Текст книги "Тайна Золотой свирели"

Максим выключил телевизор. Сколько раз он слышал подобные новости, но никогда не придавал им значения. Ну подумаешь, очередной циклон, ветер, дождь, шестиметровые волны… Он вдруг замер на месте. Перед его глазами всплыла картина гибнущего в пучине города. Нет, это уже слишком! Как можно сидеть на диване, есть бутерброды, когда именно от тебя зависит, придёт ли в твой город очередной циклон и смоет ли он его с лица земли!

Максим вскочил с дивана и забегал по комнате взад-вперёд. «Циклон, – думал он, – как же! Знали бы они, что это за циклон, не так бы заговорили!» Десятый раз пробегая мимо книжной полки, он остановился и в отчаянии окинул её взглядом: какую книжку он ещё не посмотрел? Где найти ответ на загадку?

В этот момент зазвонил телефон. Максим схватил трубку. Это была Вика.

– Я знаю ответ, – сказала она.

– Да ну!

– Нам всем надо срочно встретиться. Времени почти нет. Ты смотрел новости?

– Да, да! Так кто этот Коннетабль? Кто зодчий?

– Ты не поверишь, когда узнаешь.

– Да говори уже!

– Подробности потом. Встречаемся у Михайловского замка.

– У Михайловского замка?! – удивлённо воскликнул Максим.

– Я обзвоню остальных. Пока!

– Эй! – крикнул Максим, но в телефонной трубке уже слышались короткие гудки.

Спустя час Вика, Ваня и Филипп, встретившись у метро, направились к Михайловскому замку, зная, что Максим уже на месте и ждёт их с нетерпением.

Ребята шли быстро, почти бежали. Половина дороги осталась позади. Они уже свернули с Манежной площади к Садовой улице и далеко впереди увидели проступавшие из влажных сумерек стены замка. Их необычный розовато-оранжевый цвет и ярко-зелёная крыша составляли удивительный контраст с почти чёрным небом. Стоящие неподалёку фонари только-только начали разгораться. Они ещё не отбрасывали тень и едва освещали площадь перед замком с конной статуей.

Когда ребята подошли к замку настолько близко, чтобы прочесть надпись на его главном фасаде, то увидели, что вокруг почти никого нет. Дождь хоть и кончился, но было сыро и холодно. Несмотря на то что стояла пора белых ночей, ни туристов, ни влюблённых парочек, ни гуляющих горожан вблизи замка и в сквере на площади не было. Немного поодаль пожилой мужчина выгуливал собаку, да компания весёлых молодых людей направлялась в сторону набережной. Через несколько минут ребята увидели и Максима, маячащего на площади. Он заметно продрог, был хмурым и раздражённым.

– Чего так долго? – пробурчал он вместо приветствия. – Я уже околел здесь ждать!

Вика хмыкнула, явно решив, что это замечание не стоит ответа.

– И вообще, почему надо было идти сюда? – продолжил Максим. – Уже обсудили без меня?

– Нет, – поспешил сказать Ваня, видя, что Максим находится в опасном настроении и опять может возникнуть конфликт. – Вика обещала всё объяснить на месте.

Как по команде мальчики посмотрели на Вику. Неожиданно она смутилась и даже покраснела, хотя, к её счастью, в сумерках этого никто не заметил.

– В общем, нам надо было разгадать, кто такие Коннетабль и великий зодчий. Я подумала, что ответ спрятан в самих этих словах. Вот и стала искать в Сети всё, что можно, на сочетание слов «Петербург» и «великий зодчий», «Петербург» и «коннетабль». В первом случае ничего интересного не вышло. Миллион страниц про архитекторов и городские постройки. А вот на второй запрос я узнала, что в Гатчине есть площадь Коннетабля, на ней стоит обелиск. То и другое связано с Павлом Первым, то есть появилось во время его царствования.

Филипп присвистнул. Максим взглянул на Михайловский замок.

– И что? – нелюбезно спросил он. – Ты решила, что раз в Гатчине есть площадь Коннетабля, возникшая во времена Павла Первого, нам надо в Питере прийти к его замку и здесь искать портал?

– Ну, в общем, да.

– Ты серьёзно? А какая связь? – Максим не на шутку разозлился.

