Текст книги "Вечером осени"

Посвящается ребёнку, которого я так сильно хотел от неё.

Встречаю тебя и понятия не имею, насколько изменишь мою жизнь, изменишь меня. Просто врезаешься в моё существование, и теперь представить не могу, как был до этого. Как переживал бесконечные осенние вечера одиноко, не подозревая, что в мире существует такое сильное, всепоглощающее чувство. Это чувство называют любовью, но такого слова недостаточно… – то, что разрушает и созидает, что вынуждает страдать и радоваться, плакать и смеяться. Когда живёшь только ради одного человека, а всё остальное – неважно. Даже если этот человек ежедневно ранит, даже если знаешь, что ему не нужно твоё чувство… Ты видишь в нём то, что заставляет думать: «Никто мне кроме тебя не нужен».

Но бывает так, что чувство попросту сжигает. И если бы это обычная влюблённость… было бы проще оставить, отпустить, забыть.

Пытаешься освободиться, но постоянно возвращаешься. И готов пойти против принципов, против себя ради того, чтоб только быть рядом, чувствовать тепло родного, близкого человека, осязать его…

…и рвёшься на части от осознания, что ты ему не нужен.

Каждый день говоришь себе: освободись. И не можешь. Со временем приходишь к мысли: «Человек слаб. Особенно тот, кто живёт ради другого человека».

Текст является художественным вымыслом, все совпадения имён и событий случайны. Как жизнь, содержит нецензурные выражения.

Глава 1

С каждым шагом из кроссовок выжимается грязная влага – давно собираюсь перейти на осеннюю обувь, но вылезти из любимых найков никак не получается. Ноги мёрзнут, не обращаю внимания. Перед глазами – мокрая серость асфальта. Она плывёт под ногами. Боковым зрением вижу мелькание прохожих. Течением мегаполиса горожан тянет навстречу мне, и я иду против этой полноводной реки. Капюшон мешает смотреть по сторонам, но и не нужно: взгляд направлен вниз, на сырость тротуара и отражающиеся в ней огни фонарей, неон рекламы и фары машин. Свет фар мерцает, рябит в текущей к водосбору воде. Рябь усиливают разбивающиеся об асфальт частые капли.

Гул вечернего города в ушах: звуки шагов, дробное цоканье быстрых женских каблуков, шум автомобилей, отдалённый плач полицейской сирены. Редкий смех компаний. Молодые люди, несмотря на ливень, проводят вечер в прогулке. Возможно, идут в ближайший клуб, чтобы прожить там последний выходной сентября, купаясь в тех звуковых волнах, которые вырываются из открытой двери впереди. В этот клуб меня точно не впустят: насквозь мокрая кофта тут же вызовет гримасу отвращения на лице секьюрити.

В моей руке гудит смартфон. Пальцем стираю капли со стекла загоревшегося дисплея, вижу сообщение: «Дим, я жду тебя!)*».

Передо мной – пешеходный переход. Плотная волнующаяся толпа в ожидании зелёного. Я аккуратно, плечом вперёд, вхожу в толпу, начинаю продвигаться, поворачиваясь то одним, то другим боком. Толпа не против. Она впускает меня всё глубже, нервно ёрзая под моими прикосновениями. Вздыхающая, горячая – будто занимаюсь с ней любовью. А я – словно тот пока ещё одноклеточный человечек, рвущийся к лону матери, рвущийся к жизни. К жизни…

Сумасшедшая магистраль. Модные глянцевые авто проносятся так близко, что ощущаю их отталкивающее дыхание. Толпа за моей спиной беспокоится – скоро. Люди так плотно прижимаются друг к другу, что образуют сплошной свод из зонтов; слышно, как барабанит по их ткани дождь. И в этом лесу бутафорных грибов почти каждое лицо подсвечено телефоном.

На огромной скорости приближается чёрный мерседес. Будто в замедленной съёмке вижу его траурную решётку радиатора, блестящий капот, лобовое стекло… Стоит сделать лишь шаг, чтобы мерседес обнял всем своим корпусом в смертельном поцелуе.

Светофор всё не пускает. Толпа негодует. Я на самом краю. Телефон прижат пальцами к ладони. С кулака капает – будто выжимаю смартфоновы слёзы. Дим, я жду тебя… Вика.

Шквал машин перед самым лицом. Я знаю, что произойдёт в следующее мгновение. Пытаюсь улыбнуться, но выходит нервно, уголки губ дрожат.

