Текст книги "Прямая спина и ровные ножки. Геометрия ранних лет"

Идем дальше. Есть мамы, которые слишком долго не выкладывают ребенка на живот. Но находятся и такие, кто делает это чересчур рано. Давайте разбираться. На мой взгляд, оптимальный период выкладывания ребенка на живот, при условии, что зажила пупочная рана, – с трех до четырех недель. И делать это необходимо.

Всему свое время. При слишком раннем выкладывании младенца на живот у него стимулируются рефлексы. Мы видим, как ребенок, лежа на животе, пытается сделать «лодочку». Восторгу мамы нет предела: «Ой, смотрите, мой малыш так классно держит голову!» Не хочу огорчать, но это не совсем так. Мышцы настолько напряжены, что ребенок не в силах ими управлять. Голова поднимается рефлекторно. Пока он еще не научился поднимать ее самостоятельно и просто не может расслабиться. Это, как правило, приводит к проблемам с циркуляцией крови и кислородному голоданию головного мозга (а также к появлению «позы лягушки», ходьбе на носочках и недугам спины).

Есть и обратная ситуация. Чем дольше родители не выкладывают малютку на живот, тем меньше ребенок сам пытается переворачиваться – в этом я тоже уверен. Безусловно, имеет значение то, насколько малыш крупный, как он питается, принимает ли витамины и т. п. Однако у меня есть другое объяснение. Ребенку, открывшему для себя иное положение, лежа на животе, интереснее познавать мир. Мозг в свою очередь дает сигнал телу – повторять это положение снова и снова. А когда взрослые затягивают выкладывание, дитя все меньше стремится перевернуться – у него нет мотивации для этого, ведь он еще никогда и не видел мир из другого положения. Поэтому ребенок не начинает вовремя переворачиваться, а это означает, что мышцы, которым положено работать с двухмесячного возраста, бездействуют. Малыш не пытается ни ручку потянуть, ни ножку, ни тазом покрутить. А зачем?

Когда ребенок вроде бы начал держать голову, на арене появляются бабушки. Они, увидев, как на осмотре педиатр поставил ребенка на стол, чтобы проверить рефлексы, повторяют это дома. Более того, разрешают ему прыгать, «пружинить» вверх-вниз, сгибая и выпрямляя ножки. Я уверен, что этого ни в коем случае делать нельзя, так как тело ребенка еще не окрепло.

Дальше – больше. Заботливые мамы (и бабушки), когда ребенку около трех месяцев, записывают его на гимнастику и массаж. «А что? Уже можно!» – считают они. Но сложность в том, что специалисты занимаются с малышами по общепринятой схеме (это не фигура речи, они в прямом смысле слова занимаются по созданной в медучреждениях схеме, где указано, какие упражнения выполнять и в каком порядке). И врачи не учитывают индивидуальных особенностей ребенка. Так что когда доходит дело до упражнений на спину, у малыша, которого рано выложили на живот, могут начаться проблемы. Доктора по факту «качают» ему спину, которая и так уже «перекачана».

Если у ребенка были какие-то отклонения до первой гимнастики, надо искать специалиста, у которого есть соответствующий опыт и который к каждому ребенку находит индивидуальный подход.

Например, при вальгусной (Х-образной) деформации стандартные упражнения, которые предлагают выполнять не только врачи в поликлиниках, но и массажисты ЛФК (лечебной физической культуры), – это ходьба на пяточках. Может, и вы сами в детстве такое проходили. Я считаю, что более губительный способ «исправить» вальгус придумать сложно. При этом заболевании пятка и так уже смещена во внешнюю сторону, а во время хождения на пяточках, как рекомендуют специалисты, она еще больше смещается! Получается, не лечим, а калечим.

А упражнение «мишка косолапый»? Слышали про такое? У него есть шесть-семь вариаций. И неверно подобранный вариант сулит не исправленный вальгус, а еще и приобретенное «бонусом» косолапие.

