Текст книги "Улицы Севильи"

– Мне так неудобно, право же, – протянула Олеся, устраиваясь на стуле в весьма фривольной позе, опровергавшей ее слова. Казалось, она чувствовала себя на редкость уютно.

– Давай забудем сегодня, что я твой начальник, – предложил он, – просто посидим и поговорим.

Он протянул девушке рюмку с мутновато-кремовым содержимым.

– Просто посидим… – скучающим тоном произнесла девушка, постукивая длинным ноготком по краю бокала.

В ответ шеф одарил ее обжигающим взглядом, и, смутившись, Олеся отвела глаза.

– Эта картина… – спросила она по-детски капризным голоском, не забывая надувать губки, пытаясь заполнить паузу, – откуда она?

– Это из Южной Америки. Я долго работал там. Здесь почти все оттуда. – Он кивнул на предметы, валявшиеся на столе.

Олеся смерила их равнодушным взглядом, запоминавшим, однако, каждую деталь, и снова опустила глаза в рюмку.

– Если девушка смотрит в рюмку – это дурной знак. – Он шутливо улыбнулся, и Олеся поняла, что обстановка начинает накаляться. Ей пора уходить, если она собирается сохранить свой образ порядочной женщины и верной жены. Месяц был на исходе, нужно было возвращаться в редакцию.

«Пора делать ноги», – решительно сказала Олеся самой себе и под предлогом подвернувшегося предложения о работе покинула не на шутку распалившегося начальника и свое секретарское кресло.

Уже на следующий день она стояла в кабинете Кирилла, предварительно положив ему на стол сделанные фотографии. Сидевший рядом с Кириллом мужчина в поношенном пиджаке и треснутых очках, внимательно щурясь, разглядывал снимки.

– Не вижу ничего особенного, – произнес он наконец. Потом, выслушав подробный рассказ Олеси о ее поисках, снова принялся изучать фотографии.

От ее взгляда не укрылись ни напряженность, присутствовавшая во всем облике Кирилла: шеф ерзал и даже подпрыгивал от нетерпения, как гончая собака на охоте, – ни внимательная сосредоточенность неизвестного мужчины.

– Эти часы… – спросил он вдруг. – Скажите, вы видели их у него на руке?

– Нет. – Олеся покачала головой. – Они всегда валялись на столе. Он говорил, что купил их где-то в Южной Америке по дешевке.

Кирилл и неизвестный переглянулись.

– Спасибо, Олеся, ты можешь идти, – сказал шеф.

«Эй, а вам не кажется, что такое задание больше подошло бы для Джеймса Бонда или Маты Хари?» – хотела спросить Олеся, но не решилась. Главное, весь этот маскарад остался позади и она снова вернулась в любимую редакцию.

Прошло около месяца, странная история начала забываться, когда Олеся, проезжая мимо редакции субботним вечером, вспомнила, что забыла на рабочем столе свой паспорт. Она могла бы забрать его и завтра, но почему-то, повинуясь внезапному порыву, остановила машину и вошла в здание, доставая ключи. Однако, как ни странно, входная дверь была отперта. Удивившись, Олеся поднялась на второй этаж, но и здесь было не заперто! Нехорошее предчувствие закралось в ее сердце, но она привыкла во всем идти до конца. Олеся прошла по коридору, решительно распахнула дверь в кабинет Кирилла… и застыла на пороге. Кровь, кровь и кровь – только это увидела она в первую секунду. На полу, в красной луже, лежали трое: тот самый мужчина в треснутых очках, Георгий, сотрудник рекламного отдела, и сам Кирилл. Олеся медленно приблизилась к нему, борясь с парализующим ужасом, и вдруг шеф медленно и тяжело приподнял веки. Его взгляд был осмысленным, он узнал ее!

Он пошевелил губами, пытаясь что-то сказать, и Олеся, наклонившись к нему, услышала:

– Часы… Возьми часы. В кармане.

Олеся поискала руку и в кармане его пиджака действительно обнаружила часы. Те самые, которые видела раньше в кабинете Валентина Алексеева! Дешевые часы из Южной Америки!

