Текст книги "Русское влияние в Евразии. Геополитическая история от становления государства до времен Путина"

«Возвращение Америки», ставшее девизом президентского правления Рональда Рейгана (1981–1989) и Джорджа Буша (1989–1993), сопровождается неизбежным ослаблением СССР, завязшего в афганском конфликте. Будучи неспособным сократить техническое и экономическое отставание в соперничестве, неудачно названном «звездными войнами», Советский Союз в целом испытывает проблемы, связанные с отсутствием инноваций и производительности в промышленном секторе, поскольку используемая экономическая модель оказывается совершенно неэффективной, и некоторые направления экономики показывают результаты, сравнимые с аналогичными показателями в странах третьего мира. Таким образом, всего нескольких лет оказывается достаточно, чтобы имидж СССР серьезно пострадал, став слабее во многих отношениях и будучи неспособным и далее оказывать идеологическое влияние (как на протяжении нескольких предшествующих десятилетий); тем временем западные постулаты о правах человека, цинично презираемые в Советском Союзе вопреки всем Хельсинкским соглашениям, «взяли окончательный реванш». Придя к власти в 1985 г., Михаил Горбачев пытается спасти СССР, подвергнув его реформам. Однако вывод советских войск из Афганистана, очередная «разрядка» и разоружение, смена власти в странах Восточной Европы уже не в силах повлиять на восстановление положительного имиджа СССР, ставшего, по мнению многих, настоящим анахронизмом. В то же время США умело использовали свое преимущество в геополитической игре, заменив концепцию сдерживания (containment) времен холодной войны на вытеснение (roll back), стремясь максимально ослабить мощного соперника. Оказавшись не в состоянии контролировать развитие событий и не располагая необходимым временем для структурных изменений внутри авторитарного режима, Горбачев чувствовал свою беспомощность перед центробежными силами, поставившими под сомнение дальнейшее существование советского наследия. В результате он оказался сметен Историей, бег которой ускорился с началом в 1989 г. кризиса, связанного с исчезновением восточноевропейского щита и закончившегося в декабре 1991 г. быстрым и полным исчезновением СССР.

Долгий исторический путь, на протяжении которого сам факт существования России неоднократно оказывался под вопросом, позволяет лучше понять реакцию русских (их представление о месте в истории и на планете) на неожиданный крах советской власти. Входя в последнее десятилетие XX в., СССР еще считался вторым в мире по уровню развития экономики, располагая самой обширной территорий, на которой проживала треть населения планеты, и разделяя с США статус военной сверхдержавы. Оглядываясь назад на два десятилетия, отделяющие нас от распада советской системы, мы видим, что она, безусловно, исчерпала себя, в то время как на Западе происходила техническая революция и наблюдался рост производительности труда. Именно в этот момент исчезают великая мечта о завтрашнем дне, иллюзию которой создавал коммунизм в течение полувека, и соблазнительный блеск, привлекавший народные массы во многих странах за пределами советского блока. Нерешительные реформы Горбачева, поражение в Афганистане и распад восточноевропейского щита, возникшего после Второй мировой войны, без сомнения, могли быть одобрены общественным мнением, но с другой стороны, служили свидетельством потери империей, исчезнувшей в 1991 г., прежнего «уровня и ранга». Экономические неудачи, лживая пропаганда власти и ее неспособность обеспечить население товарами первой необходимости и теми благами, которые стали обычным явлением для западного «общества потребления», могут объяснить отсутствие реакции на «окончательное падение», предсказанное Эммануэлем Тоддом[75]75
  Тодд Э. Окончательное падение. Эссе о разложении советского полушария. – Париж: Robert Laffon, 1976.


[Закрыть] несколькими годами ранее. Появление СНГ на месте бывшего СССР на некоторое время позволило поддерживать иллюзию «сохранения империи», однако пробуждение ото сна оказалось более чем болезненным. Россияне, надеявшиеся на избавление от «бремени», которым, по мнению многих, были окраины империи, и считавшие, что ситуация теперь складывается в их пользу, увидели обратное: в течение 1990-х гг. им пришлось пережить полный регресс и множество унижений.

