Текст книги "Сломанные сказки"

– Гер, Мартин, проснитесь.

Наш герой открыл глаза: потолок гостиничного номера, а чуть левее взволнованное лицо консьержа, который навис над Мартином. Он потряхивал его плечо, надеясь так быстрее разбудить.

– О, Вы проснулись, – его голос был взволнованным, – Вставайте. Игра начнётся через десять минут, Вам нужно занять своё место, иначе звонок дадут без Вас.

Марти вскочил с кровати и стал собираться. В панической быстроте он искал свои штаны и рубашку.

– Спасибо. Я уже спускаюсь. Чёрт…

– Хорошо. Постарайтесь успеть, многие игроки уже заняли свои места. Как Вы спуститесь, я провожу Вас к вашему столу, – консьерж вышел из номера.

Мартин в спешке приводил себя в порядок. Через три минуты он уже стоял у лифта, а ещё через две вбежал в игровой зал.

Почти все уже сидели за столами, сеятели готовили колоды.

Консьерж с другой стороны зала, указал нашему герою на его стол, и Мартин поспешил туда.

– Удачи… – тихо произнёс тот.

– Спасибо. Сегодня она мне понадобится… Как никогда.

Раздался звонок.

– Господа, – громко произнёс консьерж, – игра начинается, просьба всех сосредоточиться.

Начались первые раздачи карт. И уже в начальный кон в руках Мартина оказались две кометы.

Первый стол был достаточно лёгким, все игроки только начинали разминаться, Мартин потерял только несколько пробирок, да и то не своей памяти.

Второй стол был сложнее, за ним был один агрессивный игрок, который выбил из игры троих и смог высосать много колб из Мартина. Это было невероятно, он разбивал кометы кометами, и смог получить в свою раздачу две планеты.

Нашего героя спас только звонок о смене столов.

Такая игра заставила Мартина поволноваться. Игрок был просто сумасшедший, он ставил по десять или даже по тридцать пробирок за один раз. Если в этом зале были ещё такие же безбашенные игроки как этот, то это могло очень плохо кончиться для Мартина.

Люди редели. Уходили тихо, благородно приняв поражения или же уходили крича, и разбивая на последок пару пробирок об стену, покрывая ругательствами обслугу.

И вот за последний стол сели четыре игрока.

Тот ненормальный, который чуть не опустошил Мартина за вторым столом. Себастьян Варфайд – про которого рассказывал Владимир. Сам Мартин, ну и, конечно же, тот из-за кого наш герой оказался здесь. Владимир. Владимир Кстовский, таинственный и как всегда добродушно– улыбчивый.

В игровом зале остались четыре игрока, пару человек обслуги и с десяток зрителей, тех, кому было интересно, как закончится игра.

– Я рад, что Вы добрались до финала, Мартин. Я уже заменил пробирки, так что Вы можете смело выигрывать их у меня.

Владимир снова рассмеялся. Рассмеялись и другие.

Сеятель раздал первые карты и игра началась.

Владимир был как всегда спокоен. Даже к нападкам того ненормального, даже когда тот ставил по пятьдесят пробирок.

Мартин пытался стравливать игроков, тем самым теряя по минимум, но уже к десятой раздаче его банк потерял сто тридцать пробирок. На один кон в его копилку пришло воспоминание Манфрида, но уже в следующем он его потерял.

Мартин был в отчаянье. Себастьян Варфайд – был действительно талантливым игроком, который заставлял плясать млечный путь под себя, а ненормальный выкладывал по две планеты в ход – просто невероятное везенье.

Но вот Мартин открыл свои новые карты. В его распоряжение оказалось три планеты. Большие, с кольцами. Он знал, что нужно делать… и эта была его единственная возможность повернуть игру в другое русло.

Владимир выложил созвездие. И ненормальный сделал так же – начинался формироваться новый млечный путь. Себастьян Варфайд выставил комету. Мартин выложил планету.

Владимир продолжал сеять звёзды. А ненормальный выложил планету и поднял ставки до сорока пробирок. Себастьян Варфайд продолжил и разместил на карте созвездие. Мартин выложил ещё одну планету.

Владимир посмотрел на Мартина с волнением, догадываясь, что собирается сделать его оппонент.

– Скажите, Мартин, разве это так необходимо? – спросил он.

– Для себя я не вижу другого выхода.

