Текст книги "S-T-I-K-S. Шесть дней свободы"

Выскочила на улицу, крикнула стоявшим возле Цветомобиля Рианне и Кире:

– Нектар взяли?

– Конечно, мы сделали все так, как ты сказала, – ответила Шоколадка. – Элли, а что, нас и правда повезет Тинка?!

Отвечать не стала, это может запросто породить сто двадцать пять охов-ахов и столько же новых бессмысленных вопросов, ведь Рианна первостатейная болтушка. Вместо этого я подошла к машине и раскрыла обе тяжелые, оббитые броней дверцы.

– Забирайтесь и встречайте остальных. Рассаживайтесь как следует, неизвестно, сколько придется ехать.

– А куда мы поедем? – не успокаивалась Рианна.

– Подальше, – буркнула я под нос. – А где нектар?

– Да вот же. – Кира показала маленькую бутылку.

– И это все, что вы взяли?! – поразилась я бездне их тупости.

– Ну да, шоколадный, мне такой больше всего нравится. Что-то не так? Ты такой не пьешь?

Не теряя время на объяснения, я потребовала:

– Фонарь дай, нужно еще принести. Посидите тут.

То, что в Цветнике принято называть нектаром, за счет ароматизаторов и прочих добавок имеет несколько вкусовых оттенков и собственных названий, но я переполошилась не из-за того, что бутылка, выбранная Кирой, мне не по вкусу.

Дело вовсе не в нем.

За пределами Цветника вряд ли кто-то называет такие напитки нектарами. Обычно это различные производные от слова жить: живун, живчик, живило, живец, оживин и прочее в таком духе. А все потому, что жизнь иммунных неразрывно связана с приемом спорового раствора. В некоторых случаях достаточно обходиться без него каких-нибудь пару дней, чтобы довести себя до невменяемого состояния.

Говорят, что самые страшные муки – это муки несчастных людей, доведенных до крайней степени спорового голодания.

Я еще не знаю, сколько девочек решились отправиться со мной, и не представляю, что получится из моей затеи. Зато точно знаю, что маленькой изящной бутылочки из тонкого стекла мне и Тине хватит максимум дня на три-четыре – не больше.

А мы ведь не одни поедем.

Добравшись до нужного шкафчика, раскрыла, убедилась, что запасов нектара хватает, все мне не унести. Начала загружать бутылочки, не обращая внимания на этикетки и цвет содержимого, просто хватала первые попавшиеся и отправляла в проволочную корзинку, прихваченную с ближайшего стола.

Вот теперь можно возвращаться, этого хватит многим и надолго. Какая я предусмотрительная, сама собой восхищаюсь.

Ну да, и не такой станешь после того, как, чуть не рыдая от развивающегося спорового голодания, начнешь с куском стекла охотиться на зараженных.

Выскочив на улицу, увидела, что несколько воспитанниц стоят на крыльце, еще больше их галдит в распахнутых окнах на втором этаже. Как уже они ухитрились их открыть, ведь для этого нужен специальный ключ? Уезжать явно не собираются, даже не переоделись, так и остались в легких халатиках. Но некоторые все же забираются в грузовик, и среди них я увидела тех, от кого меньше всего этого ожидала, – Мию и Лолу.

С первой у меня, мягко говоря, испорченные отношения, и это серьезно, так что она последняя, кого я могла уговорить уехать со мной. А наша вечно спотыкающаяся на ровном месте платиновая дуреха слишком пугливая, ослушаться воли воспитательницы для нее – нечто немыслимое.

С Мией я общаться не желаю, так что обратилась не к ней:

– Лола, ты тоже едешь?!

– Да, Лиска, я с вами, здесь нельзя оставаться.

– Даже Фидель решил ехать с нами, а он знает, где безопаснее всего, – через дверь прокричала неугомонная Рианна. – Вон даже до Лолы дошло.

Кот забрался в Цветомобиль? Раньше он шарахался от машин, словно от чумы, потому что в молодости его в наказание за различные проделки несколько раз завозили подальше от стаба и выбрасывали. Спустя какое-то время он находил дорогу назад, возвращался исхудавший, с безумно жалостливыми глазами, много мяукал и еще больше кушал, стремительно возвращая былую форму.