Отделенные от «исторических» территорий, таких как Украина и Беларусь, россияне обнаруживают, что границы нового государства соответствуют тем, что были у империи три века назад, в эпоху завоеваний Петра Великого. Будучи свидетелями того, как военная экспансия СССР «сдерживалась» в годы холодной войны западным альянсом, теперь они обнаружили себя «запертыми» в самом сердце своих традиционных территорий. Думая, что теперь конфронтация с американской мощью закончилась появлением в Восточной Европе народных демократий, соглашениями по разоружению, упразднением Варшавского договора и введением демократической парламентской системы, россияне вскоре сталкиваются с расширением военного блока НАТО, обращенного теперь на восток, против стран бывшего СССР. Большинство восточноевропейских стран, таких как Польша, Чехия, Болгария, Венгрия и Румыния, сплотили альянс, изначальная причина образования которого исчезла, что должно было привести к его полной ликвидации. Освободившиеся от российского влияния прибалтийские республики присоединились к Евросоюзу и НАТО. В тот момент, когда полным ходом продолжалась «либерализация» некогда сильной, а теперь разрушенной российской экономики и когда для страны возникла угроза превратиться в сырьевой придаток западных транснациональных корпораций, Збигнев Бжезинский – бывший советник Джимми Картера, а также идеолог американских неоконсервативных кругов – в 1997 г. публикует книгу «Великая шахматная доска». В ней он четко объясняет, что необходимо перейти к стратегии вытеснения, ограничив сферу влияния российской власти контролем над «евразийскими Балканами», той старой советской Средней Азией, которая в эпоху углеводородов приобрела огромную ценность. Понятно, что подобная программа не могла не обеспокоить российское руководство, оказавшееся практически беззащитным перед лицом разворачивающихся событий, пока кризис 1998 г. не обозначил первую реакцию Евгения Примакова, а затем Владимира Путина, сменившего в 2000 г. Бориса Ельцина на посту президента с твердым намерением возродить прежнюю могущественную империю.

В этот период на всех своих границах Россия сталкивается с инициативами американцев. Страна враждебно воспринимает дискриминацию, которой подвергается русскоязычное население в странах Балтии, присоединившихся к Российской империи в начале XVIII в. и возвращенных силой в состав СССР в 1945 г. после краткого периода независимости, продолжавшегося между Первой и Второй мировой войнами. Составляя почти половину населения Латвии, треть – Эстонии и 10 % – Литвы, русскоговорящие оказались ограничены в гражданских правах и свободе перемещения в статусе «неграждан» только из-за разделения по этническому признаку; роль Красной армии в годы Второй мировой войны вызвала напряженность в отношениях между Москвой и Таллином. Вступление Польши в НАТО и обещания со стороны администрации США в лице министра обороны Дональда Рамсфелда, данные «новой Европе», вошедшей после 1991 г. в Атлантический альянс, обострили отношения между Москвой и Варшавой. Эту напряженность усугубили планы США по развертыванию системы противоракетной обороны, предназначенной для защиты от возможного агрессора – Ирана. Трагическая авиакатастрофа под Катынью, в которой погибли польский президент и некоторые члены правительства, а также заявления, сделанные российской стороной по поводу связанного с этой катастрофой болезненного эпизода эпохи Второй мировой войны, немного смягчили ситуацию, однако воспоминания о том, какими были русско-польские отношения на протяжении всей общей истории, могли априори лишь усилить взаимное недоверие и враждебность. Политика Запада на Балканах во время длительного кризиса, связанного с исчезновением Югославии, в равной мере не могла интерпретироваться Москвой иначе как вторжение в исконно занимаемое балканскими народами пространство, особенно это касается Болгарии и Сербии, зон ее традиционного влияния. Скрытая под обычным девизом «гуманитарной» миссии, война США и их западных союзников против Сербии в 1999 г., которая велась вопреки запретам со стороны ООН, и почти немедленное появление американской военной базы в Косово, продолжившееся размещением военных сил США в Болгарии и Румынии, в целом способствовали усилению в России «ощущения западни» и развитию синдрома «осажденной крепости». Возможности, предоставленные США для мусульманского проникновения на Балканы[76]76
  Эльсассер Ю. Как в Европу пришел джихад. – Ksenia, 2004. – С. 304. Один из лучших источников, касающихся связей ЦРУ, частных военизированных американских объединений и исламистов на Балканах.


