят с убеждением, будет служить для вас ограждением от обаяний светской жизни (9, с. 911).

Со своей стороны прибавлю, что эта гоньба за чем-то и неудовлетворенность ничем зависят от того же, о чем я писал прошлый раз: именно от того, что таким образом жизни не все естество человеческое питается и не все потребности его удовлетворяются. Неудовлетворенная сторона, как голодная, требует пищи в утолении своей алчбы и жажды и гонит человека искать ее. Человек и бежит искать, но как он вращается все в том же круге, не удовлетворяющем голодающей стороны, то удовлетворения не бывает, голод и жажда не пресекаются, не прекращается и требование пищи, не прекращается и гоньба. И никогда она не прекратится в живущих по духу мира. Враг же держит их в ослеплении, по коему они не замечают ошибки, что не тою дорогою бегут и не туда стремятся; и в этом мраке томит и душит эти души бедные. И так их отуманил враг, что и говорить им об их ошибочности не смей никто. Так и зарычат, как лютые звери. Не рыканье ли это того льва, который всюду рыщет, иский кого поглотити (9, с. 11–12)?

Что касается других замеченных вами сторон светской (мирской) жизни, скажу только, что иначе сему и быть нельзя. Ибо такая жизнь есть жизнь падшего человечества, которого исходная черта есть самолюбие или эгоизм, себя ставящий целию, а все и всех – средством. Тут причина того, что всякий хочет навязать свои желания на другого или связать его ими, что назвали вы метко тиранством. Уж как ни скрашивает кто своих желаний, назади всего стоит эгоизм, желающий повернуть вас по-своему или сделать вас средством. Тут причина и лицедейства, суть которого есть напряженное ухищрение всячески прятать свои дурные стороны, не исправляя их, иначе пресечется влияние на других и, следовательно, пользование ими как средствами. Тут причина и того, что от всех холодом веет, ибо всякий замкнут в себе и не разливает лучей тепла жизни вокруг себя (9, с. 9–12).

Правда, вы, верно, встречаете несколько лиц с симпатичным строем сердца: так и льнут и берут прямо за сердце. Такое расположение есть остаток родственного чувства, с каким создан человек в отношении к другим; но оно тут состоит в услугах у эгоизма, который пользуется им как наилучшим средством к устроению своих дел (9, с. 13).

Теперь же скажу только: совсем вам отстать от всех, конечно, нельзя, но, сколько можно, отнекивайтесь входить в круг этой светской жизни, а когда втянут против воли, держите себя так, как бы вас там не было: видя не видьте и слыша не слышьте. Видимое пусть проходит мимо глаз, и слышимое – мимо ушей. Внешне действуйте, как и все, будто нараспашку, но сердце свое берегите от сочувствий и увлечений. В этом главное – сердце берегите, и будете там только телом, а не душою, верно исполняя заповедь апостола: да будут… требующий мира, яко не требующе[49]49
  …должны быть… пользующиеся миром сим, как не пользующиеся.


[Закрыть] (1 Кор. 7, 31). Мир здесь то же значит, что у вас свет и светская жизнь. Вы будете требующая мира, то есть имеющая нужду соприкасаться светской жизни, но когда будете держать вдали от всего свое сердце, то будете яко не требующая такой жизни, то есть не по сочувствию и желанию в ней участвующая, а вынуждаема будучи настоящим своим положением (9, с. 14).

44. Три стороны человеческой жизни. Первая сторона: жизнь телесная, ее органы и потребности; нормальная и излишняя заботливость о теле

Тело наше состоит из разных органов, из коих каждый совершает свое отправление, существенно необходимое для жизни телесной. Главных органов три:

1) желудок с легкими, сердцем, артериями и венами, лимфатическими сосудами и множеством других сосудов, сосудцев и желез, служащих для разных отделений из крови и соков тела; отправление всех их – питание тела или плототворение;

2) система мускулов и костей, отправление коих есть движение внутри и вовне;

3) система нервов, центр коих – голова, спинной мозг и система ганглий – где-то под брюшною и грудною преградою, а разветвления проникают все тело; отправление ее – чувствительность.