Красный начинает мигать. Толпа замирает в предвкушении. Проносятся последние автомобили. Дождь, мокрый асфальт. Я делаю шаг – один единственный шаг. Краем зрения замечаю яркое пятно кузова. Кажется, BMW. Даже не слышно визга тормозов.

Удар. Красное на белом.

Мрак.

Будильник вырывает сон из сознания. Дотягиваюсь, отключаю. Промаргиваюсь – картины мокрого мегаполиса всё стоят перед взором. Давно такого не было: будто фильм посмотрел.

Комната, залитая золотым светом, профильтрованным шторами. В ней всё так же, как было вчера, и неделю назад, и год. Только книг прибавилось на полках. Половина – нечитаны, уже подзапылённые… Нужно собираться.

Тем летом я оканчиваю строительный университет, получаю чёртову картонку бакалавра и неофициально работаю на должности инженера. Работа нравится: приходишь, когда вздумается, отрабатываешь положенное время, лениво щёлкая мышкой и параллельно слушая музыку или аудиокнигу, и в половину пятого отбываешь по своим делам. Делами оказывается зайти в кальянную к друзьям, вечно торчащим в этом задымлённом полуподвале. Мой лучший друг Саня, владелец заведения, как обычно сидит отдельно от всех и занимается расчётами. Хука – так любя мы называем кальянную – работает чуть больше двух месяцев, и мучения индивидуального предпринимателя Сашки ещё только начинаются.

– Димон! – обращается он ко мне, когда подхожу к его столу. – Снова на халяву покурить решил? Сегодня – плати! Хватит уже меня разорять!..

– Тише, Сань, – успокаиваю. – Сегодня обязательно!

Но к ночи у меня как всегда не хватает полностью оплатить счёт. Я занимаю у друзей, уезжаю домой на такси, завожу будильник и…

Так каждый день.

Между работой и тусовками пытаюсь поступить в магистратуру. И вот настаёт тот день – последняя неделя августа, – когда наконец будут известны результаты конкурса на бюджетные места. Я – последний в списке бюджетников, и все: друзья, коллеги, родные – поздравляют меня. Но где-то в глубине уверен, что больше не буду учиться в универе.

За час до завершения конкурса меня смещают, и я вылетаю с бюджетного места.

Сказать, что расстроился?.. Да я просто счастлив: теперь свободен от каторги!

Тем не менее, обидно, что так получилось, и сразу после работы не иду к друзьям, как делал это обычно, а направиляюсь в военкомат за повесткой. Ведь какой работодатель возьмёт меня официально без военного билета? Тем более два года кадетского класса, рукопашки и лесных походов за плечами твердили: отслужить нужно.

Как обычно бывает, меня, добровольца, ведут в кабинет к грудастой тётке предпенсионного возраста, которая, положив груди на стол и окинув меня оценивающим (презрительным) взглядом, обещает и президентский полк, и спецназ ГРУ, и войска связи в Краснодаре. Итог: в моих руках повестка на середину октября.

Полтора месяца свободы. Осень.

Я иду под водопадом сентября. Тот срывается с небес на блестящий вечерними огнями город, пытаясь смыть весь его глянец. Но город от этого становится лишь краше: без мейк-апа он вновь обретает невинность, вся наросшая за годы короста порочности отшелушивается, смывается в водостоки, и мой преображённый сити ласкает взгляд мокрой наготой.

Дождь меня не трогает – купол зонта оказывается надёжным укрытием. В наушниках надрывается Макс Корж, рассказывает о верной дружбе. И я полностью согласен с Максом – шагаю в направлении кальянной, где, как всегда, зависают мои друзья. После утомительного рабочего дня я, весь пропахший офисом, рад вновь нырнуть в свою компанию, в смех, шутки, братские похлопывания по плечам и приторно-сладкий дым.

Перешагивая воду, текущую по продавленной тысячами колёс колее, перехожу на светофоре. Прохожих почти нет: всех вдруг куда-то смыло. Лишь один силуэт впереди. Сквозь мишуру дождя можно различить: идёт девушка. Быстрым шагом, обхватив себя руками. Даже отсюда видно, как она продрогла.

– М-да, – говорю себе и, ускорив шаг, догоняю прохожую, продолжаю двигаться с ней рядом. Моего зонта как раз хватает на двоих.

Девушка, похоже, в глубокой задумчивости – замечает меня только тогда, когда почувствовала: вода больше не хлещет по её подрагивающим с каждым шагом плечам.

– Извините, – начинаю я, не понимая, за что извиняюсь. – Что же вы так, льёт же, как из лейки…

Её настороженный взгляд сменяется интересом.

