Текст книги "Рожденная огнем. Книга 1. Дюжина и Ледяной лес"

Глава 10

Они стрелой пронеслись через заснеженное поле, миновали узкое сумеречное ущелье, за которым простиралась поросшая соснами долина. Впереди замаячил первый Саблезубый утес, склон которого купался в тенях цвета индиго и утопал в лиловом снегу. На бархатном вечернем небе взошла луна, засияли ранние звезды. Близилась ночь, Пес спешил, будто мчался с нею наперегонки.

Мороз крепчал, ледяной ветер обжигал наезднице щеки, кусал за нос, проникал за шиворот. Выступившие слезы застывали на ресницах, однако Дюжина не роптала. Лишь Хрум согревал ее немного своим теплом, свернувшись калачиком на животе и посапывая. Ну хоть кому-то уютно. Пес не соврал про тяготы путешествия. Сидеть на стылой каменной спине было жестко, при каждом скачке девочку немилосердно встряхивало.

Утешало, что передвигались они стремительно. От свиста ветра закладывало уши. Настроение у Дюжины поднялось. Появилась надежда вырвать Семерку из лап похитителей. Девочка с воодушевлением смотрела вперед, пока они мчались сквозь сосновую чащу.

Пес остановился так резко, что она вылетела из седла и чудом не врезалась в ствол.

– Какого?!.. – возмутилась Дюжина, яростно сплевывая снег. Как ни странно, Хрум продолжал мирно спать под медвежьей шкурой.

– Нас преследуют, – прорычал Пес, склонив каменную голову набок. Шерсть на загривке вздыбилась зубцами.

Сколько Дюжина ни напрягала слух, но так ничего и не услышала.

– Уверен?

Ответом был негодующий взгляд, видный даже в сумеречной чаще. Не успел Пес выдать гневную отповедь, как его прервал отчетливый хруст ветки. Кукушка с испуганным криком взмыла в темнеющее небо, в лунном свете мелькнули призрачные очертания крыльев.

Затаив дыхание, Дюжина потянулась окоченевшими пальцами к топорам.

– Спрячься за деревьями, – шепнул Пес, не сводя глаз с цепочки следов.

Дюжина стиснула зубы и, вспомнив уроки Силвер, заставила себя успокоиться.

– Нет, – шепотом возразила она. – Встретим неприятеля вместе.

Пес вздрогнул, как от удара, и устремил немигающий взор в чащу. Потом, не дав девочке опомниться, ухватил ее за пояс и поволок в темные заросли.

– С тобой хлопот не оберешься, – ворчал он, без труда увлекая упирающуюся ношу все дальше. – В будущем советую мне не перечить.

Дюжина сопротивлялась – исступленно, безмолвно, внутри нарастала жгучая ярость. Да как он смеет?

Проснувшись и сообразив, что к чему, разъяренный Хрум запрыгнул Псу на нос и тщетно старался укусить.

Снова раздался хруст, на сей раз совсем рядом, ветер донес обрывки невнятного разговора. Кто-то неумолимо приближался к ним по снегу. Кто-то огромный, и он был не один.

Дюжина помертвела.

В мгновение ока Пес отпрянул от нее и рванул туда, где притаилась опасность.

Глава 11

Раздался пронзительный визг, сопровождаемый потоком отборной ругани и изумленным возгласом Пса. Пошатываясь, Дюжина встала, сердце ухнуло куда-то вниз: никто из монстров не способен издавать такие звуки.

Протиснувшись сквозь спутанные сосновые ветви, она ни капли не удивилась, увидев перед собою Пятака и Шестого. Закутанные в самые теплые шкуры и вооруженные до зубов рекруты восседали на лохматых косолапах. С оружием на изготовку обе стороны таращились друг на друга. Хрум перебрался с плеча Хранителя обратно на хозяйское.

Серый косолап Пятака по прозвищу Громила яростно вращал глазами. Короткие изогнутые рога поблескивали в водянистом лунном свете, из медвежьей пасти облачками пара вырывались судорожные вздохи. Вьюга, которой правил Шестой, напротив, была сама безмятежность. Ветер ерошил ее длинную каштановую шерсть, мощные когти утопали в снегу.

