Текст книги "Книга Иисуса Навина"

Смерть Моисея (1:1-2а)

По смерти Моисея, раба Господня, Господь сказал Иисусу, сыну Навину, служителю Моисееву: Моисей, раб мой, умер… (1:1–2).

Книга Иисуса Навина начинается с упоминания о смерти Моисея. Первые стихи новой книги являются как бы естественным продолжением Пятикнижия, заканчивающегося описанием смерти и погребения Моисея.

Тесная связь преемника Моисеева с великим законодателем не раз подчеркивалась в Пятикнижии. В Исх. 17:8-14, где мы впервые встречаемся с Иисусом, Моисей назначает его командовать экспедицией против амаликитян. Он был рядом с законодателем на Синае (Исх. 24:13. 32:17). Во время сорокалетнего странствования народа по пустыне сын Навин неизменно поддерживал «человека Божия» в тяжелые моменты испытаний (Исх. 33:11. Числ. 11:26–30. 14:6-10). Ему назначает Господь быть преемником Моисея и ввести народ в землю обетованную (Втор. 31:23). По указанию Божию Моисей совершает пред лицом всего Израиля посвящение Иисуса в свои преемники: И сказал Господь Моисею: возьми себе Иисуса, сына Навина, человека, в котором есть Дух, и возложи на него руку твою, и поставь его пред Елеазаром священником и пред всем обществом, и дай ему наставление пред глазами их, и дай ему от славы твоей, чтобы слушало его все общество сынов Израилевых (Числ. 27:18–20). На Иисуса возлагается военно-политическая власть в Израиле, но верховная власть, согласно повелению Божию, должна принадлежать первосвященнику Елеазару, по слову которого должны входить и… должны выходить он (Иисус), и все общество (Числ. 27:21). Эта инвеститура, полученная Иисусом перед смертью Моисея, подтверждается в последних строках Второзакония, служа как бы плавным переходом к началу повествования шестой книги Библии: И Иисус, сын Навин, исполнился духа премудрости, потому что Моисей возложил на него руки свои, и повиновались ему сыны Израилевы, и делали так, как повелел Господь Моисею.

Один из учеников блаженного Августина, диакон Карфагенской церкви, известный под именем Quodvultdeus («Чтò хочет Бог») († ок. 454), оставил после себя интересное сочинение под названием «Обетования и предсказания Божии», представляющее из себя краткий комментарий к Священному Писанию[201]201
  Это произведение – попытка представить историю спасения как серию божественных пророчеств и постепенно исполняющихся предсказаний. Несколько глав книги посвящены «обетованиям совершившимся и прообразуемым» в книге Иисуса Навина. Несмотря на то, что автор порой очень свободно и некорректно пользуется Писанием – что было характерно и «простительно» для гораздо более ранних писателей, но никак не писателей V века – все же его комментарий небезынтересен, и мы будем к нему обращаться.


[Закрыть]. О поставлении Иисуса он пишет: «Иисус сын Навин, посвященный по указанию Божию рукою Моисея, стал главой народа. Нельзя было ввести народ Божий в обетованную землю никому другому, а только тому, кто в своем имени и в своих делах носил тайны будущего спасения»[202]202
  Quodvultdeus. Promesse e predizioni di Dio. Roma, 1989. P. 152.


[Закрыть]. Как и у бл. Августина, у Кводвультдеуса Иисус Навин – прообраз Иисуса Христа «в имени» и «в делах».

Обетования Божии, данные Аврааму, Исааку и Иакову, исполняются в эпоху Иисуса Навина. То, что начинается в книге Бытие, завершается в книге Иисуса Навина. В одном из недавно появившихся комментариев к книге его автор Марио Руссотто отмечает эту взаимосвязь: «Книга Иисуса есть печать Божия на Израиле, испытание его верности, исполнение обетования: наконец Земля!»[203]203
  Russotto M. Giosué. Finalmente la Terra! Milano, 1998. P. 20.


[Закрыть] Действительно, верность завету с Богом является необходимым условием к получению обетованной земли, она же останется единственным условием и к удержанию земли во владении. Когда Израиль в своем историческом пути будет уклоняться в идолопоклонство, удаляясь от Бога Авраама, Исаака, Иакова, Моисея и Иисуса, земля станет «колебаться» под ногами израильтян, и затем «стряхнет» их, и они окажутся вновь далеко от Бога и Его Земли, которая вновь станет для них «обетованной». Так случится во время ассирийского и вавилонского пленений, через несколько столетий после овладения землею.

Итак, верность Завету – единственное и необходимое условие вечного обладания землей, обещанной праотцам. Книга Закона, написанная рукою Моисея «до конца» (Втор. 31:24), должна всегда пребывать «одесную ковчега завета Господня» (Втор. 31:26). Священники и левиты должны «читать сей закон пред всем Израилем вслух его»: каждый обитатель новой земли, включая «мужей и жен, и детей, и пришельцев» должны жить в соответствии со словом Божиим, учиться Закону и стараться исполнять все его слова (Втор. 31:12). Наставления Моисея своему преемнику (Числ. 27:23. Втор. 31:7–8), как и наставления Самого Господа ему (Втор. 31:14) – ни что иное как увещание быть твердым в хранении и исполнении всех слов Закона.

