Текст книги "Возвращение героя"

Сцена пятая

На кухне сидят Марина, Виктор и Валентина. Мать Сергея пьет чай из большой кружки. Валентина жует бутерброд и прикладывается к бокалу с красным вином. Виктор курит.

Остальные гости сидят в комнате.

Валентина. Ну что теперь, пошутил, шутка неудачная. Вредный же он пацан, ничего не поделаешь… Ничего не поделаешь, вгрызается в нервы как клещ, пьет кровь, грызет, грызет…

Виктор. В отца, стопудово, в него.

Марина. И что будет?

Виктор. Когда Федора током поджарило, Серега-то во дворе сказал, что отец погиб героем, что типа спасал кого-то из огня…

Валентина. Да ладно тебе вспоминать…

Виктор. Героем папашу сделал, не надо было, чтобы тот по пьяни в себя шесть тысяч воль запустил. (Посмеивается.) Некрасиво, если никого не спасаешь. А кто из пацанов смеялся, так Серега в драку, сразу по носу. Так все и поверили.

Валентина. Фигню рассказываешь… Зачем ему говорить было, что из огня, если Федор не пожарником был?

Виктор. А пацану тогда плевать было. Главное – герой чтобы.

Марина. Знала, знала. Знала, что этим закончится, что-то не то было… Мыслями-то Сережка не здесь, а в другой земле, под другим небом.

Молчание.

Виктор. А может, идея тут есть? За товарищей месть… я бы пошел. Это правильно.

Валентина. Побойся Бога! Месть! Одичал, да? Не положено и нельзя…

Виктор. Можно, если осторожно.

Марина. Уйдет. И что я буду делать?

Валентина. Брешет, моча в голове. Не уйдет.

Марина. Я старуха в зеркале! Я никто уже совсем! (Плачет.) Не надо! Я не пущу! На следующий же день сдохну насмерть!

Валентина. Приехали, значит! Начали как на свадьбе, закончили – как на похоронах.

Виктор. Марина, валерианочки не надо? (Смеется.)

Валентина. Че ты подзуживаешь? Сиди молчи.

Виктор. Не умели держать его норов, сейчас уже не научитесь, дураки, ничего не выйдет. (Молчит.) А правильно… он правильно решил, если мозгой раскинуть…

Валентина. Чего-о?

Виктор. Правильно. Не слюни размазывать надо. Мужиком надо быть. Я может, сам пойду… еще могут взять.

Валентина. Тебя-то? Кем? Портянки стирать?

Виктор. Помолчи, баба! Я, между прочим, по военной специальности связист! Дуры! (Уходит.)

Марина. Маша его отговорит.

Валентина. Нет, Машке наплевать на Серегу с верхней полки. Насквозь я эту шлёндру просвечиваю. Она нам одолжение делает, видите ли, когда сюда приходит! Нос задрала выше колокольни!

Марина. Да перестань ты, что ты на нее!

Валентина. Моя Нинка еще в тринадцать попробовала себя так вести, так я ей показала, где раки зимуют, отчихвостила как следует. Короткий у меня разговор с такими…

Кусок соленого огурца падает на пол, Валентина поднимает его, сует в рот. Вытирает губы тыльной стороной ладони.

Марина. Неправда. Неправильно, что так. Нет… никуда не пойдет…

Сергей в расстегнутом бушлате и без фуражки сидит на скамейке перед подъездом, курит. Рядом стоит Маша, кутается в куртку. Где-то лает собака.

Маша. Пойдешь домой? Или тут будешь?

Сергей. Че тебе-то?

Маша. Иди домой!

Сергей. Без тебя найдется, кому приказывать… (Вынул из-за пазухи бутылку портвейна, отпил.) И можешь сама домой идти, если хочешь, не держу…

Маша. Ты просто дурак.

Сергей. С чего бы это?

Маша. Не навоевался еще, посмотрите, мало, мало? И не нашел другого момента, как сказать матери про такое, совесть-то поимей. Кого-нибудь знаешь сейчас, кроме себя? Любуешься? Нравится себя таким чувствовать?

