Текст книги "Худшие подруги"

Глава 1

Тася

– Ну почему именно сегодня? – рычу я, утыкаясь носом в зеркало.

Пытаюсь рассмотреть поближе уродца, что вскочил на подбородке, и крепко хватаюсь за край туалетного столика.

– Нет. Я не стану тебя трогать. И не проси. Я тебя знаю. Приведешь родственников и друзей и будете тусить у меня на лице до конца осени. Фиг тебе!

Открываю пузырек с sos-средством и аккуратно наношу на прыщ. Наверное, есть «Киндеры» в три часа ночи – плохая идея. Но они же такие вкусные. Что за подстава? Может, все-таки… Ноготь тянется к подбородку, но я роняю руку на столешницу и с силой вжимаю в нее ладонь.

Нет! Нет, Тася. Не глупи! Хочешь стать похожа на разросшуюся картошку? Никакая тоналка потом не спасет.

– Детка, завтрак готов! – кричит папа из коридора.

– Сейчас накрашусь и приду!

– Уже все плесенью покроется к тому моменту!

– Я быстро, пап!

Отец заглядывает в комнату и улыбается:

– Знаю я, как ты быстро. Еще в пижаме сидишь. Мы точно опоздаем.

Да. Он-то в курсе, сколько времени отнимает женская красота, живя столько лет рядом с двумя прекрасными представительницами человечества. Но что поделать? Я ведь не виновата, что быть девушкой трудно, а быть красивой девушкой – еще труднее. А мужчинам хорошо: проснулся, помылся, причесался, и уже красавец. Хотя… Моему отцу еще приходится укладывать волосы и пользоваться специальным средством для фиксации. Быть кудрявым – полный отстой. И никто – никто! – не сможет убедить меня в обратном!

– Всего пять минут, пап. – Его недоверчивый взгляд меня веселит. Где пять, там и двадцать пять. – У тебя, кстати, рубашка мятая, – сворачиваю разговор о времени, указывая пальцем на пару складок ниже нагрудного кармана.

– Я ее гладил! Только что!

– Чем? Ладошкой? А приговаривал волшебные слова? Уходите складки-неполадки? – хихикаю я. – Попроси лучше маму.

– Лучше надену другую рубашку, после глажки твоей мамы вещи обычно отправляются в мусорку.

– Да, – соглашаюсь я, вспоминая, что отношения у мамы с техникой – такие же, как у меня с готовкой. – Зеленую. Ее я гладила. Не ошибешься.

– Хорошо. Тоня! – кричит папа, повернув голову. – Завтрак готов!

– Накрашусь и приду! – отзывается мама.

– У меня самые красивые женщины в мире, и каждое утро они пытаются усовершенствовать совершенство, испытывая мое терпение. И что мне с вами делать?

– Любить, ценить и никому не отдавать, – предлагаю я. – А еще – желательно не мешать.

– Понял, – кивает отец и закрывает за собой дверь.

Перевожу взгляд на три наряда, вывешенных напротив. Я еще с вечера все продумала, но… Руки тянутся к лицу – и снова приходится себя одернуть. Больше никаких шоколадок! Хотя бы сегодня.

Юбка, брюки или сарафан? Хм-м… Прогноз погоды обещает ясный денек, настроение хорошее. Почти. Отвести взгляд от инопришельца на подбородке помогут только открытые ноги. Брюки отпадают. Как и яркая помада, она только подчеркнет лишнюю красноту на лице, поэтому сарафан с малиновыми пуговицами – тоже мимо.

Образ без деталей – такая скукотища. Зачем еще ходить в школу, если не вызывать восхищенные взгляды?

О’кей. Строгая юбка и блузка с серебряной тонкой вышивкой на карманах и манжетах. Добавлю любимый серебристый ободок, туфли и новую матовую черную сумку.

В голове появляется картинка, как в школе с завистью на меня будут пялиться девчонки в обычных белых рубашках и прямых юбках. Серая масса создана для того, чтобы оттенять ярких людей. Это жизнь. Думаю, они уже привыкли к своей роли за последние десять лет.

И если еще кто-то считает, что девицы одеваются для парней… Упс! Я вас разочарую. Мы одеваемся для других девушек. И соревнование длится уже несколько веков. И правильно сказал кто-то из соцсети «ВКонтакте» – если бы девчонки одевались для парней, то ходили бы голыми.