– Подожди, мне кажется, Вика ещё не всё сказала. – Ваня в надежде взглянул на девочку.

– Ты сам ничего не придумал, а меня критикуешь! – Вика с раздражением смотрела на Максима.

– Ладно, выкладывай, – согласился он. – Раз мы сюда уже притащились.

– Ну так вот, я ещё погуглила и узнала кое-что потрясающее – в Петербурге тоже когда-то существовала площадь Коннетабля, потом её переименовали в площадь Петра Великого. Это было ещё в позапрошлом веке, так что никто уже и не помнит.

– Площадь Петра Великого? – удивился Максим. – Это где?

– Это там, где ты сейчас стоишь! – торжествующе заключила Вика.

– Понятия не имел, что это место так называется, – отозвался Максим. – Вообще-то, я и не задумывался о его названии.

– Так ты хочешь сказать, что фраза: «Где Коннетабль некогда был» – это как раз здесь? – спросил Филипп.

– Ну да!

– А что ты тогда скажешь о зодчем?

– Загадан тот, кто построил замок? – предположил Ваня.

– Ну нет, это ерунда. Сначала меня это тоже запутало, но потом я догадалась, что речь идёт вообще не об архитекторах.

– В смысле?

– «Где Коннетабль некогда был, зодчий великий ныне царит…» Я ведь сказала, что эта площадь носит имя Петра Великого.

– Ты хочешь сказать, что великий зодчий – это Пётр? – Максим и вслед за ним все остальные посмотрели на конную статую императора, возвышающуюся на постаменте.

– В том-то и дело! Если раскинуть мозгами, получается, что это именно так. Пётр возвёл целый город, именно поэтому он великий зодчий. Думаю, мы должны были найти его статую, но их у нас очень много. Потому бывшая площадь Коннетабля была задана как ориентир. К тому же в загадке сказано, что зодчий царит, а Пётр не просто царь, а первый российский император!

– Я вижу, ты хорошо подковалась, – заметил Максим. – Согласен, в этом что-то есть!

Вика заметно перевела дыхание, – похоже, ей удалось убедить самого придирчивого критика.

– Ладно, других вариантов всё равно нет, – заявил Максим решительно. – Сейчас мы всё узнаем.

Все четверо подошли ближе к конной статуе. Она стояла на высоком гранитном пьедестале, облицованном белым и розовым мрамором. Пьедестал украшали бронзовые барельефы с изображением военных баталий, в которых император одержал победу. Сам же он, облачённый в античную тогу, гордо восседал на мощном коне, сердитые глаза из-под нахмуренных бровей смотрели грозно и властно.

Ребята разглядывали памятник так внимательно и пристально, как будто впервые видели. А ведь и правда, до этого момента они бы даже не смогли его точно описать. Он принадлежал к числу тех повседневных вещей, о существовании которых знаешь, но перестаёшь замечать.

– Смотрите, на нём лавровый венок, – взволнованно сказал Ваня. – Помните, он тоже упоминался в стишке?

– А ведь знаете, об этом памятнике всякое болтают, – задумчиво сказал Филипп. – Что-то мне, помнится, тётка рассказывала, ну, там, шевелится он в белые ночи, и будто одна конская нога на самом деле выглядит как человеческая, и тереть его надо на удачу…

– Да, я внимательно его рассмотрела на фотографиях, – кивнула Вика. – Вблизи и Пётр, и конь выглядят жутко. У обоих глаза выпучены, как будто они что-то страшное увидели. Может, и правда в этом памятнике скрыта дверь?

– Есть только один способ проверить, здесь дверь или нет: попытаться её открыть, – произнёс Максим, но вдруг воскликнул: – Я забыл бересту дома! Никто не помнит загадку полностью?

– Я помню, – отозвался Ваня. – Ну, про зодчего всё понятно, а дальше сказано: «Имя скажи, и путь твой открыт».

– Чьё имя? – спросил Филипп.

– Может быть, наше? – предположила Вика. – Или Петра?

– А ну-ка! – Максим шагнул к постаменту и встал прямо напротив эмблемы российского герба – двуглавого орла и надписи: «Прадеду от правнука». Мальчик решительно вскинул голову и громко сказал:

– Пётр! Открой дверь!

