Текст книги "Семь кровавых гномов. Часть первая"

– Рук? – просипел Николай, потея и стараясь поглубже вжаться в кресло.

– У них длинные ментальные руки, – пояснил великан. – Если они знают где находится кто-то или что-то, то могут дотянуться до него, не выходя из-за предела. Все шло хорошо, пока не пришел срок твоего отца. После двух смертей гномы знают, кто владеет шкатулкой, они взяли след. Теперь только вы Николай можете быть хранителем…

– А-а-а-а!!! – завопил Николай, швырнув в Алешу сумкой с ноутбуком и, сшибая стулья, бросился прочь.

– Придет время, призови, и я приду на помощь, – неслось ему в след.

А Николай метался по коридору, дергая за ручки все попадающиеся двери, но ни одна не поддавалась. Лишь пробежав коридор насквозь до мутноватого окна, Николая осенила мысль, что пытаться открыть первую попавшуюся дверь, находясь в психушке – не лучшая идея, еще неизвестно кто окажется за ней. Да и погони не было, поэтому он наскоро сориентировался и поскакал через три ступеньки на первый этаж.

На грохот его шагов, разлетающийся, как пушечные залпы по тихому зданию клиники, вышел доктор Карц.

– Где я!? Где я вас спрашиваю?! – кричал Николай в лицо доктору, истерично топая ногами.

Доктор спокойно посмотрел на пол и пояснил:

– Плитка напольная, производства Екатеринбургского керамического завода, – немного подумал и добавил, – размер пятьдесят на пятьдесят.

Николай растерянно посмотрел себе под ноги. Неожиданный ответ доктора подействовал отрезвляюще.

– Это что, клиника для… Этих… Ну как их? – от волнения он никак не мог подобрать приличный эпитет к слову психи.

– Душевнобольных? – пришел на помощь доктор Карц.

– Да, именно.

– Отчасти, у нас есть пациенты и с подобными недугами, мы многоцелевая организация. Хотите об этом поговорить?

– Выход?!

– Что позвольте? – поднял бровь доктор.

– Выход где?! – взвизгнул Николай.

– Прямо у вас за спиной.

Николай крутнулся на каблуках, нервно подергал неподдающуюся дверь, сообразил толкнуть ее наружу, и что было духу понесся к вертолетной площадке, надеясь убраться восвояси до того, как и ему поставят нехороший диагноз и запрут в одной из комфортабельных палат.

К счастью, вертолет еще стоял на площадке. Кто-то увидел бегущего к машине Николая и распахнул дверь, на улицу выпала лесенка, по которой он и ворвался в салон, едва не сбив по пути стюардессу.

– Летим! Скорее, я заплачу сколько надо!!! – кричал Николай кидаясь от одного иллюминатора к другому, опасаясь запоздалой погони. – Заводи же! Скорее!

Николай почувствовал, что кто-то аккуратно, но твердо взял его за руку, оглянулся и похолодел от ужаса – охранник отца Сергей. Правильно, зачем посылать погоню, если беглец сам прибежит в руки. Николай попробовал вырваться, но не тут-то было. Сергей явно был крепче. Тем временем охранник, не ослабляя хватки, проводил вяло трепыхающегося Николая к креслу и застегнул ремень безопасности:

– При взлете нельзя ходить по салону, – сказал он и крикнул в сторону кабины пилота, – готовы, запускай!

Зашумели турбины, и Николай увидел как за стеклом начали медленно раскручиваться лопасти винта. Еще через минуту вертолет грузно оторвался от земли и стал набирать высоту.

– Ты почему здесь? – спросил Николай у Сергея, который вернулся на свою откидную скамейку.

– Я ваш охранник, – пожал плечами тот.

– Ты сказал, что работаешь на отца, – попытался уличить его во лжи Николай.

– Мне было велено при встрече так представиться, и лишь после вашего возращения в вертолет перейти в ваше полное распоряжение.

– Бред, все бред, – забормотал Николай, стараясь разглядеть, что происходит внизу, но вертолет уже улетел от клиники на достаточное расстояние, и под ним был лишь лес и вьющаяся по нему пустая дорога к клинике.