Обеспечить хранение и исполнение Закона, согласно литературе мидрашей, является главной задачей Иисуса Навина. В Берешит Рабба встречаем очень характерный комментарий к Нав. 1:8: «Сказал рабби Шимон бен Йохай: “Знамением Иисуса была книга Второзакония. Когда Святой, да будет Он благословен, обратился к нему, Он нашел его сидящим с книгой Второзакония в руке. Говорит ему: Будь тверд, Иисус, будь мужествен, Иисус, да не отходит от уст твоих эта книга закона, но поучайся в ней день и ночь”»[204]204
  Берешит Рабба, VI, 9. Цит. по: In principio. Interpretazioni ebraiche del racconto della creazione. Il midrash. Roma, 1988. P. 92.


[Закрыть]. Тот, кто был всегда рядом с Моисеем при его жизни, должен оставаться всегда с законом Моисеевым после его смерти.

По смерти Моисея, раба Господня, Господь сказал Иисусу, сыну Навину, служителю Моисееву (1:1). Выражение «раб Господень», hvhy dbi, является титулом, обозначающим особую приближенность к Господу и Его народу. Носителями этого титула до Моисея были Авраам (Быт. 26:24), Исаак (Быт. 24:14) и Иаков (Втор. 9:27), в более позднюю эпоху – предпленные пророки, бесстрашные «рабы Господни» времен частого всеобщего отступничества от завета с Яхве. Образ верного и потому страдающего раба Господня в потрясающей 53 главе книги пророка Исайи, часто называемой «ветхозаветным Евангелием», приобретает яркие мессианские черты. Раб Господень 53 главы Исайи страдает за грехи народа Божия, и страдает добровольно. В этом отношении Моисей был как бы прообразом Мессии-Заступника 53 главы Исайи. Гнев Господа, вызванный грехом золотого тельца, заставляет Моисея ходатайствовать за народ Божий, повергаться пред Богом со словами: «Прости им грех их. А если нет, то изгладь и меня из книги Твоей, в которую Ты вписал» (Исх. 32:32). Эта готовность умереть за народ Божий – неотъемлемая характеристика «раба Господня». Апостол Павел в начале своих посланий именует себя «рабом Господа Иисуса Христа». В ветхозаветной перспективе это звание приобретает очень яркую окраску. Апостол готов умереть за народ Божий, подобно Моисею готов быть вычеркнутым из книги жизни: «Я желал бы сам быть отлученным от Христа за братьев моих, родных мне по плоти» (Рим. 9:3). Возможно, пиша эти слова, Павел, обучавшийся когда-то «при ногах Гамалиила» (Деян. 22:3) день и ночь Закону Божию, имел в мыслях именно образ Моисея, не представлявшего себя и свое спасение вне народа Господня. Два этих жертвенных предстательства за народ – Моисеево и Павлово – соединяются в образе Эвед Яхве, Страдальца-Мессии 53 главы Исайи, в евангельском образе Христа. Павлово стремление быть «рабом Господним» – стремление подражать Христу-Искупителю; Моисеево служение «раба Господня» – прообраз служения Христа-Искупителя, одна из ранних черт в генезисе библейского образа страдающего Раба Господня. Моисей в конце своего тяжелого и восхитительного восхождения к Богу удостоился великой награды за свою верность права называться рабом Господним. Обладание этим званием – «величайшая честь… Концом духовной жизни является то, чтобы заслужить быть названными рабами Божиими», – отмечает св. Григорий Нисский в своем мистическом комментарии к жизни Моисея[205]205
  Gregorio Nisseno, st. La vita di Mose. Alba, 1967. P. 217.


[Закрыть].

Титул «служитель Моисеев», принадлежащий Иисусу Навину[206]206
  Ср. также Исх. 24:13. 33:11. Числ. 11:28.


[Закрыть], характеризует положение последнего по отношению к своему «господину» (Числ. 11:28). trwm, мешарет – более почетное звание, чем dbi («раб», «слуга»), и может быть переведено не только как «служитель», но и как «помощник», «исполнитель» (чьей-то воли). Так позднее именуются в Израиле царские вельможи, исполнители царской воли[207]207
  Кстати, в современном иврите, являющемся в известной степени реконструкцией древнееврейского языка, имеется слово trsm, мисрат (от того же корня trw), имеющее значение «министерство», «офис», и т. п.


[Закрыть].

Иисус Навин верно служил Моисею и его закону. «Здесь под Моисеем разуметь должно закон, а под Иисусом соименного ему Спасителя… Как же Господу нашему Иисусу Христу приличествует дело служения? Об Иисусе Навине сказал писатель: рече Господь Иисусу Навину, служителю Моисееву. И Апостол, как слышим, говорит: «Иисус Христос сделался служителем для обрезанных – ради истины Божией, чтобы исполнить обещанное отцам» (Рим. 15:8); и еще: «Когда пришла полнота времени, Бог послал Сына Своего, Который родился от жены, подчинился закону, чтобы искупить подзаконных, дабы нам получить усыновление» (Гал. 4:4–5). Посему наименован Христос Иисус как бывшим под законом, так и служителем обрезанных»[208]208
  Феодорит Кирский, блaж. Творения. Т. I. Изъяснение трудных мест Божественного Писания. Москва, 1855. С. 270.