Владимир улыбнулся и выложил на стол планету. Ненормальный не обратил внимания на ход соперника, и тоже выставил планету. Когда на столе оказалось уже четыре планеты, Себастьян Варфайд тоже почувствовал неладное, но выложил новый кусок звёздного неба.

Ход был за Мартином.

– Вы точно этого хотите? – повторно спросил Владимир.

– Да. Так мои шансы будут хотя бы один к четырём.

– Да он блефует, – выдал ненормальный, – Вы думаете, что он решит устроить апокалипсис, столкновение пяти планет. Он это делает лишь потому, что хочет, чтобы мы скинулись ему пробирками.

– Может это и правда так, м? – поинтересовался русский – Я думаю, каждый бы из нас решил увеличить ваш банк – сбросив по пятьдесят колб.

– Не видитесь на его провокацию, – выкрикнул ненормальный.

– Да, я думаю, я бы тоже решил сделать это, – согласился Себастьян Варфайд, – И вернуть Вам часть пробирок.

– Прошу покорно меня простить. Но эти пробирки Вы также выиграете у меня снова. По этому… – Мартин поднял карту и занёс её над столом.

– Ты, что?! И вправду собираешься это сделать?! – ненормальный запаниковал – Идиот!

Но вот на стол легла карта с пятой планетой. Что означало столкновение планет, неминуемый апокалипсис. Действие, когда все игроки за столом должны сложить все пробирки в общий банк и надеется на удачу, в дополнительной колоде.

Консьерж передал сеятелю дополнительную колоду.

Другие её называли колодой мёртвых карт. Все карты в ней, кроме одной чёрного цвета, означающие, что игрок не пережил великий взрыв. Одна же карта голубого цвета – карта жизни. Игроки по очереди тянут карту, пока не выясниться, кто же выжил после апокалипсиса.

– Что это за игра?! – ненормальный негодовал, – Разве джентльмены так поступают?

Владимир тянул первый, и в его руке оказалась чёрная карта. Потом резко и нервно вытянул карту ненормальный. И это тоже была чёрная карта. Себастьян Варфайд тянул третьим, его тоже ждала неудача.

Потом был Мартин, и снова чёрная.

Круг повторился.

После третьего круга, когда Мартин потянулся к колоде, Владимир усмехнулся.

– Что смешного? – ненормальный был раздражён.

Владимир встал из-за стола, закурил и направился к выходу.

– Эй?! Вы куда пошли? Господи, эти русские…

Мартин вытянул карту и перевернул её, показывая всем живительный синий цвет карточной изнанки.

– Чёрт, чёрт! – ненормальный ударил по столу.

Все вышли из-за стола, все, кроме Мартина. Он сидел, сжимая синюю карту, не веря в своё везенье.

Все немногочисленные зрители поаплодировали ему.

Себастьян Варфайд подошёл к нашему герою и похлопал его по плечу.

– Вы очень рискованный человек… – сказал он, – И везучий, удачи Вам. Если Вы решите продать эти воспоминания, я с удовольствием куплю их у Вас.

– Я задумаюсь над этим.

Когда зал опустел, Мартин вышел на улицу. Около входа в отель стоял Владимир, как всегда, улыбаясь. Он поманил нашего героя рукой.

– Я поздравляю Вас с победой, мой друг, – радушно произнёс он, было ощущение, что проигрыш его совсем не волнует.

– Спасибо.

– Много адреналина было в ней. Вы молодец. Воспоминания вашего друга, думаю, уже пакуются, смотрите не перепутайте их с другими, – и, как всегда, разразился своим фирменным смехом.

– Я постараюсь.

– Ах да… я не был с Вами до конца честен, вот ещё одна пробирка.

Владимир достал из кармана своего пиджака красную, багрово красную пробирку. До краёв наполненную яркой эмоцией.

– Что это?

– Оооо… это воспоминание влюблённости, смешанное с угрызением совести.

– Что за бред, Манфрид не был влюблён.

– Так может ваш друг вам чего-то не договаривает. М? – Владимир улыбнулся.

– Плевать. Я не стану копаться в чужих воспоминаниях.

– А если скажу, что эти воспоминания связаны с Вами.

– М? – Мартин невольно вгляделся в пробирку.

Владимир, улыбаясь, протянул пробирку нашему герою.