– Спасибо, – говорит она. – Оставила зонт дома, к сожалению.

– А я не забыл. К счастью.

Девушка улыбается:

– М-м…

Я спрашиваю:

– Куда вам?

– До остановки, вон той, – кивает, указывая подбородком.

– Сильно замерзли?

– Да нет. – Она ёжится, продолжая держать руками ускользающее тепло собственного тела.

Я ловлю на себе быстрый взгляд в миг, когда наконец решаюсь разглядеть лицо девушки. Симпатичная. Глаза, чуть размытые от дождя, подведены чёрным. Зелёные. Грустные. Что же случилось? Почему такая задумчивая? Кто обидел?

Слова сами слетают с губ:

– Может, в кафе зайдём? Отогреетесь, кофе попьёте.

Девушка вновь настораживается:

– Нет. Я – домой. – И немного погодя добавляет: – Спасибо вам.

Встаём, молчим.

– Какой автобус? – Я смотрю куда-то в сторону: неловко разглядывать незнакомую девушку, находясь так близко к ней. А её взгляд устремлён вдаль на силуэт чего-то приближающегося, громоздкого, светящего витражными окнами.

– Девятнадцать.

– Этот? – Замечаю табличку на боку подъезжающего автобуса. Глупый вопрос.

– Да. – Девушка выходит из-под зонта и на секунду вновь оказывается под дождём. Даже не обернувшись, заскакивает в автобус. Створки смыкаются, но транспорт не трогается, выжидает положенное время.

На одном из запотевших окон замечаю ладошку, стирающую конденсат. И вижу её. Изумруд глаз грустен, но губы чуть поддаются улыбке. Говорит что-то, и я читаю в немой фразе: «Спасибо».

Автобус уезжает. Я смотрю вслед и понимаю, что даже не узнал её имени. В памяти фотографией запечатлён образ: стройная, дрожащая, мокрая, со струящимися волосами, мягкой улыбкой и зелёными, подведёнными, с чуть размытой тушью глазами. Девушка, которую я на пару минут защитил от срывающего покровы водопада.

Вечером я как обычно залипаю в монитор. Новости, картинки, музыка, фото, новости, статьи, музыка, сообщения, новости… бессмысленный сёрфинг по группам.

Устав, сворачиваю браузер, открываю файл с книгой, которую пишу. Та-ак…

«И что я о ней так переживаю? Ведь мы не любим друг друга – выяснили это ещё в постели. Влюблён в неё? Нет. В Анну Ди был влюблён, это точно, но не любил. Не любил… Я вообще испытывал когда-нибудь это чувство? А может быть действительно – сейчас? Когда готов бросить всё ради неё, умчаться куда угодно, лишь бы увидеть, лишь бы узнать, что всё в порядке… рвать на себе волосы из-за собственной беспомощности что-либо изменить, из-за неизвестности, из-за ревности…»

Закрываю. На сегодня хватит.

Чем заняться?

Снова ВКонтакте: новости, картинки, музыка, сёрфинг. Реклама: сайт знакомств. Хм, почему бы и нет? Конечно, рана после Алёны и спустя полгода зудит, но не быть же вечно одиноким? Регистрация, заливаю пару фоток, просматриваю несколько анкет… выхожу.

Так и не вспомнил бы о том сайте, если б не оповещение в электронной почте, которое вижу случайно – зачем-то кликаю на «спам». Одна девушка прочитала мою анкету. Хм, интересно. Захожу на её страницу. Виктория Виленская. По фото – красивая. Зеленоглазая. И…

Ты?

Откидываюсь на спинку кресла. Ну, не-ет, так не бывает, просто похожа на неё. Или всё же…

Написать? А как же принцип: не знакомиться в сети?

Нажимаю крестик, закрываю этот сайт. Пф, вот ещё, знакомиться с девушками в интернете! Делать больше нечего? Пусть это останется неуверенным в себе парнишам, кому легче кликнуть «лайк» под фото понравившейся девушки и строчить ей в сообщения банальные комплиментики, типа «Красивая!», «Милая!», «Секси!», подслащивая красными смайлами, а затем предложить встретиться. Получив отказ, обидеться, наговорить гадостей и кинуть в чёрный список. Зачем мне это?..

…А тепла-то хочется. И общения с девушками тоже. Полгода без.

Алёна, как же она обманула… Ведь и книгу, что тогда писал, посвятил ей. В ней Алёна – певица с кучей поклонников, пленяет со сцены взглядом и формами, её нежный голос льётся меж столиков, цветы летят к ногам…

К чёрту!