[Закрыть].

Итак, пока был жив Моисей, ему преданно служил Иисус Навин; со смертью Моисея наступает время предводительства Иисуса. Он выходит из-под тени законодателя и приступает к исполнению своей миссии. Моисей, раб Мой, умер; итак, встань, перейди через Иордан сей, ты и весь народ сей, в землю, которую Я даю им, сынам Израилевым (1:1–2).

В типологии Иисус Навин – Иисус Христос служение Иисуса Навина Моисею – это подчинение Иисуса Христа Закону, «исполнить» (Мф. 5:17) который пришел Спаситель. Смерть Моисея – это конец власти Закона. Моисей не входит в землю обетованную – Закон не может ввести в царство благодати, в Церковь Христову, в жизнь вечную. Туда вводит Иисус, при жизни Моисея бывший его верным служителем, а по его смерти оставивший пустыню и вступивший в Ханаан. Так и Христос согласно раннехристианской типологии вводит народ Божий в Царство благодати не раньше смерти Закона, олицетворяемого Моисеем. «Надлежало, чтобы Моисей вывел народ из Египта, а Иисус ввел его в наследие, и чтобы Моисей, как и Закон, имел конец, а Иисус, как Слово и неложный прообраз Ипостасного Слова, был проповедником для народа»[209]209
  Ириней Лионский, св. Отрывки из утраченных сочинений. В кн.: Протопопов В. Библейские ветхозаветные факты по толкованиям св. отцев и учителей Церкви. Казань, 1896. С. 162.


[Закрыть]. «И когда Моисей закончил свое жизненное течение, ему было сказано Богом: взойди на эту гору и умри, ибо ты не введешь моего народа в землю. И он умер по слову Божию, и Иисус, сын Навин, вступил на его место»[210]210
  Ириней Лионский, св. Доказательство апостольской проповеди, 29. Санкт-Петербург, 1907.


[Закрыть].

Климент Александрийский приводит в «Строматах» весьма интересную легенду, связанную со смертью Моисея. В самый момент смерти Иисус видит его вознесенным двумя способами: на небо в сопровождении ангелов (это перекликается с апокрифической книгой «Вознесение Моисея» и, возможно, имеет ее своим источником) и на гору для последующего погребения в долине. Имел это видение и Халев, но, поскольку он не был столь чист, как Иисус, ему была открыта лишь земная, телесная часть видения – погребение Моисея, а не его вознесение. Этот рассказ, имеющий явно иудейское происхождение, служит для Климента иллюстрацией его способа интерпретации Священного Писания: «Одни видят только тело, или букву Писания – это как бы тело Моисея; другие, напротив, уразумевают сокровенный смысл – это те, кто разыскивают Моисея в компании ангелов»[211]211
  Строматы, VI, 15, 132. Цит. по: Scognamiglio R. Giosuè nell’esegesi dei Padri. “Parole di vita”, № 4 (1986).


[Закрыть]. Это аллегорическое, «духовное», как его обозначил Ориген, прочтение Писания, умение «видеть сквозь презренную плоть буквы дух смысла» позволяет, по мысли великих александрийцев Климента и Оригена увидеть Моисея живым и прославленным, каким его видел Иисус, а не мертвым и погребаемым, каким его видел Халев.

Смерть Моисея – одна из излюбленных тем для проповеди у Оригена. Розарио Сконьямильо считает эти проповеди «одними из самых красивых и трогательных страниц, посвященных прошлому Израиля и настоящему Церкви»[212]212
  Scognamiglio R. Ibid. “Parole di vita”, № 5 (1986).


[Закрыть]. В одной из проповедей он обращается к тому же апокрифическому рассказу, что и Климент. Многие современные исследователи[213]213
  Напр.: Bonsirven P, Daniel-Rops, Galbiati F. La Bibbia apocrifa. Milano, 1962. P. 189 ss. M. Danieli в подстрочных примечаниях к итальянскому переводу 26 гомилий Оригена на книгу Иисуса Навина: Origene. Omelie su Giosuè. Roma, 1993. P. 64.


[Закрыть] полагают, что источником для него служило «Вознесение Моисея». Ориген пишет: «Наконец, в одной книжке, не содержащейся, впрочем, в каноне, описывается это таинство в образе видения двух Моисеев: одного – живущего в духе и другого – мертвого в теле. Изумительно то, что было сокрыто: если желаешь буквы Закона, бесполезной и пустой… – это есть Моисей, мертвый в своем теле; если можешь снять покрывало Закона и понять, что закон – духовен, – это есть Моисей, живущий в духе!»[214]214
  Origene. Omelie su Giosuè, II, 1.