Когда ход этих отправлений и взаимное их отношение в порядке, тело здорово и жизнь вне опасности; а когда этот порядок нарушается, тело заболевает и жизнь в опасности. Каждое отправление имеет свою потребность, которая дает себя живо чувствовать живущему, требуя удовлетворения.

Потребности желудочной, или питательной и плототворной, части суть пища, питье, воздух, сон; потребность мускульно-костяной части есть потребность напрягать мускулы, которую всякий чувствует, долго засидевшись, и прямо потребность движения, заставляющая ходить, гулять, работать что-нибудь; потребность нервной части – приятное раздражение нервов всего тела, как мерность тепла и холода и подобное, и особенно приятное раздражение пяти наших чувств, в которых нервная система вышла наружу для общения со внешним миром.

Все это, как видите, телесно; душе какое бы до всего этого дело? Но как она, по теснейшему сочетанию с телом, приняла его в свою личность, то своими считает и все потребности телесные. Оттого говорим: я хочу есть, пить, спать, хочу ходить, гулять, работать, хочу видеть разноцвет, слышать разноголосие, обонять разноухание и пр. Усвоив себе все потребности телесные, душа своим делом считает и удовлетворение их и хлопочет о пище, питии, сне, одежде, крове и о всем прочем, всячески желая добиться того, чтоб тело было покойно и не тревожило ее своими докучливыми требованиями.

Это отношение души к телу, которое она держит не учась, а сама собою, по внутреннему некоему понуждению обнаруживается в ней вроде некоего инстинкта – животолюбием, телолюбием, желанием покоить тело и доставать все для того потребное. Совокупность всего этого и есть телесная сторона человеческой жизни. Но не все здесь одинаково телесно, или плотяно и чувственно. Крепко плотяна только питательная часть; но и она облагораживается приспособлением ее удовлетворения к потребностям и целям собственно душевным. Органы же движения и чувства служат более нуждам души, чем тела. А один орган, стоящий будто вне системы прочих органов, именно орган слова, – исключительно есть орган души, назначенный для служения ей одной (9, с. 15–17).

Телесная, плотская, чувственная – неодобрительная в нравственном отношении жизнь есть та, когда человек, увлекаясь крайне животолюбием и телолюбием, поставляет главною для себя целию и заботою покой тела, или всесторонее удовлетворение потребностей лишь телесных, – с забвением о душе и тем паче о духе. При этом каждая телесная потребность, естественно-простая, распложается во множество прививных потребностей чрез привычку и пристрастие к разным способам ее удовлетворения. Возьмите пищу или питие или одежду. Что, кажется, проще всего, сюда относящегося? А между тем сколько потребностей неотлучных: хоть умри, да подай! От того видим, что иные минуты не имеют свободной, бегая за нужным для удовлетворения их, при всем том, что десятки других лиц заняты для них тем же. У таких неизбежно должны голодать душа и дух, если они еще не совсем заглушены, забиты и погружены в чувственность.

Извольте о всем этом поразмыслить (9, с. 17–18).

45. Вторая сторона человеческой жизни: жизнь душевная и три главных ее отправления. Сторона мыслительная с ее видами. Знание и наука. Нормальная работа рассудка и пустое блуждание мыслей

Вы входили внутрь, войдемте туда снова. Смотрите, какое там множество и разнообразие действий и движений?! То одно, то другое то входит, то выходит, то принимается, то отвергается, делается и переделывается. Ибо душа приснодвижна и на одном стоять не в силах. Если мы станем смотреть в душу сообща, то ничего не разберем; надо действия ее распределить по родам и каждый род потом рассматривать особо. Да уж давно присмотрелись и распределили все действия души на три разряда – мыслей, желаний и чувств, назвав каждый особою стороною души – мыслительною, желательною и чувствующею. Возьмем это разделение и начнем обозревать каждую сторону (9, с. 18).

Сторона мыслительная.

