Текст книги "Сломанные сказки"

Жан подёргался ещё раз, на прочность проверяя ремни. Всё так же туго.

Посмотрел в потолок… медленно, плавно потолочные трещины и неровности стали растекаться, двигаться.

Жану стало тяжело дышать, ремни словно начали сдавливать рёбра. И вот он почувствовал, что под их давлением проваливается в матрац. Всё глубже и глубже – пока вся палата не превратилась в чёрное ничто. Новый вакуум.

А потом был яркий свет и пустоту стали наполнять звуки птиц. Яркий, бездушный свет превратился в солнечный.

Кислорода стало мало, и Жан глубоко вздохнул. Вздохнул и поднялся на кровати. Он был в своей палате, в той, в которой маленький рыжий сорванец выбил у него лекарства. В той, в которой он повалился на пол и провалился в кошмар. Он снова здесь, судьба дала ему ещё один шанс.

– Жан! Ты очнулся! Господи! Позовите доктора Этьена! – это был знакомый голос, голос его любимой Дианы.

Жан повернул голову и увидел её, всё такую же красивую и улыбчивую, несказанно радостную и плачущую. Она подбежала к нему и обняла его.

– Проснулся. Ты проснулся! Доктор говорил, что лечение подействует, и оно подействовало! – она душила его в объятиях.

– Сколько… сколько я спал?

– Около трёх дней. Медсестра нашла тебя на полу на утро среды. Лекарства валялись за тумбочкой. Почему, ну почему ты перестал их пить?! Что такое с тобой произошло!

– Мальчик… – у Жана кружилась голова, – Он выбил лекарства у меня из рук. И убежал.

– Мальчик?

– Да, он лежит здесь, в детском отделении.

– Уже нет. Его перевели в другую лечебницу, – в палату вошёл доктор Этьен.

– Доктор, Вы пришли! Вы были правы, лечение помогло! – Диана светилась от счастья.

– Я знал, что оно поможет. Теперь главное – закрепить результат.

– Доктор, мне снова снился этот же сон.

– Это неудивительно, вид вашего психологического расстройства как раз и предусматривает повторение снов, галлюцинаций или других отклонений в мозгу.

– Я там снова был привязан ремнями. Но потом, Вы пришли и сказали, что отпустите меня обратно.

– Наверное, как раз в этот момент начало действовать лекарство. А мозг уже воссоздал для Вас более естественную картину освобождения от сна.

– Там Вы мне сказали, что я должен… – Жан запнулся, задумался. Говорить или не говорить.

– Вы должны ЧТО?

– За… – взгляд доктора был обеспокоенный, и Жан решил довериться, – Застрелиться…

Диана округлила глаза и прикрыла рот рукой.

– Но я надеюсь, Вы понимаете, что это был всего лишь сон. И прислушиваться к нему не имеет никакого смысла?

– Да.

– Это хорошо. Такие позывы во сне, это серьёзно. Тем более, в вашем случае. Думаю, Вам придётся пройти более длительный курс лечения. Это же для вашего блага.

– И как долго мне нужно будет лежать в больнице?

– Около месяца.

Месяц! Но у нас же свадьба.

– Какая свадьба, дорогой! Тебе сначала нужно поправиться! Пожениться мы успеем всегда. – Диана погладила Жана по голове.

– Но у меня было столько планов…

– Послушайте свою будущую жену, месье Жан.

– Что ж, хорошо… главное, больше не видеть этого ужасного сна!

– Если Вы будете соблюдать все мои инструкции… я Вам это гарантирую. А сейчас.

Доктор достал шприц из внутреннего кармана своего халата и подошёл к нашему герою.

Жан невольно отпрянул.

– Не бойтесь, это простой препарат, что бы Вы не провалились снова с летаргию.

– Извините доктор, просто после того реального сна, мне сложно привыкнуть к Вам… радушному, к человеку, который не желает мне зла.

Доктор сделал инъекцию, быстро и безболезненно. Протёр укол ваткой и улыбнулся.

– Вам стоит отдохнуть. Даже во сне мы устаём. Поспите…

– Опять спать!

– Не переживайте, снов Вы не увидите.

Диана встала с кровати и, наклонившись, нежно поцеловала Жана. Она погладила его по щеке и улыбнулась.

– Щетина тебе идёт. Я навещу тебя завтра, милый.

