Текст книги "Украденное будущее. Сборник рассказов"

Опасный виток ревности

На орбиту Земли теперь попасть обычному смертному было не так просто. Экскурсионные полёты ограничены до минимума. Ознакомительные учебные ликвидированы вовсе. Выход на индивидуальных частных или коммерческих капсулах так же был запрещён.

Мера действовала вот уже как полтора года. Любой выход на орбиту в научных, военных или иных целях требовал отдельного разрешения Единого Координационного Совета.

Полагали, что подобные ограничения временные, и необходимы для стабилизации чрезвычайного положения, созданного неконтролируемыми вооружёнными силами, скрытно действующими на Земле.

На каком континенте? На всех сразу! Как это возможно? А вот так, возможно!

Новый вид терроризма.

Смертники с поясами, начинёнными взрывчаткой, ушли в прошлое. Остались в учебниках по антитеррористическому противодействию грузовики с газовыми баллонами и мешками поражающих элементов, внедорожники-тараны под завязку набитые тринитротолуолом,  си-4 или пластитом новейшей взрывотехнической разработки с субатомным натяжением. Один стандартный брусок на огромное здание.

Со злом научились бороться. Но оно трансформировалось. Рассыпалось на миллионы неприметных пазлов, готовых собраться воедино в любой точке мира, на любом континенте, на территории любого государства. На земле, а если будет нужно, то и на волнах мирового океана.

Способы защиты пришлось искать в спешном порядке, чтобы оградить человечество от неожиданных террористических ракетных атак, способных последовать откуда угодно.

Два года назад первый из трёх ударов ощутил на себе Париж. Был разрушен Собор Парижской Богоматери.

Второй удар принял на себя Лондон. Вестминстерский Замок, Биг-Бен, Большое Око.

Третий достиг Москвы. Был разрушен частично Кремль, стёрт с лица земли Василий Блаженный.

Резонный вопрос: где была противовоздушная оборона?

Трагикомичность сложившейся ситуации заключалась в том, что при создании оболочки ударных ракет применялись новейшие материалы, придуманные и воплощённые в жизнь конструкторами террористической организации, покрывшей невидимой паутиной весь мир.

Да-да, вы не ослышались. О том и речь: терроризм вышел на совершенно другой уровень.

Не сверхмощный военно-промышленный комплекс влиятельного государства, а террористы создали материал, способный растворять на любом экране современного радиолокационного устройства летящую ударную ракету.

И это, по заявлению руководителя террористической организации «Шар во тьме», было только привлечением внимания. Своеобразной «пробой шара».

Мир в те чёрные дни замер в ужасе. Человечеству был выдвинут ультиматум: если мировые правительства не примут всех поставленных условий, не согласятся подчиняться Высшему Руководству Планеты в лице верховного духовного лидера, тогда ракеты будут заряжены другими боеголовками, способными уничтожить целые города, а земной шар погрузится на длительное время во тьму.

Политики схватились за головы. Учёные закатали рукава. Начался процесс поиска выхода из патовой, как тогда казалось, ситуации. Подсказка пришла из космоса, с орбиты планеты Земля.

Датчики аппаратуры слежения, расположенные на орбитальных станциях, зафиксировали все без исключения старты, траектории полётов и приземления ракет. И это были не визуальные, не оптические наблюдения, а именно радарная фиксация. Ракеты действительно были невидимыми для приборов, но это в итоге и помогло. На экранах слежения они выглядели пятнами на фоне естественного излучения Земли. Чёрные призрачные дыры, несущиеся над поверхностью планеты. Невидимые ангелы смерти.

Буквально за неделю был собран прототип пушки, дающий направленный пучок нановолнового импульса. Такое оружие решено было разместить на пяти орбитальных фортах. Импульсом предполагалось сбить с толку электронный мозг ракеты, превращая смертоносное оружие в падающую груду металла и проводов.

Испытания прошли успешно.

В это же время, в строжайшей секретности, семь государств в авральном темпе переоборудовали и готовили к старту космические орбитальные форты. Япония, Индия, Франция, Корея, Китай, Россия и США. Мощное нановолновое оружие было готово раньше сторожевых орбитальных станций на неделю.

