Текст книги "Дорога к Приграничью"

Глава 4

По сравнению со столовой для курсантов на учебном крейсере, обеденный зал просто поражал великолепием – и даже по сравнению с офицерской кают-компанией. Конечно, как на любом другом корабле, здесь была мебель, намертво привинченная к полу, ремни на стульях, которые за счет давления на бедра создают иллюзию тяготения. Под яркими скатертями на столах скрывалась вездесущая нержавеющая сталь. Из той же стали были приборы и посуда, которые «прилипали» к столам благодаря действию электромагнитов. Но Граймса поразила изобретательность, с какой помещение сделалось похожим на что угодно, но не на корабельный отсек.

Могучая колонна осевой шахты была замаскирована изящной решеткой. Сама решетка скрывалась в буйной поросли вьющихся широколиственных растений, которые Граймс не смог опознать. Подобным же образом были украшены колонны-опоры и стена – помещение было круглым. За этой стеной не могло быть ничего, кроме пустоты космоса. И все же в ней были окна! Нет, догадался Граймс. Конечно, это не окна, а голограммы. Но мягко светящиеся трехмерные картины создавали иллюзию, что зал находится в центре огромного парка. Интересно, что это за мир? Граймс не мог сказать. Деревья, кусты и цветы выглядели необычно, да и цвет неба был каким-то странным.

Он огляделся, рассматривая сотрапезников. Около дюжины пассажиров и корабельных офицеров, большинство уже заняли свои места. Все офицеры – в повседневной униформе, однако чистой и опрятной. Из пассажиров-мужчин примерно половина, как и он сам, были в строгих костюмах, остальные предпочли одеться по-домашнему, в шорты и рубашки. Сегодня первый вечер полета, а посему некоторое разнообразие допускается. Однако женщины, словно сговорившись, выглядели так, словно решили затмить цветы, светящиеся в иллюзорных окнах.

Был там и капитан, безошибочно узнаваемый по бороде и шелестящей радуге лент на левой стороне кителя. С ним за столом сидели пассажиры: мужчины, склонные к полноте и напыщенности, и женщины, тонкие, холеные… словом, из тех, которых называют «шикарными». Все места были заняты. Граймс облегченно вздохнул… и понял, что его самолюбие не на шутку задето. Конечно, он всего лишь мичман – причем совсем новичок. Но, в конце концов, ФИКС – это ФИКС.

Вынырнув из своих мыслей, он обнаружил, что к нему кто-то обращается. Это оказалась маленькая толстушка-блондинка в униформе: белая рубашка, на черных погонах – узкая белая полоска, брючки с острыми стрелками и лакированные туфельки. Судя по всему, догадался Граймс – одна из младших стюардесс.

– Мистер Граймс, следуйте за мной, пожалуйста, – пропела она. – Ваше место – за столиком мисс Пентекост.

Мичман с готовностью последовал за девушкой. Она провела его вокруг осевой шахты и указала столик на четверых, за которым уже сидели офицер снабжения собственной персоной и двое пассажиров – мужчина и женщина. Джейн Пентекост была снова в униформе, черно-белой, с золотой прошивкой, строгость которой создавала восхитительный контраст розово-голубым рюшечкам и оборочкам на платье ее соседки. Но еще заметней была разница в сложении. Стройная фигурка Джейн еще больше выигрывала рядом с рыхлыми телесами пассажирки.

– Присаживайтесь, адмирал, – с улыбкой произнесла Джейн.

– Адмирал? – мужчина слева от нее покосился на Граймса с неприязнью и недоверием. Похоже, он был уже изрядно пьян, а неряшливый костюм выдавал попытку «одеться к ужину». Он был примерно вдвое старше, чем Граймс. А грубые черты лица и редкие, песочного цвета волосы только добавляли ему лет.

– Адмирал? – он рассмеялся, показав неровные желтые зубы. – Чего? Ист'ричных скаутов?

Джейн Пентекост твердо взяла бразды правления в свои руки.

– Позвольте представить вам мистера Граймса, мичмана Федеральной Контрольной и Исследовательской службы…

– А, ФИКС… Фанатичные Ист'ричные К'смические Скауты… Одержим'е иде-ФИКС… Какая, к черту, разница?

– Огромная! – вспыхнул Граймс.