Филипп хмыкнул, Вика и Ваня замерли в ожидании чуда, но ничего не произошло.

– Да, это тебе не избушка на курьих ножках, – усмехнулся Филипп.

– Ты неправильно попросил, – сказал Ваня.

– Ну тогда попробуй сам, – огрызнулся Максим.

Ваня подошёл к пьедесталу. Бронзовое изваяние первого российского императора возвышалось над ним настоящим исполином. Но Ванин взгляд невольно притягивал золотой двуглавый орёл с Георгием Победоносцем, поражающим змия, на груди. Ваня почувствовал, как сердце его забилось быстро-быстро. Сделав ещё несколько несмелых шагов, он неумело поклонился и обратился к памятнику:

– Уважаемый Пётр Алексеевич, Ваше императорское величество, мы – городские странники и ищем дверь. Если она здесь, откройте нам её, пожалуйста.

Губы Максима скривились в усмешке. Он уже собирался съязвить, да так и застыл с открытым ртом: конь на постаменте зашевелился. В обманчивых сумерках петербургской белой ночи четверо потрясённых детей увидели, как бронзовый конь переступил с ноги на ногу и качнул головой, словно поклонился в ответ. В тот же миг всадник протянул вперёд руку, державшую свиток, и указал вниз. Ребята как по команде опустили глаза и увидели, что золотой орёл на постаменте свёл две головы вместе. Зажатые в его лапах скипетр и держава ударились друг о друга, а надпись исчезла. На её месте возникла полукруглая дверь с железным кольцом. Дрожащей рукой Ваня толкнул её. Дверь стала медленно отворяться. За ней ничего не было видно. Пока мальчик стоял и немигающими глазами смотрел в темноту, к нему приблизились остальные. Теперь все четверо замерли у порога, отделяющего один мир от другого. Было слышно, как Вика глубоко и медленно вздохнула.

– Ну, пошли, – тихо произнёс Максим и первым шагнул в неизвестность.

злыеОгонь, кувшин и кольцо

Оказавшись по ту сторону, ребята обернулись, но оказалось, что ни двери, ни города за спиной уже нет. Вокруг было темно, хотя небо начинало светлеть. Где-то на востоке восходило солнце. Оно ещё не показалось, но воздух уже дышал утренней прохладой. Повсюду звучали пронзительные голоса птиц. Ночные сумерки стали рассеиваться, тени светлели и постепенно отступали, возвращая предметам их обычные очертания.

Ребята стояли на каменистой площадке, но всё ещё не могли понять, что их окружает. Между тем солнце уже было близко. Сначала из-за тёмно-синей полосы на горизонте возник лишь краешек огненного светила. Путники глядели на торжественный восход солнца как зачарованные. Их взору открылась удивительная по красоте и величию картина. Мощные солнечные лучи пронизывали тяжёлые ночные тучи. Лиловая тьма отступала на запад, расцвеченная в рыжие, алые и золотые тона. Ей на смену приходили другие краски. Тонкая полоса голубого неба возникала из тумана утренних облаков. Она ширилась, бледнела, окрашивалась в жёлтый там, где соприкасалась с солнцем, и наконец полностью покрыла небосклон.

Солнце поднялось настолько, что уже отчётливо был виден его идеальный круг. Теперь лучи озаряли не только небо, но и землю, уходящую под склон всё ниже и ниже. Ребята увидели, что их окружают поросшие густым лесом горы. На расстоянии одни из них казались маленькими пригорками, другие же вздымались над головами и терялись снежными вершинами в облаках.

– Где это мы? – прошептала Вика. Она никак не могла прийти в себя.

– Где-то в горах, – сказал Максим, с наслаждением вдыхая чистейший горный воздух.

– И куда нам теперь? – Филипп оценивал обстановку. С каменной площадки, на которой они стояли, можно было спуститься или подняться по тропинке. – Как думаете?

– Я бы пошёл наверх, – ответил Максим.

– Я не знаю, – сказал Ваня.

– Надо хорошенько обдумать, – серьёзно заметила Вика. – Конечно, у нас впереди целый день, но если мы пойдём не туда…

– Понятно, понятно! – нетерпеливо перебил её Максим. – Вот я и говорю, надо идти наверх.