Доктор открыл дверь и пропустил Диану вперёд.

Мы справимся с этой болезнью, Жан.

* * *

Жан не мог нарадоваться своему возвращению домой. Он с большим удовольствием ходил на все процедуры, пил лекарства. Больница не казалась ему чем-то замкнутым и однообразным. Его любимая приходила каждый день и подбадривала его. Целовала его. Врачи были улыбчивыми, все говорили ему, что он идёт на поправку. Он и сам так думал, уже более двух недель он не слышал голосов в своей голове, не видел кошмаров, жизнь налаживалась.

В целях безопасности и гарантии лечения, Жану больше не прописывали лечение обычными таблетками. Каждый день, в нужное время, в назначенную минуту, нашему герою ставили укол.

Рыжего мальчика и правда, больше не было видно, как и картин. Оказалось, как сказал доктор Этьен, данные картины попали в лечебницу по ошибке – курьер что-то напутал в адресах и привёз их сюда. И уже тут главная медсестра, подумав, что так и должно быть, приказала развесить картины по палатам и кабинетам.

Жан жил в своём уютном и комфортном мире, наслаждаясь каждой минутой. Но одно, одна вещь, как маленькая крошка в мягкой кровати, как тонкая иголка в шелковой рубашке, колола его изо дня в день.

Слова доктора Этьена, того доктора Этьена из кошмара.

Жана не покидала мысль, что сейчас он во сне. Он пробовал искать «ляпы», но забыл где и какие.

И только однажды, находясь на приёме у главврача, он стал вспоминать.

– Как Вы себя чувствуете, Жан? – спросил его доктор Этьен.

– Отлично. Я чувствую, что с каждым днём мне всё лучше и лучше! – Жан улыбался, – Даже больше нет упаднического настроения.

– Это очень хорошо. Думаю, через неделю мы сможем Вас выписать.

– Это чудесно! Мы перенесли свадьбу на октябрь. И были бы рады, если бы Вы пришли на неё.

– Оооо – Этьен расплылся в улыбке, – Это большая честь для меня. Я, конечно же, приду.

Доктор Этьен подошёл к своему столу и открыл верхний ящик. Он достал пару бланков и что-то написал на них. Поставил свою печать и протянул сложенный вдвое листок Жану.

– Это разрешение на новые лекарства для вашего лечения. Будьте добры, передайте их медсестре, когда пойдёте к палатам.

Жан встал со стула и нагнулся над столом, чтобы взять листок. И на секунду всё его нутро сжалось. Сознание перевернулось. Краем глаза, своей периферией герой увидел в ящике стола торчащую рукоятку пистолета.

Жан постарался не подать вида, что заметил револьвер, поэтому как можно спокойней взял из рук доктора листок с разрешением и удалился из комнаты.

Пока он шёл до своей палаты, в его голове жужжащим роем кружились мысли. «Искать ляпы!» «Неужели, это сон!». «Диана! Ты предала меня!», «А может, это не сон, может он просто видел краем глаза револьвер ещё тогда, давно, и во сне решил себе это повторить».

Жан зашёл в палату. Диана, как всегда, пришла навестить его.

– Что сказал доктор Этьен?

– Эм… всё хорошо, меня скоро выпишут.

– О! Это же чудесно. Он звонил мне, сказал, что после выписки пропишет тебе несколько новых лекарств.

– Да, он мне тоже это говорил. Скоро обед, может, пройдём с тобой в столовую?

– Да. Хорошо.

– Ты не будешь против, если я при тебе поем?

– Конечно нет, глупенький.

Они прошли в столовую, которая медленно стала наполняться больными. Разными больными, кто-то весело разговаривал, другие были замкнуты в себе. Кто-то громко кричал, бегал, а кто-то не мог без посторонней помощи сесть за стол. Такие разные, с разными диагнозами, но всех объединяло одно… из всех, Жан уже видел в другом мире. Таких же буйных и тихих. Видел их в своих палатах и на процедурах. В столовой и туалете.

Диана и Жан сели за стол. Перед нашим героем стояла тарелка: кусок отварной курицы, картофельное пюре, горошек.

– Здоровая пища – залог здоровой жизни, – с улыбкой на лице произнесла Диана.

– Да уж. Пускай даже она выглядит не шибко аппетитно.

Диана засмеялась.