– Мартин, поверьте мне, в данной ситуации я Вам больше друг, чем тот, ради кого Вы жертвовали своей памятью.

Мартин колебался, но Владимир сумел надавить на его любопытство. В колбе виднелись неясные силуэт, как один молодой человек обнимает девушку, но их было не разобрать.

– Мы всегда можем вытащить из Вас это воспоминание, – добил Владимир аргументом.

Мартин взял пробирку в руки и откупорил её. Сглотнув слюну, он поднёс её к губам и сделал большой глоток. Мягкая, немного сладковатая слизь побежала по его горлу, и уже через несколько секунд он вспомнил то, что ещё несколько минут назад даже не знал.

* * *

Мартин стоял около входа в отель, а в его глазах крутились воспоминания друга. Немного оборванные, слегка неясные.

Каждая секунда новой эмоциональной памяти наносила Мартину удар по сердцу. Колкий, сильный, болезненный, словно ножевой.

Он стоял, как вкопанный, смотря в своей голове, как Манфрид, его лучший друг, тот, кого он много раз спасал, тот, который много раз помогал ему.

Он стоял, как вкопанный, смотря в своей голове, как Манфрид, тот, кому он всегда верил, целовал его девушку. Целовал Лизу. Обнимал её. А та, улыбаясь, целовала его в ответ, гладила его по волосам и смотрела на него влюблёнными глазами, такими, каких Мартин не видел у неё. Она никогда не смотрела на него таким взглядом, взглядом восхищения и необычной привязанности.

Она говорила.

– Манфрид, мне не по себе.

– Мне тоже, – отвечал тот, – Но я ничего не могу с собой поделать, я люблю тебя.

– И я тебя. Просто Мартин…

– Мартин. Мартин. Забудь о нём, когда ты появилась в его жизни… уже тогда я понял, что он тебя не достоин. Он скучный и правильный. А я вижу в твоих глазах авантюризм. Мы должны быть вместе. Если бы мы не были созданы друг для друга, нас бы не тянуло так друг к другу.

– Согласна… – почти шёпотом произнесла она.

– Деньги, которые вы отложили на свадьбу, мы возьмём их… мы оставим ему немного.

– Мы ведь его придаём.

– НЕТ! В первую очередь мы спасаем себя. Думать нужно о себе, в первую очередь.

– Думаешь… нам хватит этих денег?

– Завтра я пойду в игровой клуб и заработаю ещё, – уверенно произнёс Манфред.

– Не стоит. Ведь у тебя проблема с этими играми.

– Я выиграю и мы уедим. Ещё пару дней.

Они снова обнялись. Снова поцеловались.

Воспоминание закончилось.

И…

Не веря, Мартин повалился на лестницу.

Глаза давились слезами, а горло сдавила тугая рука обиды.

Он не мог поверить, он хотел разорвать свою голову, вытащить это воспоминание. Сломать грудную клетку и избавить свой кровокачающий насос от боли.

– Аааааа, – Мартин кричал, – Я прошу, вытащите! Вытащите это из меня! Как же так… за что, ведь я их так любил… обоих. Я верил им… каждому! Ааааа… За что?!

– Я открыл Вам глаза, это самое малое, что я мог сделать, чтобы выразить Вам своё уважение, – голос Владимира был спокойным, – Что делать зрячим, это уже Ваше дело. Прощайте.

Владимир дал знак слуге и тот направился к автомобилю. Кстовский уже почти сел в машину, но его догнал Мартин и остановил за плечо.

– Подождите.

Владимир стоял молча, ожидая.

– У меня для Вас есть предложение и, поверьте мне, оно Вам понравиться.

Владимир улыбнулся, оскалив зубы.

– По вашим глазам… по этим двум океанам отчаянья и ненависти я уже знаю, что мне понравится ваше предложение. Думаю, нам стоит проехаться, и чего-нибудь съесть.

* * *

Через несколько дней Мартин поднимался по лестнице в свою квартиру, где его ждала Лиза и Манфрид. Он уже влил в себя все свои воспоминания, но не стал избавлять свой мозг от гнетущего образа измены своих близких.

Мартин поднимался медленно с небольшим чемоданном пробирок, медленно, обдумывая всё, что он скажет им, им наверху. Каждый его шаг был движим местью и злостью. По неясной для себя причине он расплывался в улыбке.