[Закрыть], стали эхом определенных стремлений к дестабилизации обстановки на Северном Кавказе, где в ряды чеченских боевиков на глазах Вашингтона влились радикальные исламисты. «Цветные» революции в Грузии, на Украине и в Кыргызстане зачастую, конечно, были направлены против коррумпированной и дискредитировавшей себя власти, однако, помимо этого, они стали также результатом волнений и недовольства, в значительной степени подогретого американскими «аналитическими центрами», поддерживающими неправительственные организации. Перспектива возможного членства Украины и Грузии в НАТО не могла расцениваться Москвой иначе как враждебный проект. Существуют многочисленные исследования «цветных» революций и их «поддержки»[77]77
  Арме М. Цветные революции. Способ дестабилизации социальной обстановки на постсоветском пространстве / Под ред. проф. Ж.-Ф. Гильоди. – Гренобль: Ун-т Пьера Мендеса-Франса, 2004–2005.


[Закрыть] со стороны США – в значительной степени благодаря известному теоретику мирных революций Джину Шарпу[78]78
  Книга Джина Шарпа, бывшего профессора Гарвардского университета, «О диктатуре демократии» (в свободном доступе в Интернете): http://www.lepost.fr/article/2011/02/28/2420113_de-la-dictat … Работа «представляет собой учебник по проведению бескровных революций. Включает следующие главы: “Против реальности диктатур”, “Опасность переговоров”, “Применение политического неповиновения”, “Как расшатать диктатуру”. В них последовательно изложена теория свержения тирана – от первых спонтанных очагов неповиновения до принятия новой конституции» (Nouvelle Observateur, 2011, 16 марта).
  Ниже – список публикаций Института Альберта Эйнштейна (которым руководит Джин Шарп), имевших огромный успех среди противников России в Центральной и Восточной Европе в 2003–2005 гг., так же как и во время «арабской весны» 2010 г.:
  1) Дж. Гусман и С. Крадер. Шаблонные революции: Маркетинг США и смена режимов в Восточной Европе (2008).
  2) Как начинаются революции. Фильм Руарида Эрроу о Джине Шарпе (Band-Anon– ce, 2011).
  3) Дж. Шарп. Такова реальная альтернатива.
  4) Дж. Шарп. От диктатуры к демократии (2003).
  5) Дж. Шарп и Б. Ленкинс. Антиудар (2003).
  6) Дж. Шарп. Роль власти в бескровной борьбе // Политика ненасильственных действий (1994).
  7) Дж. Шарп. Самоуверенный отпор без банкротства и войны (1992).
  8) Дж. Шарп. Национальная безопасность на базе гражданской самозащиты (1985).
  9) Дж. Шарп. Делая из отказа от войн реальную цель (1990).
  10) 198 методов ненасильственных действий.


[Закрыть].

Вторжение в Афганистан стало поводом для США получить дополнительные очки в споре за ослабление российского влияния в Средней Азии, особенно в Узбекистане и Кыргызстане, однако трудности, с которыми столкнулась американская империя после бесславного вторжения в Ирак, поставили эту программу под сомнение. Российская реакция на грузинскую провокацию в Южной Осетии летом 2008 г., первая после долгого периода «молчания», наступившего с распадом СССР, показала, что Москва хочет влиять на события в ближнем зарубежье. Остается фактом, что инициативы и действия, предпринимаемые американской империей после 1991 г. под девизом «защиты прав человека», меняющиеся в зависимости от того, кто является их союзниками, и кажущиеся сомнительными внутри самих Соединенных Штатов, вызывали неизбежные подозрения и разочарование Москвы – российское руководство имело все основания считать, что США предпринимает попытки ослабить страну. Долгая российская история и пограничные проблемы, множество раз дестабилизировавшие империю, могли лишь породить желание «реконкисты», которая сегодня не принимает вид грубого вмешательства, однако, вне всякого сомнения, выражается в стремлении использовать экономическое влияние, энергетический потенциал, четкое понимание очевидной исторической общности – особенно актуальной в случае Беларуси и большей части Украины, что в долгосрочной перспективе может дать России ряд преимуществ.