Определившись с образом, приступаю к макияжу. Пробегаю пальцами по любимым средствам и беру в руки крем. Движения отточены. Я могу накраситься в темноте одной левой. Опыт – такая штука. Никто ведь не задумывается, как чистить зубы или ходить. И тут – то же самое.

В голове крутятся мысли о предстоящем дне. Блин… Одиннадцатый класс… Поверить не могу… Кажется, только вчера мы с Алей разбили плафон в школьном коридоре, а это случилось целых пять лет назад. Пять лет!

Хватаю мобильник, пара секунд уходит на набор короткого сообщения для Али:

«Ты вообще веришь, что сегодня начнется наш последний год в школе?»

Ответ приходит быстро:

«Надеюсь, он будет лучше, чем все предыдущие».

Конечно, будет. Иначе просто невозможно. Мы ведь – Козырь и Макарова. Мы – сила и мощь. Пока нас двое, ничего не страшно.

Залетаю в лифт, в голове еще гремит голос папы: «Я жду тебя внизу пять минут и уезжаю!» Конечно, он меня не оставит, и пусть прошло на несколько минут больше положенного, лучше не испытывать его терпение. Он у меня – добряк, но даже максимально миролюбивые люди иногда взрываются покруче самых отвязных психов.

Автоматические двери открываются на седьмом этаже, и я расплываюсь в улыбке:

– Доброе утречко. А кто у нас такой помятый и недовольный?

– Из-за тебя мы опять опаздываем, – выпаливает Глеб, потирая припухшие от сна глаза, и входит в кабину.

– У-у-у… – кривляюсь я. – Глебка-Хлебка не выспался и очень-очень зол. Шел бы пешком. Я не заставляю тебя ездить с нами. Упс! Ты ведь сам проспал. Я вижу следы от подушки на твоем лице. Поэтому сам виноват.

– Когда ты успела стать такой злыдней?

– А когда ты успел забыть, как пользоваться расческой? – парирую я и осматриваю парня с ног до головы.

Глеб за лето еще сантиметров на пять вымахал, а он и раньше был немаленьким. Такими темпами скоро сможет забрасывать мяч в баскетбольное кольцо просто приподнимаясь на носочки. Ну ничего себе!

Только сейчас понимаю, что мы практически не виделись за последние три месяца, лишь иногда пересекались у подъезда. И рост Глеба – не единственное изменение. Плечи стали шире, ткань белой рубашки натянута на груди и руках. Качался, что ли? Не помню, чтобы он когда-то интересовался чем-то подобным. Задираю подбородок и смотрю в знакомые карие глаза. Погодите… Где они? Где милые смешинки и добродушный взгляд? Даже уголки губ неестественно опущены.

Где мой Глеб Юдин? Что за дела?

– Отстань, Тась. Я еще не проснулся, – сухо отвечает он и пытается пригладить каштановые жесткие волосы. Только вот безуспешно, становится еще хуже, чем было. – И вообще, твой папа мне сам предложил. Я не напрашивался.

– Это было в пятом классе! Ты уже пять лет не платишь за проезд.

Глеб молчит, не оценив шутку, и продолжает строить из себя деревенского паренька, которого лизнула корова. Раздраженно бью парня по руке и запускаю пальцы в его шевелюру, чтобы создать видимость модной небрежной прически.

– Я могу и пешком пойти, если тебе что-то не нравится, – бубнит он.

Убираю руку и склоняю голову набок, глядя исподлобья. Мне не нравятся его тон и желтые подошвы на кроссовках. И я просто не понимаю, в чем дело.

– Кто тебя покусал? Тетя Зина из второго подъезда? Чего ты такой бешеный с утра пораньше? Не рад меня видеть? Закрой глаза!

Глеб смотрит на меня, сжимая губы в тонкую полоску. Он собирается что-то сказать, но двери лифта открываются раньше, чем его рот. Не дожидаясь объяснений, выхожу первая и даже не оборачиваюсь.

От кого-кого, но от Глеба я не ожидала такой подставы в первый учебный день. Взял и испортил мне настроение. Хорошо хоть мы в разных классах, а тренировка по баскетболу только на следующей неделе. Надеюсь, к этому времени он придет в себя или хотя бы выспится.

Прощаюсь с папой и вылезаю из машины. Каблуки уже давно стали для меня привычной и удобной обувью, поэтому Глеб плетется где-то позади. Так ему и надо. Бесит меня своей недовольной рожей.