Но я не утверждаю, что все это обязательно всегда бесполезно, нет. Эффективность ходьбы на пяточках или носочках зависит от индивидуальных особенностей ребенка и специфики его проблемы, поэтому с самого начала необходим индивидуальный подход. Мы, к примеру, работаем, анализируя фото и видео ребенка. Смотрим, как он ходит, в каком положении ноги. Наши кураторы подбирают тот тип упражнений, который подойдет малышу, основываясь на его индивидуальных особенностях.

Идем дальше. На очереди еще кое-что, чего следует опасаться. Казалось бы, привычные и знакомые всем нам вещи на поверку оказываются не такими уж безобидными (особенно если не знать, как ихиспользовать правильно).

Самокат

Рано или поздно наступает время, когда ребенок начинает полноценно и уверенно ходить. Родители, стараясь облегчить ребенку путь до детского сада, покупают детский самокат либо снежный самокат (принцип тот же, только вместо колесиков – скользящая поверхность, лыжа). Я считаю, что и то и другое вредно для растущего организма. Во время катания на самокате одна нога ребенка находится на платформе, другая – на асфальте. Идет неравномерная нагрузка на ноги, что приводит к деформации суставов, перекосу таза. В самом тазу происходит зажатие ножки. Из-за этого при ходьбе ребенок одной ногой начинает делать круговые движения. Хорошего тут нет ничего.

Велосипед

Правая и левая сторона тела полноценно развиваются при езде на велосипеде. Главное, что нужно сделать, – это правильно отрегулировать расстояние педалей от сиденья. Чтобы во время поездки не усугублялась деформация ног.

Если педали велосипеда будут находиться слишком близко к ногам, то велосипедисту придется прилагать немало усилий при движении. Стопа в этом положении будет еще больше заворачиваться, и вальгус из-за этого усугубится. А при варусе (обратной ситуации) педали должны находиться чуть ближе к ногам, таким образом, чтобы педалька достигала середины стопы. То есть нога при поездке не должна выпрямляться до конца.

И да, учитывая эти нюансы, на правильно отрегулированном велосипеде кататься можно.

Беговел

А вот это уже реально серьезная проблема. Рассмотрим две ситуации, которые возникают при поездке на беговеле.

Первая: в тот момент, когда ребенок отталкивается от поверхности, его носки направлены в разные стороны, пятка смещается, и малыш невольно получает вальгусную деформацию.

Вторая: если при движении носки смотрят друг на друга, возникает заворот стопы, пятка смещается и возникает или опять-таки вальгус, или варус (и еще приведение переднего отдела стопы).

Я уверен, что практически у всех детей во время езды на беговеле стопы не будут параллельны друг другу, поэтому в любом случае они все время находятся в зоне риска.

Когда малыши, отталкиваясь, наклоняются вперед, а их носки оказываются позади, страдает уже поясница. Если колени при этом направлены внутрь, а стопы наружу, с большой вероятностью у ребенка возникнут проблемы с тазом, коленями и стопами.

Все вышеперечисленные проблемы и ситуации я так или иначе освещал на страницах своих соцсетей, записывал видео для родителей, писал статьи. В общем, делал все, чтобы предупредить о потенциальной опасности.

Однажды я опубликовал в сети статью о том, как работает ортообувь. К слову, я старался осветить вопрос по существу, а не голословно нападал на сторонников ортообуви, мол, это плохо, вредно, не используйте ее и все тут. Моя задача – поделиться информацией и дать возможность понять ее, принять (или не принять) самим пользователям. В той статье мне важно было не просто предложить идею, а дать пищу для размышлений мамам и папам, чтобы люди сделали выводы самостоятельно.

И что вы думаете? Я выложил пост со статьей, подробно расписал, к чему приводит использование ортопедической обуви. Пост не содержал призыв «не носить!», не было даже советов не покупать эту обувь. В ответ же на мои слова посыпалось огромное количество оскорблений: «Выскочка! Мошенник! Шарлатан!». Различные доктора в своих профилях инстаграма просто захлебывались от сарказма.