Когда истёк срок ультиматума лидера «Шара во тьме», всё человечество замерло в ожидании, будто остановилось в нескольких сантиметрах от пропасти. И даже краем глаза заглядывало в жаркие и глубокие разломы преисподней.

Террористы не спешили снова пугать концом света. Быть может, и у них что-то выбилось из графика. Чего-то не хватало из комплектующих. Не важно. Главное, это давало человечеству отсрочку.

США и Россия первыми вывели форты на орбиту. Вслед за ними, буквально на следующие сутки, Китай. Потом поднялись форты Франции и Японии, и в тот же день Кореи и Индии.

Выставили защиту, но не успели скоординировать между собой. Последние приготовления с выводом сторожевых фортов на орбиту держать в секрете было уже невозможно.

«Шар» не был слеп, не был глуп, но был крайне жесток. Последствия первого залпа по-настоящему смертоносного оружия предотвратить не смогли. Форты не успели занять свои расчётные места по орбитам, опоясывающим Землю настолько равномерно, чтобы контролировать каждый квадратный километр её поверхности.

Тот день вошёл чёрной траурной строкой во все календари. Огненный гриб поднялся над Римом. Разрушения были колоссальные. Собор Святого Петра перестал существовать. Словно песчинки разметало Колизей. Но самая невосполнимая потеря – многомиллионное население древнего города.

Папа Авель Первый уцелел. Никто не знал, что он отдыхал в это время в Альпах.

Лидер «Шара» буквально через несколько минут после ядерной атаки заявил через телевизионные СМИ, что это наказание за попытки защититься от его кары. «Кары справедливой и кары неминуемой», – как он сам выразился.

Руководители стран, военные и учёные прекрасно понимали, что если бы у «Шара» была возможность выпустить больше ракет, то это, несомненно, случилось бы. Мобилизовались до предела, и завершили координационную подготовку фортов к боевому антитеррористическому дежурству. Система заработала стабильно.

Пять фортов, каждый из которых получил индивидуальное имя, распределились по орбитам. «Америка», «Европа», «Азия», «Австралия» и «Африка», – в соответствии с названиями частей света.

Единогласно решили, что на фортах должны нести вахту смешанные экипажи из трёх человек. Смешанные в плане национальностей.

Люди на форты отбирались тщательно. Боевые офицеры, сливки аэрокосмических группировок дружественных государств. Ставших дружественными теперь, под напором общей внутренней угрозы. Всем известно, что когда в лесу пожар, животные обычно перестают бояться друг друга и сообща спасаются от пламени. Инстинкт самосохранения заставляет объединяться даже заклятых врагов.

Обязанности делились следующим образом: два основных наблюдателя, способных одномоментно активировать работу нановолновой пушки, и третий, выполняющий функцию контролёра и советника в одном лице. Решение принимали основные, но советник мог повлиять на ход предпринимаемых действий. Откровенно статистом назвать его было нельзя, ведь он, как ни крути, был членом команды форта. Такой же военный под единой присягой Антитеррористического Содружества.

На «Америке» неслась двадцать восьмая вахта. Каждая длилась по двадцать дней. В команде двадцать восьмой основными наблюдателями были американец и русский. Китаец играл «почётную роль» наблюдателя-советника. Такой баланс чаще всего сохранялся на борту этого форта.

«Америке» ещё ни разу не приходилось стрелять. А вот «Австралия» и «Африка» успели опробовать своё вооружение. Пушки работали превосходно. Правда, был один недочёт. Во время выстрела выходила из строя электроника не только летящей ракеты, но и всего, что находилось под ней  в радиусе трёх километров. Любая электроника превращалась в хлам с оплавленными микросхемами. Сопутствующие потери, которым особо даже не придавали значения. На войне все средства хороши.

Шёл девятый день орбитальной вахты, когда американский астронавт пожаловался на острую головную боль, а из его носа, как из водопроводного крана, полились сопли. Больному выдали необходимый препарат, остановивший насморк и устранивший боль, но температура не спадала.