Он постучал.

Дверь открыла Лиза и уже в следующую секунду расплылась в своей лживой улыбке. И заточила Мартина в своих лживых объятьях.

– Я так рада, что ты вернулся. Как ты? Как твои воспоминания? Как воспоминания Манфрида?

– Всё хорошо, – он постарался избавиться от объятий, – Я выиграл турнир. Это был последний раз, когда я играл в эту мерзкую игру.

– Что с тобой? Что-то случилось? Ты какой-то отрешённый.

Мартин лишь загадочно улыбнулся и прошёл в комнату.

– А где мой друг? М? – его голос был наполнен наигранностью, – У меня для него подарок!!!

– Я сейчас его позову. Манфрид! Манфрид!

В комнату вошёл Манфрид. У него был всё тот же потерянный взгляд. Как и раньше, он никого не узнавал.

Мартин постучал по чемодану в своей руке и улыбнулся.

– У меня для тебя подарок друг мой. Присаживайся.

Манфрид присел и снова посмотрел на гостя пустым взглядом.

Мартин, не убирая улыбки с лица, открыл чемодан.

– Так, запрокинь ему голову.

Лиза подошла и взяла того за лоб, а Мартин стал заливать в опустошённого пробирки, одну за одной. Одна, вторая, третья… тридцатая… Пятидесятая.

Манфрид глотал всё, и с каждым глотком его глаза наполнялись пониманием этого мира. Память по кровотокам и нервным клеткам возвращалась в его мозг.

И вот, он уже проглотил последнею.

– Моя память… – Манфрид глубоко дышал, – как же хорошо… Боже… Мартин! Спасибо. Спасибо.

Мартин снова улыбнулся и направился в сторону выхода.

– Ты куда?! – удивилась Лиза.

– Прощай, Лиза, – не убирая улыбки, произнёс наш герой, – Мне было с тобой очень хорошо. Жалко, что тебе не было также со мной…

– Я не понимаю…

– Живи с тем, с кем тебе и правда будет хорошо… правда…

Слова Мартина перебил крик из спальни.

Манфрид повалился на пол, крича и корчась, озираясь по сторонам.

– Что с ним?!?

Мартин выбросил смешок.

– Я немного подкорректировал его память.

– ЧТО?!

– Голоса?!??! Откуда они, что это?! А?! – Манфрид кричал, хватаясь за голову.

– Я случайно капнул в его пробирки воспоминание одного душевнобольного. Кажется, у него была шизофрения.

– Уйдите из моей головы! Нет… что?! Что ты говоришь? Кто ты? Они строят заговоры? Предатель. Кто меня предал? ОНА?!?

– Думаю… мне пора, – наш герой развернулся и направился к выходу.

С криком, размахивая руками, Манфрид выбежал в коридор и схватил Лизу за волосы.

Девушка закричала.

– Нет! Отпусти меня.

– Ты?!?!?! Это ты в моей голове! Немедленно вылези из неё! Я убью тебя! Ты предатель!

– Мартин, помоги мне! – закричала Лиза.

– Прощайте, мои друзья!!! – выкрикнул Мартин, сделав театральный жест рукой, – Упивайтесь своей больной любовью.

После этих слов Мартин вышел из квартиры и направился на улицу. Спускаясь, он слышал отчаянный крик своей бывшей возлюбленной и яростный вопль своего бывшего друга.

Во дворе стояла машина Владимира, его самого не было, но слуга должен был отвести нашего героя в загородный дом. Туда, где на неопределённый срок расположился его русский знакомый.

Около ворот частного дома, который находился далеко за чертой города, стоял Владимир, как всегда, улыбаясь. Закутанный в халат, он попивал кофе, с нескрываемым наслаждением любуясь солнечным утром.

Когда Мартин вышел из машины, тот поприветствовал его крепким рукопожатием.

– А Вы быстро.

– Я хочу поскорее покончить с этим, – наигранная улыбка пропала, и Мартин был предельно серьёзным, – Эти идиотские воспоминания вгрызаются в мою душу.

– Что ж, пройдёмте.

Они вошли в дом. Он не был большим, но был богато обставлен. Мебель из красного дерева, большой камин, огромные ковры… все и не перечислить. Финансовое благополучие хозяина в буквальном смысле врезалось в глаза.