[Закрыть]. Он строит свою проповедь о смерти Моисея на противопоставлении Моисея и Иисуса, левитского культа и христианского культа:

«Если видишь Иерусалим разрушенным, алтарь свергнутым, и не видишь больше нигде ни жертв, ни приношений, ни возлияний, ни священников, ни первосвященников, ни левитского служения, когда видишь, что ничего этого больше нет, тогда скажи: Моисей, раб Божий, умер.

Если не видишь больше никого приходящим трижды в год пред Господа (Исх. 23:17) и приносящим дары в храм, закалающим пасхального агнца, вкушающим опресноки, посвящающим первородное, освящающим начатки, когда видишь, что никто более не соблюдает этих обычаев, тогда скажи: Моисей, раб Божий, умер.

Но когда видишь, что народы принимают веру, что возводятся церкви, что не окропляются более алтари кровью животных, но освящаются драгоценною кровью Христа, когда видишь, что священники и левиты не тайнодействуют более кровь тельцов и козлов, но слово Божие посредством благодати Святого Духа, тогда скажи, что после Моисея возведен и принял командование Иисус, не тот, что является сыном Навина, но Иисус, Сын Божий»[215]215
  Origene. Omelie su Giosuè, II, 1.


[Закрыть].

Моисей – олицетворение ветхого Закона. Умер Моисей, вместе с ним умер и Закон, настаивает Ориген в другой проповеди: «Моисей мертв. Действительно, прекратился Закон, потому как Закон и пророки – до Иоанна… Моисей, раб Господень, мертв, потому что мертв Закон и заповеди Закона идут уже к концу…»[216]216
  Origene. Omelie su Giosue, I, 3.


[Закрыть]. Из этого утверждения как ясное следствие вытекает поучение о превосходстве Иисуса (не Навина, а «моего Господа и Спасителя») над Моисеем.

Последующая экзегетическая традиция многократно и с бесконечными вариациями возвращается к этой идее. Для блаженного Феодорита смерть Моисея предызображает конец Закона, тогда как вступление во власть Иисуса Навина пророчески указывает на явление другого Иисуса, нашего Спасителя: «Как по истории, когда скончался Моисей, Иисус ввел народ в обетованную землю; так по кончине закона явившийся нам Иисус отверз благочестивым людям небесное царствие»[217]217
  Феодорит, блаж. Ibid. C. 270.


[Закрыть].

Тот же самый параллелизм наблюдается и на Западе, к примеру, у св. Илария Пиктавийского: «Как Иисус преемствовал Моисею, так Иисус приходит после Закона»[218]218
  De Myst., 2, 6. Цит. по: Scognamiglio R. Ibid. P. № 4 (1986).


[Закрыть]. У бл. Августина[219]219
  De civitatis Dei, 16, 43.


[Закрыть] и Кводвультдеуса[220]220
  См. цит. выше.


[Закрыть] мы встречаем ту же самую типологическую перспективу.

Как можно видеть из этого краткого обзора, типология Иисус Навин – Иисус Христос, развиваемая толкователями древней Церкви, делает невозможной типологию Моисей – Иисус Христос. Последняя также присутствует у отцов и учителей Церкви. Христос в ней представлен как новый Моисей, выводящий народ Свой из рабства греху, ходатайствующий пред Богом и дающий новый «закон» – Евангелие. Но когда древние церковные писатели проводят типологические параллели между Иисусом Навином и Иисусом Христом, типология Моисей – Христос становится невозможной, поскольку экзегезис в этом случае строится на противопоставлении образов Моисея и Иисуса Навина и на типологическом сравнении, а то и отождествлении последнего со Христом. Несовместимость двух типологий не смущала древних авторов. Уже у Оригена в его гомилиях на Исход мы встречаем весьма развитую типологию Моисей – Христос, и в его же гомилиях на книгу Иисуса Навина – полную ее замену новой типологией: Иисус Навин – Иисус Христос. Даже учитывая то, что основным экзегетическим методом древней Церкви было толковать Писание Писанием, а александрийский экзегезис это всегда сплошные аллегории (Ориген полагал, что в Писании содержатся не события и факты, а загадки и тайны), все же нелегко бывает порой убедить себя в корректности экзегетических построений древнецерковного автора.

Великое поручение (1:2b-9)

Иисус Навин получает повеление: итак, встань, перейди через Иордан сей, ты и весь народ сей, в землю, которую Я даю им, сынам Израилевым (1:2b).

Вожделенная земля патриархов лежит пред взорами израильтян. Получить во владение эту землю отцов было заветной мечтой многих поколений лучших из сынов Иакова, тех, для кого трудную свободу не заменишь сытым египетским рабством. Кости тосковавших по египетским горшкам пали в пустыне. У Иордана, у границ Палестины – новое поколение, не помнящее Египта. Это уже не рабы, это – вольные бедуины-кочевники, ведомые Господом свободы к наследию своих отцов, к Ханаану.