Она снова наклонилась к Кириллу, но поняла, что помощь ему уже не потребуется, как не потребуется и неизвестному мужчине, и Жорке. Надо уходить, скорее! Внезапно она услышала шаги, кто-то спускался с третьего этажа. Олеся подняла глаза и увидела дыры, изрешетившие стекла, – ее коллеги были убиты с крыши, сейчас убийца спускается сюда – и ему нужны часы!

Осторожно, стараясь не шуметь, она вышла в коридор и помчалась через черный ход во двор. У подъезда стояла ее машина. Ей удалось уйти живой и незамеченной, и часы были у нее. Только зачем они ей, почему столько шума из-за такой безделушки? Они ведь даже не золотые!

Олеся ехала домой как во сне, пытаясь осознать происшедшее. И сквозь ее скорбь пробивалась полоска страха: а вдруг и ей принесут смерть эти проклятые часы?!

Однако она заблуждалась, думая, что ей удалось уйти незамеченной. В тот же день она поняла – за ней следят. Разумеется, Валентину Алексееву удалось сопоставить два факта: знакомство с Олесей и ее работу в одной редакции с убитыми. Часы были у нее, Валентин не сомневался в этом, как и Олеся – в том, что ей грозит смерть. Чудом ей удалось оторваться от преследователей, и, сидя в холодном пустынном доме, на даче соседей, она размышляла, как же ей быть дальше. Она не может вернуться домой, ведь таким образом она подставит под удар Андрея, Сашку, маму – нет, это невозможно. Но она не сможет и убежать. Ее найдут, обязательно будут искать и найдут. Что же делать? Даже если она вернет часы – Олеся оставалась свидетельницей тройного убийства и шпионкой. Единственный выход – избавиться от улик, только так она сможет обезопасить своих близких. Олеся вздохнула. У нее было всего две улики. Часы и она сама. Первую она выбросила в реку, оплатив час катания на речном трамвайчике; а что делать с собой, она не знала. Олеся привыкла принимать решения быстро. Есть лишь один шанс, и она им воспользуется, а тогда – либо пан, либо пропал. Димка Крылов, ее одноклассник, был влюблен в Олесю с детства, у нее на свадьбе он напился и вопил, что никогда не женится на другой и что она, Олеся, загубила его жизнь. Димка был прочно связан с теневым миром – с фальшивыми документами, отмычками, оружием и прочими дорогостоящими игрушками. Возможно, он сможет помочь ей – или же, если захочет, отомстить.

Олеся вздохнула и направилась к Димке – вручить ему свое будущее. Ирония судьбы – когда-то он так просил ее об этом!

– Да, ты крепко вляпалась, девочка, – резюмировал Димка, наливая ей в стакан водки, – вряд ли тебе удастся выбраться живой. Твой Алексеев найдет тебя и под землей, он большой человек, высоко забрался. Я могу сделать тебе паспорт, но это ничего не даст. Он разыщет тебя. Подумай сама, если он убил троих ради этой игрушки, он будет искать ее и дальше!

– Пусть ищет, ее у меня нет. Но я не хочу умирать, понимаешь? Что мне делать? – Олеся бесстрашно посмотрела на него и залпом осушила стаканчик. – Ты можешь помочь мне?

Димка задумался, поглубже уселся на диване и смешно наморщил лоб. Именно таким, смешным и задумчивым, она и любила его в детстве. Почему он подался сюда? Такая жизнь не для него! Но она не скажет ему об этом…

– Есть один способ, – сказал он наконец, – если они тебя еще не засекли здесь, может сработать! Только не знаю, согласишься ли ты. Тебе придется поехать в Египет и, предупреждаю, сразу приготовься сказать «гуд бай» своим дорогим родным и любимому супругу, – слегка язвительно добавил он, а потом продолжил, уже серьезнее: – Там, в Александрии, найдешь некоего Мустафу, я дам адрес. Он поможет тебе, он настоящий колдун. Но знай: с этих пор вот такой Олеси, которую я любил и, кстати, люблю, больше не будет. Ты станешь другим человеком. У тебя будет другое лицо, фигура, мимика, голос – все. Только воспоминания и останутся от прошлой Олеси, понимаешь?

– Нет, – честно призналась она.