Замечаю у парадного входа копну шикарных светлых волос и еще немного ускоряю шаг, подлетая к лучшей подруге. Хлопаю ее по плечу, Аля оборачивается.

– Привет, – широко улыбаюсь я, потому что эта девочка всегда поднимает мне настроение, даже просто находясь рядом. – Мне нравится твоя блузка.

– Привет. А мне нравится твой ободок, – отвечает Аля на традиционное приветствие. – А теперь честно. Как я выгляжу?

– Потрясающе! – говорю без тени лукавства. – А я?

– Сногсшибательно!

Когда с формальностями покончено, заключаем друг дружку в теплые объятия, и в эту секунду к нам приближается Глеб.

– Привет, – здоровается с ним Аля, но парень демонстративно проходит мимо. – Что с ним?

Пячусь, глядя Глебу вслед.

– Гормоны, наверное… Может, девчонка не дала.

– Тася!

– Что? – поворачиваюсь к подруге. – Он с самого утра такой. И мне настроение подпортил. Дурак!

– А точно – не ты ему?

– За кого ты меня принимаешь? – оскорбленно прижимаю руку к груди.

– Я тебя знаю, дорогая. Уж мне-то не надо рассказывать, на что ты способна.

– Большинству приемчиков меня научила ты, цветочек ты наш. Я тоже в курсе, что скрывается за твоей ангельской внешностью и милой улыбкой.

Заговорщицки смеемся, пока муравейник заполняется ребятами, желающими (и не очень) учиться. Большинство из них поглядывают на нас с интересом, кто-то с завистью и даже ненавистью, но это их проблемы.

– Ну что? – произносит Аля, изящно приподнимая голову. – Идем?

– Вперед, – подмигиваю ей.

И мы гордо переступаем порог школы, шагая с одной ноги.

Первый день учебы оказывается не слишком веселым. На каждом уроке одно и то же! Экзамены. Подготовка. Тесты. Проверочные работы. Стоп. Остановите планету. Еще куча времени. Зачем нас сразу загружать?

На большой перемене после четвертого урока выходим с Алей в коридор и залезаем на подоконник. Владения хорошо рассматривать с высоты. Малышня, как всегда, носится, ребята постарше сбиваются в стайки и утыкаются в телефоны, кто-то наперебой делится последними новостями. Школьная жизнь кипит.

– Не бегать по коридорам! Романов! Отойди от горшка с цветами! – гремит мужской голос.

А вот и наш «совладелец»! И он выбрался на прогулку по своей территории.

– Здравствуйте, Сергей Валентинович! – произносим с Алей хором.

– Здравствуйте, девочки. Вам скамейки не хватило?

– Здесь удобнее, – говорит Аля нежным голосом.

– У вас такой красивый галстук, Сергей Валентинович. Оттеняет цвет глаз, – подключаюсь я. – Я такой же отцу подарю.

– Спасибо, – расцветает директор, сменив тон строгого преподавателя на тронутого комплиментом человека. – Смотрите не упадите. Я за вас переживаю.

– Что вы? Мы осторожно.

– Не волнуйтесь.

Сергей Валентинович удаляется, поглаживая мною нахваленный галстук.

– Ты хотела сказать, что он оттеняет его седину? – смеется Аля, когда директор уже отходит достаточно далеко и принимается отчитывать младшеклассников.

– Сработало ведь.

– С седьмого класса срабатывает.

– Ну любит человек похвалу. Что такого? Главное, нас не трогает. Мне не жалко. Но в барбершоп я бы его отправила.

– Ага. И еще половину планеты, – подмечает Аля.

Что тут скажешь? Она права.

– Ой-ой… – Вижу неприятную личность и не могу удержаться. – Коробкина побежала к своим жучкам-подружкам. Что у нее за рубашка? Она ее у бездомного в карты выиграла? Боже! Галочка покрасилась. Интересно, реально задумывался желтый?

– Ты сейчас ядом захлебнешься, – хохочет Аля.

– Сама посмотри.

Аля бросает взгляд в другой конец коридора, и вот змеючка уже не только я:

– Судя по корням, задумывался балаяж, а получился… Я бы сказала, если бы леди употребляли фразы, начинающиеся на букву «г». И Лида, похоже, решила сменить стиль. Сейчас в моде трупы или ее просто возненавидела консультантка, которая подбирала тональник?

