Текст книги "Об истолковании"

Аристотель
Об истолковании

Глава первая
[Язык и письмена. Истинная и ложная речь]

Прежде всего следует установить, что такое имя и что такое глагол; затем – что такое отрицание и утверждение, высказывание и речь.

Итак, то, что в звукосочетаниях, – это знаки представлений в душе, а письмена – знаки того, что в звукосочетаниях. Подобно тому как письмена не одни и те же у всех [людей], так и звукосочетания не одни и те же. Однако представления в душе, непосредственные знаки которых суть то, что в звукосочетаниях, у всех [людей] одни и те же, точно так же одни и те же и предметы, подобия которых суть представления. О последних сказано в сочинении о душе, ибо они предмет другого исследования.

Подобно тому как мысль то появляется в душе, не будучи истинной или ложной, то так, что она необходимо истинна или ложна, точно так же и в звукосочетаниях, ибо истинное и ложное имеются при связывании и разъединении. Имена же и глаголы сами по себе подобны мысли без связывания или разъединения, например «человек» или «белое»; когда ничего не прибавляется, нет ни ложного, ни истинного, хотя они и обозначают что-то: ведь и «козлоолень» что-то обозначает, но еще не истинно и не ложно, когда не прибавлен [глагол] «быть» или «не быть» – либо вообще, либо касательно времени.

Глава вторая
[Имя]

Итак, имя есть такое звукосочетание с условленным значением безотносительно ко времени, ни одна часть которого отдельно от другого ничего не означает.

В самом деле, в слове «Kallippos» hippos само по себе ничего не значит, не так, как в речи Kallos hippos («красивая лошадь»). Однако в составных именах дело обстоит не так, как в простых, ибо в последних ни одна часть не значима, а в первых имеется все же намек на значение, хотя в отдельности [каждая часть] ничего не означает; так, например, в epaktrokeles («судно морских разбойников») keles само по себе ничего не означает.

[Имена] имеют значение в силу соглашения, ведь от природы нет никакого имени. А [возникает имя], когда становится знаком, ибо членораздельные звуки хотя и выражают что-то, как, например, у животных, но ни один из этих звуков не есть имя.

«He-человек» не есть имя; нет такого имени, которым можно было бы его назвать, ибо он не есть ни речь, ни отрицание. Пусть он называется неопределенным именем, (потому что оп одинаково подходит к чему угодно – к существующему и к несуществующему). «Филона» же или «Филону» и тому подобное не имена, а падежи имени. Смысл их остается тем же самым, но вместе с [глаголом] «есть», или «было», или «будет» они не выражают истины или лжи, имя же [вместе с глаголом] всегда их выражает; например, «Филона есть» или «Филона не есть» не выражают ни истины, ни лжи.

Глава третья
[Глагол]

Глагол есть [звукосочетание], обозначающее еще и время; часть его в отдельности ничего не обозначает, он всегда есть знак для сказанного об ином. Говорю же я, что глагол обозначает еще и время; например, «здоровье» есть имя, а «[он] здоров» есть глагол, ибо это еще обозначает, что здоровье имеется в настоящем времени. Далее, глагол всегда есть знак для сказанного об ином, например о подлежащем или о том, что находится в подлежащем.

[Выражение] же «[он] не здоров» или «[он] не болен» я не называю глаголом, ибо хотя и оно обозначает еще и время и всегда присуще чему-либо, но для этого различия нет названия; назовем его неопределенным; назовем его неопределенным глаголом потому что оно одинаково подходит к чему угодно – к существующему и к несуществующему. Подобным же образом «был здоров» и «будет здоров» ив глаголы, а изменения глагола по временам отличаются от глагола тем, что глагол обозначает настоящее время, а они – время до и после настоящего.

Итак, глаголы, высказанные сами по себе, суть имена и что-то обозначают (ибо тот, кто говорит их, останавливает свою мысль, а тот, кто слушает, внимает им); однако они еще не указывают, есть ли (предмет] или нет, ибо «быть» или «не быть» не обозначения предмета, так же, когда скажешь «сущее» просто, само по себе, ибо само по себе оно ничего не значит и лишь указывает на некую связь, которую, однако, нельзя мыслить без составляемых.