Двое прошли мимо всех комнат и спустились в подвал. Холодный, отдающий сыростью.

– Память любит холод, как вино.

Он повернул рубильник, и яркий свет неимоверного числа лампочек оросил комнату. Осветил несколько десятков тысяч пробирок. Синих, красных, жёлтых… Это был целый лабиринт из деревянных и стальных полок, на которых покоились чужие судьбы.

– Моя коллекция путешествует вместе со мной. Ведь неизвестно, когда мне захочется погрустить или порадоваться.

– Невероятно, здесь, наверное, больше тысячи чужого горя и счастья. Вы их видели все?

– Конечно! Наверное, поэтому я так хорошо знаю людскую природу. И, если признаться честно, мне очень жаль, что Вы окажетесь на этих полках.

– У меня нет другого выхода. Эти знания убивают меня.

– Выход есть, просто Вы не хотите им воспользоваться.

– Думаю, можно приступать, – Мартин пропустил нравоучение мимо ушей.

– Думаю, да. Как и договорились, я сделаю Вас путешественником, странником, который видел десятки городов. Который никогда не любил, но будем надеяться, полюбит.

В конце подвала стояло кресло, то самое, которое вытягивало из людей их память – частички их души. Мартин постоял около него с минуту, глубоко вздохнул и залез.

Владимир стал закреплять ремни на запястья, он в последний раз улыбнулся своему гостю и произнёс:

– Я же говорил… в независимости от выигрыша, Ваша память будет моей. Мартин выдавил улыбку, понимаю всю иронию.

– Всего доброго Вам, Мартин. Я буду с упоением смотреть ваши воспоминания.

И после этих слов русский коллекционер подсоединил штырь к вене нашего героя.

Дальше, как ты понимаешь, мой читатель, воспоминания Мартина кончаются.

Но если тебе интересно, то Владимир разбудил его совершенно другим человеком. Он разбудил его Мануэлем, итальянским путешественником. Он сказал ему, что тот потерял сознание на улице и Мануэль поблагодарил его за помощь, за то, что тот приютил его.

Владимир накормил своего гостя и уже через несколько часов из дома вышел Мунуэль Гарсия Лорас и направился по своим делам, тем, которые ещё помнил.

А Мартин Ховманд на веки остался лежать в стеклянных пробирках, одного очень таинственного коллекционера памяти.

Поступок Мартина противоречивый, но не лишён смысла и основания. Со мной согласятся многие, что иногда душу режет так, что мы готовы поменяться своей судьбой с кем угодно, только бы не остаться собой.

Доброе утро

История моего нового героя началась всего несколько лет назад, в красивом и уже знакомом многим Париже.

Герой, молодой человек, не старше двадцати пяти лет, одетый в неумирающую классику, прогуливался с молодой девушкой по парку. Несомненно, по глазам, по нежным жестам было видно, что он был влюблен в свою спутницу. В юную, стройную, зеленоглазую.

Как вспоминает герой, в такую просто нельзя было не влюбиться. В эту фигуру, в эти светлые волосы. Он даже не помнил, как с ней познакомился, ему казалось, что он был влюблён в неё всегда. Он всегда хотел держать за руку именно её, гулять именно с ней, целовать именно её.

И тогда, прогуливаясь по парку, он не хотел быть нигде и ни с кем, кроме как в этом парке с этой девушкой.

Не пойми меня неправильно, мой читатель. Я недаром начал свой рассказ с такого приторно романтического вступления. Просто с самых первых моих слов я хочу, чтобы ты понял, что эта зеленоглазая, белобрысая особа является основной шестерёнкой моей сегодняшней истории сломанного циферблата.

Некоторое время они шли молча.

Парк заливал солнечный свет, делая все краски насыщенно яркими. Солнце, птицы, бодрящая прохлада – маленький рай на земле.

– Как сегодня хорошо, – произнесла девушка.

– И не поспоришь.

– Ну, и какие у нас сегодня планы? – её голос был мягким.

– Я подумал, что можно весь день провести на улице. Гуляя… Я знаю один отличный ресторанчик, прогуляемся?

– Отлично. Ты мне что-то хотел рассказать про работу?

– Ах, ну да! Сегодня в редакции мне сказали, что меня повысят. Я скоро буду большим начальником! – молодой человек засмеялся.

– Так это же потрясающе! Надо отпраздновать!