Про Фиделя поговаривали, что у него выдающийся нюх на неприятности. То, что он сейчас решился добровольно забраться в ненавистный грузовик, для некоторых воспитанниц оказалось аргументом куда убедительнее всех моих заумных слов и требовательных криков.

Спасибо тебе, умный котик.

– Еще кто-нибудь едет?! – громко спросила я, направляясь к грузовику.

– Куда?! – крикнула Тина из раскрытой кабины. – Лиска, я ничего тут не смогу сделать! Ничего! Мы никуда не поедем! Никуда!

– Завести сможешь? – нахмурилась я, осознавая, что с водителем у нас и впрямь возникли нешуточные проблемы.

– Смогу!

– Значит, и ехать сможешь.

– Нет!

– Сможешь-сможешь, пусть потихонечку, но поедем. Пешком нам нельзя уходить, пешком догонят, муры пешком не ходят.

– Элли, не так быстро, – послышалось сзади.

Я и думать забыла о воспитательницах, так что голос Вороны заставил меня вздрогнуть и потянуться за пистолетом. Но, обернувшись, увидела, что она, похоже, не намеревается силой заставить меня отказаться от дерзкой затеи. Просто идет следом, сверля своим знаменитым колющим взглядом.

Остановившись, я решительно произнесла:

– Вы ничего уже не сделаете, мы уезжаем.

Тоже остановившись в двух шагах, старшая воспитательница тихо произнесла:

– Это ведь никакая не эвакуация, ты опять задумала сбежать, так ведь?

– Я сама решаю, что будет дальше. Я теперь не ваша, вы отдали меня западникам, чтобы я там стала женой чудовища, так что до свидания – вы теперь сами по себе, а я сама по себе.

– Ты же знаешь, что не сможешь далеко уйти, а если уйдешь, не выживешь на кластерах.

– Но я хотя бы попытаюсь.

– Хорошо, Элли, это твой выбор. Но мой выбор – присматривать за девочками. Я не могу позволить Тине вести машину, ведь если она сумеет тронуться с места, вы уедете не дальше первого столба. И хорошо, если все не убьетесь при этом. Ни одна из вас не обучалась вождению, а этой машиной сложно управлять.

– Лучше разбиться, чем дожидаться муров.

– Не буду спорить, просто позволь мне пройти в кабину, я поведу сама.

– Вы?!

– Ну ты же знаешь, что я хорошо вожу эту машину.

– Но зачем вам… А… я поняла, вы не можете отпускать нас без присмотра. Ладно, идите в кабину. Но, пожалуйста, не надо делать ничего такого, за что я захочу вас высадить.

– Элли, я тебе не враг.

– Госпожа Альбина, я вам тоже не враг, но больше меня никто никому не продаст. Я не товар, запомните это хорошенько, и я постараюсь сделать так, чтобы остальные девочки тоже никогда не стали товаром. И учтите, что я буду сидеть в кабине рядом, так что вы тоже не останетесь без присмотра.

Глава 3
Ночная гонка

Далеко мы и правда не уехали. Нет, Ворона действительно хорошо управлялась с машиной, так что мы выбрались из ворот, ничего не задев и не врезавшись в первый же подходящий для этих целей угол или столб. Но на выезде, на который я указала, нас поджидал нехороший сюрприз.

Шлагбаум опущен и закрыт на замок.

Остановив Цветомобиль, воспитательница бесстрастно поинтересовалась:

– И что дальше, Элли?

Отбросив мысль выехать через открытый северный выезд, навстречу мурам, я ответила:

– Солдат нет, просто шлагбаум опущен. Его можно снести грузовиком?

– Не уверена, зато могу точно сказать, что грузовик пострадает, и я тоже. И вас это касается, если перед этим не покинете кабину. Шлагбаум крепкий, он поставлен специально, чтобы выдерживать удары машин. Если ты не против, мы можем попробовать выбраться через северный выезд, туда направлялись те машины, с которыми мы разминулись.