Глава 3
Азиатский тропизм

Собравшиеся под властью Темучина, названного впоследствии Чингисханом, в начале XIII в. татаро-монгольские племена появились из степей Восточной Азии, в 1219 г. проникли в Джунгарию, разорили Хорезм, Самарканд, Бухару, Герат и Газни. Двигаясь на запад, военачальники «завоевателя вселенной» вторглись на равнины к северу от Кавказа, вытеснили оттуда аланов (предков нынешних осетин) и отогнали кочевников-половцев к западу от Дона. В 1223 г. объединенное войско русских князей встретилось с захватчиками на берегу реки Калки. Князья были разбиты, но враг отступил на восток – из-за того, что татары не смогли быстро покорить волжских булгар. Поражение не побудило князей собрать воедино русские силы: в этот момент с запада на Русь надвигалась другая опасность. Галич-Мерьское княжество противостояло венграм и немецким меченосцам, которых в 1234 г. разгромил новгородский князь, а три года спустя остатки ордена братьев меча влились в Тевтонский орден церкви Святой Марии Иерусалимской, ставший еще более грозным противником. В это же время наследник Чингисхана Угэдэй в 1235 г. решился отправить свою армию против булгар и Руси и доверил командование Бату-хану (Батыю), внуку основателя монгольской империи, унаследовавшему от деда хорошее знание военного дела. Первая большая битва состоялась в декабре 1237 г.: превосходящее по численности татаро-монгольское войско сломило сопротивление рязанского князя, захватило город и истребило все его население. В следующем году были захвачены Москва, Владимир, Суздаль, Ярославль и Тверь… В марте 1238 г. в битве на реке Сить захватчики опять одержали полную победу; Новгород избежал участи остальных городов только потому, что монгольское войско предпочло повернуть на Чернигов и Смоленск. В 1239 г. монголы двинулись далее, на южную Русь, и в декабре 1240 г. взяли Киев, завершив тем самым завоевание Руси. Казавшееся непобедимым монгольское войско численностью от 120 до 140 тыс. человек двинулось дальше, в Польшу, Венгрию и Хорватию, и дошло до берегов Адриатики, а затем повернуло назад, в южнорусские степи, столь знакомые прирожденным кочевникам. Стремительный натиск (результат мобильности монгольской конницы), умение наступать зимой, когда замерзают реки, не представляя обычного препятствия, суровая дисциплина в войске, знакомство с наукой осады городов – именно эти причины служат объяснением успеха захватчиков. Следует также упомянуть и неспособность русских объединиться против врага. Проиграв в зимние периоды несколько битв с превосходящим монгольским войском, русские князья так и не решились собраться воедино, чтобы весной перенести борьбу в обширные причерноморские степи, где противник восстанавливал силы и пополнял отряды конницы. Современники писали о массовой гибели людей и разрушениях, сопровождавших монгольское вторжение.

