Текст книги "Рай беспощадный"

Глава 4

Проснулся Макс с рассветом совершенно разбитым. Ночью не удалось поспать серьезно – едва задремав, вскидывался от кошмаров или безо всяких причин. Прятал лицо в песок, стараясь не смотреть на чуждые ему небеса, сворачивался калачиком – под утро стало очень прохладно, и он немного продрог. Даже жалеть начал об оставленной зимней куртке.

Отчаянные надежды на утреннюю росу не оправдались – листва на кустах осталась такой же сухой. Спотыкаясь на ровном месте, спустился к морю и столкнулся с сюрпризом – вода отползла далеко от берега, обнажив дно на обширной площади. Сперва опять начал грешить на галлюцинации, но потом понял: это всего лишь отлив. Последствия притяжения Луны.

А ведь лун здесь многовато…

Стоп! Об этом не думать!

Украдкой покосился в небеса. Солнце, разогнав тьму, прогнало и все космические несуразности – лишь одинокий серп светлел. Размеры его не выходили за рамки приличий, но Макса это не утешило – слишком много нехорошего он повидал этой ночью.

Разогнав чаек, что-то выискивающих на обнажившемся дне, умылся, но облегчения это не принесло – пить хотелось зверски, в суставах поселилась ломота, перед глазами все расплывалось, в ушах молотком стучали удары пульса. Неужели это симптомы обезвоживания? Такое впечатление, будто серьезно заболел… А уж кожу как печет – не передать словами. Малейшее прикосновение к ожогам причиняет такие муки, что едва сознание не теряет. Хочется забраться в прохладную воду по шею и просидеть в ней до вечера. Но нельзя – надо собраться с силами и не расслабляться. Он должен дойти до этого острова – тот просто обязан оказаться с родниками, ручьями и пресными озерами. Он не слабак, он справится!

Но если там будет такая же пустыня, как здесь, то он покойник. Сил не останется ни на что. Сам удивлен, что так быстро вымотался. Ведь Макс очень крепкий парень. Был…

* * *

Туристы – глупые люди: платят бешеные деньги и едут за тридевять земель, чтобы плавать меж коралловых рифов, загорать на горячем песочке, любоваться экзотической живностью. Все это удовольствие Максу досталось совершенно бесплатно, но ни одной позитивной эмоции он за все время так и не ощутил.

Достал его этот тропический рай…

Преодолев очередной рифовый хаос, Макс выбрался к широкому проливу, протянувшемуся поперек его маршрута. Не первый раз такое происходит, и по опыту он уже знает – обходить такое препятствие бесполезно. Будто широченная трещина, пересекающая рифовое поле, – кто знает, как далеко она тянется. Плавать над синей бездной неуютно, но куда прикажете деваться?

Глаза будто ножом резало – в обезвоженном организме слезы больше не вырабатывались. До желанной зелени уже рукой подать – около километра осталось. Можно разглядеть желтую каемку пляжа и – о счастье! – высокие пальмы, кое-где растущие вдоль берега! Если хоть немного повезет, то они окажутся кокосовыми, как это обычно бывает на атоллах, и он даже без воды напьется.

Оценив ширину препятствия, призадумался. Не меньше сотни метров плыть придется, а ему так не нравится заниматься этим над большими глубинами. Хотя… Чуть в стороне виднеется приличный мысок, а от него дальше тянется вереница одиночных рифов. Как показывает опыт, между ними обычно мелко – легко доберется до последнего по дну. А уже дальше поплывет. Ему останется метров пятьдесят – семьдесят – прилично выгадает.

Обход отнимет время, но зато снизит до минимума расстояние, которое придется проплыть. Несмотря на усталость и недомогание, Макс все еще боялся акул и подсознательно ожидал нападения именно на самых глубоких участках. Страшновато вглядываться в эту синюю бездну, ожидая, когда оттуда выскользнет зубастая тень.

Между камнями оказалось не так уж мелко – к предпоследнему Макс брел по грудь в воде, стараясь не угодить в совсем уж приличные ямы. Но дальше оказалось еще хуже – до последнего в веренице рифа осталось шагов пятнадцать, но глубина там была уже с головкой.

Вздохнув, Макс в очередной, бесчисленный раз стащил одежду, соорудил «чалму», приспособил в ее «гнезде» ботинки. Повис на руках, плавно, почти беззвучно окунулся в воду, поплыл.