Если внутри нас видится смятение, то оно наибольший простор имеет в мыслях, желания же и чувства мятутся уже под действием мыслей. Но в разряде мыслей не все есть беспорядочное движение; есть в среде их ряд серьезных занятий. Они-то, собственно, и составляют настоящее дело жизни душевной со стороны мыслей. Вот эти занятия:

1. Как только заметили вы что-либо вовне посредством своих чувств или выслушали рассказ других о том, что они заметили своими чувствами, тотчас все то воображение воображает и память запоминает; и в душу ничто не может войти помимо воображения и памяти. Затем и последующая деятельность мыслительная опирается на воображение и память. Чего не сохранила память, того не вообразишь, о том и думать не станешь. Бывает, что мысли прямо рождаются из души, но и они тотчас облекаются в образ. Так что мыслительная сторона души вся есть образная.

2. Но воображение и память добывают и хранят только материал для мыслей. Само движение мыслей исходит из души и ведется по законам ее. Припомните, как ваш меньшой брат, увидев какую-либо новую вещь, тотчас обращался к вам или другим с вопросами: «А что это? А кто это сделал? А из чего это?» – и не успокаивался, пока не решат ему всех этих вопросов и не удовлетворят его. Мыслительность души начинается именно с порождением сих вопросов и рождает мысли в ответ на них или принимает готовые уже об этом мысли от других. Воображение и память не мыслят. Они – чернорабочие силы, подъяремные. Способность души, из которой исходят такие вопросы и которою доискиваются и порождаются мысли в ответ на них, называется рассудком, которого дело рассуждать, обдумывать и находить требуемые решения. Понаблюдайте за собою и найдете, что ничего у вас не делается без обдумывания и соображения. Всякую малость приходится обсуждать. Как бы мгновенно это ни делалось, но всюду входит соображение и идет по означенным прежде вопросам.

3. Когда вы обдумываете, то тут нет еще определенной мысли. Мысль определенная установляется, когда найдете решение какого-либо из вопросов. Рассудок ваш все роется, ища, что такое есть какая-либо вещь, откуда она и для чего она и пр. Когда же найдете сами такое решение или, выслушав его от других, согласитесь с ним, обыкновенно говорите: теперь понимаю, толковать больше нечего, дело решенное.

Это решение дает покой вашей мыслительности относительно занимавшего вас предмета. Тогда рассудок ваш обращается к другим предметам, а сложившаяся мысль сдается в архив душевный – память, откуда по требованию нужды берется как пособие к решению других вопросов, как средство к слаганию других мыслей. Совокупность всех сложившихся таким образом понятий составляет образ ваших мыслей, который вы и обнаруживаете при всяком случае в речах своих. Это есть область вашего знания, добытого вами трудом мысленным. Чем больше у вас решено вопросов, тем больше определенных мыслей или понятий о вещах; чем больше таких понятий, тем шире круг вашего знания. Таким образом, как видите, выше памяти и воображения у вас стоит рассудок, который своим мыслительным трудом добывает для вас определенные о вещах понятия или познания.

Не на всякий вопрос удается нам добыть определенный ответ. Большая часть их остается нерешенными. Думают-думают – и ничего определенного не придумают. Почему говорят: может быть так, а может быть этак? Это дает мнения и предположения, которых в общей сложности у нас не больше ли, чем сколько есть определившихся понятий. Когда кто, обсуждая известный класс предметов, добудет сам и от других позаимствует так много определенных о них мыслей и понятий, а нерешенное в них успеет дополнить такими удачными мнениями и предположениями, что может счесть этот круг предметов достаточно познанным и уясненным, тогда приводит все добытое в порядок, излагает в связи и последовательности и дает нам науку о тех предметах. Наука – венец мыслительной работы рассудка.

