Текст книги "Взорвать прошлое! «Попаданец» ошибается один раз"

* * *

Командир на рассказ о хитрых заходах только махнул рукой, а Бродяга рассмеялся:

–  Тоже мне, инициативник… Ему пистон с такого верха прилетел, что надо быть совсем дубовым, чтобы продолжать нас разрабатывать! А он упертый…

–  Саш, насколько я знаю, в вашей конторе копают все и подо всех! – возразил я.

–  Это верно, но мальчуган-то рылом не вышел нас «копать». Я у его бойцов справочки навел – этот Зайцев опером всего два года отбегал, а потом на административную работу перешел, отделом руководить. И поверь, Тоха, не ему со мной бодаться!

–  Я-то верю, но, как ты думаешь, подставы быть не может?

–  А чего ему нас подставлять? У него показатели за ту неделю, что он с нами задружился, как ракета, взлетели. Впору за орденами в Москву ехать. И не туфта партийно-комсомольская, а реальная работа. Будь проще и смотри веселее!

–  Ну, это ты у нас рыцарь плаща и кинжала. – Несмотря на все Сашины доводы, червячок сомнения продолжал свое черное дело. – Только что, если те же самые люди, что ему, как ты говоришь, пистон вставили, попутно поручили нас разрабатывать со всем пылом, а?

* * *

Но что-то я замечтался, а мне работать надо: ходить, изображая присутствие начальства на работах, ну и попутно «срисовывать», кто и куда едет. Разнообразие всяческих эмблем на машинах немцев поражало! Один раз мимо нас проехал генерал, чью машину украшало четыре флажка и три тактические эмблемы. Один из флажков, обозначающий командира пехотной дивизии, я знал, треугольный с поперечной полосой, но остальные меня смутили. И еще неожиданно зачесались руки сделать что-нибудь гадкое – гранату кинуть или в плен взять, но разум все-таки взял верх над хулиганскими побуждениями, да и войск на дороге многовато было.

Несколько раз нам приходилось отбрехиваться от всяких чрезмерно любознательных субъектов. Особенно мне запомнился лейтенант-сапер из дорожно-строительного батальона, который, не обращая внимания на мои и Тотена эсэсовские знаки различия, прочитал нам длинную четвертьчасовую нотацию, из которой я понял только, что строители из нас никудышные и что если мы так наплевательски будем подходить к важнейшему делу строительства дорог – плоды нашего труда не простоят и трех лет! Он даже грозил какими-то карами от больших чинов и все порывался спрыгнуть в не до конца засыпанную большую воронку, где под тонким слоем щебня уже покоился тридцатикилограммовый «подарок», но Алик, сипя, откашливаясь и хрипя «простуженным» горлом, применил «волшебный нахренпосылатель» – жетон СД [18]18
  Слýжба безопасности (СД) (нем. Sicherheitsdienst Reichsfьhrer-SS (SD) – внутрипартийная служба безопасности НСДАП, позднее – служба безопасности рейхсфюрера СС.
  СД была сформирована в марте 1934 года, первоначально с целью обеспечения безопасности Гитлера и нацистского руководства. 26 июня 1936 года Гиммлер назначил шефом СД и зипо (нем. Sicherheitspolizei – полиция безопасности) Рейнхарда Гейдриха. Первое время СД представляла собой нечто вроде вспомогательной полиции, находящейся в ведении нацистской партии, но со временем переросла свое назначение. «СД, – говорил Гиммлер, – предназначена раскрывать врагов национал-социалистической идеи, и она будет осуществлять проведение контрмероприятий через государственные полицейские силы». Теоретически СД находилась в ведении министра внутренних дел Вильгельма Фрика, на практике же она полностью подчинялась Гейдриху и Гиммлеру. Как и гестапо, занимаясь в основном вопросами внутренней безопасности Третьего рейха, СД тем не менее являлась самостоятельной службой.
  Гиммлер так объяснял различия в сфере компетенций между СД и полицией безопасности, важнейшей интегрированной частью которой было гестапо. Органы СД занимаются исследованием и подготовкой экспертиз и материалов общего характера – планы оппозиционных партий и течений, сферы их влияния, системы связей и контактов, воздействие отдельных нелегальных организаций и т. д. Гестапо же, опираясь на материалы и разработки СД, проводит следствие по конкретным делам, производит аресты и отправляет виновных в концлагеря. Поскольку эти службы были подчинены непосредственно Гиммлеру, это значительно расширяло сферу деятельности и возможности СД. В ее распоряжении оказалась разветвленная информационная сеть внутри страны и за рубежом, досье и личные дела на противников нацистского режима.
  Формально СД оставалась информационной службой НСДАП, подчинялась партийному руководству и конкретно Рудольфу Гессу и руководителю его штаба Мартину Борману. Имела громадную картотеку с компрометирующими материалами на многих высокопоставленных лиц как внутри страны, так и за ее пределами (достаточно сказать, что только во время аншлюса в Австрии по материалам СД было арестовано свыше 67 тыс. «врагов государства»). На Нюрнбергском процессе СД была признана преступной организацией.
  В 1939 году путем объединения зипо и СД было создано Главное управление имперской безопасности (РСХА).