Что это?! Он ведь не производит шума, но где-то рядом что-то явственно плещется.

Откуда только силы взялись – одним рывком добрался до рифа и взлетел на вершину. Лихорадочно закрутил головой. Есть! Среди волн мелькнул треугольник черного плавника. Вот это точно акула!

Рыба, будто красуясь, прошла рядом с рифом, развернулась назад, в глубоководный пролив, но затем, почему-то передумав, описала замкнутую кривую вокруг островка, на котором замер перепуганный Макс. Здоровенная – не меньше шести метров! У страха, правда, глаза велики. Но уж пять в ней есть точно!

Только тут до Макса дошло: он в западне. Назад можно добраться только вплавь, и пока здесь крутится эта тварь – ничего не получится. Да и что ему там делать? От жажды помирать? Или искать обход – другое узкое место, где нет акул?

Поблизости таких мест больше не заметно. Сил у него почти не осталось – долгие путешествия строго противопоказаны. Нет, он рискнет. Выждет. Акуле надоест здесь кружить, и она уберется. Вот тогда он переплывет пролив.

Зачем она вообще заявилась? Неужели как-то почуяла Макса? Шум услышала? Наверное, так…

Усевшись на теплый шершавый камень, он принялся ждать. С рифом ему не повезло – ни малейшего укрытия от солнца. Можно, конечно, спуститься к воде, но ему эта идея очень не нравилась.

Акула, описав еще один круг, ушла в залив с нарастающей скоростью. Вдали, среди волн, мелькнул напоследок треугольник ее плавника, и опять водную гладь ничто не нарушает.

Макс не стал расслабляться – продолжал выискивать признаки присутствия хищницы. Но тщетно: ни всплесков подозрительных, ни плавников среди волн. Неподалеку даже пара чаек на воду уселась. Уж птицам сверху виднее – наверное, тоже не заметили ничего подозрительного.

Метров семьдесят водной глади. Очень глубоко. Очень страшно. А плыть надо.

Вздохнув, Макс опять завозился с «чалмой».

* * *

Сил не было, но Макс выложился так, что результатом можно было гордиться. Мчался будто в бассейне, под прицелом тренерского взгляда, косящегося на секундомер. И все равно казалось, что на месте стоит, – уж очень ему не нравилось плавать по морю, где шастают шестиметровые акулы.

На последних метрах дистанции Макс едва разрыв сердца не заработал, когда за спиной послышался все тот же знакомый всплеск. Увеличив темп, хотя это и казалось невозможным, грудью налетел на коралловую поросль и, не обращая внимания на ссадины и кровоточащие царапины, поднялся, обернулся. В глубине мелькнула длинная темная тень. Показалось или?.. Как бы там ни было, теперь он в безопасности.

Присев на камень, перевел дух. Затем оделся, начал зашнуровывать ботинки. Когда возился со вторым, рядом на скалу упала тень, и звонкий, чуть перепуганный мальчишеский голос спросил:

– Ты говорить умеешь?!

Чуть не вскрикнув от неожиданности, Макс обернулся. Неподалеку, на возвышении, действительно стоял мальчишка лет тринадцати. В обтрепанных шортах, на ногах какие-то несуразные угольно-черные сандалии, явно самодельные. Белобрысый, жестоко загорелый, с небрежно обрезанными волосами.

Опять галлюцинация? В людей поверить еще можно, но в то, что здесь кто-нибудь русский может знать…

– Умею, – все же ответил Макс.

Голос хриплый, надсадный – как у старого курильщика.

Радостно заулыбавшись, пацан так же звонко, но уже без страха закричал:

– Он говорит! Ник, он разговаривает! Я же тебе говорил! А ты: «Дикс он, дикс! Если не веришь, то давай, проверь сам. Или слабо?» Нормальный он! Я проверил!

На камень взобрался еще один мальчишка – этот был постарше, чернявый, но в остальном копия первого: тощий, прожаренный солнцем до состояния «грязный негр», с такой же неухоженной шевелюрой. И было что-то еще, неуловимое, делающее его похожим на первого. Доводилось Максу встречать в книгах выражение «просоленный морем». Вот оба они были именно такими – просоленными. Не вызывало сомнения, что море долго въедалось в их тела и души, пока не пропитало до последней косточки.