– Мустафа работает на секретной базе, финансируемой Америкой. Там проводятся различные исследования, в основном по созданию биологического оружия. А в свободное от работы время он использует лабораторию для своих делишек, поняла? Он сделает тебя другим человеком, и тогда не только Валентин – родная мама тебя не узнает! Поняла?

– Поняла, – прошептала Олеся, и впервые в жизни ей стало по-настоящему страшно…

– Вот, Настенька, – усмехнулась она, окончив свой рассказ, – какая участь меня ждет. И все из-за проклятых часов. И я думаю теперь, когда не смогу больше вернуться домой: почему я не ценила то время, когда была с ними, почему? Моя дочка, ей только семь…

Олеся всхлипнула, и теперь пришла очередь Насти утешать ее.

– Не плачь, – сказала девочка, вытирая ей слезы. – Зато ты начнешь новую жизнь. И станешь еще красивее и счастливее. Я знаю, я обещаю. Не плачь!

Настя и Олеся прощались, стоя на одной из площадей прекрасной Александрии, а мимо куда-то бежали белые туристы, моряки, гиды, арабы; шли женщины в парандже, ослы везли повозки, голодные собаки искали еду, гортанно кричали торговцы в длинных белых одеждах, и в воздухе стоял пряный запах Востока, оповещая прибывших о том, что они попали в новый, загадочный мир.

– Как здесь жарко! – Олеся вытерла лоб рукой, другой она прижимала к себе девочку.

За дни путешествия в трюме они по-настоящему привязались друг к другу – как очень одинокие, попавшие в беду люди.

– Мы еще встретимся? – Настя подняла на Олесю свои слишком серьезные для маленькой девочки глаза.

– Конечно, – улыбнулась в ответ та.

– Но ведь ты будешь совсем другой, как же я узнаю тебя? – спросила Настя.

– Ты-то не изменишься. Я сама найду тебя!

– Правда?

– Правда, как и то, что ты доберешься до своей Севильи. Если хочешь, я помогу тебе найти твой корабль.

– Нет, – Настя покачала головой, – не сейчас.

И, заметив недоумевающий взгляд старшей подруги, продолжила:

– Раз уж я здесь, в Египте, я хочу посмотреть на пирамиды. Ведь позор – побывать в Египте и не увидеть пирамид!

– Но ведь пирамиды в Каире, это далеко! – возразила Олеся.

– Ну и что! Россия тоже далеко, однако мы здесь! Я хочу их увидеть, понимаешь? Так же сильно, как и попасть в Севилью. Сама не знаю почему, я только сейчас поняла это, но я хочу!

– И никто не собьет тебя с пути, маленькая упрямица! – вздохнула Олеся. – Я дам тебе денег на машину или автобус, чтобы добраться туда, но как ты потом вернешься в Александрию?

– Что-нибудь придумаю! Скажу, что отбилась от группы, не бойся, я не пропаду! У меня ведь такой наивный ребячливый вид! Мне поверят! Обдурю кого-нибудь! – Настя весело улыбнулась.

– Ясно, – Олеся понимающе кивнула. – Ты заразилась моим духом авантюризма. И ты слишком умна для тринадцатилетней девочки. Даже как-то жутко. Пошли, я найду тебе транспорт!

– Я не забуду тебя, – сказала Настя от всей души, обнимая свою новую, первую и единственную подругу.

– Да и тебя, пожалуй, забыть будет трудновато! – заметила Олеся. – Эй, смотри-ка, вон тот мужик, кажется, ничего. И машина у него вроде бы приличная. Пойдем, пообщаемся с ним, может, подбросит тебя к пирамидам, как думаешь?

– Пойдем, – кивнула Настя, и они решительно пересекли улицу, направляясь к вызвавшему доверие Олеси водителю.

– Слушай меня внимательно, – тараторила Олеся, запихивая Настю в небольшой зеленый пикап, державший путь на Каир, обращаясь к смуглому арабу-водителю. – Я даю тебе денег, много денег, ты отвезешь эту девочку к пирамидам. Но учти, если что-то случится с ней, будешь иметь дело со мной. Мой муж бандит, понял? Русский бандит. И он разберется с тобой, если девочка пострадает!