Заболевание на орбите одного из участников команды – случай весьма опасный. Не нужно объяснять, что может произойти в замкнутом пространстве.

Русский с китайцем подшучивали над несчастным, которому пришлось облачиться в прозрачный пластиковый скафандр, раздутый изнутри, словно рекламная ростовая фигура, оснащённый автономным питанием и фильтрующей принудительной вентиляцией.

– Земля гордится тобой, – с улыбкой говорил Андрей Рюмин, – простудное ранение на боевом посту.

– Его продуло солнечным ветром, – тоже с улыбкой подтрунивал Ван Сянсяо.

Рей Джексон как праздничный шарик плавал в невесомости между коллегами, стоящими ногами на магнитной дорожке. Опытнейший астронавт, авторитет которого не вызывал ни малейшего сомнения у коллег, по-детски виновато шмыгал носом и зачем-то оправдывался:

– Да это не здесь. Это я на Земле что-то подхватил. Анализ крови выявит. Минут через десять на околоземной станции уже буду знать…

– Мы и не сомневаемся, – добродушно кивнул русский, – вот только поменяем тебя на здорового, а тебя за борт.

– Только б ты и нас за собой не потянул, –  серьёзно произнёс китаец.

– Ваши пробы тоже проверят, – согласился Рей. – Я их уже упаковал.

– Молодец, – одобрил Андрей.

Ван поглядел в иллюминатор и увидел, как к их форту приближается разводящая капсула. На ней летела замена Рею – другой американец. Голос дежурного диспетчера Центра Координации сообщил имя и фамилию этого пилота. В их полку прибыло, а в лётно-космическом братстве это всегда добрая весть.

Голос из передатчика на пульте оповестил:

– «Америка», всем привет! Разводящая капсула. Приближаемся к вам. Врубайте автоматику. Будем целоваться. Готовы?

– Целоваться готовы, – отозвался Андрей. – Один вот только одетый ходит. Да и течёт из него иногда что-то.

– Сочится дух праведного гнева, – с сожалением произнёс Рей. – Не думал, что придётся так вахту завершать. Нет ничего хуже прерванного полёта.

– Я сочувствую тебе, друг, – искренне произнёс Ван, – прерванный полёт, как прерванный сон. Волшебство, совершённое наполовину.

Рей кивнул. А Андрей легонько похлопал его надутый карантинный скафандр по плечу и промолчал.

Ван включил автоматику, щелкнув тумблером на панели управления. Замигал красный индикатор. Процесс пошёл. Капсула и форт начали сближение.

Уже через пару минут в открытый люк шлюзовой камеры влетел парнишка лет двадцати. Знаки различия и шеврон аэрокосмического корпуса всех немного смутили. Белоснежная улыбка ослепляла, словно неожиданно поднявшееся солнце над горизонтом планеты. Первым делом он подлетел к Рею, протянув руку для приветствия.

– Рей, – сказал он, – мне искренне жаль. Но в жизни всегда есть место случаю.

– Согласен, – ответил Рей, – но на боевом посту не место случайностям. Надеюсь, тебя всему обучили?

– Да, сэр.

– Нареканий не будет?

– Никак нет, сэр.

– Ну, что же, – Рей довольно кивнул, – верю, смена подобрана достойная.

– Не сомневайтесь, сэр.

– Знакомься с командой, а мне пора.

Рей пожал руку Андрею, затем Вану, и без лишних слов покинул форт.

Не дожидаясь, когда отстыкуется разводящая капсула, начали знакомиться с вновь прибывшим.

Андрей протянул руку молодому американцу и представился:

– Андрей Рюмин. Пилот аэрокосмического корпуса антитеррористического орбитального подразделения, полковник российской армии, потомственный космонавт. – При этих словах Андрей широко улыбнулся.

– Я знаю, – тут же ответил парень, улыбаясь в ответ. – Ваш пра-пра-прадедушка был российским космонавтом и участвовал в программах NASA.

– Точно.

– Меня зовут Найк Лесли. В отличие от вас, в моей семье не было астронавтов. Я – стартовый, в этом плане. Думаю, что мои сыновья продолжат династию.

