Текст книги "Апостол. Русский перевод и комментарии архимандрита Ианнуария (Ивлиева)"

Богатство многообразия и ценность единства
В Неделю 8-ю по Пятидесятнице

Братия, ¹⁰ умоляю вас именем Господа нашего Иисуса Христа быть в согласии друг с другом, чтобы не было у вас разделений, но чтобы вы исправились и вернулись к единству духа и помыслов. ¹¹ Ведь от домашних Хлои я узнал о неких спорах между вами, братья мои. ¹² Я имею в виду, что каждый из вас говорит свое: «Я – Павлов», «я – Aполлосов», «я – Кифин», «я – Христов». ¹³ Как? Неужели Христос разделился? Неужели за вас был распят Павел? Или вы крестились во имя Павла? ¹⁴ Благодарю Бога, что я, кроме Криспа и Гаия, никого из вас не крестил, ¹⁵ так что никто из вас не может сказать, что я крестил вас во имя самого себя. ¹⁶ Впрочем, я крестил еще семейство Стефана, но не помню, чтобы еще кого-то крестил.

¹⁷ Ибо не крестить послал меня Христос, но возвещать Евангелие, – не в премудрости слова, чтобы не лишить смысла Крест Христов. ¹⁸ Ибо слово о Кресте для погибающих – безумие, но для нас, спасаемых, сила Божия.

1 Кор 1:10–18

Апостол Павел начинает основную часть своего Послания к Коринфянам настоятельным призывом: «Умоляю вас, братья, именем Господа нашего Иисуса Христа». Греческое слово, которое переведено как «умолять», очень весомо. В нем звучит: увещевать, призывать, просить, приглашать, ободрять, утешать, уговаривать, даже проповедовать. Апостол не желает приказывать; он обращается к разуму и чувству коринфян. Он называет их «братьями». «Умоляю» – это очень сильно сказано, ибо речь идет о большой опасности для Церкви – о ее расколе. Нет, до настоящего раскола дело еще не дошло (мы знаем, что расколы в Церкви еще впереди, и какие расколы!). Но уже тогда, когда Церковь делала первые шаги в своей истории, в среде христиан явственно наметились разделения. Эти разделения были результатом искаженного понимания Евангелия, то есть Благой Вести о спасении, которое принесла людям Крестная жертва Иисуса Христа.

Без обиняков апостол Павел приступает к сути дела. Он настоятельно призывает Церковь к единству. И ссылается он при этом на имя Иисуса Христа, что придает его увещанию большой вес. Цель увещания – возвращение к прежнему единодушию и согласию христиан. Единство в Церкви для апостола вовсе не означает единообразия и обязательной «униформы» в мыслях и действиях. Такому единообразию противоречило бы уже само понятие Церкви как Тела Христова. Апостол в этом же Послании разъясняет коринфянам, что их многообразие и непохожесть друг на друга – неоценимое богатство, дар благодати Духа Святого. Многообразие не отрицает единства, но, напротив, делает это единство живым «телом», состоящим из многих «членов». Единство подвергается опасности тогда, когда ослабляется то главное, что объединяет многообразные члены в единое Тело Церкви Христовой. Такое скрепляющее начало – любовь. Вот когда отсутствует любовь во Христе, тогда и начинаются разделения. А именно это и происходило в Коринфе. Апостол Павел называет некоторые тревожащие факты (о которых он узнал от неких людей коринфской христианки Хлои, предположительно ее рабов, прибывших в город Ефес, где в то время находился апостол). Он узнал, что в Церкви образовалось несколько групп, каждая из которых претендовала на то, что именно она исповедует «истинное христианство». Приверженцы различных групп в Церкви ссылались на свои собственные авторитеты: одни на Павла, другие на Аполлоса, третьи на Кифу, то есть Петра. Но при этом все, конечно, считали себя христианами, ссылаясь на Христа, Которого проповедовали их авторитеты.