Кликаю на сайт знакомств, захожу на страницу Виктории, пишу:

– Привет)

Тишина. И вдруг:

– Привет

Замираю. Зачем написал? Всё равно ничего из этого не выйдет! А пальцы строчат:

– Познакомимся?

– Давай)

– Дмитрий), а ты Виктория). Очень приятно))

– Да). Мне тоже)

Что дальше? Начать задавать глупые вопросы, вроде «А у тебя есть парень?», «А ты работаешь или учишься?», «А какие любимые цветы?..»

В диалоге появляется:

– Как удалиться с этого сайта?

Вопрос заставляет замешкаться. Но тут же собираюсь и отвечаю:

– Сейчас посмотрим). Ты есть во ВКонтакте?

– Да)

Мигом перемещаюсь на свою страницу в соцсети. Строка поиска, имя, город. Вот! Тут фото побольше… Да ведь это и вправду ты!

– Я тебя добавил в друзья)

– Хорошо))

– А ты… не помнишь меня?)

– Нет) А должна?

Конечно, не должна.

– Ладно, не важно)). Сейчас посмотрю, как удалиться со знакомств, и напишу тебе.

– Посмотри)

Я дарю тебе розу. Одну красную розу. Романтик, хе-х…

Идём рядом, ты держишь цветок, улыбаешься и не смотришь на меня. А я рассказываю о своей жизни.

– Ну, сначала я родился…

Смеёшься. Наверное, думаешь: вот же идиот…

– …и этим летом закончил универ, сейчас работаю.

– Интересная работа? – спрашиваешь, стрельнув в меня взглядом.

– Как сказать… – Пинаю попавшую под ноги веточку, отлетает в цветную листву на обочину тротуара.

– А почему у тебя шнурки болтаются?

Действительно? Смотрю на кроссовки.

– А что?

– Да так… – Снова смеёшься и глядишь на меня.

Останавливаюсь, приседаю и начинаю заправлять шнурки. Ты не замедляешь шаг – идёшь вперёд. Приходится догонять.

Наша первая встреча – не считая той дождливой – спустя три недели после знакомства в интернете. Перед прогулкой я стоял у твоего подъезда, мял целлофан розы и покусывал губу. Странно, никогда раньше не трясся ни перед одним свиданием. Ты вышла, и я сразу тебя узнал: такая стройная, такая… плавная. Взглянула, выстрелила изумрудом и, смущённо улыбнувшись, отвернулась.

Да, у меня случилось всё банально: влюбился с первого же взгляда, как в слащавой мелодраме или какой-нибудь лавбургерской книжонке. Начал заикаться, заговариваться, а ты терпеливо слушала меня и многозначительно молчала. На мои вопросы отвечала односложно, скромно улыбалась.

По приезде домой сразу пишу тебе ВКонтакте. Замечаю, что обновила аву: сфоткалась с моей розой. Чуть не мру от счастья.

Ко второму свиданию покупаю маленького говорящего мишку, держащего цветок. Вручаю тебе и… беру за руку. Твоя ладонь и пальцы холодные. Поднимаю их и начинаю греть дыханием.

– Дима! – вскрикиваешь ты, засмеявшись. – Прекрати!..

Но я продолжаю, пока не согрел. А потом долго извиняюсь, что так засмущал.

Мы идём по парку. Справа дорога, от шума которой разговаривать толком не получается. А слева – чугунная ограда из сплетённых лепестков. За ней – роща. Я обнимаю тебя за плечи, прижимаю к себе. Ты вновь скромно молчишь, лишь изредка отвечаешь на вопросы, а я всё говорю и говорю. Рассказываю, что пишу книгу о любви, где сюжет разворачивается в предновогоднем городе, и главную героиню зовут Катерина. Она – певица. А главный герой – писатель – влюблён в неё.

– В общем, – говорю, – допишу и дам почитать.

Ты улыбаешься, киваешь. Твоя чёлка чуть сбивается, и ты лёгким движением поправляешь.

Завитки ограды, подражая живому, растут бесконечной цепью, но встречаются прорехи – калитки без ворот. Мы проходим мимо одной из них, и вдруг ты выдаёшь:

– Пойдём в лес!

Гляжу на тебя. Увидев взгляд, направленный на тропу, уводящую в тень парка, не могу сдержать смех.

– А вдруг я маньяк!

– Ах-ах, нет!  – Ты отодвигаешься, но я обнимаю крепче, взяв за талию.