– Это похвально, – приблизился к Найку Ван, протягивая руку, – традиции в семье – это цемент поколений и крепкое основание любого общества.

– Трудно спорить, – согласился Найк, принимая предложенное рукопожатие.

– Ван Сянсао, тайконавт Китайской Народной Республики, военный пилот высшего лётного дивизиона, полковник, – похлопав Найка по плечу, произнёс Ван. – Давай я покажу тебе место отдыха и выдам костюм.

– А я познакомлю с местом несения вахты, постом наблюдения и наведения оборонительного удара, – добавил Андрей.

– О’кей, – согласился Найк.

Место отдыха – ничего особенного. Вертикальная, если её так можно назвать, кровать с необходимыми крепёжными ремнями. Спали, конечно же, без компрессионного экзокостюма. Кстати, тут его Лесли и получил.

Найк влез в костюм, присоединил ноги к своеобразным колошам на толстых подошвах. В них располагалось управление «умными» волокнами, способными поддерживать направленное натяжение внутри материала костюма. Лесли почувствовал, как его плавно прижало к условно обозначенному полу, словно на форте включил гравитацию. Эффект был крайне похож.

Вот только внутренности организма по-прежнему плавали в невесомости. Мозжечок начал сопротивляться, – появилось лёгкое ощущение турбулентности. Обычно оно проходило в течение секунд двадцати. Его мозг справился гораздо быстрее.

– Да ты, я смотрю, вообще не плывёшь? – улыбнулся Андрей, заметив, как американец быстро адаптировался к костюму.

– Было немного, – не стал скрывать Найк, – секунды три.

– Это хорошо. – И Рюмин по-дружески похлопал Лесли по плечу.

– Всё равно нужно немного походить туда-сюда. Прочувствовать, – посоветовал Сянсяо. – Привыкай.

– Хорошо, хорошо, – без возражений согласился Найк, – буду привыкать.

Ходить особо было, конечно же, негде. Магнитная дорожка тянулась от шлюзовой камеры до душевой и туалетной кабинки, мимо панели управления, поста слежения, кухонной зоны и упомянутых мест для отдыха. Лесли насчитал четырнадцать шагов.

Пока он перемещался по пространству форта, осваивая координацию движений в компрессионном экзокостюме, русский и китаец наблюдали за ним со снисходительными ухмылками. На орбите, в течение двадцати дней вахты, в качестве развлечения подходило практически всё. Неопытный новобранец, идущий ощупью по магнитной дорожке, со стороны напоминал скорее лыжника, а не астронавта.

– Себя вспоминаю, – почесав скулу, сказал Андрей.

– Аналогично, – кивнул Ван.

Услышав эти слова, Найк, нисколько не смутившись, произнёс:

– Уже завтра буду маршировать по форту не хуже почётного караула монумента «Оккупации Европы».

Китаец хитро посмотрел на русского.

– У него молодой организм, но это ещё не гарантия.

– Полностью согласен, – ответил Андрей, – реакция бывает разной, как у нас с тобой.

Ван тут же перевёл разговор в другое русло.

– Быть может, парень успел проголодаться? Эй, Найк, не устал ещё осваивать бескрайние просторы космоса?

Андрей поднял брови, будто вспомнил что-то очень важное.

– Ну, конечно! Покормить обязательно нужно. Торжественный обед в честь прибытия к новому месту несения службы.

Найк остановился в шаге от шлюзовой камеры, обернулся и, приложив ладошку пальцами ко лбу, чётко отрапортовал:

– Найк Лесли к торжественному приёму пищи, посвящённому первому по счёту прибытию на форт «Америка» для несения боевой наблюдательной вахты, готов!

Ван и Андрей одобрительно переглянулись и не спеша похлопали в ладоши.

– Думаю, сработаемся, – сказал Рюмин.

– Парень что надо, – подтвердил Сянсяо.

– Ну, раз готов, то прошу к столу.

– Молодого орла желательно кормить чаще.