[Закрыть], и энтузиаст качественного дорожного строительства понуро удалился.

* * *

Совершенно секретно

Каунас

ВРЕМЕННЫЕ ДИРЕКТИВЫ ПО ОБРАЩЕНИЮ С ЕВРЕЯМИ НА ТЕРРИТОРИИ РЕЙХСКОМИССАРИАТА ОСТЛАНД

Окончательное решение еврейского вопроса на территории рейхскомиссариата Остланд будет проводиться в соответствии с указаниями, данными мною 27 июля 1941 года в Каунасе. Поскольку полиция безопасности в своих действиях уже руководствуется этими указаниями, нижеследующие временные директивы ее не касаются. Единственная цель этих временных директив – обеспечить, чтобы всюду и во всех случаях, когда дальнейшие меры по окончательному разрешению еврейского вопроса невозможны, генерал-комиссаром или гебитскомиссаром были приняты минимальные меры.

Генерал-комиссары, в области которых введено гражданское управление, должны немедленно обеспечить следующее:

1) евреи в соответствии с приказом должны зарегистрироваться: сообщить фамилию, пол, возраст и адрес. Источником сведений для регистрации могут служить записи еврейской общины, а также сообщения надежных местных жителей;

2) должно быть издано распоряжение о ношении евреями постоянно и ясно различимых опознавательных знаков – желтых шестиконечных звезд, по меньшей мере 10 сантиметров в поперечнике, на левой стороне груди и на середине спины;

3) евреям запрещается:

выезжать из своей местности или менять место жительства без разрешения гебитскомиссара или штадтскомиссара;

пользоваться тротуарами, общественным транспортом, автомобилями;

пользоваться местами и заведениями отдыха (курорты и плавательные бассейны, парки и парковые зоны, игровые и спортивные площадки);

посещать театры, кинотеатры, библиотеки и музеи;

посещать школы любого типа;

владеть автомобилями и радиоприемниками;

производить кошерный забой скота;

4) еврейские врачи и дантисты могут лечить или консультировать только еврейских пациентов. Там, где созданы гетто или лагеря, врачи должны быть направлены туда для лечения находящихся там евреев;

5) еврейским аптекарям разрешается заниматься своей профессией только в гетто и в лагерях, в той мере, в какой в них ощущается потребность. Аптеки, прежде находившиеся под управлением евреев, должны быть переданы арийским аптекарям;

6) еврейским ветеринарам запрещается заниматься своей профессией;

7) евреям запрещается заниматься профессиями, перечисленными ниже:

адвокатурой;

банковскими и обменными операциями, ростовщичеством;

посредничеством и организацией агентств;

торговлей недвижимостью;

торговлей вразнос.

Общее указание: имущество еврейского населения подлежит конфискации и сдаче на хранение.

Обязательная регистрация: все еврейское имущество подлежит регистрации…

Принудительная сдача имущества: еврейское имущество подлежит сдаче по специальному требованию. Требование может быть оформлено как общее объявление или как приказ, адресованный отдельным конкретным лицам. Генерал-комиссар приказывает немедленно сдать следующее:

1) местные денежные знаки и иностранную валюту;

2) ценные бумаги;

3) ценности всякого рода (монеты, золотые и серебряные слитки, другие драгоценные металлы, ювелирные изделия, драгоценные камни и т. п.).