Лишь двое из тех, кто стоит пред Иорданом, на пороге обетованной земли, видели ее своими глазами – Иисус Навин и Халев, двое из двенадцати соглядатаев. И сегодня они как и сорок лет назад, могли бы засвидетельствовать перед всем народом: «Земля, которую мы проходили для осмотра, очень, очень хороша» (Числ. 14:7). Тосковавшие по Египту, те, кто предпочитал смерть в пустыне (Числ. 14:2) той земле, в которой «течет молоко и мед» (Исх. 3:8. Числ. 14:8. Втор. 6:3 и др.), оказались недостойны ее. Те же, кто не вкусил прелестей египетского рабства, стоят у порога новой земли, новой жизни. Для овладения этой землею нужно будет преодолеть немало трудностей, главная из которых – неизменно хранить верность Господу и завету, заключенному с Ним на Синае. Это – единственное условие успеха в предстоящей борьбе за землю. Без полного доверия Богу Авраама, Исаака и Иакова пешим слабовооруженным скотоводам не одолеть хананеев с их «городами укрепленными, весьма большими» (Числ. 13:29). Без послушания Богу Моисея не побороть исполинов-сынов Енаковых (Числ. 13:29), не победить народ ханаанский, «который множеством равнялся песку на берегу морском; и коней и колесниц весьма много» (Нав. 11:4). Только верность живому Богу, Которого не имеют хананеи, только вера в его спасительную десницу (Пс. 43:4) даст немощным израильтянам силы победить грозного врага: «Верою пали стены Иерихонские» (Евр. 11:30). «Немощное мира избрал Бог, чтобы посрамить сильное» (1Кор. 1:27). Племена, ведомые Иисусом Навином, на собственном опыте познáют, что «немощное Божие сильнее человеков» (1Кор. 1:25), если только, впрочем, оно не перестает оставаться Божьим.

Всякое место, на которое ступят стопы ног ваших, Я даю вам, как Я сказал Моисею (1:3). «Ступать стопами ног» означает брать во владение (ср. Втор. 11:24)[221]221
  Так бывало еще каких-нибудь двести лет назад, когда оставались еще на планете белые пятна: первопроходцы устанавливали флаг своей страны на новооткрытой территории. Такая земля становилась территорией страны-гегемона, а ее обитатели-туземцы – подданными. Колонии – рудименты традиционного общества с его естественным правом. Еще и сегодня, на заре XXI века, не все колониальные режимы пали – остаются колонии в Океании, на островах Карибского бассейна, в Индийском океане. Огромная Гренландия остается территорией Датского королевства…


[Закрыть]. Это юридическое выражение дает божественное право потомкам Авраама наследовать землю, которую уже вдоль и поперек исходили стопы ног их патриарха. Ведь Аврааму было когда-то сказано нечто подобное: «Встань, пройди по земле сей в долготу и в ширину ее: ибо Я тебе дам ее» (Быт. 13:17). Авраам, Исаак, Иаков и его дети не владели землей ханаанской, были на ней «странниками и пришельцами». Но божественное право на эту землю они уже имели. Туземные обитатели были временными ее обладателями, «доколе не наполнится мера беззаконий их» (Быт. 15:16).

Блаж. Феодорит задается вопросом: «Почему Бог, обещав дать евреям всякое место, на которое ступят стопы ног их…: от пустыни и Ливана сего до реки великой, реки Евфрата (1:3–4), не исполнил сего обещания?» И отвечает: «Сказанное здесь ясно, и не требует большего объяснения. Во-первых, сказано: всякое место, на которое ступят стопы ног ваших, Я даю вам. Посему, вероятно, под водительством Иисуса Навина не вступили они на иную землю. Но добавление речи совершенно решает вопрос. Ибо Господь присовокупил: как Я сказал Моисею; Моисею же дал обещание не без ограничения, но под условием: если сохраните заповеди Мои и оправдания Мои. Посему иудеи как вскоре преступившие закон не улучили совершенного обетования»[222]222
  Феодорит, блаж. Ibid. C.271.


[Закрыть]. Здесь святитель кирский ссылается на Второзаконие, согласно которому благополучие Израиля в Ханаане зависит от исполнения заповедей Божиих: «Если вы будете соблюдать все заповеди сии, которые заповедую вам исполнять, будете любить Господа, Бога вашего, ходить всеми путями Его и прилепляться к Нему: то изгонит Господь все народы сии от лица вашего; и вы овладеете народами, которые больше и сильнее вас. Всякое место, на которое ступит нога ваша, будет ваше; от пустыни и Ливана, от реки, реки Евфрата, даже до моря западного будут пределы ваши. Никто не устоит против вас: Господь, Бог ваш, наведет страх и трепет пред вами на всякую землю, на которую вы ступите» (Втор. 11:22–25). Чтобы прекрасная земля досталась потомкам Авраама, они должны быть достойными своего праотца, должны быть так же преданы Богу, как их великий предок, любить Его, прилепляться к Нему, ходить всеми путями Его.