Дюжина первой взяла себя в руки и, убрав топоры за спину, воинственно уставилась на ребят:

– Ну и кто из вас так истошно верещал? Пятак, спорим, что ты?

Оба молчали, не в силах отвести потрясенного взгляда от Хранителя.

– Я же говорил, – шепнул товарищу Пятак. – Статуя ожила!

– Статуя? – прорычал Пес, обнажив острые как бритва клыки.

– Она еще и разговаривает! – ахнул Пятак.

Шестой больно ткнул его локтем:

– Извините его, на нервной почве порет всякую чушь.

Оскалившись, Пес продолжал буравить Пятака глазами.

– Зачем пожаловали? – набросилась на ребят Дюжина.

К Пятаку вернулась былая надменность.

– Сама как думаешь? – откликнулся он, глядя на девочку сверху вниз. – Тоже хотим спасти Семерку.

– С какой стати? – изумилась Дюжина. – Разве вам есть до нее дело?

– У нас свои причины, – ответил Шестой. В полумраке различался бледный овал его лица, а в голосе звучали неподдельная тревога и искренность. Дюжина на секунду опешила. Шестой всегда относился к Семерке с пренебрежением – впрочем, как и остальные.

– Ваши причины роли не играют, – отрезал Пес. – Немедленно возвращайтесь на заимку.

– Я рад, что вы здесь, – обратился к нему Шестой, никак не отреагировав на приказ. – Мы боялись, что Охотники вообще не станут ничего предпринимать.

– Они послали меня, а вы, юнцы, лишь усложняете мою миссию, – рявкнул Пес.

– Мы не будем путаться под ногами, – заверил Пятак, восхищенно глядя на Пса. – Недаром выбрали самых быстрых косолапов.

– Конечно не будете, – согласился исполин, косясь на следы, едва различимые в сгущающихся сумерках. – Потому что вернетесь на заимку. Все трое, включая Дюжину, – заключил он твердым, не терпящим возражений тоном.

– Нет! – хором выпалили Шестой и Дюжина и потрясенно уставились друг на друга.

– Поедем вместе, – быстро добавил Шестой с решимостью, какая совсем недавно звучала в голосе Дюжины.

– Ага, – подхватил Пятак и, осклабившись, обратился к Дюжине: – Кто-то ведь должен тебя защищать.

Подстрекаемая Хрумом, девочка рванула к обидчику, но между ними стеною вырос Пес.

– Довольно! – скомандовал он. – Пока вы препираетесь, драгоценное время уходит. – Хранитель тряхнул каменной головой, и Дюжина вдруг почувствовала себя лилипутом. – Я разыщу девочку без вашей…

– Семерку, – перебил Шестой. – Ее зовут Семерка.

Пес рыкнул, даже не пытаясь скрыть недовольство.

– Мне одному сподручнее. Поворачивайте назад.

– Нет! – отрезал Шестой. – Все равно уже слишком темно, чтобы продолжать поиски. А нянчиться с нами не обязательно. Заночуем здесь, а на рассвете тронемся в путь. Обещаю, мы будем вести себя тише воды ниже травы.

Дюжина испытала восхищение напополам со смятением. Шестой укротил Хранителя, даже не повышая голоса. Однако от перспективы путешествовать с Пятаком к горлу подкатила тошнота. Хотелось удавить его за одну только ухмылку! Впрочем, Шестой прав: пока они выясняли отношения, наступила ночь. На черном бархате неба расцвели звезды, среди деревьев таинственно мерцал снег.

– Безумие, – ворчал Пес, расхаживая взад-вперед. – Безумие и непокорность.

Не обращая на него ни малейшего внимания, Шестой расседлал Вьюгу; на лице у мальчика застыло упрямое выражение.

– Значит, остаемся! – обрадовался Пятак, спешиваясь с непоседливого косолапа.

Дюжина хмуро уставилась на Громилу. Охотники редко выводили его из стойла – слишком молодой и своенравный.

– Совсем спятил? Приволочь необъезженного косолапа! – возмутилась она.

Пятак только хмыкнул:

– Сюда же мы добрались. Значит, я нашел на него управу.

– Как на троллей в каземате? – съехидничала Дюжина. Пятак обиженно насупился, поник.

