Текст книги "Братья Львиное Сердце"

4

А потом наступило утро. И мы ездили верхом. Да, да, я умею ездить верхом, хотя тогда в первый раз сидел на спине у коня. Не знаю, почему это в Нангияле исполняется всё, чего ты хочешь. Я мчался лихим галопом, как будто всю жизнь только это и делал.

Вы бы посмотрели на Юнатана верхом на коне! Когда он мчался с ветерком по Долине Вишен, его увидела та, что приняла его за сказочного принца. Она сказала, что никогда его не забудет! Ах, когда он помчался во весь опор, так что волосы развевались, а потом перемахнул через речку, он и в самом деле был похож на сказочного принца. Он и одет был как принц, нет, скорее как рыцарь. У нас в Рюттаргордене в шкафу было полным-полно одежды, не знаю, откуда она взялась. Не такой одежды, какую теперь все носят, а рыцарской. Для меня там тоже нашлось много чего. Своё старое рваньё я выбросил, просто смотреть на него больше не мог. Юнатан сказал, что мы должны одеваться, как подобает времени, в котором живём, а иначе люди в Долине Вишен скажут, что мы чокнутые. Разве не говорил Юнатан, что здесь время костров и сказок? Когда мы ехали верхом, разодетые в богатое рыцарское платье, я спросил его:

– Ведь правда, мы живём здесь, в Нангияле, в ужасно древнее время?

– Вообще-то так можно сказать, – согласился Юнатан. – Для нас это древнее время. Но, с другой стороны, можно назвать это время молодым.

Он немного подумал.

– Да, точно, – продолжал он, – молодое, здоровое, доброе время, в котором легко и просто жить.

Но тут глаза у него потемнели.

– Во всяком случае здесь, в Долине Вишен, – добавил Юнатан.

– А разве в других местах всё по-другому? – спросил я.

И Юнатан ответил, что в других местах всё может быть совсем по-другому.

Как удачно, что мы попали именно сюда! Именно сюда, в Долину Вишен, где жизнь лёгкая и простая, как сказал Юнатан. Что может быть легче, проще и приятнее, чем такое вот утро! Просыпаешься в кухне от того, что солнце светит в окно, птицы весело щебечут на деревьях, и видишь, как Юнатан тихонько ставит для тебя на стол хлеб и молоко. Поешь, а потом идёшь кормить кроликов и чистить коня. А потом садишься на коня и скачешь. Ах, до чего же здорово скакать по росистой траве! Роса сверкает и переливается, над вишнёвым цветом, жужжа, кружат шмели и пчёлы, конь прямо-таки распластывается в галопе, а тебе вовсе не страшно. Подумать только, ты вовсе не боишься, что всё это скоро кончится, как кончается всё хорошее. Но только не в Нангияле! По крайней мере не здесь, в Долине Вишен.

Мы долго скакали по лугам куда глаза глядят, потом потрусили по дорожке вдоль реки, вдоль всех её изгибов и поворотов, и вдруг увидели в долине утренние струйки дыма над крышами домов. Сначала только дым, а потом и всю деревню со старыми домами и усадьбами. Мы слышали, как кукарекали петухи, как лаяли собаки, как блеяли овцы и козы. В общем, всё было как и должно быть поутру. Деревня только что проснулась.

Навстречу нам по тропинке шла женщина с корзиной на руке. Она была не молодая и не старая, скорее пожилая, сильно загорелая, как все крестьянки, которым приходится работать на воздухе в любую погоду. Одета она была старомодно, как описывают в сказках.

– Вот оно что, Юнатан, стало быть, твой брат уже здесь, – сказала она и приветливо улыбнулась.

– Да, он только что прибыл, – ответил Юнатан, и по его голосу можно было понять, как он этому рад. – Сухарик, это София, – добавил он, и женщина кивнула.

– Да, меня зовут София, – сказала она. – Как хорошо, что я вас встретила, теперь вы сами можете нести корзину.