Апостол никак не характеризует все образовавшиеся группы с их культами той или иной личности. Да его это и не интересует. Он не собирается спорить с той или иной «партией» в Церкви, но подвергает критике само существование таких «партий». Следует ряд полных иронии риторических вопросов: «Неужели Христос разделился? Неужели за вас был распят Павел? Или вы крестились во имя Павла?» С облегчением апостол пишет, что лично он крестил всего лишь несколько человек в Коринфе, так что никто не может утверждать, будто бы крещен во имя Павла. Ведь речь идет не о вере в Павла или Петра, а о вере во Христа Распятого и Воскресшего! В Коринфе опасно сместился центр тяжести: человеческие посредники в вере слишком переоценивались, а само дело веры отодвинулось на задний план.

Нас может несколько удивить предположение, будто коринфяне могли подумать, что они как-то принадлежат тому человеку, который произвел над ними Таинство Крещения. Ведь мы знаем только наше крещение «во Имя Отца и Сына и Святого Духа». В ранней Церкви бытовало и крещение «во Имя Христа», или, опуская слово «Имя», еще проще: крещение «во Христа». В нашей Литургии осталось воспоминание о таком крещении в песнопении «Елицы во Христа крестистеся, во Христа облекостеся» (Гал 3:27). Но что могло означать крещение «во имя Павла», или Петра, или Аполлоса? Для античного человека здесь было все ясно. Дело в том, что аналогичный обряд «крещения» (то есть погружения или омовения) совершался ежедневно во множестве домов Римской империи. Когда покупали раба и вводили его в дом нового господина, то над ним совершался обряд «крещения» «во имя нового господина». Это омовение, которое иногда совершал и сам покупатель, символизировало забвение прежней жизни раба и его переход в абсолютное владение покупателя. Кстати, при этом раб получал от нового хозяина новое имя. Все старое должно было быть вычеркнуто из памяти: прежнее имя, прежний господин, прежняя жизнь. Вот так и в христианстве: быть крещеным во Имя Христа означает, что христианин отдает себя Христу, полностью принадлежит Ему. Не «во имя Павла» крестились коринфяне, а «во Имя Христа». И они не должны это забывать: они не Павловы и не Аполлосовы, но Христовы. И «никто не может служить двум господам» (Мф 6:24). Не может и не должен!

Павел вовсе не желает принизить значение Крещения: оно знаменует начало христианской жизни и поэтому чрезвычайно важно. Он указывает на второстепенное значение личности того, кто совершает Таинство. Сам Павел послан Христом не крестить, а благовествовать, и видит в проповеди Евангелия свою важнейшую задачу. Что касается Крещения, то он, как правило, предоставлял совершать его своим помощникам.

Благовестие апостола Павла – Слово о Кресте Христовом, Весть о Божественной искупительной жертве Иисуса Христа за грехи человеческие. И эта полная трагического содержания Весть ставит под сомнение всю самозваную и самодовольную человеческую мудрость. Апостол настаивает: спасение людям принесла не их мудрость, но непризнанная и распятая ими на Кресте Премудрость Божия. Разделения же в Коринфе вызывают у апостола Павла опасение, что слову о Кресте грозила подмена словом человеческой «премудрости», того якобы особого, элитарного, доступного лишь избранным, возвышенного знания, овладение которым ведет к спасению. Не к спасению, которое совершает Бог, а к своего рода «само-спасению». Павел видит в этом искажении Благой Вести угрозу единству Церкви и своей проповеди.

Кроме того, апостол знал, как высоко эллинский и римский мир ценил «премудрость слова» в смысле искусства речи и убеждения. Но он не желает и не имеет права излагать людям историю распятия Христа, прибегая к словесному искусству. Не стиль речи, но ее содержание, и не проповедник, но сама проповедь – вот что должно привлекать внимание слушающих. Форма и содержание слова Благовестия должны – простотой и недвусмысленностью – соответствовать друг другу, иначе Весть о Кресте может быть искажена уже самим способом изложения. «Премудрость слова» может, как буквально пишет апостол, «опустошить, свести на нет Крест Христов», то есть лишить слово о Кресте его смысла, сделать содержанием проповеди красоту речи проповедника, а не спасительный Крест.

Однако слово о распятом на Кресте Сыне Божием для «погибающих» – будь то ищущие человеческой мудрости культурные эллины, будь то требующие знамений набожные иудеи – казалось сущим безумием. Для «спасаемых» же, то есть для верующих, оно есть слово Божественной мудрости и потому – спасительная Сила Божия. Как писал святитель Феофан Затворник, «Бог умер на Кресте и спас нас; веруйте – и спасетесь».