Отправленный в 1245 г. папой Иннокентием IV ко двору великого хана францисканский монах Джованни Плано дель Карпини свидетельствует: «Когда мы ехали через их землю, мы находили бесчисленные головы и кости мертвых людей, лежавшие на поле, ибо этот город был весьма большой и очень многолюдный, а теперь он сведен почти ни на что: едва существует там двести домов, а людей тех держат они в самом тяжелом рабстве». Защищенный окружающими его непроходимыми болотами, которые во время наступления захватчиков стали вскрываться ото льда, Новгород избежал участи остальных городов, однако ему пришлось начиная с 1257 г. платить дань, признавая главенство Золотой Орды, столица которой, Сарай, была основана на Волге, недалеко от северного побережья Каспийского моря. Пятью годами ранее архимандрит Киево-Печерской лавры Серапион расценивал катастрофу как проявление Божьего гнева: «Господь навел на нас народ жестокий, народ безжалостный, не щадящий красу юной девы, немощную старость, детские годы… Божественные церкви разрушены, священные сосуды осквернены, честные кресты и святые книги потоптаны, святители преданы мечу, плоть преподобных отдана птицам на растерзание, кровь отцов и братьев наших, словно обильная вода, напоила землю; сила князей наших иссякла; многие братья и чада наши отведены в плен, величие наше низринуто, красота наша погибла… Соседи наши поносят нас; враги наши смеются над нами, ибо свели мы на себя, словно дождь, гнев Господень».

Таким образом, захватчикам удалось создать pax mongolica[79]79
  Монгольский мир (лат.).


[Закрыть], часть которого – юго-восток русских земель – оказалась связана с ним напрямую. Монгольское владычество опиралось на простые и эффективные инструменты. Каждый русский князь должен был получить ярлык от монгольского хана в Сарае. Получив его, он обязался обеспечивать всем необходимым отряды монголов и платить большую дань зерном или мехами. Исполнение подобных обязательств являлось делом вынужденным, однако взамен оно фактически предоставляло русским княжествам широкую автономию, а церкви – полную свободу. Столкнувшись с этой ситуацией, русские князья отреагировали на унижения и сложности по-разному. Одни восстали, однако расстановка сил лишила их любой надежды на сопротивление, другие предпочли путь переговоров и компромисса. Среди последних был и Александр Невский, славный победитель тевтонских рыцарей, убежденный, что можно добиться уступок от хана, открыто сопротивляться которому он не считал возможным. Московский князь Иван Калита стал лично собирать дань, предназначавшуюся монголам, с других князей, взяв над ними власть. Некоторые регионы пострадали меньше остальных, как, например, Новгород, который – бесспорно, благодаря своему отдаленному расположению – продолжал процветать, главным образом из-за торговых связей на Балтике. Тогдашняя разобщенность и преобладание разрозненных центров на огромном пространстве ни в коей мере не способствовали выработке общего самосознания. Оценка результатов монгольского господства над средневековой Русью стала объектом оживленных и долгих споров и была принята как самая главная причина отставания России от Запада. «Отец русской истории» Николай Карамзин (1766–1826) считал вторжение монголов мощным и смертельным ударом по истории страны: «Кровавая грязь монгольского ига была не только нестерпимо тяжела – она иссушила душу народа, ставшего ее жертвой… Самый нынешний характер россиян еще являет пятна, возложенные на него варварством монголов». Поэт Александр Пушкин, в свою очередь, писал, сравнивая Россию со средневековой Испанией, что нашествие татар не было, подобно наводнению мавров, плодотворным: татары не принесли нам ни алгебры, ни Аристотеля[80]80
  Во французском оригинале: «ни алгебры, ни поэзии» (прим. перев.).