Расположились в кухонной зоне в удобном полусидячем положении. Оно могло фиксироваться экзокостюмом благодаря дополнительной настройке внутренних натяжных волокон. Откупорили пищевые контейнеры, в которых, словно части какого-нибудь детского пластикового конструктора, находились маленькие брикеты различной формы и цвета. По ним можно было без особого труда догадаться о вкусе каждого из этих небольших кусочков космической еды. Рыбки, курочки, поросята и барашки. Размером с большой палец руки батоны и буханки хлеба.

Русский и американец сдабривали свой обед кетчупом из ребристой пластиковой бутылки, а китаец предпочитал концентрированный соевый соус из алюминиевого тюбика. Каждый раз, прикладываясь к нему после отправленной в рот очередной порции рыбок, Ван довольно покряхтывал и забавно щурился.

– Нравится соус? – поинтересовался Найк.

– Очень, – кивнул Ван.

– Специально для него изготовили, – уточнил Андрей.

– Да? В тюбике? – удивился американец.

– И не только, – китаец снова прищурился. – Всегда делали в обычной бутылке, как для вашего кетчупа.

– А ему центр тайконавтики КНР изготовил концентрированный, как он любит, и запихал в тюбики. Вон у него их сколько, целый ящик.

И Андрей указал на прикреплённый над душевой кабиной средних размеров белый тканевый короб прямоугольной формы.

– И там только один соевый соус? – приподнял брови Найк.

– Почему только соус, – хитро улыбнулся Ван, – ещё там китайская национальная рисовая лапша.

– Но мы договорились, что Ван её может заваривать не чаще одного раза в двое суток.

Американец вопросительно поглядел на китайца.

– Скажи ему, – попросил Андрей, – теперь Найк Лесли член нашей команды.

Ван немного замялся, но всё же ответил.

– Не всем нравится запах. – И развёл в стороны руками.

– Когда мне предстоит оценить аромат этого непревзойдённого кулинарного шедевра китайской кухни? – поинтересовался Найк.

– Завтра, – безутешно произнёс русский, – сегодня у нас передышка.

– День на диете, – нисколько не веселее подтвердил китаец.

С панели управления раздался призывный сигнал и замигал индикатор соединения с Центром Координации орбитальных фортов. Вызывала Земля. Нужно было ответить.

– Связь, – громко произнёс Ван и над панелью появился голографический монитор с лицом главного дежурного Центра Координации.

– Вижу, что приём новичка прошёл успешно, – без лишних приветствий заговорила голова дежурного. – Поздравляю, Найк!

– Спасибо, – отозвался Лесли, на ходу проглатывая маленькую курочку.

– Решили откормить для начала, – добродушно произнёс Андрей, – а затем в дело пускать.

– Вы там не обижайте парня, – то ли в шутку, то ли всерьёз пожелал дежурный. – Первая вахта. Ну, и вообще…

В эту секунду лицо русского посерьёзнело, брови сдвинулись к переносице.

– Погоди-ка, – медленно произнёс он. – Найк Лесли. Уж не родственник ли тому самому Лесли, что является руководителем Американского Департамента Противодействия Терроризму? Ричард Лесли, если я не ошибаюсь?

Китаец криво усмехнулся и с нескрываемым сарказмом заметил:

– Андрей Рюмин – чемпион мира по сообразительности.

– А ты прямо сразу сообразил? – помотал головой Андрей, с недоверием глядя на Вана.

– Абсолютно.

– Найк вам не представился? – с лёгким удивлением спросил дежурный.

– Ну, так, в общих чертах, – поспешил реабилитироваться американец, – подробности хотел позже сообщить.

– Надеемся, что это не повлияет на развитие дальнейших взаимоотношений? – не унималась голова.

– Для меня это настолько же принципиально, как то, что я не могу дышать за пределами этого форта без скафандра, – пространно заявил Ван Сянсяо.

– То есть? – переспросил Андрей

– Это «да» или «нет»? – так же поинтересовался дежурный.

Найк немного напрягся.

– Это значит, – спокойно начал говорить Ван, – что появление Найка Лесли на борту форта «Америка» – свершившийся факт, на который мы повлиять никак не можем. И я его принимаю таким, какой он есть.

Американец расслабился.