Стюардесса, видя состояние пассажира, сунула тому в руку бокал с темной жидкостью, которую он, не раздумывая, залпом выпил. Напиток теплой волной прокатился по пищеводу и заполнил давно посасывающий от голода желудок. «Коньяк – понял Николай, ощущая на языке послевкусие, – хороший». Спиртное быстро завладело телом, сняв нервное напряжение. Николай позволил себе расслабиться.

Дверь кабины отворилась и в салон заглянул один из пилотов:

– Куда летим?

– Куда угодно, только подальше отсюда, – ответил Николай, с трудом представляя свои дальнейшие действия.

– Топлива на триста километров, потом дозаправка, – ответил пилот, – но если через аэропорт, то могу хоть до Смоленска домчать.

– Зачем мне в Смоленск? – спросил Николай, все ощутимее пьянея.

– Это далеко, – пожал плечами пилот, у которого в Смоленске жила вся семья, пока он «вахтовался» в златоглавой.

– В аэропорт, – принял решение Николай, тут только вспомнил что наличных с собой особо не брал, – сколько это будет стоить?

Пилот глянул на Сергея и, не ответив на вопрос, заперся в кабине. Сергей же вздохнул и, помня полученные на кануне инструкции, о том, что новый хозяин, возможно, после беседы с отцом будет не совсем в себе, принялся объяснять очевидные вещи:

– Николай Петрович, сколько стоит эксплуатация вертолета я не знаю, это надо узнавать в бухгалтерии. Но так как машина принадлежит вам, можете лететь куда пожелаете.

– Мне?

– Петр Сергеевич перевел на ваше имя все свои активы, в том числе два вертолета, самолет, автопарк и другое, юристы вам объяснят лучше. Могу сказать только, что загородный особняк отошел вашей матери.

– Значит, не соврал, – вздохнул Николай, все еще не веря, что из перспективного наследника в одно мгновение превратился во владельца целой финансовой империи. – Сергей, знаешь где находится моя московская квартира?

– Разумеется.

– Едем туда.

– Хорошо, машина уже в аэропорту.

Зайдя в квартиру, Николай понял, его ждали. Чехлы с мебели убраны, помещение проветрено и, совершенно, не было заметно, что в ней не жили последние два года. Не раздеваясь, направился на кухню, где еще раз убедился в расторопности обслуги: холодильник оказался наполнен холодными закусками, а на нижней полке сверкали никелем ресторанные судки. Выхватив первый же, обнаружил странный на вид суп, но есть хотелось нестерпимо, поэтому бросил кастрюльку на плиту и включил конфорку. Можно было бы перекусить по пути, чего-чего, а ресторанов в Москве хватало, но вымотанный событиями дня, не сообразил, а теперь накатила свинцовая усталость, хотелось поскорее утолить голод и лечь спать.

Утро выдалось солнечное, небо без следа вчерашних туч радовало глаз, поэтому даже наличие за окнами нелюбимого города, не особо портило настроение. Николай прошел на кухню, где уже поспевал в турке кофе. Имел он такую слабость – пить по утрам хороший, лично приготовленный кофе. Тем временем, позвонил Сергей доложить, что машина подана. Николай ответил коротким «хорошо» и растворился в ароматном вкусе бразильских зерен.

Изначально Николай не рассчитывал задерживаться на родине долго: дождаться скорбного часа и домой в Париж – ожидать улаживания наследственной суеты. Но теперь о скором отъезде не могло быть и речи. Свалившееся на голову богатство требовало принятия решений и личного присутствия.

Счета в банках – это хорошо и понятно, с этим проблем нет, но большая часть активов была в акциях множества предприятий, недвижимости и других малоинтересных Николаю вложениях. И как быть со всем этим, он еще не решил. В идеале, все следовало продать, однако, Николай понимал: найти покупателя, способного заплатить такие деньги, быстро не удастся. Кроме того, переход всего имущества целиком к новому владельцу еще нужно будет протолкнуть через ФАС. Распродать по частям? Вариант, но тоже дело не быстрое, по всему выходило, что отец не мытьем, так катаньем заставил его заняться семейным бизнесом.