Сергей. Каким?

Маша. Крутым. Ты же герой!

Сергей. Заткнись…

Маша. Ты развязываешь войну, чтобы убивать, не понимая, что значит каждая жизнь, каждая отдельная, и дальше тебя тянет – кровь несчастных пить!

Сергей. Где словечек нахваталась?

Маша. Не твое дело! Хочешь туда, на Кавказ, опять? Скольких ты убил?

Сергей. Рассказать? Ты об этом хотела побазарить?.. Об этом? (Закатывает рукав и показывает часы, закрытые камуфляжной тканью. Разматывает ткань, показывает.) Эти вот часики я снял с араба, когда мы высоту обстреляли, где духи засели! Это мой трофей – да, боевой трофей… Я сам сидел за пулеметов и по зеленке шмалял… Потом мы приходим – и все кругом в кишках арабских… там и чехов-то не было, негры, хохлы, прибалты, косоглазые… на деревьях кишки, головы раскиданы. Ходишь и снимаешь с них часики, ножи забираешь, сотовые, кольца, браслеты, мы имеем на это право… пока ФСБшники не придут…

Маша. Это люди…

Сергей. Я ни разу там не видел человека – на той стороне. Днем они тебе улыбаются и продают шмаль, а ночью берут автомат и бьют тебе в спину. И не ты видела русских в зинданах. Без пальцев, без ушей, без зубов, без глаз. Не ты их вытаскивала на свет! Не ты видела, как эти куски мяса пресмыкаются перед тобой – для них уже все равно, кто ты, у них одни координаты: хозяин – раб… Поэтому не говори мне о людях…

Маша. Может, они и неправы, но…

Сергей. Что? Войну не начинают, чтобы проиграть, а обе были заранее проиграны. Если воюешь, воюй. Народ не может без победы…

Маша. Ууууу… Началось…

Сергей. Нет у нас тыла, ребята постоянно в окружении, отовсюду тебе могут нож в спину сунуть, глотку перерезать… Мы приходим домой и застаем врага здесь, по соседству. И нас заставляют любить его. (Пьет.) Все места ему облизывать, а то обидится еще. (Пьет.)

Маша. (Кричит.) Ты набухался! Заткнись!

Сергей. Сказать нечего, да? Пацифистка хренова! Набухался, ну и что? Настоящие солдаты – это те, кто погиб. Щеку не подставил. Горло не подставил под нож…

Маша. Выродок… Кому ты нужен со своим бредом?

Сергей. Давай, давай, у тебя же много слов для таких, как я… Кем меня еще назовешь? Не стесняйся, я наслушался… А эти часики я носить буду до конца, потому что на той высоте мы шестерых парней потеряли, русских… вот так… друзей моих. Повезло. Повезло, что я их другану оставил, а меня как раз потом чехи сцапали. Иначе бы потерял. Вернулся – взял.

Маша. Ты знаешь, что начинается после таких твоих разговоров?

Сергей. Чего?

Маша. Война гражданская.

Сергей. Ого! (Смеется.) Дура безмозглая, ты не в курсе, что она уже давно идет?

Маша. Ты свихнулся, Сережа, мне тебя жалко, таких, как ты – жалко.

Сергей. Себя бы пожалела. Бесхребетница.

Маша. Запирать от нормальных людей надо вас. Маньяки, у вас руки по локоть в крови, хреновы патриоты, звери…

Сергей. Да ты даже не пытаешься меня понять!!!

Маша. Больной…

Маша уходит в подъезд и поднимается. Навстречу ей друзья Сергея. Маша пробегает наверх. Сергей пробует догнать ее.

Сергей. Маш, погоди! Маша!

Стасов. О, кореш, ты куда пропал?

Ипатов. Ну ты вжарил им! (Хохочет.)

Кулешов. Слышь, давай вместе на войнушку!

Сергей. Потом, мужики, потом, некогда…

Стасов. Погодь… Давай посидим, побухаем… Пошли во двор, а?

Москалин. Да, нафига дома сидеть, в духане таком?

Сергей. Ладно, сказал, что потом, идите сами.