– Ну и прекрасно, – констатировал дежурный. – Ладно, не буду мешать. По датчикам слежения вижу, что все ваши системы работают в штатном режиме. На поверхности планеты тоже порядок. Незапланированных передвижений и неопознанных внезапных скоплений людей и техники не наблюдается.

– Это очень хорошо, – одобрительно произнёс Ван.

– Приятного аппетита и стабильной вахты, – пожелал дежурный и, не дождавшись ответа, голограмма исчезла.

Китаец продолжил обед. Русский буравил взглядом американца, видимо, ожидая каких-то дополнительных объяснений.

Наконец спросил:

– Кем ты ему приходишься?

– Племянником, – без смущения ответил Найк. – И да, это он мне помог попасть на орбиту в качестве одного из вахтенных. Я очень этого хотел, не смотря на свой возраст.

– Или наоборот – из-за него, – добавил Рюмин.

– Ты слишком строг, Андрей, – заметил Ван. – Он так же достоин этой должности, как и мы с тобой.

– Уверен?

– Абсолютно, – с прежней интонацией подтвердил Сянсяо.

Русский погрузился на секунду в размышление и наконец, махнув рукой, произнёс:

– Ладно. Хорошо. В конце концов, не нам здесь решать, кто должен охранять покой матушки-Земли. Раз умные люди так решили, и всех это устраивает, то, значит, устраивает и нас.

Американец, сверкнув белоснежной улыбкой, произнёс:

– Я рад.

Обед продолжился.

– Хотите, расскажу анекдот? – желая ещё больше разрядить обстановку, предложил Найк Лесли.

Андрей и Ван переглянулись.

– Валяй, – согласился Рюмин. – Заценим американский юмор.

Китаец неопределённо пожал плечами и высказался:

– Я не против. От американского юмора может пострадать только самолюбие.

Русский улыбнулся.

– За своё я спокоен.

– Мне тоже переживать не о чем, – добавил Ван.

– Мы готовы.

И Найк без дополнительных вступлений принялся рассказывать.

– Во время полёта в люк шлюзовой камеры орбитальной станции раздаётся: «Тук-тук-тук!». Удивлённый астронавт, приблизившись к люку, спрашивает: «Кто там?». В ответ ему говорят: «Это мы, инопланетяне!». «И что вам нужно?», – спрашивает астронавт. «Ты дома в прихожей на вешалке забыл свой…»…

Найк не успел закончить анекдота. Его прервал неожиданно зазвучавший и замигавший на приборной панели сигнал тревоги.

– Тьфу ты! – недовольно выразился Андрей. – Дежурный сглазил.

В ту же секунду лицо дежурного появилось над пультом.

– Полная мобилизация внимания, – заговорила голова, – на территории, контролируемой на данный период времени приборами слежения вашего форта, замечено целенаправленное передвижение техники в предполагаемую расчётную точку.

– Что под нами? – спокойно поинтересовался Рюмин, стряхивая невидимые крошки с ладошек и направляясь от кухонной зоны к панели управления.

Китаец и американец последовали за ним.

– Африка, – доложил дежурный, – предполагаемая точка соединения мобильных групп – центральный район, южный Чад, восточнее Нджамены. Вывожу на визуальную панель.

Лицо дежурного пропало, а на его месте возникло изображение пустынной местности африканской саванны. Приборы слежения форта «Америка» давали прекрасное изображение вида сверху.

К одной точке, будто их притягивал огромный невидимый магнит, стягивались около десяти или больше пылевых полосок. Это неслись навстречу друг другу мобильные технические группы, и в составе каждой было от десяти до двадцати человек.

– Трудно ошибиться, – уверенно сказал Ван, – это техники-сборщики.

– Точно, – кивнул Андрей, – торопятся на встречу. Соскучились друг по другу.

Найка смутили слова Андрея.

– Они же все незнакомы, – решил уточнить он, – или террористы поменяли схему запуска ракеты?

– Ничего они не поменяли, – сказал Ван, – просто Андрей так шутит.

– Ага, – буркнул русский.

– Ясно, – кивнул Найк.

