Текст книги "Пацаны в городе. Война казанских улиц"

Артур Гафаров
Пацаны в городе. Война казанских улиц

© Гафаров А.А., 2024

© Гафаров Т.А., 2024

© Соломатин О.Ф., 2024

© Оформление ООО “Издательство “Эксмо”, 2025

Во внутреннем оформлении книги использованы фотографии:

© Иван Денисенко, К. Иващенко / РИА Новости

* * *

Всем погибшим в этой «войне улиц» посвящается…

 
В моей беде никто не виноват,
Себя я собираю по крупицам —
Какие-то безжалостные лица
Все чаще появляются во снах…
И я пойду туда, где только ветер —
Колючий ветер, дующий с реки,
И я скажу – быстрее забери
И преврати мои тревоги в пепел!..
И упадет погасшая звезда
На грязный снег и обреченный город,
И я замерзну так, что этот холод
Останется со мною навсегда…
 

Предисловие

Когда я писал эту книгу, то вернулся в Город провисших дверей и исписанных стен подъездов – на свою «улицу разбитых фонарей». Где дети играли на заброшенных «стройках века», а в школах верили, что сбор металлолома и макулатуры изменит жизнь. Где за каждым забором с надписью «Вперед к коммунизму!» возникала своя куча мусора, а центр мегаполиса превратился в огромную коммунальную клоаку, утопающую в собственных нечистотах. Где мало кто после восьми вечера выходил на улицу, а в новых кинотеатрах все сиденья из дерматина были изрезаны ножом…

На фоне этих мрачных декораций пацаны начали свою безжалостную «войну», поставив на кон свое будущее и свои жизни. Но они проиграли – время прошлось по ним катком. Построить «дворовый рай» на ненависти и насилии оказалось невозможным.

Когда я начал писать этот «портрет времени», то сразу отказался от двух красок – от белой и черной: я не пытаюсь объяснить, почему это случилось с нами. Мы прошли через это и стали сильнее, а Город переродился. В те годы мы были слишком молоды, чтобы жить страхом, – первая боль и первый удар в лицо запоминаются надолго, но не навсегда: мы дружили, влюблялись, били рекорды на стадионах, читали Стругацких, слушали Genesis и смотрели «Сталкера» – как все нормальные молодые люди того времени. Сочиняли песни и писали стихи, посвященные нашим девушкам, и даже… сжигали стихи – помню, как однажды, от отчаяния, в 16 лет я сжег все свои стихи в костре на пустыре. А друг сидел рядом и причитал: «Что же ты, дурак, делаешь?..»

Но жить в Городе громадных торговых центров, универсиад и чемпионатов – это еще не значит «убить дракона»: еще вчера в окошке автобуса я видел, как четверо били одного на остановке общественного транспорта – прохожие, как и 40 лет назад, равнодушно проходили мимо… Время бежит не по прямой, а по спирали – мы так или иначе возвращаемся в исходную точку, чтобы понять, с чего все началось, и прошлое наше – это милостивая гавань, где мы прячемся от безжалостного настоящего. Все, что мы испытываем сейчас, – это лишь послевкусие от эмоций нашей молодости: времени первых поцелуев и первых пощечин. И даже боль прошлого, кажется, уже не так нас беспокоит – мы к ней давно привыкли…

Листая страницы этой книги, вы еще раз пройдете с нами наш путь – прочувствуете противостояние каждого дня. Этот Город и мы вместе с ним стояли на линии Добра и Зла, а цена выбора подчас была ценой жизни…

Автор книги Артур Гафаров, 1989 г.

Первое слово о пацанах

Более 40 лет назад, 25 декабря 1983 года, вышел мой первый напечатанный в газете материал, который сделал предметом общественной дискуссии то, что было очевидно всем: в городе началась настоящая война подростковых группировок. 40 лет назад в Казани было опасно жить, но писать об этом было еще опаснее…

Если ты должен кому-то дать в морду и тебе этого хочется, надо бить…

Джером Д. Сэлинджер. Над пропастью во ржи

Обзоры писем на «Кого ты хотел удивить?» вышли на страницах «Комсомольца Татарии» 22 января, 17 февраля, 11 марта, 20 мая плюс комментарий по статье министра внутренних дел Татарстана от 27 января 1984 года. 4 мая материал был признан лучшим авторским материалом 1983 года в «Комсомольце Татарии».