Для поддержания своего существования еврейское население может сохранить:

4) предметы домашнего обихода для удовлетворения минимальных потребностей (мебель, одежда, постельное белье);

5) сумму денег из расчета 0,2 рейхсмарки (2 рубля) на каждого еврея – члена семьи – в день. Деньги оставляются на один месяц вперед.

§V

К проведению нижеследующих мероприятий следует приложить все усилия, с учетом местных, в частности, экономических условий:

1) сельская местность должна быть очищена от евреев;

2) евреи должны быть удалены от всех видов торговли, особенно из торговли сельскохозяйственными продуктами и продовольствием;

3) евреям должно быть запрещено проживание в местностях, имеющих экономическое, военное или идеологическое значение, а также в курортных местностях;

4) насколько возможно, евреи должны быть сконцентрированы в городах или в районах больших городов, население которых и прежде было преимущественно еврейским. В них должны быть созданы гетто, и евреям должно быть запрещено покидать эти гетто;

5) в гетто евреи должны получать лишь столько продуктов, сколько может им выделить остальное население, но не более, чем необходимо для поддержания их существования. Это касается и распределения всех остальных предметов первой необходимости;

6) жители гетто будут улаживать свои внутренние дела при помощи собственных органов управления, которые будут находиться под наблюдением гебитскомиссара, или штадтскомиссара, или лица, им назначенного. Для поддержания внутреннего порядка может быть создана еврейская полиция. Евреи-полицейские могут быть вооружены самое большее резиновыми дубинками или палками и в качестве знака отличия должны носить на правом рукаве повязку с желтой еврейской звездой;

7) полная изоляция гетто должна обеспечиваться вспомогательной полицией, набранной из местного населения;

8) всякий желающий пройти на территорию гетто должен предварительно получить разрешение гебитскомиссара;

9) евреи, годные к работе, будут по мере надобности привлекаться к принудительным работам. Экономические интересы представителей местного населения, которые достойны одобрения, не должны терпеть ущерба от использования еврейского принудительного труда. Принудительные работы могут выполнять бригады, работающие вне гетто или внутри гетто, или отдельные евреи там, где гетто еще не создано (например, в мастерской, принадлежащей еврею);

10) оплата труда не должна соответствовать выработке, но лишь поддерживать существование работника и нетрудоспособных членов его семьи, с учетом и других средств, имеющихся в его распоряжении;

11) частные предприятия и лица, использующие принудительный труд, будут платить соответствующую сумму в кассу гебитскомиссариата, которая, в свою очередь, будет выдавать оплату принудительно работающим. Будут изданы специальные распоряжения относительно учета этих денежных средств.

§VI

Генерал-комиссары будут решать, проводить ли меры, указанные в параграфе V, одновременно для всех областей или следует возложить их введение на каждого гебитскомиссара в отдельности. Генерал-комиссары уполномочиваются также давать более подробные инструкции в рамках этих директив или поручать это своим гебитскомиссарам.

Глава 4

«Начальникам особых отделов частей и соединений Западного, Юго-Западного и Резервного фронтов.

Срочно.

Секретно.

При проведении проверки командиров и красноармейцев, выходящих из окружения, обращать внимание на возможно имевшие место контакты со спецгруппами НКВД и НКГБ. В случае упоминания во время допросов следующих имен: Истомин, Таривердиев, Окунев, Дымов, Зельц и позывных «Фермер», «Бродяга», «Арт», «Тотен», «Рысь» – военнослужащих изолировать и незамедлительно сообщить в Главное управление Госбезопасности старшему майору Судоплатову. В случае ухудшения обстановки обеспечить первоочередную эвакуацию фигурантов.

12 августа 1941 года

Заместитель народного комиссара внутренних дел СССР

комиссар госбезопасности 3-го ранга

Меркулов».

* * *

Минск. 12 августа 1941 года. 13.37

–  Ба, Вернер! Ты ли это?