Недоверчиво косясь на Макса, старший произнес:

– Был бы диксом, тебя, дуралея, порвал бы как Тузик грелку.

– Да ну! Дикс разве будет ботинки снимать и плавать с одеждой на голове?! Диксы такими продуманными не бывают!

Ник, все еще нехорошо косясь, буркнул:

– Привет. Ты кто?

– Привет. Я – Макс.

Происходящее в своей обыденности было столь абсурдно, что чувство удивления полностью парализовало – ответил очень спокойно.

Белобрысый радостно представился:

– Я – Дима, а это – Ник. В смысле Никита. Но его все Ник называют.

– А тебя вообще-то никто Димой не зовет! Тебя Снежок зовут!

– Пусть так! Но я же все равно Дима!

Максу надоело выслушивать этот пустой треп, и он, все же надеясь, что это не бред умирающего, попросил:

– Ребята, у вас попить нет чего-нибудь? Второй день без воды уже.

Мальчишки синхронно переглянулись, затем уставились на него со странным выражением. Старший, первым не выдержав, спросил:

– А ты вообще откуда?

– Вообще-то я хабаровский, но потом в Питер переехали.

– Да нет, ты откуда здесь взялся? – уточнил младший.

– Из Питера и взялся. Светляк там появился, мы с друзьями смотрели на него, а потом раз – и я в море оказался. Вчера это было. С тех пор хожу здесь, ищу воду и людей.

Ну не смешно ли – общаться с галлюцинациями? Макс, несмотря на четкость «картинки», до сих пор не мог поверить, что перед ним и вправду дети, да еще и по-русски разговаривающие. Нет, определенно его мозг спекся окончательно.

– Ну ты и учудил… – выдав непонятное, Ник покачал головой. – Повезло тебе крупно.

– Да еще и Анфисе не попался! – с восторгом выдал Снежок.

– Какой Анфисе?

– Это рыбина, которая тебя чуть за пятку не цапнула. Она вокруг буя постоянно крутится. Прикормленная гадина. Мы ее Анфисой зовем. Не знаю почему, – пояснил Ник. – Она тебя заметила и думала, что ты назад выбраться захочешь, на тот берег. Под уступом тебя караулила. И ошиблась – ты вперед поплыл, через расселину. Да еще быстро так – будто катер. Никогда не видел, чтобы так быстро кто-то плавал. Вот и не успела догнать.

– Он ведь новенький. В поселок его поведем? – уточнил Снежок.

– Наверное. Куда же еще?

– Так он не переболел, наверное. Второй день только.

– Там разберутся. Эй! Макс, ты не переболел еще?

Ничего не понимая, тот начал догадываться – все происходит наяву. С трудом ворочая пересохшими губами, спросил:

– А вы откуда здесь?

– Да откуда и ты, – ответил Ник. – Здесь все такие. Сперва смотрели на светляк, а потом бац – и здесь. А некоторые даже не смотрели – поблизости ошивались, даже не зная про него, и попались. Тебе еще повезло. Странно, что сразу никто не заметил или сам на остров не пошел, – буй ведь рядом совсем, чуть дальше в проливе. Ты почему сразу к острову не пошел?

Макс, осознав, что ему действительно не мерещится происходящее, глупо улыбнулся и, обернувшись, указал вдаль, чуть левее темнеющего у горизонта бесплодного островка:

– Нет, буй – там. Далеко. За островком, и трубы там еще из воды торчат. Вот недалеко от них буй был. Я оттуда пришел.

Мальчишки уставились на него озадаченно. Снежок удивленно воскликнул:

– Вот же повезло тебе, что нас нашел! От самого дальнего буя, получается, добрался. Мало кто оттуда сам приходит.

– Да ты, наверное, совсем от жажды умираешь, – сочувственно произнес Ник.

Макс молча кивнул.

– У нас воды нет, – вздохнул мелкий. – Выпили в обед всю. На остров тебе надо. Мы отведем. Фиг с ними, с ракушками. Правда, Ник?

Старший ответил неодобрительно:

– Рыжий разозлится или даже Бизон. Ох и будет нам…

– Да фиг с ними – новенький гораздо важнее.

– Это ты Бизону сам скажешь, если такой умный. Давай я дальние камни без тебя осмотрю, а ты бегом тащи его в поселок. Как приведешь – так сразу назад: я за двоих никак не успею.