– Расчётное время соединения групп в единую сборочную команду – семь минут. На монтаж автоматических роботизированных модулей в единый агрегат боевой ракеты – три минуты. Итого – десять минут.

– Маловато, – недовольно произнёс Рюмин.

Китаец в это время без лишних слов откинул на панели управления прозрачный квадратный колпачок и нажал на такую же квадратную зелёную кнопку.

– Включили аккумуляцию напряжения импульса? – уточнил дежурный.

Ван кивнул, а Андрей за него ответил:

– Так точно. Время идёт, и если не успеем лупануть пучком, то оправдываться будет поздно.

– Согласен. Форт «Америка», связь стабильная, продолжаем поддерживать контакт до полного выполнения задачи. При достижении стопроцентного уровня аккумулированного напряжения, прошу доложить.

– Прошу дополнительную информацию, – с серьёзным видом, по-деловому произнёс Найк Лесли.

– Слушаю вас, – отозвалась голова дежурного.

– Какие ещё орбитальные форты находятся над зоной покрытия нановолновым импульсом предполагаемого запуска ракеты террористов?

– Только ваш, «Америка».

– Ясно, – нахмурился Найк, – сегодня на нас, похоже, большая ответственность.

– В самую точку, Лесли.

– Тяжела шапка Мономаха, – пробурчал Рюмин.

– Какая шапка? – не понял американец.

– Это русская поговорка, – ответил за Андрея Ван.

Рюмин молча подмигнул Лесли.

На голографическом мониторе было видно, что мобильные группы почти соединились в точке сборки. Ещё пара минут и работа закипит.

– Двадцать процентов заряда, – доложил Найк.

– Успеем, – прищурившись, что-то прикидывая в уме, произнёс Андрей.

– Конечно, успеем, – согласился Ван, – им ещё время на запуск нужно.

– Расчёты подтверждают, что для вывода из строя электронного управления ракеты времени достаточно. Системы работают исправно. Связь в порядке. Так что…

И голос дежурного прервался.

Экипаж форта «Америка» переглянулся.

– Дежурный Центра Координации, приём! – громко произнёс Найк Лесли.

– Сбой связи? – неуверенно предположил Ван Сянсяо.

– Возможно, – пожал плечами Андрей Рюмин. – Но по нашим датчикам и показателям аппаратуры всё вроде бы в порядке.

– Тогда неполадки в самом Центре? – произнёс американец.

– Звучит фантастически, – усмехнулся китаец. – Уровень технического обеспечения Центра не просто на высоком уровне, а, можно сказать, на уникальном.

– Быть может, атака? – крайне сдержанно рискнул предположить Найк.

– Невозможно, – тут же ответил Ван. – Многоступенчатая и многоуровневая защита, локальное автономное обеспечение всех систем. Проникновение извне в управление Центра Координации ни по волоконной сети, ни по волновой информационной структуре практически невозможно.

– Дежурный Центра Координации, приём! – снова повторил американец.

Подождали секунд пять. Безрезультатно. Центр молчал.

Найк Лесли переключил тумблер на панели, нажал на пару кнопок и произнёс:

– Форт «Африка», как слышите меня? Форт «Африка»!

Американец прикоснулся к другим кнопкам.

– Форт «Австралия», форт «Австралия», как слышите меня, приём?

Тот же результат.

– Связь между фортами ведётся через Центр, – уточнил на всякий случай Ван, – так что если с ним что-то случилось, мы все, форты, находящиеся на орбитах, оказались в блокаде. Теперь никто и ни с кем не сможет связаться.

– Но нам это не помешает выполнить задачу, – криво усмехнувшись, заметил Андрей, – слава богу, мы тоже работаем автономно. И этих чертей видим прекрасно. Какой уровень заряда? – поинтересовался он.

– Сорок семь, – доложил Найк.

– Будем работать!

– Группы объединились, – глядя на монитор, сказал Ван, – начался процесс сборки пусковой платформы.

– Должны успеть, – снова заверил Рюмин.

И вдруг на панели управления сработал сигнал оповещения о входящей информации.