Высокий сухопарый гауптман с усталым лицом, испещренным поджившими царапинами, оторвал взгляд он кружки с пивом и посмотрел на подошедшего.

–  Вернер, ты что, старик, не узнаешь меня?

–  Отчего же, узнаю. Присаживайся, Фриц. Или лучше сказать «герр майор»?

–  Да ладно тебе… – отмахнулся новичок. – Помнится, раньше ты таким букой не был, Вернер, – и весельчак поманил кельнера.

–  Тут только светлое, Фриц, – предупредил гауптман. – Неплохое, надо признать. Ты давно из Европы, Фриц?

–  Нет, только что прилетел, – машинально ответил майор, изучая меню. – Что? А как ты узнал?

–  Все просто, Фриц, – такие довольные веселые лица тут либо у тех, кто отсюда уезжает, либо у людей, большевиков ближе сотни километров не видевших.

–  Что за декаданс, старый друг? Насколько я знаю, мы бьем иванов по всему фронту!

–  Да, так говорят. Но, Фриц, как ты думаешь, почему я сижу здесь, в Минске, а не в Ельне, где был все три проклятые недели до этого? – гауптман старался говорить тихо, отчего его голос был похож на шипение разъяренной змеи.

–  И почему же? – майор уже не улыбался. – Почему же, Вернер?

–  Да потому, что русские нас оттуда выбили. Понимаешь, Фриц? А от моей роты осталось четырнадцать человек. Четырнадцать! Вначале все было весело, – Вернер перевел дыхание и отхлебнул из кружки. – Иваны как идиоты лезли напролом, а мы «охотились на уток». Ни разу они не поднимали в атаку больше батальона или двух. Если бы не их проклятая артиллерия… Ты не поверишь, Фриц, каждые два часа – обстрел. Мы уже начали радоваться атакам – тогда русские не стреляли… А потом все изменилось: сперва у нас в тылу стали появляться мелкие группы – пять, максимум десять человек. Больше мы по крайней мере не видели ни разу. Они не штурмовали наши окопы… О, нет! Они работали «камешком в ботинке»… Травили лошадей, убивали конюхов и водителей. Ну и офицеров… – гауптман потер иссеченную щеку. – Парни из «Райха» начали на них охоту… А они – на нас. Один эсэсовский лейтенант мне рассказал, что это – люди из ГПУ, или как там сейчас называется их тайная полиция? Фанатики. Эсэсманам ни разу не удалось взять никого из них в плен. Только тяжелораненых… – Он снова отхлебнул, а погрустневший майор спросил, воспользовавшись паузой:

–  А что у вас с охранением? Как им удавалось просачиваться? Ведь посты, дозоры…

–  Я тебе вот что скажу, Фриц, – голос гауптмана стал громче. – Если размазать дивизию на двадцать пять километров и не привозить ей снарядов – никакие дозоры не помогут, когда на нее три раза в день по два десятка танков прут! А на каждое орудие дают тоже по два десятка снарядов, но один раз! У меня солдаты горячей еды по три дня не видели, «железные» [19]19
  «Неприкосновенный запас» (Eiserne Portion – «железный паек») вермахта представлял собой упакованный паек, который можно было использовать только по приказу командира подразделения, хотя часто он оказывался основной пищей в боевых условиях. Частям могли выдавать как полный, так и половинный паек. Большая часть составляющих пайка была в консервированном виде, кофе и сахар – в бумажных упаковках, все вместе запаковывалось в бумажный пакет, весящий вместе с упаковкой 825 г: Zwieback (твердые, тонкие «дважды прожаренные» сухари) – 250 г; консервированное мясо (Flieschkonserve) – 200 г; сушеные овощи (Gemuse) – 150 г; эрзац-кофе (Kaffee-Ersatz) – 25 г; соль (Salz) – 25 г. «Половинный неприкосновенный запас» (Halbeiserne Portion) состоял только из сухарей и банки мясных консервов. Иногда неприкосновенный запас содержал дополнительное количество консервированного хлеба или сухарей. Для хранения сухарей и хлеба предназначалась маленькая льняная «сухарная сумка» (Zwiebackbeutel), переносившаяся в ранце, сухарной сумке, рюкзаке или седельной сумке. Два специальных компактных пайка были учреждены в 1943–1944 годах для выдачи частям, находящимся в непосредственном соприкосновении с противником. Большой боевой пакет (Grosskampfpacken) и пакет ближнего боя (Nahkampfpacken) укладывались в небольшую картонную коробку. Они состояли из «Zwieback» или другого сухого хлеба, плиток шоколада, фруктов, конфет и сигарет.