Юнатан взял корзину, не спрашивая, что в ней, словно привык это делать.

– Ты, верно, приведёшь нынче вечером брата в «Золотого петуха», чтобы все могли с ним познакомиться? – спросила София.

Юнатан пообещал взять меня с собой, потом мы простились с ней и поскакали домой. Я спросил у Юнатана, что это за «Золотой петух».

– Это постоялый двор здесь, в долине. Мы там встречаемся, когда нужно о чём-нибудь потолковать.

Мне захотелось пойти с братом в этот самый «Золотой петух» и поглядеть, что за люди живут в Долине Вишен. Ведь мне было интересно узнать всё о Долине Вишен и Нангияле. Хотелось увидеть, всё ли здесь точно так, как мне описывал Юнатан. Между прочим, я кое-что вспомнил и решил тут же спросить об этом Юнатана.

– Юнатан, помнишь, ты говорил, что в Нангияле с утра до вечера случаются приключения, и ночью тоже? А я вижу – здесь так спокойно и никаких приключений.

Юнатан засмеялся:

– Так ведь ты приехал только вчера, никак ты об этом забыл? Дурашка, ты ещё и опомниться не успел! Хватит на тебя приключений!

Я ответил ему, что, вообще-то говоря, и Рюттаргорден, где мы теперь хозяева, и лошади, кролики и всё остальное – это уже само по себе удивительное приключение. Зачем нам ещё приключения?

Тут Юнатан посмотрел на меня как-то странно, словно ему было жаль меня, а потом сказал:

– Знаешь, Сухарик, я хотел бы, чтобы всё было так, как ты сказал. И ничего больше. Потому что бывают приключения, которых лучше бы вовсе не было.

Когда мы пришли домой, Юнатан выставил на кухонный стол всё, что было в корзине: хлеб, бутыль молока, горшочек мёда и несколько лепёшек.

– Так это София нам приносит еду? – удивился я. – А я и не подумал, откуда она у тебя берётся.

– Да, иногда она приносит еду, – ответил Юнатан.

– Совсем бесплатно?

– Да, можно сказать, бесплатно. Здесь, в Долине Вишен, всё бесплатно. Мы всем делимся друг с другом и помогаем друг другу, когда это нужно.

– А ты даёшь что-нибудь Софии?

Юнатан снова засмеялся:

– Ясное дело. Например, лошадиный навоз для её клумб с розами. И ухаживаю за её клумбами тоже совсем бесплатно.

А потом он добавил так тихо, еле слышно:

– Между прочим, я оказываю ей ещё кое-какие услуги.

И тут я увидел, как он вынул из корзины что-то белое. Это была всего лишь небольшая, свёрнутая в трубку бумага. Он развернул её, прочитал, что на ней было написано, и нахмурился, словно ему это не понравилось. Но он ничего не сказал мне, а я не захотел его расспрашивать. Я решил, что он сам скажет мне всё, когда захочет.

В одном углу кухни у нас стоял старинный буфет. В первый вечер в Рюттаргордене Юнатан рассказал мне кое-что про него. Он сказал, что в буфете есть потайной ящик, который никто не сможет ни найти, ни открыть, если не знает секрета. Я, конечно, тут же хотел посмотреть на него, но Юнатан сказал:

– В другой раз. А сейчас пора спать.

В тот раз я уснул и позабыл про это, а теперь вспомнил. Потому что Юнатан подошёл к буфету, и я услышал несколько тихих, будто щёлкающих звуков. Что он делал, было нетрудно догадаться. Он спрятал бумажный свёрток в ящик, потом запер буфет и положил ключ в старую ступку, стоявшую высоко на кухонной полке.

Потом мы пошли купаться, и я нырнул с моста. Подумать только, я не побоялся и нырнул! Затем Юнатан смастерил мне удочку, такую же, как у него, и мы наловили рыбы. Правда, немного, только чтобы хватило на обед. Я поймал одного большого окуня, а Юнатан двух.