В 1985 году меня попросили вернуться к теме – и в апреле мы написали новый материал в качестве продолжения, уже совместно с Виталием Хашевым, одним из кураторов первой части, но этот второй заход «в одну и ту же воду» уже не имел такого успеха и читательского резонанса. В последний раз о «бомбе», которую мы взорвали в декабре 1983 года, написала уже «Вечерняя Казань» ровно через четыре года…

Почему я написал этот текст? Почему выбрал эту тему?.. В 17 лет легче всего было писать о том, с чем сталкиваешься ежедневно. В 1973 году мы переехали в Казань из тихого, почти игрушечного Закамска – одного из районов Перми, окруженного вековой тайгой: мороз, лыжи по воскресеньям, воруем патроны с армейского склада и взрываем их на кухне, строим штабы на камском склоне и играем в войнушку.

Казань нас встретила как злая мачеха: местная шпана отнимала у нас деньги – 10 копеек на кино и 10 копеек на мороженое. Дома я об этом не говорил – не хотел никого расстраивать. Брат рассказывал про ежедневные драки на школьном дворе и драки на танцах, где выступала группа с жестким названием «Цемент»: «Я помню, уже в 70-е были массовые драки. На «поле боя» оставались сломанные гитары… Мы ходили со свинчатками, зажатыми в кулаках, кастеты все-таки были редкостью, нунчаки в действии ни разу не видел, их стали использовать позже. У моего друга Славки в пустой квартире отчима, в доме напротив, стучали, проводили даже «боксерские бои»: довелось даже в нокауте побывать. Ходили тренироваться на самбо в ДК химиков, полуподпольно – на карате…»

Но потихоньку мы освоились: обзавелись друзьями и даже полюбили этот район с безбрежным частным сектором от горизонта до горизонта, минимумом асфальта, двумя банями, Пороховым заводом посередине, парком со стадионом и ДК и двумя невероятно красивыми озерами. Даже если ты был рафинированным мальчиком, профессорским сынком и посещал музыкалку с дурацкой виолончелью за спиной – ты все равно был частью этой в чем-то прекрасной и страшной одновременно территории под названием «Грязь». И внутри этого мира мы никого не боялись!

Мы знали, конечно, что город поделен на зоны, что можно поехать в гости к друзьям, а оказаться на больничной койке (в лучшем случае!), но в то же время я почти каждый день тогда добирался на 23-м автобусе до богом забытого Юдино, а после тренировки, уже ночью, возвращался со стадиона домой на последней электричке и последнем троллейбусе. И никогда ничего не боялся!

Но в 1983 году я поступил на первый курс отделения журналистики филфака Казанского университета – приходилось чаще перемещаться по городу. И началось – сначала поехал к одногруппнику на Братьев Касимовых, это микрорайон «1-е Горки». Выхожу из трамвая, сразу окружили шестеро: «Откуда приехал?..» Я решил, мол, придумывать что-то бессмысленно – сказал правду. Но повезло – оказывается, местная группировка породнилась с нашими: довели прямо до подъезда, сказали, что «ходи, отдыхай, ничего не бойся». Наш, мол, пацан…

Второй эпизод был со знаком минус: приехал купить что-то в ЦУМе и почти сразу понял, что в этот раз не повезло – за мной стали следить с самого начала. Выхожу на улицу, меня сразу окружили: «Давай деньги!» Я говорю что-то типа «ребята, давайте жить дружно» – но в этот момент внутрь этого кольца заходит пьяный 25-летний парень, видимо, местный авторитет, и тут же с ходу… бьет меня в скулу. Я притворно, якобы от страшной боли, закрываю лицо руками и начинаю пятиться – братва немного расступилась. И в этот момент я резко хватаю за руку прохожего – какого-то дядьку-пенсионера – и кричу: «Меня бьют! Вызывайте милицию!» Как ни странно, это сработало – я пробежал два квартала, и они меня потеряли…

Метки на стене: «Стоять, лежать, бояться!»