Жан зацепил вилкой картофельное пюре и положил его в рот.

Ничего. Пустота. Как будто он жевал клейстер. Старую жвачку, без вкуса и запаха.

Жан поморщился.

– Что-то не так?

– Будь добра, передай соли. Совершенно невозможно есть.

– Конечно.

Жан взял соломку и сыпанул немного. Попробовал. Всё та же пустота. Снова взял соломку и высыпал больше. Взял немного в рот пюре. Пусто. Безвкусно.

– Смотри, не пересоли, милый.

Но Жан её не слышал. Он сыпал и сыпал соль, покрывая всю свою еду тысячью кристаллов. Сыпал и сыпал, а потом взял вилку и, зачерпнув большую долю картофельного пюре, забросил её себе в рот.

Он жевал, пережёвывал, превращая картофельное пюре в труху. Но вкуса не было.

– Милый, что с тобой, – Диана пыталась поймать взгляд Жана.

Жан не отвечал, он вскочил из-за стола и подошёл к цветку на подоконнике.

К этому времени, он привлёк внимание всех больных и нескольких санитаров.

Жан подошёл к цветку, наклонился и принюхался.

Принюхался сильней.

Он не понимал, куда всё делось… запахи, вкус. Всё было пустым, белым, как лист бумаги.

Диана медленно и осторожно подошла к взволнованному пациенту.

– Дорогой, что с тобой?

Жан молчал – он глубоко дышал и молчал. Неужели,… неужели, все, что он так любил, обожал – все, во что он верил – СОН!

– Дорогой…

– Диана. – Жан глубоко вздохнул.

– Да?

– Скажи мне… расскажи мне, как мы познакомились.

– Сейчас? Думаешь сейчас время?

– РАСКАЖИ! – крик разлетелся по столовой, и в помещение повисла тишина.

– Хорошо, хорошо… Это… это было весной…

– Так, так что здесь происходит? – Это снова был доктор Этьен, один из обеспокоенных санитаров вызвал его по рации. Он стоял посередине зала и суровым взглядом смотрел на нашего героя.

– Стойте, доктор. Я хочу, что бы моя любимая рассказала мне, как мы познакомились! У меня простой срыв. Именно это мне сейчас и нужно!

– Жан…

– Нет! Не перебивайте её! Рассказывай, Диана!.

– Что ж… мы познакомились весной… В мае кажется. И…

– Что и? – Жан напирал.

– Прости родной, я не могу сейчас вспомнить… – взгляд Дианы был виноватым, – Я хочу, чтобы ты успокоился.

Жан сглотнул появившийся ком в горле.

– Я так и думал.

И после этих слов он сорвался с места и в несколько шагов, в несколько прыжков выбежал из столовой.

Немедленно поймайте его, – это кричал доктор Этьен, – Пока он не навредил себе или окружающим.

Жан бежал по коридору – не оглядываясь, срывая дыхание – по коридорам, сбивая пациентов и медсестёр.

Санитары бежали вслед, но не могли угнаться за ним.

Жан вбежал в кабинет главврача и одним прыжком перелетел через стол. Он открыл верхний шкафчик и вытащил револьвер.

Вбежали три санитара.

– Стоять! Я выстрелю!

Санитары замерли, стараясь не провоцировать беглеца. Из-за спин высоких санитаров показался доктор Этьен, он был спокоен.

– Жан, что происходит? – его голос был ровным, – Почему Вы это делаете, ведь всё было так хорошо. Вы шли на поправку.

– Я не шёл на поправку. Я знаю, где я! Я знаю, кто вы!

– И где же Вы?

– Во сне. Я ВО СНЕ!!! А вы, вы всего лишь плод моего воображения.

– Но, это же смешно, – Этьен выдавил подобие улыбки, – Откуда у Вас такие мысли, Жан?

– Вы мне это сказали. Вы, тот из реальности!

– Вы хотели сказать, из сна? – доктор Этьен попытался поправить своего пациента.

Но Жан лишь ещё более уверенно выставил пистолет вперёд.

– Нет. Из реальности. Тут нет запахов, нет вкусов. Всегда солнечно. Это сон. Моя девушка не помнит, когда мы познакомились.

– Жан! Жан… послушайте. Вы не чувствуете запахов и вкуса из-за лекарств, которые я Вам прописал. А Диана, ну подумайте сами, кто захочет рассказывать самую сокровенную историю любви, когда её возлюбленный в таком вот состоянии. Мозг играет с вами, Жан!

