Текст книги "Мемуары"

Арман Жан дю Плесси кардинал герцог де Ришелье́
Мемуары

Armand Jean du Plessis, Cardinal Duc de Richelieu

MÉMOIRES

Предисловие и комментарии Е.А. Городилиной

Перевод с французского Т.В. Чугуновой

Компьютерный дизайн Г.В. Смирновой

С иллюстрациями времен автора́

© Перевод. Т.В. Чугунова, 2005, 2008

© Предисловие, комментарии. Е.А. Городилина, 2005

© ООО «Издательство АСТ», 2014

Предисловие

Арман Жан дю Плесси де Ришелье, младший сын Франсуа дю Плесси де Ришелье и Сюзанны де Ла Порт, родился 9 сентября 1585 г.

Его отец принадлежал к одной из знатных дворянских семей Пуату. С 1573 г. он служил при дворе Генриха Анжуйского (будущего Генриха III), который был в то время королем Польши.

Франсуа дю Плесси первым сообщает Генриху известие о смерти его старшего брата, короля Франции Карла IX. Следующим королем становится Генрих III.

В 1586 г. Генрих III назначает Франсуа на должность Главного прево¹[1]1
  Здесь и далее примечания, отмеченные цифрами, см. в конце книги. – Примеч. ред.


[Закрыть] Франции. Спустя несколько лет Париж восстает против короля; восстание поднято сторонниками Католической Лиги, чей глава, Генрих де Гиз², стремится занять французский трон. 12 мая 1588 г. в Париже появляются баррикады – впервые в истории Франции. Франсуа дю Плесси помогает королю покинуть столицу.

Вскоре герцог де Гиз был убит по приказу короля; Генриху III приписывают фразу, сказанную после этого: «Я снова стал королем Франции, убив короля Парижа».

Однако царствование Генриха продлилось после этих событий всего один год. Франсуа дю Плесси не хватило лишь нескольких секунд, чтобы предупредить удар кинжала, нанесенный королю Жаком Клеманом³, одним из фанатичных приверженцев Лиги. Династия Валуа⁴ прекращает свое существование.

Королем Франции становится Генрих Наваррский. В отличие от многих дворян-католиков, не желавших подчиниться «еретику» Генриху IV (которого, несмотря на его формальный переход в католичество, продолжали считать гугенотом – вероятно, не без оснований), Главный прево остается на службе законной королевской власти – вплоть до своей смерти в 1590 г.

Мать Армана в отличие от своего мужа по происхождению не принадлежала к французской аристократии. Сюзанна была дочерью адвоката Парижского парламента Франсуа де Ла Порта, которому дворянство было пожаловано за заслуги в его деятельности юриста.

Существуют различные мнения относительно места рождения Армана де Ришелье; в качестве такового называют Париж или родовой замок в Пуату. Запись о рождении не была найдена ни в одном из приходов Парижа; в Пуату, в приходе, к которому относился замок Ришелье, из церковных регистров исчезли все записи с 1580 по 1600 г.

Обнаружено было лишь свидетельство о крещении в регистрах прихода Святого Евстахия в Париже:

«1586, пятый день мая.

Был крещен Арман Жан, сын мессира Франсуа дю Плесси, сеньора де Ришелье… члена Государственного совета, прево Королевского дома и Главного прево Франции, и дамы Сюзанны де Ла Порт, его супруги… Младенец был рожден девятого дня сентября 1585 года. Крестные мессир Арман де Гонто-Бирон, маршал Франции, и мессир Жан д’Омон, маршал Франции…»[2]2
  Lettres, instructions diplomatiques et papiers d’Etat. Recueillis et publi s par M. Avenel. T. VIII, p. 5.


[Закрыть]⁵

Одним из аргументов в пользу того, что Арман был рожден в Париже, является свидетельство самого Ришелье. Достаточно убедительную аргументацию приводит Габриэль Аното, доказывающий, что в сентябре 1585 г. семья Ришелье проживала в Париже. То, что крещение состоялось лишь спустя восемь месяцев, объясняется, вероятнее всего, слабым здоровьем ребенка, вызывавшим серьезные опасения.

После смерти Франсуа дю Плесси его вдова и пятеро детей покинули Париж и поселились в родовом поместье в Пуату. Они испытывали значительные финансовые затруднения; Сюзанна была вынуждена даже заложить цепь ордена Святого Духа⁶, принадлежавшего покойному мужу.