Макс из их разговора понимал только слова – смысл ускользал. Но жест Снежка был вполне ясен: тот приглашал следовать за ним.

Зашнуровал наконец ботинок. Поднялся. Пошел за мальчишкой.

Неизвестно, что здесь происходит, но одно почти очевидно – его должны напоить.

Глава 5

Диме кличка подходила идеально – на фоне до черноты загорелой кожи его почти белая вихрастая шевелюра и впрямь напоминала кучку снега. Он, судя по всему, знал здесь каждый камешек – идти за ним Максу было удобно и приятно. Даже частые обходы не напрягали – их явно делали ради комфорта. Там, где он потерял бы немало времени на раздевание-одевание и заплывы, мальчишка просто находил другой путь – человеку, который знает каждый коралл на дне, это легко.

Вскоре рифовый хаос остался позади – к острову они подошли по мелководью с ровным песчаным дном. Нет, коралловые нагромождения и здесь встречались, но нечасто и лишь в отдельных местах.

Выбравшись на берег, Макс с тоской уставился на крону высоченной пальмы. Там, в основании сходящихся к вершине листьев, висели крупные плоды. Кокосы? Наверняка. Снежок, увы, не стал останавливаться – так и шагал вперед не оборачиваясь. За весь путь ни слова не проронил, что в принципе понятно – хоть местность знает, но за дорогой надо следить в оба глаза и не отвлекаться. Одно неловкое движение – и проткнешь ногу о коралл или обломок раковины: сандалии у него ненадежные.

В кустах обнаружилась широкая, хорошо натоптанная тропинка. Почти сразу она вывела к поляне, на которой четверо детишек возрастом лет по восемь – десять возились с длинными мясистыми стеблями какой-то темно-зеленой водоросли.

Не выдержав, Макс спросил:

– Что это они делают?

– Дровяк сушат, – неохотно ответил Димка – его разговорчивость не возвращалась, да и настроение, похоже, упало.

– Дровяк?

– Водоросль такая. Дровяная водоросль. Толстая она и не совсем пустая внутри. Как высохнет, можно на дрова пускать. Не очень она горит и дыма вонючего много от нее, но сойдет.

– А не проще кусты на дрова пускать?

– Нет, кусты нельзя. Только сухие разрешено ломать. За сломанную живую ветку всыпать могут.

Вышли на перекресток троп. Снежок, остановившись, неловко помялся и предложил:

– Слушай, может, ты сам дойдешь?

– А ты?

– Да мне лучше Рыжему на глаза не попадаться. Задание не выполнено уже который день. Мало ракушек приносим, а норму сейчас задрали вообще круто. Штраф будет – пайку урежут. Ник без меня тем более не справится. Вон иди по этой тропе до конца. Баррикада там будет, ты в проход топай. Ну а там увидишь здоровенное, на дом похожее – ни с чем не перепутаешь такое. Скажешь, что новенький. Да ты не бойся, все хорошо будет. Ну? Сможешь сам дойти?

– Смогу… – неуверенно ответил Макс.

– Ну, пока тогда, – обрадованно произнес Снежок и растворился в зарослях.

Оставшись один, Макс помялся на месте, не решаясь продолжать путь. Робость напала. Даже про жажду на миг забыл. Странное место, и порядки здесь непонятные. Ладно – лишь бы воды дали.

Уже было пошел дальше, но тут с другой стороны показалась целая процессия – пятеро ребят возрастом лет по шестнадцать – восемнадцать. Все такие же загорелые и с минимумом одежды, у каждого в руках охапка таких же мясистых водорослей – видимо, тащат к поляне новую порцию.

Один при виде Макса изумленно вскрикнул, выронил свой груз и затараторил:

– Привет! Макс! Не узнаешь?!

– Жора?! – изумленно выдохнул тот.

– Ага! Я! А ты что – только появился?!

– Вчера сюда попал. Ходил-бродил, сегодня вот нашел этот остров. А с тобой что?!

– Да то же, что и с тобой! Зря мы на этот светляк пошли смотреть! Да здесь целый остров для таких любопытных! Вот мы и встретились! Ха-ха-ха!

– Да нет! Ты почему такой загорелый?! Черный! Вчера ведь как сметана белый был!