Стасов. Че?

Закрывают Сергею путь. Москалин трясет у него перед лицом бутылкой водки.

Кулешов. Нет, ну нормально, пойдем чеченов гасить, че, нормально… Дай медаль заценить, расскажи хоть…

Сергей. Блядь, языка русского не понимаете?

Стасов и Ипатов заливаются смехом. Сергей хватает Ипатова за шиворот и дергает вниз, тот катится по лестнице. Бьет Стасова в лицо. Москалин падает, запутавшись в ногах. Сергей сталкивает их со ступеней, приятели размахивают кулаками, бутылка водки падает, разбивается.

Сергей. Уматывайте на хрен, козлы! Затрахали! Валите! Валите! Скоты, чмо!..

Он вбегает наверх, толкает дверь, в прихожей стоит Марина.

Сергей. Где Маша?

Марина. На кухне. Вы поссорились?

Сергей. Мам, я серьезно говорил, не смей реветь, я это ненавижу.

Марина. Маша плачет.

Сергей. Все равно я пойду. Понимаешь?

Марина. Зачем?

Сергей. Ты не поймешь.

Марина. Может, попробуешь объяснить? Мне хотя бы.

Сергей. Видимо, я должен быть солдатом. Я сделаю все, чтобы попасть на передний край, как раньше делал, чтобы попасть на Кавказ…

Марина. Я знаю, что… ты раньше всегда дрался, если была необходимость… а сейчас…

Сергей. Решено. Скорее всего… И Маша меня ненавидит, пусть трахается с кем хочет и борзянку курит.

Марина. Что ты выдумал-то, а?

Сергей. Она назвала меня выродком и убийцей. Ну, дело хозяйское.

Марина. Она тебя ждала.

Сергей. Все ждут – и что? Что меняется? Любовь от проводин до дембеля, а потом обычная жизнь, где водка и безденежье, романтизьм проходит, когда утром шары продираешь… Мне не нужно такое.

Марина. И поэтому…

Сергей. Нет! Не поэтому! (Тихо.) У меня есть шанс не стать быдлом, мама!

Марина. И думаешь, война тебе поможет?

Сергей. Да. Не хочу спиться и сдохнуть, не хочу, как мой отец… с пьяных зенок… я – человек… если я сжал кулак, я буду бить… пусть перед кем-то окажусь слабее, но я не сдамся…

Эдуард. (Выходит из комнаты, держась за косяк.) Охо-хо, генерулиссимус выискался! Мы к нему с открытой душой все вместе. Поздравляем, а он! Чего смотришь? Хочешь, я тебя с левой, одним ударом уложу, гад! Хочешь?

Сергей. Попробуй…

Марина. С ума съехали. Ну-ка, пошли в комнату.

Берет сына под руку, тащит в залу. Садит на стул.

Виктор. Че там Эдик барагозит?

Марина. Ладно, утихни, все, все…

Горяев. (Подвигается вместе со стулом к Сергею.) Мы с тобой не выпили… Давай, Серега.

Сергей. Ладно. (Наливают в стаканы водку, пьют.)

Горяев. Я тебя разгадал, разгадал.

Сергей. Чего?

Горяев. Ты не можешь им сказать это напрямую, да? Я-то понимаю, знаю, понимаю… Этого нельзя так просто говорить.

Сергей. Что нельзя?

Горяев. Про Бога. Что ты на пути к нему стоишь… Что ты истину понял. Крест на тебе, на плечах, значит, нести его надо. Возненавидь себя, душу свою, и так спасен будешь. Я тебе Библию дам, будешь читать, знать, как к Господу Иисусу Христу подойти. Благодать придет, когда покаешься.

Сергей. В чем?

Горяев. От греха первородного – до сегодняшних… Ты в утробе грешен был – и сейчас есть!

Сергей. Это кто тебе сказал?

Горяев. В Святом Писании это, истина Божья.

Сергей. Какая истина? Что я на карачках ползать должен? Руки попам целовать за то, что он меня унижает, благодарить, что ли?

Горяев. Не святотатствуй!