– Не бойся, мадам, – неожиданно почти без акцента ответил сидящий за рулем, – довезу девочка куда надо. Честный, Мехмед честный, никого не обманул, всё хорошо будет, не бойся!

– Смотри у меня! Держись, Настя, искательница приключений! – Олеся в последний раз обняла девочку. – А потом езжай в свою Севилью, танцуй!

– Поехали с нами, – предложил Мехмед, – бесплатно довезу! Один поцелуй – один километр. – И он лукаво подмигнул Олесе, но та только погрозила ему пальцем и ничего не сказала в ответ.

Она посмотрела вслед отъезжающей машине, а затем достала из кошелька бумажку, на которой Димкиной рукой был записан адрес.

Ее ждал волшебник Мустафа.

Как ни странно, Мехмед оказался действительно честным малым, правда, он, не умолкая, говорил всю дорогу и убийственно, в прямом смысле этого слова, «лихачил», демонстрируя все чудеса вождения, но несколько часов спустя Настя прибыла в Каир живой и здоровой. Мехмед довез ее прямо до Гизы, после чего порулил обратно, заявив, что ждать здесь не намерен. Но девочка не обратила на это никакого внимания, она пробормотала слова благодарности и, выскочив из пикапа, остановилась, пораженная открывшимися ее взгляду памятниками Вечности. Желтоватая пустыня свободно раскинулась пред нею, и казавшиеся издалека такими маленькими три пирамиды предстали во всем своем колоссальном великолепии. Здесь было очень много туристов, бедуинов с верблюдами и прочих желающих подзаработать, но на фоне каменных изваяний люди казались мелкими, почти невидимыми и не отвлекали внимания Насти от возникшего пред глазами чуда света. Ее сердце было переполнено покоем и счастьем. Она пошла вперед, не замечая палящего зноя, и, остановившись у подножия, посмотрела вверх. В эту минуту она и самой себе она показалась маленькой и незначительной, все ее проблемы и страхи стали такими ничтожными, сжались, а затем исчезли вовсе, и она отправилась бродить среди камней и песка, не обращая внимания на окрики людей. Она протянула свою руку, ту самую, которая мыла бокалы в кафе Марины, драила полы у Людмилы Львовны, замерзала без варежки в морозные ночи и раздавала матросам сигареты, к огромной каменной лапе Сфинкса, от которой ее отделяла какая-то сотня метров и сотни веков, приобщившись на мгновение к истории Земли. В его лице увидела она не загадку, как ожидала, а разгадку всех тайн мироздания. В спокойном взгляде Сфинкса, устремленном в бесконечность, таилось необыкновенное довольство собой и окружающим миром, видимо, ему были известны радости жизни. Люди и ветры пытались изувечить каменное лицо, но сделали его лишь еще прекраснее, словно и вправду вечная красота Сфинкса была не подвластна времени.

Настя шла и шла, останавливалась, глядела по сторонам, наслаждаясь покоем, как корабль, нашедший наконец свою гавань, а потом, утомившись, присела на камень, у основания одной из пирамид – пирамиды Хефрена, хотя, конечно, не знала ее названия, и задумалась. Время бежало, но Настя забыла о нем, она забыла и о группе туристов, с которыми хотела вернуться назад, и о том, что неумолимо приближалась черная африканская ночь, звездная и холодная.

Она забыла обо всем на свете – и тут на песке мелькнула чья-то тень. Настя подняла голову и увидела старика араба в белой чалме, наверное, одного из бедуинов. Старик держал в поводу верблюда, животное послушно опустилось на колени, а его хозяин присел на краешек камня рядом с девочкой. Кругом царила странная, почти нереальная тишина, как если бы весь мир вдруг умолк в ожидании предстоящего разговора седого смуглого старика и маленькой белокурой девочки.

И этот разговор произошел.

– Надо же, ты почти не опоздала, – произнес вдруг старик, начертав на песке в подтверждение своих слов солнечные часы. – А я-то боялся, мне придется тебя ждать.

– Что-что? – не поняла Настя. – Вы ждете меня?

Старик молча кивнул головой.

– И зачем же? – Девочка повернулась к нему. Она привыкла ничему не удивляться, но это превосходило все ее представления о возможном!

– Затем, чтобы отвезти тебя в свой дом, зачем же еще. Пошли!