Офицер проигнорировала пикировку:

– Мичман, это миссис Бакстер…

– Рада познакомиться… правда, – женщина улыбнулась и жеманно колыхнула оборками.

– …и мистер Бакстер.

Бакстер неохотно протянул руку, и Граймс столь же неохотно ее пожал. Поскольку приличия были соблюдены, мичман занял свободный стул и пристегнулся. Он оказался напротив Джейн Пентекост. Мистер Бакстер сидел справа от него, его супруга – слева. Граймс покосился на нее, потом поглядел направо, мучительно соображая, как начать и поддержать с ними беседу. Но это был столик Джейн, и она знала обязанности хозяйки.

– Теперь видите, адмирал, какая у нас нищета, – с улыбкой произнесла она.

Отведав консоме из баллончика, Граймс пришел к выводу, что «нищета» вовсе не так ужасна, о чем не преминул сообщить. Девушка усмехнулась и ответила, что первый вечер еще ни о чем не говорит.

– Сегодня у нас мясо и овощи с Земли. До завтрашнего вечера вам не удастся попробовать даже обычного корабельного вина. Этим вечером мы просто купаемся в роскоши: у нас есть довольно приличное «Монтраше». Когда мы перейдем на продукцию «фермы», которую выращивают на наших собственных отходах, вы почувствуете разницу.

Мичман возразил. По своему опыту он знал: неважно, откуда пища – из бака с дрожжевой культурой или с зеленых полей Земли. Главное – как она приготовлена.

– У вас богатый опыт, адмирал? – нежно пропела девушка.

– Не слишком, – признался он. – Но кок на учебном крейсере не мог даже чай вскипятить, не устроив пожар.

Бакстер, который на протяжении разговора продолжал шумно и неряшливо поглощать свой ужин, заметил, что чрезмерное внимание к еде и питью свидетельствует об упадке Земли. При этом его нож мерзко скрежетал по стальным полоскам, которые удерживали на тарелке поджаристый бифштекс.

Граймс хотел было поинтересоваться, считает ли тот хорошие манеры признаком упадка, но передумал. В конце концов, не он здесь хозяин. Вместо этого он спросил:

– А откуда вы, мистер Бакстер?

– Из Приграничья, мист'р Граймс. Там у нас выб'р простой: ил' плыть, ил' тонуть. Поэт'му времени хвата'т то'ко на то, чтоб' держатьс' на плаву, – он звучно потянул вино из баллончика. – Наш' жизнь была б' горазд' проще, если б' ваш' драгоценная ФИКС контролировала торговые маршруты… а не то'ко исслед'вала.

– Это наша работа, – чопорно отозвался Граймс. – И мы ее делаем.

– Чертовски хорошо дел'ете! Во всей Галактике не найдете пирата, к'торый не обвел б' вас вокруг пальца.

– Практически каждого пирата обнаруживают и уничтожают, – холодно ответил Граймс.

– «Практич'ски кажд'го пирата», вы слыш'ли? Имеется в виду пара-тройка лопухов.

– А как же небезызвестный Черный Барт?

– Черный Барт! – с набитым ртом отозвался Бакстер и ткнул вилкой с куском бифштекса в сторону Граймса. – Эт' ж' мелкая сошка. Конечн', его поймали и отшлеп'ли по заднице. А я г'рю о настоящ'х пиратах – у кого на кораблях национальн' флаг, а не «Весел'й Роджер». Тех, на к'го ваш' драгоценная иде-ФИКС ч'хнуть не посмеет. Тех, кто дела'т грязную работу по заказу Федерации.

– Например? – ледяным тоном осведомился мичман.

– А, р'шили прикин'тъся невинной овечкой. Нико'да не слыш'ли о герц'гстве Вальдегрен, мист'р мичман?

– Конечно, слышал. Автономия, но они подписали с Федерацией так называемый «Пакт о вечной дружбе».

– Красив' звучит, правд'? А теперь давайт' подумаем. Так ск'зать, проведем аналогию. Знаете что-нибудь о животных, мист'р Граймс?

– О животных? – Граймс был озадачен. – Ну… надеюсь, кое-что я знаю. Нам читали обычный курс ксенобиологии.

– Неважн'. Вы «Терри»… то 'сть, землянин. В'зьмем, к примеру, ваш'х земных четвероногих друзей.