Это меня не устраивало, ведь туда и правда двигались все замеченные машины, на которых спасались обитатели Центрального. В этом столпотворении вооруженных и зачастую облеченных властью людей мои шансы на успешный побег могут значительно снизиться. К тому же нельзя забывать о Черном Братстве, ведь им не очень-то понравится, что добыча разбегается, они способны принять нехорошие меры и в первую очередь перекроют самый популярный выезд.

Сюда я не просто так направилась, я знаю, что на западной дороге обычно малолюдно, а сейчас тем более. К тому же там масса возможностей свернуть в тихие местечки и затем затеряться.

Решено.

– Нет, нам нельзя на северный выезд.

– Я не стану ломать шлагбаум грузовиком.

– А я и не прошу вас это делать, просто подождите немного.

Кабина узким проходом соединялась с пассажирским отсеком, так что мне не пришлось выходить наружу. Добравшись до девочек, произнесла:

– Тинка, выйди и стой у двери. Как только крикну, сходишь проверить шлагбаум.

– Что ты собралась сделать? – спросила любопытная Рианна.

– Поехать дальше.

– Но как?

– Увидишь!

– Что увижу?

Разговаривать с Шоколадкой – целое искусство, постичь которое могут только выносливые люди, ведь она способна часами тебя выматывать. Я попросту не стала отвечать на продолжавшие сыпаться вопросы, подняла руку, потянула на себя узкую выдвижную лесенку, забралась наверх и откинула назад плотный брезент, прикрывавший гнездо стрелка от непогоды.

Пулемет никуда не делся, с него пришлось стащить еще один кусок брезента. Осмотрев оружие, убедилась, что лента в него заправлена и патроны в ней выглядят настоящими.

Пора удостовериться в этом на деле.

Из таких штук нам стрелять не давали, но показывали, как это делается. К сожалению, все, что не «попробовала» руками, я запоминаю скверно. Это, правда, касается только таких вот неженственных штуковин, с остальными подобное случается куда реже. Но, как я заметила, принципы работы оружия всегда схожие, так что не видела никаких сложностей с этой стороны.

Нет, вру, одна сложность все же есть. Дело в том, что я немножко побаиваюсь, ведь эта вещь совсем не похожа на наши изящные винтовки. Где ложе из полированного ореха, где узоры на прикладе, где тонкость конструкции и покладистость? Все грубое, создано явно не для моих не приспособленных к тяжелой работе рук. Как же замечательно, что догадалась избавиться от излишков ногтей, мне бы их тут, без сомнения, оторвало под корни.

– Элли, ты еще не кричала?! – послышался снизу голос Тины.

– Нет, не кричала. Сиди и жди. И сама не кричи.

– Но ты можешь меня не услышать.

– Нет, ты сейчас не кричи, после того, что я сделаю.

– А что ты хочешь сделать?

– Выстрелить.

– Зачем?!

– Помолчи уже, ты хуже Рианны.

Пулемет наотрез отказывался изменить положение хотя бы на волосок. Спасибо, что по какому-то наитию догадалась дернуть за выпирающую штучку сбоку, показалось, что она мешает. Так и оказалось, оружие словно ожило и на удивление легко подчинилось. Теперь я почти не чувствовала его тяжести, но при этом отчетливо понимала, что в моих руках сейчас сосредоточена такая мощь, к какой они до этой ночи никогда не прикасались.

Боже, какой же ужасный у этого чудища прицел. Не в том дело, что в нем нет изящества, а в том, что…

В общем, ужасный он – и точка.

В темноте не получилось разглядеть мушку и потому крикнула Тине:

– Бегом возьми фонарь и посвети на замок!

– Подойти к нему?!

– Ни в коем случае! Стой за дверцей, пусть тебя прикрывает, пуля может отскочить назад, там ведь все железное!

– Пуля?!

– Я хочу разнести замок из пулемета!

– Может, тогда лучше включить фары?!

Идея неплохая, ведь я сказала Вороне ехать на системе ночного видения, и она послушалась. Не хотелось привлекать внимание. Но пока спущусь к ней, пока она со мной поспорит, пока сделает по-моему – время пройдет, а я почему-то твердо уверена, что тикают если не последние спокойные секунды, то минуты точно.