Дома мы сварили рыбу на очаге в горшке, подвешенном на чугунной цепи над огнём. После обеда Юнатан сказал:

– А теперь, Сухарик, давай посмотрим, умеешь ли ты стрелять в цель. Это может пригодиться.

Он повёл меня в конюшню, и там, в отсеке для упряжи, висели два лука. Я понял, что это Юнатан сделал их, потому что в городе он часто мастерил луки и стрелы для ребят во дворе. Но оба этих лука были больше и красивее тех, настоящее оружие.

Мы повесили на дверь конюшни мишень и стреляли в цель до вечера.

Вообще-то странный у меня брат. У него всё получается гораздо лучше, чем у меня, но он делает вид, что всё это ерунда. Он никогда не хвастается, у него всё это выходит как бы само собой. Иногда мне даже кажется, он хочет, чтобы у меня что-то получилось лучше, чем у него. Когда я один раз тоже попал в яблочко, он так обрадовался, будто получил от меня подарок.

Начало смеркаться, и Юнатан сказал, что пора отправляться в «Золотого петуха». Мы свистнули Грима и Фьялара. Они паслись свободно на лугу перед Рюттаргорденом, но на наш свист тут же примчались галопом к калитке. Мы оседлали их и не торопясь поехали в деревню.

И тут я вдруг испугался и оробел. Я ведь не привык разговаривать с людьми, тем более с теми, кто живёт в Нангияле, и сказал об этом Юнатану.

– Чего ты боишься? – спросил он. – Никто здесь тебя не обидит.

– Я знаю, что не обидит. А вдруг они станут надо мной смеяться?

Я сам понял, что несу чепуху. С чего бы им надо мной смеяться? Но я вечно что-нибудь выдумываю.

– Знаешь, я, пожалуй, буду теперь звать тебя Карлом, – сказал Юнатан, – это больше подходит к фамилии Львиное Сердце. Скажи я им, что ты Сухарик Львиное Сердце, они, поди, и в самом деле станут смеяться. Ведь ты сам чуть не лопнул со смеху, когда я так тебя назвал, да и я тоже хохотал.

Ну конечно, мне хотелось, чтобы меня звали Карлом. Это имя куда лучше подходило к моей новой фамилии.

– Карл Львиное Сердце! – громко сказал я, чтобы послушать, как это звучит. – Вот скачут Карл и Юнатан Львиное Сердце!

Я решил, что это звучит здорово.

– Хотя для меня ты всё равно прежний Сухарик, – сказал Юнатан, – ты сам это знаешь, братишка Карл!

Вскоре мы въехали в деревню. Наши лошади гулко ударяли копытами по камням мостовой. Найти постоялый двор было нетрудно. Мы издалека услыхали смех и голоса людей. И вывеска с большим позолоченным петухом была видна издалека. Это был самый настоящий старинный трактир, о каких я читал в книжках. В маленьких окнах так приветливо светился огонь. Мне ужасно захотелось войти туда. Ведь до сих пор я в трактирах никогда не бывал.

Но сначала мы въехали во двор и привязали Грима и Фьялара рядом с другими лошадьми, которых там было много. Правду сказал Юнатан, что в Нангияле без лошади не обойтись. Мне думается, жители Долины Вишен все до одного приехали в тот вечер в трактир верхом.

Там было не протолкнуться. Мужчины, женщины и ребятишки – вся деревня от мала до велика собралась в «Золотом петухе». Люди сидели и весело болтали, хотя маленькие дети уже спали на коленях у родителей.

Как все обрадовались, когда мы вошли!

– Юнатан! – послышались крики. – Юнатан пришёл!

Сам хозяин постоялого двора, рослый, румяный, довольно красивый человек, заорал, перекрывая шум:

– А вот и Юнатан! Да нет, он не один! Да это братья Львиное Сердце! Оба, два!