Эра «войны за асфальт» оставила неизгладимый след на… стенах казанских домов – время над этим не властно: не помогли никакие капремонты подъездов и обновления фасадов. Сначала эта система отметок несла вполне понятный смысл – если на доме стоял «лейбл» какой-то группировки, то дом, значит, был расположен на территории ее влияния. Но потом логотипы начали оставлять, где придется, – по принципу «мы здесь были»…

Общее количество логотипов тех времен составляет несколько сотен – поэтому мы выбрали только 30 из всех: самые оригинальные из этой настенной «граффити» и самые узнаваемые в городе (а может, и за его пределами!) Надо обратить внимание на то, что над каждым знаком обычно ставили символ короны – своеобразная отметка избранности, а английская «S» в конце каждой аббревиатуры означала просто слово «сила» (иногда даже так и подписывали снизу – «sila»).

Но «короли» подчас за секунду превращались в… «шутов» – к знаку короны недруги подрисовывали бубенцы шутовского колпака. Получается, что своеобразная «война» в те времена велась даже на стенах наших домов[1]1
  Автор собрал уникальную коллекцию символики молодежных городских группировок Казани (30 штук). Далее на страницах книги размещены символы группировок с авторскими комментариями. – Прим. ред.


[Закрыть]…

«Тяп–Ляп» или «Теплоконтроль» – самая известная группировка Казани, по иронии судьбы, делит свой логотип с… группировкой «Тукаевская», только расшифровка разная: в первом случае ТК – это «Теплоконтроль», а во втором – «Тукаевские короли». К логотипу «Тукаевских» часто приписывали серьёзное уточнение «Улица смерти».

Дурные новости подобного рода приходили отовсюду – один мой друг ходил на лекции в институт с… металлической арматурой, завернутой в газету: на всякий случай, для самообороны. Я понял, что молчать уже нельзя – написал за несколько дней пять страниц текста и направился в редакцию самой популярной газеты в Казани. Благо я знал, к кому обратиться – Людмила Ивановна Толмачева (Колесникова) курировала в «Комсомольце Татарии» всех начинающих журналистов: многие мои одногруппники прошли через ее «школу молодого журналиста». Она прочитала мой текст, как-то странно и взволнованно посмотрела на меня, потом резко выскочила из кабинета со словами: «Я к редактору!» Еще несколько минут – и все пришло в движение, какая-то волна возбуждения захватила всех: я даже в своих самых смелых фантазиях не мог рассчитывать на такой «взрывной эффект».

Легендарный редактор «Комсомольца» Анатолий Васильевич Путилов сказал: «Мы берем твой текст за основу, но с ним надо работать – доведем твой материал до ума», и назначил мне… трех кураторов. Один раз в неделю в течение месяца я приезжал в редакцию, и начиналась коллективная работа – кроме Людмилы Ивановны мне помогали Виталий Хашев и Валерий Нугманов. Художник Олег Соломатин создал к нашему общему материалу броскую иллюстрацию: в общем, мы все понимали, что к Новому году преподнесем этому городу очень необычный подарок…

Путилов был редактором смелым и авторитетным, не боялся браться за самые острые темы, но я думаю, что нам помогло время: правление Андропова было коротким, но запоминающимся – показалось, что страну ждут большие перемены. Через 50 дней такой материал не мог быть напечатан в принципе – при Черненко все газеты снова заговорили о «торжестве коммунизма».

Но мы успели – публикация с риторическим вопросом «от Макаревича» (признан в России иностранным агентом – кто знал, что через 40 лет он станет в этой стране иноагентом!) вышла 25 декабря 1983 года и вызвала небывалый резонанс: мешки с письмами были лучшей оценкой нашей работы – и с этим приходилось считаться на любом уровне. Тем более что уже через несколько месяцев появились новые публикации на эту тему – в рамках тех же обзоров писем и откликов на «Кого ты хотел удивить?»