Сергей. Своей башки у меня быть не должно?

Горяев. Гордыня – грех! Путь к сатане! В годину страшную молиться надо и плакать, ибо потом воздастся! Господь наш милосерден!

Сергей. Я видел таких… плакали и молились – и сдавались в плен, предавая друзей, хотя у них было оружие и можно было рвать духов и не просто так погибнуть… до последней капли крови… А потом они ползали в говне и вопили, лизали чеченам сапоги и жрали овечье дерьмо. А те ржали над ними, ссали им на головы… Так нормальные люди не делают.

Горяев. Блаженны нищие духом!

Сергей. Дебилы и дегенераты, что ли, вот ни фига? А умные и смелые чем не блаженны… Нет уж, спасибо!

Марина. Сережа, пожалуйста, прекрати! Не сейчас…

Горяев. Господь тебя покарает за такое, сволочь! Против Бога идешь, тварь!

Сергей. Эй, я тебя не оскорблял!

Горяев. (Вопит.) Безбожник! Не возненавидишь семью свою, родственников, не спасешься, не придешь к Господу!

Сергей. Я вижу, ты уже пришел… Что у тебя есть то, кроме твоих психозов?

Марина. Перестаньте!

Горяев. Я воевал, ногу потерял и медаль имею, а он сомневается в истинном слове Божьем?! Поплатишься за все, христопродавец!

Виктор. А правильно, Серега!

Эдуард вваливается в комнату.

Эдуард. Горяев! Ты опять?! Я кому говорил сидеть и помалкивать?.. Свинья одноногая!

Накидывается на Горяева с кулаками. Тот отмахивается, орет. Рвется пиджак. Виктор, Сергей и Марина разнимают их. Сергей выволакивает Эдуарда в коридор и тащит в другую комнату.

Виктор. (Горяеву.) Слушай, уматывай, уходи, без тебя по горло всего тут!

Горяев. (Рвет рубаху на груди.) Бейте меня, убивайте, бейте! Господь все простит, все зачтет мне! Убейте! Режьте! За веру Христову!

Виктор. Кому сказано!

Марина. Кошмар! (Кричит.) Валя! Валя, помоги!

Валентина прибегает из кухни.

Горяев. Мука! Мука! Мука!

Корчится на полу, визжит, царапает ногтями грудь и лицо.

Валентина. Господи Боже мой! Помешался совсем!

Ольга. (Вбегает.) Мамочка!

Маша. (Ей. Сзади.) Не ходи туда. Пошли пройдемся…

Действие второе

Сцена первая

Около четырех часов утра. В квартире стоит запах перегара и окурков. На кухне сидят Марина, Валентина и Виктор. На столе полная пепельница, в раковине куча грязной посуды. Трое пьют белое вино, продолжая есть из тарелок салаты.

Валентина. Марин, надо все-таки придумать тебе болезнь. Иначе… может, правда уедет.

Марина. Да какую?

Валентина. Одна моя знакомая…

Виктор. Опять за рыбу деньги!.. Кругом у тебя знакомые, блин, задолбали уже, и во всем они специалисты вонючие…

Валентина. Помалкивай!

Виктор. Черта с два.

Марина. Ну и что там дальше?

Валентина. Вот. Одна моя знакомая… (Глянула на Виктора.) …специально себе придумала страшный гепатит цэ, чтобы удержать при себе внука… ее-то сын разошелся с женой, а она, курва, хотела увезти ребенка… Ну, а раз гепатит цэ, тогда ее жалеть надо уже, ничего не поделаешь. И своего добилась. Внука не забрали.

Марина. А потом?

Валентина. Не знаю. Это неважно. Надо сейчас Сережку удержать, а дальше видно будет, авось мозга на место встанет.

Виктор. Можно СПИД.

Валентина. Ты че? Где она сейчас СПИД возьмет?

Виктор. Тогда проказу.

Валентина. Ага, иди купи в аптеке! Надо чего-нибудь такое, что не видно снаружи…

Виктор. (Смеется.) Запор!

Марина. Витя, помолчи!