Глава четвертая
[Высказывающая речь]

Речь есть такое смысловое звукосочетание, части которого в отдельности что-то обозначают как сказывание, но не как утверждение или отрицание; я имею в виду, например, что «человек» что-то, правда, обозначает, но не обозначает, есть ли он или нет; утверждение же или отрицание получается в том случае, если что-то присоединяют.

Отдельный же слог [слова] «человек» не означает что-либо, точно так же как «ышь» в [слове] «мышь» ничего не означает, а есть один только звук. В составах словах каждая часть хотя и обозначает что-то, но сама по себе, как об этом было сказано раньше. Всякая речь что-то обозначает, но не как естественное орудие, а, как было сказано, в силу соглашения.

Но не всякая речь есть высказывающая речь, а лишь та, в которой содержится истинность или ложность чего-либо; мольба, например, есть речь, но она не истинна и не ложна.

Итак, прочие [виды] речи оставлены здесь без внимания, ибо рассмотрение их более подобает искусству красноречия или стихотворному искусству, к настоящему исследованию относится высказывающая речь.

Глава пятая
[Утверждение и отрицание. Простое и сложное предложение]

Первая единая высказывающая речь – это утверждение, затем – отрицание. Все остальные едины в силу связанности. Каждая высказывающая речь необходимо заключает в себе глагол или изменение глагола по времени, ведь и речь о человеке не есть высказывающая речь до тех пор, пока не присоединено «есть», или «был», или «будет», или нечто подобное. Поэтому «существо, живущее на суше, двуногое» есть речь единая, а не множественная, ведь речь едина не оттого, что слова произносят непосредственно друг за другом. Но объяснять это – дело другого исследовавния. Высказывающая речь едина или когда она выражает одно, или в силу связанности. Множественны же высказывающие речи, когда выражают многое, а не одно или когда они не связаны между собой. Итак, имя или глагол назовем лишь оказыванием, ибо так не говорит тот, кто намерен выразить что-то словами, чтобы высказаться, все равно, вопрошает ли он или нет, а сам что-то сообщает. К речам же относится, во-первых, простое высказывание, например когда что-то чему-то [приписывается] или что-то от чего-то [отнимается], а во-вторых, составленное из простых, например сложная речь.

Итак, простое высказывание есть звукосочетание, обозначающее присущность или неприсущность чего-то с различием во времени.

Глава шестая
[Утверждение, отрицание, противоречие]

Утверждение есть высказывание чего-то о чем-то. Отрицание есть высказывание, [отнимающее] что-то от чего-то. Так как присущее может быть высказано как неприсущее, а неприсущее – как присущее, также и присущее – как присущее, а неприсущее – как неприсущее и это может относиться таким же образом ко времени помимо настоящего, то можно отрицать все, что кто-то утверждает, и утверждать все, что кто-то отрицает. Отсюда ясно, что всякому утверждению противолежит отрицание и всякому отрицанию – утверждение.

Назовем противолежащие друг другу утверждение и отрицание противоречием. Под противолежанием же я разумею [утверждение и отрицание] одного и того же относительно одного и того же, и не в разных значениях, и все другое, что мы еще уточняем против нудных софистических рассуждений.

Глава седьмая
[Противоположные и противоречащие предложения]

Так как одни предметы – общие, а другие – единичные (общим я называю то, что может по природе сказываться о многом, а единичным – то, что не может этого; например, «человек» есть общее, а Каллий – единичное), то необходимо высказывать, присуще или не присуще что-то чему-то как общему или как единичному. Поэтому если об общем высказываются как об общем, что ему нечто присуще или не присуще, то эти высказывания будут противоположными друг другу. Говоря «высказываться об общем как об общем», я разумею, например, «каждый человек бледен – ни один человек не бледен». Когда же высказываются об общем, но не как об общем, такие высказывания не противоположны друг другу, хотя выраженное в них может иногда быть противоположным. Говоря «высказываться об общем не как об общем», я разумею, например, «человек бел – человек не бел»; в самом деле, хотя «человек» есть нечто общее, но в высказывании он не рассматривается как общее, ибо «каждый» означает не общее, а то, что о чем-то высказывают как об общем. Но неправильно об общем сказуемом сказывать как об общем, ибо ни одно утверждение не бывает истинным, в котором об общем сказуемом сказывают как об общем, например «каждый человек есть каждое живое существо».