– Почему это? – обиделась Вика. Она разгадала загадку о коннетабле и великом зодчем, но, похоже, этот заносчивый мальчишка и не думал относиться к ней уважительнее. – Может, проголосуем? – спросила она.

– Вот ещё! – возмутился Максим.

– Да ладно, – попытался успокоить ребят Филипп. – Я бы тоже пошёл наверх. А ты? – обратился он к Ване.

– Я как все.

Ваня чувствовал себя неважно. Он никогда не был в горах и теперь, окружённый ими со всех сторон, понял, что они ему не нравятся. А возможно, его просто пугало то, что могло в них таиться. Эйфория оттого, что ему удалось открыть дверь между мирами, быстро прошла. Теперь Ваня с опаской поглядывал по сторонам, словно ожидал, что обещанные чудовища выпрыгнут на них все разом.

– Значит, идём наверх, – сказал Максим и бодро зашагал по крутой дороге. Остальные потянулись за ним.

Спустя десять минут ребята достигли подножия горы и увидели узенькую тропинку. Она вилась серпантином, так что стало понятно: если она не потеряется где-нибудь в лесной чаще, обязательно приведёт к самой вершине.

Идти наверх было очень тяжело. Не прошло и часа, как ребята выбились из сил. Только Максим шёл вперёд как ни в чём не бывало. Но в конце концов и он почувствовал усталость. Гора оказалась гораздо выше, чем представлялось снизу.

Солнце поднялось высоко. Воздух прогрелся, стало жарко. Хотя маленькие путешественники были укрыты от палящих лучей кронами деревьев, им было душно и хотелось пить. Они молча взбирались по тропе, петлявшей среди круто вздымавшихся известняковых плит. Дорога уводила всё дальше и дальше в дубовый лес, который становился темнее и гуще.

Путники сняли куртки и теперь несли их кто в руках, кто на плечах. Лишняя одежда давила непосильным грузом, её хотелось бросить. В конце концов раздосадованный Максим так и сделал: швырнул вниз с очередного витка дороги свитер и ветровку. Филипп только покачал головой: «И чего так кипятиться?» – сам он оставался спокоен: нацепил на голову большие чёрные наушники и включил плейлист в телефоне. Музыка отвлекала от излишних переживаний, к тому же под ритмичную дробь ударных двигаться вперёд было гораздо легче.

Поднявшись примерно до середины горы, остановились передохнуть. Отсюда каменная площадка, с которой начался путь, казалась крошечным пятачком, поросшим жёлтой травой. Здесь же, в тени кустарников, можно было блаженствовать до бесконечности, лежать на мягком мху и смотреть в синее небо, вдыхать душистый аромат цветов. Но как ни отраден был отдых, пришлось подняться и идти дальше.

Вскоре их терпение было вознаграждено. В стороне от тропы дети заметили горный источник. Они кинулись к нему с радостными криками. Вода была очень чистой и необычайно холодной. Опустившись на колени, все умылись, напились вдоволь и заметно повеселели.

– Жаль, воды налить не во что! – сказал Максим. – Взяли бы с собой.

Ребята огляделись по сторонам, надеясь найти какую-нибудь ёмкость, и с изумлением увидели прислонённый к дереву глиняный кувшин с изогнутой ручкой.

– Смотрите-ка! – Филипп подцепил кувшин рукой и повертел во все стороны. – Как будто специально для нас.

– Отлично! – обрадовался Максим. – Давайте запасёмся водой и пойдём дальше.

Филипп опустил кувшин в родник, наполнил его до краёв и сообщил:

– Ого, а он тяжёлый!

Ребята приуныли.

– Может, оставим его? – предложил Филипп.

– А если опять пить захочется? – возразила Вика. – Я бы взяла.

– Ну конечно, не ты же его понесёшь, – бросил Максим.

– Могу и я. – Вика подошла к Филиппу и забрала у него кувшин. Прижав к себе обеими руками тяжёлую ношу, она неуклюже направилась к дороге. Сердце её учащённо билось, а внутри всё клокотало. «Ничего, – думала Вика, – ему же хуже! Посмотрим, как он запоёт, когда захочет пить!»