– Черт побери, к чему вы клоните? – взорвался Граймс, потом виновато покосился на Джейн Пентекост – но понял, что эта перепалка ее скорее занимает, чем раздражает.

– Представьт' себе «Пакт о вечн' дружбе» между сл'ном и котом, – продолжал Бакстер. – Толст'й, ленив'й слон. Тощ'й, пронырливый кот. Если слон захоч'т, он мож'т сдел'ть из эт'го кота в мохнатую лепешку, прост' наступив на него. Но он не хоч'т. Слон не трога'т кота, потому чт' кот ему полезен. И он не то'ко не трога'т кота. Нет, слон и кот достают ручки – не знаю уж, из какого места – и подпис'вают пакт. Есл' до вас случайн' не дошло, слон – это Федерац'я, а кот – герц'гство Вальдегрен.

– Но почему? – спросил пораженный Граймс. – Зачем?

– Что, вас, щ'нков, не уч'т, как дел'ется политика? Или эт' курс для особ' одаренных? Ладн', мист'р Граймс, я вам скажу. Есть животное, котор'го слон действит'но боится. Верите или нет, но он боится мышей. Под хв'стом у ваш' Федерац' есть такие мыши. Воз'тся, копошатся, слов'м, очень раздр'жают слона. Да еще и пищат, требуя полн' автономии. На них и напуска'т кота. Он мож'т дать волю зубам и когтям. Достат'чно факта его существования, чтоб' мыши притихли.

– И кто же эти удивительные мыши, мистер Бакстер?

– Вас что, вообще нич'му в Академии не уч'т? Ладн', хоть я вам скажу. Мыши – это Приграничье, а кот, как я уже сказал – герц'гство Вальдегрен. Вальдегренцы могут убивать и пиратств'вать, ско'ко их душе угодно. Но, по мнению герц'гства, эт' не пиратство, и по мнению ваш'го тупого слона – Федерации – эт' не пиратство. Эт' – дайт'-ка вспомнить, что они несут в подобн' случаях? Контроль контрабанды. Борьба с' шпионажем. Вторжение в трехмиллион'мильную зону. Кажд' раз, когда пират' нападают, ваш' орлы наход'т лазейку в законе, а сопляки из ФИКС сидят на тихон'чко и даж' не собираются преследовать дорогих вальдегренских друзей. А если кто-ни'дь встрепенется, его тут ж' вернут на базу, где стар' добр' папочка-адмирал снимет с него штанишки и отшлеп'ет по толст' попке.

– Прошу Вас, мистер Бакстер, – одернула его Джейн Пентекост.

– Извините, мисс. Что-т' меня занесло. Мой младш' братишка был треть'м реактивщ'ком на старике «Баньипе», когда тот пропал. Понята', д'казать нич'го не смогли, но в сект'ре, откуд' ребята брос'ли последнее сообщение, как раз прох'дили маневр' Вальдегренск'го флота. Вот хитрые бестии… Пальцем не тронут корыт' вроде этого – или какой-ни'дь Трансгалактич'ский клипер. Нет, выберут мелк' задрипанный транспорт, про котор' никто не вспомнит, кром' друзей и родст'ников команды. Ну, и стр'ховой к'мпании. Но Ллойд77
  Реально существующее независимое некоммерческое Классификационное общество, осуществляет надзор за проектированием, постройкой судов и их технической эксплуатацией, публикует разные материалы о своей деятельности. Агент Ллойда – лицо, назначенное корпорацией Ллойда для работы в порту с целью слежения за движением и потерями судов для защиты интересов корпорации, – есть во всех крупных портах мира.


[Закрыть] стольк' гребет с судов, у котор'х все в порядке, что разок мож'т и раскошелиться. Мож'т, эт' ему даж' выгодно. Пока кто-т' «опазд'вает» и «пр'падает», они мог'т вздувать взносы.

– Но я все-таки не понимаю, за что платят пиратам, – сказал Граймс.

– Как эт' за что? Вашему дружку Черн'му Барту платили. Допустим, у вас куч' расходов на п'стройку и вооружение военн'го флота. Пираты мог'т вам здоров' их сократить. Думаю, и ваш' драгоценная ФИКС не отказал'сь бы тряхнуть какого-ни'ть жирн'го торгаша, котор'го нелегкая занесет в район ее «маневр'в»… если ей эт' разрешат.