Араб встал, протянул ей руку, и Настя, никогда не доверявшая никому, никогда не разговаривавшая с незнакомыми, вдруг почувствовала, что внезапно какое-то странное единение возникло между ними, людьми из двух совершенно различных миров. Она поднялась, повинуясь наитию, и последовала за ним. Старик поднял девочку и усадил ее на верблюда, затем ловко вскочил на него сам, и животное послушно побрело вперед, руководимое чуткими пальцами хозяина.

«Что это? Что творится? – подумала Настя. – Разве я собиралась встречаться у пирамид с каким-то стариком? Мне ведь нужно в Севилью!»

– Севилье придется подождать, – сказал вдруг старик, будто подслушав ее мысли – Сейчас тебе нужно быть здесь.

– Зачем? – потрясенная, Настя не могла выговорить ничего больше.

– Ты задала слишком много вопросов. Теперь пришло время ответов. И ты их получишь.

Через пару часов, которые они проехали молча, вдали показались неясные тени, небольшой оазис, несколько пальм и источник, рядом с которым находилась хижина старика.

– Этого оазиса нет на карте, – усмехнулся он, – люди предпочитают обходить его стороной.

– Боятся? – поинтересовалась девочка.

– Да, меня считают колдуном, приходят только когда им очень нужна помощь. Что ж, мне же лучше. Не люблю незваных гостей. А теперь слезай, мы приехали.

Верблюд опустился на колени, и Настя, спрыгнув, оказалась у порога низенького глиняного жилища, в котором слабо мерцал огонек.

– Проходи. Это мой дом. Кстати, и твой тоже. – Старик прошлепал в так называемую комнату, кстати, единственную и, достав из угла матрац, бросил его на пол. – Это будет твоя постель, – пояснил он.

– Я что, надолго здесь? – спросила девочка, опускаясь на набитую травой подстилку.

– Смотря с чем сравнивать! – лукаво улыбнулся ее новый знакомый, пощипывая свою седую бороду. – Во всяком случае, пока не узнаешь ответа на свои вопросы.

– Но разве я задавала вопросы? А кстати, как вас зовут?

– Вот видишь, ты задаешь вопросы! Зови меня Учитель.

– А другие как вас зовут? – спросила она.

– Не знаю, – усмехнулся бедуин. – Видишь, на простой вопрос – простой ответ. – Он опустился на подстилку рядом с ней. – Для того чтобы получить ответы на другие вопросы, тебе придется многое узнать и многому научиться.

– Но ведь я ничего не спрашивала, – снова робко заметила Настя. – И мне надо идти!

Старик достал тряпичную котомку, развязал ее, вынул оттуда жесткую лепешку и разломил ее на две части.

– Ешь, это твой ужин, – он протянул одну из них девочке, подвинув к ней кувшин с водой.

Лепешка показалась Насте жесткой и пресной, но хозяин дома ел с явным удовольствием, видимо, он привык к такой пище, и Настя смутно догадывалась, что они теперь всегда будут питаться подобным образом.

– Так ты хочешь, чтобы я напомнил тебе вопросы? – заговорил он. – Что ж, пожалуй, так будет правильно. Легче искать ответы. Разве ты не спрашивала, где твой отец? Где твой брат? А почему тебе так хочется попасть в Севилью и танцевать там? Или почему именно тебе так не везет? Почему жизнь других девочек складывается иначе? Почему, в конце концов, ты добралась сюда одна и без денег, но осталась живой не невредимой, почему никто не спрашивал у тебя документов, никто не помешал пробраться на корабль? Может, тебе покровительствовал кто-нибудь очень могущественный? Почему наконец я сказал, что ты вовремя? Разве тебе не хочется узнать об этом, Настя?

– Вы знаете, как меня зовут, – прошептала девочка, окончательно растерявшись, – и вы знаете, где мой брат! Вы скажете мне?

Она машинально схватила нового знакомого за руку, но тут же, опомнившись, поспешно спрятала свою руку за спину.

– Я – нет. Но ты сама узнаешь об этом, когда придет время. Нужно только начать учиться.

– Так давайте! Я готова начать прямо сейчас! – горячо сказала она. – Найти брата – моя самая большая мечта!