Максим в ответ лишь фыркнул и вернулся на тропу. Ваня подошёл к Вике. Полненький и коротконогий, он устал больше других и до сих пор не мог отдышаться.

– Давай я понесу, – предложил мальчик, тяжело сопя.

– Спасибо, я справлюсь, – ответила Вика. Она остановилась и вытерла пот со лба. – Ты сам еле идёшь. Ничего, ещё посмотрим! Ещё попросят у меня водички!

Вскарабкавшись на дорогу, ребята продолжили путь. Вика плелась позади: подниматься в гору с полным кувшином воды было нелегко. На очередном повороте перед её затуманенным взором замаячил Филипп.

– Ладно тебе, давай я понесу! – сказал он, забирая у неё кувшин.

Вика посмотрела на него с благодарностью. Вместе они нагнали остальных.

Очень скоро сквозь заросли показались светло-серые стены и башни, покрытые цветущим вьюном. Ещё один, последний, изгиб серпантина, и ребята очутились перед широкими коваными воротами. Достигнув вершины горы, Филипп, Ваня и Вика с наслаждением выпили воды. Максим отказался. Он подошёл к воротам и внимательно осмотрел их, щурясь на солнце.

– Ну как, постучим? – с опаской спросил Ваня.

– Вообще-то мы не в гости пришли, – заметил Филипп. Он выключил телефон и спрятал его в карман. Наушники так и остались на голове и придавали мальчику довольно нелепый вид.

Тем временем Максим уже шёл вдоль забора и искал, в каком бы месте его лучше всего перелезть. Наконец он остановился и сказал:

– Ждите здесь. Я посмотрю, что там внутри.

– Стой! – испугалась Вика. – Это может быть опасно!

– Потому я и иду первым! – самодовольно усмехнулся Максим. Он оттолкнулся от лежащего рядом камня, ухватился за забор и одним рывком перемахнул через него.

Вика, Филипп и Ваня замерли, прислушиваясь к тишине. Несколько минут ничего не происходило. Потом протяжно и громко что-то заскрежетало, ворота дрогнули и распахнулись.

– Заходите! – Максим стоял на пороге и улыбался. – Похоже, неплохое местечко!

Ребята прошли за ворота и оказались в цветущем саду. Их окружили полуразрушенные древние стены, покрытые вьющимися растениями. Остатки башен, некогда высоких, лежали грудой расколотых камней. Сквозь них уже давно проросла трава, и юные деревца пустили в них свои корни. Грубо отёсанные каменные ступени вели наверх ко второму ярусу строений, таких же полуразвалившихся, как и стены. Узловатые деревья раскинули ветви сквозь узкие окна и тянулись к небу через несуществующие крыши. Повсюду, куда ни обращался взгляд, видны были следы запустения и дикости. Сорная трава и луговые васильки росли вместе с прекрасными садовыми цветами и другими невиданными растениями. Колючие кусты роз прятались в буйных зарослях папоротника, а плодовые деревья теснили старые дубы и липы с такими толстыми стволами, что даже если бы дети взялись за руки, и тогда бы не смогли их обхватить.

Долгое время все четверо смотрели по сторонам и прислушивались, точно ждали какого-то сигнала или чьего-то появления. Но здесь, в руинах древней крепости, было неестественно тихо: не пели птицы, не шуршали в траве зверьки.

– Как вы думаете, эти чудовища живут здесь? – голос Вани дрожал. Не самый смелый мальчик, но с богатым воображением, он уже представил, как на них набросятся жуткие монстры.

– Давайте пойдём дальше и посмотрим, – предложил Максим. После упоминания о чудовищах он был уже не столь смелым.

Держась как можно ближе друг к другу, ребята минули широкий двор и поднялись по осыпающимся ступеням. На верхней площадке они увидели большую каменную арку из изъеденного временем белого известняка. Со всех сторон её обвивали цепкие побеги красного плюща и дикого винограда.

Под аркой лежал плоский камень, на котором сидела огромная белая птица ростом с человека. Она спрятала голову под крыло, крылья её казались неестественно длинными, как и хвост, стелившийся по земле. Жемчужные перья переливались на солнце, подрагивая на ветру. Спящая птица была, наверное, самым диковинным созданием из всех, что дети видели в сказочном мире.

