Текст книги "Ассемита. Книга жизни"

Глава 5. Искушение

Ну, тут мне уже никто не мог помешать. Мальчика и преподавателя встретил некто в синей одежде и повел к лучам, видимо, для того, чтоб перебраться на другой этаж неба. А я только хочу разглядеть дерево как следует и понять, что именно так манит меня, а потом спрошу у мудрецов, куда мне идти.

Убедившись, что никого рядом нет и все уже заняты своими делами, я устремилась к ветвям яблони. Узрев самое привлекательное на мой взгляд яблочко, я встала на стол и потянулась к нему. Плод был насыщенных красно-зеленых тонов и плотно прилегал к ветви, источая свет и энергию. Я коснулась его рукой и почувствовала кисло-сладкий запах. Он в миг одурманил меня, и я сама не заметила, как от наслаждения прикрыла глаза. Открыв их, я очутилась в саду на нашей даче. Бабушка готовила блинчики, дедушка стоял возле умывальника в саду. Я снова была малышкой пяти лет. Я и забыла, какое это чудо – быть ребенком. Я чувствовала запахи цветов и травы, свежесть утренней росы, земли – всего, что меня окружало. Цвета были настолько яркими, что окружающий пейзаж напоминал раскраску. В сердце сладко переливались азарт и предвкушение приключений. И, что ярче всего, о чем я напрочь успела забыть в своей взрослой жизни, я чувствовала настроение природы, этого дня, этой минуты. Это необъяснимое радостное единение с окружающей средой. Ты не просто наблюдаешь за ней со стороны, наслаждаясь красотой и дыша воздухом. Ты ощущаешь малейшее изменение и меняешься вместе с ней. Дуновение ветерка, запах свежести и чистота в голове и сердце. Ничто тебя не тревожит, ничто не заставляет тебя чувствовать дискомфорт. Вокруг тебя будто выстроили защитное поле и сказали: «Спокойно наслаждайся, тебе ничего не угрожает, можешь расслабиться». Ты – часть природы, часть жизни, часть этой минуты, а не просто человек с сумой забот и усталости. Научись слушать не только шумы своего ума, но и дыхание окружающего мира. Это даст тебе много больше, чем очередная прокрутка своих неудач в голове, событий прошлого или планирование будущего. А в ближайшем будущем человек обычно думает о дальнейшем, и, таким образом, настоящее никогда не проживается! Как много я почувствовала и осознала в это мгновение! Мы стали закупоренными банками относительно окружающего мира. Мы не были такими в детстве, мы умели замолкать мыслями и умели жить.

Пробежавшись босиком по траве с росой, спрятавшись на крыше сарая с тихо взятой не послеобеденной шоколадкой, рассекая воздух ничуть не хуже Джеки Чана, я стала спускаться к столу, но…

Но оказалась на горных лыжах посреди горы. Взрослая дружная компания моей матери каталась в свое удовольствие в секретном месте, где не было никого кроме нас. Запах глинтвейна, бутербродов с докторской колбасой и адреналина, обрамленные светом уличных фонарей и звезд. И вот, лыжи уже вдоль склона, и я несусь, полная веселого ужаса в надежде притормозить о сугроб, а не об дерево.

Моментом позже я падаю в воду, и охлаждающие брызги летят во все стороны. Аквапарк в Турецком отеле, друзья и подруги, полные желания наплескаться и наиграться друг с другом, конкурсы, вечерние шоу и яркое теплое солнце, обещающее еще два месяца каникул и веселья!

Гимнастический ковер, построение после соревнований. Запах лака для волос, волнений, слез, пота и стараний. Объявление призовых мест. Я в тройке лучших. Аплодисменты, слезы гордости родных и удовлетворение, растворяющееся теплым нектаром уставшему от ежедневных тренировок телу. Ты стоишь под руку с лучшей подругой и не испытываешь чувства зависти, что она выступила лучше. Напротив – радость и гордость не только за себя, но и за нее.

Широкая река и надувные лодки с веслами. Веселой дружной компанией мы направляемся в поход, где нас ждет переправа через бурную реку, песни у костра, походная еда и дружная компания, где тебя любят.