Через несколько лет Арман возвращается в Париж, где его зачисляют в Наваррский коллеж – учебное заведение, в котором в свое время обучались Генрих III и Генрих IV. Хотя, безусловно, последние события гражданских и религиозных войн не могли не сказаться и на коллеже, который был закрыт в ходе беспорядков, учиненных Лигой, и возобновил свою работу лишь в 1594 г., и на жизни самой столицы. Как пишет Аното, «первые впечатления Армана дю Плесси, прибывшего в Париж, не отличались от тех, что в детстве были получены в провинции: везде картины разрушений, нищеты, скорби – последствия разлада в государстве и общественных беспорядков»⁷.

Курс обучения включал в себя три этапа: грамматика, искусства, философия. Дворяне, как правило, ограничивались лишь первыми двумя. Арман тем не менее проходит и курс философии; однако вопрос о научной карьере для младшего сына провинциальной дворянской семьи даже не ставился. После окончания коллежа Арман по решению семьи поступает в военную Академию.

Но внезапно обстоятельства меняются. Как уже упоминалось, состояние, полученное Сюзанной после смерти мужа, было весьма небольшим; значительную его долю составляли доходы от люсонского диоцеза⁸. Бенефиций был пожалован Франсуа дю Плесси Генрихом III; долгое время роль епископа в нем исполняли доверенные лица, назначавшиеся по воле семьи Ришелье и никогда не проживавшие в Люсоне.

Духовенство диоцеза было недовольно и требовало назначения не номинального, а «настоящего» епископа. Госпожа де Ришелье отвечала, что таковым вскоре станет ее сын Альфонс, на что уже получено официальное одобрение Его Величества Генриха IV. Однако вскоре выяснилось, что согласия короля недостаточно, потому как не получено согласие самого Альфонса, который наотрез отказался быть епископом, в один прекрасный день принял монашеский постриг и удалился в монастырь Гранд-Шартрез. Бенефиций мог быть потерян, что оставило бы семью Ришелье без средств к существованию. На материальную поддержку со стороны короля рассчитывать не приходилось: Генрих высоко ценил заслуги покойного прево, но не славился щедростью.

Сюзанна срочно вызвала из Парижа младшего сына; ее последняя надежда была на его согласие принять духовный сан – и Арман это согласие дает. Ему семнадцать лет. Он покидает Академию и приступает к занятиям теологией.

Следующие четыре года – бесконечное чтение, участие в теологических диспутах, занятия по индивидуальной программе – с перерывом на короткий сон – и получение диплома. В конце 1606 г. аббат де Ришелье назван епископом Люсона – за несколько лет до достижения положенного возраста. Ждали, что скажет Рим. Генрих IV лично ходатайствовал перед Папой, прося разрешения на посвящение в сан епископа.

Арман едет в Рим сам, не дожидаясь, пока французский посол сообщит о результатах переговоров. Впоследствии сочинили множество небылиц, призванных объяснить досрочное рукоположение, – вплоть до того, что Ришелье якобы представил подложный документ, где была изменена дата рождения. Подобные версии не имеют ни малейших оснований – не было никаких подложных документов; к тому же вряд ли кому-то могла вообще прийти идея обманывать Рим таким образом. Папа скорее всего давно был ознакомлен со всеми биографическими данными кандидата – учитывая, что переговоры о назначении Ришелье велись задолго до его прибытия в Рим. Были всего лишь проповеди, все те же богословские и литературные дискуссии и личные беседы с Павлом V, который счел Армана талантливым теологом. 17 апреля 1607 г. Ришелье был посвящен в сан епископа кардиналом Живри. Вскоре он возвращается в Париж, где уже в октябре защищает диссертацию. Досрочное завершение обучения было случаем весьма редким.

Он имеет все шансы сделать карьеру при дворе. Генрих IV с удовольствием слушает его проповеди и называет «мой епископ». Ему предсказывают успех. Он опять не стал ждать – ни осуществления предсказаний, ни выздоровления от жестокой лихорадки, ни хотя бы благоприятной погоды. Его преосвященство не нашел ничего лучшего, как занять у знакомых карету и четверку лошадей, нанести несколько прощальных визитов и в середине декабря, выбрав самое неподходящее время для такого рода путешествия, прибыть в «грязное епископство» – свое епископство Люсон⁹. Те, кто рассчитывал понаблюдать за тем, как будет смотреться молодой епископ в атмосфере придворных интриг и погоне за королевскими милостями, подобную тягу к перемене мест нашли, вероятно, весьма странной.