– Плюнуть на все, назначить управляющих и уехать? – спросил он у себя, глядя на мелькавшие за окном бронированного мерседеса дома. – Обворуют, как пить дать, обворуют. Ладно, разберемся потихоньку, может оно и к лучшему.

* * *

Первые дней пять в новом качестве показались Николаю одним непрекращающимся кошмаром. Никогда раньше ему не приходилось усваивать такое количество новой информации в столь сжатые сроки. Только галерея незнакомых лиц, которых Николаю непрерывно представляли, заставляла голову болеть, а мысли туманились и виляли в сторону. Все эти: топ-менеджеры, ведущие менеджеры, специалисты и эксперты приезжали лично, организовывали видеомосты, а знакомство с латиноамериканской частью руководства «империи», и подавно, врезалась в сознание трудно усваиваемой непрерывной трескотней. Оказывается, и на английском можно говорить эмоционально и очень быстро.

Не меньше проблем доставляли бумаги, которые следовало завизировать. В оставленном отцом ежедневнике на работу с документами выделялось не более двух часов в день, но Николаю не хватало двенадцати. Он вспомнил, как тот, работая дома, быстро перекладывал документы, словно не читая, и ставил подписи. Николай так не умел. Приходилось перечитывать по два три раза, пока дремучие дебри делового стиля письма начинали складываться в понятную и логичную картинку. Да и то, после этого следовало проконсультироваться со специалистами, а затем еще с одними, проверить – не пытаются ли предыдущие воспользоваться неопытностью молодого бизнесмена в своих корыстных целях. Очень уж было боязно подписать в предоставленной массе макулатуры что-нибудь не то, например, дарственную на «тетю Глашу».

Затем, понемногу, Николай начал втягиваться. И уже через пару недель он уверенно сортировал бумаги на мусор, который можно подписывать, не вдаваясь в подробности, и документы. А последние на очень важные и особенно важные. Осознал он и другой простой, но немаловажный факт, что люди работающие на него, конечно воруют, но фишка в том, что делают это скорее из менталитета, то есть не так чтобы много, предпочитая стабильное будущее ежеминутной сомнительной выгоде.

Как итог, в одно прекрасное утро Николай не без удивления понял – новая жизнь ему очень нравится. И ничего он продавать не будет, а еще он по-иному взглянул на отца и его поступки. Вряд ли тот жил ради денег, как полагал Николай раннее, тут скорее азарт игрока. Адреналин от сложной, опасной, но затягивающей игры.

– Получается, отец, я был не прав, – сказал он, глядя на сотовый телефон. – Надо все же позвонить, узнать как здоровье.

В этот момент ожил селектор и голосом секретаря сообщил, что в приемной Юрий Петрович и почему-то добавил: «Соболезную».

Николай ответил, что свободен, и в кабинет вошел среднего роста мужчина с хорошо уложенной прической, скрывающей проплешинку на затылке, лицо за массивными очками в роговой оправе походило на лик святого, на самом же деле Юрий Петрович занимал пост ведущего юрисконсульта предприятия, человеком являлся скользким, хитрым и немного себе на уме.

– Здравствуйте Юрий Петрович, что-то случилось?

– Ваш отец скончался, примите мои искренние соболезнования.

– Вот как, – Николай посмотрел на сотовый телефон, который еще держал в руке и отложил его в сторону, – а почему вы лично мне об этом сообщаете?

– Я получил из нотариальной конторы копию завещания.

– Завещания? – удивился Николай, полагая, что после того, как отец еще при жизни распорядился всем своим имуществом, в подобном документе отпала всякая необходимость.

– Да, в нем Петр Сергеевич, царствие ему небесное, дал последние распоряжения, в основном связанные с организацией похорон, – пояснил юрисконсульт, однако, Николай успел неплохо его изучить и видел, что тот не договаривает, смотрит в сторону, и топчется на месте. «Топчется!» – спохватился Николай и вслух добавил:

– Извините, Юрий Петрович, эта новость, слегка выбила меня из колеи, присаживайтесь.