Молодой человек, к которому ты давно испытываешь нежные чувства, приглашает тебя вечером на танцы, – то самое чувство, когда твое сердце на миг замирает, опасаясь того, что ты возможно ослышалась или тебе показалось, а затем, когда осознаешь, что это правда, вся грудь наполняется теплом и счастьем. Ты готова танцевать уже сейчас… как прекрасно!

Я попадала в самые приятные и счастливые моменты своей жизни. Праздники в кругу семьи, концерты, школьные уроки, выступления на сцене вкупе с всеобщим признанием, – все мелькало кадр за кадром, от чего пьяно кружилась голова. Казалось, что я сейчас лопну от переизбытка удовольствия. Я испытала это все за какие-то считанные минуты, пока словно кто-то с пульта все не выключил. Я открыла глаза и увидела дерево с манящими яблоками и гордо блестящим плодом в моей руке. Мне как никогда вдруг захотелось вернуться в свою земную жизнь. Я медленно потянула яблоко с ветки прямиком к своим губам, но кто-то сзади взял меня за подмышки, и, как снимают шаловливых котят с разодранных ими кресел, опустил на землю. Точнее на облака. На небо. Я еще смотрела на удаляющееся от меня чудо, видя и думая только о нем.

– Да, они не учли, что на женщин это действует в разы сильнее, чем на мужчин. Особенно на тебя, – голос незнакомца пробудил меня от мечтательной дремы, и я пришла в себя. Повернувшись, я внешне сильно смутилась и прикрыла голую грудь рукой. Честно признаться, этот жест был сделан мной скорее ради приличия, нежели из скромности. Будь я чуть поуверенней в себе, в данной ситуации я как раз преподнесла бы свое обнаженное тело во всей красе. Но, ссылаясь на свою временную неадекватность, решила не обращать внимания на нахлынувшие на меня чувства к стоявшему передо мной мужчине.

Это был он. Молчаливый мужчина из моего сна. Тот, что безмолвно смотрел на меня, когда меня отправляли на землю. Синеглазый брюнет в синих одеждах и обаянием до седьмого неба. Белозубая улыбка, едва проявившаяся на лице, показалась такой родной… Идеально ровная кожа, статность. Непоколебимая уверенность в себе, мудрость и полное отсутствие тревоги и беспокойств. Чувство собственного достоинства, но без примеси гордости, которая могла бы подпортить это чудный портрет. А глаза… Огромные, сказочные. От них как будто исходил тот же свет, который я по незнанию назвала стеклом. В глазах его светилась сама жизнь, без искажений и преломлений, но преисполненная доброты и душевного тепла. Что-то я на него загляделась, даже как-то неприлично, нужно срочно что-нибудь сказать:

– Привет, – рявкнула я, но тут же одернула себя, – в смысле, здравствуйте! Мы знакомы? В ответ его улыбка стала еще шире. Он отошел на шаг назад, так как мы стояли слишком близко для первой встречи.

– Да, были когда-то. Меня зовут Шон.

– Странные у вас здесь имена… Ах да, а меня… – и тут я запнулась. Ирой меня уже тут звать не хотели. А странное имя, которое произнес мой знакомый мудрец, я не запомнила.

– Можешь не представляться, Ассемита. Я тебя помню, – сказал он и сделал жест, приглашающий пройтись. Мы пошли вперед, оставляя сзади злосчастное дерево.

– Что со мной было? – намекнула я на яблочное забытье.

– Это дерево, что по приданию, стало роковым. Ева откусила кусок яблока и была отправлена на землю.

– Оно самое?!

– Нет, конечно. Копия. Копия аллегорического образа… Я бы не воспринимал так буквально этот миф, нужно смотреть что скрыто за образами, – какую мысль они выражают. Образы у всех народов разные и это вторичное, – Шон взглянул на меня, улыбнулся и, решив повременить с философией, продолжил:

– А это дерево сотворили Чистейшие специально для самопроверки и самоконтроля. Коснувшийся яблока переносится в свои лучшие воспоминания, где он был счастлив в свое время. Эти чертовки знают все самые сокровенные, бережно сохраненные воспоминания и дают надежду на их очередное воплощение в жизнь. Притупляют ощущения скованности, неуверенности в себе, гнев, разочарования, зависть, обиды, холод, боль. Тебе хочется вернуться на землю, как в место, где тебя ждет только радость и удовольствия. Оно также соблазнительно для Чистейших, как и для тебя. Каждый день для них проходит в борьбе со своим желанием сорвать его и вкусить. Тот, кто не выдержит, не имеет права считаться Чистейшим, и он отправляется на землю, чтобы понять, что там его ждут отнюдь не райские каникулы.