– Эх… сметанки бы сейчас из холодильника… Так ты что – вообще ничего не знаешь?

– Жора! Я только что пришел! Я со вчерашнего дня ничего не пил! Пацан какой-то показал дорогу, куда идти, и вот иду теперь!

– А! Тогда ясно! Слушай – ты постой тут немножко. Я сейчас дровяк отволоку и вернусь. Проведу к штабу. Ох и много тебе узнать надо… даже не знаю, с чего начинать…

Помня о болтливом характере соседа, Макс почти с ужасом замахал руками:

– Хватит трепаться – говорю же: от жажды вот-вот свалюсь!

– А! Ладно! Извини! Стой тут! Я пулей!

* * *

Пулей у Жоры не получилось – Максу пришлось прождать его минут пять, показавшихся вечностью. Трудно терпеть, когда знаешь, что где-то рядом тебя наконец-то напоят.

Вернувшись, Жора, не останавливаясь, поманил за собой:

– Пошли, Макс. Ты это – только сильно ничему не удивляйся. Пока новенький, много чего не будешь понимать. Фигни здесь всякой хватает. Я в первые дни тоже дурак дураком был.

– Дни?! Мы ведь вместе сюда попали!

– Нет, там хитро все. По всему получается, что чем ближе стоишь к светляку, когда он начинает бросать сюда все, что вокруг него, тем быстрее оказываешься возле буя. У нас тут есть ребята, которых целая толпа попалась. Когда последний из них долетел, первый уже полгода здесь околачивался. А может, он и не последний был – не все из них добрались. Может, на Земле остались, может, утонули, может, Анфиса их того… или еще что случилось. Так что не удивляйся – так всегда бывает. Даже те, кто совсем рядом стояли, вместе не попадают никогда.

Несмотря на туман в голове, Макс напрягся – информация была очень важной.

– А ты здесь сколько уже?!

– Да я не считал… Месяца два, наверное.

Остановившись, Макс начал лихорадочно вспоминать последнее, что увидел на Земле. Как кто стоял, какое расстояние между ними было.

Жорик, тоже остановившись, удивленно спросил:

– Ты чего?! Пошли! Сам говорил, что аж умираешь, как пить хочешь, а теперь остановился!

– Я думаю. Ты тогда склонился над светляком. Совсем рядом был. Так?

– Ну вроде так.

– Я стоял за тобой и отталкивал Леру назад, подальше от светляка. Когда вспыхнуло, я еле до нее рукой доставал. Выходит, она тоже здесь окажется через пару месяцев?

– Может, так. А может, через полгода – не угадать с этим: быстро никогда не делается, а затягивается надолго часто. И не обязательно, что вообще появится. Хотя кто его знает… Может, абсолютно всех сюда бросает, кто рядом был, но вот везет не всем.

– Анфиса?

– Не только. Хотя Эн говорит, что не всех светляк забирает. Ну? Ты так и будешь столб изображать или пойдем?!

– Пошли.

– Макс, там, в штабе, с тобой из старших кто-нибудь говорить будет. Ты там сильно не быкуй – здесь так не принято.

– В смысле, «не быковать»?

– Ну, мало ли что там всплывет при разговоре, – уклончиво ответил Жора и перевел разговор на другую тему: – Тебя на дальний буй кинуло?

– Да. Вчера. Думал, умру – нигде воды найти не смог.

– Не повезло тебе – оттуда в одиночку давно уже никто не выбирался. Далеко и трудно. Да и откуда узнать, куда идти надо?

– А ты как добрался? Или на другом буе оказался? На том, который рядом?

– Нет, светляк всех, кто попался, кидает в одно место. Я тоже на дальний попал. Повезло – как раз экспедиция там была и меня подобрали.

– Экспедиция?!

– Ну иногда, редко, к дальним буям посылают народ. Светляк ведь когда срабатывает, не только людей хватает, а вообще всякое. Добро разное сюда попадает. Машину может забрать, дерево или даже здания кусок. Но это редко – в основном мелочовку хватает. Тонет, конечно, многое, а что не тонет, то течением уносит. Но кое-что найти реально, если волны на рифы выбросят. А на дальнем, куда нас кинуло, еще бывает, что людей на камни швыряет. У мертвецов полезного находят много: одежда, вещицы разные, обувь.