Обращаясь к представителям капитула Люсона, он призывает их забыть давние обиды, призывает к согласию, напоминая об общем долге епископа и клира перед своей паствой.

Люсонский диоцез – один из самых бедных во Франции. По удачному замечанию Аното, «Ришелье восстанавливал свою область так же, как впоследствии будет восстанавливать все королевство»¹⁰. В резиденции епископа нечем топить; одна из первых проблем – где раздобыть мебель и посуду. Полуразрушенный храм больше похож на памятник религиозным войнам, в ходе которых пострадал, чем на кафедральный собор, каковым является на самом деле. Жители провинции выращивают зерно чуть ли не на болотах и не знают, как с этого богатства еще и платить налоги.

Арман начинает реставрацию собора и пытается хоть как-то обустроить свою резиденцию. Еще в большей степени его волнуют проблемы его паствы – и министр финансов Сюлли с удивлением читает послания епископа, который настоятельно просит снизить налоги, взимаемые с жителей Люсона.

Ришелье добивается соблюдения в диоцезе предписаний Тридентского Собора¹¹; отстраняет не соответствующих сану священников и дает понять некоторым влиятельным персонам, что их рекомендации – недостаточное основание для рукоположения случайных лиц, не имеющих ни малейшего призвания к служению Церкви. Ко времени его пребывания в Люсоне относится и написание ряда интересных теологических работ. Некоторые из них адресованы простому народу, которому до сих пор были доступны лишь комментарий к Символу Веры, «Отче наш…» и молитва Богородице. Арман пишет «Наставления христианину», где в доступной для необразованного читателя форме излагает основные аспекты христианского учения. Среди других работ – «Основы католической веры», «Трактат о совершенствовании христианина», «Об обращении еретиков», «Синодальные ордонансы».

В Люсоне состоялось и знакомство Ришелье с отцом Жозефом дю Трамбле, монахом-францисканцем, по происхождению принадлежавшим к одной из знатных дворянских семей. Впоследствии отец Жозеф будет играть во внутренней, а особенно – во внешней политике Франции роль, которую сложно переоценить; пока же речь идет всего лишь о совместной работе над реформой монастыря Фонтевро.

В 1614 г. Ришелье, будучи выбран депутатом от духовенства, участвует в работе Генеральных Штатов, созванных в Париже. Это было время регентства Марии Медичи. Королева-мать фактически правила вместе со своим фаворитом Кончини и его супругой Элеонорой Галигай. Король Людовик XIII не принимал никакого участия в делах государства.

Деятельность Ришелье и его выступления в ходе работы Генеральных Штатов не остались незамеченными, однако некоторое время после их закрытия о епископе Люсонском, казалось, не вспоминали при дворе. Самого Ришелье Штаты разочаровали, послужив лишь доказательством их бесполезности: наказы сословий не только не были учтены, но даже не изучены; не предпринималось никаких действий для улучшения положения в государстве, решения социальных и экономических вопросов. Регентша и двор после закрытия Штатов занимались главным образом подготовкой брачных союзов: французскую принцессу Елизавету выдавали замуж за испанского наследника, а в жены Людовику XIII прочили испанскую инфанту Анну.

Вскоре Мария Медичи назначила Ришелье духовником Анны Австрийской. Еще через год, в ноябре 1616 г., состоялось его назначение на пост военного министра и министра иностранных дел.

Вряд ли можно говорить о каких-либо существенных достижениях Ришелье в области дипломатии и внешней политики за время его первого министерства; его деятельность военного министра была более эффективна. Это могло бы показаться странным, зная его дальнейшие успехи в сфере внешней политики. Однако, учитывая обстоятельства того времени, скорее такое положение вещей можно признать закономерностью. Представления Ришелье о международных отношениях сильно отличались от тех принципов, которыми руководствовалось правительство Марии Медичи; прежде всего это касалось отношений с Испанией. Безусловно, епископ Люсонский не мог идти на прямой конфликт с королевой-матерью и кабинетом; к тому же это не дало бы никаких результатов, кроме смещения самого Ришелье. Оставаясь внешне лояльным, Арман в то же время не видел способов, которые могли бы улучшить существующее положение дел.