– Суровое наказание, – я сглотнула слюну, представив себе эту картину. – Но почему на других новичков оно не подействовало?

– Ты – женщина. Тем более только что снизу. Со временем, у тебя пройдет тяга к ним. Хотя, кто знает… У мужчин наоборот все устроено. Поэтому для ваших новичков – это не более, чем просто красивая декорация.

Я заслушалась его голоса. Так мягко говорит и так просто.

– Слушайте, Шон. Кто вы? Не все, а в частности вы? Мы же были с вами знакомы раньше?

– Я один из Регулов, что живут и трудятся здесь. Да, были знакомы, – ответил мне с едва заметной улыбкой Шон, и я поняла, что он не хочет распространяться сейчас о моем мутном прошлом.

– Ясно…ясно, – я не знала, что еще сказать.

– Всему свое время, – догадался о моих мыслях по интонации Шон. Мы остановились, и я увидела, что мы находимся около озера.

Озеро? На небе? Нет, не шучу. Да, таблетки утром принимала, да. Что? Доза маленькая? – я мысленно сыронизировала сама с собой, однако, озеро было не выдумкой. Зелено-желтое небо, кучевые облака вместо земных камней и прозрачно серебряное море-озеро, неизвестно где заканчивающееся. Полный штиль, шелковое покрытие, таящее в себе какие-то тайны и зачаровывающее взгляд. Если не приглядываться, напоминало расплавленное серебро, но при ближайшем рассмотрении, ты понимаешь, что это вода.

– Что это такое?

– Это озеро.

– Иллюзия?

Шон рассмеялся: – Нет, это не иллюзия. Здесь все есть часть мира и часть жизни. Чистейшие в этом месте, прости за тавтологию, проверяют себя на чистоту души и ума.

– Это как?

– Доверяются силе выше их. Приходят к внутренней гармонии. Избавляются от сомнений. И пытаются идти.

– По воде?

– Верно.

– Как Иисус?

– Да. Видишь, арку, вон там? – он указал рукой в самую темную часть неба, куда простиралось озеро.

– Вижу.

– Кто дошел до туда, тот достиг нового уровня, и он исчезает в водах. Но пока очень немногим Чистейшим удается этот эксперимент.

– Поди, яблоки съедаются с большей частотой?

– Это уж точно, – кивнул Шон и развернулся, чтобы идти дальше.

Пока мы шли молча, я заметно разволновалась. Мне было неловко за тишину и казалось, что раз я ничего не говорю, я – скучный, ограниченный собеседник, с которым в последствии Шону не захочется общаться. Я перебирала в голове всевозможные темы разговора, на которые можно было бы поговорить, но испугалась, что все они не уместны. Испугалась, что могу ляпнуть что-то глупое, за что сама себя потом буду судить и ругать.

Мне показалось, что Шон догадался о моих внутренних метаниях.

– Честно сказать, изначально озеро было создано не для проверок. Считается, что оно пополняется водой, когда плачут обиженные, несчастные люди, изливая свое горе.

– Не может быть. Озеро давно бы было переполнено, – возразила я.

– Ты заметила, какая вода плотная? В одном литре этой воды несколько сотен обычной. И это не вода вовсе, а слезы. Когда озеро переполнится от слез, начнется следующий всемирный потоп. Но никто не знает, когда это произойдет, потому что оно почти стабильно, ибо слезы раскаяния людей осушают его.

– Я мало видела людей, кто плачет от раскаяния…

– А их много. Правда, мало кто это афиширует.

Я вновь не знала, что ответить.

– Тебе все объяснят, не хочу грузить тебя информацией. Слишком ее много за такой маленький промежуток времени, – успокоил меня Шон.