– Благодарю, – кивнул Юрий Петрович и сел за стол, однако, делиться своими переживаниями не спешил.

– В чем проблема? – прямо спросил Николай.

– Ваш отец высказал желание быть кремированным.

– И что?

– Так же указал, как нам распорядиться с прахом, – вздохнул юрисконсульт, сделал паузу, но не дождавшись реакции руководства, продолжил. – Прах нам следует использовать, как удобрение в цветочной клумбе.

– Неожиданно, – согласился Николай, – но если подумать – вполне допустимое желание: кто-то развевает, кто-то ставит на каминную полку, не возьму в толк, что вас так смутило?

– Он дал пояснение этому поступку.

– И?

– С его слов, подобный способ захоронения поможет ему родиться эльфом.

– Кем? – по-настоящему опешил Николай.

– Эльфом – это такой сказочный народ. Уши острые, лук стрелы, дома на деревьях, ну, и все такие дела, – ответил Юрий Петрович, продемонстрировав редкую осведомленность в вопросе.

– Да я знаю, кто такие эльфы. – отмахнулся Николай, – М-да. Хотя, с другой стороны, это его дело.

– Так-то оно так, – юрист вновь отвел взгляд, что совсем ему было несвойственно, на соревнованиях по игре в гляделки он был бы несомненно чемпионом.

– Да что вы сегодня сам не свой?! Еще какие-то пожелания? Говорите.

– Дело не в самих распоряжениях, оставленных вашим отцом, а в его, простите, ваших компаньонах. Они и так высказывали недовольство его решением оставить все вам, а теперь вполне могут объявить его душевнобольным.

– Объясните, – велел Николай, напрягаясь.

– Настоящее завещание написано до передачи дел, значит, если Петр Сергеевич, составляя завещание, был не в себе, можно добиться признания ничтожности вашего права на все активы.

– Это что же, получается, из-за пары строк в завещании я могу остаться ни с чем? – уточнил Николай.

– Не совсем, в любом случае, никто кроме вас и вашей матушки не имеют законного права претендовать на данное имущество. Но придется пройти процедуру вступления в наследство.

– По закону на это уйдет шесть месяцев, – Николай начал более четко осознавать угрозу, которая над ним нависла.

– Это не главная трудность, – вздохнул Юрий Петрович.

– Понимаю, следует поделить делить активы с матерью пополам, – кивнул Николай.

– Да, и скорее всего, как один из вариантов недружественных действий в отношении вас, кто-нибудь ненавязчиво посоветует Светлане Львовне на какие именно активы следует претендовать.

– А потом у нее их без труда, за полцены, выкупят.

– Совершенно верно, вариант при котором вам достанется не совсем то, что предполагал передать сам Петр Сергеевич, весьма реален. Кроме того, с высокой долей вероятности найдутся иные лица, претендующие на долю наследства, – не унимался юрисконсульт, все сгущая краски. – К примеру, любовница вашего отца с сыном или дочкой.

– Экспертиза точно покажет – кто отец, – возразил Николай, темнея лицом.

– Несомненно, данные лица будут предоставлены не для того, чтобы реально что-то получить, а для затягивания дела. Начнутся суды, а это может занять годы.

– И все это время моим имуществом будет распоряжаться чужой дядя, – начал рассуждать в слух Николай, – после чего, в итоге, я получу еще меньше, чем при мирном разделе с мамой.

– Именно так, – подтвердил Юрий Петрович.

– Приехали, – выдохнул Николай, вставая из за стола и отпихивая кресло в сторону. – И что, ничего нельзя сделать?

– Сложно сказать, необходимо более глубоко проанализировать ситуацию, – замямлил Юрий Петрович, – на данный момент я не могу дать четких рекомендаций.

– Мы можем оставить в тайне проблемную часть завещания?