Огненное испытание
В Неделю 9-ю по Пятидесятнице

Братия, ⁹ все – Божии: мы – Божии сотрудники, вы – Божия пашня, Божие строение. ¹⁰ По данной мне благодати Божией, как опытный строитель, основание заложил я, а на нем строит другой. Только пусть каждый смотрит, как он на нем строит.

¹¹ Ведь другого основания, помимо уже лежащего, никто заложить не может, и основание это – Иисус Христос. ¹² А уж строит ли кто на этом основании из золота, серебра, драгоценных камней, дерева, сена, соломы, – ¹³ это покажет тот День, когда видно будет дело каждого, ибо в огне откроется и огонь испытает дело каждого, каково оно есть. ¹⁴ Чье дело, которое он построил, выдержит, тот получит вознаграждение, ¹⁵ а чье дело сгорит, тот понесет урон; однако сам будет спасен, но только как спасшийся сквозь огонь. ¹⁶ Разве не знаете, что вы – храм Божий, и в вас живет Дух Божий? ¹⁷ И кто этот храм Божий разрушает, того разрушит Бог, ибо храм Божий свят, и этот храм – вы.

1 Кор 3:9–17

В настоящее время в мире насчитывается приблизительно два миллиарда верующих во Христа людей. В I веке, в самом начале правления императора Нерона, когда апостол Павел написал свое Первое Послание к Коринфянам, христиан в Римской империи было в лучшем случае несколько тысяч, то есть примерно в миллион (!) раз меньше, чем в сегодняшнем мире. Это как если бы в таком большом современном городе как Санкт-Петербург христиан оказалось всего-навсего около десяти человек. Казалось бы, какими сплоченными должны были быть эти первые немногочисленные сообщества последователей Иисуса Христа, окруженные океаном равнодушных или враждебно настроенных язычников! В действительности же все обстояло далеко не так, как это представляется многим, кто склонен идеализировать старину и уж тем более времена апостольской древности. Писания апостола Павла открывают нам, что те первые христиане страдали недостатками не меньшими, чем наши современники и мы сами. Увы, психология людей, по-видимому, не изменяется. Соперничество, споры, разделения по самым разным поводам постоянно подрывали единство пока еще столь малочисленной Церкви. Апостол наглядно показывает всю абсурдность такой ситуации: «Разве разделился Христос?» Мыслимо ли вообще разделение Церкви как Тела Христова?

В читаемом ныне Послании к Коринфянам апостола беспокоит то, что новообращенные христиане были склонны не просто почитать своих руководителей, что необходимо и справедливо, но придавать им значение, подобающее только Самому Господу. «Разве во имя Павла вы крестились?» – риторически вопрошает он. Разумеется, это не так. Он – всего лишь слуга Иисуса Христа, Который послал его благовествовать, возвещать спасительную скорбь Креста и радостное чудо Воскресения. Апостол Павел – сеятель. Он засеял пашню словом Евангелия. Другие ее орошают. Апостол Павел – строитель. Он заложил фундамент. Другие на этом основании возводят само здание Церкви. Но – и это апостол подчеркивает – и вестники, и оросители, и строители, и пашня, и строение – все и все принадлежат Богу, все подвластны делу Божию. Людям дозволяется и вверяется участвовать в том, что может сделать только Бог – каждому в меру того дара, какой каждому дал Господь (1 Кор 3:5). Разные сотрудники в Церкви с их разными дарами – не конкуренты и, конечно, не противники: они работают над одним делом. Так же и сама Церковь не может смотреть на себя как на последовательницу или (еще хуже) служительницу того или иного человека, того или иного богословского или политического направления. Она – Церковь Бога.

Фундамент Церкви заложен. Он не может быть заменен другим. Ибо этот фундамент – не личное изобретение Павла, но Сам Иисус Христос, Распятый и Воскресший. Другие сотрудники Божии строят на этом основании, и каждый должен быть внимательным, как он строит. Непосредственно апостол Павел имеет в виду строителей-проповедников, которые действовали в Коринфе после него. Но в более широком смысле – в созидании Церкви участвуют все христиане, каждый в свою меру. И кто бы ни продолжал строительство Церкви, за свой труд должен будет ответить на Суде Божием. Тогда обнаружится, чего стоит его работа.