– А всего ничего меня знаешь и – в лес!..  – замечаю я.

– Ты же хороший, вижу это.

Чувствую, как ты расслабляешься под моей рукой и прижимаешься ко мне.

***

В пятнадцать я видела мир совсем не так, как видели его мои подружки: на уме у них уже каблуки, мини-юбки, вставки под лифчик и ухажёры. В почёте были ухажёры старше на три, пять, а то и семь лет. Считалось, что если на пятнадцатилетнюю девчушку посмотрит парень лет двадцати, то девчушка – авторитет с крышей. Я в том возрасте думала совсем о другом. Мне всё как бы погулять во дворе, на качели покачаться, зимой– с горы съехать, а домой вернувшись – Лялю куклу мою понянчить, да Барби нарядить.

И ещё: видела, как мои недавние подруги после какой-нибудь ночной гулянки начинают гнить. Да, прямо там гнить, под мини-юбкой. Не видела это напрямую, но… не знаю, будто внутренним взором. И стала замечать парней, у которых на меня горят глаза. В буквальном смысле, таким огнём как в печке. У некоторых даже шёл дым. У многих в районе штанов тоже что-то подгнивало.

А ещё начала бояться домового. Ночами, бывало, придёт ко мне, одеяло уберёт и гладит по спине. Нежно так. А мне и боязно, и приятно. Руки у него мохнатые, как лапы у кота, и дыхание горячее-горячее! Лежу с закрытыми глазами, а уже мОчи нет – открою, его и след простыл.

Ещё боялась бабку-огородницу. Как-то в сумерках пошли с братом домой через чужие огороды. И выбесил он меня, как обычно, ныл чё-то, я и пригрозила ему бабкой той. А бабка – легка на помине – выскочила, и за нами! Братец тогда маме на меня нажаловался, а мама мне взбучку устроила, и, шлёпая, молитву всё читала.

Однажды в школе я сказала училке, что у неё над головой чёртик витает, что не к добру. Она-то и отправила к врачам. Врачи меня в своей больнице обвешали приборами, что-то всё замеряли – с умным видом – а я сидела да ногами болтала. Потом позвала меня из палаты психологичка и спрашивает: ты правда что-то видишь? Вижу, отвечаю, со зрением у меня всё хорошо! Но она не про то спрашивала, а про чертей этих, бабок-огородниц да домовых. А то, что у неё самой глаз на меня горит и под юбкой гниёт, так я промолчала вовсе. Нет, говорю ей, ничего такого я не вижу. А она: да зачем же тогда говорила, что видишь? Я ей: так, просто!

И отпустили.

***

– Что с тобой? – спрашивает Саня, сворачивая на трассу.

– Всё хорошо, – отвечаю, смотря на далёкие огоньки города.

– Лыбишься всю дорогу, как идиот.

Молчу.

– Колись давай. – Он тыкает меня в плечо. – Опять Алёна что ли?

– Нет! – смотрю на друга. Тот следит за дорогой, обгоняет. – С чего ты взял?

– Не слепой, – усмехается он. – Ты такой всегда, когда у тебя появляется девушка.

Поток машин становится гуще. Приближаемся к городу.

– Может быть, – вздыхаю. Мысли о вчерашней прогулке не отпускают.

– И… как её зовут?

– А что? Ещё ничего не ясно…

Телефон в руке гудит. Смс от тебя: «Чем занят?))»

– Когда ты, наконец, норм мобилу купишь? – Саня взвешивает свой айфон. –  Я десять лет назад такую же нокию выкинул.

– После армии и возьму, – говорю, набирая ответ. Т9 помогает.

– Точно, ты ж через две недели свалишь… – Друг выкручивает музыку почти на максимум – кузов машины дрожит от басов – но тут же убавляет, спрашивает: – И зачем тебе девушка, если скоро уйдешь?

– Тебя забыл спросить.

– Думаешь, ждать будет? Месяц отношений…

– А вот это уже наше с ней дело.

Саня качает головой, усмехается.

– Просто ты влюблённый идиот.

– От идиота слышу.

Мы – уже в центре, катим мимо ЦУМа. Сквозь шум машин доносится смех компаний – один из последних тёплых вечеров все проводят на улице.

– Насте нужно что-нибудь купить, – говорит Саня. – Не с пустыми же руками…

– Здесь. – Указываю на цветочную лавку. – Притормози.

Выхожу из машины и получаю от тебя второе смс: «Не отвлекаю больше, развлекайся!» Пожав плечами, отправляюсь покупать цветы.