Итак, я говорю, что утверждение противолежит отрицанию по противоречию, если одно обозначает нечто как общее, а другое – то же не как общее, например: «каждый человек бледен – не каждый человек бледен», «ни один человек не бледен – есть некий бледный человек». По противоположности противолежат друг другу утверждение общего и отрицание общего, например «каждый человек справедлив – ни один человек не справедлив». Вот почему противоположные [высказывания] не могут быть вместе истинными. Противолежащие же [по противоречию] [высказывания] об одном и том же могут иногда быть истинными, да например: «не каждый человек бледен» и «есть некий бледный человек». Итак, из противоречащих друг другу [высказываний] об общем, взятых как общие, одно необходимо истинно, а другое ложно. Это относится и к единичным, [противоречащим друг другу] высказываниям, например: «Сократ бел» и «Сократ не бел». Если же высказывания об общем взяты не как общие, то не всегда одно истинно, а другое ложно, ибо в одно и то же время будет правильно говорить, что человек бледен и человек не бледен, что человек красив и человек не красив (ибо если он безобразен, он не красив, и если он становится красивым, он [еще] не красив). С первого взгляда это покажется нелепым, ибо представляется, что высказывание «человек не бледен» означает в то же время, что ни один человек не бледен; однако эти высказывания не означают одного и того же, и они не необходимо [истинны или ложны] в одно и то же время.

Очевидно также, что одному утверждению соответствует лишь одно отрицание, ибо отрицание должно отрицать именно то же, что утверждает утверждение, и именно относительно того же самого, все равно, единичное ли это или общее и взято ли оно как общее или не как общее. Я имею в виду, например, «Сократ бледен – Сократ не бледен». Если же отрицается относительно одного и того же нечто иное или одно и то же, но относительно чего-то иного, то отрицание не противолежит утверждению, оно будет отлично от него. Так вот, [высказыванию] «каждый человек бледен» противолежит [высказывание] «не каждый человек бледен»; [высказыванию] «некий человек бледен» – «ни один человек не бледен»; [высказыванию] «человек бледен»-«человек не бледен».

Итак сказано, что одному утверждению противолежит по противоречию одно отрицание, и сказано, какие они, а также и то, что противоположные высказывания иные, и какие они, и что не всякое противоречиеистинно или ложно, и почему это так, и когда оно истинно или ложно.

Глава восьмая
[Единство высказывания]

То утверждение или отрицание одно, которое обозначает одно относительно одного, все равно, общее ли оно или нет и относительно ли общего оно или нет; например, «каждый человек бледен – не каждый человек бледен»; «человек бледен-человек не бледен»; «ни один человек не бледен – некий человек бледен» – если только «бледное» имеет одно значение. Если же два предмета, которые не составляют одно, имеют одно имя, то утверждение не одно, и отрицание не одно); например, если бы назвали человека и лошадь платьем, то [утверждение] «платье бело» не было бы одним, ибо это высказывание нисколько не отличалось бы от [высказывания] «человек и лошадь белы», а это высказывание нисколько не отличается от [высказываний] «человек бел» и «лошадь бела». Стало быть, если эти высказывания обозначают многое и если их больше одного, то ясно, что и первое высказывание обозначает или многое или ничего не обозначает, ибо ни один человек не есть лошадь. Поэтому и в таких высказываниях не необходимо, чтобы один [член] противоречия был истинным, а другой – ложным.