Он схватил меня и поставил на стол, чтобы все меня видели, и я стоял там, чувствуя, что краснею.

Но Юнатан сказал:

– Это мой любимый брат, Карл Львиное Сердце, который наконец-то явился сюда! Примите его ласково, так же, как приняли меня.

– Да уж будь спокоен, – ответил хозяин и снова поднял меня. Но, прежде чем поставить меня на пол, он на секунду прижал к себе, и я почувствовал, какой он сильный. – Мы с тобой будем добрыми друзьями, – сказал он, – такими же, как с Юнатаном. Меня зовут Юсси. Хотя все называют меня Золотым Петухом. К Золотому Петуху ты можешь прийти в любую минуту, не забывай этого, Карл Львиное Сердце!

София сидела за столом одна, и мы с Юнатаном подсели к ней. Мне кажется, она нам обрадовалась. Она ласково улыбнулась, спросила, понравилась ли мне моя лошадь, а Юнатана попросила прийти как-нибудь и помочь ей в саду. Потом она замолчала, и мы поняли, что она чем-то опечалена. Я заметил и ещё кое-что. Все сидевшие в трактире смотрели на Софию с почтением, а когда кто-нибудь поднимался и уходил, то кланялся ей, как будто она была важная персона, а я этого никак не мог понять. На ней было простое платье, на голове платок. Она сидела, положив загорелые руки на колени, как простая крестьянка. «Что же в ней такого особенного?» – думал я.

Мне было весело на постоялом дворе. Мы пели разные песни. Одни из них были мне знакомы, другие я слышал в первый раз, и все здесь вроде бы от души веселились. Но так ли это было на самом деле? Иногда мне казалось, будто их что-то печалило так же, как Софию. Как будто они время от времени о чём-то задумывались, чего-то боялись. Но ведь Юнатан говорил, что жизнь в Долине Вишен лёгкая и простая, чего же им тогда бояться? Правда, нельзя было сказать, что вид у них был всё время унылый, ведь они пели, смеялись и вроде бы все были добры друг к другу. Но мне казалось, что больше всех им нравился Юнатан, так же, как это было у нас дома. И София, по-моему, им тоже нравилась.

Когда же мы с Юнатаном собрались домой и вышли во двор, чтобы отвязать лошадей, я спросил брата:

– Послушай, Юнатан, а что же такого особенного в Софии?

И тут где-то рядом с нами сердитый голос сказал:

– Вот именно! Что в ней особенного, я никак не могу понять!

На дворе было темно, и я не мог разглядеть говорившего. Но вот он встал в полосу света, падавшего из окна, и я узнал его. Это был рыжеволосый кудрявый человек с небольшой рыжей бородкой, сидевший в трактире почти рядом с нами. Я обратил тогда внимание на то, что лицо у него было злое и что он не пел вместе со всеми.

– Кто он такой? – спросил я Юнатана, когда мы выехали за ворота.

– Его зовут Хуберт, – ответил брат, – и он прекрасно знает, что в Софии особенного.

Мы поскакали домой. Был прохладный звёздный вечер. Я никогда не видел сразу так много звёзд, и таких ярких, и попробовал угадать, которая из них планета Земля. Но Юнатан сказал:

– Ох, Земля… Она движется где-то далеко-далеко в космосе, её отсюда не видно.

Я подумал, что это всё же печально.

5

А потом наступил день, когда я узнал, что же такого особенного в Софии.

Однажды утром Юнатан сказал:

– Сегодня мы поедем к королеве голубей.

– Красивое прозвище, – ответил я. – А кто она, эта королева?

– София. Это я в шутку называю её королевой голубей.

И вскоре я понял почему.

До Тюльпанной усадьбы, где жила София, было довольно далеко. Её дом стоял на краю Долины Вишен, у подножия высокого горного хребта.

Мы прискакали туда ранним утром. София в саду кормила голубей. Голуби были белоснежные. Увидев их, я вспомнил ту белую голубку, которая ворковала у меня на подоконнике. Это было, поди, тысячу лет назад.