В тот момент произошедшее выбило меня из колеи, я немного расстроился. Дошло до того, что вовсе хотел махнуть на все рукой и прекратить свою медийную деятельность. Вот, думаю, какой неблагодарный у нас народ! Я стараюсь сделать все, чтобы люди не калечили своих детей, а в ответ получаю лишь злобные усмешки.

И тем не менее я не остановился, а продолжил свою работу. Не сдался. Понял, что если малодушно складывать ручки при возникших неудачах, результата не добьешься ни в чем. Я обнародовал свою миссию и уверенно направился к ее реализации.

Моей задачей стало перевернуть подход к медицине, в том числе к образовательной ее части. И если бы я тогда сказал себе «хватит», моя миссия оказалась бы проваленной.

Можно сравнить это с видеоигрой. Если я сдался, приставку стоит выключить и заняться чем-то другим. Но если я делаю успехи, у меня получается хорошо, значит, я смогу справиться в итоге. Это равносильно тому, что в «стрелялке» ты имеешь несколько жизней. Противник убивает тебя, расходует твое виртуальное здоровье. Но все равно, хоть и не сразу, а через несколько попыток, ты пройдешь уровень и одержишь победу.

На самом деле огромную роль в успехе нашей школы сыграли мамы, которые нуждались в моей помощи. Пользуясь возможностью, говорю им искреннее спасибо со страниц своей книги! Конечно, во времена становления таких мам было не столько много, как сейчас, но все равно мне они безумно помогли. Я не был знаком лично ни с одной из них. Но это не мешало мамочкам словесно заступаться за меня. Писали: «Он прав! Мы всю жизнь носим ортопедическую обувь, и у нас ничего не исправляется!» Это была хоть и минимальная, но уже поддержка.

Сквозь нагромождение злобных откликов прорваться было тогда невероятно трудно. Появились мысли: «Может быть, я ошибаюсь? Может быть, все у людей на самом деле хорошо и мои старания вовсе не нужны?» Но выручили родители, которые, благодаря своим положительным комментариям, вошли, так сказать, в мой лагерь соратников. Это дало силы двигаться дальше.

Сейчас все кардинально изменилось в лучшую сторону. Лишь немногие продолжают с недоверием относиться к моей деятельности. И разумеется, внимания на них я не обращаю.

Я всегда подаю людям информацию так, чтобы им было понятно. Не откупаюсь сухим «нельзя!», а стараюсь подробно рассказать все, что знаю о проблеме, чтобы человек действительно понял и самостоятельно сделал выводы.

Постоянно просят дать советы по областям, в которых я работаю. Самая главная рекомендация – включить мозг! Не доверять слепо слоганам вроде «Покупайте нашу обувь, она самая классная», а смотреть, как работает тот или иной товар и чем он может помочь ребенку. Точно так же следует поступать и с каждой методикой, каждым предписанием. Необходимо получить всю информацию о предмете. Потому что разработок миллионы (все не перепробуешь все равно), и выбрать из них верную и действенную – задача сложная, требующая изучения, но необходимая.

Иногда мне задают вопрос: «Если ты такой хороший, помогаешь детям, почему ты не делаешь это бесплатно?» На что я всегда отвечаю откровенно, не пытаясь изворачиваться и юлить. Что говорю? А то, что мне попросту тоже нужно жить и кормить свою семью.

Обучаю я тому, чего практически нет в России, опираюсь на опыт Запада. Всем известно, что зарплаты, которые получают специалисты за рубежом, позволяют им жить более чем нормально. Возникает закономерный вопрос: почему не могу нормально жить я? Это первый момент.

Кроме того, для работы необходима команда и ее нужно содержать, выплачивать людям достойную заработную плату. У меня в штате на момент написания этих строк девятнадцать человек. Я уж не говорю о контрагентах – компаниях, к которым мы обращаемся, чтобы они оказали нам ту или иную услугу. А если считать вместе с партнерами, выходит около тридцати человек.