А я, 17-летний студент с казанской окраины, весь следующий месяц потратил на знакомство с высокими персонами – за мной приезжала черная «Волга» и везла меня на площадь Свободы, где я поэтапно пил кофе сначала с первым секретарем обкома ВЛКСМ, потом со вторым и третьим. Кончилась вся эта эйфория тем, что в редакцию пришли люди в строгих черных костюмах – сотрудники госбезопасности начали изучать все материалы по теме подростковых группировок, а я получил… персонального куратора от КГБ – на шесть ближайших лет, вплоть до окончания университета.

Это, с одной стороны, означало, что государство перестало стыдливо замалчивать тему «казанского феномена» – после наших публикаций запреты были сняты. Но при этом в городе ничего не менялось: никто не понимал, что с этим делать. Пока все обвиняли в появлении подростковых банд… однотипные жилые комплексы с девятиэтажными коробками – «война улиц» только набирала мощь.

В 1986 году я, волею случая, побывал в редакции журнала «Студенческий меридиан» – столичные журналисты окружили меня в баре гостиницы «Орленок» и несколько часов расспрашивали о том, как мы умудряемся жить в этом «страшном городе». Нашумевший уже и взорвавший все рейтинги сериал «Слово пацана» – это, по сути, еще один взгляд Москвы на нашу криминальную историю. Просто еще одна версия…

Впрочем, рассказ о двух приятелях из разных миров, где один ходит в музыкалку, а второй «мотается за район» – это почти калька моей реальной истории. Мой приятель выбрал этот путь вполне сознательно – если для других участие в группировке было подчас единственным способом заявить о себе, единственной формой выживания в условиях городских трущоб, то мой приятель имел простой расчет – он просто хотел подзаработать, используя всю эту ситуацию. Сидеть в тюрьме он, конечно, не собирался, умирать молодым – тем более; но в конечном счете все так и случилось – его расстреляли, вместе с женой, в московских разборках 1994 года.

С группировками разобралось, в сущности, само время – бандитская война 90-х просто выкосила их ряды, а те, кто не погиб от пуль, ушли из жизни или от наркотиков, или от алкоголя, или от банального туберкулеза, который они прихватили с собой из тюрем. Конечно, нашлись и те, кто сменил ватники 80-х на костюмы от Версаче – заработали большие деньги, купили депутатские кресла, пристроились к власти. Отмыли не только деньги, но и свое прошлое – сейчас в Казани даже улицы в их честь называют!

Но повезло не многим – основная часть не заработала ничего, и сейчас этих, по сути, немощных стариков кидают в тюрьмы за старые грехи 90-х. Создается ощущение, что государство им просто мстит за десятилетия беспомощности, когда криминальные банды контролировали этот брошенный город…

В 1989 году я столкнулся с «казанским феноменом» в последний раз (если не считать моего странного, довольно регулярного, телефонного общения с Хайдером, легендарным лидером «Жилплощадки», в середине 90-х) – в пивбаре «Раки» хозяйничала братва с «Калуги», а я, не зная того, зашел с одногруппником на пару кружек пива. Они подошли и, пьяно улыбаясь, отпили из наших кружек. Я схватил одного за грудки: «Вы, что, охренели что ли?!» И вдруг, из-за угла выбегает человек десять – друг успел ретироваться по лестнице, а мне уже пришлось прыгать через ограждение открытой веранды. Они встали надо мной и начали кидать в меня, как в мишень, одну пивную кружку за другой – я только слышал, как вокруг взрывается стекло. Но ни одна кружка не попала мне в голову! Я понял после этого – в этом городе больше ничего плохого со мной не случится!