Интуиции надо верить, и потому я не согласилась:

– Нет, Тина, давай фонарь. И пожалуйста, побыстрее.

С фонарем мушку тоже не очень-то хорошо видно, но все же разглядеть удалось. Пришлось только немножко повозиться, чтобы навести ее на нужное место, после чего с душевным трепетом потянула за спусковой крючок.

Пулемет не выстрелил и даже не щелкнул.

– Вот ведь дура! – не выдержала я, обругав себя в голос.

– Ты там кому? – спросила снизу Тина.

– Не тебе.

Объяснять, что забыла взвести пулемет, не стала. Такая ошибка даже для мелких воспитанниц недопустима, но я все же ее совершила, так что и правда веду себя крайне глупо.

Блин, надо настроиться как следует, слишком много нервов, слишком свежо в памяти расставание с западниками, оно было непростым, до сих пор мутит, в висках поселилась пара неугомонных дятлов, иногда головокружение накатывает, и временами хочется взвыть или впервые в жизни закатить истерику.

Сама не своя от всего этого, после столь неприятных приключений полагается неделю отлеживаться, а не устраивать подобное. И суток не прошло с моей самой настоящей смерти, а я, вместо того чтобы смирно лежать в могиле, занимаюсь черт знает чем.

Взвести, опять повозиться с противной мушкой, опять зажмуриться и с вернувшимся душевным трепетом потянуть за спуск.

Громыхнуло так, что я чуть не оглохла, а перед глазами потемнело – слишком уж много мне в последнее время доставалось, слабину даю. Пулемет подпрыгнул, заставил дернуться, рассмотреть – попала или нет – не смогла и поэтому закричала:

– Тинка!

– Что?!

– Иди к шлагбауму и посмотри на замок! Я не знаю, попала в него или нет!

Открылась дверь кабины, Ворона напряженным голосом спросила:

– Элли, что ты там устроила?!

– Пытаюсь сломать замок!

– Оригинально!..

– Ну так я же у вас уникальная, я обязана быть оригинальной!

– Элли! – крикнула Тина.

– Что?!

– Ты не попала в замок!

– Блин!

– Но он открыт, нужно только вытащить дужку! Вытаскивать или будешь еще стрелять?

– Да ты издеваешься, что ли?! Конечно вытаскивай!

Когда я вернулась в кабину, старшая воспитательница, даже не покосившись в мою сторону, высказалась не без иронии:

– Я очень удивлена, что ты не стала стрелять дальше. Все еще хочешь сбежать? Уверена, что это прекрасная идея?

– Все ошибаются, я тоже ошибаюсь, так что не надо давить только на мои ошибки, у вас и своих хватает. И давайте уже поедем, дорога открыта.

* * *

Неприятности не любят ходить поодиночке. Не помню, где я это слышала, но, похоже, так и есть. Все они, или почти все, собрались в кучу и решили зайти в гости к одной особе, которая неплохо устроилась и до последних дней была уверена, что это если не навсегда, то надолго.

Ну и приперлись.

Ко мне.

Кластеры, прилегающие к внутренним стабам Азовского Союза, вычищаются почти подчистую сразу после перезагрузок. Твари там не успеют развиться, заразившихся обычно перехватывают еще до перерождения. А уж чтобы при таком контроле измениться до опасных форм – вообще невероятная редкость. Если и появляются здесь такие, то, как правило, они забредают издали, зачастую ухитряясь преодолеть не один периметр и кучу линий электронного контроля.

Встретить две в одном месте – вообще фантастика.

Но на нас бросились именно две, не успели мы и пяти минут проехать. Только-только миновали основную развязку, Ворона начала прибавлять скорость, как вдруг испуганно вскрикнула, вывернула руль и, откинув наверх маску, на которую транслировалось изображение с системы ночного видения, зачем-то включила все фары.

Хотя стекла прикрыты густо перфорированным стальным листом, мне пришлось зажмуриться – хорошенько по глазам ударило, чуть слезы не брызнули. Уж очень много источников света установлено на машине со всех сторон, и все они ужасно яркие.