– Прекратите! – велел Хранитель, опускаясь на снег. Под тяжестью его веса содрогнулась земля, с сосен дождем посыпались иглы. – Разобьем лагерь и заночуем. Вместе. А завтра вы вернетесь на заимку.

Дюжина не верила своим ушам:

– Ночевать с ними в одном лагере? Никогда!

– А придется, – бесстрастно парировал Хранитель. – Темнота таит опасность. Если устроимся по отдельности, мне за всеми не уследить.

– Мне нянька не нужна, – огрызнулась Дюжина.

– Само собой. Тебе достаточно бельчонка и смекалки, – съязвил Пес.

Пятак осклабился.

Вспыхнув, Дюжина попятилась, еле сдерживаясь, чтобы не заорать. Не такой представляла она себе миссию по спасению Семерки. Дюжина сделала несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться, запустила руки в карманы и под залежами орехов нащупала таинственный сверток из каземата. Совсем забыла о нем! Казалось, с тех пор минула вечность, хотя в действительности прошло не более суток.

Дюжина выудила плотный, завернутый в тряпицу предмет размером с кулак. Хрум настороженно обнюхал находку. Девочка потянула за край тряпицы, и через мгновение на ладонь ей упал гладкий молочно-белый камень. Дюжина разочарованно уставилась на него, как вдруг тот вспыхнул.

Он разгорался так медленно, что Дюжина поначалу списала его метаморфозы на игру воображения, но в какой-то момент камень засиял ослепительным серебристо-голубым светом. Дюжина непроизвольно зажмурилась, испуганный Хрум заверещал. Остальные сгрудились вокруг, послышались изумленные возгласы.

– Во имя Эмбера… – раздался над ухом голос Пятака. Дюжина заморгала, пока с глаз не спала пелена. Пятак таращился на нее, разинув рот. – Где ты это стянула? Эй, народ, вы только гляньте! – бросил он остальным. – Впервые вижу такой здоровенный лунный камень!

Лунный камень?

Прищурившись, Дюжина опасливо покосилась на сферу, пропустив оскорбительный намек Пятака мимо ушей. Вспомнились крохотные лунные камни в доме совета, их бледное свечение едва рассеивало тьму. Однако на ладони у нее лежало нечто совершенно иное. Сфера сияла, словно закупоренная молния, разгоняя тени и заливая все вокруг ярким светом.

– Где ты это взяла? – выпалил мертвенно-бледный Шестой. Даже Пес смотрел на нее с подозрением. Возмущение настроило Дюжину на воинственный лад, недоумение лишило дара речи. Она негодующе оглядела собравшихся.

– Украсть ты не могла, – успокоившись, заметил Шестой. – Но вопроса это не отменяет.

– Кто-то принес в каземат сонное молоко, – нехотя призналась Дюжина. – И этот сверток… – Она осеклась, сообразив, что впопыхах забыла молоко. Во рту сразу пересохло.

– Кто именно? – допытывался Шестой, пока девочка собиралась с мыслями. Теперь придется бодрствовать всю ночь. Но достанет ли сил, ведь она так устала…

– Судя по росту, кто-то из рекрутов, – ответил за нее Пятак. – Для Охотника низковат. Но это противоречит всякой логике. Откуда у рекрута взяться лунному камню? Нам запрещено хранить все, что связано с прошлым, вплоть до имен. А эта вещица стоит целое состояние. Кто в здравом уме расстанется с таким сокровищем?

– Поднимите камень повыше. – Пес всматривался в ослепительный вихрь, пока взгляд не заволокло пеленой. – Ни единого изъяна, – попятившись, констатировал он. – Бесценный экземпляр.

– Вы все рехнулись! – выпалила Дюжина, чувствуя, как гнев вытесняет робость и страх.

– Безупречные камни – большая редкость, – пробормотал Шестой, зачарованно глядя на сферу. – Они встречаются раз в сотню лет.

– Мне довелось видеть такой лишь однажды, – вторил Пес. – Во время Сумеречной войны.

Пятак с Шестым разинули рты, Дюжина потрясенно заморгала. Выходит, у нее в руках древний артефакт!

– Зато я слыхал немало легенд, – продолжал Хранитель, не замечая, какой эффект произвели его слова. – Лунные камни сродни этому не просто служат источниками света, их возможности куда шире.