– Ты помнишь? – шепнул я Юнатану. – Одна из этих голубок одолжила тебе своё оперенье, когда ты прилетал ко мне, верно?

– Да, – ответил Юнатан. – А как бы я мог иначе прилететь к тебе? Только голуби Софии могут летать по небу в любую даль.

Голуби окружили Софию белым облаком, обмахивая её крыльями. «Так и должна выглядеть королева голубей», – подумал я.

Но вот София заметила нас. Она ласково поздоровалась с нами, хотя вид у неё был невесёлый, даже очень печальный. Она тут же сказала Юнатану со слезами в голосе:

– Вчера вечером я нашла Виоланту мёртвой, со стрелой в груди. Возле Волчьего ущелья. Теперь уж её не пошлёшь с весточкой.

Глаза у Юнатана потемнели. Я никогда не видел его таким огорчённым.

– Так я и думал, – сказал он. – Среди нас, в Долине Вишен, есть предатель.

– Видно, так оно и есть, – ответила София. – Мне не хотелось этому верить, но теперь я понимаю, что это правда.

Хоть София и была сильно опечалена, она всё же вспомнила обо мне и сказала:

– Идём, Карл, должна же я всё-таки показать тебе своё жилище.

Она жила в Тюльпанной усадьбе одна со своими голубями, пчёлами, овцами и садом, в котором было столько цветов, что трудно было пройти.

София стала показывать мне усадьбу, а Юнатан тем временем принялся копать землю и полоть грядки, как и положено в саду по весне.

Я смотрел во все глаза на хозяйство Софии, на её ульи, которых было так много, на тюльпаны и нарциссы, на её любопытных коз. И всё же я не переставал думать о Виоланте. Кто бы это мог застрелить её в горах?

Скоро мы вернулись к Юнатану, он полол клумбы, руки его были в земле.

София печально взглянула на него и сказала:

– Послушай, мой маленький садовник, думается мне, тебе скоро придётся заняться другим делом.

– Я знаю, – ответил Юнатан.

Бедная София, она, верно, сильно горевала и не хотела нам этого показывать. Она стояла, пристально глядя на горы, и я тоже сильно разволновался. Куда она смотрела? Кого ждала?

Скоро я это узнал, потому что София вдруг сказала:

– Вот она летит! Слава Богу, вот она, Палома!

Это была одна из её голубок. Вначале она казалась маленькой точкой в небе над горами, но вскоре голубка спустилась к нам и села Софии на плечо.

– Иди сюда, Юнатан, быстро! – велела София.

– Позови и Сухарика, я хотел сказать – Карла, – попросил Юнатан. – Ведь ему, наверно, теперь можно знать всё?

– Конечно, можно. Идите за мной оба!

С голубкой на плече София поспешила в дом. Она отвела нас в небольшую каморку рядом с кухней, заперла дверь на задвижку и закрыла ставни. Наверно, она не хотела, чтобы кто-нибудь видел нас и слышал, о чём мы говорим.

– Палома, голубка моя, принесла ли ты нам добрую весть, не такую, как в прошлый раз?

Она сунула руку под крыло птицы, достала маленькую капсулу и вынула оттуда свёрнутую бумажку. Точно такую же, какую Юнатан вынул в тот раз из корзины и спрятал в буфет у нас дома.

– Прочитай её скорей! – воскликнул Юнатан. – Быстрее, быстрее!

София прочла записку про себя и тихонько вскрикнула:

– Они схватили и Урвара! Теперь не осталось никого, кто мог бы помочь.

Она протянула записку Юнатану, и он, прочитав её, ещё больше помрачнел.

– Предатель у нас в Долине Вишен, – сказал он. – Кто же он, этот негодяй?

– Не знаю, – ответила София. – Пока не знаю. Но горе ему, кто бы он ни был, когда я узнаю, кто это.

Я сидел и слушал, ничего не понимая.