Глава девятая
[Высказывания о будущем]

Итак, относительно того, что есть и что стало, утверждение или отрицание необходимо должно быть истинным или ложным, притом и относительно общего, взятого как общее, одно всегда истинно, а другое ложно, и точно так же относительно единичного, как было сказано; но это не необходимо относительно общего, если оно высказано не как общее; об этом также было сказано. Однако не так обстоит дело с единичным и с тем, что будет. Ибо если и здесь всякое утверждение и отрицание истинно или ложное то необходимо, чтобы все было присуще или не присуще; так что если один говорит, что это будет, а другой это же самое отрицает, то ясно, что один из них необходимо говорит правду, если только всякое утверждение и отрицание истинно или ложно. Ибо в подобных случаях то и другое не будет присуще в одно и то время: ведь если верно говорить, что нечто бело или что оно не бело, то оно необходимо бело или необходимо не бело; и если оно бело или не бело, то правильно было утверждать это или отрицать; если же это не таи, то говорят неправду, и если говорят неправду, то это не так. Так что или утверждение, или отрицание необходимо должно быть истинным или ложным. Значит, [если это верно], то ничего не существует и не происходит случайно и как попало, и точно так же не будет ничего такого, что произойдет или не произойдет случайно, и все совершается по необходимости, а не как попало, ибо правду говорит или тот, кто утверждает, [что то-то и то-то произойдет], или тот, кто [это] отрицает: ведь иначе оно могло бы так же произойти, как и не произойти, ибо с тем, что происходит случайно, дело может или будет обстоять так ничуть не в большей мере, чем иначе. Далее, если нечто теперь бело, то правильно было раньше утверждать, что оно будет белым, так что всегда было правильно утверждать относительно всего ставшего, что оно есть или будет; если же всегда было правильно утверждать, что нечто есть или будет, то оно не может не быть или не стать в будущем. Но невозможно (adynaton), чтобы то, что не может (hoion) не возникнуть, не возникло, и то, что не может не возникнуть, необходимо возникает; стало быть, все, что будет, возникает необходимо; значит, ничего не будет случайно и как попало. Ибо если что-то будет случайно, то оно не будет по необходимости. Однако нельзя также сказать, что ни то ни другое неправильно: ни то, что что-то будет, ни то, что его не будет, ибо в таком случае, во-первых, если утверждение ложно, то отрицание не истинно, и если отрицание ложно, то выходит, что утверждение не истин но. Во-вторых, если правильно сказать, что нечто бело и велико, тогда и то и другое должно быть присуще; если [правильно сказать, что] это будет присуще завтра, то оно будет присуще завтра; если же [не должно быть] ни то, что нечто завтра будет, ни то, что завтра его не будет, то оно не может быть как попало, например морское сражение, ибо в таком случае морское сражение не должно было бы завтра ни произойти, ни не произойти.

Итак, это и другие такого рода нелепости получаются, если из двух противолежащих друг другу утверждения и отрицания, будут ли они общими высказываниями об общем или о единичном, одно необходимо должно быть истинным, а другое ложным, и если нижнего не происходит как попало, а все существует и происходит по необходимости; так что не надо было бы в таком случае ни решать, ни стараться, полагая, что, если сделаем это, будет это, а если этого не сделаем, то этого не будет. Ведь ничто не мешает тому, чтобы кто-либо стал утверждать вперед на десять тысяч лет, что будет это, другой же – отрицать, а потому по необходимости будет так, что какое-нибудь из этих [пред сказаний] было тогда правильным. Однако безразлично, выскажет ли кто-либо подобное противоречие или не выскажет, ибо ясно, что дело с чем-то обстоит так-то и так-то, хотя бы один не утверждал что-либо, а другой не отрицал. Ведь не потому, что утверждают или отрицают что-то, оно будет или не будет, и это верно относительно десяти тысяч лет не более, чем относительно любого времени. Так что если бы дело обстояло во всякое время так, что одно из [противоречащих друг другу высказываний] истинно, то необходимо, чтобы произошло именно это; и со всем происшедшим дело всегда обстояло бы так, что оно произошло бы по необходимости. Ибо если кто-то правильно сказал, что это будет, то оно и не может не произойти; и о происшедшем всегда было истинно сказать, что оно будет.

Если же эти [выводы] несостоятельны (ибо мы видим, что будущие события имеют своим истоком и решения, и некоторую деятельность и что вообще у того, что деятельно не постоянно, возможность быть и не быть одинакова; у него возможно и то и другое, т. е. быть и не быть, а потому и произойти, и не произойти. И нам известно многое, с чем дело обстоит именно так; например, это платье может быть разрезано, но его не разрежут, а оно раньше износится; равным образом оно может быть не разрезано, ибо оно не могло бы быть раньше изношено, если бы не было возможности не разрезать его. То же [следует сказать] относительно всех других изготовлений, которые зависят от подобной возможности), то очевидно, что не все существует и происходит в силу необходимости, а кое-что зависит от случая и относительно его утверждение ничуть не более истинно, чем отрицание; а другое хотя и бывает скорее и большей частью так, чем иначе, однако может произойти и иначе, а не так.