– Вы пытаетесь доказать, что Федерация закрывает глаза на пиратство, потому что… Это совершенно невозможно.

– Поживит' немного в Приграничье, буд'те дум'ть по-другому, – буркнул Бакстер.

– Речь не о пиратстве, – поправила Джейн Пентекост. – Это называется «конфронтация».

Глава 5

Ужин закончился. Бакстеры поспешили в бар, предоставив Граймсу и Джейн Пентекост лениво потягивать кофе. Едва супруги оказались вне зоны слышимости, Граймс усмехнулся:

– Значит, вот они какие – приграничники. Первые приграничники, кого мне довелось встретить.

– А вот и нет, – возразила Джейн.

– Да нет, первые… Ну, в ФИКС служит пара человек, но я с ними ни разу не сталкивался. А теперь и не особенно этого хочу.

– Вы познакомились еще с одним приграничником – раньше, чем с Бакстерами.

– Капитан?

Она рассмеялась.

– Можете сказать это ему лично – если захотите прогуляться в космос без скафандра.

– Тогда кто?

– И кто бы это мог быть, адмирал? Кого вы еще видели на этом корабле – прежде, чем капитана? Пошевелите мозгами.

Он недоверчиво уставился на девушку:

– Ну, не вы же?

– А кто еще? – она снова рассмеялась, но на этот раз в ее смехе прозвучала нотка горечи. – Мы тоже не все одинаковые, как видите. Или увидите… Если случится серьезная заварушка и Джим Бакстер окажется на вашей стороне – можете считать, что вам повезло. Такие дела. Некоторые из нас обзавелись светским лоском, некоторые – нет. Вот и все.

– Но как вы?.. – он замялся, пытаясь подыскать слова, которые ее не обидят.

– Как я попала на это судно? Обычная история. Начала свою космическую карьеру не слишком опытной стюардессой на «Джамбуке», одном из самых старых и ветхих кораблей «Линии Полуночников». Потом на Эльсиноре меня скрутило – вполне возможно, благодаря моей собственной стряпне. В общем, я уже почти поправилась, когда на планете совершенно случайно приземлился «Эпсилон Змеи» – чтобы поместить в госпиталь своего офицера снабжения, которая сломала ногу. Леди немного увлеклась и забыла Золотое правило: «Когда звучит сигнал „приготовиться к ускорению“ – бросай все дела, закрепи все, что можно, и пристегнись сам». Врачу повезло больше – леди… смягчила его падение.

Граймс собрался было спросить, чем так увлеклись врач и эконом, но потом был только рад, что промолчал… и почувствовал, как алая краска заливает лицо и уши.

– Вы должны понять, – сухо произнесла девушка, – торговое судно со смешанной командой – не монастырь. На чем я остановилась? Ах, да, Эльсинор. Капитан «Змейки Эппи» стал искать управляющего для хозяйства своего корабля и почему-то решил, что я – самая подходящая кандидатура. Вернее, мне удалось его убедить – по крайней мере, в том, что касалось «подходящего». До сих пор не могу понять, что моя предшественница нашла в этом похотливом старом козле, хотя второй помощник был очень даже…

Граймс неожиданно для себя ощутил укол ревности.

– Как бы то ни было, он нанял меня, как только я подала заявление об отказе от репатриации. Это было долгое путешествие: вы понимаете, «эпсилоны» немногим лучше обычных грузовиков. Но я согласилась. Я повидала миры, о которых читала и слышала раньше, куда так хотела попасть. У «Линии Полуночников» маршруты короткие – миры Приграничья, которых всего четыре, плюс сектор Шекспира, ну а если повезет – какая-нибудь из скучных планет Империи Уэйверли. Судам Транспортного Комитета, конечно, всюду путь открыт…

Наконец мы приземлились в Вумере. Старик, должно быть, написал много лестного в моей характеристике, поскольку местный начальник интендантской службы пригласил меня к себе и предложил должность младшего стюарда на лайнерах класса «Альфа». «Альфа Центавра», если вам это важно. Он обслуживал маршрут «Солнечная система – Сириус». В плане портов захода – ничего особенного, зато само суденышко – просто чудо: идеальный порядок и идеальное состояние. За пару лет мне здорово пообтесали острые углы. После этого работала помощником эконома на «Бете Близнецов» – Атланта, Карибская Каринтия и Кластерные миры. А потом – первый рейс в качестве офицера снабжения. На этом самом корабле.