Несмотря на то что почти закрыла глаза, в залившем дорогу сиянии сумела разглядеть две корявые фигуры. Зараженные, явно переросшие начальную стадию развития, тоже были застигнуты врасплох световым ударом, но, в отличие от меня, его последствия не сгладила продырявленная сталь. Так что получили полную дозу и от неожиданности остолбенели, отшатнулись, прикрывая глаза скрюченными лапами.

Ворона, каким-то образом ухитрившаяся не ослепнуть, сохранить контроль над разогнавшимся Цветомобилем, чуть повернула и сумела тяжелым хитроумно устроенным бампером подмять сразу обоих мертвяков. Тихий стук, несильный толчок, и вот дорога стала пустынной, а вот фары гаснут, и возвращается прежняя темнота.

– Почти как в старые добрые времена, – с непонятной радостью произнесла Ворона.

Ее слова почему-то заставили меня высказать совершенно неуместный и волнующий всех без исключения воспитанниц вопрос:

– А сколько вам лет?

– Меньше, чем ты думаешь, я не такая уж старая ворона.

Должно быть, я покраснела, потому что почувствовала жар на лице. Ну откуда старшая воспитательница может знать, как мы ее между собой называем?

Наверное, оттуда же, откуда мы узнаем то, что для нас не предназначено…

Решила не развивать интересно-скользкую тему, спросила о куда более важном:

– Мне показалось, что это были Yellow-три, а может, даже четыре. Откуда они здесь взялись? Сразу два опасных зараженных, ведь так не бывает.

– Бывает, Элли, в Улье и не такое бывает.

– Но мы ведь возле Центрального, здесь и одного развитого найти трудно.

– Зато здесь хватает ферм, где полным-полно таких же ослабленных неповоротливых тварей, вечно обколотых хлопьями, и кто-то прямо сейчас устраивает взрывы. А может, и не только взрывы. Ты ведь у нас умная, дальше сама догадаешься.

Да уж, тут даже Лола поймет.

Во внешних мирах фермами называются сельскохозяйственные предприятия, где занимаются выращиванием животной и растительной продукции. Но у нас в этом нет необходимости, все, что необходимо для жизни, сыплется сюда нескончаемым потоком при перезагрузках. Разве что цветы для красоты на клумбах выращивают, ну и мелочи вроде свежей зелени лучше собирать со своих грядок, если любишь свежее и сочное.

Поэтому фермы под Центральным не простые. Люди по всему Улью пытаются развивать зараженных в неволе, потому что охота на них сопряжена с трудностями, опасностями и материальными убытками. К сожалению, взаперти они обычно или быстро замирают на одной стадии, вообще не развиваясь, или чахнут и умирают без малейшей пользы. Лишь немногие растут, но очень медленно и не до самого конца, где из мертвяков можно получить лучшие призы. Как их не корми, а все равно помогает редко. Говорят, Стикс против любого ограничения свободы, но я в это не верю.

Потому что моя жизнь – сплошная несвобода, и, судя по всему, на это всем плевать.

И Стиксу в том числе.

На наших фермах тоже пытались решить эту проблему. Не знаю, насколько успешно, но слышала, что там содержатся сотни самых разных тварей. Наверняка это известно и Черному Братству, а если так, они могут не ограничиться взрывами электростанций, вышек связи и прочего в таком духе. Им несложно послать один или несколько отрядов к местам компактного размещения опасных зараженных и каким-нибудь способом выпустить их на волю. Мертвяки в округе такой террор устроят, что одиночкам и мелким группам не выжить, то есть спрятаться на местности у них не получится, монстры быстро найдут. Твари, наверное, очень злятся за то, что их удерживали в клетках, и горят желанием отомстить обидчикам, а то, что их ослабляли инъекциями метанола и споровых жмыхов, не превращает беглецов в безобидных созданий.

Нам повезло, Ворона сумела воспользоваться нерасторопностью освободившихся зараженных, подставить их под удар, другим может повезти меньше.