– Вот поэтому мы и идём в тот ресторанчик. Там я расскажу тебе ещё одну новость, которая…

– Так, лекарство начало действовать! – голос был далёкий… как эхо.

Голос прозвучал из ниоткуда. Голос смешивался со звуками города и парка.

– Жан, что-то случилось? – обеспокоенно спросила девушка.

Жан, стоял растерянно.

– Я вижу реакции. Он поморщился. Он слышит нас! – голос продолжал быть эхом идущим из неоткуда.

– Жан… – девушка пыталась достучаться до молодого человека, который стоял как вкопанный.

– Ты это слышала? – спросил он её.

– Что именно?

– Это… Голоса.

– Ты меня пугаешь, – голос девушки был обеспокоенным.

– Наверное, солнце напекло.

– Может, нам вернуться домой?

– Нет, нет! Такое уже было… но давно. Пойдём.

Двое продолжали свой путь. Жан ещё несколько минут прислушивался, но слышал только гул с дороги, птиц и голоса проходящих, вежливо улыбающихся людей.

Парк кончился, и Жан указал на дом, который был в нескольких десятках метрах от них.

– Вон! Ресторан «Лё Вент», он чудный! Очень уютный!

– И когда ты это только успел без меня в ресторан сходить?! – с наигранным упрёком поинтересовалась девушка.

– Нет, я не ходил. Из окна он показался мне очень уютным.

– Ладно. – девушка улыбнулась, – выкрутился.

Они пересекли улицу и подошли к дверям.

Внутри действительно было уютно. Тихо. Немного народу. Много дерева и мягкого расслабляющего света.

Официант проводил их за столик.

Жан волновался. С каждой секундой всё больше. Потными подушечками пальцев он сжал в кармане пиджака маленькую коробочку.

– Что будете заказывать? – спросил их официант.

– Меню такое аппетитное. Жан, ты был прав, здесь чудесно.

– Я же говорил., – немного взволнованно произнёс он, – Нам нужна бутылочка шампанского. И, думаю, пять минут на размышления.

– Я вас понял, – официант удалился.

– Жан, шампанское, это конечно хорошо, но сейчас, ведь день, – До вечера я просто бы умер от нетерпения.

– Ты так хочешь отпраздновать повышение? Я думала, ты позовёшь друзей?

– Нет, не в этом дело… – у него вырвался истерический смешок.

– Ну…

– Диана… Фууух. Мы уже ведь давно вместе.

– Ну, прилично.

– И я очень тебя люблю… Ты же знаешь.

– И я тебя, милый.

– Просто раньше мне не хватало средств, чтобы мы перешли на новый шаг, но теперь…

– Так первый препарат введён. Вижу реакцию… – был снова слышан голос. Таким же эхом. Но ближе.

– Жан… Жааан, – девушка пыталась окликнуть молодого человека, который отвлёкся.

– Ааа… так вот, раньше мне не хватало средств для того, чтобы…

– Делайте вторую инъекцию.

– Так вот… – Жан повысил голос, чтобы заглушить неизвестный голос.

– Ты чего кричишь, милый?

– Я всю жизнь мечтал только об одном, чтобы прожить жизнь с тобой. Диана, ты.

– Завершайте!

– Доктор, думаете, получится? – голос был женский и также эхом.

– Будем надеяться.

Жан старался не слушать, не подавать виду, что он слышит голоса, что они заглушают собой все другие звуки, он вышел из-за стола и попытался встать на одно колено, но именно в этот момент пол стал вязким, рисунок плитки поплыл. Стены стали терять краски, а все звуки превратились в писк.

А потом всё превратилось в вакуум.

Потом полную черноту.

По рукам побежал холод.

Было темно, и только через минуту Жан стал понимать, что он лежит с закрытыми глазами. В нос ударили запахи, горькие, с примесью сырости.

Холод. Было холодно.

Жан открыл глаза и ему сразу же в глаза ударил холодный свет, превратив весь мир в белое пятно.

– Немедленно выключите прожектор, – голос, который раньше рассеивался в пространстве, стал четким.

– Доктор. Он проснулся! Проснулся!!! – был слышен женский голос.

– Да. Мы молодцы.