[Закрыть]. В середине XIX в. Карл Маркс объяснял огромное отставание России не в последнюю очередь ее «монгольским» прошлым. В то же самое время некоторые русские историки поставили под сомнение подобные окончательные суждения. По мнению Василия Ключевского (1841–1911), «княжеская Русь почти не имела шансов создать единое государство. Благодаря хану Золотой Орды, наделившему полномочиями московского князя, это единство стало возможным». Однако в сталинскую эпоху власть Орды перестала рассматриваться как положительный исторический фактор. Б. Греков и А. Якубовский в это время писали, что «не Золотая Орда его (русское государство) создала, а родилось оно вопреки воле татарского хана, вопреки интересам его власти. Это Русское государство сыграло серьезную роль в обороне всей страны не только от татар, но и от других соседних государств, заявлявших притязания на русские земли». Русский историк Георгий Вернадский (1887–1973) предлагает более взвешенную оценку. Согласно его мнению, разрушения, вызванные монгольскими нашествиями, были, как и в других районах Евразии, огромны, при этом, полагает он, потери среди населения, без сомнения, достигли устрашающего размаха – от десяти до ста процентов. Разрушенные и обезлюдевшие города, увод лучших ремесленников в Монголию и Китай ослабили и замедлили внутреннее возрождение. Однажды переживший шок от вторжения и сопровождавших его разрушений, pax mongolica тем не менее, кажется, не имел препятствий для развития сельского хозяйства и торговли, но он также отличается и своими политическими последствиями. Принятие монгольской «модели» власти, несомненно, способствовало поддержке подданными своих князей, способных бороться с врагом и обрести силу, достаточную для освобождения народа и русских земель от монгольского ига; царей Третьего Рима эта государственная модель вдохновляла не меньше, чем образ византийского базилевса. Кроме того, свобода, предоставленная Русской церкви, способствовала появлению у нее богатств, влияния на общество и независимости от княжеской власти. Монгольское владычество привело и к возрождению представлений о самобытности, которое, прежде чем о нем заявили в своих политических манифестах Иван III и Иван IV, приобретает черты духовного и культурного подъема в конце XIV в., вскоре после первой победы, одержанной Дмитрием Донским над татарами на Куликовом поле в 1380 г.

Точное число мусульман в Российской Федерации остается неизвестным по причине отсутствия вопроса о религиозной принадлежности в анкете переписи населения, проводившейся в 2002 г. Примерная численность мусульман – двадцать миллионов. Эта цифра появилась в результате длительного исторического процесса, начавшегося в конце XVI в. с завоеваний Иваном Грозным территорий в среднем и нижнем течении Волги, где находились большие мусульманские общины. Позднейшие походы на Кавказ и в Среднюю Азию привели к тому, что население царской империи, а затем СССР, в период наибольшей протяженности границ примерно на 30 % состояло из мусульман. Наметившееся противостояние православных русских и мусульман в южных степях и на Северном Кавказе было снято в 1782 и 1789 гг. указами Екатерины II, предписывавшими «веротерпимость»: эти указы разрешали строительство мечетей и распространение Корана в мусульманских регионах империи. После завершения в XIX в. войн против черкесов и чеченцев мусульмане сохранили гораздо более выгодное положение, чем евреи в то же самое время. Пассивное сопротивление воинствующему атеизму советской власти стало причиной того, что на территории постсоветской империи (в Средней Азии) и Российской Федерации (сразу после распада СССР) ислам вновь быстро обрел огромное значение, сравнимое с тем, какое имеет православие, один из основных столпов русской самобытности. Присутствие мусульман в Российской Федерации в любом случае учитывается властью, делающей все, чтобы очистить ислам от элементов экстремизма – «террористов», с которыми власть начала борьбу в Чечне и соседних с ней республиках Северного Кавказа. Даже будучи главой страны, где большинство населения не является мусульманами, Владимир Путин в октябре 2003 г., перед саммитом Организации исламского сотрудничества (ОИС), в котором приняли участие 57 государств, заявил, что в России 15 % населения – мусульмане и 8 % проживают на территории двадцати одной автономной республики, названной по имени исповедующих ислам народов, в том числе Чеченской, Ингушской, Дагестанской, Адыгейской, Карачаево-Черкесской, Кабардино-Балкарской, Башкортостана и Татарстана. Цифра в 14,5 млн мусульман, зафиксированная переписью 2002 г. (что составляет примерно 10 % населения), оспаривается советом муфтиев, считающих, что верное число – 20 млн (то есть 15 % населения). Согласно российским и западным аналитикам, высокий уровень рождаемости в мусульманских общинах и иммиграция из независимых республик Средней Азии начиная с 2010 г. привели к изменению этих показателей. Российский исламовед Роман Силантьев, напротив, полагает, что в стране сегодня насчитывается не более 7–9 млн верующих мусульман, остальные просто причисляются к «мусульманам» из-за своего этнического происхождения. Крупнейшими и наиболее густонаселенными являются «мусульманские республики» Татарстан и Башкортостан, однако более половины татар живет за пределами республики, названной их именем, а число мусульман, проживающих в московском регионе, сопоставимо с количеством мусульман на территории Башкортостана.