Чем больше сейчас неразберихи, тем лучше для муров. Центральный стаб отнюдь не самый населенный, но те, которые располагаются дальше, очень даже привлекательны, если ты хочешь убить или схватить как можно больше развитых иммунных (именно их высоко ценят внешники). Не удивлюсь, если их главная цель именно там, а наш кластер – всего лишь затравка для большого переполоха.

Я резко дернулась вперед из-за неожиданного торможения и чуть ли не с обидой вскрикнула:

– Зачем вы останавливаетесь?! Тут зараженные!

– Элли, да посмотри ты, наконец, на экран! – тоже закричала Ворона, причем таким голосом, что я передумала высказываться дальше.

Впервые за все время нашего знакомства она показала, что не всегда умеет сохранять ледяное спокойствие.

Тем временем старшая воспитательница склонилась ко мне и нажала одну из кнопок на панельке между сиденьями пассажира и водителя.

Три темных прямоугольника, расположенные передо мной, засветились, передавая серую картинку. Теперь я могла видеть происходившее перед грузовиком и частично по сторонам – камеры, это обеспечивающие, были чуть повернуты вперед. Наверное, через эту систему можно посмотреть и назад, так было на дредноуте западников, но я не знала как, ведь никто не учил жать на правильные кнопки.

Да и пока не очень-то надо, то, что перепугало нашу водительницу, располагалось как раз впереди. Поперек дороги лежал перевернутый набок огромный грузовик с непомерно длинной цистерной на прицепе. С кабины сорвана часть защиты, и видно, как две фигуры, очень похожие на те, которые остались позади, забравшись внутрь, занимаются чем-то непонятным, и выяснять, что именно они там делают, мне ни капельки не хочется.

Ехать дальше мы теперь не могли – цистерна перегородила путь, поэтому и пришлось тормозить. Осознав это, я спросила:

– Будем разворачиваться?

– Нельзя, – напряженно ответила воспитательница, выворачивая руль. – Та парочка осталась позади нас.

– Но они попали под колеса.

– Я не знаю, что с ними, зато знаю, что кроме них будут другие.

– Но вы же все равно разворачиваетесь.

– Не совсем… Держись, Элли!

С этими словами старшая воспитательница направила грузовик на ограждение. Цветомобиль смял его с протяжным скрежетом, будто полоску бумаги, после чего, неистово трясясь и бешено подпрыгивая, понесся вниз по короткому, но крутому склону. Позади дружно заорали на несколько голосов, возможно, я тоже присоединилась к этому хору, а может, и Ворона своего ора добавила – не удивлюсь.

Очень уж было страшно, казалось, что вот-вот перевернемся, после чего на нас набросятся такие же зараженные, как те, которые забрались в кабину опрокинувшегося грузовика.

Удивительно, но мы не только удержались на колесах, но и оказались на какой-то дороге, причем я даже не знала, что она здесь есть. Без асфальта, но хорошо накатанная, машина начала быстро разгоняться.

Потихоньку успокаиваясь, решила похвалить ту, которая только что так эффектно вытащила нас из неприятностей:

– Альбина, вы прекрасно водите грузовики, Тина ни за что бы не справилась.

– Элли, ты видела машину слева?! – чуть не вскрикнула Ворона.

– Нет, – ответила я, и тут же напряглась – впереди во мраке протянулись знакомые линии, пульсирующие красным, напомнив, что ко мне вернулись потерянные недавно умения и пора бы начать разбираться с принципами их работы.

Но сейчас не до этого, ведь почти сразу вслед за вспыхнувшим свечением донесся грохот близкой пулеметной очереди.

Увидев, что отливающий зеленым трассер пронесся перед бампером грузовика, я ошеломленно произнесла:

– Что они делают?!

– Стреляют в нас, – сквозь зубы ответила Ворона, заставляя мотор грузовика реветь еще громче.

– Но почему?!

– Наверное, это твои муры подъехали, свои по Цветомобилю стрелять не станут, его здесь все знают.

– Муры вовсе не мои. Давайте быстрее, вон деревья начинаются, за ними они нас не увидят.

– Элли, они уже нас не видят, мы под холм заехали, вот и не стреляют. Но у них там машина – пулеметный пикап. Быстро догонят, на грузовике нам от него не оторваться.