Жан не понимал, что происходило. Всего секунду назад он был в уютном ресторане, со своей девушкой. А теперь здесь… где здесь? В окружение врачей, которые прятали свои лица за масками, в комнате, набитой непонятным и диковатым медицинским оборудованием. Яркий свет, белоснежно белый кафель, неприятный горький запах.

Герой бегал глазами, крутил головой и глубоко дышал. Он вжался в кровать, словно снова хотел провалиться в вакуумную пустоту и выплыть обратно в уютный ресторан, туда, где хотел сделать предложение своей девушке.

– Доктор, что с ним? – спросила девушка в белом халате.

– У пациента шок, Вы разве не видите, – ответил врач, который стоял ближе всех и, по-видимому, был главным в этой комнате, – Думаю, ему понадобится еще несколько часов, а может и дней, чтобы прийти в себя. Главное, что наша методика по борьбе с Дианой работает.

– Где я?! Как я сюда попал? А?! – Жан кричал.

– Не кричите. Вы в больнице, в процедурном кабинете… Вы…

– Как я сюда попал?! Что вам нужно?!

– Вы в безопасности. И, от всего нашего коллектива, мы хотели бы Вас поздравить. Вы пятнадцатый человек из двадцати испытуемых, который проснулся.

– Что Вы несете?!

– Кажется, он не рад, – подметила девушка.

– Это вполне естественно, сестра. Сон, которым он жил, был настолько реален, что сейчас ему тяжело перестроиться… и думаю, он просто не верит в происходящее. Он один из самых «глубоких» пациентов.

– Да что Вы там несёте! – из его рта летели слюни.

Жан попытался встать с кушетки, но ноги не удержали его и он повалился на пол. Слабость, вязкая и тяжёлая, обволакивала всё его тело. Никогда раньше он не чувствовал себя таким слабым.

– Милый, куда же Вы, – обеспокоенно спросил доктор, – Ваше тело ещё слишком слабое, а многие мышечные ткани атрофированы после долгого бездействия.

– Что происходит? – Жан был растерян и напуган.

– Не переживайте. У Вас будет два дня на реабилитацию, после чего мы продолжим с Вами разговор.

Голова Жана кололась на сотни мелких кусочков боли. Глаза закатывались. Комната плыла, лица, люди, стены, оборудование – всё расплывалось.

Рвотный кашель.

– Пациент может потерять сознание. Немедленно ведите ему «А– согнорий», – мы же не хотим, чтобы вся работа пошла насмарку.

Двое санитаров, которых Жан не сразу заметил, одним рывком подняли несчастного с пола и водрузили на кушетку.

Подошла медсестра. Из-за маски лица не было видно, но глаза были карие – карие, напуганные и красивые. Она обнажила иглу шприца и взяла Жана за запястье.

Жан попытался вырваться.

– Так… держите его, – попросила медсестра, – Препарат нужно вводить медленно.

– Вот так! Всё, голубчик, не дёргайся, – басом произнёс санитар.

– Что Вы мне вводите?! Уберите иглу!

– Это «А-согнорий» – препарат, который блокирует некоторые каналы мозга, из-за чего Вы не будете видеть сны, – ответил ему Доктор, – Мы же не хотим Вас снова потерять. Сейчас он вводится Вам принудительно, в дальнейшем, мы надеемся, Вы будете принимать его добровольно.

– Кто вы?! Где я?! Зачем всё это?! – Жан пытался вырываться, но сильные руки санитаров не оставляли ему шансов, – Прошу, отпустите меня!

– Это… это реальность, – спокойным тоном отвечал ему доктор, – Это моя клиника, и здесь мы пытаемся «овощ» превратить обратно в человека.

Препарат вводили с минуту, Жан ощущал, как тепло бежит по вене.

– Через несколько минут пациент потеряет сознание. Переведите его в палату номер двадцать один… Ну и, конечно, обездвижите его!

– Куда Вы уходите!? Вернись, мерзавец!

– У меня есть другие пациенты. С вами мы поговорим через несколько дней.

– Объясните мне!

– Потерпите Жан. Потерпите.

Доктор оказался прав, уже через пару минут комната снова стала расплываться в глазах. И уже в скором времени Жан потерял сознание.

Когда Жан проснулся, за окном было светло. Был день, мрачный, пасмурный, серый день. Вся палата, в которой он лежал, была одной большой палитрой серого цвета. Светло-серый стол, две тёмно-серые кровати. Мутно-серые стены и так далее.