Вдруг птица встрепенулась и высунула голову из-под крыла. Дети закричали от ужаса ― на них смотрело человеческое лицо, лицо женщины… Это бледное лицо с внимательными, немигающими чёрными миндалевидными глазами, маленьким алым ртом и острым подбородком можно было назвать красивым, но в сочетании с птичьим телом и когтистыми лапами оно производило жуткое впечатление.

Птица продолжала молча смотреть на непрошеных гостей чёрными пустыми глазами. Это были глаза самой тьмы, страшной бездны, которая манила и засасывала, брала в плен и грозилась погубить навсегда. Дети как заколдованные смотрели в них, не в силах отвести взгляд.

Неожиданно птица открыла рот и запела. Её голос зажурчал, как горный родник. Этот сладкий голос окончательно заворожил ребят, они и опомниться не успели. Неведомо откуда зазвучала музыка, она убаюкивала, согревала, успокаивала, она словно лилась из их собственных сердец. Чарующие звуки навеяли на усталых путешественников блаженную дрёму и лишили их воли. Птица пела, голос её становился всё громче, всё выше, и скоро стало казаться, что он звучит повсюду ― далеко в низинах, высоко в горах и ещё дальше ― разливается по всей небесной шири.

Средь северных гор, вдали от равнин

Живу я, небесная птица Сирин.

Мне ведомы тайны пророческих строк,

Мой царь ― повелитель теней Чернобог.

Могучую силу в далёком краю

Надёжно сокрыл он от всех на беду:

Четыре стихии томятся и ждут,

Когда наконец-то им волю дадут.

И близится буря, час страшный грядёт —

Уже замыкает круг солнцеворот.

Уже я предвижу, как в сумрачной мгле

Истерзанный город пылает в огне.

Как лютые волны берут его в плен,

Как ветер несёт ему гибель и тлен.

Ему нет спасенья, власть тьмы велика,

Истаяли звёзды, погасла луна,

И чёрное небо, равняясь с землёй,

Навеки скрывает его под собой.

И всё же, покуда светило в пути,

Мой ключ я надёжно храню на груди.

Смертельные чары запрятаны в нём,

Погибельным адским он кован огнём.

Его ни забрать, ни сманить, ни украсть,

Он признаёт лишь хозяина власть.

Но если ты петлю огня разорвёшь,

В награду за смелость его обретёшь.

Не в силах совладать с собой, ребята упали на колени. Ваня ударился о каменные плиты, устилавшие верхний двор. Резкая боль привела его в чувство. Потирая ушибленную коленку, он отвёл взгляд от Сирин, судорожно глотнул воздуха и понял, что дышать стало легче, словно из лёгких вынули пробку. Мальчик с трудом заставил себя подняться. Чарующий, сладкий голос туманил голову. Веки тяжелели. И всё-таки он больше не тонул в чёрном омуте безжизненных глаз птицы. Он вновь обрёл способность думать.

Вихрь лихорадочных мыслей носился у Вани в голове. Краем глаза он видел, что его спутники неподвижно лежат на земле и смотрят на Сирин. Их лица стали похожи на восковые маски, на них застыло жуткое выражение идиотического блаженства. Казалось, ребята разом потеряли рассудок. Не стоило труда догадаться, что виной всему была песня Сирин. Ваня и сам чувствовал, как слабеет, и только тупая боль в ноге не давала ему отключиться. Он решил ни в коем случае не поддаваться коварным чарам, но бороться с голосом, который проникал в самую душу, было невозможно.

Собравшись с силами, Ваня стал лихорадочно соображать, что же делать, как спастись, и вдруг увидел на голове Филиппа наушники. Подчиняясь внезапной мысли, он выудил из кармана мальчика телефон. Непослушными дрожащими пальцами Ваня несколько минут пытался включить его, и в конце концов ему это удалось. Его оглушила барабанная дробь, вступили гитары, и поднялся невообразимый шум, мало чем напоминавший мелодию. В другое время Ваня ни за что не стал бы слушать такую музыку, но сейчас плоды творческих усилий Филиппа-композитора могли спасти им жизнь.