Наша «любовь» с этой троицей процветает еще с начальной школы. Лиза Коробкина, Галя Митрофанова и Лида Кристенко ненавидят нас с Макаровой, а мы отвечаем им взаимностью. Идиллия.

– Погоди-ка… – произношу я, заметив кого-то незнакомого. – Это еще кто? Аль, ты как думаешь? У тебя ведь хорошая память на лица.

– Впервые вижу.

Русоволосый парень в модных черных джинсах и белом поло мило беседует с моими «любимицами». А он весельчак. Иначе почему девчонки так хохочут? Облепили его с трех сторон, руки в волосах, попы оттопырили. Что, блин, происходит? Мы на шоу «Холостяк»? Я им эти розы…

Аля действует первой.

– Наташенька! – зовет девочку из параллельного класса. – Иди сюда.

Скромница Рюшина направляется к нам и неуверенно оглядывается, пытаясь убедиться, что обращаются к ней.

– Привет, – тихо говорит она.

Мой взгляд цепляется за ее вылезшую из-за пояса кофточку, и Наташа сразу ее поправляет, а после убирает неряшливые пряди, выбившиеся из хвоста, за уши. Аля легонько толкает меня ногой, чтобы я отстала от «источника информации».

– Привет, – доброжелательно продолжает Аля, а я предусмотрительно молчу. – Наташ, что за парень говорит с Галей и Лидой? Мне кажется, я его знаю, но никак не могу вспомнить…

– Он новенький. Олег Дымарский. Перевелся в этом году.

– А-а-а… – с пониманием тянет Аля. – Наверное, обозналась. Спасибо, Наташ.

– Не за что.

Рюшина возвращается к своему одинокому уголку, а мы с Алей поворачиваемся друг к другу.

– Новенький, значит? – произношу я голосом следователя.

– Свежее мяско. – Аля меняет тон на более зловещий.

– И он в лапах у троицы дур.

– Ненадолго. Просто с нами он еще не знаком.

– Повеселимся?

– Конечно.

Аля

Спрыгиваю с подоконника и направляюсь к курицам из параллельного класса, на ходу доставая из рюкзака толстый блокнот в кожаной обложке. Тася следует за мной.

– Привет, – первой здороваюсь я, игнорируя девчонок и лучезарно улыбаясь новенькому.

Он в этот момент о чем-то болтает с Митрофановой, но тотчас отвлекается от разговора и переводит взгляд в нашу с Тасей сторону. Вижу, какой недовольной становится мина у Галочки.

– Привет, – отзывается парнишка и настолько беззастенчиво разглядывает нас с Козырь, что на секунду мне становится не по себе.

– Меня зовут Алевтина. Можно просто Аля.

– А я – Таисия. Но для тебя – Тася, – дружелюбно представляется за моей спиной Козырь.

Коробкина, Митрофанова и Кристенко уже ядом брызжут из-за того, что мы отвлекли их от беседы с симпатичным мальчиком. Но нам, конечно, все равно.

– Олег, – представляется новенький, в ответ улыбаясь нам, и на его щеках появляются милые ямочки.

А он прикольный. Просто лапочка! Только больно смазливый. Тася таких не любит. Я чувствую, что немного подвисла, стряхиваю внезапное наваждение и раскрываю блокнот.

– Очень приятно, Олег. Ты ведь новенький? Записался в какую-нибудь секцию?

– В секцию? – удивляется Олег.

Следом за блокнотом ищу в сумке ручку с огромным фиолетовым пером на конце – подарок Таси. Она обожает всякие яркие прикольные штучки, в том числе и канцелярские. Я бы выбрала что-то менее кричащее, но ручка мне нравится. Похожая была у героини Алисии Сильверстоун в фильме «Бестолковые»[1]1
  Американская романтическая комедия 1995 года.


[Закрыть]. А я этот фильм обожаю.

– Мы с Тасей возглавляем профсоюзную организацию школы…

– Чего?

– Профсоюз, – услужливо подсказывает Тася: в ее голосе звучит едва заметная насмешка.

– А-а-а…

– Будет здорово, если решишь принять активное участие в жизни нашей школы и запишешься в одну из секций.

– А что за секции? – Кажется, Олег находится в полнейшем замешательстве.

– Хор, КВН, рок-группа… – снова приходит на помощь Тася.

– Да, – киваю я. – Например я посещаю драмкружок. На Новый год будем ставить спектакль в актовом. Скоро прослушивания начнутся… Нам не хватает мальчиков.