– Ну вот, работает, – указывая на панель, сказал Андрей, – починили уже.

– Погоди радоваться, – пристально изучая глазами кодировку поступившего сигнала, произнёс Ван. – Что-то мне не очень нравятся эти цифры.

– Что тебе не нравится? – Рюмин поглядел через плечо китайца на строчку, мерцающую на мониторе. – Кодировка Центра. Похоже, что это записанное видеообращение. Зачем только они его выслали, непонятно.

– Вот это мне не нравится, – Сянсяо ткнул пальцем в середину последовательности цифр.

– Пусть компьютер решает, заражено сообщение или нет, – предложил Найк, поняв ход мыслей Вана.

Сянсяо пристально посмотрел на Лесли, потом на Рюмина. Перевёл взгляд на монитор слежения за поверхностью Земли. Пусковая платформа уже была смонтирована. Сборочная команда приступила к воссозданию рабочих агрегатов ракеты. Затем оставалось скрепить оболочку, установить боеголовку, активировать её и произвести запуск. На всё это минуты три, не больше.

– Валяй, Ван, – поторопил Андрей китайца.

– А что если сканирование не поможет? – пытаясь говорить спокойно, произнёс Сянсяо. – Если система не сможет сдержать атаку вируса из сообщения?

– Но ведь это может быть важной инструкцией именно на такой случай, – Найк кивнул головой на копошащихся «муравьёв» с инструментами в руках на пусковой платформе. – Всё, что Центр смог нам отправить в зашифрованном виде.

Ван и сам прекрасно понимал, что время тает, что нужно торопиться. Но груз ответственности давил на плечи сильнее десятка, а то и сотни земных притяжений.

– Как там у вас, у русских говорят? – чуть усмехнувшись, спросил Ван Андрея.

– Чему быть, того не миновать, – ответил Рюмин.

И китаец прикоснулся пальцем к виртуальной кнопке сканирования в правом нижнем углу монитора. В то же мгновение выскочило окошко с радостным сообщением, что присланный файл безопасен.

– Открывай, – уверенно сказал Андрей, – нужно скорее узнать, что в нём.

Сянсяо прикоснулся к другой кнопке расшифровки файла. Процесс занял пару секунд.

Появившееся на мониторе изображение привело в изумление всех троих. Хорошенькая, молоденькая девушка. По акценту можно было понять, что она американка. А обращалась она напрямую к Найку Лесли.

– Привет, Найки. Как дела? – неестественно улыбаясь, заговорила девушка. – Ты меня извини, что я выбрала такое неподходящее для тебя время, но если честно, по-другому я не могу. Это слишком тяжело для меня…

Девушка на мгновение запнулась, опустила взгляд, театрально смахнула пальцами невидимую слезу и продолжила:

– Нисколько не сомневаюсь, что для тебя это услышать будет тоже нелегко. Поверь, так лучше для нас обоих, Найки. Ты прости, но я должна это сделать. Послушай…

Лесли подошёл к монитору вплотную. Его лицо было непроницаемо. Словно застыло под гипсом посмертной маски. Кровь отхлынула, ни один мускул не дрогнул. Никаких эмоций.

– Мы должны расстаться. Ты хороший. Это правда. Но всё дело во мне. Я долго думала и поняла, что абсолютно не подхожу для тебя. Ты встретишь другую, Найки, и вы непременно будете счастливы. Прости меня. И прощай…

Видео заканчивалось чьим-то мужским голосом из-за кадра: «Хватит с него, детка, твоих извинений. Найдёт ещё себе…». На мониторе застыло смущённое, но совсем не печальное лицо девушки. И эта робкая, адски невинная улыбка. Она сквозила искусственностью. Как будто девушка наклеила её себе прямо поверх рта.

– Как зовут? – неожиданно поинтересовался Рюмин.

– Барбара, – не мигая, произнёс Найк, – а вообще, в шутку я зову её Бро. Мы с ней уже два года. Как она могла?

– Вот именно, – тут же подхватил Ван, – как это у неё получилось выслать тебе сообщение прямо сюда, на орбиту, по закрытому каналу военно-космической связи? Не просветишь?