– Шире? – переспросил Пятак. Дюжина видела, что он озадачен не меньше ее.

– Любой лунный камень светится, – нахмурившись, пояснил Шестой. – Но те, что без изъянов, развеивают иллюзии, являя истину.

Пятак поморщился, однако Пес с задумчивой миной кивнул.

– Камень станет нам хорошим подспорьем. Похоже, ты вовсе не заурядная девочка, как чудится на первый взгляд, – добавил он, искоса глядя на Дюжину.

Комплимент вышел таким убогим, что она с трудом удержалась от смеха. Хрум, наоборот, гордо приосанился.

– Не просто хорошим, великолепным! – с энтузиазмом воскликнул Шестой. – С камнем нам не придется ждать до утра. Попробуем выследить похитителей по горячим следам. Если повезет, застанем их спящими и уже сегодня освободим Семерку!

– Так чего же мы медлим? – возликовала Дюжина.

Шестой уже седлал Вьюгу, но тут девочка перехватила затравленный взгляд Пса.

– Возвращайтесь на заимку. – Он заискивающе вилял хвостом. – Очень прошу.

Дюжина медленно покачала головой:

– Не могу. По той же причине, что и ты. Я обязана ее найти.

У Пса вырвался полустон-полувздох, но в конечном итоге он обреченно позволил девочке вскарабкаться ему на спину.

Сердце ее наполнилось ликованием от того, как легко удалось сломить сопротивление Хранителя, и от зависти, с какой Пятак наблюдал за заклятой соперницей.

Мгновение спустя компания тронулась в путь.

Глава 12

Хранитель и Дюжина скакали впереди, лунный камень озарял дорогу. Сердце девочки норовило выпрыгнуть из груди, к восторгу и предвкушению примешивалась злость от необходимости делить общество с Пятаком и Шестым.

– Восторг! – Вопль Пятака разнесся по округе, чье безмолвие до сих пор нарушал лишь хруст снега да прерывистое дыхание.

– Цыц! – шикнула на него Дюжина. – Хочешь оповестить всех гоблинов о нашем визите?

– Не только гоблинов, – мрачно предположил Пес, совершая гигантские прыжки. – Тишина – это уже неплохо, а молчание еще лучше.

– Проще говоря, заткнись, – перевела Дюжина.

– Бедный Хранитель, как бы он справился без твоих пояснений! – съехидничал Пятак, а потом обратился к Псу: – Почему она тобою командует?

– Тихо! – рыкнул Пес. Его исполинское тело стремительно неслось вперед, косолапы скакали по бокам, не отставая ни на шаг. – Пожалуйста.

Далее компания следовала в гробовом молчании, тьма развевалась позади, точно плащ. Дюжина плотнее закуталась в шкуры, низко надвинула шапку на лоб, а шарф натянула до глаз, но все равно ледяной ветер нестерпимо колол щеки, проникал под кожу. Хрум благоразумно зарылся в медвежью шкуру, только уши торчали из-под воротника.

Все взгляды были прикованы к следам Семерки, лунный камень светил, словно маяк, наполняя сердца надеждой. Всадники миновали заснеженные сосны, с ветвей взметнулись тучи бабочек селен и замерцали, будто всполохи самоцветов.

– Красотища какая! – восторженно ахнул Пятак. – Никогда не видел их столько в одном месте.

– На Севере увидишь и не такое, – проворчал Пес.

Дюжину переполняло нетерпение. К северу от Саблезубых гор рождались самые удивительные легенды и таились самые кровожадные монстры. Рекрутов допускали в те края только после боевого крещения. Хотя здравый смысл вопил об опасности, Дюжина ликовала.

Лес кончился, всадники мчались по равнине, а над головами расстилалось звездное небо. Ни единое облачко не затмевало бриллиантовых россыпей. Дух захватывало от такой красоты. Путникам улыбался полумесяц, остроконечные вершины, чересчур отвесные для сугробов, растворялись в чернильной мгле. Дикая, необузданная природа жадно приветствовала ездоков во всем своем сияющем и коварном великолепии.

Мало-помалу Пес замедлил бег, а потом и вовсе остановился. Впереди, на сколько хватало глаз, простиралась широкая долина, склоны которой густо поросли лесом, но дно было ровным и открытым. Бескрайнее белоснежное пространство сияло в свете звезд.