– А я – капитан женской команды по баскетболу, – говорит Тася. – И мужская команда у нас есть. Тренировки – два раза в неделю. Тренируемся со следующей недели все вместе. Это весело.

Новенький Олег с интересом слушает нашу болтовню и явно забывает про новоиспеченных одноклассниц. Первой не выдерживает Митрофанова.

– Разве твоя команда, Козырь, не продула в прошлом году? – ядовито интересуется она.

Чувствую, что Тася вот-вот закипит. Оборачиваюсь к подруге и делаю страшные глаза: мол, потерпи. Они свое еще получат. А ведь я даже не помню, с чего началась наша война… Но то, что девчонки из параллельного первыми ее развязали, – это факт. Чего только стоят подброшенные фломастеры в рюкзак Таси… А сколько еще стычек было?

Сейчас главное – новенького не спугнуть. А он вроде бы уже угодил в наши обаятельные сети.

– В общем, в секции обычно записываются интересные и талантливые ребята, – повернувшись к Олегу, подытоживаю сказанное.

Выразительно смотрю на троицу, зная, что ни одна из куриц кружки не посещает. Единственная их общественная деятельность – прошлогоднее выступление на Новый год, где они втроем отплясывали под «Отпусти меня» группы «Серебро». И так развязно двигали бедрами на словах «Не твоя, не твоя, не твоя я…», что у бедолаги Сергея Валентиновича в первом ряду чуть инфаркт не случился. Аж красными пятнами пошел! Мы с Тасей до сих пор со смехом это выступление вспоминаем.

Новенький перехватывает мой красноречивый взгляд и незаметно улыбается.

– Ага, простите, девчонки, – не выдерживает Тася. – Се ля ви.

– Пф, больно надо! – фыркает Лиза Коробкина. – Своих дел помимо школы – по горло. Еще в выпускном классе дурацкой самодеятельностью заниматься…

– А записываться – у вас? – внезапно перебивает ее Олег, и Коробкина надувается, как индюшка.

Снова оборачиваюсь к Тасе, и мы победоносно ухмыляемся друг другу.

– Нет, не у нас, – с приветливой улыбкой отвечаю я. – Но я сейчас выпишу тебе все секции и номера кабинетов, куда нужно подойти после уроков…

Внезапно в конце коридора раздается такой пронзительный свист, что мы вшестером от неожиданности вздрагиваем, а мое фиолетовое перо едва не выпадает из руки.

Оглядываюсь на источник шума и вижу ненавистную довольную физиономию Бойко.

– Макар! – кричит мне этот недоумок. – С началом учебного года!

Олег растерянно оглядывается в поисках неизвестного Макара. А я от злости и стыда готова под землю провалиться! Не думала, что при новеньком мне станет так неудобно за мою дурацкую кличку, которой наградил меня Бойко. Еще и Митрофанова теперь злорадно усмехается…

– Макар! – продолжает надрываться в конце коридора Бойко. – Ты оглохла, любовь моя?

– Это он кому-то из вас? – наконец догадывается Олег.

Мне не остается ничего другого, как признаться, что Макар – и есть я. Фамилия у меня – Макарова. Главное не покраснеть при всех и не выдать смятение. Я ловлю на себе сочувствующий взгляд Таси. Подруга, как никто другой, знает, что Бойко у меня уже в печенках сидит. Макар прицепился ко мне еще в первом классе, когда мы всей параллелью отправились на «Веселые старты» на городской стадион. Меня определили в пару с Бойко, хотя я очень хотела быть с Тасей… Так мы и участвовали в испытаниях с Макаром рука об руку. Даже призовое место заняли. Тогда Бойко очень повеселила моя фамилия, созвучная с его именем. После тех соревнований он мне прохода не дает. Время от времени караулит у школы, провожает до дома, сталкерит в социальных сетях… Даже записался в те же кружки, что и я!.. Одно время нас в школе в шутку называли Два Макара, из-за чего я готова была плакать. Ну почему Бойко привязался именно ко мне?

Я игнорирую вопли этого идиота и склоняюсь над блокнотом.

– Писать на весу неудобно, – говорю я, опять улыбаясь новенькому. – Олег, повернись, пожалуйста…

Олег с готовностью поворачивается и подставляет мне спину. Отлично. Она у парня широкая… Заодно и Макара закрывает.