Одна из подчиненных Джейн принесла еще пару баллончиков кофе и ампулы с крепким сладким ликером. Когда она удалилась, Граймс попросил:

– Расскажите, на что похожи миры Приграничья.

Джейн подождала, пока он поднесет зажигалку к кончику ее длинной тонкой сигары.

– Холод. Темнота. Одиночество. И… что-то еще. Ощущение, что действительно находишься у границы. У грани. У последнего рубежа.

– Граница тьмы… – пробормотал Граймс.

– Да. Граница тьмы. Имена наших планет – в них тоже есть что-то… Поэзия? Да, это правильное слово. Ультимо, Далекая… Лорн – «Одиночество», Туле – «Предел»… И наше ночное небо – особенно в некоторые месяцы. Галактика – огромная, тускло светящаяся туманность, а вокруг нее – только тьма. В другие месяцы небо черное. Только несколько чуть заметных звезд – солнца Приграничья, отчего тьма кажется еще гуще… и несколько ярких пятен – далеких островных вселенных, которых мы никогда не достигнем…

Она чуть заметно вздрогнула.

– И все время, каждую секунду присутствует чувство, что ты у самого края бытия, что только кончиками пальцев держишься над бездной вечной ночи, которая разверзлась под тобой. Приграничники – по сути своей не путешественники. Только у некоторых есть желание к перемене мест. Знаете, наверно, мы похожи на здешних маори – один раз я проводила отпуск в Новой Зеландии и заинтересовалась ее историей. Этот народ появился благодаря морским странствиям. Их предки совершили невиданное путешествие, оставив свои родные края – настоящий рай – и поселились на этих мрачных и унылых островах, затерянных в холодном бурном Пасифике, исхлестанных злыми ветрами, которые налетают из Антарктики. И что-то – может быть, изоляция, может быть, климат – убило в этих людях жажду странствий, хотя она была, возможно, определяющей чертой их народа. Очень мало кого из маори вы встретите в море или в космосе. А вот жителей полинезийских архипелагов, откуда родом их предки – множество. Они плавают на морских кораблях, которые курсируют между портами Тихого океана. Кое-кто даже работает на судах МТК…

– У нас в ФИКС тоже есть несколько полинезийцев, – проговорил Граймс. – Но скажите, кто тогда летает на ваших кораблях? «Линия Полуночников»…

– Из каждого правила есть исключение. Беглецы, неудачники, отщепенцы – те, кто ушел из Транспортной Комитета, «Трансгалактических клиперов», Королевской Почты Уэйверли и прочая.

– И из ФИКС?

Этот вопрос, похоже, разогнал ее меланхолию.

– Нет, – ответила она с улыбкой. – Таких пока не было.

– И не будет, – гордо заявил Граймс.

Глава 6

Робость понемногу исчезала – а вместе с ней изрядная толика снобизма, присущего всем, кто связан с Академией. Граймс начинал получать удовольствие от путешествия. Конечно, ФИКС есть ФИКС. Но, в конце концов, на борту судна он прежде всего астронавт. Мичману удалось смириться с фактом, что у большинства офицеров, включая самых молодых, опыт космических полетов куда богаче, чем у него. На данный момент, поправлял себя Граймс. Какой-то голос на задворках его сознания самодовольно твердил, что для всех этих людей должность капитана – предел честолюбивых мечтаний. А он сам… Возможно, когда-нибудь к нему будут обращаться так, как сейчас обращается Джейн – только не в шутку, а совершенно серьезно.

Он часто заходил в рубку, но, помня предупреждение капитана, старался не путаться под ногами, и вскоре стал почти своим среди вахтенных офицеров. Те с удовольствием посвятили его в хитроумную процедуру определения координат при работающем Движителе Манншенна – по утверждению астронавтов, это относилось скорее к области искусства.