И надо же – через несколько дней загораем с братом на пляже «Издательство». Подбегает девчонка вся в слезах, говорит, пьяные гопники загнали ее подругу в воду и не отпускают. Попытались собрать мужиков по пляжу – одни сказали: «Это не наше дело», а других не отпустили заботливые жены. Пришлось идти вдвоем, я по дороге поднял кирпич: брат только покачал головой – не надо. А что мы могли против толпы?..

Но все разрешилось невероятным образом – брат подошел к перегретой братве и спросил: «Кто у вас главный?» Потом что-то шепнул тому на ухо, а через минуту мы уже несли замерзшую девчонку на берег. Оказалось, что он ему сказал следующее: «Ее подруга в милицию побежала – хочется вам всем сидеть за групповое изнасилование?..»

Сегодня, спустя 40 лет, спираль времени снова вернула нас в исходную точку – опять эта тема в эпицентре горячих дискуссий, опять там что-то предлагают запретить, рекомендуют вычеркнуть из нашей истории и поскорее забыть. Но если это не удалось вчера, то не получится и сегодня: слишком много потерь, слишком много боли, слишком большой для всех нас урок…

Кого ты хотел удивить?

Он вышел из автобуса. Миновал «телаг». И вдруг:

– Зачем «помпон» надел?

Резкий удар в лицо. Потом еще. Вырвавшись, он побежал, но к этому они были готовы. И сама улица, кажется, уже работает на догоняющую толпу! Десять бьют одного. Уникальная «смелость»! Хотелось бы в тот момент взглянуть им в глаза. Что в них? Бездонная глубина? Ярость? Вряд ли. Скорее равнодушие и цинизм…

Бьют подростка. Как правило, жертву бьют коллективно, в случае чего – разбегаются поодиночке. Действует железный принцип «взаимовыручки» – взяли, виноват только попавшийся. Бьют незнакомых. Бьют «деловых» (читай: с папкой под мышкой). Бьют, если из другого района. Сегодня – за «помпоны», завтра – за «петушки». Бьют ногами, пряжками солдатских ремней. Жестокость – такие оценки чаще всего употребляются в судебных делах тех, кто уже «отбил» свое. Порой жертва оказывает сопротивление и попадает с сотрясением мозга в больницу. Именно так случилось с Игорем Козловым, учащимся ГПТУ-50 Ленинского района Казани, когда он приехал в гости на «Грязь» – так на лексиконе подростков называется микрорайон Кировского района.

Вырезка из газеты «Комсомолец Татарии» со статьей «Кого ты хотел удивить?»

Случай с Игорем, увы, не единичный.

Некоторые скажут: вспомните себя в таком же возрасте, пусть поиграют. Со временем пройдет. Остепенятся. Пройдет ли? Ведь эти «игры» никого ни к чему хорошему не приводили. Если вакуум в голове вовремя не заполняется добром – в него неминуемо заползает зло. Оно самоорганизуется, ищет выхода пока еще холостой энергии. И современные любители острых ощущений идут от уличных драк до квартирных краж, от угонов до грабежа.

А начинается все довольно просто: бесконечная цепь удовольствий – от бара, дискотеки, от «пузыря», случайного знакомства. Жизненные декорации меняются с быстротой выкуренной сигареты. Только не надо ни о чем думать! Не надо трезветь! Не видеть, на обрыве какой страшной пропасти стоишь! Впрочем, тут есть важная проблема – средства для такого существования. Деньги! Иные отправляются работать. Правда, по принципу «кидай меньше – бери больше». Хапай! Другие трясут обеспеченных, но вечно занятых родителей. Благо отказа почти не бывает. Джинсы сменяются японскими куртками. «Сони» – «Явой». Много ли таких «смелых» на разгрузке рубероида и радиаторов? Ну да! Там за сорок тонн – 36 рублей платят! Лучше перепродать престижный мохеровый шарф.

И цветет, дышит «сорочка», рождая новых «суперменов» и «героев» в «Рэнглер» и «Леви Страус». Сотни – молодых и старых – жмутся на маленьком пятачке родной толкучки…

«Жилка» – этот логотип появился только после появления «империи Хайдера», а до этого скромно писали ХДК – «Хайдеровский двор короли».