– Готово! – Вырываю листок из блокнота и протягиваю Олегу. – Определяйся и записывайся.

– Будет весело, – обещает Тася.

Звенит звонок на урок. Олег, кивнув на прощание, вдруг поочередно одаривает нас с Тасей таким пристальным взглядом, что у меня даже сердце екает. Мне показалось или?..

Я растерянно смотрю на Тасю. Интересно, я одна это заметила? Козырь провожает Дымарского заинтересованным взглядом. Неужели он ей понравился? А мне? Ну, вблизи он, конечно, еще симпатичнее. И кажется воспитанным. Приветливый…

– Как он тебе? – первой решаюсь я задать вопрос.

У нас, в отличие от «бэшек», пятым уроком – «окно», поэтому мы никуда не спешим.

– Он такой высокий… – довольным голосом произносит Тася и словно спохватывается: – То есть я имею в виду, у нас атакующего защитника в команде в этом году не хватает. Хорошо, если б он все-таки в секцию записался. А так… Стильный малый. Ему бы только подкачаться.

– Да, хиленький, – слишком быстро соглашаюсь я, зная, что подруге нравятся ребята покрепче.

– А тебе? – хитро прищуривается Тася.

– Что мне?

– Тебе он как?

– Увы, не брюнет, – развожу я руками. – Ты ведь знаешь мои вкусы.

– Страдаешь по своему итальянцу? – с сочувствием вздыхает Тася.

– Не будем о прошлом, – морщусь я: мне хочется как можно скорее перевести тему разговора. – Значит, новенький – не огонь?

Тася хмурится и неопределенно пожимает плечами:

– Тоненькая спичка – даже не согреет.

И я почему-то выдыхаю с облегчением.

– А ты видела окрашивание Митрофановой? Вблизи еще хуже…

После уроков мы с Тасей прощаемся у школьного крыльца, как обычно, перед этим долго треща на разные темы. Расставаться не хочется. Мы будто целое лето не виделись… Хотя стоит нам прийти домой и пообедать, как снова спишемся или созвонимся по видеосвязи.

У школьных ворот на меня налетает теплый ветер. Ласкает, треплет подол бежевого плаща. Мне нравится начало сентября. Я счастливо вышагиваю по проспекту; слушаю, как вокруг гудят машины и кротко звенит трамвай. Когда из-за угла серого дома вылетает кошмарное белобрысое «нечто», я подскакиваю на месте от неожиданности.

– Макар, ты почему сегодня меня игнорируешь? – нарочито обиженным голосом вопрошает Бойко, пристраиваясь рядом.

Я молча иду дальше. «Сегодня»? Он шутит, наверное? Я его игнорирую десять лет.

Бойко шагает со мной в ногу, чем страшно злит.

– Видимо, ты только со мной забываешь про свои королевские манеры? – насмешливым тоном продолжает Макар.

Я молчу.

– Может, ты оглохла и не слышала, как я звал тебя в коридоре?

Продолжаю молчать.

– Еще к тому же и онемела? – ужасается Бойко, а затем тянет свою лапищу и обнимает меня за плечо. – Ничего, Макар, я на тебе любой женюсь…

Руки распускать – последнее дело. Я так возмущена, что пихаю Бойко локтем под ребра. Этот идиот отстает от меня и притворно корчится от боли. Потом догоняет и, быстро склонившись, шепчет на ухо:

– Макар, когда ты злишься, у меня мурашки по коже.

– Как же ты меня достал! – не выдерживаю я, нарушаю обет молчания. – Лето – мое любимое время года, потому что тебя нет рядом!

Но Макара ничем не проймешь. Он пропускает неугодные ему слова мимо ушей и продолжает как ни в чем ни бывало шагать рядом со мной.

– Уже познакомилась с Дымарским?

– С Олегом-то? Да! Он очень хорошенький! – последнюю фразу добавляю специально, чтобы побесить Макара.

– Возможно, – легко соглашается Бойко. – Я не по этому делу. Меня гораздо больше ты привлекаешь.

Я лишь от злости сжимаю кулаки. Никак не могу взять в толк: действительно ли я так небезразлична Макару, что он всю школьную жизнь меня преследует, или он уже по привычке отлепиться не может?

– Но ты будь поосторожнее с Олежкой.

– Почему? – настораживаюсь я.

– Какой-то мутный тип, по-моему.