Могу рассказать подробнее. К примеру, в нашей школе работает талантливая управляющая по имени Виктория Носок. Она вкалывает буквально по двадцать четыре часа в сутки. Везде меня сопровождает, будь то командировки или деловые встречи. Не выпускает из рук телефон, постоянно обсуждает вопросы о развитии школы. И еще успевает контролировать сотрудников, чтобы те хорошо выполняли свои обязанности.

Я даже как-то провел опрос в сторис. Вопрос звучал следующим образом: «Как вы думаете, сколько должен зарабатывать сотрудник, который работает двадцать четыре часа в сутки без выходных?» Кто-то ответил: пятьсот тысяч рублей, а кто-то даже написал, что миллион. Виктория работает у нас около года (на момент написания книги), и за этот период у нее не было ни одного выходного. Как-то раз она летала в Турцию, но даже там работала с утра и до позднего вечера.

Помимо Виктории у нас трудятся два координатора проектов, они подчиняются управляющей. Есть операционный директор. Директор по развитию тоже в штате. Семь менеджеров, которые общаются с учениками, собирают необходимую информацию (фото-, видеодиагнозы) и передают координаторам. Те, в свою очередь, делают оценку заболевания ребенка, выдают рекомендации, одобряют или не одобряют курс. Также у нас есть кураторы, которые следят за тем, что выполняют, снимают, исправляют наши ученики. Главный куратор – самый мощный, он контролирует работу сотрудников. Ну и куда без бухгалтера?

Но так было не всегда. На заре своей деятельности я был совершенно один. Общался с мамами больных детей сам. Исправлял искривления тоже самостоятельно. Плюс ко всему занимался рекламой и продажами. Это было несколько лет назад. Я жил тогда в Хорватии, а до этого очень часто переезжал. Остановился на Балканах, потому что там была очень дешевая рабочая сила. Средняя зарплата в соседней Сербии составляла тогда порядка ста евро. Я прекрасно понимал, что найти человека, который будет работать за относительно небольшие деньги, можно только там. Взял в итоге на работу медиков, с которыми был лично знаком, и обучил их кураторству. Потом начал наполнять штат сотрудниками сербской национальности.

Да, у меня работали два куратора-серба. Спустя четыре-пять месяцев я подключил к работе свою супругу. Она стала вести переговоры. Долгое время мы трудились в таком тесном кругу. Но это оказалась слишком тяжело для моей жены. Получалось так, что мы жили только работой, а наша семья ушла как бы на второй план. Поэтому спустя какое-то время мы начали нанимать менеджеров. Первым стала как раз Виктория. Затем мы продолжили работу в этом направлении: набирали сотрудников, обучали и т. д. Активный найм талантливых профессионалов идет у нас постоянно.

Конечно же, на должность куратора мы берем только медиков. Затем проверяем человека по уголовным базам. Это обязательное условие. Мониторим, насколько у кандидата чиста репутация в медиапространстве, есть ли негативные отзывы о нем как о докторе и насколько они актуальны. Далее мы общаемся с близкими друзьями и родственниками соискателя.

Потом человека ожидает четыре этапа собеседования. Сначала с ним общается операционный директор. Второй этап – это разговор с Викторией, затем собеседование с координатором, и в заключение – со мной. Я не задаю никаких вопросов, связанных с медициной. Просто смотрю, как человек себя ведет, как реагирует на ту или иную провокацию с моей стороны. Порой создаю для соискателя стрессовую ситуацию, чтобы увидеть, как он себя поведет, какое решение примет. То есть немного вывожу его из зоны комфорта и наблюдаю, что произойдет. Дело в том, что мне необходимо понять, можно ли оставить его одного в трудной, напряженной ситуации и как он себя в ней проявит.

Например, я, зная имена родителей соискателя, а также имена мужа и детей, могу заявить: «Слышал, что в прошлом году ваш супруг сбил ребенка». И как бы совершенно серьезно спрашиваю: «Почему вы скрыли от нас эту информацию?» Хотя, конечно же, ничего подобного с супругом потенциального сотрудника не произошло, но «почва из-под ног» у человека выбита.