Мы дошли до лучей солнца, и я поняла, что экскурсия окончена. Но мне так не хотелось уходить. Эта прогулка с почти незнакомым родным человеком останется в моей памяти одним из самых радостных воспоминаний. Казалось бы, ничего особенного не произошло, но я была счастлива просто находиться рядом с ним. Как жаль, что мое беспокойство отравляет такие моменты. Как жаль, что из-за страха я не могу раскрываться, не могу быть собой. Это чувство не дает возможности показать другим тот прекрасный, интересный мир, что есть во мне. Толстые стены страха делают меня для людей чопорной и замкнутой, а саркастические шутки создают образ гордой и надменной особы. Как с собой бороться? Как сломать эту стену, которая кажется такой надуманной, но в то же время прочной и неприступной?

– Тебе пора на третье небо. Новички уже там, – сказал мне Шон и достал бугель.

– Один вопрос, – решилась я, понимая, что нескоро выдастся случай задать его, – раз вы и Чистейшие – не Святые, так кто же? Божества? Или…этого нет и есть только вы?

– Мы – регуляторы – Регулы. Контролируем людей обстоятельствами, мыслями, помогаем им, иногда приходится причинять боль, чтобы побудить человека действовать в верном направлении. Занимаемся также перераспределением душ в новую жизнь с соответствующими условиями. Можешь называть нас «высшие силы».

– Я постараюсь переварить эту информацию, как и все, что сегодня узнала, ну…а… Бог есть?

Шон, улыбнулся и, пожав плечами, сказал:

– Этот вопрос каждый может задать только одному человеку и в свое время. Так, что на этот вопрос сама себе ответишь.

Я не понимала к чему столько загадок.

– Вопрос веры всегда должен оставаться открытым. Иначе и веры не будет. Знание с конкретными фактами – это уже не то, что ждет от нас Бог, если он есть. Доверие – вот чего он хочет от каждого из нас. Знаешь ли, факты и логические доводы, они для рассудка, а не для сердца. Бога либо чувствуешь, либо не чувствуешь душой. Его можно увидеть только сердцем, интуицией, в фактах мы Бога никогда не найдем, его там нет. Можно сказать, что он иной, не интеллектуальной природы. К тому же, ему нет смысла себя проявлять явно. Люди будут бояться наказаний или стараться ради одобрения. Увы, они так устроены.

Интуитивно я чувствовала, что это правда.

– Я поняла, хоть вопросов еще много… Но сейчас не время, как я понимаю?

– Верно, – сказал он и, зацепившись бугелем за луч, мы помчались вниз.

* * *

По прибытии на третье небо, Шон попрощался со мной и ушел по своим делам. Первое, что я увидела – это была арка из разноцветной листвы, которая выглядела свежей и продолжающей свою жизнь, пусть и вне дерева. Я предположила, что мне нужно зайти внутрь. В нос ударил запах спелых томатов, сухих листьев, грибов и земли. Небо тут было бледно-желтого цвета и прекрасно сочеталось с красно-рыжей листвой деревьев. Ветер навеял мне ностальгическое дуновение приятной осенней грусти. Я пошла по ковру с разноцветной листвой и выглядывающими из-под него шляпками грибов – лисичек, маслят и белых. По левую сторону шел зеленый лес, простирающийся высоко вверх, так что верхушек не было видно. Только сквозь толщу стволов прорезался свет неба. Приблизившись, я поняла, что это не просто деревья, а гигантские рассады помидоров. Листвы было меньше, чем самих плодов. Они росли как виноград – плод за плодом, – плотно прилегая друг к другу, и размером были от самых маленьких до огромных. Есть хотелось, но я решила держаться от греха подальше. В смысле, от всевозможных плодов. Я пошла сквозь чащу деревьев и увидела мост. Такой как делали в средневековье к замкам. Мост было видно только до середины, дальше – просторы неба. Я смело двинулась туда. Под мостом текла река, но приглядевшись, я поняла, что это облака плывут непрерывным потоком друг за другом с большой скоростью. Зайдя в туман неба, мне пришлось преодолеть несколько метров в желтой слепоте, затем я вышла наружу. Пустыня из облаков. Густые, плотные рыжие кучевые облака напоминали дюны. Серпантинным швом сквозь них протекал ручей свежих облачков и устремлялся куда-то вперед, к жарящему солнцу. Потрясающий своей неземной красотой вид погрузил меня в транс. Я очнулась через пару минут, увидев около сотни людей, рассевшихся вокруг двух мужчин, – высокого и худого и низкого и коренастого. Я спустилась с моста и по рыжим облакам стала скатываться на тот уровень, где расположились люди. Ощущения были сродни тем, что при спуске со снежной горы. Только мягче и теплее. Высокий мужчина смотрел на меня как на отбившуюся от стада овцу, которая, нагулявшись на воле, покорно признала, что лучше родного пастыря никого нет.