Валентина. Ну, наверное, рак. Он иногда проходит сам собой, потом можно сказать, что – прошел, ничего, мол, не знаю. У одной моей знакомой так было… титьку левую хотели отрезать – жжик – а оказалось, что все рассосалось. Ох и рада была баба. Баба без титьки – не баба.

Виктор. А кто?

Валентина. Хрен в манто! Че ты лезешь?

Марина. Но как я ему скажу?

Валентина. Просто, словами. Мол, не хотела расстраивать, а сейчас знай, сыночек, что дела плохи… умру я через год… и ничего ему не останется. Мать на свете белом одна и есть.

Виктор. Типун тебе на язык, идиотка!

Валентина. Это гипотеза, дурак!

Виктор. Лучше сказать, что Ольга брюхатая.

Марина. Тьфу, да никогда на свете! Не хватало еще!

Валентина. Витя, ты допился, поздравляю! У меня чуть ням-ням не отвалился. Скажет – как в лужу пёрнет!

Виктор. Ваша Олечка, думаете, прямо вся непорочная со всех сторон? Знаем…

Валентина. Че ты знаешь?

Виктор. Видели, знаем… Еще под стол пешком ходила, а начинала сучить ножками при виде каждого мужика, сколько бы ему лет не было. Принесет в подоле, Марина, посмотришь.

Марина. Ольга не может. Не дура она.

Виктор. Девок раньше запирали, правильно делали, запирали, чтобы сразу замуж. Чего, неправду говорю?

Валентина. Ну ладно тебе… мы же не про нее говорим… про Сережку… и не ори, всех разбудишь…

Виктор. Голова болит.

Валентина. Не надо было мешать.

Марина. А вдруг Оля беременная? Внука я не потяну, без Сережи…

Виктор. Драть ее надо, как сидорову козу.

Валентина. Брось… Короче, если он любит тебя, то останется, все!

Марина. Я никогда не знала, о чем он думает – страшно. Ведь страшно, когда ничего про сына не знаешь, он растет в другом мире… Поступил в институт, оценки хорошие были, а после первой сессии бросил – и в армию. Чуть с ума не сошла. Мне сейчас кажется, что это не он вернулся, а другой кто-то…

Валентина. Придумала… надо паспорт у него забрать. И военник!

Марина. Я искала. Спрятал куда-то…

Слышны шаги, и в кухне появляется Сергей. В семейных темно-синих трусах, в сланцах и футболке. Волосы взлохмачены.

Сергей. Не спите? Ну вы вообще.

Марина. Ты чего встал? Спал бы еще, рано ведь.

Сергей. Не хочу. Пиво есть? (Смотрит в холодильник, вынимает две бутылки.)

Валентина. Анальгинчику надо?

Сергей. Нет. О чем говорим? (Закуривает.)

Марина. Да просто.

Сергей. Где все?

Валентина. Эдик спит в большой комнате на диване. Машка с Ольгой в маминой комнате.

Молчание.

Сергей. Пошел я.

Виктор. Ты когда собираешься-то?

Валентина толкает Виктора локтем.

Сергей. Разберемся. (Уходит.)

Сцена вторая

Сергей возвращается в свою комнату, садится у окна и закуривает. Через минуту приходит Маша. Она кутается в наброшенное на плечи одеяло.

Сергей. Я думал, ты ушла потом. (Молчит.) Я бы на твоем месте ушел.

Маша. Я уйду, скоро. (Садится напротив Сергея.)

Сергей. Ну. Ты же поговорить пришла. Давай.

Маша. Ты не должен обижаться на меня…

Сергей. Не обижаюсь, не мое дело, что ты про меня думаешь.

Маша. Все равно тебе?

Сергей. Типа того.

Маша. Я не могла поступить с тобой так, пока ты был там. Непорядочно это. Лучше с глазу на глаз, честно. (Тоже курит.) Я… тяжело расставаться, но нужно, ничего не поделаешь. Я честно тебе говорю сейчас, хочу, чтобы ты понял.

Сергей. Уж постараюсь.