[Закрыть] жрали. Ты, Фриц, когда последний раз свой «железный» открывал, а? А я последнюю неделю только их и видел… – Вернер залпом допил свое пиво и сделал кельнеру знак принести еще.

–  Как же так? – майор, похоже, растерялся от такого напора.

–  Мы зарвались, друг мой… Мы зарвались… Я прошел и Польшу, и Францию, но тут… Сект [20]20
  Ханс фон Сект (правильнее Ханс фон Зект, нем. Hans von Seeckt, полное имя нем. Johannes Friedrich Leopold von Seeckt, 22 апреля 1866, Шлезвиг – 27 декабря 1936, Берлин) – германский военачальник и политический деятель.
  Фактический создатель вермахта. Наибольшую славу Секту принесла его работа по организации рейхсвера Веймарской республики. По условиям Версальского договора его численность была ограничена 100 000 человек, так, чтобы он не мог противостоять намного большей по численности французской армии. Сект строил свою малочисленную армию как высокопрофессиональное ядро, вокруг которого впоследствии можно было бы развернуть армию нормальных размеров. Каждый рядовой рейхсвера готовился так, чтобы в будущем он мог стать унтер-офицером или офицером.
  Во внешней политике Сект был сторонником союза с СССР против Польши. Сект наладил близкие отношения с командованием Красной Армии, по договоренности с которым на территории РСФСР были созданы секретные учебные центры для подготовки кадров танковых войск и авиации (которые Германии запрещено было иметь). Поддерживал заключение Рапалльского договора. В 1926 году отправлен в отставку.
  В 1930–1932 годах Сект был депутатом рейхстага от либерально-националистической Немецкой народной партии (Deutsche Volkspartei). Написал несколько книг. В 1934–1935 годах работал в Китае военным советником Чан Кайши, руководя подготовкой современной китайской армии. Умер 27 декабря 1936 года в Берлине.


[Закрыть] не зря говорил… – Закончить свою мысль гауптман не успел – в пивную вбежал запыхавшийся унтер-офицер:

–  Гауптман Вольфиц, я вас повсюду ищу. Скорее, транспорт уходит через десять минут!

–  Да, Кепке, спасибо! – Гауптман встал и, бросив на столик смятую купюру, надел фуражку: – Ты, Фриц, береги себя! – и быстро вышел из заведения.

* * *

Вечером двенадцатого Дымов позвал меня к командиру.

Саша сидел за столом, заваленным картами, трофейными документами и прочим штабным барахлом. В углу у рации, стоящей на табурете, на полу притулился Тотен.

–  А, Тоха… Давай, рядом садись. – И, когда я устроился на табурете, продолжил: – Смотри, мы сейчас здесь, между Озерцами и Румоком. Давай прикидывать, куда и как послезавтра будем разбегаться. Да, кстати, тебе новички как? Может, стоит кого-нибудь оставить с нами?

–  Это зависит от того, как уходить будем. Мишу-танкиста я бы оставил – водилы хорошие нам нужны.

–  А военврач? Вы вроде с ним кореша?

–  Семена? Да, он человек полезный, но Зайцева без врача оставлять… У них же только санинструктор есть…

В комнату вошел Бродяга:

–  Привет! Чего надумали?

–  Ничего пока. Мы только начали извилинами шевелить, – ответил Фермер. – А у тебя есть чего?

–  Ага, дали цифровые пароли для связников, так что по ним можно будет выходить.

–  Ты что, с Центром связывался? – удивленно спросил я. – А как же радиомолчание?

–  Да.

–  А?… – Наша рация мирно стояла в углу, и я никак не мог понять, как Саша мог связаться с Москвой.