– А вот и последний, опоздавший новичок, – объявил меня низкий коренастый, – присаживайся рядом.

Я огляделась в поисках своих знакомых – мальчика и преподавателя, но среди целой толпы вопрошающе глядящих на меня людей, не успела их разглядеть и присела рядом с девушкой с длинными белыми волосами и одухотворенным лицом.

– Итак, я могу начать, – сказал высокий мужчина с прямым носом и явно довольный своим статусом. – Меня зовут Соль. Я буду вашим наставником в течение времени вашего обучения. По истечении этого срока вы будете готовы вступить в ту или иную семью. Либо выбыть. Все здесь присутствующие – люди необычные. Вы сильнее волей, верой и наделены особыми качествами. У каждого из вас есть особый дар, который пока что скрыт под завесой человеческого невежества. Здесь вы будете избавляться от земных страстей и заблуждений, научитесь контролировать свои эмоции, придете к осознанию того, что действительно важно. Наконец, выявите в себе сильные стороны и перестанете сомневаться. Хотя бы частично вы избавитесь от мешков со стереотипными убеждениями и дадите взлететь вашей душе до возможного уровня. Завтра будет первый день вашего обучения. Сейчас мой помощник выдаст вам одежду, книги, и вы сможете пойти перевести дух.

– Здравствуйте, меня зовут Студент. Не улыбайтесь, я получил такое имя благодаря тому, что покинул землю во время студенческой экспедиции. К тому же, привычка всегда учиться и узнавать нечто новое с большой прилежностью – моя главная черта, – эти слова прозвучали просто как констатация факта, без тени гордости и важности. – Сейчас у вас нет имен. Пока что вы пронумерованные новички. Но во время обучения имена у вас появятся, когда выявятся ваши сильные стороны.

– Извините, – кто-то из толпы перебил маленького мужчину. – Почему мы не можем оставить свои обычные имена? Неужели это так принципиально?

– Здесь все принципиально. Это будет вам уроком, чтобы вы не воспринимали себя как Гришу Смирнова, а относились к себе, как к сущности не ограниченной временем и одним воплощением. Ваше бывшее имя – это всего лишь одна из тысячи жизней на земле, стоит ли таскать за собой свое прошлое?

Вопросов больше не было.

Глава 6. Пролетимся по небесным этажам?

На второй день мы получили свою одежду вместе с бугелями. Это были бесцветные костюмы, подобные тем, что носили небожители. Увы, они не источали того прекрасного свечения. Все новенькие разбрелись по рыжему небу. Кто-то пошел ночевать в заросли помидоров, кто-то – под деревья, я же нашла себе место возле приглянувшегося мне моста.

Утром мы спустились на первое небо понаблюдать воочию, как трудятся Регулы. Облака немногочисленными легкими пушинками летели по небу, а солнечные лучи дали себе волю и распространились на все небесное пространство, образуя шатер. Множество представителей различных семей выполняли свою работу. Белые, красные, синие и зеленые. Новички и Чистейшие не в счет. Девушки…!

Семья «Зеленых» состояла в основном из девушек крайне нетривиальной внешности, которая была настолько индивидуальной и яркой, что, раз увидев такую красавицу, забыть ее будет уже невозможно. Говорить о каких-то стандартах красоты здесь было бы глупо, – они излучали «женственную уверенность», – именно это делало их привлекательными.