Подростки с поразительно примитивным потребительским уровнем миропонимания.

Кто они? Передо мной – типичный «телажник». Эдакий загадочный лысый объект.

– Кто такой Пушкин? – спросил я.

– Писатель.

– Лермонтов?

– Тоже.

– Островский?

Молчание. Потом:

– Чего привязался?

Ленивое любопытство сменилось явной угрозой.

А между тем мой 16-летний собеседник не подозревал: именно сейчас раскрывается еще одна тайна пресловутого «основного» бума. Что с того, если он лишь отдаленно слышал о Есенине, тем более о Блоке? В его активе – полное собрание сочинений «Машины времени» и несколько довольно сумбурных идей. Малопонятных ему самому, зато с большой претензией на новизну. Правда, если пристальнее вглядеться в эти идеи, столь быстро распространяющиеся благодаря «энергичным» молодым рукам, – они вовсе не новы. То же жирующее мещанство, та же обывательская философия.

В их сознании спорт удивительно трансформируется в необходимый атрибут сверхчеловека. С горой мышц подросткам «главнее» обрести уверенность в себе. Но термин «качаться» в данном случае далек от спортивного, а точнее, он совершенно не спортивный. Как говорится, сила есть – ума не надо…

Элементы атлетизма – штанга, гири, примитивный тренажер, турник… Тренируются те, кого сейчас за объем мышц мы называем качками. Здоровенные ребята! Огромная раскрепощенная сила, неистовая работоспособность во время этих подпольных тренировок. Только не ищите среди «телажников» спортсменов! Здесь иные цели, иные стимулы. Они качаются, чтобы быть удароспособными.

Среди «основных» очень популярно все, что связано с мобильным десантом. Действия летающих «синих беретов», бесстрашных парней действительно достойны уважения. Но в книгах об армии, фильмах о десанте они не могут увидеть главное: внешняя легкость достигается огромным трудом, ежедневным преодолением себя. Один на один с огнем. С небом. Каждый день пятнадцать километров кросса по пересеченке. Они хотят быть похожими на них. И что же? Приходит разочарование? Да, это труднее, чем сочинять легенды о своих многочисленных «подвигах» на почве ускользаний от милиции. Труднее, чем ватагой напасть на одного.

И немногим, к сожалению, дано через видимость спокойствия найти пульс лестничных проемов, холодных парковых скамеек, ночного эха улиц. Там, где слоняющиеся без дела подростки хихикают над пошлыми анекдотами, там, где цинизм заменяет понятие Прекрасного, где обладание джинсами и телогрейкой ставится выше принципов – там рождается мещанская агрессивность. Время течет сквозь пальцы «рыцарей асфальта». От кружки пива до океана злобы за один вечер – вот круиз как две капли воды похожих друг на друга стандартных «специалистов в бою без правил». И они бьют: по мишеням и просто так. Руководствуясь одним: прав только сильный. Отрицая важные жизненные истины, мешая понятия хорошего и плохого и ежесекундно меняя курс своего корабля, с риском лавирующего по жизненной реке…

Помните американский фильм «Генералы песчаных карьеров», который демонстрировался у нас в середине 70-х годов? Перед нами подростки, ищущие хлеб в мусорных свалках, мы видим кровь избитого юноши-негра… Мир униженных и оскорбленных, безвыходность их положения. Наша реальность – их бесплодная мечта. Так почему же ты, мой ровесник, только начавший жить, уже сейчас загоняешь себя в безвыходный квадрат человеческого примитивизма, гранями которого стали стены бездумья и безликости?

Художник Олег Соломатин создал броскую иллюстрацию к материалу 1983 года

Но когда мы назовем вчерашних «дружбанов» преступниками, осужденными по такой-то статье, будет уже поздно. Для нас и для них. Там, за пределами разрешенного, они, возможно, поймут, как много потеряли в жизни, проиграв под ухмылочки свое счастье, свое будущее…

(«Комсомолец Татарии», 25.12.1983)