Получив разрешение от главных инженеров, Граймс часто наведывался в двигательный отсек, стараясь практикой подкрепить теоретические знания о реактивном и инерционном двигателях и Движителе Манншенна. Разумеется, первые два сейчас были остановлены. Они просто не могли работать, пока корабль не вернется из искривленного пространственно-временного континуума в нормальный. Но по-прежнему работал реактор – радиоактивное сердце корабля – и вспомогательные устройства. Здесь, в этом крошечном рукотворном мирке, они выполняли работу, которую в природе совершают ветра, реки, солнце и гравитация.

И, конечно, работал Движитель Манншенна. Можно было не опасаться, что кто-нибудь посмеется над благоговейным трепетом, порожденным этой святая святых – сверхъестественным переплетением гироскопов. Граймс не отрываясь смотрел на это непрестанное круговращение, которое казалось беспорядочным, на сияющие размытые колеса, на танец прецессирующих осей. Казалось, еще немного – и удивительное устройство исчезнет на глазах. Оно неслось сквозь темные измерения, увлекая за собой корабль и всех на борту. Точно загипнотизированный, Граймс стоял, поглощенный туманными видениями, где Прошлое, Настоящее и Будущее смешались в бесконечном движении… но тут старший инженер-механик крепко взял его за руку и увел из отсека.

– Будешь пялиться на времякрут – встретишь вчерашнего себя, – посулил он.

Еще была «ферма» – палуба, целиком занятая цистернами с дрожжами, мощная фабрика белка, не больше, но и не меньше. Другую палубу занимали огромные прозрачные шары – в них трудились водоросли, превращая твердые и жидкие органические отходы в вещество, пригодное для дальнейшего использования. Это вещество, как любезно объяснил корабельный биохимик, служило питательной средой для дрожжей и удобрением в гидропонной установке. Последняя представляла собой ряды контейнеров, из которых, перегораживая проходы, пышными гирляндами свешивались растения. Они служили основным источником витаминов их цветами украшали столовую… а главное – растения делали воздух на корабле пригодным для дыхания.

– Знаете, я завидую вашему капитану, – признался Граймс. В этом инспекторском обходе его сопровождала Джейн Пентекост.

– О, похвала из ваших уст, адмирал, кое-чего стоит, – усмехнулась она. – Но почему?

– Как бы это сказать… Вы естественным путем получаете то, ради чего мы используем химикаты и аппаратуру. Капитан военного корабля – это только капитан военного корабля. И все. А капитан Крейвен в этом маленьком мирке – царь и бог.

– Военный корабль должен оставаться в строю, даже если ему продырявят все отсеки, – возразила Джейн. – А теперь представьте себе, что жизнь команды зависит от кучки биомассы, которая к тому же потребляет кислород.

– Прямо как в учебнике. Но для… – он смущенно замялся.

– Но для женщины или офицера снабжения, или для простого торгового офицера я знаю чересчур много, – закончила она. – Понимаешь, я умею читать. А еще я работала в «Линии Полуночников». Наши офицеры считали своим долгом знакомиться с последними публикациями ФИКС.

– Но зачем? – удивился он.

– А почему бы и нет? Когда-нибудь у нас будет свой военный флот. Вот увидите, адмирал.

– Вы хотите отколоться? – он постарался, чтобы это слово не прозвучало как ругательство.

– Еще раз – почему бы и нет?

– У вас ничего не получится, – заявил он.

– История Земли знает массу примеров, когда это получалось. Равно как и история человечества в космическую эпоху. Империя Уэйверли, например. Или герцогство Вальдегрен… хотя это не самый удачный пример. Все были бы гораздо счастливее, если бы этого не произошло.

– Политика Федерации, – начал Граймс.

– Политика-шмолитика! Нехорошо обижать бедненьких вальдегренцев, даже если они мешают жить империи Уэйверли и Приграничью…

Она замедлила шаг. Граймс обнаружил, что они идут по коридору, где расположены каюты офицера снабжения и ее подчиненных.

– Разговоры о политике вызывают жажду, – объявила Джейн. – Зайдем, пропустим по глоточку перед обедом?

– Благодарю вас… Но, Джейн…

Похоже, она не заметила, что он обратился к ней по имени.

– Я думаю, мы оба недостаточно квалифицированны, чтобы критиковать межнациональную и колониальную политику.