Представители Белых были самыми красивыми. Именно красивыми – пропорция, гаромния и симметрия – каждый будто был создан по всем канонам античной эстетики. У них была загорелая сияющая кожа и золотистые волосы. Они походили на олимпийских богов, но только не было той величавости, которой боги, в моем представлении должны были обладать. Напротив, – Белые были очень дружелюбны и приветливы.

Сильно выделялись Регулы в красных одеждах. У них была твердая походка и сосредоточенный вид. Их можно было бы назвать войнами. Это были преимущественно темноволосые и кареглазые личности. С одной стороны, они внушали страх, а с другой – уважение и трепет. Я со своей медлительностью и застенчивостью никогда бы не вписалась в эту семью.

Синие отличались от других своей разноперостью. Найти нечто общее между каждым представителем этой семьи было сложно. Низкие, высокие, сутулые, осанистые, спокойные, энергичные – полный набор непохожих друг на друга людей. Я сделала вывод, что, видимо, тех, кто не подошел ни к одной из семей ссылали к Синим, а звание «одаренных» стоило понимать не в прямом, а в саркастическом смысле. К тому же, раз они все равно занимают место на небе, их призвали обучать новичков. Самая непредставительная семья! По закону подлости, я точно в ней окажусь, вот, запомните эту мысль. Но на что я только сейчас обратила внимание, это обилие колец на их руках. Почти на каждом пальце, а у кого-то и в два ряда. Вообще, у всех представителей наблюдались серебряные кольца, но не в таком количестве. Я вспомнила про свое первое кольцо и пригляделась к нему. Оно было широкое и гладкое. Но в центре барельефом была выгравирована яблоня с красно-зеленым камушком-яблоком возле ее корней.

Все Регулы, как один светились бодростью. Было видно, что работа приносит им огромное удовольствие. Удовольствие самовыражения. Удовольствие от проделываемой полезной работы. Удовольствие быть тем, кто ты есть. Разбавляло эту сказочную картину мое унылое кислое лицо, укрепившееся в центре первого этажа неба.

Так бы и продолжалось мое созерцание, если бы не один сюрприз. Я напрочь забыла о расписании пролетающих самолетов. Полноценным полутелесным существам они никак не мешали: самолет проходил сквозь них, как сквозь призраков, и они, как ни в чем не бывало, продолжали работу и общение. А вот, к новичкам было особое обращение по поводу самолетов, потому что нас он может снести. Так вот этот сюрприз надвигался на меня с огромной скоростью. Я даже сумела разглядеть глаза главного пилота, сосредоточенно наблюдающего за приборами и небом. Как еще вчерашнему человеку, мне не пришло более гениальной мысли, чем просто впечататься в небо пластом, авось и пролетит надо мной. Это почти сработало. Почти…

Крыло самолета захватило меня с собой в путь, согнув пополам за живот, – я почувствовала себя героем мультфильма. На большой скорости я помчалась вместе с железной птицей на встречу приключениям. Было и страшно, и любопытно, – что там дальше? Мне выпал шанс увидеть несколько этажей неба и их устройство. Сначала мы пролетали вдоль первого неба. Для меня было открытием, насколько оно обширно. Сколько полулюдей работало на небе! А люди даже и не подозревают, что происходит за бортом и увлеченно поглощают мясо, курицу и рыбу! Насколько мог видеть мой глаз, над всеми участками земли, где находились люди, работали тысячи Регулов. Представители различных семей совещались и советовались друг с другом, улетали на землю, возвращались, затем с какой-то целью поднимались наверх. Они словно проходили какой-то квест, – так живо и интересно проходила работа.

Самолет, как оказалось, еще только набирал высоту, поэтому вскоре уже не было видно первого этажа неба. Мы поднялись над облаками, и спустя какое-то время я увидела второй этаж. Здесь небо было темнее, чем первое, как в поздние вечерние часы. Я видела огонь и слышала молитвы на разных языках и разных религий. Я это поняла, услышав где-то близко «Отче наш», а на общем фоне вдалеке слышалась певучая молитва мусульманина. Из-за большого количества звуков место напоминало огромный улей. Поскольку я летела очень быстро, я не успела разглядеть, что это было, но успела ощутить весь ужас происходящего. Такое количество людских страданий я видела только на похоронах либо по телеканалу «НТВ». Рыдания, надрывные голоса, крики отчаяния, сотни просьб о помощи. Их было так много, что различить конкретный голос мне представлялось невозможным, чего уж говорить о самом нахождении в этом месте? Я почувствовала такую головную боль и отчаяние, что самой захотелось кричать о помощи. Но к счастью, мы уже переходили на этаж выше, и я имела счастье успокоиться и вдохнуть свободно.