Потом София вздохнула и сказала:

– Ты можешь всё рассказать Карлу. А я покуда пойду приготовлю вам что-нибудь на завтрак.

И она скрылась в кухне.

Юнатан сел на пол, прислонясь к стенке. Он посидел так молча, глядя на свои чёрные от земли руки, и наконец сказал:

– Сейчас я тебе всё расскажу, раз София позволила.

Он много рассказывал мне про Нангиялу и раньше, и потом. Но то, что он рассказал мне в каморке у Софии, я больше никогда не слышал.

– Ты помнишь, что я говорил, – начал он, – что жизнь в Долине Вишен легка и проста. Такой она была, такой и могла бы быть, но только не сейчас. Потому что, если наступили мрачные и тяжёлые времена в соседней долине, станет жизнь тяжёлой и у нас, в Долине Вишен. Понимаешь?

– А здесь есть и другие долины? – спросил я.

И тогда Юнатан рассказал мне, что в Нангияле есть две прекрасные зелёные долины, раскинувшиеся среди гор: Долина Вишен и Долина Терновника. Их окружают высокие дикие горы, перебраться через них трудно, если не знаешь извилистых опасных троп. Но людям, живущим в долинах, эти тропы известны, и они могут свободно навещать друг друга.

– Вернее, раньше могли, – добавил Юнатан. – Теперь из Долины Терновника никого не выпускают, и туда никто не может попасть. Никто, кроме голубей Софии.

– А почему? – спросил я.

– Потому что Долина Терновника больше не свободная страна, – ответил брат. – Теперь она в руках врага. – Он посмотрел на меня так, словно ему было жаль, что приходится меня пугать. – И никто не знает, что будет в Долине Вишен.

Тут я правда испугался. А я-то думал, что в Нангияле не может быть ничего опасного, и разгуливал себе здесь преспокойно. Да, мне в самом деле стало страшно.

– А что это за враг? – спросил я.

– Его зовут Тенгиль.

Юнатан произнёс это имя так, что оно прозвучало как название чего-то гадкого и опасного.

– А где живёт этот Тенгиль?

И Юнатан рассказал мне про Карманьяку, страну на Горе Древних Гор за Рекой Древних Рек, которой правил коварный, как змея, Тенгиль.

Я испугался ещё сильнее, но не хотел этого показывать.

– А почему он не может остаться в своих Древних Горах? – спросил я. – Для чего ему нужно приходить в Нангиялу и разбойничать здесь?

– Спрашиваешь! Найди такого умника, кто может ответить на этот вопрос! Я не знаю, почему ему надо разрушить всё, что есть на свете. Таков уж он есть. Он не хочет, чтобы люди в долинах жили, как они хотят. И к тому же ему нужны рабы.

Потом Юнатан снова замолчал, посидел, уставясь на свои руки, и что-то тихонько пробормотал, но я услыхал его:

– И ещё у этого зверюги есть Катла.

Катла! Это прозвучало ещё страшнее, и я спросил его:

– А кто такая Катла?

Но Юнатан покачал головой:

– Нет, Сухарик, я знаю, что тебе уже и так страшно. Не хочу я говорить про Катлу, ведь тогда ты не сможешь заснуть ночью.

Вместо этого он рассказал мне, почему все уважают Софию:

– Она руководит нашей тайной борьбой с Тенгилем. Понимаешь, мы сражаемся с ним, чтобы помочь Долине Терновника. Хотя нам приходится делать это тайно.

– А почему вы выбрали Софию? – спросил я.

– Потому что она сильная и мудрая. И она никого ни капельки не боится.

– Так ведь и ты никого ни капельки не боишься!

Он подумал немного и сказал:

– Да, я тоже не боюсь.

Ах, как бы мне хотелось быть таким же храбрым, как София и Юнатан! Но я до того напугался, что даже плохо соображал.

– А что, все знают про Софию и её голубей, которые летают через горы и доставляют тайные вести? – спросил я.