– Нет. Вам меня не обдурить, больше я не запутаюсь. Я застрелюсь, и этот мир пропадёт!

– Вы не сделаете этого, – твёрдым голосом произнёс доктор.

– Почему же?

– Я никогда не держу свой револьвер заряженным.

Ну конечно! – Жан резко поднял револьвер и приставил его к виску. Он взвёл молоток и…

Раздался щелчок.

Револьвер и вправду был не заряжен. Жан повторил попытку.

Снова щелчок.

И ещё.

И снова…

– Схватите его и поместите в карцер – приказал Этьен.

Трое санитаров смело направились к Жану, медленно, но верно окружая его.

А наш герой продолжал нажимать на курок, отводить молоток,… но раздавались только щелчки.

– Отойдите от меня! Нет!

Двое санитаров скрутили несчастного, а третий ввёл тому препарат, от которого в три секунды мир стал расплываться в глазах.

Жан провалился в бессознание.

* * *

Несколько дней Жан не видел света, не понимал день или ночь, не видел людей. Он то открывал глаза, то снова исчезал в небытие. Мир напоминал туман – серый, размывающий всё.

Жана держали в карцере – в комнате, которая не взаимодействовала с внешним миром. Держали связанным ремнями – привязанным к кровати.

Через некоторое время, неизвестно через какое, дверь карцера открылась. На пороге, залитый светом коридорных ламп, стоял доктор Этьен.

– Доктор, это Вы? – Жан щурился от яркого света.

– Да, Жан, это я. Ты не представляешь, как ты меня разочаровал.

– Доктор, это был просто нервный срыв. Доктор, выпустите меня отсюда.

– Это случится не скоро, мой милый друг, – его голос был огорчённым.

– Но Вы не имеете права!

– Имеем, ваша Мать дала на это согласие.

– Мама, да она даже меня не навещала!

– Ох, Жан… Жан… что же я сделал не так, чем привёл Вас к этому состоянию. Я думал, ваше быстрое и такое феноменальное излечение будет моим триумфом, но нет… что-то пошло не так. Думаю, дело в лекарствах, но это мы только будем выяснять. А пока, мы не можем вас отпустить…

– Доктор! Но я понял…. – Жан умолял, – это был просто срыв, прошу Вас, отпустите меня!

– Я не могу, Вы были готовы навредить себе. Вы были готовы застрелиться,… простите. Но выпустить Вас из карцера в ближайшее время было бы настоящим преступлением.

– Но доктор!

– Жан, послушайте меня, мы понаблюдаем за вашим стоянием и, если оно улучшится, то мы обязательно переведём Вас обратно в палаты. Хорошо?

Голос доктора был успокаивающим, убаюкивающим. С его голосом даже карцер превращался в уютную комнату, из которой не хотелось уходить – в крепость, в которой ты чувствовал себя защищённым.

– Доктор… я запутался, – на глазах появилась влажная пелена, которая вот-вот должна была превратиться в слёзы, – Я не могу отличить реальность от действительности. Доктор, прошу Вас, помогите мне.

– Мы поможем Вам, поверьте мне. Мы поможем.

– А я могу увидеть Диану?

– К сожалению. Этого пока не стоит делать. Но, думаю, через несколько дней, сразу как мы увидим улучшение, мы пригласим её. Она очень переживает за Вас. И тоже рвётся к Вам.

– Спасибо Вам, доктор. – Жан искренне благодарил доктора, – Я ведь, правда, мог застрелиться.

– Я всё исправлю, мой друг. Всё исправлю.

Доктор вышел из лазарета и, как всегда улыбнулся напоследок.

И снова вся комната погрузилась во мрак. Непроглядную, вязкую, режущую глаз темноту.

Прошло несколько часов, Жан пытался заснуть, но мозг продолжал настойчиво бодрствовать.

И вот послышался скрип замка.

Дверь карцера медленно открылась, коридорный свет залил часть помещения. Жан не видел, кто вошёл, но слышал тихие, быстрые шажки. Кто-то дотронулся до него.

– У тебя ведь почти получилось, Папа, – голос был детский.

– Эрик?

– Да. Привет, Пап.

– Я тебе не папа! Что ты здесь делаешь, тебя ведь перевели в другую лечебницу?!