– И ты не будешь жаловаться, наберешься терпения и забудешь о времени? – Старик смерил ее хитрым взглядом.

Настя зажмурилась и решительно кивнула.

– С чего же мы начнем, Учитель? – спросила она.

– Пожалуй, с языка, – ответил тот.

– С языка? – удивленно переспросила Настя.

– Да, с языка. Ты понимаешь все, что я тебе говорю?

Девочка уверенно кивнула в ответ.

– И какими же языками ты владеешь?

– Русским, во-первых, – Настя считала, загибая пальцы, – а еще я учила в школе английский и немного, совсем немного французский, всего год.

– И что? Я говорю по-русски? – поинтересовался ее учитель.

Настя покачала головой, и ее охватила смутная, непонятная тревога, она готовилась услышать откровение, узнать тайну, разгадать загадку.

– Или, может быть, по-английски или по-французски? – язвительно продолжал старик.

– Нет, – тихо ответила она, окончательно растерявшись.

– Нет. Вот именно – нет! И, тем не менее ты прекрасно понимаешь меня. Почему?

– Я не знаю…

– Потому что я говорю на языке, известном всем. На языке, на котором говорили первые люди, и люди до нас, и люди до них, на языке, на котором можно говорить с Богом.

– Разве есть такой язык? Я не слышала о нем.

– Когда та цыганка танцевала на площади, ты поняла, что она хотела сказать своим танцем? Своей улыбкой? – спросил Учитель.

Девочка кивнула в ответ, уже не удивляясь, что старик знает про цыганку.

– А когда кто-то смотрит на тебя с ненавистью? Ты понимаешь это? Независимо от его национальности, не так ли?

– Но ведь они говорят без слов! – возразила новоиспеченная ученица. – А вы говорите и используете слова.

– Это тебе кажется, что я использую слова. Я привел тебе примитивные примеры владения этим языком: улыбка, танец, взгляд. Я же говорю на нем в совершенстве, и ты должна будешь выучить его также.

– Это вроде телепатии? – догадалась Настя.

– Считай, что так. Со временем ты выучишь его. Понадобится всего несколько лет.

– Несколько лет?! – Настя вскочила. – Несколько лет! Но я не хочу быть здесь несколько лет! Я должна быть в Севилье, я хочу танцевать! Скажите мне, где мой брат, скажите мне, и я уйду! Просто скажите, я не хочу знать ничего другого!

Старик поднялся.

– Хорошо. – Он кивнул головой. – Пойдем.

Он повел Настю в дальний угол хижины, открыл крышку сундука и начал беспорядочно выбрасывать из него цветастые ткани, свитки бумаги, старый кальян, ножи, какие-то музыкальные инструменты, склянки со странными жидкостями, пока наконец не вытащил черный сверток, который оказался огромной книгой в переплете из темно-коричневой кожи, старой и потрепанной, с пожелтевшими страницами. Он положил ее на крышку сундука.

– Вот, читай. Здесь написано про твоего брата. Открой пятьсот пятую страницу и читай!

Растерявшись вконец, Настя повиновалась и принялась перелистывать слипшиеся страницы, пока не добралась до нужной.

– Но здесь нет ни одной буквы! – изумленно воскликнула она. – Только какие-то странные значки, я не понимаю, что здесь написано!

– Эта книга написана на том же языке, на котором я говорю с тобой. И только выучив его, ты узнаешь о судьбе брата. И о многом-многом другом.

– Почему в этой книге написано про моего брата?

– Потому что здесь написано обо всем. – Старик снова присел рядом с ней. – Нет ничего, что происходило бы в настоящий момент и не было бы описано в этой книге. Здесь есть все. Кроме прошлого и будущего. Но, повторяю, ты должна будешь научиться читать ее. И прежде чем это сделать, тебе придется прочесть множество обычных книг, написанных на обычных языках, ибо разум твой еще не готов. Ты стала серьезной, как взрослая, но у тебя сознание ребенка. Ты многого не знаешь, и мне придется многому научить тебя.

– Почему именно меня? – Настя подняла глаза от испещренной знаками странички и взглянула в морщинистое лицо своего учителя.

Несколько мгновений он молчал.