– Нет, это знают лишь те, кому мы вполне доверяем. Но среди этих людей оказался один изменник. И этого достаточно! – Глаза у него снова потемнели, и он сказал: – София послала тайную весть с Виолантой, а вчера вечером голубку подстрелили. Если письмо попало в руки Тенгиля, многих в Долине Терновника ждёт смерть.

Мне казалось отвратительным, что кто-то посмел застрелить летящую голубку, такую белую и невинную, даже если она несла тайную весть.

И я вдруг вспомнил про то, что спрятано у нас дома в буфете. Я спросил Юнатана, зачем нам прятать тайные письма в кухонном буфете, раз это так опасно.

– Да, это опасно, – ответил Юнатан. – Но ещё опаснее оставлять их у Софии. Ведь если люди Тенгиля придут в Долину Вишен, в первую очередь они станут обыскивать дом Софии, а не её садовника.

Хорошо, что никто, кроме Софии, не знает, кто он на самом деле, сказал мне Юнатан. То, что он не просто её садовник, а ближайший помощник в борьбе с Тенгилем.

– София сама так решила, – сказал он. – Она хочет, чтобы никто в Долине Вишен не знал об этом, и поэтому ты должен поклясться молчать до того дня, пока София сама не скажет об этом.

И я поклялся, что скорее умру, чем пророню хоть словечко о том, что мне известно.

Мы позавтракали у Софии и поехали домой.

В это утро ещё кое-кто прогуливался верхом на лошади. Мы встретили его, когда выехали из Тюльпанной усадьбы. Это был человек с рыжей бородой, ну как там его звали, ах да, Хуберт.

– Вот как, вы были у Софии? – спросил он. – А что вы там делали?

– Я полол грядки у неё в саду, – ответил Юнатан и показал запачканные землёй руки. – А ты что, охотишься? – спросил Юнатан в свою очередь, потому что на седле у Хуберта висел самострел.

– Да, хочу подстрелить парочку диких кроликов.

Я подумал о наших крольчатах и обрадовался, что его конь потрусил дальше и исчез из виду.

– А что ты думаешь про этого Хуберта? – спросил я Юнатана.

Юнатан помедлил с ответом.

– Он самый ловкий стрелок из лука во всей Долине Вишен.

Больше он ничего не сказал. Потом он пришпорил коня, и мы поскакали дальше.

Записку, которую принесла Палома, Юнатан прихватил с собой, засунув её в маленький кожаный мешочек, висевший у него на груди под рубашкой. Когда мы приехали домой, он положил эту бумажку в потайной ящик буфета. Но сначала прочитал. Вот что там было написано: «Урвара схватили вчера. Он сидит в пещере Катлы. Кто-то в Долине Вишен выдал, где он скрывается. Среди вас есть предатель. Узнайте, кто он!»

– «Узнайте, кто он!» – воскликнул Юнатан. – Хотел бы я узнать!

В записке было ещё что-то, написанное на незнакомом мне языке. И Юнатан сказал, что мне это знать ни к чему. Это было написано только для Софии.

Но он показал мне, как открывается потайной ящик. Я открыл и закрыл его несколько раз. Потом он сам закрыл его, запер буфет и снова положил ключ в ступку.

Весь день я думал о том, что узнал, а ночью спал плохо.

Мне снился Тенгиль, мёртвые голуби и узник в пещере Катлы. Я закричал во сне и проснулся.

И тут, хотите верьте, хотите нет, я увидел, что кто-то стоит в тёмном углу возле буфета, и этот кто-то испугался, когда я вскрикнул, и скользнул чёрной тенью за дверь, прежде чем я успел окончательно проснуться.

Это произошло так быстро, что я подумал сначала, что мне всё приснилось. Но когда я разбудил Юнатана и рассказал ему об этом, он решил иначе.

– Нет, Сухарик, это тебе не приснилось, – сказал он. – Этот был не сон. Это был предатель!