– Только если получим оригинал в нотариальной конторе и не станем выполнять последнюю волю Петра Сергеевича.

– Заполучить оригинал, думаю, можно. А насчет последней воли… Ну, решил человек стать кормом для цветов, что в этом плохого? Красивая даже могилка получается.

Юрист засопел и покраснел, что не бывало с ним с пубертатного периода. «Да он собирается меня кинуть!» – подумал Николай, наблюдая за Юрием Петровичем. И был недалек от истины. Последний отлично ладил с прежним хозяином и честно выполнял свои обязанности. Но вот в молодого и неопытного Николая он не верил. И пока была в силе пара лестных предложений, склонялся к мнению, что пора их принять. Ибо, когда корабль пойдет ко дну, ответственность ляжет не только на владельца и бухгалтеров, но и на юридическую службу, а с подмоченной репутацией будет гораздо труднее найти хорошее место.

– Что вы жметесь как красна девица на выданье? – перешел на откровенную грубость Николай, – что еще приготовил мой папаша?

– Так же сказано, что в момент захоронения необходимо всем присутствующим на похоронах трижды проскандировать: «Стань эльфом!»

– Так, так, так, – шептал Николай, меряя кабинет длинными шагами, в поисках решения, – Юрий Петрович, батюшка у меня, видимо, был тот еще псих, но ведь сейчас его считают здоровым?

– Мертвым, – поправил дотошный юрисконсульт.

– Бросьте, вы же поняли о чем я, при жизни он для всех был психически здоров. Так?

– Да, – подтвердил Юрий Петрович.

– И то, что это не так, еще нужно доказать, верно?

– Верно.

– А для серьезного разбирательства нужен повод, которым, по вашему мнению, является желание отца родиться эльфом? Но это дело не быстрое и пока я – полноправный владелец?

– Все правильно, только я как юрист, не советовал вам совершать необдуманных поступков.

– Каких, именно?

– Попытаться вывести активны на подставных лиц, как пример. – Юрий Петрович стащил с переносицы сверкающие чистотой очки и принялся надраивать стекла специальным платочком.

– И не собирался, – заверил Николай, – просто я, как любящий сын, не позволю порочить доброе имя отца. Хотят войны, будет им война.

Юрисконсульт быстро вернул очки на место и внимательно посмотрел на молодого человека, который оказался крепче, чем он думал: «Пожалуй менять лагерь рановато: соображает он быстро, может и будет толк», – подумал он, а вслух добавил:

– К тому же, по нескольким строкам, даже содержащим столь странные пожелания, ни один психиатр не решится выдать заключение: здоров человек или нет.

– И? – Николай уперся ладонями в столешницу и навис над юрисконсультом.

– Во-первых, надо установить – есть ли прижизненные медицинские заключения по данному вопросу, во-вторых, необходимо свести к минимуму лично исполненные вашим отцом документы, именно на их анализе могут быть проведены все экспертизы.

– А вы, разве не проводили юридическую оценку всех этих документов? – поднял бровь Николай.

Но смутить Юрия Петровича, который определился, на чьей он стороне, было не так просто:

– Я не о тех документах, с этими все в полном порядке, я ручаюсь своей репутацией. Но есть протоколы совещаний, служебные записки, не требующие юридической оценки, потом еще личные письма, ежедневники, дневники, наконец…

– Я понял вас, – кивнул Николай, возвращаясь во главу стола, – делать будем так. Похороны: все как пожелал усопший, не стоит по мелочам брать грех на душу. В остальном: вы уничтожаете все материалы, о которых говорили, в смысле, служебный архив на вашей совести. Личными бумагами займусь сам.

– Хорошо, – кивнул Юрий Петрович, – но есть нормы хранения, и это, зачастую, довольно продолжительное время, а протоколы совещаний, и подавно, уничтожению не подлежат.

– И что нам грозит, если не сохраним?

– Крупный штраф

– Всего-то? Я полагаю что не крупнее того, что я рискую потерять?