– Заночуем на склоне, – объявил Пес. – А чуть рассветет, тронемся в путь.

Трое рекрутов дружно запротестовали, однако Пес был непоколебим.

– Усталость приводит к ошибкам. Даже мне необходима передышка. А вы и вовсе не железные.

– Особенно наши задницы, – буркнул Пятак, ерзая в седле.

Руки у Дюжины затекли, веки налились свинцом. Конечно, без сонного молока ей не сомкнуть глаз, но полежать часок-другой было бы очень кстати. Но тут в голове всплыл образ Семерки, ее добрая улыбка, ямочки на щеках, напоминавшие о Фиалке, – и все мысли об отдыхе моментально улетучились.

– Нельзя терять ни минуты, ведь мы почти у цели! – опередил ее Шестой.

– Тем более мы совсем не устали, – соврала Дюжина.

– Говори за себя, – огрызнулся Пятак, смерив ее злобным взглядом.

Пес упрямо помотал головой:

– У них полдня форы. Пока догоним, окончательно выбьемся из сил. А они, напротив, будут бодры.

Дюжина насупилась, не желая признавать его правоту.

Шестой с изможденным видом покосился на дорогу, потом глянул вверх и шумно втянул носом воздух.

– Время терпит. Метель вряд ли поднимется до утра, – поведал он. – Только бы с Семеркой… – Шестой осекся, остальные тоже молчали, каждый отчаянно надеялся, что с Семеркой все в порядке. Сердце разрывалось от мысли, что ей придется провести ночь в качестве пленницы.

– Идем, – на удивление ласково позвал Пес. Вся компания углубилась в лес, где, несмотря на мороз, сильно пахло хвоей.

Пошатываясь от усталости, Дюжина с Шестым, вооружившись топорами, рубили сучья для костра. Краем глаза девочка следила за напарником. Ее неприязнь к Пятаку была столь велика, что она едва удостаивала вниманием даже его верного товарища. Шестой оказался вовсе не таким, как она ожидала. Не в пример Пятаку немногословный, он говорил мало, но всегда со знанием дела.

Дрова занялись, пламя весело потрескивало. Расстелив вокруг костра шкуры и непромокаемые плащи, трое рекрутов с аппетитом принялись за еду. Почуяв аромат съестного, Хрум задергал носом и отправился на промысел. Дюжина устроилась на импровизированном ложе, подсунув под голову холщовый мешок, и с наслаждением вытянула ноющие конечности. Хранитель подобием сфинкса восседал у огня и бдительным взором изучал окрестности.

– Хочешь? – Дюжина протянула ему кусочек вяленого мяса. Хранитель единственный из всей компании не притронулся к еде.

Пес изумленно уставился на нее:

– Я ведь каменный и не испытываю потребности в пище.

– Ну да. – Смутившись, Дюжина спрятала угощение обратно в мешок. Пятак наблюдал за ней со злорадной ухмылкой.

– Но спасибо за заботу, – добавил Пес, к явной досаде Пятака. – У меня острый нюх, но напрочь отсутствуют вкусовые рецепторы. О чем я, признаться, жалею. Пироги с курятиной пахнут так аппетитно… – Он мечтательно вздохнул.

Дюжина молчала, не зная, что ответить.

– А ты хоть иногда спишь? – полюбопытствовал Шестой.

– Нет. Но я провел много веков в недрах каменной стены, – сухо обронил Пес. – Это считается?

– А боль? – вклинился Пятак, косясь на покалеченное ухо исполина. – Ее ты чувствуешь?

Пес уставился на языки пламени.

– Чувствую, но совсем не так, как вы, – произнес он, давая понять, что разговор окончен.

Пятак пожал плечами и шумно зачавкал.

– Священный мороз, согласитесь, все это очень загадочно, – заявил он, вытирая пальцы о мех, но, наткнувшись на недоумевающие взгляды, картинно закатил глаза. – За единственным деревом вы не видите леса. Враг впервые посягнул на заимку, и ради чего? Ради похищения Семерки? Странно, не находите?

Дюжина нахмурилась, уязвленная до глубины души. Хороший вопрос, – жаль, она сама до этого не додумалась. Все умолкли, сосредоточенно размышляя.