–  Не ломай голову! Я через канал Зайцева выходил. И его радиста. Почти полсотни километров отмахали.

Я вспомнил, что сегодня Бродягу не видел, и кусочки мозаики встали на свое место:

–  Ребята, вы что, решили из Зайцева приманку сделать?

–  Нет.

–  Точно?

–  А на фига нам тебя обманывать?

–  Антон, ты пойми, мы совершенно не хотим старлея этого подставлять, но никто не может поручиться, что он приказ наш выполнит и на дно ляжет.

Резон в словах Бродяги был, я уже заметил, что Зайцев, что называется, себе на уме. А уж гонору у него было!

–  Понятно… Тогда, наверное, возьмем Приходько с собой, командир. А то сбросят парня, как балласт. Или, что хуже, начнут из него подробности про нас выбивать. Как там было: «Вы все – потенциальные Герои Советского Союза…»

–  Заметано, я там еще парочку дельных ребят присмотрел. Толк из них будет, – согласился командир.

–  И от меня один, – добавил Бродяга.

–  Итого – пять. Остальных передадим партизанам. Кстати, Шура, Зельц справки написал?

–  Да. Все – как положено: штамп, подпись.

–  Что за справки? – встрял в разговор Тотен, снимая наушники.

–  Что не голытьба приблудная, Родину предавшая, а честные бойцы Красной Армии, попавшие в трудное положение. Мы десяток таких еще по дороге из лагеря, где Тоха «загорал», написали. Заодно Лешка в оперработе поднатаскался, на косвенных их истории проверяя, – в голосе Бродяги сквозила неприкрытая симпатия к молодому коллеге.

–  Погодите с лирикой, – командир поманил всех к столу. – Алик, ничего нового не выяснил?

–  Нет, Саша, в открытую – ничего нового.

–  Ну и ладно! – И Фермер развернул еще одну карту, всю испещренную значками. – Это обстановка в районе трехдневной примерно давности, – припечатал он карту ладонью. – Тех фрицев, что на стационаре здесь, мы срисовали процентов на девяносто. Тех, что к фронту едут, – не больше чем на пятьдесят. Но тут уж ничего не поделаешь – сети у нас практически нет…

–  И какой маршрут? – поинтересовался я.

–  Юго-юго-восток, к Полесью. Что память тебе подсказывает?

Я почесал затылок:

–  Гудериана мы опередить должны, на крайняк – выйдем в полосе Юго-Западного, а не Резервного фронта. Хотя, если меня чутье не подводит, рывок второй танковой на юг несколько откладывается.

–  Да, ты прав. Разведка сейчас надежней. Значит, так, ребята… После акции нам надо будет полторы сотни камэ в темпе отмахать. Есть, конечно, палочка-выручалочка – жетоны СД, но, как считает Шура, только на первые сутки – не дольше.

Бродяга кивнул.

–  Потом, как они прочухаются, начнется тотальная проверка, и нам главное – за сутки уехать как можно дальше.

–  Отвлекашки и заманухи? – зная командира уже много лет, я подозревал, что без упомянутых мероприятий не обойдется.

–  А ты думаешь, чем Люк сейчас занят? А ты завтра вечером тем же займешься. К сожалению, ближайший хороший мост со стороны Минска в сорока километрах отсюда, так что придется прокатиться. Заряд с часами тебе Шура выдаст.

–  Не вечером, Саня. Там замедление на двенадцать часов максимум, – внес корректировку Бродяга.

–  Значит, с утра. Теперь порядок работы и отхода… Люк будет обеспечивать предварительную разведку цели. Вот здесь, – и Саша показал на точку километрах в пяти от места засады. – Я, Шура и Казачина – «играем на рояле». («Роялями» мы между собой назвали пульты управления электроподрывом из-за большого количества клавиш и переключателей.) «Крупняк» – в моем ведении, буду добивать основного или броню крошить. Там полторы сотни метров, пробью, если что. Ты, Алик, сидишь на контроле эфира и дорабатываешь цель с турели, плотность огня у тебя нормальная.

–  А я, а как же я? – голосом мультяшного Карлсона спросил я.

–  А на тебе, товарищ старший лейтенант, контроль и учет, без которых, как классики учат, социализма не бывает.