– Нет, конечно. К тому же если найдется виновник, скажем, неопытный архивариус, который признает вину и понесет внутреннее наказание, то штраф будет наложен на физическое лицо…

– А там совсем смешные цифры, – понял Николай. – Найдите «негодяя» и жестоко накажите! Письменно, с занесением в личное дело!

– Будет исполнено, – хитро улыбнулся юрисконсульт и «ужом» выскользнул в дверь.

– Света! – рявкнул Николай в селектор так, что мог бы и вообще обойтись без него, – Начальника СБ ко мне, срочно!

Ожидая безопасника, Николай попил минералки и, подойдя к окну, вздохнул полной грудью, как будто перед ним был открытый балкон, а не бронированное стекло. Первый шок от неприятных известий уступил место пьянящему подъему. Игра продолжается и выходит на новый уровень, до страшного «ва-банк», а значит жить становится еще интересней.

– К вам Валерий Тимофеевич, – ожил селектор.

– Жду, – ответил Николай, быстро вернувшись за стол.

В отличие от благообразного, но хитрого юриста, начальник службы безопасности являл собой оплот надежности, металогранитной уверенности и неограниченного чувства собственного достоинства. При среднем росте, одного взгляда на него хватало, чтобы увидеть его чекистское происхождение. И несмотря на уже многие года, проведенные в коммерческих структурах, на широких плечах сквозь материю дорогого пиджака так и прорезались полковничьи погоны. Впрочем, плечами Валерий Петрович, следящий за своей формой, не пользовался уже давно, разве что, для обольщения женского пола, основную ценность представлял его аналитический ум и богатый опыт оперативной работы.

– Вызывали? – задал он риторический вопрос, присаживаясь за стол, не дожидаясь приглашения.

– У нас проблемы.

– Из-за завещания, полагаю.

– Вы уже в курсе? – слегка удивился Николай, который никак не мог привыкнуть, что этот человек умудрялся узнавать важные новости раньше него.

– Работа такая.

– С секретностью у нас на высоте, – попробовал уколоть начальника СБ Николай.

– На высоте, – хладнокровно кивнул Валерий Тимофеевич, – пока «течет» ко мне, а не на сторону – все в порядке.

– Полагаюсь на Ваш опыт. С ситуацией знакомы полностью или необходимы пояснения?

– В целом все ясно, необходимо не допустить признания покойного Петра Сергеевича недееспособным на момент передачи имущества. Моя задача?

– Вам необходимо достоверно установить – есть ли какие-либо прижизненные медицинские заключения по данному поводу.

– И, если, есть, то…

– Именно, то. Думаю, основную опасность представляет последняя клиника, где лечился отец. Сам я займусь личными архивами. И еще, что-то мне не понравился сегодня Юрий Петрович.

– Все в порядке, он подумывал уйти на другое место, но, насколько я понял, решил остаться.

– И после этого ему можно доверять? – усомнился Николай.

– Как любому юристу, – улыбнулся Валерий Тимофеевич, – они народ ушлый, но вы не переживайте, ситуация с юридическим отделом на постоянном контроле. И потом, Юрий Петрович, если решил остаться, будет работать на совесть, есть в нем такая положительная черта.

– Хорошо, – согласился Николай, понимая что еще плохо знает людей, с которыми приходится работать. – Держите меня в курсе – звоните в любое время.

– В данной ситуации, я бы советовал вам свести к минимуму пользование телефонной связью.

– Даже так?

– Николай Петрович, у ваших оппонентов работают мои коллеги, многих знаю лично, настоящие профессионалы, так что береженого бог бережет.

– Я понял вас.

Начальник СБ ушел, а Николай попытался представить себе, где может находится личный архив отца. Часть бумаг он обнаружил еще в первый день и по большей части уничтожил за ненадобностью, осталось лишь пять ежедневников, в которых были полезные контакты и наброски идей по развитию предприятия. Николай теперь ими активно пользовался. На первый взгляд записи не несли какой-либо угрозы, все кратко и только по делу, но кто знает, что в них могут увидеть специалисты.