Апостол следует пророческому образу Судного Дня как дня огненного испытания. Этот День придет «как огонь расплавляющий», «пылающий как печь». «И кто устоит, когда Он явится?» (Мал 3:2; 4:1). Огонь Суда покажет, какой строительный материал был привнесен в созидание Церкви. Было ли это золото любви, серебро и драгоценные камни добрых дел или же в ход шли деревянные доски тщеславия, сено и солома земного успеха и благополучия? Кто внес в дело Божие нечто стойкое, непреходящее, тот как работник Божий «получит вознаграждение». В чем же будет состоять эта награда за выполненную работу? Она должна быть, конечно, понята образно, как радость о плодах труда, в который вложено столько собственных сил. Но, будем реалистами, мы знаем, что дело любого человека не безукоризненно. И многим придется «понести урон», видя, что немало из того, что он делал в жизни, не выдержав огненного испытания, «сгорит».

Апостол Павел, будучи мудрым учителем, далек от того, чтобы внушать своей пастве парализующий страх перед Судом Божиим. Нет, он вовсе не ожидает уничтожения недостойных сотрудников. Конечно, все ложное и недостойное будет истреблено. Но ведь и нерадивые строители пытались трудиться и что-то сделать для Христа. Их неудача – плод человеческой немощи, лени или недомыслия. Поэтому апостол пишет о конечном спасении и тех, кто недостаточно хорошо исполнил свою задачу «строительства». Эта мысль о спасении беспечных тружеников связана с его глубоким убеждением, что спасение человека всегда незаслуженный дар благодати Божией, а не заслуга человека. Однако высказывания апостола столь же мало ведут и к ложной уверенности в полной безопасности. Спасение для «понесших урон» будет связано с известными неприятностями. Они будут спасены как погорельцы, которых спасают из огня (ср. Ам 4:11). Иначе говоря, они должны будут пережить тот факт, что их работа в Церкви мало что стоила, в то время как другим, как и самому апостолу Павлу, крепость Церкви, стоящей на прочном основании и выстроенной из стойких и дорогих материалов, принесет честь и похвалу (ср. Флп 2:16).

Прямо обращаясь к Церкви, то есть ко всем нам, верующим, апостол, как бы взывая к нашему согласию, спрашивает: «Разве не знаете, что вы – храм Божий, и в вас живет Дух Божий?» Этот образ, с одной стороны, говорит о том, что Церковь принадлежит Богу: это Он сотворил Церковь. С другой стороны, представление о храме говорит о том, что Церковь – место Его присутствия; в ней живет Дух Божий. Конечно, «Дух дышит, где хочет» (Ин 3:8), но в Церкви, как некогда в ветхозаветном храме, особенно ощутима близость Бога. Дух Божий присутствует в Церкви не только тогда, когда верующие собираются на богослужение, но и в их обычной жизни, в трудных и будничных испытаниях. Присутствие Божие в Церкви проявляет себя в поведении ее членов. Именно так оно становится явным для всех. Тем больше ответственность тех, кто легкомысленно относится к цельности Церкви, даже к самому ее существованию, иногда сознательно и целенаправленно внося в Церковь партийные разделения и расколы. Поэтому апостол Павел строго предостерегает всех тех, кто разрушает Церковь своей сомнительной мудростью, своим тщеславием и притязанием на исключительное знание истины. На тщетность их разрушительных действий указывал Сам Господь, говоря: «Я создам Церковь Мою, и врата ада не одолеют ее» (Мф 16:18). Но Церковь является неприкасаемой собственностью Бога. Поэтому те, кто, пусть и тщетно, покушаются на нее, неизбежно понесут наказание.

Итак, в нашем отрывке речь идет о трех категориях христиан. Одни – мудрые строители Церкви – в День Господень обретут спасение и получат награду: Бог – любящий Судия. Вторые – строители нерадивые и ленивые – понесут урон, хотя и спасутся: Бог – милостивый Судия. Третьи – разрушители – будут наказаны: Бог – Судия строгий, справедливый и нелицеприятный. Мы все должны об этом помнить.