– И что тогда делать?

– Это ты у меня спрашиваешь?

– А у кого мне еще спрашивать?

– Вообще-то – это твоя затея.

– Я на муров не рассчитывала, мы должны были просто уехать.

– Тогда быстрее забирайся наверх и стреляй, как только их увидишь.

– Но я за двадцать шагов в замок не попала.

– Ну и что с того? Все равно лучше тебя никто в группе стрелять не умеет.

– Тина умеет.

– Из пистолета, Элли, всего лишь из пистолета. Довольно споров, быстрее наверх! Прицел выставлен на двести метров, старайся не стрелять, когда они будут далеко, иначе быстро останешься без патронов.

Ну замечательно, мне теперь придется забираться в гнездо стрелка и сидеть там, в то время когда машина быстро мчится мимо каких-то склонов, заросших деревьями и кустами. Я столько лет прожила в Центральном, но не помню эту местность, по-моему, нас здесь никогда не возили.

Наверху мне ни капли не понравилось. Стоило развернуть турель назад, как встречным потоком воздуха волосы, и без того много чего сегодня повидавшие, перекинуло вперед, и они начали развеваться перед лицом, словно хвост бешено мчащейся лошади. Я с сожалением вспомнила косу, которую мне заплетали перед злополучными смотринами, может, она мне и не идет, зато как практично в тех случаях, когда тебя посылают стрелять из пулемета на высокой скорости.

Во мраке вновь проявились угрожающе-красные линии – слегка размазанные, но на этот раз куда четче тех, которые я наблюдала при разгроме колонны западников. Должно быть, умение проявилось до конца или около того. И я не забыла, что, если где-то замечаешь тревожную пульсацию, нужно держаться от нее подальше.

Но как это сделать, если линии идут и параллельно грузовику, и сквозь него? Да что там говорить, в некоторые мгновения они и меня касаются, я ведь двигаюсь вместе с машиной, а ею управляет водительница, которая не видит эти предупреждения.

Далеко позади во мраке засверкало, оттуда потянулись завораживающе красивые светлячки трассирующих пуль. Вот только меня они ни капли не радовали, потому что прекрасно понимала – любой из этих огоньков может убить или страшно покалечить.

Нетрудно догадаться, что это стреляет пулемет, установленный на догоняющем нас пикапе. Опасная для ездоков машина, на которой по Улью катаются или очень отважные, или просто обделенные интеллектом люди, ведь даже не самая сильная тварь может легко убить их всех, неожиданно выпрыгнув из засады. Обычно подобные экипажи долго не живут и, наверное, прекрасно это понимая, ведут себя так, будто каждый день у них последний, а значит, можно делать все, что угодно, ничего и никого не стесняясь.

Они никогда не упускали возможности задорно посвистеть вслед Цветомобилю, послать воздушный поцелуй или даже показать неприличный жест, а некоторые даже пытались нас преследовать, громко признаваясь в любви или высказывая непристойности. Причем гвардейцы их отгоняли неохотно, наверное, уважали за тот риск, с которым постоянно сталкиваются пикаперы.

На этот раз они гонятся за нами не затем, чтобы в любви признаться или проинформировать о завышенных размерах определенных частей их тел. Шутки закончились, началось нехорошее, а гвардейцев поблизости нет.

Придется как-то самим справляться.

Сколько до них? Как там говорила Ворона? Если будет больше двухсот метров, стрелять нельзя. А сколько до этих вспышек? И как попасть в их источник, если машину нещадно трясет и раскачивает на неровностях грунтовой дороги?

Я уж не заикаюсь о том, что мой дебют с пулеметом откровенно не задался.

В грузовике подо мной что-то резко и нехорошо стукнуло, и я догадалась – в нас попали. Спасут ли стальные листы и решетки от такого? Решетки точно нет, а вот остальное – может быть, ведь нам говорили, что от легких пулеметов защита у нас хорошая, если не подставляться под огонь в упор.

Еще одно звучное попадание и сразу вслед за этим еще. Похоже, тот, кто по нам стреляет, профессионально обращается со своим оружием, мне до него далеко. Остается понять, какой у него пулемет – из тех, которые для нас опасны, или ерундовый.