Ливан в иудейской экзегетической традиции чаще всего служит символом храма, из которого вытекает источник Торы[223]223
  Ср. Песн. 4:15. Il Cantico dei cantici. Targum e antiche interpretazioni ebraiche. Roma, 1987. P. 129, 133. Фаст Геннадий, протоиерей. Толкование на книгу Песнь Песней Соломона. Красноярск, 2000. С. 171. Однако, иногда Ливан у иудеев мог ассоциироваться, напротив, с силами, противостоящими Богу и Его народу, с могучими языческими державами. Ср., напр., Иез. 31:3: «Вот, Ассур был кедр на Ливане…». Фаст Геннадий, протоиерей. Ibid. C. 167.


[Закрыть].

Ориген видит в Ливане символ Израиля, как ветхого, так и нового – новозаветной Церкви[224]224
  Origene. Omelie su Giosuè. II, 4.


[Закрыть]. Под «пустыней» Ориген понимает «букву закона»: «Каковы те места, на которые мы ступаем стопами ног наших? Буква закона находится на земле, лежит внизу. Вверх не восходит никогда тот, кто следует букве закона. Но если ты можешь подняться над историческим смыслом к пониманию более возвышенному, тогда действительно ты взошел на то место высокое и выдающееся, которое получишь от Бога в наследие»[225]225
  Origene. Omelie su Giosuè. II, 3. Конечно, такой экзегезис очень далек от того, что сегодня принято понимать под этим словом. Оригена, как и вообще «александрийцев», мало заботит прямой смысл Писания, обретаемый в контекстуальном прочтении.


[Закрыть].

Этих размеров – от пустыни и Ливана сего до реки великой, реки Евфрата… и до великого моря к западу солнца (1:4) Израиль достигал лишь однажды в истории – в свой «золотой век», в царствование Давида и Соломона, ставшее навсегда прообразом мессианского Царства. Израиль «от Нила до Евфрата» остается и сегодня, после воссоздания еврейского государства, мечтою и стремлением израильтян. Но при несравненно более высоких, чем у неприятеля военных технологиях Израилю не удается овладеть даже малой частью своей древней земли, и правители нового Израиля (в большинстве своем – безбожники) вынуждены отступать шаг за шагом перед натиском почти безоружных палестинцев, потомков филистимлян: ситуация, прямо противоположная той, что была во времена Иисуса Навина, когда почти безоружная армия евреев захватывала грозные военные твердыни хананеев. Но почему так происходит? Ответ прост: тогда, в библейские времена верный своему Богу Израиль вел не свои войны, а брани Господни: «Не мечем и копьем спасает Господь, ибо это война Господа» (1Цар. 17:47).

Верному своему рабу Господь обещает: никто не устоит пред тобою во все дни жизни твоей (1:5). Никто из обитателей Ханаана. Ханаан в 1:4 назван землею хеттеев, потомков Хета. Хет был внуком проклятого Богом Хама (Быт. 10 гл.). Палестина в это время еще испытывала влияние Хеттского царства, хотя это влияние и не было уже столь сильным, как во время Авраама.

Всю землю Хеттеев…[226]226
  Эти слова отсутствуют в LXX.


[Закрыть]. Согласно толкованию прот. Порфирия Владимирского, «здесь под землею хеттеев не разумеется земля особым ханаанским племенем – хеттеями – заселенная, а разумеется под нею вообще вся ханаанская земля… Они, подобно аморреям (Быт. 15:16. Нав. 24:15) употребляются иногда в Священном Писании для обозначения вообще хананеев (напр., Иез. 16:3)»[227]227
  Успенский Порфирий, протоиерей. Ibid. C. 9.


[Закрыть].

Не отступлю от тебя и не оставлю тебя, – обещает Господь Иисусу. И поэтому ни он, ни народ не должны страшиться. «Если Бог за нас, кто против нас?» (Рим. 8:31). Только Бога надо бояться (Втор. 6:13). Тот, кто любит Бога, опасается оскорбить Его нарушением заповеди, тот больше никого и ничего не боится. Всякий страх, кроме страха Божия, есть маловерие, и потому грех. Здесь (1:9) употреблен глагол /ri, означающий «иметь страх», «пугаться», «тревожиться». Он синонимичен глаголу ary, который может означать в Библии как обыкновенный страх, так и религиозный трепет, а также уважение к кому-либо. В Нав. 11:6, где употреблен как и во Втор. 6:13 глагол ary, Иисусу заповедуется не бояться полчищ северо-ханаанских царей. Боящийся Бога не должен испытывать страха по отношению к кому бы-то или к чему бы-то ни было. «Мы боимся Бога, а не проконсула», – так по свидетельству Тертуллиана восклицали христиане в римских судах. Боязнь бесов, страх пред грядущим антихристом категорически запрещены тем, кто боится Бога и ожидает Христа-Избавителя, грядущего в силе. В Послании к Римлянам (8:32–39) содержится знаменитый павлов гимн любви Божией, вероятно, перекликающийся с литургическими песнями первых христианских общин: «Кто отлучит нас от любви Божией: скорбь, или теснота, или гонение, или голод, или нагота, или опасность, или меч?.. Ни смерть, ни жизнь, ни ангелы, ни начала, ни силы, ни настоящее, ни будущее, ни высота, ни глубина, ни другая какая тварь не может отлучить нас от любви во Христе Иисусе, Господе нашем». Иоанн, святой «апостол любви», убеждает: «В любви нет страха, но совершенная любовь изгоняет страх» (1Ин. 4:18). В древней аскетической литературе эти слова, обращенные Богом к Иисусу Навину рассматриваются как божественное ободрение монаху, ведущему трудную брань со страстями. Подвижник не должен отчаиваться в этой борьбе, страшиться и унывать – с ним всегда его невидимый Заступник, Сам Господь[228]228
  См., напр., в Добротолюбии в переводе св. Феофана Затворника: Т. 2. Москва, 1895. С. 460 (преп. Ефрем Сирин). Т. 4. Москва, 1901. С. 419, 507, 564 (преп. Феодор Студит).