Макс не был дураком, и на основании скудных слов Снежка и Жоры перед ним начала вырисовываться призрачная картина здешнего существования. Со временем она обрастет деталями, станет цельной, но и сейчас уже многое понятно.

Это Остров Потерпевших Кораблекрушение. Люди, заброшенные непонятно куда, неподготовленные, ничем не обеспеченные. Подбирают потихоньку таких, как сами, и живут дарами кораллового моря.

– Жор, а назад как-нибудь можно попасть?

– Если и можно, то никто не знает как. Будь такой способ – все бы уже на Землю вернулись. Хреново тут жить, сам это поймешь скоро.

– А много здесь людей?

Жора пожал плечами:

– Я не считал. Человек сто пятьдесят, наверное.

Макс попытался присвистнуть, но пересохшие губы подвели – прошипел будто змей разозленный:

– Ну ничего себе! Да к этим светлякам на километр никого нельзя подпускать! Целую толпу уже занесло из-за них!

– Да это разве толпа! – хмыкнул Жора. – К нам хорошо если каждый сотый попадает.

– А остальные?

– Кто-то гибнет сразу, а кто-то…

Договорить Жора не успел: тропинка вывела к большой поляне. Здесь, окруженный невысоким песчаным валом с баррикадой, стоял поселок. А в нем сразу бросался в глаза… Нет, не дом. Прав был Снежок – ни с чем такое не перепутаешь и мимо точно не пройдешь. Будто половинка исполинской груши, уложенная на срезанную сторону, причем кожура фрукта состояла из миллионов матово-черных многоугольных чешуек, беспорядочно топорщащихся в разные стороны.

Сооружение на вид казалось таким же старым, как встреченные до этого трубы, но, в отличие от них, не было заброшенным: широкий пятиугольный проем в боку «груши» задернут плотной занавеской из пальмовых листьев, переплетенных водорослей, травяных стеблей и ветхого тряпья. Над ним устроен навес из веток кустарников, щедро обмазанных слоем какой-то черной субстанции вроде асфальта.

Загадочная конструкция и примыкающая к ней территория были ограждены завалом из сучьев, ветвистых обломков кораллов и камней. Высота этой преграды мало где превышала полтора метра, но перебраться было проблематично – густо натыканные острые ветки тянулись гораздо выше.

В защищенном периметре под самой баррикадой тянулся ряд навесов из веток, все тех же водорослей и непонятной черной субстанции; дальше шли хижины со стенами из камней и клубков морской растительности – размерами эти жилища немногим превосходили собачьи будки. Между ними кое-где виднелись ямы, накрытые пальмовыми листьями, а возле единственного прохода в укреплениях поднималась одинокая вышка, установленная на тройке древесных стволов. Наверное, тоже пальмовых.

Возле прохода в баррикаде, укрывшись в тенечке навеса, на плоском, явно обработанном камне расположился крепкий парень лет двадцати. Кроме него, никого живого не замечалось.

Но это продолжалось недолго. Не успел Макс как следует все рассмотреть, как послышался лай и откуда ни возьмись его окружила свора собак. Шесть псов: две невзрачные дворняги и четыре породистых. Пекинеса, конечно, можно не брать в расчет, но вот остальные…

Детина у входа подскочил, крутанул в руке дубинку, уставился на Макса, требовательно крикнул:

– Жорик! Это кто с тобой?!

Сосед, миролюбиво подняв руки, поспешно прокричал:

– Да свои! Свои! Рыжий, все норма! Новенький это со мной!

– Что за новенький?!

– Да я его знаю! Вместе к светляку попали!

– А вдруг он шпион го́тов?! Ручаешься за него?!

– Конечно, ручаюсь! Мы ведь соседи – в одном подъезде жили!

– Предупреждать надо, когда чужого ведешь! Вот ведь ушлепок тупой!

– Да забыл я, что они на чужих так бросаются!

– А бестолковку свою на шею нацепить не забыл? – С досадой сплюнув, Рыжий резко свистнул.

Псы, только что рычавшие, лающие и брызгающие слюной, угрожающе ворча, разомкнули кольцо, нехотя убрались в кусты. У Макса от сердца отлегло – собак он никогда не боялся, но сейчас уже было решил, что порвут до полусмерти, если не хуже.

С закрытой площадки на вышке свесился еще один крепкий парень, крикнул:

– Что за шум, а драки нет?! Приготовьтесь к цирку – сейчас начнется!