Третье небо – этаж общежитий.

Сначала я пролетела мимо знакомой осенней пустыни, затем, рядом с ней я увидела круглую светящуюся арку, в которую и проникла. От входа в это общежитие шла дорожка из звезд. Она вела к созвездию Льва; если быть точной – к самому его сердцу, в котором сияла очень яркая звезда. Недолго мне посчастливилось побыть в шкуре… Нет, скорее в скафандре Юрия Гагарина, как самолет нырнул в еще одну арку, вероятно, Белых Регулов. Кучевые облака, причудливых форм, проплывали с большой скоростью мимо многочисленных, хаотично расположенных искаженных колонн. Между ними были натянуты гамаки. Удивительно, что те самые облака сыпались из самих гамаков, как перья из разрезанной подушки. Пряный запах оливкового масла и трав, винограда и ели и… И вот, самолет поднялся выше.

Четвертое небо.

Тут мне стало не по себе. Холодок пробежал по внутренней части кожи, и предупреждающе начал колоть сердце. Я почувствовала слабость в теле и комком повалилась с самолета. Он не придал значение потере и устремился своим курсом вдаль. Упав, я сразу же поднялась на ноги, страх придал мне сил. Здесь было очень много людей. Точнее их… Призраков? Душ?

Они были бледнее регулов. От их одежды не шло сияние, и чувствовалась разница – у регулов тело есть. У душ – нет. Это точно. Проходя мимо них, я могла безошибочно сказать, что они чувствуют, и чувствовали они в большинстве своем беспокойство и страх. Души, подобно искрам от салюта, прибывали и прибывали на небо и медленно расползались в разные стороны. Чистейшие брали себе в компанию по одной сущности и бродили по просторам неба, о чем-то разговаривая. Напоминала сия картина мне пришедших на исповедь к толпе батюшек. Те внимательно выслушивали их, наклонив голову, а люди, без всяких пут стеснения выкладывали им, что делали не так, каялись, делились своими переживаниями и страхами. Неподалеку от меня стояла пара – Чистейший и душа. Я спряталась за облаком и стала подслушивать.

– Неужели опять? Я же только недавно вернулась! – брови девушки нахмурились, и я учуяла отчаяние и громкое нежелание идти туда, куда ее посылают.

– Ты прожила на небе восемьдесят лет! Твои хорошие заслуги[3]3
  «Заслуги» – сумма хороших, добродетельных поступков, создающая благую карму. В буддизме считается, что человек, накопивший большое число хороших заслуг может переродиться на небе. Когда засулги истощаются, человек снова перерождается. Подробнее см. Торчинов Е.А. Введение в буддологию. Курс лекций. СПб.: Санкт-Петербургское философское общество, 2000. – С. 22.


[Закрыть] уменьшились, но их хватит на то, чтобы родиться в чудесной семье в подходящем для тебе месте.

– Но я так не хочу! Опять! Опять испытывать холод, боль, людской гнев, недопонимания, неудачи! И самое ужасное – смерти родных! На земле мы не помним о том, что умирает только тело.

– Дорогая, ты же сама хотела иметь возможность снова попасть на землю и получить свои духовные уроки. К тому же, ты обретешь свое счастье в семье. Когда у тебя будут дети и муж, в заботе о них ты сможешь проработать свою жадность и гордыню, ведь их показатели, увы, высоки.

– Но не всем же женщинам рожать! В прошлой жизни я была выдающимся писателем, мои романы до сих пор читают по всему миру! Вот это польза, вот это – жизненная цель.

– Да, благодаря прошедшей жизни ты обрела уверенность в себе, в своем слове и значимости. Но это сильно раздуло твое самомнение и отдалило от людей. Сострадание и любовь – вот что ты будешь развивать в предстоящей жизни. Поверь, выполняя свое предназначение, человек обретает свое счастье и душевный покой.