– А по-моему, Олежка просто идеальный. А мутнее тебя никого не найти, Макар.

– А вот это было обидно, Макар.

Меня. Просто. Выносит. С этого. Прозвища.

– Перестань меня так называть! – взрываюсь наконец я. Мне очень хочется быть в глазах других сдержанней, правда. Но ведь всему есть предел! – Ты бессердечный, Бойко, столько времени меня изводишь…

– Воины не показывают сердца, покуда их грудь не вскроет топор, – важно заявляет Бойко, и я останавливаюсь посреди тротуара, не в силах сдержать хохот.

Макар сначала продолжает гордо вышагивать дальше, не заметив потери бойца, а потом тормозит, оборачивается и с удивлением осматривает хохочущую меня. Ненавижу свой хрюкающий смех! О моей особенности некрасиво смеяться знает только Тася: в школе я стараюсь ограничиваться улыбками. Но Бойко меня довел! Это, наверное, нервное.

Макар растерянно смотрит на меня, а затем тоже начинает смеяться. И теперь мы вместе ржем посреди шумного проспекта. Он как-то настороженно, а я – похрюкивая.

– Ты что, не смотрела «Викингов»? – спрашивает Бойко.

– Видел бы ты… свое важное лицо-о, – сквозь смех отзываюсь я. – Терпеть тебя не могу!

Макар больше не ржет. Стоит на месте, засунув руки в карманы брюк, и ждет, когда я отсмеюсь.

– Теперь у тебя хорошее настроение, Макар? – в конце концов спрашивает он.

– Теперь – да!

– Тогда поехали целоваться, – с тем же серьезным лицом предлагает Бойко, кивнув куда-то в сторону.

Мне хочется рычать от злости, рвать и метать! Именно этого он добивается. Но я опять натягиваю маску безразличия и гордо прохожу мимо Макара. Ускоряю шаг и едва не перехожу на бег – только каблуки звонко стучат по асфальту. К счастью, Бойко меня не преследует, и до дома я добираюсь без приключений.

В квартире меня встречает бодрая песенка группы BTS. Поморщившись от громкой музыки, сбрасываю с ног бежевые лодочки, вешаю плащ и, разглядывая свое отражение в полный рост, поправляю бант на блузке. Люблю свой вкус в одежде… И волосы свои люблю. Все-таки укладка получилась идеальной. Мне нравится рассматривать себя в зеркале, особенно с этим приглушенным светом. Зеленые глаза в полутьме блестят, как у кошки.

Из кухни выглядывает наш старый пес Арнольд породы бассет-хаунд.

– Арни, ты так обленился, что даже не идешь меня встречать? – интересуюсь я.

Арни тяжело вздыхает, будто я принесла ему трагическую новость о гибели всего человечества, и плетется обратно на кухню. А музыка теперь играет еще громче. Это Маня открыла дверь своей комнаты и выглянула в коридор.

– Ты уже дома? – строго спрашиваю я вместо приветствия. – Сколько у тебя сегодня было уроков?

– Три, – не моргнув глазом отвечает Маня. Хотя я знаю, что сестра может и запросто прогулять. – Я – не выпускница! Нас ведь с первого дня не загружают.

– Понятно, – отзываюсь я, улыбаясь своему отражению.

Когда я не злюсь и глупо не хрюкаю – то ничего. Очень даже хороша! Мой выбор – улыбка, приветливость, сдержанность, загадочность… Я долго работала над своим образом и, кажется, теперь полностью им довольна.

– Видела сегодня Макара в школе? – как ни в чем не бывало спрашивает Маня, и мое лицо снова искажает недовольная гримаса.

Буквально двадцать минут назад еле отделалась от него, а сестра снова напоминает!

– Что ты привязалась ко мне со своим Макаром? – сердито спрашиваю я.

А взгляд Мани становится мечтательным. Так уж получилось, что к Бойко моя младшая сестренка испытывает совершенно противоположные чувства, нежели я.

– Рано тебе о мальчиках думать.

– Мне тринадцать! – возражает Маня.

– Тем более о таких шутах гороховых, как Макар.

Маня сердито хлопает дверью, и музыка звучит глуше. В коридоре становится темнее, и теперь мои глаза опять загадочно блестят.

Мне в этом году не до любви. На носу – выпускные экзамены и новая взрослая жизнь… Но почему-то неожиданно для себя я вспоминаю ямочки на щеках новенького Дымарского.