– Ну вот, ты снова веришь во всякую ерунду, Папа. Тебе нужно покончить со всем этим.

– Что ты такое говоришь?

– Папа, но как ты не понимаешь, если бы это была реальность, то как семилетний мальчишка смог преодолеть половину Франции, пробраться в лечебницу и открыть лазарет?

Жан с секунду молчал…

– Никак.

– Именно…

Эрик, своими маленькими ручонками пытался расстегнуть ремни. Один за одним, это давалась ему нелегко, но он упорствовал.

– Зачем ты пытаешься меня освободить?

– Чтобы ты завершил начатое, – Эрик не отрывался от дела. Один ремень был расстёгнут.

– Но ведь если я это сделаю, то и ты перестанешь существовать.

– Папа… я и так не существую. Я вызван, я придуман тобой, защищать твой мозг.

– Значит… я должен застрелиться?

– Да.

– Но это бесполезно. Револьвер, который лежит у доктора Этьена, не заряжен, а где патроны, я не знаю.

– Он не был заряжен, потому что доктор Этьен так сказал. Он внушил тебе это, но если ты подумаешь об обратном, то револьвер будет заряжен.

– Ха… интересно. А ты смышленый малый!

– Нет, папа. Это ты умный, я – это одна из твоих извилин. Одна из твоих мыслей, только и всего.

Маленький рыжий мальчуган расстегнул последний ремень и Жан наконец смог размять свои кости. Он встал с кровати и потянулся, развёл руки.

– Уууух… Как же хорошо!

– Не трать время на ложь. Нам надо идти. Я проведу тебя к кабинету доктора Этьена.

– А санитары?

– Многие из них сейчас спят.

– А если кабинет доктора заперт.

– Он не заперт.

– С чего ты это взял?

– Главное, чтобы ты так думал.

Жан улыбнулся. Ему нужно было взять за привычку, что этим миром, в первую очередь управляет он. Он и никто другой, не придуманные им врачи, не сотворённая им девушка… никто, только он.

Они вышли в коридор и направились к выходу из карцеров.

Больница была погружена в сумрак, тут и там было видно, как мелькают фонари ночных санитаров. Было слышно, как храпят и стонут больные – как храпят некоторые из санитаров.

Эрик и Жан шли медленно, стараясь никого не разбудить – стараясь оставаться незамеченными. Мимо регистратуры и туалетов, ползком через столовую под столами, замирая на минуты в коридорах и почти не дыша около постов охраны и комнаты отдыха санитаров.

И вот они подошли к кабинету, на котором было написано «Доктор Этьен Решар. Главврач».

– Давай, папа, – произнёс Эрик шёпотом, – Помни… дверь не заперта.

Жан медленно подошёл к двери, взялся за ручку.

Дверь не заперта, дверь не заперта – повторял он себе в голове.

Он сжал ручку ещё сильней и аккуратно, как подрывник во время работы, повернул её.

Дверь поддалась.

Жан издал звук облегчения.

Они тихо вошли в кабинет, который тонул в темноте и только жёлтый свет уличного фонаря освещал небольшой треугольник пола.

Жан подошёл к столу и открыл его, револьвер лежал под стопкой бланков. Взяв его в руки, Жан сразу проверил наличие в нём пуль.

– Отлично, он заряжен.

– Ну что ж, Папочка – думаю, нам стоит прощаться, – мальчик помахал рукой.

Жан грустно улыбнулся и поднял пистолет, твёрдый кусок железа упёрся ему в висок. Он взвёл молоток.

– Прости, что я тебя забыл… – произнёс он напоследок – но я обязательно тебя вспомню…

– Жан! Что Вы задумали! – В двёрном проёме стоял доктор Этьен, за ним, в коридоре, стояли ещё несколько человек, по крупным теневым силуэтам можно было понять, что это были санитары – пять или шесть человек.

Жан резко убрал пистолет от виска и нацелился на доктора.

– Отойдите от меня! – выкрикнул Жан – В этот раз пистолет заряжен. Я проверил! Я убью Вас, доктор!

– Стреляй, Папочка! – Эрик спрятался за спиной нашего героя.

– Вы никого не убьёте! Жан, зачем это Вам? Если вы застрелитесь, то всё… ваша жизнь закончится.