– А если я захочу снова стать писателем? – немного успокоившись, спросила она.

– Если очень захочешь, то обязательно станешь и писателем. Для всего доброго и действительно полезного – время и силы найдутся.

Девушка кивнула и замолчала, видимо пытаясь окончательно успокоиться и принять неизбежное. Было видно, что она и сознает надобность возвращения на землю, но и то, что ей не хочется переживать множество болезненных вещей, коими пестрит человеческая жизнь. Глядя на девушку, я задумалась: небо подобно уютному мирному крову, где нет болезней и горя, а земля – дождливая улица, на которой, бывает, что светит солнце, но в любой момент вновь может начаться ливень или даже ураган. И тому больней всего, кто смеет привязаться к солнечному свету и на время забыться, где он находится. А тот, кто помнит об этом, никогда не может в полной мере расслабиться и насладиться периодом света, ведь он знает, что за ним следует период темноты. Неужели эта мысль справедлива? Неужели нельзя быть счастливым и на земле? Не верю! Нужно будет найти достоверный ответ на этот вопрос…

Вдруг на это небо стало что-то надвигаться. Туча? Не совсем. Рой. То был рой серебристых то ли бабочек, то ли конфетти. Одна такая штука переливалась и была размером с карту памяти для фотоаппарата, да и выглядела примерно также. Каждую из таких карточек перехватывали Белые Регулы, которые внезапно здесь появлялись. Они перенимали у Чистейших души и вместе с ними отправлялись на землю.

Так произошло и с девушкой, разговор которой я подслушала. Ее взял за руку Белый регул, и они оба исчезли под слоем неба.

– У тебя все будет хорошо, – вслух сказал мудрец ей вслед.

Вдруг облако, за которым я скрывалась, было сдуто мощным потоком ветра, а мое вытянутое от удивления лицо с широко раскрытыми ушами, было обнаружено.

– Что ты здесь делаешь? – с каменным лицом спросил он меня. Оно не выражало гнева или удивления, но я сразу поняла, что меня не будут сейчас хвалить.

– Я? Я здесь случайно оказалась. Понимаете ли, самолет меня сбил. И я прилетела сюда…Здравствуйте.

– Понятно. Я тебя помню. С тобой всегда случались какие-то приключения. Как вижу, за двадцать два года это не изменилось… – вздохнул он и, взяв меня за руку, куда-то повел.

Старец был такого же высокого роста, как у всех Чистейших – два с лишним метра. У него было очень доброе лицо, седая недлинная борода и морщинки у карих глаз, говорящие об улыбчивости и доброте этого создания. Где-то я его уже видела…

– Сюда запрещен вход новичкам. Вы слишком слабы и не подготовлены для этой энергетики. Как ты себя чувствуешь?

– Если честно, то слабо. Какое-то предобморочное состояние. Это нормально?

– Нормально? – переспросил он. – Я тебе удивляюсь, Ассемита. Конечно, ненормально. Многих неподготовленных приходилось приводить в чувства достаточно долгое время, ибо их энергия иссякала до самого минимума.

– Как вас зовут?

– Софий.

– Вы не накажете меня, Софий?

– Накажу? За что? Это удел людей – наказывать. Нам неведомо это понятие. Во всяком случае, в той интерпретации, в какой принято толковать у людей. Если мы причиняем боль или имеем власть сделать что-то против людской воли, мы делаем это во благо. Люди лучше всего понимают нас через боль и страх, к сожалению. А Регулам мы можем просто сказать, и понимание придет прямиком к сердцу. Они подготовлены и отличны от людей, – он, было, закончил, но вдруг решил озвучить еще одну мысль, с тяжелым вздохом, – в твоем же случае, хоть ты еще и не регул, бесполезно что-либо предпринимать, все равно будешь во что-нибудь влипать, влезать, попадать – это уже веками проверено. Хотя, может, оно и хорошо, что-то я разворчался, – вдруг Чистейший переменился в лице и сделался очень приветливым. Я почувствовала, что могу говорить с ним откровенно.