Ваня включил музыку на полную громкость. Голос Сирин полностью потонул в новых звуках, но это не помогло Ваниным товарищам очнуться. Сирин по-прежнему сидела на камне и продолжала петь. Слова непрерывным потоком лились из её открытого рта, но Ваня уже не слышал их. Стараясь не смотреть ей в глаза, мальчик заметил в жемчужных перьях что-то блестящее, осторожно шагнул вперёд и разглядел маленький ключ. Тот висел на шее птицы, и солнечные блики искрились в его золотых гранях. Внезапно Ваня вспомнил слова песни Сирин и сразу же понял, что это тот самый ключ от волшебной Свирели. Так вот у кого нужно его отнять! Мальчика прошиб озноб. Он обвёл двор беспомощным взглядом. Максим наверняка бы первым ринулся в бой, не потеряй он сознание. Но теперь Ваня остался совсем один, надеяться было не на кого. От страха его руки задрожали, коленки подогнулись.

Минуты, которые Ваня стоял в нерешительности, были самыми тяжёлыми в его жизни. Он знал, что надо взять ключ у чудовищной птицы, и боялся этого больше всего на свете. От бессилия и страха мальчик заплакал. Кошмарная музыка терзала слух. Солнце здесь, на вершине горы, палило нещадно. В горле пересохло, а горькие слёзы только ухудшили дело. Ваня снова посмотрел на лежавших без движения ребят. Ему показалось, что они уже не дышат. Он понял, что должен что-то сделать. Должен хотя бы попытаться их спасти.

Утерев мокрое лицо ладонью и всхлипнув, Ваня взглянул на посланницу Чернобога. В голубом небе солнце сияло во всём своём блеске, и оперение Сирин пылало и переливалось фантастическим светом. Хранительница заветного ключа казалась ещё более прекрасной и пугающей. Как взять у неё ключ? При мысли о том, что нужно приблизиться к птице, Ваня побледнел. Его лоб стал мокрым и холодным. Но делать было нечего: нужно либо отважиться получить ключ, либо бросить всё и убежать прочь из этого места.

Глубоко вздохнув, Ваня шагнул к птице. В тот же миг Сирин встрепенулась, тело её поднялось на коротких уродливых лапах. Она взмахнула крылами, и перед Ваней вспыхнул огонь. Он с треском, невероятно быстро, очертил круг между мальчиком и Сирин. Надменное лицо девы-птицы с пустыми тёмными глазами теперь смотрело на Ваню сквозь неприступную стену огня. Ваня попятился. Сердце его сжалось от отчаяния – ему ни за что не пройти сквозь огонь!

Огненный круг словно ожил. Он то приближался к камню, на котором сидела птица, и тогда казалось, ещё чуть-чуть – и высокие языки пламени охватят сладкозвучную певунью; то откатывал в сторону и подкрадывался к ногам Вани так близко, что мальчик кожей чувствовал жар. Ваня вдруг вспомнил о кувшине. Сердце забилось быстро-быстро. Ведь водой можно погасить пламя, разорвать круг! Не медля ни минуты, он кинулся назад к воротам. К счастью, кувшин так и стоял там, где его оставил Филипп. Схватив его, Ваня поспешил обратно.

Сирин вытянулась во весь свой исполинский рост и замахала крыльями. От этого огонь разгорелся ещё сильнее. Он плясал и извивался по земле, как змея, так что в какой-то момент Ваня действительно увидел перед собой раскрытую змеиную пасть, но не успел испугаться – так мальчик был сосредоточен. Он поднял тяжеленный кувшин и плеснул воду на ползущую к нему полосу огня. Пламя взвилось, закрутилось упругими кольцами и отступило. Обрадованный Ваня стал продвигаться, тесня пламя, к Сирин. Он лил и лил перед собой воду, наблюдая, как шипит и дымится огненный змей, как мотается из стороны в сторону его огромная рыжая голова, как бледнеет огонь, окольцовывающий камень.

Только спустя некоторое время Ваня понял, что вода в кувшине не иссякает. И это удивительное обстоятельство придало ему мужества. Он всё ближе и ближе подступал к чудовищу. Дьявольский огонь сопротивлялся уже у самых острых граней камня. Он то кидался мальчику под ноги, то взмывал выше его головы, но Ваня уверенно двигался вперёд, круша последние рубежи огненной защиты. Наконец он увидел, что огня больше нет, вокруг лишь дым и выжженная трава.