– В Сумеречную войну гоблины часто похищали врагов, – буднично поведал Пес. – И под пытками добывали у них ценные сведения. – Рекруты содрогнулись, однако исполин бесстрастно продолжал: – Вожди кланов, ведьмы, Охотники – все попадали под удар. А иногда… – Пес помешкал. – Иногда жертвами становились их семьи. Однажды гоблины похитили дочь вождя пещерного клана, чтобы принудить его к сотрудничеству. Тот согласился ради спасения дочери, однако она возвратилась лишь частично.

– В смысле, она так и не смогла оправиться от случившегося? – уточнил Пятак. – Вернулась, но не стала прежней?

– Нет, ее буквально разрубили на части! – рявкнул Пес. – Руки, ноги…

– Хватит, – перебил Пятак, позеленев. – Я понял.

При упоминании пещерного клана у Дюжины внутри все помертвело.

– Зачем им вообще понадобилось похищать дочь вождя? – сипло бросила она. – Пещерный клан – давний приспешник гоблинов.

– Нет, – категорично объявил Пес. – Все не так просто.

– В самом деле? – Дюжину трясло от праведного гнева. – Наверное, я спала на уроках старейшины Инея. Разве не пещерный клан укрыл гоблинов после Разгромной битвы, позволив им избежать плена? Разве не гоблины потом напали на селение речного клана, разрушив его до основания? – В запале она не сразу осознала, что кричит.

– Кое-кто и впрямь поддерживал гоблинов. – Погрузившись в воспоминания, Пес говорил отстраненно. – Но таковых в пещерном клане были единицы. Большинство трепетало перед их зверствами. И боялось. Такой страх меняет людей. Вам не понять, какой кошмар творился тогда. Страх правил миром. И побороть его удалось лишь ценою огромных жертв.

Хранителю внимали в гробовой тишине, у Дюжины волосы на затылке встали дыбом.

– Основные сражения развернулись в пещерах. Именно там я провел почти всю войну. – Пес вздрогнул, точно от холода, и, резко вскочив, отряхнулся. – Нельзя судить целый клан по поступкам меньшинства. Дюжина, тебе ли не знать, – рыкнул он.

Дюжина только фыркнула, непоколебимая в своем мнении.

Она хотела возразить, но ее опередил Шестой.

– Мы отклонились от темы, – укорил он. – Сумеречная война давно канула в Лету. Нас должно волновать настоящее. Как гоблинам удалось незаметно проникнуть на заимку?

Пес обратил на него непроницаемый взор:

– Может, для вас война – это пережиток прошлого. Я же помню все, словно это было вчера.

– Но ты на нормального и не тянешь, – ляпнул Пятак.

– Захлопнись, – цыкнула на него Дюжина.

Пес отвернулся, крупное тело сотрясла дрожь.

– А чего? – невинно осведомился Пятак. – Чего я такого сказал?

– Гоблины совершили невозможное. – Совладав с собою, Пес обернулся к рекрутам, демонстративно игнорируя Пятака. – При строительстве заимки ведьмы Айсгарда надежно защитили все подступы к ней своим колдовством. Элементалы и те приложили руку. – Он горестно вздохнул и нахмурился. – Боюсь, со временем их магия ослабла. Утратила силу. А гоблин-чернокнижник прознал об этом. – Хранитель осекся и решительно тряхнул головой. – Немыслимо. Последний гоблин-чернокнижник пал в Сумеречной войне.

В его голосе звучала неприкрытая тревога. Дюжина вдруг почувствовала, что промерзла насквозь, и повыше натянула шарф. Охотничья заимка никогда не заменит ей дома, однако два года она обеспечивала девочке пищу и кров, учила искусству выживания. Нельзя отдавать ее на растерзание врагу!

– Гипотеза убедительная, не спорю, – сказал Пятак с другой стороны костра, из-за дыма и жара лицо его исказилось до неузнаваемости. – Однако она не объясняет, почему гоблины забрали именно Семерку, а не Инея или еще кого-то из старейшин.

Тишина.

– Согласен, – кивнул Пес. – Что вам известно о девочке?