–  Вы что, хотите мероприятие снять? – изумился я.

–  Да, нам это очень нужно. В Москве – ох как пригодится.

–  На фотоаппараты снимать?

–  Не только, и на мобилы тоже.

–  А как мы… – И тут до меня дошло! На самом деле, если уж мы собираемся легализовываться у наших, мобильные телефоны все равно отберут и содержимое посмотрят, как пить дать. Так что мы ничего не теряем, а, наоборот, только приобретаем за счет такого финта немало «плюшек». Выдохнув, я спросил:

–  С деталями снимать?

–  Как получится, уж как снимать, тебя учить не надо, сам кого хошь научишь!

–  А кто со стороны Минска подходы держать будет?

–  Зельц с новичками. К тому же мина твоя нам поможет. Вот смотрите… – и Саша повернулся к карте. – Между Валерянами и Гацуком тринадцать километров. Точка от Валерян в шести километрах. Мы сегодня проверили – там стоит… – Он потер затылок.

–  Полевая пекарня и мясницкий взвод, – быстро подсказал Тотен.

–  Вот, точно! У них всего девять грузовиков, семь из которых специальные фургоны, и три легковушки. Да и не боевой народ – пекари.

–  Не скажи, у немцев и пекари в атаку ходят, а солдат готовят одинаково – что танкист, что ездовой, – возразил я.

–  Это все равно не важно, – оборвал меня Бродяга. – Завтра днем у них своих проблем выше крыши будет, я обещаю.

–  Ну, раз ты говоришь – тогда я спокоен.

–  Теперь отход…

* * *

Из дневника генерал-полковника Гальдера, начальника ОКХ

4 августа 1941 года. 44-й день войны

Полковник Хойзингер принял участие в совещании в штабе группы армий «Центр», на котором присутствовал фюрер. Хойзингер докладывает:

А. Гудериан надеется, что к 12.8 его войска будут выведены с передовой. Он полагает, что его войска будут находиться на отдыхе и доукомплектовании до 20.8. Гот также надеется, что его войска будут выведены с передовой к 14.8 и будут находиться на отдыхе и пополнении до 22.8.

Б. В этот период командование группы армий хочет проделать следующее: 1) провести операцию в районе Рогачева (в настоящих условиях операцию в районе Гомеля при участии танков продолжать невозможно); 2) овладеть Великими Луками, причем главный удар наносить с юга (12-я дивизия должна наступать с севера).

В. Наступление на Рославль протекало хорошо. После незначительного сопротивления противника пехота просто марширует.

Г. Можно рассчитывать, что удача наступления на Рославль облегчит положение у Ельни. Не сдавать Ельню ни в коем случае.

Д. Очевидно, кольцо окружения северо-восточнее Смоленска уже в течение нескольких дней имеет разрывы, через которые просачиваются не только люди, но и транспорт. После ликвидации этой окруженной группировки противника можно ожидать облегчения обстановки под Ельней.

Е. Положение на участке фронта 3-й танковой группы продолжает оставаться напряженным вследствие задержки с подтягиванием сюда пехотных дивизий.

Ж. На переговорах с фюрером было отмечено, что Ельня должна быть удержана и что противник у Великих Лук должен быть уничтожен. В отношении района Рогачева ничего сказано не было.

З. Гудериан считает, что его войска в своем теперешнем составе способны наступать, имея 50 % укомплектованности. Гот полагает, что его войска способны наступать при 60 % укомплектованности.

И. Выводы фюрера содержали:

1) обоснование причин, по которым он задерживает поставку войскам танков (он все же выделил 350 моторов для танков Т-III, не зная, что это уже сделало ОКХ; моторы будут доставляться на самолетах);

2) уже известную точку зрения фюрера в отношении характера продолжения операций (он придает особое значение Ленинграду, а также захвату южных районов – уголь, железо, уничтожение воздушной базы противника в Крыму; овладению Москвой фюрер не придает никакого значения).

С визитом явился майор Пфистер. Это сын нашего старого соседа на Гогенцоллернштрассе (в Мюнхене). В настоящее время он работает на железной дороге, где готовит молодых специалистов.