В Хуке уже все в сборе. Поправив ворот рубахи, захожу в дымный зал. Друг – следом.

– Саша, Дима! – зовёт Настя, виновница торжества. – Так долго!..

– Пробки, – говорит Саня, обнимая именинницу. – Прости.

Насте девятнадцать. Работает хостесом здесь, в кальянной, с самого её открытия. Для студентки первого курса, да ещё такой симпатичной и обходительной, работа то, что надо.

Цветы ставим в колбу из-под кальяна. Размещаемся, сдвинув два стола.

В гуле компании я не сразу замечаю новое смс от тебя: «Я хочу тебе кое-что рассказать».

Отвечаю: «Ладно, рассказывай)».

«Не сейчас… когда ты будешь дома?»

«Ночью, поздно. Тут только всё началось)».

– Ты наконец отлипнешь от телефона? – спрашивает Саня, ткнув в бок.

Вздрагиваю, вызвав смех сидящих напротив и давно уже нетрезвых настиных подруг. Одна из них подмигивает и обнимает губами трубочку, потянув коктейль.

Друг, заметив моё замешательство, решает выручить:

– Просто Димону пишет его новая девушка. Беспокоится, вдруг кто уведёт.

– Ах, девушка… – говорит та, что с коктейлем, и отводит погасший взгляд.

– Всё не так, – тороплюсь я. – Это…

– Да не отмазывайся, – хихикает Настя. – Мог бы вместе с ней прийти, я была бы не против…

– Мы просто общаемся…

– О’кей! – Саня поднимается. – Давайте выпьем за нашу чудесную, милую, обворожительную Настеньку!..

Твоё смс: «Хорошо, я подожду».

– О чём ты хотела поговорить?)

– Да так…

– Ну?)

– В прошлый раз, когда гуляли, ты взял меня за руку. Не нужно так больше.

Перечитываю сообщение.

– Почему?

– Так делают, когда в отношениях. А мы с тобой…

– А мы?

– Общаемся… Но ты можешь держать меня за руку, когда просто стоим или сидим). Но не когда гуляем.

Странно, думаю я. Что в этом такого? Отвечаю:

– Хорошо, пусть так.

– Как отметил ДР подруги?)

Вспоминаю, как после закрытия кальянной поехали домой к Насте вместе с её подругами и там, допив мартини, играли в «бутылочку»…

– Скучно)

– Что же так). Разве там не было девушек?

Решаю сменить тему:

– А ты завтра свободна?)

Ответ заставляет подождать:

– Да)

– Ладно). Тогда – увидимся). Спокойной ночи)

– Спокойной…

На часах четыре утра. В голове гудит. Вспоминается подруга Насти, которая, проиграв в «бутылочку», сняла лифчик через рукав. Ч-чёрт… нужно ложиться.

Тянусь выключить компьютер, но слышу звук сообщения. Вновь захожу ВК, читаю твоё:

– У тебя были серьёзные отношения?

Хм, вспоминаю, Алёна?

– Да, были.

Решаю не спрашивать в ответ. Зачем?..

– И у меня…

Вот оно что. Сейчас выяснится, что у тебя двухгодовалый сын или дочь.

– Дим, хочу кое-что рассказать тебе.

Вновь смотрю на часы. А ведь завтра на работу.

– Может, лучше по телефону расскажешь? Позвоню.

– Нет, здесь.

Вздыхаю.

– Ок, говори.

Появляется значок «…печатает». Минута, две. Значок всё не уходит, лишь на миг пропадает и вновь возвращается. Кликаю по твоей фотографии, перескакиваю на страничку. Листаю стену со статусами и картинками, вроде: «Плевать, как ведут себя другие, главное ты веди себя достойно!» и «Я буду бегать только за одним единственным парнем… за своим сыном». Захожу в альбом с твоими фото. На всех – смотришь в камеру, грустно улыбаешься…

Сигнал сообщения. Мигом открываю, читаю:

– У меня были серьёзные отношения четыре года. Я встретила его в колледже, и поначалу всё шло хорошо… Но у нас были вечные ссоры из-за его гулянок, девок. Мне подруги говорили, что видели его с другими, но я не верила. И вот я забеременела от него…

Забеременела?..

– Я позвонила ему и сказала об этом. Но он… он мне предложил сделать аборт. Сказал, что мы не готовы…

Смотрю на твоё фото: грустные зелёные глаза, грустная улыбка. Какую боль ты в себе прячешь?

– Я послала его к чёрту… Я бы ни за что, ни за что аборт… Но потом звонила, сама. Он игнорил. А потом я…

Какую… боль… прячешь?..