Маша. Все проходит, Сережа… Я вчера только убедилась, что мы из совсем разных, разных, понимаешь, миров.

Сергей. Совершенно!

Маша. Ни тебе, ни себе врать не могу.

Сергей. Конечно, лучше жить честно, подавать пример другим.

Маша. Я не могу говорить с твоей мамой об этом… ты, пожалуйста, объясни ей. Не выношу скандалов разных.

Сергей. Обязательно…

Маша. Почему ты так со мной разговариваешь?

Сергей. Как еще надо? Это же подвиг надо совершить, чтобы дождаться, пока я припрусь домой, а уж потом честно побазарить! Ну хорошо, суперски! (Молчит.) А, в общем, правильно. Тяжело, когда тебя никто не ждет… кроме семьи, конечно.

Маша. Ты злой какой-то. Впрочем, логично.

Сергей. Логично, логично, логично! Не зря там научилась, все тебе рассказали по психологии, теперь изучай давай, ну!

Маша. Не кричи. (Молчит.) Откуда у тебя шрам на лице?

Сергей. Фигня… Когда освобождали, мордой въехал в железяку, упал, руки связаны были за спиной. Меня в багажнике двое суток перевозили, сутки где-то еще в овчарне держали. Случайно духи на спецназ напоролись, иначе бы до сих пор бы там был. Или уже бы каюк. Теперь телкам нравиться не буду, только разве что пэтэушницам.

Маша берет пиво и отпивает.

С другой стороны, ранение.

Маша. Ты злой, поэтому тебя тянет на войну.

Сергей. Злой.

Маша. Ты ненавидишь, тебе это нравится.

Сергей. Нравится? Ни фига. Ненависть сильнее всего, это нормально. Любовь к своим, ненависть к врагам, всегда же так было. Тебя вот я люблю, а чехов ненавижу.

Маша. Не любишь. Ты ни разу не спросил, как я жила.

Сергей. Ты… а ты сделала вид, что меня не знаешь. Муторно. Противно.

Маша. Тем более мне надо уйти.

Сергей. Почему тем более-то?

Маша. Ты помешан на своем, по глазам видно. У тебя и в мыслях, поди, не было побыть со мной, поговорить со мной… Сразу врезал, что пойдешь обратно. Знаешь, на что это похоже?

Сергей. Ну и?

Маша. Типа я умру, вот тогда вы все пожалеете, тогда я над вами посмеюсь, стыдно вам будет! Надо было потакать моим капризам…

Сергей. Нет!!!

Маша. Тихо!

Сергей. Да что ты набрасываешься на меня? Уходи, проваливай, если решила! Нет, вот надо ковыряться, давить… Не так… Я не понимаю гражданки, не понимаю пока. Тут не стреляют и дома не разбиты… Я еще не вернулся.

Маша. В том-то все и дело. Может, не надо было и пробовать?..

Встает и идет к двери. Одеяло падает с плеч. Сергей хватает ее за руку.

Сергей. Маш… это нечестно…

Маша. Что?

Сергей. Не бросай меня…

Маша. Ненавижу такие слова. Тебя ненавижу.

Сергей. Правда?

Маша. Да!

Сергей. Верю. Вот этому верю.

Маша. Ни черта ты не понимаешь, придурок! Ты – чужой! Я испугалась, когда тебя увидела… Я думала, это вообще не ты!

Сергей. Чшшш, тихо…

Маша прижимается к нему, лицом в грудь.

Маша. Может, что-то можно сделать?

Сергей. Если я не пойду… ты ведь не останешься?

Маша. Не спрашивай, ничего я не знаю… достало все, не знаю… не понимаю…

Сергей. Было бы легче всем, если бы меня чехи прирезали, видимо. (Смеется.)

Маша. Не знаю…

Звонит мобильник, Маша снимает трубку с пояса, но Сергей отбирает его, выключает, бросает на диван.

Маша. Зачем…

Сергей. Чем же этот тип круче? Машина, работа? Че там еще?

Маша. Мне неважно… Мне такое не важно. Не лезь под кожу. (Отходит к двери.) Сережа, не уходи, пожалей мать.