Все это я рассказываю вам затем, чтоб яснее вам было, в чем должна бы состоять естественная законная деятельность нашей мыслительной силы. Ей следовало бы трудолюбие обсуждать не знаемое еще, чтобы познать то. Научниками быть дано очень немногим, не всем можно и проходить науки; но обсуждать окружающие нас вещи, чтоб добыть определенные о них понятия, всем и можно, и должно. Вот этим и следовало быть у всех занятою мыслительной силе. Сколько она добудет, это – судя по своей крепости; но она должна быть всегда занята серьезным делом обдумывания и обсуждения действительностей. Между тем что видим в нашей мысленной области? – Непрерывное движение образов и представлений без всякой определенной цели и порядка. Помышление за помышлением восстают и то идут в ряд, то поперечат друг другу, то забегают вперед, то возвращаются назад, то отбегают в сторону, ни на чем не останавливаясь. Это не рассуждение, а блуждание и рассеяние мыслей; следовательно, состояние совсем противоположное тому, чем бы следовало являться нашей мыслительной силе, – болезнь ее, столь внедренная в нее и общая всем, что вы ни одного не найдете человека, который бы мог постоянно вести серьезный труд мышления, не подвергаясь рассеянию и блужданию мыслей, отрывающих его от дела и увлекающих в разные стороны. Часто мы задумываемся: что это за состояние? – Вот что: мысль сходит в архив памяти и с помощью воображения перебирает там весь собравшийся хлам, переходя от истории к истории, по известным законам сцепления представлений, приплетая к бывалому небывалое, а нередко даже невозможное, пока не придет в себя и не возвратится к действительности окружающей. Говорят: углубился. Углубился, но в пустоту, а не в серьезное обсуждение дела. Это есть то же, что сонное мечтание, – праздномыслие и пустомыслие. Понаблюдайте за собою – и увидите, что большая часть времени проходит у нас именно в таком пустомыслии и блуждании мыслей. Иной день (и не больше ли таких?) – ни одной серьезной мысли не вспадет на ум. Прошу обратить на это внимание и заняться решением вопроса: пристало ли так действовать разумной твари (9, с. 18–22)?

46. Желательная сторона душевной жизни. Правильное и беспорядочное состояние желательной области

Желательная сторона.

Действующая здесь сила есть воля, которая волит, желает приобрести, употребить или сделать, что находит полезным для себя или нужным или приятным, и не волит – не желает противного тому. Воления воли требуют соответственного дела, потому воля, прямее, есть деятельная сила, которой существенная потребность – жить и действовать. Она держит в своем заведывании все силы души и тела и все подручные способы, которые все и пускает в ход, когда нужно. В основе ее лежит ревность, или ретивость, – жажда дела, а возбудителями стоят при ней приятное, полезное и нужное, которых когда нет, ревность спит и деятельные силы теряют напряжение, опускаются. Они поддерживают желание, а желание разжигает ревность. Ход раскрытия сей стороны душевной таков. В душе и теле есть потребности, к которым привились и потребности житейские – семейные и общественные. Эти потребности сами по себе не дают определенного желания, а только нудят искать им удовлетворения. Когда удовлетворение потребности тем или другим способом дано однажды, то после того, вместе с пробуждением потребности, рождается и желание того, чем удовлетворена уже была потребность. Желание всегда имеет определенный предмет, удовлетворяющий потребность. Иная потребность разнообразно была удовлетворена; потому с пробуждением ее рождаются и разные желания – то того, то другого, то третьего предмета, могущего удовлетворить потребность. В раскрывшейся жизни человека потребностей за желаниями и не видно. Роятся в душе только сии последние и требуют удовлетворения, будто сами для себя. Что делать душе с сими желаниями? Ей предлежит выбор, какому предмету из возжеланных дать предпочтение. По выборе происходит решение – сделать, или достать, или употребить избранное. По решении делается подбор средств и определяется способ и порядок исполнения. За этим следует, наконец, дело в свое время и в своем месте. Всякое, даже самое маленькое дельце идет сим порядком. Это можете вы проверить на каком-либо своем деле. По навыку, иногда все эти действия совершаются мгновенно и за желанием тотчас следует дело. Выбор, решение и средства берутся тогда из прежних дел и особого производства не требуют.