[Закрыть]. «Не боюсь я никого, кроме Бога одного», – поется в одной современной хасидской песне.

Автор Послания к Евреям призывает руководствоваться этим данным Иисусу Навину обещанием Божиим – не отступлю от тебя и не покину тебя – в нашей повседневной жизни. Мы должны полагаться на Бога, заботящегося о нас, а не на земную материальную и социальную защищенность: «Имейте нрав несребролюбивый, довольствуясь тем, что есть. Ибо Сам сказал: “Не оставлю тебя и не покину тебя”. Так что мы смело говорим: “Господь мне помощник, и не убоюсь: чтò сделает мне человек?”» (Евр. 13:5–6). Климент Александрийский, во второй книге своих «Строматов» много рассуждающий о борьбе со страстями, применяет Нав. 1:5 к своим наставлениям: «Величайший из даров нам Божиих, это дар умеренности. Сам Бог говорит: не оставлю тебя и не покину тебя. Как бы так сим говорит Он: позаботься, чтобы оказаться тебе достойным того избрания, которое тебя соединяет со Мною и Моего о тебе промышления»[229]229
  Климент Александрийский. Строматы, II, 20. Ярославль, 1892.


[Закрыть].

Иисусу Навину нечего бояться – он будет вести «войну Господню» (1Цар. 17:47), и Тот, Кто был с Моисеем, будет и с ним. Иисус знал, как близок был Господь к Своему рабу Моисею, «человеку Божию». И вот теперь он слышит: как Я был с Моисеем, так буду и с тобою. От него же только требуется быть твердым и мужественным:

Будь тверд (qzx) и мужествен (/ma) (1:6) – тверд в верности Богу и завету с Ним, в хождении по Его заповедям и мужествен в борьбе с Его врагами. Этот призыв здесь повторен трижды: 1:6,7,9. В 7-м стихе добавлено: будь очень мужествен (dam /ma). К твердости и мужеству Иисус был призываем еще при жизни Моисея, как Моисеем (Втор. 31:7), так и самим Господом (Втор.31:23). К тому же Господь призывал и весь народ: «Будьте тверды и мужественны» (Втор. 31:6). Без твердости и мужества не овладеть землею грозных хананеев. Слабым и трусам не видать победы:

Будь тверд и мужествен; ибо ты народу сему передашь во владение землю, которую Я клялся отцам их дать им. Только будь тверд и очень мужествен, и тщательно храни и исполняй весь закон, который завещал тебе Моисей, раб Мой; не уклоняйся от него ни направо, ни налево, дабы поступать благоразумно во всех предприятиях твоих (1:6–7).

В мидрашах и послемидрашитской агадической литературе Иисус Навин представляется как верный и старательный исполнитель закона Моисеева, скромный, богобоязненный, и потому мудрый. Эти качества похваляются в так называемых книгах мудрых Израиля (канонические: Иов, Притчи, Екклесиаст, Песнь Песней; неканонические: книга Иисуса сына Сирахова, Притчи Соломона) и в Псалтири. Послебиблейская иудейская литература применяет эти места книг премудрости именно к Иисусу Навину. Например, Пс. 1:2: «В законе Господа воля его, и о законе Его размышляет он день и ночь» (ср. Нав. 1:8). «“Кто стережет смоковницу, тот будет есть плоды ее (плоды смоковницы в иудейском экзегезисе – награда за добродетели) и кто бережет господина своего, тот будет в чести” (Притч. 27:18). Иисус преданно служил Моисею при жизни последнего, был его опорой, за что удостоился чести быть ему преемником»[230]230
  Bemidbar rabba, XII, 11.


[Закрыть]. «Начало мудрости – страх Господень» (Пс. 110:10. Притч. 1:7. 9:10), посему Иисус – мудрец, и, значит, на нем оправдались слова «мною цари царствуют… мною начальствуют начальники» (Притч. 8:15–16). Посему-то не сыновьям Моисея, отмечает Bemidbar rabba, мидраш на книгу Чисел, а Иисусу было предначертано быть его преемником[231]231
  Bemidbar rabba, l.c.


[Закрыть]. Мужество Иисуса открыло ему возможность занять столь высокий пост. Он всегда был во главе своей армии, а не в задних рядах или в своей палатке, подобно другим военачальникам. Моисей в мидрашах всегда называет Иисуса своим истолкователем, «метургеманом», чтобы после смерти пророка никто не посмел назвать Иисуса выскочкой[232]232
  Jalkut Schimoni, I, 2.