Сергей. Когда отец поджарился, мне тоже уши все прожужжали: пожалей мать, пожалей, учись хорошо, не стыди, подумай о матери, как ей тяжело. И так я это знал! Придумай другое что-нибудь. Я и так нормально учился, без всяких там… Ладно, можешь уматывать.

Маша забирает телефон. В комнате заглядывает Марина.

Марина. Маш, ты что, уходишь?

Маша. Наверное. Дома дела всякие.

Марина. Ребята, что у вас?

Сергей. Мам, ну наше, блин, дело.

Марина. Я, конечно, не могу вмешиваться, но вы неправильно себя ведете. Вы отвыкли друг от друга… с плеча-то рубить не надо, если не разобрались.

Сергей. Да поезд ушел, все, кранты!

Марина. Сережа, я думала тут…

Сергей. Мам, иди отдыхать, ты совсем пьяная.

Марина. Нет! Ты можешь идти наниматься… контракт там или что. Иди, сынок, я разрешаю, отпускаю, не буду возражать…

Сергей. Ма…

Марина. И мне дай, дай сказать, Сережа, не встревай, один раз меня послушай.

Маша. Сумасшествие!

Марина. Я гордиться должна, что у меня сын такой. Думает не только о себе, он молодец. Не просто так награды дают, Маша, запомни.

Маша. Да, за геноцид…

Сергей. Маша, заткнись.

Марина. Значит, это такая судьба, значит, это он так решил…

Сергей. Мама!!!

Марина. Все, все, все…

Сергей. Только с пьяных глаз не реви! Если начнешь, я сейчас же уйду, через минуту! Потом хоть заревись.

Маша. Как ты с матерью обращаешься?!

Сергей. Как вы мне надоели все! В покое меня оставьте…

Маша. (Кричит.) Если надо, уходи, у тебя же вещи собраны, уходи, ведь там без тебя не обойдутся! Видишь, у матери истерика!

Марина. Нет, все нормально. Сережа, Сережа! Ты понял?

Сергей. Да что?

Марина. Иди, если нужно так. Мне просто жалко, что ты с нами нисколько не побудешь, ни единого денечка. С Олей. С сестрой. Со всеми. Мне тебя жалко, Сережа, ты ведь такой худой, щеки впалые. Когда ты хорошо ел в последний раз?

Сергей. Не знаю… Да не надо мне, чтобы меня жалели, в гробу я вашу жалость видел, в белых тапочках. Не жалейте… Я не домашнее животное.

Маша. А если тебя убьют?

Сергей. Нет!

Маша. Откуда тебе знать?

Сергей. Я появлюсь снова, пусть даже и погибну.

Маша. Что ты мелешь?

Сергей. Не один раз живем…

Марина. Когда ты уходишь?

Сергей выбегает из комнаты.

Маша. Не обращайте внимания. Все они, когда вернутся, такие. Но я знаю, что он не уйдет. Я знаю.

Марина. Мне все равно… Откуда ты знаешь?

Маша. Чувствую. Он думает, что меня любит… а может, правда любит. И не уйдет, потому что надеется.

Марина. А ты? Что ты? Он-то тебе уже не нужен.

Маша. Не знаю. У меня есть… я с другим. Простите, сказать не могла. Я хотела все Сереже объяснить. Я вас люблю очень, но я не знаю, как буду жить с ним, со всеми вами. Извините.

Марина. Решай сама, ты взрослая. Если тебе больно, не оставайся.

Маша. (Заплакала.) Я боюсь. Не знаю чего. (Звонит брошенный на диван мобильник.) Боюсь.

Марина. Ты зря сама себе придумала все это. Ты была… проще.

Маша. Простите. (Плачет. Шепотом.) Я останусь, останусь, тетя Марина… Иначе будет беда. Нельзя по-другому.

Мобильник звонит и звонит, пока кто-то на другом конце линии не отключается. Марина и Маша сидят обнявшись.

Сергей быстро одевается.

Виктор. Ты куда?

Сергей. В военкомат. Все достали, поперек горла! Пошли все!