В последнее время в Западной Европе ислам, переживающий новое рождение в исконно мусульманских землях, подвергся ограничениям. Причиной тому были многочисленные крупные террористические акты, совершенные в последнее десятилетие, а также проблемы, связанные с мощнейшей иммиграцией мусульман в Европу. Россия же, если исключить напряженность, вызванную кавказскими войнами[81]81
  Не стоит, однако, недооценивать проект создания на Кавказе мусульманского эмирата. «Кавказский эмират: Происхождение мусульманского движения». Stratfor, 23.05.01. Анализ попыток образования на Кавказе объединенного имарата с центром в Чечне для ведения джихада против России.


[Закрыть] и некоторыми проявлениями ксенофобии, раздутыми западными СМИ (впрочем, подобная реакция остается маргинальной), – вроде инцидента на окраине Москвы, в Царицыно, в октябре 2001 г., – сохраняет мирные отношения с мусульманскими меньшинствами, длительное время проживающими на территории царской, а затем советской империи. Православная церковь и мусульманские лидеры в России даже объединяются в рамках Межрелигиозного совета, чтобы критиковать проявления исламского экстремизма. Тот факт, что Москва получила поддержку со стороны Саудовской Аравии и Ирана, войдя летом 2005 г. в ОИС в статусе наблюдателя, свидетельствует о том, что развязанная более тридцати лет назад война против афганских моджахедов сегодня забыта.

Тем не менее потребовалось несколько веков, чтобы славянские племена, называемые теперь русским народом, получили возможность играть особую роль в истории, разворачивающейся на восточных окраинах Европы. После создания при участии скандинавских варягов Киевской Руси, принявшей христианство из-за своей близости к Византии и подвергавшейся угрозам с востока со стороны степных кочевников, в XIII в. русские пережили монгольское нашествие, прервавшее медленный подъем. Несмотря на знаменитую победу, одержанную на льду Чудского озера Александром Невским, и поражение, нанесенное татарам Дмитрием Донским на Куликовом поле, лишь в годы царствования Ивана IV Грозного (1533–1584) удалось отбросить монголо-татар, помешать их выходу к морю и установить западную границу их влияния по течению Волги. Закрепившись в бассейне, образованном верхней Волгой и Окой, Московское княжество долгое время будет соперничать с Западом – с королевством Польско-Литовским и шведами, однако более удачным окажется продвижение на север и восток, где купцы Строгановы осваивают Урал и Западную Сибирь, а в середине XVII в. казаки уже достигают Берингова пролива. Движение на юг и юго-восток станет куда более медленным и будет сопровождаться конфронтацией с исламом, растянувшейся на несколько веков: сначала с Золотой Ордой, а затем с османской Турцией, Персией времен Каджаров и племенами горцев Кавказа; наконец, в степях, пустынях и оазисах Туркестана, где – от восточных берегов Каспия до равнин Ферганы и проходов в горах Алтая – владыки Самарканда, Бухары и Хивы вступят в длительную борьбу с царскими армиями. Когда в конце XIX в. империя Романовых достигнет своего наивысшего территориального могущества, на юге и востоке она будет включать различные мусульманские народы, среди которых стоит выделить азербайджанцев-шиитов, среднеазиатские народы тюркского происхождения – преимущественно суннитов ханафитского толка, мюридов восточного Кавказа, оказавших самое упорное сопротивление русской экспансии, и, наконец, множество представителей суфийских «орденов», формирующих очень своеобразное течение внутри ислама. «Веротерпимые» поначалу – чтобы лучше изучить недавно покоренные народы, – завоеватели вскоре начинают политику постепенной русификации, неизбежно вызвавшую ту реакцию, которая после революции 1917 г. приведет к неожиданному развитию событий.