Происпанская позиция и пренебрежение независимостью и интересами Франции во внешней политике были не единственным недостатком правительства Марии Медичи. Финансы государства находились в плачевном состоянии; постоянно существовала опасность очередных мятежей и гражданской войны. Казной государства фактически владел Кончини; он также позволял себе занимать на Совете место отсутствующего короля и вел себя так, словно являлся истинным главой государства.

Недовольство растет. Фаворита, чьи амбиции противоречат здравому смыслу, не желают больше терпеть; Людовик не намерен более быть ширмой для своей матери, правящей от его имени. 24 апреля 1617 г. Кончини убит, и в Лувре раздается крик «Да здравствует король!». Епископ Люсонский получает приказ передать все дела своему преемнику – король не желает оставлять министра, назначенного регентшей.

На следующий день Арман видит безумную толпу, которая тащит выкопанное из могилы тело Кончини через весь город, чтобы повесить на установленной когда-то самим же фаворитом виселице, а затем разорвать на части. В Лувре делят должности. У дверей королевы-матери стоит охрана, назначенная королем. Элеонору арестовывают и обвиняют в колдовстве. Епископ Люсонский, виновный лишь в том, что был министром во время регентства, не знает, к чему готовиться.

Через несколько дней Мария Медичи сослана в Блуа. Ришелье следует за ней, а в Лувре место Кончини занимает фаворит короля Альбер де Люинь¹², чьи произвол и злоупотребления ни в чем не уступают порокам его предшественника. Впоследствии целый раздел своего «Политического завещания» Ришелье посвятит предупреждению о тех бедствиях, которые приносят государству временщики и фавориты. За время правления Людовика их будет немало: де Люинь, мадемуазель де Отфор, Луиза де Лафайет, Анри де Сен-Мар; интриги каждого из них вредили государству и стоили немалых нервов и здоровья самому Ришелье.

Вскоре Арман уезжает в Люсон, который ему запрещается покидать без особого разрешения короля. Но и эта мера была сочтена слишком мягкой: в апреле 1618 г. его ссылают в Авиньон. Когда Павел V выражает французскому послу в Риме свое неодобрение по поводу удаления епископа из Люсона, ответом Папе становится перечисление каких-то немыслимых обвинений в адрес Ришелье.

Арман уже не надеется оправдаться. Он тяжело болен. Епископ пишет завещание, где просит похоронить его в Люсоне – в том самом кафедральном соборе. Он завещает основанной им в диоцезе семинарии свою библиотеку, небольшую сумму денег и просит прощения за то, что не может дать большего: больше у него ничего нет.

Но неожиданно следует приказ короля немедленно явиться в Ангулем к королеве-матери. Это известие возвращает Ришелье к жизни. Он сразу же выезжает из Авиньона, несмотря на снег и холод: ему не привыкать к таким дорогам, епископ Люсонский не избалован комфортом.

Причиной столь внезапной перемены событий стал мятеж, поднятый Марией Медичи. Единственным человеком, способным образумить королеву и предотвратить гражданскую войну, казался Ришелье – и он успешно справляется с этой миссией. Мир между матерью и сыном – а значит, и мир в королевстве – восстановлен.

Опала снята, но положение Армана остается весьма неопределенным. Лишь после смерти де Люиня, который всеми силами препятствовал появлению Ришелье при дворе, епископ Люсонский был возведен в сан кардинала.

Между тем как внутренняя, так и внешняя политика Франции оставляли желать лучшего. Годы регентства, произвол временщиков, бездарные действия министров, беспорядок в делах и раздоры внутри Франции ослабили государство. Королевский Совет в его нынешнем составе бессилен. Королю был нужен человек, способный как-то найти выход из сложившейся ситуации. Единственно приемлемой кандидатурой кажется Ришелье, которого король не любил, долгое время не желал даже видеть. Назначению Армана, помимо королевы-матери, активно содействовал и отец Жозеф, пользовавшийся уважением короля. 13 августа 1624 г. Арман де Ришелье становится первым министром Людовика XIII. Отношения между ним и королем всегда будут весьма непростыми.

В «Политическом завещании» Ришелье напишет впоследствии, характеризуя политическую обстановку во Франции, сложившуюся за время регентства и первых лет правления Людовика

XIII: «Когда Ваше Величество соблаговолили призвать меня в свой Совет и доверили участие в управлении делами, могу удостоверить, что гугеноты разделяли с Вами власть в государстве, дворяне вели себя так, словно не были Вашими подданными, а губернаторы чувствовали себя суверенами своих земель… Еще могу добавить, что союзы с иностранными государствами были в запущенном состоянии, а собственная корысть предпочиталась личной пользе»¹³.