Тяжело дыша, Ваня остановился всего в шаге от Сирин. Его лицо было в копоти, волосы и руки обожжены. Футболка, штаны, повязанная на поясе куртка – всё в чёрных разводах и опалённых дырах. Если бы кто-нибудь из старых знакомых сейчас увидел этого собранного, глядящего прямо в лицо опасности мальчика, ни за что не узнал бы в нём Ваню. И действительно, одолев волшебный огонь, Ваня почувствовал, как в нём зарождается сила, о какой он раньше даже не подозревал. Теперь он оказался один на один со зловещей Сирин и знал, что сможет её победить.

Всё ещё прерывисто дыша, немного опасаясь толстых уродливых лап с длинными когтями, Ваня снял с пояса куртку, расправил её и одним точным броском накинул на голову птицы. Сирин заклокотала. Она дёрнула головой и замахала крыльями, силясь вырваться из плена. Ваня не терял ни минуты. Вспрыгнув на камень, он протянул руку и схватил висевший у птицы на шее маленький золотой ключ. Едва мальчик дотронулся до него, руку полоснула сильнейшая боль. Ваня едва не разомкнул пальцы, но всё же удержал заветную добычу. Только сейчас мальчик понял, что на самом деле ключ был не золотым, а раскалённым. Стиснув зубы, Ваня рванул его к себе.

Тонкая цепочка порвалась, и ключ остался у Вани в ладони. Едва это произошло, каменная плита, на которой сидела Сирин, раскололась. Из глубокой расщелины повалил дым. Ваня попятился от неожиданности, не удержал равновесия и упал. Густой дым взмыл к самому небу. Несколько минут перед Ваниным взором стоял лишь густой туман, а когда он рассеялся, мальчик увидел, что птица Сирин исчезла. Переведя взгляд, Ваня с облегчением увидел, что ключ остался у него и больше не горел. Он остыл, и только сильный ожог на Ваниной ладони напоминал о том, какая сила была в нём заключена.

Ваня выключил музыку и снял наушники. Колени его подогнулись, он упал, чувствуя под собой ещё тлеющую траву. Маленький герой лежал на выжженной земле и даже не старался подняться. По его грязному лицу катились слёзы. Мальчик плакал от радости. Он отважился сразиться с чудовищем и победил его. Он завладел ключом!

Прошло немало времени, прежде чем Ваня стал возвращаться к действительности. Первым делом нужно было помочь ребятам. Но, не успев сделать и нескольких шагов, Ваня вдруг уловил какое-то движение. Неужели вернулась Сирин? Он резко обернулся, готовясь к самому худшему, и увидел, как мелкой трусцой к нему движется огромный Волк.

– Волкодлак! – Ваня облегчённо вздохнул. – Это ты?

– Я, – ответил старый знакомый.

Мальчик кинулся ему навстречу и обнял за массивную лохматую шею.

– Ты пришёл к нам на помощь! Но я уже добыл ключ! Вот он! – Ваня разжал раненую руку и показал сокровище.

Волк посмотрел на обожжённую ладонь, раскрыл пасть и подул на больное место. Ваня почувствовал, как уходит боль. Опустив взгляд, он с удивлением увидел, что рана затянулась. От неё осталась лишь бледная полоса.

– Я знаю, что ты победил Сирин и прошёл сквозь огонь, поэтому я здесь. Ты должен лететь со мной туда, где тебя ждут.

– Меня ждут? – Ваня отодвинулся от Волка и недоверчиво посмотрел на него. – Но почему? Кто?

– Я не могу тебе рассказать. Если ты согласишься, мы отправимся туда, где ни один вопрос не остаётся без ответа. Но нужно спешить. Солнце прошло зенит и уже начало свой путь к горизонту.

– А как же ребята? – спросил сбитый с толку Ваня. За последние несколько часов произошло столько событий, что голова его шла кругом. – Мы не можем оставить их здесь. Они без сознания, эта жуткая Сирин их оглушила.

– Они живы, – сказал Волк. – С ними всё будет хорошо. Когда солнце скроется за чередой гор, они очнутся и покинут наш мир, как было предсказано.