Что начнется, Макс понял через секунду. Занавеска на входе в «грушу» отлетела от страшного рывка, на пороге появилась девчонка с длинными светлыми распущенными волосами. И сама она была такая же светлая – первый человек, встреченный здесь, который не загорел до состояния почти полной черноты. Если не считать Макса, конечно.

Картинно подбоченившись, «светлая» визгливо прокричала:

– Толик спит! Он сказал, чтобы ни звука не было! Уймите своих псин!

– Сама уймись, – лениво ответил Рыжий и добавил: – Обалдуй новенького привел. Может, сама с ним разберешься?

– Собак уйми! Последний раз говорю!

– А то что? – хохотнул он.

Чуть ли не зашипев, странная девчонка скрылась в темных глубинах штаба.

Жора ухмыльнулся:

– Так ей и надо!

– А кто это?

– Это? Да это просто Ленка. Строит из себя… Снежная Шапочка…

Макс не стал поправлять литературную ошибку Жоры. Все это ему уже смертельно надоело – уж очень пить хотелось.

Жора тем временем подошел к проходу в изгороди и, указав на Макса, пояснил:

– Вот. Привел его к старшим, как полагается.

– Ну вижу, – лениво ответил Рыжий. – И что? Слышал? Бизон храпит. Он когда бодяги насосется, до ночи может проваляться.

– А без него что – никак нельзя?! – вскинулся Жора. – Слушай, он от дальнего буя пришел, того, что за трубами. Сам пришел. Никто ему не помогал. Понял? Устал он и пить хочет.

Рыжий, обернувшись к Максу, осмотрел его с пяток до макушки, медленно покачал головой:

– А ты, выходит, не совсем сопля, раз не помер по дороге.

– Да! Он сильный! Видал, какой здоровый! И еще он спортсмен! Пловец! Он на соревнованиях побеждал! – затараторил Жора.

– Пловец? – Рыжий вновь бросил такой же изучающий взгляд, но теперь в нем было на порядок больше интереса. – Лет тебе сколько, пловец?

– Восемнадцать… почти.

– Надо же… какой большой мальчик, – хмыкнул парень и вдруг, нахмурившись, внимательно уставился Максу в глаза, затем резко приказал: – Руки! Руки вытяни перед собой! И пальцы растопырь!

Тот послушался – ни на удивление, ни на уточнение сил уже не осталось: добравшись до навеса, Макс вдруг в одно мгновение расклеился.

Внимательно осмотрев пальцы и ладони, Рыжий чуть спокойнее заметил:

– Вроде не дрожат. Но в глазах точки красные. Ты кого сюда притащил?! У него же трясучка!!! – неожиданно набросился на Жору.

– Так у всех трясучка! Он ведь новенький! – начал оправдываться Жора.

– Вот в клетке ему и место!

– Зачем ему в клетку?!

– А затем! По диксам сильно соскучился?!

– Так сам видишь – руки у него не дрожат. И молодой он совсем. И второй день уже здесь. Раз до сих пор нормальный, то все хорошо с ним. Трясучка ведь долго не тянет – полдня или день, и получается дикс!

– Ишь ты… умник… Профессор-академик. И откуда только всегда все знаешь? Может, вместо Эна у нас теперь будешь или в ученики к нему пойдешь?

– Да чего ты взъелся! Сам же видишь: нормальный он!

– Что я вижу – не твое дело! Я дикса в шаге от себя видел, а вот тебя в это время рядом не заметил! Развелось тупарей… – Отвернувшись от Жоры, Рыжий требовательно обратился к Максу: – Башка кружится? Во рту горечь есть? В ушах стучит?

– Ну да…

– Глаза болят?

– Да – их сильно режет.

Почесав затылок, тот уточнил:

– Так когда, говоришь, ты здесь очутился?

– Вчера.

– Утром?

– Вроде нет – день уже был. Солнце высоко стояло. Но не полдень – оно еще поднималось.

– Наблюдательный, значит? – Голос Рыжего был полон непонятного сарказма.

Помня советы Жоры не лезть на рожон, Макс спокойно ответил:

– Есть немного.

– Это хорошо – нам такие пригодятся. Ну теперь расскажи: как сюда добрался без помощи.

– Мне бы попить… со вчерашнего дня ничего не пил. Только морскую воду немного.