Одним из первых значительных успехов Ришелье во внешней политике можно назвать решение проблемы Вальтеллины, бывшей причиной конфликта между империей Габсбургов и республикой гризонов (другое название – Граубюнден). Франция имела давние союзнические отношения с гризонами; однако со смертью Генриха IV союзники были оставлены без помощи.

Ришелье отправляет посольство с целью возобновления союза с Граубюнденом; в ноябре 1624 г. был заключен договор. Вместе с тем в Вальтеллине, не без участия французских дипломатов, было поднято антигабсбургское восстание. Через несколько месяцев объединенные армии Франции и гризонов освобождают Вальтеллину.

Проблема осложнялась наличием значительной части католического населения на этой территории, что давало Габсбургам основания требовать поддержки Рима. Ришелье, в свою очередь, стремился убедить Святой Престол в недопустимости смешения религиозных и государственных интересов и отсутствии у кого-либо права использовать религию для достижения политических целей (это положение становится одним из основных как в политической программе кардинала, так и в его теоретической концепции). С одной стороны, позиции Ришелье угрожала вероятность осложнения отношений с Римом; в то же время эта позиция была достаточно сильна с этической точки зрения: в отличие от Габсбургов Франция не претендовала на Вальтеллину, добиваясь лишь ее освобождения от испанского господства и восстановления суверенитета Граубюндена.

Ришелье удается все же – в значительной степени благодаря посредничеству отца Жозефа, лучшего дипломата Европы, – склонить на свою сторону Папу Урбана VIII; при этом Франция обязуется выступить гарантом обеспечения интересов католиков Вальтеллины и соблюдения их прав протестантским Граубюнденом.

В 1626 г. Испания была вынуждена согласиться на условия, выдвигаемые Ришелье; стороны подписали договор, согласно которому испанские войска должны были покинуть Вальтеллину, а Мадрид отказывался от дальнейших претензий на эту территорию.

Большинство историков высоко оценивают результаты, достигнутые Ришелье при решении этой проблемы. М. Кармона отмечает, что хотя «австрийский дом не был откровенно унижен исходом этого дела, но престиж Франции значительно возрос… Во внутренних отношениях благополучное завершение Вальтеллинского кризиса способствовало укреплению королевской власти»¹⁴.

Однако Ришелье еще опасался вступать в открытый конфликт с Испанией, зная, что французское государство не обладает достаточными ресурсами, зато имеет множество внутренних проблем, требующих решения. Внутренняя нестабильность была не меньшим препятствием к утверждению независимости и авторитета Франции в международных отношениях, чем империя Габсбургов.

То, что Ришелье не соглашается на заключение военного союза с Англией, направленного против Испании, приводит к ухудшению отношений с Англией. Одновременно в самой Франции готовится заговор против королевской власти, ставящий своей целью возведение на престол младшего брата Людовика XIII Гастона. В число заговорщиков, помимо самого принца, входили Конде, маршал д’Орнано, вдова де Люиня герцогиня де Шеврез и Анна Австрийская. После устранения Людовика планировался брак между Анной и Гастоном.

Ришелье заговорщики рассматривали как главную помеху: по приказу кардинала, что-то подозревавшего, было возбуждено следствие. Считая, что убийство Ришелье может обезопасить их и воспрепятствовать преждевременному раскрытию их намерений, участники заговора принимают решение ликвидировать министра. Кардинала спасает случайность: один из предполагаемых исполнителей, де Шале, проговаривается своему родственнику, намереваясь привлечь его к участию в заговоре; последний отказывается и ставит в известность Ришелье.

Кардинал сообщает о заговоре Людовику XIII и вместе с тем просит об отставке, объясняя это слабым здоровьем. В ответ Людовик присылает собственноручно написанное письмо, где заверяет Ришелье в полном доверии к нему и невозможности обойтись без его помощи. И что особенно важно: король обещает Арману свою защиту, заканчивая письмо уверениями в том, что кардиналу не следует более опасаться клеветы и злого умысла врагов. «Уверяю Вас, что не изменю своего мнения и, кто бы ни выступил против Вас, Вы можете рассчитывать на меня». Нельзя сказать, что Людовик ни разу не отступил от этого обещания. В реальности королевские гарантии выглядели менее надежно, чем на бумаге. У кардинала же после того, как заговор был раскрыт, впервые появляется личная охрана.