Итак, сущее, когда оно есть, необходимо есть; точно так же и не-сущее, когда его нет, необходимо не есть; однако не все сущее необходимо есть, как и не все не-сущее необходимо не есть, ибо не одно и то же [сказать], что все сущее, когда оно есть, необходимо есть, или [сказать], что оно безусловно необходимо есть. Точно так же и относительно не-сущего То же следует сказать о противоречии: все необходимо есть или не есть, а также будет или не будет; но нельзя утверждать раздельно, что то необходимо или другое необходимо. Я имею в виду, например, что завтра морское сражение необходимо будет или не будет, но это не значит, что завтра морское сражение необходимо будет или что оно необходимо не произойдет; необходимо только то, что оно произойдет или не произойдет. Поэтому так как речь о чем-то так же истинна, как и это нечто, то ясно, что если с ним дело обстоит так, что случайное и противоположное возможно, то так же дело необходимо обстоит и с противоречием. Это бывает именно с тем, что не всегда есть или не всегда не есть. В этом случае один член противоречия хотя и необходимо истинен или ложен, однако не [определенно] вот этот или вот этот, а как случится, и хотя один из них, [быть может], более истинен, чем другой, но не немедля истинен или немедля ложен. Отсюда ясно, что не необходимо, чтобы из всякого утверждения и отрицания, противолежащих друг другу, одно было истинным, а другое ложным, ибо с тем, что не есть, но может быть и не быть, дело обстоит не так, как с тем, что есть, а так, как было сказано.

Глава десятая
[Составные части предложения]

Так как утверждение означает [сказывание] чего-то относительно чего-то, т. е. имени или не имеющего имени, а в каждом утверждении должно быть высказано нечто одно относительно одного (а что такое имя и не имеющее имени, сказано раньше, ибо «не-человека» я называю не именем, а неопределенным именем, ведь и неопределенное имя некоторым образом обозначает одно, точно так же как «не здоров» есть не глагол, а неопределенный глагол), то всякое утверждение и отрицание состоит или из имени и глагола, или из неопределенного имени и неопределенного глагола. Без глагола нет никакого утверждения или отрицания, ибо «есть», или «будет», или «было», или «становится» и все тому подобное суть (согласно установленному) глаголы, так как обозначают еще и время. Так что первые утверждение и отрицание следующие: «человек есть – человек не есть»; далее: «не-человек есть – не-человек не есть»; затем: «каждый человек есть – каждый человек не есть»; «каждый не-человек есть – каждый нечеловек не есть». То же самое следует сказать и относительно времени помимо [настоящего]. Когда же «есть» присоединяется как третье, тогда противопоставления могут сказываться двояко. Я имею в виду, например, «человек есть справедливый»; [здесь] «есть», говорю я, составляет третью часть высказывания как имя или как глагол, ввиду чего получаются четыре высказывания, из которых два относятся последовательно к утверждению и отрицанию как лишенности, другие же два нет. Я имею в виду, например, что «есть» может примыкать или к «справедливому», или к «несправедливому», а потому и отрицание [будет присоединено двояко]. Таким образом, получится четыре [высказывания]. Сказанное мы уразумеем из сопоставлений: «человек есть справедливый»; отрицание этого – «человек не есть справедливый», «человек есть несправедливый»; отрицание этого – «человек не есть несправедливый». Здесь «есть» и «не есть» примыкают к «справедливому» и к «несправедливому». Эти высказывания расположены так, как было указано в «Аналитиках». Точно так же и в том случае, когда утверждение касательно имени общее; например, «каждый человек есть справедливый»; отрицание его – «не каждый человек есть справедливый»; «каждый человек есть несправедливый – не каждый человек есть несправедливый», только с той разницей, что [противолежащие] по диагонали высказывания не могут одинаково быть вместе истинными, хотя это иногда возможно. Итак, эти две [пары высказываний] противолежат друг другу. Две другие [пары высказываний] имеются, когда [ «есть» и «не есть»] присоединяются к «не-человеку» как к подлежащему. [Например], «не-человек» есть справедливый – не-человек не есть справедливый»; «не-человек есть несправедливый – не-человек не есть несправедливый». Кроме этих, нет больше противопоставлений, но эти последние [высказывания] стоят сами по себе, отдельно от тех, так как «не-человек» употребляют как имя. В [высказываниях], в которых «есть» не подходит, например в высказываниях [он] «здравствует», [он] «ходит», взятое таким образом слово имеет такое же значение, как если бы было добавлено «есть»; например, «каждый человек здравствует – каждый человек нездоров»; «каждый не-человек здравствует – каждый не-человек нездоров». Ведь нельзя здесь сказать «не каждый человек»; «не», отрицание, следует присоединять к «человеку», ибо «каждый» означает здесь не общее, а то, что [о подлежащем сказываются] как об общем, что ясно из следующего: «человек здравствует – человек нездоров»; «не-человек здравствует – не-человек нездоров». Эти [высказывания] отличаются от предыдущих тем, что они не общие. Так что «каждый» или «ни один» ничего иного не означает, как только то, что утверждение или отрицание касательно имени общее; что до остального [в высказывании], то оно должно быть присоединено [без изменения].