– Жаль, вы мне очень помогли, но пора расставаться, – сказал он, держа в руках распухшие от частого перелистывания страниц ежедневники в кожаных переплётах, после чего, лично, не доверяя никому, скормил их, страницу за страницей, шредеру. Закончив, вынул из аппарата полиэтиленовый пакет со стружкой, которую тоже следовало уничтожить – современные технологии позволяли восстановить до восьмидесяти процентов текста. Долго и дорого, но при таких ставках следовало все делать на совесть. Оставив пакет на видном месте, дабы не забыть в суете дня, взял сотовый телефон.

Конечно, начальник СБ совершенно прав – противник, наверняка, уже навострил «ушки», но совсем обойтись без связи – задача не реальная.

– Ало, мам, привет.

– О, привет, пропащий! – ответил далекий женский голос, искажаемый шумом мощного прибоя.

– Я так понял – ты не в Москве?

– Ой, Коля, на меня столько всего навалилось: дела, хлопоты, – затараторила мама, которая всегда отличалась повышенной шумностью и многословностью. – Один дом пока продала, думала, поседею, москвичи совсем совесть потеряли – такой домина и даром им подавай! Еле выторговала более менее приличные деньги…

– Мама, ты продала наш дом? – перебил ее Николай.

– Не наш, а мой. А что тебя удивляет?

– Нет, ничего. Как ты теперь?

– Так я ж не дорассказала, взял, перебил! Домик купила в Ницце. Эти французы такие жлобы – за какую-то развалюху хотят как за особняк на рублевке! И еще нагло так, недвижимость на побережье в особой цене. А чего спрашивается в цене? Сырость, шум, туристы, опять же, покоя не дают. Я совсем измучилась, плюнула и уехала отдыхать. Хоть тут на Гоа немного успокоилась…

– Папа умер, – вновь перебил маму Николай.

– Да? Жаль, хороший был мужик. Давно? Когда похороны? – судя по голосу, свежепроизведенная вдова не очень опечалилась по этому поводу.

– Сегодня. Похороны… – Николай запнулся, осознав, что за своими проблемами упустил вопрос проводов отца. – Послезавтра, – ответил он наобум.

– Ладно, помяну раба божьего… Приехать, сам понимаешь, не смогу, здоровье не то уже, годы свое берут, да и дел у меня дел…

– Я понимаю, ты давай, береги себя, пока, – попрощался Николай и, не дожидаясь ответа, дал отбой. – Ничего, почуешь, что от пирога еще куснуть можно, мигом прилетишь безутешной вдовой, и здоровье поправится и дел не станет.

В меркантильности матери он не сомневался. Нет, сына без штанов не оставит, но и своего не упустит. А что, ее тоже можно понять, сорок лет при таких средствах – не возраст, у нее можно сказать, только жизнь начинается.

Но вот что случилось с архивом отца, ясности не было. Делать нечего, придется и этот вопрос перепоручить профессионалам. Николай уже потянулся к телефону, но передумал – в конце концов, кабинет Валерия Тимофеевича находится всего одним этажом ниже. «Не развалится, поднимется» – буркнул Николай и вдавил кнопку селектора:

– Света, начальника СБ… – и тут Николай почувствовал, что-то вроде посасывания под ложечкой, дискомфорт в груди, и слегка придавило сердце, – Хотя, Светлана, не надо, позже.

Проанализировав ощущения, он был вынужден признать, что произошло невероятное – в нем заговорила совесть. Гонять по этажам специалиста, от деятельности которого на девяносто процентов зависит останется он богатым и успешным или же отправится в Париж «оборванцем» лишь с парой миллионов в кармане, последнее дело. Решил сходить лично.

Николай, который стремился с первых дней лично вникнуть во все аспекты деятельности полученной от отца структуры, пару раз заходил на этаж безопасников. По обе стороны коридора располагалось два десятка опечатанных кабинетов, причем, как понял Николай, таковыми они остаются в любое время суток. По документам данная служба только с дислокацией в Москве начитывала двадцать одного сотрудника, но застать кого-то из них на рабочем месте не удавалось. На вопрос Валерию Тимофеевичу: где все люди, и за что они получают деньги, был получен вполне четкий ответ: «Люди работают, деньги получают за обеспечение безопасности. Если хотите познакомиться, могу организовать общее собрание». Николай отказался, рассудив, что отец знал что делал, и если работа отдела организована именно таким образом, значит, в этом есть смысл.