– Я потеряла ребёнка.

Господи…

– А этот почти не приезжал ко мне, когда была в больнице. И я… когда выписали, я его простила… А до всего этого узнала, что он изменяет.

Да что за ублюдок был рядом с тобой?

– Его шлюшка сама мне написала ВК, скинула всю переписку, где он её называет теми же ласковыми словами, что называл меня… рассказала мне, что они спали, и в таких подробностях, что невозможно не поверить. И после этого… после аборта… я совсем… разочаровалась.

На этом сообщение заканчивается. Я сижу, тупо смотрю в переполненный твоим откровением монитор и не знаю, что ответить.

– И вот появился ты.

Молчу. Ты вновь пишешь:

– Всё ещё хочешь увидеться со мной завтра?

Отвечаю:

– Да, я очень хочу увидеть тебя, Вик.

Ты не смотришь на меня, молчишь больше обычного. Мы идём вдоль берега реки, предлагаю немного постоять, посмотреть вдаль.

– Я кое-что приготовил для тебя. – Достаю открытку, читаю:

– Твои глаза – как изумруды,

Их драгоценность не измерить золотом.

Твой светлый взгляд похож на чудо,

Затягивает нежным омутом.

В твоих руках я вижу доброту,

Их бархат наполняет душу светом.

Они ласкают сердце, дарят теплоту,

Как солнце самым добрым летом.

А голос твой – лесной ручей,

Журчащий под янтарным праздным небом.

Его услышать вновь хочу скорей,

Чтобы напиться сладостным моментом.

И с каждым днём, и с каждой новой встречей

Я чувствую, что всё сильней в тебя влюблён.

Твоя походка сокращает вечер,

И понимаю: навсегда тобой пленён.

Наконец замечаю улыбку, чуть тронувшую твои губы.

– Сам сочинил?

– Да.

Хочу взять тебя за руку, но вспоминаю уговор. Обхожу и просто обнимаю.

Аромат духов… Закрываю глаза, чуть касаюсь губами твоего виска, потом щеки, шеи.

– Мурашки, – говоришь ты и, съёжившись, смеёшься.

А я всё думаю, как начать разговор, который пытаюсь завести вот уже третью встречу.

– Вик…

– Что? – шепчешь ты.

Я разворачиваю тебя и прижимаюсь к твоим губам. Поцелуй безответный, но в груди что-то…

Раньше со мной такого не было. Странное чувство, будто пробившийся сквозь асфальт росток. Я отодвигаюсь, смотрю тебе в глаза. И решаюсь:

– Вик, через две недели я уйду.

Ты глядишь на меня.

– Куда?

– Меня призвали в армию…

Молчишь, затем тихо:

– Вот оно что…

– Прости, что не сказал раньше. Просто я…

– Что?

– Мне очень хорошо с тобой. Я не хочу… оставлять тебя. – И задаю свой главный вопрос: – Ты будешь ждать меня?

Опускаешь глаза, отворачиваешься и медленно идёшь по берегу. Я – рядом.

– Ждать, как парня? – спрашиваешь, смотря вперёд.

– Да… – Набираю воздуха. – Я хочу, чтобы ты была моей девушкой.

Тишина. Только ветер шумит кронами сосен.

– Я подумаю, Дим, – говоришь, когда подходим к мосту с вечно шныряющими автомобилями. Их шум рвёт и без того обрывочный разговор.

Держу тебя за плечи и чувствую, как ты вздрагиваешь под моей рукой.

– Что случилось?

– Он… – Ты оборачиваешься на дорогу, следишь за удаляющейся машиной.

– Кто?

– Тот, про кого я тебе вчера рассказывала.

Я смотрю вслед чёрной ладе. Звук клаксона эхом повторяется в ушах.

Подходим к твоему дому. Неожиданно останавливаешься, как-то странно – со смущением – смотришь.

– Что? – спрашиваю.

– Ничего. – Ты чуть дёргаешь плечами, скидывая мою руку, зачем-то тянешься себе за спину… и до меня доходит. Не могу сдержать улыбки.

– И часто у тебя так?

– Нет! – Ты ускоряешь шаг, пряча смех и румянец в ладони.

– Ничего, – говорю – Дома застегнёшь. Главное, чтоб сейчас лямочки не спали…

– Дима!

Мамы нет. Постаяв у дверей и вновь проверив карманы в поисках ключа, выхожу из подъезда.