Так как отрицание, противоположное [высказыванию] «каждое живое существо справедливо», означает, что «ни одно живое существо не справедливо», то ясно, что эти два [высказывания] никогда не могут быть вместе истинными и относиться к одному и тому же, но противолежащие им [по противоречию] могут иногда быть такими; например, «не каждое живое существо справедливо» и «какое-то живое существо справедливо». Из [высказывания] же «каждый человек несправедлив» следует [высказывание] «ни один человек не справедлив», а из [высказывания] «какой-то человек справедлив» – противолежащее [высказывание] «не каждый человек несправедлив» (ибо в этом случае какой-то человек необходимо справедлив). Очевидно также, что если в единичных [высказываниях] правилен отрицательный ответ на вопрос, то правильно также и [соответствующее] утвердительное [высказывание]. Например: мудрец ли Сократ? Нет. Следовательно, Сократ есть немудрец. Но в общих [высказываниях] сказанное подобным образом не правильно, а правильно отрицание. Например: каждый ли человек мудрец? Нет. Следовательно, каждый человек немудрец; это, конечно, ложно; а истинно то, что не каждый человек мудрец. Это [высказывание] – противолежащее [по противоречию], а то – противоположное.

Противолежащие друг другу [по противоречию] [высказывания] касательно неопределенных имен и глаголов (например, о «не-человеке» и о «несправедливом») можно было бы считать как бы отрицанием без имени и глагола. Но это не так; отрицание всегда должно быть истинным или ложным; тот же, кто говорит «не-человек», если только он к этому ничего не добавляет, высказывает истинное или ложное столько же и даже меньше, чем тот, кто говорит «человек». А [высказывание] «каждый не-человек справедлив», так же как и противолежащее ему [по противоречию] «не каждый не-человек справедлив», не однозначно ни с одним из указанных выше [высказываний о человеке]. Но [высказывание] «каждый не-человек несправедлив» означает то же, что «ни один не-человек не справедлив».

Переставленные имя и глагол обозначают одно и то же, например: «есть бледный человек», «есть человек бледный». В самом деле, если бы это было не так, то для одного и того же было бы больше одного отрицания; но было ведь показано, что для одного [утверждения] есть одно отрицание, ибо для [высказывания] «есть бледный человек» отрицанием будет «не есть бледный человек». Если же [высказывание] «есть человек бледный» означает не то же, что «есть бледный человек», то отрицанием его должно было бы быть или «не есть не-человек бледный», или «не есть человек бледный». Но первое есть отрицание [высказывания] «есть не-человек бледный», а второе – [высказывания] «есть бледный человек», так что было бы два отрицания для одного утверждения. Таким образом, ясно, что при перестановке имени и глагола получается одно и то же утверждение и отрицание.