24 ноября 1917 г. Ленин совместно с грузином Сталиным, получившим пост народного комиссара по делам национальностей, подписывает воззвание «Ко всем трудящимся мусульманам России и Востока», в котором говорится: «Мусульмане России, татары Поволжья и Крыма, киргизы и сарты Сибири и Туркестана, турки и татары Закавказья, чеченцы и горцы Кавказа, все те, мечети и молельни которых разрушались, верования и обычаи которых попирались царями и угнетателями России! Отныне ваши верования и обычаи, ваши национальные и культурные учреждения объявляются свободными и неприкосновенными…» Как всегда, эти обещания не предназначались тем, кому были адресованы: новая большевистская власть попросту стремилась лишить опоры контрреволюционное движение, которое могло найти поддержку у этих народов. Расчет оказался верным: победоносное шествие Деникина и его казаков споткнулось скорее о восстание на Кавказе, нежели о сопротивление, которое ему оказал Сталин в Царицыне. Впоследствии, оценивая победу, одержанную над белыми армиями, Ленин не преминул связать ее с появлением в Закавказье и Средней Азии местных отделений партии большевиков, что позволило новым хозяевам России вновь – вместе с присоединившимися к ней советскими республиками – сохранить единство царской империи. Вынужденная уступить польские территории, прибалтийские земли и Финляндию, новая Россия станет поддерживать Кавказ и Среднюю Азию, где постепенно образуются братские республики, которым суждено оказаться сплавленными воедино в советском тигле. Атеистические кампании сталинской эпохи не пощадили ислам, однако, если мечети были разрушены или использовались в других целях, власть не смогла коренным образом изменить социальные структуры и коллективное сознание народов, которыми она управляла. Вторая мировая война дала возможность «наказать» некоторые слишком непокорные мусульманские народы – прежде всего крымских татар, кабардинцев и чеченцев, но не только их. Депортированные практически полностью, многие из них смогут вернуться на родную землю и будут реабилитированы в 1956 г., когда Хрущев даст старт процессу десталинизации. Быстрые успехи предпринятой славянами колонизации, иллюзии коммунистического будущего и торжественная хрущевская эпоха, кажется, способствуют вхождению мусульманских окраин СССР в новое общество, обещающее «светлое завтра».

Ситуация резко меняется во времена правления Брежнева. Знакомый со Средней Азией благодаря руководству коммунистической партией Казахстана, Леонид Брежнев предоставляет мусульманским республикам значительную свободу, что обеспечивает спокойствие на обширных южных границах империи; сравнение с соседними мусульманскими странами оказывается скорее в пользу Советов. Несмотря на серьезный анализ, предпринятый Элен Каррер д’Анкосс, которая в 1978 г. в своей «Расколовшейся империи» предсказала, что мусульманские республики станут источником неизбежного краха системы, – сегодня мы знаем, что этот крах был прежде всего предопределен центральной властью. Принятое в 1979 г. решение напрямую вмешаться в дела Афганистана скоро окажется для империи фатальным: она переживет его всего на двенадцать лет. Было ли оно вызвано стремлением утвердить «бронекоммунизм» или покончить с анархическими афганскими настроениями и угрозой иранской революции, взбудоражившими мусульманские республики СССР, решение Леонида Брежнева оказалось одним из самых неудачных в истории XX в. Погрязнув в бесконечной войне, которую, конечно, он не мог проиграть, но и выиграть тоже в любом случае был неспособен, Советский Союз в 1989 г. отказывается от ее продолжения, равно как он отказывается выйти из конфронтации с Западом. Празднование тысячелетия христианства на Руси также вынуждает правительство занять достаточно либеральную позицию по отношению к религии Пророка, и если победа, одержанная моджахедами в Афганистане, стала событием для всего исламского мира, то советские мусульмане не сыграли очевидной роли в падении советской системы. Необходимо признать, что некоторые республики даже отнеслись к обретенной независимости без энтузиазма, а затем, в конце 1991 г., после распада СССР, вступили в Содружество Независимых Государств.