Мир словно лишился красок.

– Дааа… давно я не видел пасмурных дней, – произнёс Жан, когда проснулся.

Кто-то в палате засмеялся.

– И не говори… там то… тааам… там всегда солнечно. А если дождь, то только тогда, когда ты хочешь…

Жан приподнял голову. В палате был ещё один человек. Облысевший, немного нервный, одетый в больничную пижаму мужчина.

– Ты кто?!

– Меня зовут Оливер. Как и ты! Я… я пациент. Но я иду на поправку… честно… скоро я смогу выписаться отсюда. – его речь была прерывистой, нервной – А ты, ты, наверное, мечтаешь вернуться обратно.

– Куда обратно?! Я хочу, чтобы меня выпустили отсюда.

Жан попытался встать, но руки, ноги и грудная клетка были перетянуты ремнями из толстой бычьей кожи. Единственное, что он мог, это немного приподнять голову.

– Он нет! Лежи… ты ещё из тех… непонимающих…, поэтому ты нуждаешься в фиксации.

– Чего я не понимаю!? – Жан повысил голос, – Я понимаю, что меня незаконно похитили и привезли в какую-то больницу! Но этого я так не оставлю. Диана, она юрист. Она весь город на уши поставит.

– Диана. – Оливер рассмеялся, – вот про это я и говорю… ты не понимаешь! Но я не имею право тебе ничего рассказывать. Ведь я могу дать неправильную информацию. Доктор Этьен… он гений, он тебе поможет!.

– ЭЙ! Выпустите меня! ЭЙ!!! – Жан кричал.

– Тише! – сосед по палате забил указательным пальцем себе по губам, – Или тебе введут препарат и погрузят в вакуумный сон!

– Какой сон?! ЭЙ!

– Вакуумный. Здесь так называют сон без сновидений. Сны… ведь никто не хочет снова утонуть там… в том мире.

– ЭЙ!!! Я прошу – выпустите меня! – Жан продолжал кричать.

В комнату влетел крупного телосложения мужчина. Это был один из санитаров, на нём была белая, немного мешковатая роба. Взгляд был недовольный.

– Что здесь за крик!? – недовольно спросил он.

– Вот видишь, я же говорил!

– ТЫ! Немедленно освободи меня! Если мой друг или моя девушка вас найдут, то они тут камня на камне не оставят!.

– Так… У тебя ещё один день реабилитации. – ровным, строгим голосом ответил санитар, – Хочешь инъекцию? Думаю, не стоит. Веди себя тихо!

– Да иди ты! Когда я выберусь, я устрою такое! ЭЙЭЙЭЙ!!! Вы, на улице, услышьте меня!

– Значит, хочешь инъекцию.

Санитар медленно подошёл к привязанному пациенту, попутно доставая шприц из нагрудного кармана рубашки.

– Убери эту дрянь от меня! – Жан пытался извиваться.

– Я же говорил! Ну, зачем! – Оливер нервно закусил руку.

– ЭЙ! Спасите! Спасите!

– Да тихо ты! – Санитар грубо схватил нашего героя за предплечье и, не прицеливаясь, ввел шприц под кожу. Всего за несколько секунд комната превратилась в мутное пятно.

– Я же говорил… – голос соседа по палате растворялся.

Два дня, как их здесь называли – дни реабилитации, показались Жану вечностью.

На третий день, в палату вошёл уже знакомый санитар и стал методично отстёгивать ремни.

– Я поведу тебя к доктору Этьену. Так что без глупостей, у меня хватит силы и злости, чтобы скрутить тебя и снова приковать к кровати. Договорились?

Жан молча кивнул.

Целых два дня наш герой не видел ничего, кроме белого потолка палаты, своего соседа и пустых снов.

Его вели по коридорам, узким и широким, мимо палат, операционных и процедурных кабинетов. По лестницам. Вели по клинике, которая пропахла лекарствами и крахмалом.

Почти все больные прятались в палатах, только некоторые выходили в коридор. Других пациентов, замученных, с потушенными или безумными глазами, санитары вели из кабинетов врачей. Картина была удручающей.

– НЕТ! Я не вру, они были здесь! Я должен вести войско вперёд! – кричал кто-то из палаты.

– Я не хочу пить лекарства… нет, нет, нет! – слышно было из процедурного кабинета.