В моей практике был случай, когда женщина приняла все за чистую монету. «Я ничего об этом не знаю!» – искренне недоумевала она. Забавно, пришлось ее немного успокаивать даже.

Но вообще, веселого в этой части работы немного: идет серьезный отбор. На собеседовании могу прямо задать вопрос про наркотики и алкоголь. Этот момент немаловажен, объясню почему. Наши менеджеры работают удаленно. И однажды у нас была ситуация, что один из них, общаясь с родителями больных детей, выпивал на рабочем месте. В тот момент мы за этим не уследили. Но ничего, на ошибках надо учиться! После инцидента мы внедрили новые схемы проверок, и теперь все работает на новом уровне.

Благодаря этим нашим схемам мы всегда имеем возможность отследить, в каком эмоциональном состоянии человек приступил к работе, употреблял алкоголь или нет. К слову, спиртное у нас вообще под жестким табу. Поскольку даже тридцать первого декабря наши сотрудники работали и днем, и ночью. Я сам не пью алкоголь и в команде не держу пьющих. Это моя принципиальная позиция. Потому что спиртное очень негативно влияет на эмоциональный фон. А когда он нестабилен, все катится под откос.

Каждому в моей команде нужно постоянно быть в полной готовности – физической и эмоциональной. Когда в 2017 году я начинал работать в одиночку, мне приходилось по шесть раз за ночь отвечать на вопросы, консультировать, принимать оплату услуг и т. д. Мой телефон разрывался от сообщений. Я просыпался ночью, добросовестно читал каждое послание и отвечал. Затем в шесть утра звенел будильник, напоминая мне о том, что нужно вставать и проверять домашнее задание родителей. Это продолжалось до восьми-девяти часов утра. Не переставая общаться, ехал на тренировку, затем к пациенту. Кроме того, я еще работал руками – делал массаж, проводил оздоровительную гимнастику. Вот в такой кутерьме проходил мой день. Я работал, не жалея себя, и думал, что скоро сойду с ума, но с нагрузкой справлялся и обязанности выполнял на сто процентов.

В какой-то момент я все же понял, что надо уехать, а то быть беде. На тот момент это было необходимо. Да и не мог я позволить себе приходить к детям в нестабильном эмоциональном состоянии. Нервы мои были расшатаны, я находился на грани, честно. После занятий с очередным пациентом выходил с нервным тиком на глазу. Это было неправильно. Поэтому отправился за границу, чтобы построить свой бизнес. Вернулся, когда уже собрал свою команду. И теперь каждый ее участник должен быть как я – устойчив и вынослив.

Если уж поднята тема моей школы, то сообщу, что уникальность нашего подхода в том, что мы продаем, не продавая. Никого из наших учеников не уговариваем, скорее, наоборот, отговариваем принимать участие в программах школы. Если человек сомневается, мы не настаиваем. Бывают моменты, когда просто не продаем свои услуги, и хоть ты тресни.

Потому что не все так просто. Мы устраиваем проверку на серьезность подхода к обучению. Чтобы оплатить курс, человеку нужно сделать идеальную фотографию своего ребенка с точки зрения деформации тела. Надо понимать, что это правильно выставленный свет, нужный ракурс. Самый подлый обман, который распространен в интернете ортопедами и самими родителями, – фотографии проблемного участка ноги (и не только), снятые с разных ракурсов. Носок на одной фотографии повернут вправо, а уже на следующей смотрит вперед. И все это выдают за «положительный результат». Но это не результат, а чистейший обман, оптическая иллюзия, фикция.