[Закрыть]. Рано утром Иисус вставал и приводил в порядок скамьи в доме собраний, а народ собирался вокруг него, чтобы слушать из уст его Тору. Но скромный Иисус говорил: «Благословите Господа, давшего Израилю Тору через посредство Моисея»[233]233
  Jalkut, l.c. (цитируется Midrash Jelamdenu).


[Закрыть]. Иисус не дерзал сам называть себя рабом Божиим (hvhy dbi), и был удостоен этого звания Самим Богом[234]234
  Sifre к Втор. 3:24. Jalkut. Ibid.


[Закрыть]. Таким изображает Иисуса Навина послебиблейская иудейская литература[235]235
  Ср. также Евр. Энц. Т. VIII. Столб. 903–904.


[Закрыть].

В средневековье образ Иисуса Навина благодаря прежде всего первым девяти стихам книги (можно назвать Нав. 1:1–9 прологом книги) становится прототипом мудреца-праведника (цадика), вся жизнь которого – изучение Торы:

Да не отходит сия книга закона от уст твоих; но поучайся в ней день и ночь, дабы в точности исполнять все, что в ней написано: тогда ты будешь успешен в путях твоих будешь поступать благоразумно (1:8).

«Сказал р. Шмуэль бар Нахмани: “Слова Торы похожи на мельницу. Как мельница не останавливается ни днем, ни ночью, так и слова Торы, о которых сказано: поучайся в них день и ночь”»[236]236
  Qogelet Rabba, XII, 8. Цит. по: Stemberger G. Il Midrash. Uso rabbinico della Bibbia. Bologna, 1992 [оригинал: München, 1982]. P. 183.


[Закрыть]. Эти слова из мидраша на Екклесиаст очень характерны для иудейской литературы. «Бен-Баг-Баг говорил: “Листай и перелистывай ее, ибо все в ней; вглядывайся в нее, старься и седей с нею, и от нее не отходи, ибо нет ничего лучше нее”»[237]237
  Pirke Abot, V, 22. Русск. пер.: Трактат Авот. Москва, 1990. С.276. Пирке Авот – один из самых известных трактатов Мишны. В нем добрая половина наставлений отцов иудаизма представляют собой увещания к неустанному занятию Торой.


[Закрыть].

Коран называет иудеев и христиан «народами Книги». Действительно, после разрушения Второго храма, после полного разрушения Иерусалима, после катастрофических поражений в войнах 68–74 гг. от Р.Х. и 131–135 гг. от Р.Х., в долгие века рассеяния что оставалось у евреев кроме Писания? В размышлении над ним день и ночь, в исполнении его заповедей – вся полнота духовной жизни средневекового иудея.

Но если иудеи лишились своей страны и своего храма, то христиане этого и изначально не имели. «Наша нация – христиане», – лозунг христианских мучеников первых веков христианства. То, что для иудаизма было духовной катастрофой, для христианства явилось в каком-то смысле точкой отсчета. То, что для иудеев было божественным наказанием (а именно так понималось ими самими тогда разрушение храма, Иерусалима и рассеяние), для христиан было благословенной свободой. Свободой от традиций и обычаев, от отеческих преданий, от социальной и национальной среды, свободой от земной родины и, а в религиозном отношении – свободой от Закона и законничества, в определенном смысле – свободой от религии. «Ибо не имеем здесь постоянного града, но ищем будущего» (Евр. 13:14). Раннехристианский радикализм с его провозглашением свободы ото всяких земных уз был непобедимой силой древних христиан, был той новизной, что вдохнула свежую струю воздуха в затхлую атмосферу уже тогда одряхлевшего мира. У первых христианских общин тоже еще не было ничего – ни храмов, ни «православных царств», ни догматических систем, ни богатых традиций. Ничего, кроме Писания. Но в этой кажущейся немощи совершалась сила Божия (2Кор. 12:9). «Исследуйте Писания» (Ин. 5:39). Писанию учили катехуменов, в нем поучались день и ночь, его истолковывали в проповедях и апологиях, лишь им решали «межрелигиозные» и «межконфессиональные» споры, им аргументировали догматические позиции. А когда возникло монашество, монахи изучали его день и ночь. Даже еще в начале V века преп. Кассиан Римлянин, один из первых организаторов монашества на Западе, устанавливает в качестве монашеского «правила» ежедневное шестичасовое (!) изучение Писания[238]238
  У преп. Иоанна Кассиана Римлянина очень много призывов к усердному изучению Писания. Напр.: Иоанн Кассиан Римлянин. Писания. Послание к Кастору, еп. Аптскому. Кн. 2, гл. 5. Собеседование 8, гл.3. Собеседование 14, глл. 8-10. Собеседование 22, гл. 10. и др. Москва, 1892.


[Закрыть]. Преп. Кассиан не вводит этим новизны – этому он научился за долгие годы жизни среди египетских монахов.