– И на этот вопрос ты тоже получишь ответ, – произнес он чуть погодя. – А сейчас тебе лучше отправиться спать. Завтра нам рано вставать. Как, впрочем, и во все последующие дни.

– А какие же книжки мне нужно будет читать? – спросила Настя, укладываясь на жесткий матрац, одеяла не было.

– Разные. Например, что ты знаешь об инвариантных величинах? Таких как материя, время, пространство и движение, как свойство материи? Что ты знаешь о них? Ты изучала физику, философию?

– Физику очень мало. Только в школе два года. Я почти ничего не помню, а философию и вовсе не знаю. – Настя сокрушенно вздохнула.

– И что же такое материя?

– Объективная реальность, существующая независимо от нашего знания о ней. Кажется… – неуверенно пробормотала девочка.

– Ясно. А магия? Что ты знаешь о ней? Эзотерика? Слышала такое слово? Наверняка ты читала книжки Кастанеды! Они так популярны сейчас!

– Нет, – прошептала Настя, совсем уж растерявшись, – не читала…

– Плохо, – констатировал старик, – очень плохо! Спи.

Настя закрыла глаза и мгновенно погрузилась в глубокий, почти гипнотический сон…

В последующие месяцы каждую свободную от несложной работы по уборке хижины, поддержанию запасов воды и горящего огня минуту она проводила за книгой, не переставая удивляться, откуда здесь, в пустыне, в этом бездонном сундуке берется такое их количество! Со своим Учителем она почти не разговаривала, он приходил и уходил, а она лишь пыталась понять написанное. Иногда девочке казалось, что нагрузка становится непосильной и ее голова вот-вот разорвется от втискиваемых в мозг различных знаний и мыслей, но потом информация укладывалась в предназначенные для нее ячейки и спокойно лежала там, ожидая своего часа. В считанные дни Настя осваивала огромные массивы знаний по физике, астрономии, биологии, химии, медицине, философии, социологии, непосильные для человека в обычной обстановке, прочитывала десятки, а может, сотни книг по эзотерике Как ни странно, ничто из прочитанного не забывалось, знания не смешивались, а составляли цельную, иногда немного противоречивую, не всегда понятную, но четкую картину объективной реальности, в которой протекает жизнь Вселенной. Она узнавала новые языки, новые термины и категории, новые науки и открывала для себя неисчерпаемые богатства знаний о мире, познать который одному человеку не представляется возможным. Хотя, кажется, Учителю это удалось. Ну, или почти удалось.

– Неужели люди – действительно всего лишь светящиеся яйца? – спросила она Учителя после прочтения семи книг Кастанеды.

Вместо ответа старик протянул ей круглое зеркало, на обратной стороне которого неизвестно почему была приклеена фотография молодой девушки, и именно этой стороной он повернул зеркальце к Насте.

– Что ты видишь? – спросил он.

– Ну… девушку. Молодую… – нерешительно ответила она.

– Надо же! – старик грустновато рассмеялся. – Тебе повезло! А вот я вижу седого старика в белой чалме. Понимаешь?

Он отложил зеркало.

– В мире все относительно. И всё, в том числе люди, может выглядеть так или иначе, зависит от того, откуда ты смотришь. Запомни, в мире нет двух одинаковых углов зрения. Никто другой не видит того, что видишь ты. Никто другой не видит так, как видишь ты. И поэтому бесполезны споры о красоте, о таланте, об уме и глупости, ведь мы всегда будем говорить о разных вещах, даже имея в виду одно и то же. Один только Всевышний видит все и со всех точек Вселенной, так не пытайся уподобляться ему, вступая в бессмысленные споры и доказывая свою правоту. Ведь еще с древности известно, что о вкусах не спорят.

Так Настя впервые узнала понятие относительности.

– А правда, что на различных уровнях живут нематериальные существа, но подобные нам?

Старик спокойно кивнул в сторону кальяна, стоявшего в углу.