В 1627 г. английский флот захватывает остров Рё, где англичанам пытается противостоять лишь форт Сен-Мартен, находящийся в осаде. Возглавлявший английскую армию герцог Бэкингем стремится заручиться поддержкой муниципалитета и жителей Ла-Рошели, бывшей центром политической оппозиции герцога де Роана. Анри де Роан планировал создание во Франции автономной «республики гугенотов», чьим главой он, безусловно, собирался стать. Как и в большинстве случаев, использование религиозных идей стало достаточно эффективным средством развязывания гражданской войны – к тому же эти идеи подкреплялись обещаниями политических и материальных выгод. Деятельность де Роана была довольно успешной, и к началу второй четверти XVII в. часть протестантского населения страны, принадлежащего к его партии, образовывала так называемое государство в государстве. Крупным центром оппозиции была Ла-Рошель.

В Лондоне, где основной целью было не допустить превращения Франции в сильную морскую державу, надеялись воспользоваться сложившейся нестабильной ситуацией. Муниципалитет Ла-Рошели, в свою очередь, требовал значительных привилегий для города от французского правительства, хотя ни одно из этих требований не имело оснований. Наибольшие опасения вызвало намерение Ришелье установить контроль со стороны государства за доходами Ла-Рошели от морской торговли, до этого принадлежавшими только самому городу и не облагавшимися пошлинами.

Таким образом, основных причин конфликта было две: первая – политическая – касалась руководства оппозиции, не желавшего признавать единую государственную власть и претендовавшего на роль самостоятельного правительства; вторая – экономическая, связанная с нежеланием буржуазии перечислять часть прибыли в казну государства. Можно говорить о мятеже или гражданской войне, но не о войне религиозной: речь шла исключительно о возвращении земель, контролируемых де Роаном и его сторонниками, под суверенитет короля и о подавлении внутренней политической оппозиции. Состояла ли эта оппозиция из гугенотов или католиков, существенного значения не имело. При этом часть «протестантских» городов отказала де Роану в поддержке.

В сентябре 1627 г. ларошельцы выступают против армии короля. На следующий же день в расположение частей прибывает Людовик XIII; начинается осада города. Тем временем продолжается и осада форта Сен-Мартен английскими войсками.

В форт удается доставить продовольствие; вскоре кардинал направляет туда и военное подкрепление. В ноябре армия Бэкингема, после нескольких неудачных попыток штурма, покидает Рё. Сен-Мартен, выдержавший три месяца блокады, становится одним из козырей Ришелье: гарнизон форта принимает участие в осаде Ла-Рошели со стороны моря.

Но город достаточно хорошо укреплен; попытки штурма ни к чему не приводят. Взятие города осуществимо лишь при полной блокаде. Однако только силами артиллерии закрыть порт невозможно.

Тогда Ришелье предлагает метод, который на первый взгляд казался почти безумной идеей. Аналогичный способ, впрочем, был использован почти за две тысячи лет до осады Ла-Рошели: в IV в. до н. э. Александр Македонский при осаде Тира произвел постройку дамбы от материка к острову шириной более 700 м. Именно этот опыт решился повторить и Ришелье.

Благодаря настойчивости кардинала и гению инженера Метезо, чей проект был выбран первым министром из нескольких представленных, к марту 1628 г. дамба была возведена и фарватер перекрыт. На орудиях королевской армии по приказу Ришелье была выгравирована надпись: «Ultima ratio regis»¹⁵.

Английский флот, вышедший в мае 1628 г. к Ла-Рошели, безуспешно пытался уничтожить дамбу, поняв же безнадежность этого мероприятия, вернулся к берегам Англии.

Через несколько месяцев Лондон планировал вновь направить корабли к Ла-Рошели. В августе 1628 г. происходит очередное неожиданное событие – убийство фаворита Карла I. Лорда Бэкингема любили в Англии не больше, чем Кончини или де Люиня во Франции, – и пуританин Фелтон, решивший оборвать жизнь грешника, исходил из соображений, состоявших в равной мере из религиозного фанатизма и личной обиды за отказ в повышении по службе. Командование флотом переходит к лорду Линдсею. Однако и очередная экспедиция принесла Англии успеха не больше, чем предыдущая. Лондон оставляет дальнейшие попытки прорваться к Ла-Рошели. Запертым в городе мятежникам больше не на что рассчитывать.