Теперь же случилось невероятное, отдел ожил. Большая часть кабинетов, прятавшаяся до этого за пластилиновыми оттисками личных печатей, была открыта настежь, и хозяин не упустил случая заглянуть в некоторые из них. Обстановка помещений удручала однообразной скромностью: пара сейфов, пара одинаковых столов и офисных стульев, ноутбук и серый аппарат внутренней связи. Некоторое разнообразие в интерьер вносили строгие портреты, висевшие во всех кабинетах по одному, напротив входа. Подбор лиц поразил Николая, который даже забыл, зачем спустился на этаж. Из одинаковых, заказанных в одном месте рамок, на посетителей смотрели: Дзержинский, Сталин, Жуков, мужчина в черном, золотопогонном мундире с якорями и даже Берия. Последний заставил Николая задержаться чуть дольше, но, встретившись с недобрым взглядом грузного мужчины, который хоть и встал при его появлении, но стоял как-то «временно», упершись мощными, мозолистыми кулаками бойца, в затертое органическое стекло стола. Коротко кивнув, Николай поспешил ретироваться, не понравился ему этот громила, мало он походил на приверженца развитого капитализма. В других кабинетах обнаруживались невзрачные, на первый взгляд, мужчины и женщины, которые по двое или трое оживленно обсуждали какие-то вопросы, но, при появлении высокого начальства, замолкали, вытягиваясь в струнку прямо там, где были застигнуты.

Наконец Николай добрался до кабинета начальника отдела. Секретарь – неопределенного возраста строгая дама, не проявляя каких-либо внешних признаков почтения, сухо доложила о пришедшем, после чего дверь кабинета открылась и из него гуськом вытекло еще пятеро сотрудников отдела. Проходя мимо, молча кивали Николаю, тот отвечал, а когда они закончились, понял, что не запомнил ни одного лица, настолько прошедшие были обычны – встреть кого из них в толпе на улице, в жизнь не узнать. Пока Николай переваривал увиденное на пороге, появился сам Валерий Тимофеевич:

– Николай Петрович, отчего не заходите?

– Да вот, застал наконец ваших сотрудников на местах и… Чуть растерялся.

– Понимаю, – улыбнулся Валерий Тимофеевич, – золотой фонд – по одному подбирал.

– А этот… – Николай неопределенно махнул рукой.

– Серафим Моисеевич? У которого портрет Берии?

– Да.

– Вы не поверите, лучший психолог отдела, золотой души человек.

– Правда?

– Разумеется. Он сторонник теории «О несоответствии внешнего внутреннему», что производит к раскапсуляции лица, подвергающегося психологическому воздействию.

– Не понял, – признался Николай.

– Проще говоря, человек пугается и становится более откровенным. Говорит – это древние шумеры придумали. Но вы ведь по делу? Случилось что?

– Ах, да, – Николай мысленно встряхнулся, – насчет личного архива. Боюсь я переоценил свои силы. Дом мать продала и судьба бумаг неизвестна. Спрашивать напрямую у нее не стал, решил обратиться и по этому вопросу к вам.

– Понятно, включим в план работ. – кивнул Валерий Тимофеевич и неожиданно похвалил Николая. – А вы молодец.

– В чем же? – удивился тот.

– При своем возрасте и занимаемом положении, прислушиваетесь к советам и не ленитесь пройтись пешком к подчиненным. Сработаемся.

– А до этого были сомнения?

– Отчасти, откровенно говоря, многие сотрудники при вашем приходе засомневались, потянете ли. Молодость часто самонадеянна и недальновидна.

– Спасибо за откровенность. Я тоже думаю, что сработаемся. Отец умел подбирать кадры.