Соблазны неофитства
В Неделю 10-ю по Пятидесятнице

Братия, ⁹ сдается мне, что нас, апостолов, Бог вывел напоказ последними, как приговоренных к смерти, потому что мы стали зрелищем для всего мира – и для Ангелов, и для людей. ¹⁰ Мы ради Христа безумны, а вы во Христе разумны. Мы бессильны, а вы сильны. Вам честь, а нам бесчестье. ¹¹ До сего часа мы голодаем и жаждем, одеты в лохмотья и избиты, скитаемся ¹² и надрываемся, работая своими собственными руками. Нас хулят – мы благословляем; нас гонят – мы терпим; ¹³ нас порочат – мы отвечаем добрым словом. Как сор этого мира, – такими мы стали, как отбросы человечества, – и так до сих пор. ¹⁴ Не для того, чтобы устыдить вас, пишу я это, но для того, чтобы вразумить вас, моих возлюбленных детей. ¹⁵ И будь у вас хоть десять тысяч наставников во Христе, отцов у вас не много! Но во Христе Иисусе Евангелием породил вас я. ¹⁶ Поэтому и призываю вас: берите в пример меня.

1 Кор 4:9–16

Когда мы поздравляем наших близких с каким-нибудь праздником, мы по заведенному обычаю желаем им здоровья, благополучия и всяческих успехов, что понятно и естественно. Ведь этих благ большинству людей так недостает! Таков уж наш мир, в котором радости нечасты, а всякого рода скорби и заботы – наши постоянные спутники. Но век сей – век преходящий. Вместе с ним прейдут и все его радости, и все его скорби и заботы. Непреходящий же – век грядущий, Царство Божие, которое и ныне среди нас. Пришедшее в мир с Иисусом Христом оно есть Царство «радости Духа Святого», которой исполнена жизнь истинно верующего христианина (1 Фес 1:6). И так в любых обстоятельствах, далеко не всегда благоприятных для мирской радости. Более того, говоря о «радости Духа Святого», апостол Павел напоминает, что эта духовная радость сосуществует со многими мирскими скорбями, которые неизбежно ожидают верующих в веке сем, «ибо вы сами знаете, что так нам суждено» (1 Фес 3:3). Увы, христиане часто об этом забывают. Они как бы не помнят слова Спасителя о том, что Он принес Своим последователям, пока они живут в этом грешном мире, не материальное богатство, не физическое здоровье, не успех в делах, не гарантии мира и покоя. Нет, совсем наоборот, Спаситель говорил, что верующие в Него должны нести свой крест, следуя за Ним. Куда следовать? Да на крест! И через крест – к высочайшей цели, к совершенству богоподобия и жизни бесконечной в Царствии Божием, которое «теперь мы видим… гадательно, тогда же – лицом к лицу» (1 Кор 13:12). Именно таков узкий и трудный путь в Царствие Божие.

Но коринфяне избрали путь легкий и широкий. Еще вчера язычники, они приняли крещение. Но это таинство они поняли на языческий манер, как магический обряд, автоматически гарантирующий им уже здесь, на земле, беззаботное и совершенное пребывание в Царстве Божием. Похожий энтузиазм мы можем наблюдать и в современном христианстве, особенно часто у так называемых неофитов, то есть у новообращенных, но не укорененных в вере христиан. Апостол Павел иронически обращается к таким оторвавшимся от земли мечтателям: «Вы уже пресытились, вы уже обогатились, вы стали царствовать без нас» (1 Кор 4:8).

Подчеркивается слово «уже». Возможно, что коринфяне находились под влиянием современного им философского учения, которое утверждало: мудрец уже сейчас обретает совершенство и стоит над тленным миром. При этом, правда, считавшие себя «совершенными», христиане в реальной жизни враждовали друг с другом и совершали всякие неблаговидные поступки. Но этому обстоятельству «совершенные» как-то не придавали значения. Они видели себя выше всей этой мирской суеты. Апостол Павел желает свести коринфян с их мнимого неба на реальную землю. Он знает, что совершенство достигается не прыжком через страдание, но трудным путем сквозь страдание во Христе. Для него ясно: через Крест – к славе, от смерти – к Жизни. Иного пути нет. И сам он видит себя до сих пор в пути, далеким от цели.