Нам необходимо, чтобы фотографии «до» и «после» были максимально идентичны. По этому поводу многие мамы начинают негодовать. Они не готовы ради здоровья своего ребенка сделать хороший снимок, представляете? Женщины в итоге делают десятки неудачных попыток, мы отвечаем отказом: фотографируйте как следует. Некоторых мам это приводит в бешенство. Но если родители готовы сделать подходящую для нас фотографию – это добрый знак. Значит, в дальнейшем они будут делать упражнения с ребенком добросовестно.

У меня есть правило для менеджеров, которое действует безукоризненно. Когда случается напряженная, конфликтная ситуация в школе, первое, что я делаю, это открываю всю переписку с учеником. И вижу, как шло общение с ним еще до продажи курса. Существует принцип: проблемным людям курс не продавать. Мы отказываем тем, кто не готов работать и не замотивирован на результат. Это не просто «заплатил – получи», тут надо засучить рукава и пахать ежедневно.

Кстати, за каждую напряженную ситуацию несет ответственность менеджер. Он получает штраф за то, что продал наши услуги такому человеку. Но это, признаться, единичные случаи. Сейчас такое происходит действительно редко. К нам, как правило, попадают те, кто точно готов работать.

У школы есть устав, кодекс ученика, договор оферты, свод правил. Все в рамках закона. Если оплативший не будет заниматься, он просто потеряет свои деньги и будет отчислен из школы. Не хочешь – до свидания.

В процессе обучения мамам предстоит сдать много зачетов. То есть это не единственный экзамен в финале, а проверка после каждого этапа. Чтобы не навредить ребенку, а добиться результатов, действует правило: пока не сдал промежуточные экзамены, до финиша не дойдешь. Соответственно, если родители действительно хотят помочь своему малышу, они должны сдавать все на «отлично». И если так и получается, то мама, которая уже обладает всей необходимой информацией, сможет уверенно утверждать: «Я сама это сделала!»

В памяти всплыл один забавный казус. Мы когда-то продавали курс, в котором доступ к видеоматериалам был не ограничен. Затем, когда курса уже давно не существовало и всю программу мы обновили и видео пересняли, говорим тем, кто раньше его купил: «Платите рубль (реально один рубль всего, чтобы сделка официально прошла), и мы предоставим вам новый курс, видео там переработаны и актуализированы».

И произошел скандал. Одна из мам начала возмущаться: «Я не хочу заново все проходить! Откройте мне доступ сразу!» Возможно, она хотела отдать курс кому-то другому, и поэтому ей нужны были разом все материалы. Мы ответили, что будем проверять ее заново. «Я пойду к юристу», – угрожала она. Но нас этим не напугать. Если дама хотела помочь своему ребенку, то мы бы снова ее проверили и закончили свою работу с хорошим результатом. А если нет – нам не по пути.

Есть и еще одна особенность у нас. Мы не совершаем ни одной продажи по бартеру. Хотя нам буквально каждый день пишут блогеры-миллионники и предлагают взаимообмен. У нас есть ученики из ФСБ, из налоговой полиции, прокуратуры, и все они учатся на общих основаниях и платят на тех же условиях. Блогерам мы обычно отвечаем: «Нам неважно, какая у вас аудитория, вы будете учиться как и все, и отношение к вам никак не будет зависеть от количества ваших подписчиков». Вот так мы работаем, это мое правило.

Часто меня спрашивают о том, насколько эффективно онлайн-обучение в целом, ведь, по идее, индивидуальная очная работа специалиста с ребенком дает более быстрые результаты. У нас есть что сказать сомневающимся. Мы имеем сотни фото– и видеодоказательств того, что наша программа работает, если родители выполняют все, что мы рекомендуем. Команда помогла детям самых разных возрастов. А диагнозы у них были разные.

Я лично обучал своих кураторов, которые имеют высшее медицинское образование. И некоторые из них сами исправили искривления собственным детям.

Наша ответственность плюс ваша дисциплинированность – и результат непременно будет. Тем более что на дворе XXI век, и даже топовые международные университеты типа Стэнфорда и Кембриджа имеют свои онлайн-курсы. Обучение в сети – не прихоть молодежи, это новый стандарт рынка и объективная реальность.