Перед внутренним взором Дюжины всплыл образ Семерки, ее смоляные кудряшки. Нет, смоляные кудри были у Фиалки… Девочка тряхнула головой, отгоняя видение, и настроилась на нужный лад.

– Семерка была одиночкой, – поведала она, тщательно припоминая детали. – С ней практически не общались. Она… если так можно выразиться, слегка с приветом, вечно витает в облаках. И отвратительно владеет оружием.

Шестой неодобрительно глянул на соседку.

Дюжина только плечами повела. Из песни слов не выкинешь, хоть и некрасиво обсуждать бедняжку в таком ключе. Поразмыслив, она снова завела рассказ:

– Чувствовалась в ней какая-то странность. Не могу объяснить какая. Что-то в поведении. Это и отличало ее от остальных.

– Может, она владела ценной информацией? – рассуждал Пес. – Или происходила из знатной семьи?

– Она пошла в рекруты, а значит, все ее родные погибли, – констатировал Пятак. – Если они и живы, то едва сводят концы с концами, раз послали ее на заимку. Или, – хихикнул он, – просто сбагрили эту зануду с глаз долой. – Наткнувшись на осуждающие взгляды, Пятак смутился, закашлялся. – Просто размышляю вслух.

– Мыслить – не твой конек, – отрезал Пес и почесал в затылке. – Может, у нее есть выдающиеся таланты?

– Что-то не припоминаю, – откликнулась Дюжина после недолгого раздумья.

– А вы? – обратился Пес к приятелям.

Те угрюмо молчали.

Пес со вздохом опустил голову на лапы.

– Настигнем гоблинов и вытрясем из них всю правду.

Дюжина вытянулась на подстилке и, плотнее завернувшись в шкуры, укрылась сверху плащом; получилось подобие спального мешка. Обхватив колени руками, она смотрела в огонь и думала о Семерке. Только бы с ней ничего не случилось!

Что-то промелькнуло в кронах чуть поодаль от костра. Вскочив, девочка напряженно всматривалась в темноту. Страх ледяными пальцами сдавил горло, и Дюжина невольно потянулась к топорам.

Почуяв неладное, Пес принял боевую стойку, Пятак с Шестым резко сели с оружием наперевес.

В мгновение ока Пес очутился подле Дюжины:

– Что стряслось?

– Там… кто-то есть, – с сомнением пробормотала девочка. Хранитель устремил взор в лесную чащу. Хрум молнией метнулся с ближайшего дерева к хозяйке, его шерстка топорщилась от страха.

– Твоя белка точно когда-нибудь нарвется, – проворчал Пятак, пряча меч обратно в ножны. Шестой с облегчением отложил лук.

– Спите, – успокоившись, бросил им Пес. – Я покараулю.

– Шикарно. – Пятак зевнул. – Тебе цены нет.

Секунду спустя он уже выводил носом рулады.

Дюжину, напротив, снедала тревога. Она откинулась на импровизированную подушку, уверенная, что в кронах резвился не Хрум. Бельчонок дрожал в ее объятиях, не сводя испуганных глаз с леса.

– Ты тоже что-то видел? – шепнула она, в который раз пожалев, что Хрум лишен дара речи.

Девочка крепче стиснула топорища. Голова пухла от мыслей, но это даже радовало – меньше шансов заснуть.

Из полумрака доносилось размеренное дыхание Шестого. Уютно потрескивали поленья, Пес бесшумно сновал вокруг костра. Хрум успокоился, и постепенно на девочку снизошло умиротворение. Веки отяжелели…

Не вздумай спать!

Усилием воли Дюжина распахнула глаза. По спине побежали мурашки. Стиснув зубы, она разглядывала переплетение ветвей. Поравнявшись с нею, Пес замер; на морде отразилось недоумение, вскоре сменившееся пониманием.

– Забыла сонное молоко?

Девочка моргнула в надежде, что отблески костра скроют предательский румянец.

– Да, – помедлив, призналась она напряженным, как ее тело, голосом.

– Я наслышан о кошмарах, – поведал Хранитель после паузы. – Они не убивают. В отличие от недосыпа. Завтра трудный день, ты должна быть во всеоружии.

Дюжина промолчала – спорить не было сил. Она немигающим взглядом уставилась в темноту, пока Пес бродил вокруг костра. Только бы не заснуть, только бы…