И вот в резком контрасте с мнимым «духовным полетом» коринфян апостол описывает свое внешне жалкое и вряд ли вызывающее зависть существование. В то время как они «парят» над миром страданий в своем иллюзорном «блаженстве», он исполняет свою будничную миссию, испытывая множество трудностей. Конечно, он не жалуется, но просто констатирует, что его Евангелие Креста неизбежно формирует и сам образ жизни. С горькой иронией рисует он карикатуру на завышенную самооценку коринфян, когда говорит, что он безумен, а они – разумные, мудрые «во Христе». Но речь-то ведь идет о Христе распятом! Христианское существование основано на вере в спасительный Крест; а для мира это – безумие, отсюда неизбежный антагонизм мирской мудрости и жизни во Христе. Именно Крест Христов формирует жизнь Его вестника. Это апостол иллюстрирует впечатляющим перечислением своих житейских бедствий. Он описывает нужду и трудность своей жизни странствующего проповедника: он скитается в холоде и голоде, часто унижаемый, как последний сор этого мира. Он, апостол Павел, возвещающий Слово о Кресте, стоит не наверху, а внизу, на последнем месте. Он сравнивает свое положение с положением на арене приговоренных к смерти преступников, которые на гладиаторских боях должны были служить развлечением для публики, жаждущей кровавых зрелищ. Таким образом апостол сравнивает себя с теми людьми в римском обществе, у которых отняты остатки человеческого достоинства. Ниже стоять уже просто невозможно. Нет, апостол Павел вовсе не ищет страданий, не произносит им хвалебную речь. Эти страдания вынужденные, они – следствия той Вести, которую он должен возвещать.

Печально-ироническая речь апостола прерывается словами, которые дышат духом Нагорной проповеди. Несмотря на все унижения, он не отвечает злом на зло, не мстит, но призывает Божие благословение на злословящих его. И это, разумеется, тоже воспринимается миром как признак слабости и ничтожности. В заключение он в контраст гордыне коринфян называет себя «сором, отбросом общества». Так мир оценивает жизнь того, кто несет ему весть спасения. Коринфяне в своем оторванном от реальности энтузиазме подошли опасно близко к такой оценке. И апостол желает спустить их с высот их восторга на почву земной действительности.

Слушая энергичную речь апостола Павла с перечислением его страданий, коринфяне, скорее всего, должны были почувствовать стыд. Поэтому апостол спешит заверить их, что он отнюдь не желает ни стыдить коринфян, ни принизить их, но обращается к ним, как к «возлюбленным детям». Это не пустая фраза: ведь апостол Павел «породил» (буквально – «зачал») Коринфскую Церковь Евангелием. Поэтому он вправе считать себя отцом коринфских христиан. Как отец, он сознает свое уникальное отношение к Церкви и свою ответственность за нее. Он однозначно отделяет себя от прочих христианских или мнимо-христианских проповедников, называя их пекущимися о коринфянах «наставниками» (буквально – «детоводителями»). Говоря о том, что таких детоводителей целая тьма, то есть десять тысяч, насмешливо-иронически намекает на партийные распри в Коринфе.

Сознавая свое призвание и отеческое достоинство, апостол призывает коринфян подражать ему, брать его за образец. Понятие «подражания» было широко распространено в древности и означало следование ученика добродетелям учителя. Но апостол придает этому понятию необычный смысл. Коринфяне должны подражать не высоким добродетелям апостола, но его жизни, проходящей под знаком Креста. Апостол не добивается признания собственной личности. В центре его внимания Крест Христов! Он желает привести коринфян к тому, чтобы они уразумели смысл Евангелия. Они должны подражать ему, Павлу, потому что сам он ориентируется на Крест. Они должны соразмерять себя по образцу страдающего апостола, который принимает жизнь с ее трудностями в полном доверии к близости Господа и все переносит в неутомимой верности Ему (4:6–13). Он не желает блистать, не выставляет себя на первый план, но верно служит делу распятого Господа (2:1–5). Он – образец, потому что сам берет себе за образец Иисуса Христа (11:1).