Увы, я в этом совершенно не разбираюсь. Может, Данию попросить подняться и посмотреть? Ну и что она разглядит в этом мраке? Нет – полный бред, не надо сюда никого затаскивать, это бессмысленно.

Даже не задумываясь, потянула спуск. Пулемет дернулся, выпустив короткую очередь, едва не намотав при этом на рукоять ожившего затвора мои развевающиеся волосы. Я не поняла, куда полетели пули, и стала хуже видеть – вспышки, вырывающиеся из ствола, ослепили, несмотря на прищуренные глаза.

А что преследователи? А ничего – они так и продолжали расходовать патроны, никак не отреагировав на то, что их тоже пытаются обстрелять.

Нет, я определенно не сумею попасть. Не знаю, сколько между нами метров, но удерживать столь неудобную мишень в прицеле на ходу не получается. Плюс ко всему опять возникла проблема с мушкой – ее невозможно разглядеть. Но, в принципе, пока что все не так уж и плохо, пускай Цветомобиль – огромная цель, они в него попадают нечасто.

Только об этом подумала, как по железу гулко простучало несколько раз, я даже не сумела сосчитать, сколько именно пуль в нас прилетело. И, несмотря на рев мотора, выстрелы и свист ветра в ушах, отчетливо расслышала, как кто-то вскрикнул.

Не похоже на крик страха, а вот на крик боли – очень похоже.

Это расстроило меня настолько, что я чуть не забыла об экономии патронов. Даже не знаю, сколько перевела, нажимая на спуск снова и снова, чтобы погасить этот вспыхивающий в ночи цветок, разбрасывающий такие красивые и такие смертоносные искры.

Непохоже, чтобы хоть раз попала, невидимый враг не унимался, и мне до него бесконечно далеко, потому что нет-нет да и опять раздавались пугающие удары по машине.

А это что такое?! Пикап, похоже, обнаглел – он приближается. Я теперь не просто вижу вспышки его оружия, я разглядела смутный скользящий по дороге силуэт – догоняет, чтобы расстрелять в упор. А, нет, просто показалось, все в порядке, дистанция не сокращается, просто тут белым-бело, темный автомобиль выделяется на этом фоне.

Почему здесь белый асфальт и обочины? А потому что на этом кластере располагается меловой карьер, вокруг него все засыпано меловой крошкой, и особенно это заметно на дорогах, где раньше, еще во внешнем мире, ездили груженные добытым самосвалы. Я наконец узнала место, хотя бывала здесь всего лишь однажды и давно. Но, к сожалению, не припомню подробности, которые могли бы сейчас пригодиться.

Попыталась навести пулемет как следует, но куда там – машину болтает пуще прежнего, мушку как не видела, так и не вижу, совершенно не похоже на безответный расстрел мертвяков, регулярно проводимый для старших воспитанниц. А палец прямо чешется, хочется жать на спуск, не давать слабину, стараться удержать взбесившееся тяжелое оружие в правильном положении и смотреть, как трассеры улетают в цель.

Цветомобиль резко развернулся, когда я уже почти решилась пострелять от души – пикап действительно начал приближаться, теперь его можно рассмотреть на любой дороге, а не только на посыпанной мелом. Причем маневр оказался столь внезапным, что я, не ожидая такого подвоха, больно стукнулась локтем.

Но не успела ни удивиться, ни возмутиться, как поняла причину, по которой Вороне пришлось так поступить: справа промелькнуло что-то быстрое и страшное, пытающееся корявыми когтистыми конечностями дотянуться если не до меня, то хотя бы до защитной решетки.

Ну а там уже моя очередь подойдет – всего ничего останется.

Показалось, что даже глаза зараженного разглядела, но это, конечно, обман зрения, слишком уж темно, да и слишком быстро мимо пролетел. Не сумел ухватиться, резкий маневр стал сюрпризом и для него, и оттого опасно развитый мертвяк потерял равновесие и, плюхнувшись, покатился по дороге. Я было рефлекторно начала опускать пулемет, наводя на тварь, но тут же передумала.