Рыжий, осклабившись, заметил:

– Вода у нас дорогая, а ты еще ничего не заработал.

Жора, не выдержав, заканючил:

– Рыжий! Ну вот что ты за человек?! Хватит тянуть! Вот тебе бы два дня пить не давать! Отработает он – никуда не денется! Вот чего пристал?! Видишь же, еле разговаривает! Или у тебя никогда во рту не пересыхало?

– Приткнись, – беззлобно рявкнул Рыжий и без энтузиазма добавил: – Ладно, шагай за мной.

Макс, уже почти ничего не соображая от непреодолимого желания выпить что угодно, покорно прошел к входу в «грушу». Здесь, остановившись под навесом, Рыжий приказал:

– Ждите здесь, я сейчас.

Дождавшись, когда парень исчезнет за занавеской, Жора заговорщицки подмигнул и тихо добавил:

– Повезло нам. Он с Ленкой поцапался и в кладовые теперь не пойдет – свежей наберет, прямо с пластин. Холодненькой. Хочешь холодненькой водички?

Макс чуть взглядом не убил Жору, но высказать ничего не успел – изнутри донесся громкий голос Рыжего:

– Эй! Пловец! Ты только не лакай большими глотками. Вредно тебе это. По чуть-чуть потребляй.

Вслед за ним голос Лены опять потребовал заткнуться.

Господи, да они, похоже, до бесконечности собрались Макса дразнить!

* * *

Макс за свою недолгую жизнь выпил уже несколько тонн разных напитков. Нет, не спиртных – этой дрянью он не баловался. Соки, компоты, минералка различная – попадалось и вкусное, и не очень. Но сегодня ему досталось нечто волшебное.

Обычная вода. Чистая, холодная, в чаше из половинки кокосового ореха. Во всем мире не найти ничего желаннее и вкуснее.

Едва удерживаясь от непреодолимого желания уничтожить все одним залпом, пил мелкими глотками. Но все хорошее рано или поздно заканчивается – вот и дно показалось. Умоляюще покосился на Рыжего, но тот уже без подсказок протягивал второй орех:

– Держи, пловец. Но это все – нельзя тебе много. И так я переборщил по доброте душевной.

– Я бы тоже холодненькой хлебнул, – мечтательно произнес Жора.

– Море рядом – смотри, только все не вылакай, – ухмыльнулся Рыжий. – И вообще – ты почему не на работе?! Забастовку объявил?! А?!

– Я… Так ведь я его привел! Новенького!

– И что? Он, что ли, за тебя норму делать будет? Или Пушкин Александр Сергеевич?

– Да я успею!

– Надо же. Он успеет. Да ты у нас могуч!

Макс, с трудом оторвавшись от чаши, протянул ее Жоре – там оставалось еще несколько глотков:

– На.

– Да ты что! – Жора даже попятился. – Это тебе. Пей давай.

Рыжий расхохотался:

– Жорик, да он о тебе заботится! Может, в жены взять хочет? Только появился, а уже стремится создать ячейку общества. Какой шустрый парень!

– Да мы просто знакомы давно. Я же говорил. Еще на Земле.

Макс не стал настаивать – добил чашу сам. Столько выпил, а все равно хочется еще.

Рыжий, больше не обращая внимания на красноречивые взгляды, отобрал опустевшую посуду и отрезал:

– Все! О тебе же, водохлеб, забочусь! Нельзя много. Тем более холодной. Не смотри, что здесь жарко, – воспаление легких схватить махом можно. А больнички у нас нет. Усек?

– Да.

– Вот и хорошо, что ты такой понятливый. Что же мы с тобой дальше делать будем…

– Не понял?

Ничего не ответив, Рыжий повернулся к Жоре:

– Раз давно его знаешь, то к тебе его и приставим. Три дня тебе даю – обучишь всему, чему положено. Если на четвертый он будет дурака включать на детских понятиях или норму не сможет делать, то отвечать придется тебе. Усек?

– Усек я – все нормально с ним будет.

– Вот и ладненько – никто тебя за язык не тянул. Этот вопрос мы решили. Теперь… – Скосив взгляд на ноги Макса, Рыжий заговорил странно: – Слышь, пловец, у тебя лопари нестерпимо серьезные. Северный полюс покорять собрался? И где твои сани и флаг?