– Сказал славный, молодой, прекрасно вышколенный будущий адмирал, – съязвила она. – О, я понимаю, прекрасно понимаю. В Академии из вас готовят мускульную силу Федерации. Ваше дело – не интересоваться, что и зачем, а служить и умирать, и все такое. Но я из Приграничья. Там нас учат думать своей головой, – она открыла дверь. – Заходите. Здесь Дом Свободы – можно плевать на пол и называть кота ублюдком.

Ее каюта напоминала номер-люкс. Не столь просторная, как апартаменты капитана, и обставлена чуть скромнее – но куда лучше каюты старпома, где Граймсу уже довелось быть гостем. Мичман с интересом рассматривал голограммы на стенах гостиной. Они притягивали взгляд – правда, по несколько иной причине, чем гарем капитана. Одна из них вызывала почти физическое ощущение холода, темноты и одиночества. Это было ночное небо какой-то планеты – едва различимая во тьме зазубренная кайма скалистой гряды, вонзившаяся в огромную, тускло светящуюся линзу туманности.

– Дом, милый дом, – вполголоса пропела девушка, проследив взгляд мичмана. – Пустынные Горы на Далекой, на заднем плане – Линза Галактики.

– И ты скучаешь по этим местам?!

– Чертовски скучаю. О, конечно, не все время. Как всякая женщина, я люблю тепло и уют. Но… – она рассмеялась. – Не стой, как столб. Ты нарушаешь композицию. Вон кресло, сядь и расслабь задницу.

Граймс повиновался и стал наблюдать, как она хлопочет у бара. Внезапно, расслабившись в этой непринужденной домашней обстановке, он остро ощутил, насколько женственна Джейн. Прямые короткие шорты – не самая строгая форма одежды, а когда девушка наклонялась, почти не оставляли работы воображению. Ее стройные ноги чуть округлялись – как раз там, где нужно, он видел, как под золотистой кожей мягко двигаются мускулы. Как было бы здорово – поцеловать эти восхитительные впадинки под коленями… Он поспешно и весьма решительно подавил это желание. И в этот момент девушка обернулась.

– Эй! Лови!

Он ухитрился поймать баллончик в нескольких дюймах от своего лица, но при этом из горлышка вылетело несколько капель вина, которые угодили мичману прямо в правый глаз. Когда Граймс проморгался, Джейн уже сидела в кресле напротив него и смеялась. Вместе с ним – или над ним? Скорее последнее. Настоящим выражением сочувствия были бы слезы, а не смех. Впрочем, ее лицо моментально помрачнело.

– Не беда, а все ж убыток, – осуждающе заметила она.

Граймс оценил объем содержимого.

– Не велик убыток. Чуть-чуть промыл глаз.

– Ваше здоровье, – она подняла баллончик, словно фужер. – Чтобы оно менялось только к лучшему.

– И ваше.

В наступившей тишине они сидели и смотрели друг на друга. Напряжение нарастало – центробежные и центростремительные силы вели какую-то странную борьбу. Впереди была грань – и оба это знали. Стремление поддаться порыву и безоглядно шагнуть вперед уравновешивалось желанием отступить.

– Ты что, никогда не видел женских ног? – спросила Джейн.

Он поднял взгляд и посмотрел ей в глаза. Они уже не были карими – их наполняла темнота вечной ночи, сквозь которую мчался корабль.

– Я думаю, тебе лучше допить и уйти, – тихо, но твердо сказала Джейн.

– Наверное, ты права, – ответил Граймс.

– Будем считать, что так, – ей удалось улыбнуться. – Мне не когда бездельничать, в отличие от некоторых. У меня полно работы.

– Тогда увидимся за обедом. И спасибо тебе.

– Не благодари. Выпивка за счет фирмы, как говорится. Выметайся, адмирал.

Граймс отстегнул ремень, выбрался из кресла и направился к двери. Из ее каюты он направился не к себе, а в бар, где встретил Бакстеров. К удивлению мичмана, супруги приветствовали его вполне дружелюбно. Что ж, и у приграничников есть свои достоинства.

После обеда стюардесса передала Граймсу, что его хочет видеть капитан.

«Что я опять натворил? – мрачно подумал мичман и сам себе ответил: – Ровным счетом ничего. К сожалению».

Крейвен выглядел туча тучей.

– Заходите, мичман. Садитесь.

– Благодарю, сэр.

– Можете курить, если хотите.