– Начнётся моя настоящая жизнь! – Жан продолжал целиться.

– Какая жизнь, Жан! Вы умрёте! – доктор Этьен разводил руками. Паникуя.

Жан не слушал его, он снова поднял пистолет и приставил его к виску.

– Дорогой, прошу тебя, перестань! – в кабинет прошла Диана. Даже в тени было видно, что она плачет. В руках она теребила платок – она нервничала.

– Что ты здесь делаешь?!

– Я… Я…

– Мы позвонили ей сразу, как Вы пропали из лазарета, – ответил за неё Этьен.

Жан рассмеялся.

– Чтобы доехать из нашего дома до больницы, нужен час, а я выбрался из палаты двадцать минут назад. Вы прокололись доктор, Этьен.

Жан взвёл курок.

Доктор Этьен сделал два шага вперёд, его глаза округлились от страха.

– Не смейте этого делать! – закричал главврач.

Жан убрал пистолет от виска и нацелился на Этьена.

– Стоять! Я застрелю Вас… думаю, в моей голове есть ад для таких, как вы!

– Вы не застрелите меня. Патроны в барабане холостые, – снова спокойным голосом ответил доктор Этьен.

Жан поморщился. И нажал на курок.

Раздался выстрел.

Комнату озарила вспышка, но доктор Этьен остался стоять непоколебимым. Он улыбнулся и уже более смело двинулся к буйному пациенту.

– Нет! Этот пистолет заряжен боевыми!

И Жан снова нажал на курок.

Раздался очередной выстрел. Послышался вскрик.

Белый халат доктора всколыхнулся, и багровое пятно разбежалось в области живота. Этьен повалился на пол.

– Вот теперь Эрик, точно прощай.

Жан в третий раз приставил револьвер к виску… и…

Нет! – хорошо, одним голосом, в такт и почти в одну тональность закричали все: умирающий Этьен, Диана, санитары…

Мир изменился. Боли не было. Кабинет рассыпался. Рассыпалось все, доктор Этьен на полу, плачущая Диана, санитары, свет фонаря и последним рассыпался маленький рыжий мальчик, который смотрел на Жана.

На Жана, который замертво падал в пустоту.

А потом он издал глубокий вздох – жадный.

Жан проснулся.

Холодный воздух, запахи сырости и больничных лекарств. Запахи!

Он открыл глаза. Было утро, серое, бессолнечное утро, с каплями дождя на стекле.

– Вы проснулись! – Доктор Этьен только вошёл в палату и радостный, непохожий на себя обнял своего пациента, – Вы проснулись!

– Дайте мне что-нибудь съесть!

– Что?

– Дайте мне что-нибудь съесть.

– Но… но у меня только старые крекеры!

– Дайте.

Этьен протянул ему недоеденную пачку и Жан, достав сломанное печенье, откусил его.

Соленое! Оно было солёное. Солёное и сухое.

Жан закрыл глаза, наслаждаясь таящей солью и улыбнулся.

Проснулся… – тихо произнёс он.

Жан находился на лечение ещё около месяца – под пристальным наблюдением врачей. На протяжении всего времени ему кололи А– согнорий. В конце месяца доктор Этьен решился на рискованную попытку перестать давать пациенту семнадцать лекарство для вакуумного сна.

И уже через девять часов, насытившись разными сумбурными сновидениями, Жан проснулся.

Это была победа.

Теория самоубийства во сне стала достаточно популярной, хотя и являлась рискованным лечением. Доктор Этьен сумел снискать славу в медицинских кругах, а фотография Жана десятки раз мелькала в научных журналах.

И вроде мир Жана Бертрана налаживался, но многое ещё было не разрешено. Ведь его жизнь была пуста, без жены, без ребенка,… без дома. И пускай он их не помнил, но когда-то у него было всё, а теперь нет ничего.

Жизнь с чистого, немного посеревшего, листа.

И его новая жизнь началась в метро, когда на одной из станций в вагон вошла она. Красивая, стройная, со светлыми волосами – она, та самая из сна. Та самая, чьё имя начинается на будку «Д».

Увидев её, Жан вспомнил самое главное правило сновидений. Всё, что мы видим во сне, мы уже видели наяву.

Тогда, в метро, в серый день, в грязном вагоне, нашему герою оставалось только набраться смелости, чтобы подойти к той, которую когда-то он уже любил.