– Хочешь убедиться, попробуй. С его помощью ты можешь перейти на другой уровень и увидеть все своими глазами. Однако это очень опасно. При переходе на другой уровень изменяется скорость движения твоего тела и твоей души. Многие умирают, не выдержав подобного напряжения, другие привыкают к подобному состоянию. Сам я только один раз воспользовался им для перехода на другой уровень и жалею об этом. Многие люди постоянно повторяют этот ритуал, используя наркотические вещества, не понимая, насколько он сложен. Даже алкоголь, и тот изменяет скорость движения нашего тела и нашей души. Выпей побольше, и ты ощутишь неизвестную тебе ранее свободу, не будешь чувствовать боль и узнаешь новые, незнакомые ощущения, потому что приблизишься к другому, нематериальному уровню. Нужно лишь помнить, как необратимо изнашиваются от этого наше тело и наша душа. Даже от одного раза. Кстати, наутро тебе будет очень плохо. Организм вернется в привычное состояние, это дается нелегко. Помни и не совершай, – закончил он.

– Тогда для чего вы используете этот кальян? – спросила Настя, уже не боясь задавать любые вопросы.

– Для того чтобы заглянуть в прошлое. Или увидеть будущее. Но лишь тогда, когда это необходимо, – был ответ.

Настя продолжила свое обучение, вставая с рассветом и засыпая, когда звезды уже сияли на черном бархатном небе. И вот наконец Учитель начал спрашивать ее об усвоенном. Их разговор начался во время скудной вечерней трапезы и закончился, когда солнечные часы показывали полдень, но девочка не ощущала никакой усталости. Они не разговаривали уже несколько недель. И в эту ночь Настя узнала о существовании относительного, абсолютного и нулевого и получила ответы на вопросы, которыми философы задаются в течение многих столетий.

– Как ты находишь философию? – спросил вдруг старик, внимательно взглянув на молчаливую ученицу.

Настя пожала плечами и отложила лепешку в сторону, прямо на глиняный холодный пол.

– Интересно. Но слишком много неясного. Все задают одни и те же вопросы, но отвечают каждый по-разному, и я ничего не понимаю, я запуталась – и, кажется, окончательно.

– И что бы ты хотела узнать?

Настя задумалась, подняв глаза к звездному небу, словно спрашивая у него, что именно волновало ее сейчас.

– Ну, хотя бы узнать, есть ли где-то конец, – и она показала рукой на небо, – и если есть, то что находится там, дальше? Откуда взялся наш мир и что было до него? Есть ли Бог и каков Он? Если добрый, то почему в мире столько зла? Почему он ничего не может изменить? И главное, если Он создал наш мир, то зачем? Для чего мы живем? И что будет потом? Я не имею в виду после смерти, я верю в следующую жизнь, я имею в виду, куда идем мы все, куда и зачем?

Высказав все это, Настя внимательно посмотрела на Учителя, приготовившись услышать истину. Она верила его словам.

Старик рассмеялся.

– Значит, не зря я позвал сюда именно тебя. Видишь, сколько вопросов ты задаешь! Как и откуда произошел наш мир? Кто из философов и ученых был прав, а кто ошибался? Да все они были по-своему правы, и, разумеется, все ошибались! Прежде всего позволь рассказать тебе о главной ошибке философов и ученых. Помнишь, когда ты пришла сюда, я спрашивал тебя об инвариантах? Материя, время и пространство. Мудрецы признали их инвариантами, считая их количество постоянным и неизменным, считая их постоянными признаками реальности. Наше пространство трехмерно, сказали они, или четырехмерно, если считать движение во времени. И всегда есть метры, секунды и килограммы. Так вот, они ошибались и ошибаются до сих пор. Эти величины не инвариантны. Они изменчивы. И ошибка состоит в том, что движение считается свойством материи. Однако давай-ка разберемся. Может ли существовать материя, если исчезнет движение? Ответ: нет, не может. Материальный мир создан из движущихся атомов, внутри которых находятся движущиеся частицы, и если они вдруг остановятся, материя распадется. Она исчезнет. А может ли существовать движение без материи? Да, может; ведь существует огромное количество нематериальных форм. В частности, наша душа. Она не материальна, и тем не менее – она движется. Таким образом, можно сказать, что лишь движение – инвариантная величина, а материя, так же как время, как и пространство – всего лишь его свойства. Если не будет материи, если ничто не будет двигаться и все будет оставаться вечно статичным, где будет время? Оно исчезнет. Где будет пространство? Его не станет. Не будет ничего.