– Благодарю, сэр.

Граймс набил трубку и закурил. Капитан затянулся крепкой сигарой и долго изучал клубы дыма, как будто в них скрывалось жизненно важное послание на непонятном языке.

– Э… мистер Граймс… последнее время вы очень часто видитесь с моим офицером снабжения, мисс Пентекост.

– Возможно, сэр. Ну, мы едим за одним столиком…

– Мне передали, что она развлекала вас в своей каюте.

– Всего одна порция шерри, сэр. Я не знал, что мы нарушили корабельные правила.

– Не нарушили. И все же, мистер Граймс, я должен вас предупредить.

– Уверяю вас, сэр, между нами ничего не было.

Крейвен позволил себе сдержанно-холодную улыбку.

– Корабль – не воскресная школа. И тем более мой корабль. Я знаю, иной капитан ведет себя с подчиненными, словно директор со школьниками. Но я считаю, что мои старшие офицеры – взрослые люди, разумные и ответственные. Мисс Пентекост вполне способна сама позаботиться о себе. Я беспокоюсь о вас.

– Нет нужды беспокоиться, сэр.

Капитан рассмеялся.

– Я не собираюсь читать вам мораль, мистер Граймс. Между нами говоря, вам не повредит немного покувыркаться на сене. Но мисс Пентекост – опасная женщина. Незадолго до старта я получил конфиденциальное донесение относительно ее деятельности. Она хороший офицер, просто великолепный… но это не все. Далеко не все…

Он снова устремил взгляд на волокна дыма.

– К сожалению, реальных доказательств нет – иначе мисс Пентекост не было бы на корабле. Если я стану настаивать на ее увольнении, мне придется разбираться с Межзвездной канцелярией и Гильдией офицеров снабжения.

– Смею надеяться, не придется, – пробормотал Граймс.

Крейвен фыркнул:

– Вам легко судить. Вашей ФИКС не приходится вступать в разборки с кучей Гильдий. А все эти Гильдии и каждая по отдельности встанет за своего горой – что бы он… или она… ни натворили. Когда вы станете капитаном, вы никогда не услышите о такой вещи, как обжалование незаконного увольнения. Вас никогда не обвинят в преследовании.

– Но что такого сделала мисс Пентекост, сэр? – спросил Граймс.

– Ничего… или чертовски много. Вы знаете, откуда она? Из Приграничья. Эти миры кишат неудачниками, бунтовщиками и нонконформистами. Заходили какие-то разговоры об автономии. Но даже эти безответственные анархисты понимают, что ни о каком отделении речи быть не может, пока они не построят собственный военный флот. Потому что есть герцогство Вальдегрен. Как только Федерация перестанет защищать Приграничье, герцог тут же на него нападет. И империя Уэйверли тоже не откажется расширить свои границы. Так что… У них, конечно, есть какой-то торговый флот, у этих приграничников. «Линия Полуночников», если не ошибаюсь. Ходят слухи, что ее собираются национализировать. Но военных кораблей у них нет.

– Но какое отношение все это имеет к мисс Пентекост, сэр?

– Если хотя бы половина из того, что было в том донесении – правда, то самое непосредственное. Как минимум, она рекрутер. Бывает, что какой-нибудь офицер чем-нибудь недоволен, готов опустить руки, или не видит перспектив. Едва такой попадет ей на глаза – и она включает на полную мощность свое женское обаяние, говорит, что в Приграничье его примут с распростертыми объятиями, что «Линия Полуночников» как раз собирается расширяться, а значит, быстрое продвижение гарантировано… ну, и все такое.

– А какое отношение это имеет ко мне, сэр?

– Интересно, все мичманы ФИКС столь же наивны, как вы, мистер Граймс? Приграничье нуждается в торговых офицерах. Чертовски нуждается. Но военные офицеры нужны им еще больше – даже те, что недавно вылупились.

Граймс позволил себе улыбку превосходства:

– Сомневаюсь, что у меня когда-нибудь возникнет желание уйти из ФИКС.

– Можно сомневаться, но нельзя исключать. Так что хорошенько запомните, что я вам сказал. Теперь вы знаете, как обстоит дело и, думаю, будете повнимательнее.

– Я тоже так думаю, – твердо ответил Граймс и подумал: «Старый хрен начитался шпионских романов».