Из вечерних сумерек доносится детский смех вперемешку с недетской руганью. На площадке впереди кто-то возится. Рядом под клёном на лавочке сидят, мерцая угольками сигарет. Из открытого соседского окна на свежий воздух вырывается нетрезвая ссора. Всё, как обычно.

Достаю телефон, набираю.

– Алё, ма, ты где?

– Иду я. В магазин ходила.

– Ключей нет… жду.

Отключаюсь. Вспоминается, как точно так же лет десять назад стоял наперевес с рюкзаком, полном учебников и тетрадок, ждал. И вот уже школу окончил, универ, скоро – армия… время идёт, приближая меня к… я мыском сбиваю с бордюра горочку песка.

Слышу скрип двери – из подъезда выходит Алёна.

– Привет! – говорит она, улыбнувшись. – Гуляешь?

– Здравствуй. – Не смотрю на неё – чем-то о-очень занят в телефоне.

Она встаёт рядом, заглядывает в дисплей. убираю телефон. Тогда спрашивает:

– С девушкой переписываешься?

– А что? И вообще, это не твоё де…

– Мне сделали предложение.

Только тогда смотрю на неё. Глаза сияют, м-да-а.

– Поздравляю.

Фыркает.

– Мог бы промолчать, чем цедить так!..

– А что ты хотела услышать?

Она переступает с ноги на ногу, скрещивает руки.

– Позвать тебя хотела на свадьбу, но ты ж не придёшь.

– Не приду.

– Ну и чёрт с тобой.

Отворачивается, собираясь уйти.

– Ты ждала чего-то другого? – говорю ей в спину. – После того, как со мной поступила?..

– Я не хочу снова это выслушивать!

СтоИт, не уходит.

– Всего хорошего, – говорю. – Ему привет передавай.

– Обязательно! – Уходит, сделав вид, будто оскорбил её до глубины души. Плевать.

Щи. Материнские двухдневные щи. Хлебаю их, обжигаясь, и думаю, как включу комп, зайду ВК и увижу сообщение от тебя.

– Дима! – говорит мать поверх разговора радио. – Ответь мне, наконец.

– Что?

– Ты сумку начал собирать? – Отключает плиту, переставляет шкварчащую сковороду на соседнюю конфорку.

– Через неделю ухожу, успею ещё.

Мать со вздохом опускается на стул, смотрит, подперев подбородок ладонью. Хочет сказать, но останавливается, нервно выключает радио, снова вздыхает и наконец говорит:

– Ну зачем ты попёрся в этот военкомат? Другие бегают, болезни сочиняют себе, косят, а ты?.. Сидел бы дома!

– Ма, прекрати.

– Не прекращу! – Она встаёт, отходит к окну. – РОстила-рОстила, а ты вот так берёшь и…

– Всё хорошо будет. – Откладываю ложку. – Спасибо.

Поднимаюсь, бреду по коридору.

– Ложись пораньше, – говорит мать, не оборачиваясь. – Тебе завтра на работу.

– Мне не надо. – Останавливаюсь, держась за ручку двери в свою комнату. – Уволился. Отдохнуть хочу.

Сообщений от тебя нет. Видимо, чем-то занята. О’кей.

Открываю файл с книгой. Нужно дописать, осталось-то…

«Любовь – иллюзия. Она есть, пока есть человек, но живёт только в его голове, нигде больше. И ты не сможешь выкинуть её из своей жизни, как ни старайся».

На большее меня не хватает – ставлю точку.

Звонок. Игорёха.

– Алло, – говорю.

– Димон, ёпт! – отвечает мне с вечной присказкой. – Давай к нам! Тут уже все собрались!

– И Саня, и Кудрявый?

– Кудрявый уже в дрова! Подкатывай, запарил же…

Фруктовый дым затопляет комнату. Он витает, закручиваясь, не хочет таять.

Я отпиваю из горла, закусываю сухарём. Игорёха затягивается – в колбе кальяна булькает. Саня пьяно ругается – снова подстрелили в видеоигре. Кудрявый храпит.

– Ладно! – говорит Саня, грохает кулаком по столу и разворачивается в кресле. – Идём курить.

Я дотягиваюсь, дёргаю Кудрявого за ногу. Тот недовольно что-то ворчит.

– Да пусть лежит, ёпт, – жалеет его Игорь. – Не курит ведь.

Выходим на балкон. Я встаю меж друзей – этих здоровяков, – вынимаю пачку. Закуриваем.

– Чё за дрянь? – Саня морщится, высунув язык, становится похож на злого тибетского божка, только лицо не синее.