К концу октября в Ла-Рошели съели последних крыс вместе с сорняками и конскими уздечками – и к кардиналу прибыли делегаты, направленные муниципалитетом города. Ришелье категоричен: полная капитуляция на условиях короля. Сам же Людовик соглашается на условия первого министра: полное прощение мятежников, предоставление права свободы вероисповедания, продовольствие населению Ла-Рошели. Кардинал, пожалуй, был единственным в Совете, кто требовал полного помилования, – тем не менее король принимает его сторону. Впоследствии герцог де Роан перейдет на королевскую службу.

Взятие Ла-Рошели сыграло важную роль при подавлении политической оппозиции; однако партия де Роана (чьи войска окончательно разбиты в 1629 г.) была не единственным противником королевской власти.

Действия Ришелье при решении конфликта с мятежными гугенотами также вызвали очередные обвинения кардинала в пренебрежении интересами католической Церкви и неоправданном попустительстве еретикам. Идея религиозной свободы, которую отстаивал Ришелье, нашла поддержку далеко не у всех католиков. Первого министра награждают прозвищем «кардинал гугенотов», дополняя его другим: «кардинал от государства». Бесспорно, Ришелье никогда не делал различия между гражданами по религиозному признаку; но это вовсе не дает основания называть кардинала плохим католиком. Впоследствии положения, сходные с теми, что выдвигал Ришелье, будут официально приняты католической Церковью.

Можно отметить, что к 1630 г. была решена одна из основных внутренних проблем Франции. Выдвигая идею единства по национальному и гражданскому признаку, Ришелье фактически добивается прекращения религиозных конфликтов, что влечет за собой дальнейшую невозможность использования конфессиональных различий аристократами, стремящимися к независимости от королевской власти. Очередные религиозно-политические конфликты во Франции возникнут уже после смерти Ришелье.

Основным противником создания централизованного государства, бывшего целью Ришелье, выступала французская аристократия. Помимо безусловного подчинения королевской власти, кардинал добивался также отмены тех привилегий дворянства, которые наносили ущерб другим сословиям и интересам государства. Главным образом реформы Ришелье вызывали недовольство высшей знати; однако некоторые из них вызвали протесты и со стороны представителей основной массы дворянства. Прежде всего это касается эдикта 1626 г. о запрещении дуэлей.

Такие поединки неоднократно осуждались Церковью – в частности, Тридентским Собором; во Франции еще в XVI в. против них принимались законодательные акты, однако все это не возымело почти никакого действия. Дворяне продолжали убивать и калечить друг друга с завидной регулярностью. И если кардинал считал, что это – убийство, то знать считала убийство своей привилегией и делом чести. С точки зрения Ришелье, такая честь не многого стоила. Не имея уже надежды на христианские чувства или хотя бы здравый смысл любителей поединков, кардинал объявляет дуэли тяжким преступлением, влекущим за собой весьма суровые санкции. Одним из возможных наказаний было лишение дуэлянтов дворянства, и эта мера подействовала чуть ли не в большей степени, чем смертная казнь.

В целом Ришелье стремился избегать смертных казней; но одно из громких дел о дуэлях все же завершилось вынесением смертного приговора и его исполнением. Обвиняемым был граф де Бутевиль, уже имевший на своем счету победы более чем в двадцати дуэлях. Эдикт 1626 г., судя по всему, лишал его любимого времяпрепровождения; в мае 1627-го де Бутевиль в знак протеста против эдикта устраивает «показательную» дуэль на королевской площади. В результате один из шести участников тяжело ранен, другой убит. Де Бутевиль пытался бежать из столицы, однако был арестован.

Королю и первому министру направлялись бесчисленные прошения о помиловании, но на этот раз все они были отклонены. 22 июня 1627 г. состоялась казнь де Бутевиля и его двоюродного брата, также участвовавшего в дуэли. «Смерть Бутевиля настолько потрясла общественное мнение, что Ришелье использовал всю мощь пропагандистской машины, чтобы оправдать ее»¹⁶, – пишет Р. Кнехт. Особенности общественного мнения – или как минимум той части общества, что была настроена против первого министра, – весьма любопытны, учитывая, что речь шла о назначении наказания человеку, виновному по меньшей мере в десятке убийств, последнее из которых было совершено исключительно в демонстративных целях. Количество жертв де Бутевиля потрясения не вызывало – в отличие от применения законной меры наказания, установленной королевским эдиктом.